Культурный ландшафт и судьба России

Б.Б. Родоман

КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ
И СУДЬБА РОССИИ

Сборник статей

Аннотация

          Сборник научных, научно-популярных и публицистических статей известного российского теоретика географии, автора концепции «поляризованной биосферы» и предложения  превратить большую часть России в природный заповедник. Четвёртая книга из серии «Теоретическая география и культурный ландшафт». Предыдущие книги: Территориальные ареалы и сети (1999), Поляризованная биосфера (2002), География, районирование, картоиды (2007).
        Эта книга может быть интересна географам, экологам, социологам, психологам, организаторам туризма, Студенты и преподаватели найдут в ней пищу для ума и материал для учебной работы.

Светлой памяти
Юрия Константиновича Ефремова –
землеведа и поэта

       
СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие

I. Портреты российского ландшафта

Полесья и Ополья: Две половины России.
Вдохновляющие заречья
Русская саванна (соавтор В.Л. Каганский)
Из столицы в провинцию: крутой склон
Культурный ландшафт России: главные особенности

II. Что происходит?

Великое приземление (парадоксы российской субурбанизации)
Гуманизм, экология и рыночные отношения
Автомобиль мчится в тупик
Глумление над Байкалом продолжается

III. Ландшафтный потенциал России

Местные особенности как ресурс развития
Зелёные изгороди российских регионов
Экологическая специализация России

IV. Ощущение государства

Девиационизм: Сошли ли мы с правильного пути?
Образы государства, внедряемые в массовое сознание
Патриотизм без  шовинизма
Мораль личности и мораль государств

V. Досуг и туризм

Распределение ролей в неформальном досуговом коллективе
Восприятие и оценка местности при разных способах передвижения
Клерикализация российского экскурсионного туризма
Мои однодневные маршруты в Подмосковье
Женские лыжные походы

VI. Моя наука: взгляд и итоги

Классическая наука как моральный феномен
Сезонные ритмы в моей жизни
Районирование как обладание пространством
«Поляризованный ландшафт»: полвека спустя
Незавершённые темы и точки роста в моих работах

VII. Мои шефы и покровители

Как я пришёл к Н.Н. Баранскому
Наш Юлиан (о Ю.Г. Саушкине)
Географ проектирует лесные полосы (о Д.Л. Арманде)

VIII. Биобиблиографический справочник

Краткая биографическая справка
Библиография опубликованных сочинений
Научные доклады и выступления
Путешествия Б.Б. Родомана
О Б.Б. Родомане (библиография)
Приоритеты Б.Б. Родомана  в географической науке (автор Т.И. Герасименко)
Влад Б.Б.Родомана в изучение рекреации и туризма (автор Т.И. Герасименко)

Приложение

С детства в географию (автобиографический очерк)

;;;
I
ПОРТРЕТЫ РОССИЙСКОГО
 ЛАНДШАФТА



 
 
============================================
ПОЛЕСЬЯ И ОПОЛЬЯ: ДВЕ ПОЛОВИНЫ РОССИИ

        В отечественном природоведении принято разделять обширные равнины по широтным географическим зонам, но  границы между ними нечётки, а зона степей давно уже стала историческим воспоминанием. Гораздо выразительнее характер культурного ландшафта определяется чередованием лесов и полей, различиями между лесистыми и безлесными районами.
        Поселившись в том или ином месте лесной зоны, древний житель выбирал, где свести лес под пашню, а где оставить для охоты, заготовки дров и строительных материалов. Естественно, что для пашни выбирались места более дренированные (с хорошим поверхностным и подземным стоком), с плодородными гумусными почвами, формировавшимися под широколиственными лесами; для собирания даров леса – болотистые, плохо дренируемые или, наоборот, слишком сухие, песчаные, с неплодородными для земледелия подзолистыми почвами, на которых, однако, растут высокие и стройные деревья.
        Первоначальный контраст, заложенный в почвах, усиливался и воплощался в культурном ландшафте, сформированном людьми. Земледельческие массивы, из года в год удобрявшиеся остатками растений и навозом, становились плодороднее и превращались в искусственную лесостепь – ополья. Их противоположностью и дополнением к ним являются таёжные дебри – полесья, сохранившиеся вблизи тех же городов. Самая известная пара таких ландшафтов – Владимиро-Суздальское ополье и Мещёрская низменность вокруг Владимира. Было своё ополье и у Москвы – Северское, или Подольско-Коломенское. Те же сочетания ландшафтов обычны и у других русских городов.
        Вспомним, что и Киев, отец восточнославянских городов, возник у границы полесья и степей – там, где эта граница пересекала Днепр. От пересечения важнейших линий появляется  важнейшая  точка – вот вам наглядная геометрия теоретической географии.
        С ростом Москвы и подчинённого ей государства главная житница страны перемещалась на юг и юго-восток, а прежние очаги хлебопашества затухали; некоторые малые ополья, в том числе подмосковное Северское, частично заросли осиново-берёзовыми лесами. В XVII – XVIII столетиях, через век-другой после завоевания Дикого Поля (степей в верховьях Оки, Дона и левых притоков Днепра), Москва и Петербург уже хорошо снабжались хлебом центрально-чернозёмных областей; но для их колониального освоения потребовалось ужесточение крепостного права – второе пришествие рабства в Европу накануне буржуазных реформ.
        В XIX в. главными хлебородными краями стали Новороссия (Северное Причерноморье) и Поволжье; самыми работоспособными колонистами и распространителями культуры земледелия оказались приглашённые Екатериной Второй иностранцы, главным образом немцы, чьих потомков в наши дни  выживают из России и Казахстана. Интересно отметить, что активные пионеры хозяйственной колонизации  XVIII – XX веков не принадлежали государственной православной церкви; это старообрядцы, русские сектанты, протестанты из немцев и следовавших им славян, в отличие от старого ядра России, где культурными очагами были православные монастыри.
        К концу XIX в. центральные чернозёмные губернии из-за сплошной распашки и уничтожения остатков лесов истощились, стали жертвой засух, их население страдало от неурожаев и голода и по инициативе правительства переселялось в Сибирь, на Дальний Восток, в Туркестан. Процветающим источником зерна да ещё и превосходного сливочного масла стал юг Западной Сибири.
        После распашки так называемых «целинных и залежных земель» в ущерб традиционному степному скотоводству к всероссийским житницам присоединился в 1954 г. Северный Казахстан, колонизованный отчасти до революции (русским казачеством), отчасти в 1939 – 1945 г. (многонациональной армией репрессированных «спецпереселенцев»), а позже на целину переселялись поддавшиеся пропаганде добровольцы. Для освоения целины использовался ещё один вид традиционной для России командной системы хозяйствования – совхозы (государственные латифундии). Советский социализм, колхозы, планомерно пополняемые лагеря заключённых можно назвать третьим пришествием рабства в Евразию, перечеркнувшим буржуазные реформы XIX в. И опять, как и при Иване Грозном, крепостнические отношения и тоталитарный режим поддерживались захватом новых земель, недр, лесов.
        Земледелие наше всегда развивалось экстенсивно, колониальным путём вытеснения и уничтожения прежних туземных способов природопользования, с чрезмерным расширением пашни, быстро истощавшейся. Для её спасения понадобились В.В. Докучаев с полезащитными лесополосами и В.Р. Вильямс с травопольной системой, которая не случайно была ошельмована и изгнана из учебных заведений в годы освоения целины при Н.С. Хрущёве.
        Грубо говоря, и в наши дни вся Россия состоит из двух частей. Б;льшую часть страны занимает гигантское нечернозёмное полесье, меньшую – чернозёмное ополье, а Москва, как и прежде, располагается среди лесов неподалёку от огромного поля, как пахарь, пришедший отдохнуть под сень деревьев. Только расширять свои земли прежними способами нам уже некуда.
        [Подпись под рисунком]
        Наша страна всегда состояла из двух частей – промыслово-промышленного полесья и земледельческого ополья.
        Города-ориентиры на картоиде: для XII – XV вв. Тверь, Серпухов, Коломна; для XVIII – XIX вв. С.-Петербург, Курск, Саратов; для ХХ в. Мурманск, Кишинёв, Алма-Ата (в СССР).

[Таблица]          Полесья и ополья вокруг городов Центральной России

Город Полесье Ополье
Владимир Мещёра: правобережье Клязьмы Владимиро-Суздальское: левобережье Клязьмы
Суздаль Левобережье Нерли Владимиро-Суздальское: правобережье Нерли
Москва Мещёра: левобережье Москвы-реки ниже
г. Москвы Северское, или Подольско-Коломенское: правобережье Пахры и Москвы-реки, местность вдоль реки Северки.

Рязань Мещёра: левобережье Оки Правобережье Оки
Тверь Левобережья Тверцы и Волги Правобережье Волги
Брянск Брянско-Жиздринское: левобережье Десны Правобережье Десны
Нижний Новгород                ;   Левобережье Оки и Волги   ;     Правобережье Оки и Волги

Опубликовано: География. Еженедельное приложение к газете «Первое сентября». 1995, № 4 (65),  с. 8.

 Послесловия-примечания  2019 г.

        1. Рисунок к этой статье –  картоид с множественной (в данном случае, троякой) интерпретацией. Он изображает: 1) Древнюю Русь, 2) Российскую империю, 3) СССР.
        2. Эта статья сочинена в позднесоветское время, когда общегеографические (в том числе топографические) карты крупного и среднего масштаба были засекречены и мне не доступны. После 1991 г. выходит серия региональных атласов масштаба 1 : 200 000,  правдоподобно изображающих  водоёмы и контуры лесов. Сегодня, 7 декабря 2019 г., бегло перелистав эти атласы, я обнаружил немало городов, которые, как мне кажется, обладали своими полесьями и опольями. В основном это города старые, исторические, выросшие до екатерининских губернско-уездных реформ: Алексин, Бежецк, Белёв, Болхов, Венёв, Вязьма, Зарайск, Калуга, Карачев, Касимов, Кашира, Козельск, Коломна, Лихвин, Мценск, Переславль-Залесский, Ржев, Рославль, Севск, Серпухов, Смоленск, Торжок, Трубчевск, Тула, Шацк, Шуя.
        3. Я приношу большую благодарность моему другу и спутнику по многим маршрутам (начиная с Хибин в 1953 г.), величайшему знатоку ландшафтов Подмосковья, сотруднику географического факультета МГУ Александру Евгеньевичу Осетрову, который познакомил меня с Северским опольем.

===============================
ВДОХНОВЛЯЮЩИЕ ЗАРЕЧЬЯ

        В этой статье пойдёт речь о вдохновляющих видах, которые открываются из многих русских городов на простирающиеся за рекой обширные равнины. Материалом для обобщений послужили десятки таких городов, увиденных автором; из них назову самые свежие примеры – места, посещённые сравнительно недавно (уже в XXI веке) и хорошо запомнившиеся:  Брянск [1],  Елатьма [2], Гороховец. Последней каплей, переполнившей чашу давно назревшей темы и проявившей её окончательно, стала  Чердынь в Пермском крае, посещённая летом 2009 г. в составе экспедиции  Института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва.

1. Анатомия местности

        Пространственное устройство системы «город и его заречье» просто. На высоком коренном берегу, рассечённом оврагами, высятся архитектурные доминанты –  в старинных городах России это, как правило, православные храмы. Они настраивают нас на восприятие чего-то возвышенного. Сопричастные к храмам, мы заимствуем у них частицу величия, вместе с ними возвышаемся над видимым ландшафтом, тем самым наделяем величием и всю местность.
        Заречье величественно и вдохновляет, когда оно равнинно, просторно, бескрайно, безлюдно, пусто, заманчиво, таинственно, заполнено  природным, как бы диким ландшафтом, в котором природа живёт своей вечной жизнью, далёкой от людской суеты, а потому и духовно ценной для нас («вечное» ценится выше «бренного»). Такое восприятие пейзажа есть в значительной мере игра нашего воображения, но для этой игры имеются вполне материальные условия на местности.
        Заречье романтично и поэтично по весьма прозаической причине: из-за отсутствия моста река служит непреодолимой преградой большую часть года, поэтому повседневная городская жизнь не может перекинуться на тот берег. Пустое заречье может быть явлением новым, даже постсоветским, вызванным известной деградацией и трансформацией хозяйства. Вырублен первичный лес, исчезли  сенокосы в пойме, а потому нет и парома; не стало достаточно ценной рыбы, для ловли которой население держало лодки; горючее для моторок слишком дорого; непредприимчивый «абориген» не заинтересован в «бизнесе» возить туристов и пикничников на тот берег, ибо на бутылку водки в день ему денег и так хватает. Но мы обычно не знаем или не думаем об этих бытовых мелочах, они от нас скрыты общим вдохновляющим фоном.
        Зачем «бескрайним просторам» быть заречьем, не то же ли самое будет, если смотреть на равнину с горы, не отделённой от неё рекой? Нет, не то же. Река как непременный третий элемент и главный посредник между Городом и Природой активно участвует в игре, поскольку, как и заречье, она изменяет свое состояние, вид и роль по сезонам и в зависимости от погоды. Летом и в межсезонье она – препятствие, зимой её лёд служит мостом.
        Чтобы река хорошо исполняла свою третейскую роль, она должна быть хорошо видна на значительном протяжении – «уходить в даль» направо и налево; быть не слишком извилистой и довольно широкой; надо, чтобы с городской видовой точки были видны оба берега – ближний (городской) и дальний (заречный). Долина реки должна быть асимметричной, чтобы противоположный коренной берег долины был достаточно удалён и визуально сливался с надпойменными террасами. Иными словами, пойма и «задолинье» должны казаться единой равниной. Такое наблюдается, если река течёт по тектоническому рубежу, т.е. по границе между приподнятым и опущенным участками земной коры. Это ярче всего было заметно до возникновения водохранилищ в среднем и нижнем течении Волги – от Казани  до Волгограда.   
        Для вдохновения заречьем надо, чтобы пойма обладала естественным режимом. Весенние паводки и половодья затрудняют наведение мостов и делают их излишними, поскольку в затопляемой пойме нет постоянных капитальных сооружений. Таким образом, для красоты пейзажа нужно, чтобы  река сохраняла роль барьера.
        Специфического вдохновляющего заречья, основанного на объективном контрасте горного коренного берега и заречной низменной равнины, нет там, где оба берега одинаково высоки. Пейзаж в целом может быть очень даже красивым и вдохновляющим, но это другой феномен (Алексин на Оке, Старица и Плёс на Волге). Описываемые в настоящей статье заречья наблюдаются за пределами зоны Валдайского (мезоплейстоценового) оледенения, а, стало быть, они  отсутствуют на северо-западе Восточно-Европейской (Русской) равнины.

2. Заречье «дикое и безлюдное»

        Безлюдье и дикость, тишина и покой заречья умиляют по контрасту с городской средой, из которой оно смотрится. Контраст велик, даже если приречный город очень мал и сам по  себе кажется тихой обителью по сравнению с шумной, буйной столицей. В данном случае все города, расположенные у нас «за спиной», сливаются, а мы смотрим на «природу» как представители всего городского мира и как бы удивляемся, восхищаемся тем, что она существует и лежит совсем рядом, не обращая на нас внимания и в нашем присутствии не нуждаясь. Аналогичные чувства, гораздо более сильные,  путешественник испытывает в горах, но, как видите, и на Русской равнине можно ощущать нечто подобное. А безлюдье местности имеет огромное терапевтическое значение, оно лечит от городских стрессов.
        Безлюдье и дикость нашего заречья, впрочем, весьма относительны, иллюзорны и к тому же вторичны. Заречье кажется дикой природой, потому что там исчезли сёла, хутора, заимки из-за коллективизации, укрупнения колхозов, отсутствия автодорог с твёрдым покрытием. Дикость заречья преходящая, временная. Построят мост, и начнётся вторичное освоение: город шагнёт за реку, там вырастут многоэтажные кварталы, а за ними дачные и коттеджные посёлки. Если, конечно, сам город будет расти и развиваться. А если он пришёл в упадок и теряет жителей, то природа наступает на него и поля зарастают лесом, как на городском берегу, так и в заречье.   
        Многочисленных, в том числе и безобразных следов человеческой деятельности в заречье мы издали не замечаем, потому что они мелки, сливаются с фоном, покрылись растительностью. Не просто историки, а археологи уже нужны, чтобы выявить объекты, существовавшие всего лишь полстолетия назад – многие исчезнувшие деревни, усадьбы, дома, скотные дворы, сады, парки, аллеи, карьеры, узкоколейки, колодцы, пруды, плотины, мосты, купальни, пристани, набережные… Вдохновляющее заречье – красивый (анти?)урбанистический миф.

3. Ландшафтный балкон города

        Высокий коренной берег, с которого смотрится заречье – это ландшафтный балкон города. Мы выходим из дома на балкон, чтобы подышать свежим воздухом и приблизиться к уличной жизни, не участвуя в ней, сохраняя дистанцию, свободу, возможность в любую минуту отступить в свой мир, вглубь жилища. Наше пребывание на балконе маргинально и двойственно, но возможные исходы не равноправны: шаг с балкона вперёд – это самоубийство, шаг назад – возвращение к  повседневной жизни. 
        Стоя на ландшафтном балконе и возвышаясь над рекой как над улицей, горожанин приобщается к якобы любимой им «окружающей природе» дистанционно, символично, духовно, но телесно он принадлежит только городу. И сколько бы ни выглядывал, ни «вылезал на природу», сколько бы ни жил наш горожанин, москвич или петербуржец, в деревне, на даче, в туристской палатке и т.п., он, как правило, не расстаётся навсегда со столичным жильём и пропиской, с комфортабельным ватерклозетом и ванной, не теряет городского статуса. Редчайшие исключения из этого правила равносильны социальному суициду, куда более редкому, чем обыкновенное физическое самоубийство.
        Король, князь, губернатор, епископ выходил на балкон своего дворца, чтобы приветствовать, ободрить, благословить толпу подданных, заручиться их поддержкой [3].  Аналогичные чувства может переживать и «рядовой» зритель, одарённый богатым, в сущности, поэтическим воображением, достаточно интеллигентный, т.е. напитанный классической русской культурой. Он ощущает себя стоящим «над вечным покоем» ландшафта или, наоборот, над умилительным мельтешением и кишением «братьев наших меньших» – воображаемых зверей и хорошо видимых птиц; он по-хозяйски, по-царски  приветствует и благословляет леса и воды; благоговейно умолкает перед всеобъемлющей тишиной или, напротив, перед весенним оркестром  природы [4]; он, стоя на горе,  подобно А.С. Пушкину, вдохновляется многоэтажностью, многоярусностью окружающего мира: «Отселе я вижу…» [5] и т.д.         
        Пребывание в видовой точке (view point)  на ландшафтном балконе вызывает у зрителя и отчасти удовлетворяет жажду горности, горного, горнего, тягу к высоте и к полёту, но не ввысь,  а с высоты: не взлететь, а парить, снижаясь и, в конце концов, сливаясь с землёй. Мечта о полёте осуществима, если воспользоваться дельтапланом или парапланом. Но река мешает, она опасна, ибо не мала вероятность приводнения. Предостерегая от реального полёта, река сохраняет относительную и кажущуюся изоляцию заречья. Не способствует приземлению летательного аппарата и лесная растительность.
        На ландшафтном балконе зритель парадоксальным образом одновременно и возвышается над простирающимся ландшафтом, и склоняется перед его величием, которое само по себе есть результат большого преувеличения, когда желаемое принимается за действительность. Амбивалентное [6] ощущение власти над каким-либо объектом и смирения перед ним без труда даётся в сфере слабых и наигранных чувств, но аналогичное двойственное отношение, например, правителя к своим подданным известно историкам лишь как кратковременное «царственное  юродство» некоторых монархов (например, у Ивана Грозного).
        На бескрайней Русской равнине естественно желание побывать в горах, находиться на горе или видеть горы, называть горою не очень высокий холм или высокий коренной берег речной долины. Заречьями отчасти покрывается дефицит «горных ощущений». Вид на заречья и речные водоёмы нередко открывается из мест, топонимически называемых горами: Воробьёвы Горы в Москве, Гороховецкие (в частности, Пужалова гора), Хвалынские и др., из коих лишь Жигули могут с некоторой натяжкой считаться настоящими горами.   
           Для любования заречьем оптимален достаточно протяжённый бульвар, по которому можно ритуально прогуливаться, общаясь с разными встречными знакомыми,  но таковой легче устроить на низменном, приводнённом берегу – на набережной, не пригодной для дальнего обзора.  При наличии высокого коренного берега устройству единого бульвара-балкона мешают овраги, как правило, не преодолимые и не поддающиеся благоустройству в бедном коммунальном хозяйстве, но они придают городу иную прелесть. В таком случае вместо единого, сплошного балкона мы имеем ряд отдельных видовых точек, иногда соединённых удобной тропой и мостами через овраги (Павлово на Оке). Балконность правобережья Волги очень пострадала и наполовину разрушена в Чебоксарах из-за подтопления водохранилищем; центр города, фактически отторгнутого от великой реки,  превратился в странное автономное озеро, обставленное новорусскими дворцами.
        Понятие ландшафтного балкона сформировалось у меня после посещения Дрездена, где возвышенная набережная Эльбы называлась «Балкон Европы». Отсюда гуляющие аристократы любовались заречными далями, манившими на восток, в страны менее европейские, но это уже иная тема  (см. раздел «6. Заречье как заграничье»).

4. Заречье и небо

        Вдохновляющее заречье величественно, потому что показывает нам половину небосвода, не заслонённую никакими сооружениями или деревьями. На этом сферическом экране разыгрывается драма космических и атмосферных явлений, которые было бы трудно и неинтересно наблюдать в гуще города, из колодцев дворов и щелей улиц. Это восход и закат солнца и луны, звёздное небо и «звездопад» метеоров ясной ночью, причудливые формы и движение облаков,  молнии, зарницы, радуги, гало.
        В местах скопления туристов и стационарных отдыхающих культивируется любование восходом и заходом солнца. Многим жителям СССР были знакомы закаты солнца на Рижском взморье и в Паланге, меньшему числу – восходы на горе Ай-Петри в Крыму. Восход солнца летом в умеренных широтах редко наблюдается современными горожанами. На Русской равнине мне не известны места, в которых стоило бы будить туристов в четвёртом часу утра ради любования восходом. Созерцание заката, напротив, желанно и общедоступно. По количеству зрителей на первом месте стоят закаты в море, на втором – в горах рядом с известными, выдающимися, самыми красивыми вершинами.      
        За неимением моря и гор для любования закатом используются и лесистые  заречья. В национальном парке Читуан, что в равнинной части Непала (в тераях), солнце садится в джунглях, отделённых от местопребывания туристов не преодолимой для них рекой. На закат смотрят с площадки, называемой «Sunset». В других подобных местах во многих странах мира закат солнца отражён в названиях набережных, бульваров, парков, ресторанов, гостиниц, магазинов и продаваемых в этих местах товаров. Наблюдаемый отдыхающими закат солнца – важнейший переломный момент в их вечернем времяпровождении; после него, как после выполнения важной задачи, люди  перегруппировываются и приступают к следующей фазе своих вечерних занятий.
     Поскольку солнце и планеты восходят и заходят изо дня в день в разное время и в разных местах (причём различия эти особенно разительны для наших внетропических широт), ровный горизонт заречья служит естественным календарём, в качестве какового он вполне мог использоваться в доисторическое время, как при непосредственном наблюдении заречных ориентиров на  горизонте, так и через посредство ближних визиров, иногда для этого специально построенных, – столбов, мегалитов, башен, а также отдельно стоящих священных деревьев. Созерцание вдохновляющего заречья освобождает от домашних и городских теснин,  приближает к небу.

5. Заречные маяки

        Монотонный фон просторного заречья может быть оживлён и увенчан небольшим числом уникальных изолированных естественных или искусственных объектов – гор, холмов, зданий, сооружений, которые, ввиду своей редкости и единственности, притягивают взор подобно источнику света. Эти объекты могут располагаться в трёх визуальных зонах.
        1. На «переднем плане» – у самой реки или в нескольких сотнях метров от неё. Позади, за объектами этой зоны, видна подавляющая часть заречья. Таков Знаменский, ныне женский, монастырь на низменном левом берегу Клязьмы против Гороховца. Аналогично «маячит» за Волгой, тоже на левобережье, Вознесенский Оршин монастырь около Твери, напротив Эммауса, но значительного вдохновляющего заречья там нет, потому что правый берег Волги тоже невысок.
        2. На «среднем плане», где-то посередине между рекой и заречным горизонтом. Такова видимая из Чердыни замечательная гора Полюдов Камень (527 м над уровнем моря), похожая на пьедестал петербургского «Медного Всадника». Таинственность горы усиливается её единственностью, несходством со всеми ближними и дальними горами, а также транспортной недоступностью (бездорожьем) со стороны Чердыни. Такая гора не может не обрасти яркими легендами. Например, о том, что мифический богатырь Полюд куда-то ускакал и спрятался, но в своё время вернётся (международный сказочный сюжет).
        3. На «заднем плане», непосредственно над горизонтом, т.е. всегда на фоне неба. Такую роль в слабой мере играет холм неизвестного мне происхождения, видимый за лесами из Гороховца. Одинокая величественная гора или башня, вышка на горизонте может иметь для портрета города такое же значение, как Арарат для Еревана, однако  столь сильных пейзажных явлений на Русской равнине мы не наблюдали. 
        Заречных «маяков» должно быть не много; в крайнем и не худшем случае достаточно одного. Если их окажется  много, то взор наш будет рассеян, относительное величие и значительность объектов исчезнут, они перестанут быть маяками. 

6. Заречье как заграничье

        В пространственной системе «город – река – заречье» речная долина или пойма всегда является природно-ландшафтной (физикогеографической) границей, хотя бы на уровне средних по рангу территориальных единиц – урочищ, местностей, районов. Впечатление усиливается, если река оказывается границей между более крупными единицами физикогеографического районирования – провинциями, областями, природными зонами. Такова Ока в среднем и нижнем течении и Волга на большей части своего протяжения. В качестве природного рубежа река вдохновляет, потому что наполняет знанием и ощущением большого природного ландшафта, гораздо более крупного, чем тот, который просматривается с видовой точки. Но для нашего сюжета важнее стимулируемые и катализируемые рекой границы, порождённые человеческой деятельностью.
        При наличии «пустого», «необитаемого» заречья река служит фактической, а чаще всего и юридической границей города, который приостановился, запнулся в своём пространственном развитии, не смог шагнуть за реку. Наличие тихого, сонного, не урбанизированного заречья свидетельствует о том, что уснул и сам город. Так, при «советской» власти не симпатичная ей бывшая дворянско-купеческая Калуга, не богатая пролетариатом, снизила свою людность до 50 тыс., была разжалована из центра губернии в центр округа и стала зарастать травой. Калугу разбудили в 1944 г., когда сделали её центром области, и дали ей толчок  после 1957 г., в связи с культом К.Э. Циолковского; построили Музей космонавтики, насадили новые предприятия ВПК.
        У Калуги было два вдохновляющих заречья: за Окой – сельское и полевое, а за её левым притоком Яченкой – лесное. Архитекторы и художники восхищались тем, что все улицы этого города «смотрят в природу».  Ныне Заочье (Ромоданово) застроено многоэтажными домами, а Калужский Бор за Яченкой, ставшей водохранилищем, всё ещё смотрится издали как лес с террасы Музея космонавтики, но внутри нашпигован жилыми микрорайонами, различными учреждениями, дачными и коттеджными посёлками, отчасти приватизирован.
        Аналогично обстоит дело и с весьма протяжёнными историко-географическими границами,  коими разделялись государства, народы, ареалы разных цивилизаций. В разное время различные крупные реки служили, считались, воображались границей между цивилизованным миром и землями варваров; между империей и её внешними противниками, союзниками, сателлитами; между оседлыми народами  и кочевыми племенами; между «Европой» как миром упорядоченной государственности и «Азией» как поприщем якобы не послушных закону воинственных номадов. Между реками простирались зоны различной степени европейскости – азиатскости. Таковы прежде всего Рейн и Дунай, входившие в одну восточную границу Римской империи; за ними последовали, в более скромных и кратковременных пограничных ролях, Эльба, Одер, Висла, Неман, Днепр. На земле, ныне российской, их эстафету подхватили Волга, Кама, Урал (Яик). Последней в ряду рек,  претендовавших на роль границы между Европой и Азией, оказалась пересыхающая Эмба. Своею длинной, но жалкой цепью летних лужиц и такыров она окончательно перечеркнула попытки найти хоть какой-то географический смысл в разграничении этих частей света.
        В гонке за право разделять людей границами не отставали и реки среднего размера. Они сделались малыми цивилизационными рубежами для своих городов, отделяя более или менее городскую жизнь от явно негородского ландшафта, освоенное земледельцами ополье от дикого полесья, город-крепость колонизаторов-христиан от селений и угодий туземцев-язычников (Владимир на Клязьме, Алатырь на Суре, Арзамас на Тёше, Чердынь на Колве).         
        Российские большие реки в прошлом – не межгосударственные границы, а недолговечные рубежи между постоянно расширявшейся империей и ещё не завоёванными, отчасти внегосударственными территориями.  Почти о каждом древнем (доекатерининском) российском городе краеведы говорят, что он возник как пограничная крепость Русского (Московского) государства, но пришёл в упадок, когда граница переместилась.
        Расплываясь по континенту Евразии подобно материковому леднику и перенося в радиальном направлении элементы своей культуры, Россия откладывала у своих рубежей «конечную культурно-географическую морену», наиболее мощную там, где передвигавшийся рубеж задерживался надолго, т.е. формировала особый приграничный ландшафт, яркими следами которого в средней полосе европейской части страны являются засечные леса, а в Предкавказье – казачьи станицы на северных берегах Кубани и Терека. В наши дни многие заречья тоже нередко воображаются как заграничные половины такого приграничного  ландшафта.
        Для ощущения бывшего края государства необходимо, чтобы заречье находилось на дистальной (противоположной центру страны) стороне реки. По отношению к столице взгляд наблюдателя направлен центробежно. Он должен чувствовать, точнее, правдоподобно воображать, что за спиной у него – оседлые народы, цивилизация, Европа, Россия, Москва, родина, а  перед ним – страна кочевников или лесных охотников, Дикое Поле, дикая тайга, Азия, Сибирь, Туран, иноземье… Этим ощущениям более или менее отвечали в недавнем прошлом Кинешма, Юрьевец, Нижний Новгород, Арзамас, Алатырь, Симбирск, Саратов, Царицын, Оренбург. Их зарубежными аналогами были города на месте древнеримских крепостей на правобережье Дуная – Регенсбург, Вишеград, Буда.
        Впечатление бывшего приграничья нам недавно доставила и Чердынь. Казалось, что на правом, западном берегу Колвы утвердился мир оседлых и уже христианизированных народов, а с востока угрожают дикари, язычники, кочевые племена Зауралья. Это  как будто подтверждает часовня на месте захоронения 80 убиенных воинов. (На самом деле неприятель часто приходил и с юга).
 
7. Обманчивая тишина

        Впечатление приграничности усиливается стоящей над заречьем тишиной (по сравнению с любыми звуками города). На границе с враждебной страной противники затаились, стараются не шуметь, все ходят крадучись, говорят шёпотом, взгляд у них суровый. Таков почти фольклорный образ советской государственной границы, невольно переносимый и в прошлое, приписываемый нашим предкам. Ключевым понятием для такой границы оказывается тишина –  обманчивая, тревожная, зловещая…

«На границе тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят».

Между прочим, следующие две строки можно толковать и как намёк на воображаемое величественное заречье, вдохновившее авторов  песни:

«У  высоких берегов Амура 
Часовые Родины стоят») [7].

        Тишина и пустота «обыкновенного» пригородного заречья, далёкого от всяких государственных границ и военных фронтов, тоже подозрительна и обманчива, потому что кажется неправдоподобной. В нашей стране все крупные лесные массивы подозрительны. С точки зрения экономического «здравого смысла» кажется странным столь частое в России соседство огромных лесных массивов с большими и малыми городами. Неужели эти земли никому не понадобились для более интенсивного использования и заселения?
        Понадобились, очень даже понадобились, да только не лесному хозяйству и рекреации, а тем отраслям, о которых не принято упоминать – ни в СМИ, ни в учебниках географии [8]. Обширные леса заполнены «спецтерриториями», в одной только Московской области занимавшими в советское время не менее 10% площади. Прежнее коренное население из этих земель попросту выселено. Многие военные полигоны расположены в заречьях (правда, не всегда вдохновляющих – из-за отсутствия видовой точки). Для них особенно благоприятны сосновые леса на зандровых песчаных равнинах. Так, за рекой Клязьмой, если считать от транспортной полимагистрали Москва – Нижний Новгород, лежат Костерёвские (справа)  и Гороховецкие (слева) военные лагеря; за рекой Жиздрой – Козельские леса, бывшие засечные, окружающие не только монастырь Оптину Пустынь и скалу Чёртово Городище (Чертовое, от слов «Засечная черта») со светящимся мхом Schistostega. В глубь расположенного там национального парка тянутся железнодорожные ветки, в лесах за колючей проволокой гудят тепловозы.
        Расположенные на военных землях лесничества называются спецлесхозами и тоже ведут какую-то хозяйственную деятельность. Не только национальные парки, но и почти все природные заповедники в России  соединены с военными объектами; очевидно, служат для их маскировки. Ярчайший пример – Арзамас-16, большой секретный город в окраинной части Мордовского заповедника. Его жители не знали, на территории какой области или республики они проживали – они жили только в СССР. Случайные туристы, приблизившиеся к Объекту, пропадали без вести.
        Лесная спецтерритория выдаёт себя абсурдностью картографического изображения. На несекретных общегеографических картах в масштабе 1 : 200 000 и 1 : 100 000, выпущенных для «населения» в постсоветские годы, в таинственную глубь лесов идут автодороги с твёрдым покрытием, но не приводят ни к какому объекту, а заканчиваются тупиками как бы в лесной чаще. В стороне от дорог расположены, судя по условным знакам, населённые пункты, но они лишены названий и к ним не ведут дороги. Вместе с тем, в наших  дремучих лесах полным полно каких-то изолированных от внешнего мира «домов отдыха» и «пионерлагерей».
        Там, где воображению наших предков представлялись лешие и русалки, сегодня можно вообразить места, где роятся неприкаянные души  и тлеют сваленные в кучу кости заключённых, военнопленных, репрессированных; догнивают в почве давно заросшие шпалы труповозных железнодорожных веток (как в карельской Кеми и в подмосковном Бутове).
        Замечательное вдохновляющее заречье возникло в новейшее время к северу от подмосковного «наукограда» Пущино-на-Оке. Далёкие от градостроительства и от «наук о Земле» советские академики, которых военные прокатили на вертолёте, выбрали место для города, очарованные красотой местности, но вовсе не думая о жестоких северных ветрах, взбирающихся здесь на Среднерусскую возвышенность. Экологически неудачное расположение этого тихого городка, разрекламированного местными биологами как «экополис», отчасти искупается потрясающим видом на север, за Оку, на заповедное «море лесов».
        Шестьдесят лет бесплодной борьбы натуралистов за присоединение к Приокско-Террасному заповеднику приречных лугов с уникальной окской флорой закончились крахом. Асфальтированная автодорога, обрастающая коттеджами, отрезала заповедник от Оки. Но совсем недавно, всего лишь в 2000 г., лесная панорама потрясала безлюдьем и контрастом с городом. На видимой площади в десятки квадратных километров только один огонёк светился за рекой ночью – на исчезающем хуторе Республика.
        Так называемый «биосферный» заповедник – лишь небольшая часть гигантского лесного массива, одно время претендовавшего на звание национального парка «Русский лес». О том, чем заняты остальные лесные площади, догадаться нетрудно. Туда ведут шоссейные дороги и даже автобусные рейсы. Воображению рисуются подземные заводы, склады взрывчатки, пульты управления полётами, транспортные туннели. Такова она на самом деле – величественная тишина и пустота безлюдного Русского леса, наш «вечный покой», пленяющий художников.
        Итак, мы видим, что обширное лесистое заречье, как и все большие лесные массивы, окутано тайной. Но тайна эта не мистическая, как хотелось бы романтику, а реалистическая – военная и государственная, «секрет Полишинеля», поскольку известна и местным жителям, и зарубежным разведкам. Но не спрашивайте аборигенов,  что же находится в лесу;  делайте вид, будто вы сами знаете.
        Ликвидация военного полигона, соединение бывшей запретной зоны с городом при помощи постоянного автодорожного моста и её застройка коттеджами влечёт за собой разрушение романтического «природного» ландшафта. Об этом можно пожалеть, потому что обширные военные земли, даже с их никому не подконтрольными военными охотничьими хозяйствами, будучи в экологическом смысле меньшим злом, фактически  защищают природу и пейзаж лучше, чем не относящиеся к ним «гражданские» коррумпированные и в сущности фиктивные национальные парки и заповедники.

8. Утрата заречья

        Исчезновение вдохновляющего заречья бывает физическим и моральным (или  тем и другим одновременно, но в разной степени). Большая часть заречья исчезает физически,  а оставшаяся плохо видна и не вдохновляет, если река подтоплена и заменена водохранилищем. Так утратили своё хорошее визуальное заречье (Заволжье) Юрьевец, Нижний Новгород, Чебоксары, Саратов, Хвалынск.
        К моральной утрате вдохновляющего заречья приводит его застройка рядовыми зданиями, прорыв территории города за реку. Это произошло в Калуге, в центре Брянска, во Владимире и в ныне зарубежных Гомеле, Чернигове, Киеве.
        Вдохновляющее заречье – хрупкий феномен. Достаточно одного моста, одного здания или сооружения на противоположном берегу – и всё очарование пропало. Наши пригородные  заречья – исчезающее, реликтовое явление. Уберечь их от разрушения утилитарной экономикой мы не можем, но те из них, которые ещё существуют, и те, о которых сохранилась только память, запечатлённая в фотографиях, живописи, литературе, – достойны того, чтобы считаться драгоценными частями нашего природного и культурного наследия.

Примечания

        1. Вид не из центра города, а из Свенского монастыря в пригородном селе Супонёве.
         2. Ныне посёлок городского типа.
      3. Такое публичное общение правителя с народом становится невозможным в нашу эпоху массового терроризма и заказных убийств.
       4. В средней полосе России в «весеннем оркестре природы»  доминируют одновременно кваканье лягушек и пение соловья.
        5. Известный советский географ Ю.Г. Саушкин (1911 – 1982) приписывал А.С. Пушкину первенство в открытии и описании высотной природной зональности Кавказа.
        6. Амбивалентность – двойственность переживания, когда один объект вызывает одновременно два противоположных чувства, например удовольствие и неудовольствие, симпатию и антипатию.
        7. Песня  «Три танкиста». Слова Б. Ласкина, музыка Дм. и Дан. Покрасс.
          8. Советская производственно-экономическая география «развивалась» и преподавалась так, как будто важнейших сегментов «народного хозяйства» –  ВПК и ГУЛАГа – вовсе не существовало. 

Опубликовано: 

        1. // География, 2010, № 13 (909), 1 – 15 июля, с. 3 – 12;  № 14 (910), 16 – 31 июля,  с. 12 – 20; 5000 экз.
        2. // Проект Байкал. Архитектурный журнал для Сибири и   Дальнего Востока. Иркутск, 2012, № 32, с. 60 – 65; 3000 экз.

===========================
РУССКАЯ САВАННА

Соавтор В.Л. Каганский

1. Кто сшил лоскутное одеяло?

        Вокруг Москвы загородная местность похожа на лоскутное одеяло, сшитое из четырёх видов ткани [1]. В натуре и на топографической карте чётко различаются главные площадные элементы культурного ландшафта: 1) застроенные кварталы городов и посёлков, 2) леса, 3) не застроенная и безлесная суша – поля и луга, 4) водоёмы – водохранилища, пруды, озёра. Можно предполагать, что исходный природный ландшафт Восточно-Европейской равнины был более расплывчатым и континуальным, его дискретизовала человеческая деятельность за последнее тысячелетие. Каждый клочок земли отделился от соседнего границами, межами, изгородями, получил свою специализацию (роль), стал, говоря языком агрономов, монокультурным, стал монофункциональным – предназначенным для одного главного занятия или продукта. Например, на пашне только один вид растений считается желанным, остальные – сорняки и вредители.
        Дискретизация ландшафта достигла апогея в советские годы, вплоть до того, что все промежуточные, переходные элементы, полосы, зоны считались ненужными и попросту уничтожались. Поля зачищали от кустарника, с пастбищ выкорчёвывали отдельные деревья, хотя под ними и скот, и пастухи нашли бы отдохновение в тени; распахивались поймы, заваливались мусором и засыпались овраги. Разнообразие, смесь и взаимопроникновение разных ландшафтов и угодий не допускались. Похоже, что советским чиновникам на нашей земле не нужно было ничего, кроме плотной капитальной застройки, лесов, пашни и водохранилищ [2].
        Советский Союз был таким государством, в котором не было самодовлеющих, уникальных мест (точек пространства) как таковых, но были пространственные ячейки, в каждой из которых решалась одна определённая задача [3]. Идеальной моделью советского пространства было бы такое однородное районирование, где все границы строго линейны [4] и каждому типу районов отвечает одна функция, одно ведомство. Интересно отметить, что следы такого бюрократического насилия над культурным ландшафтом учёные-географы восприняли как нечто естественное и перенесли в физическую географию, которая изначально была палеогеографичной и от деятельности людей абстрагировалась. Приведённую к дочеловечному состоянию, условно девственную природу всего земного шара отечественные географы, начиная с Л.С. Берга (1876 – 1950), разделили на природные зоны, страны, области, районы, местности, урочища, фации, явно подражая российскому административно-территориальному делению. Научной парадигмой надолго стала истовая вера в необходимость строгой определённости, резкости, линейности границ. Преподаватели-ландшафтоведы буквально заставляли студентов видеть эти границы.
        За последние два десятилетия дискретная модель ландшафта стала размываться, что связано прежде всего с развитием учения о географических границах: они теперь не тончайшие бесплотные линии между районами, но активные контактные поверхности, оболочки, зоны, фильтры [5]. И вместе с этими изменениями в мышлении стали происходить (но, конечно, независимо от учёных) серьёзные сдвиги в нашем культурном ландшафте, да и во всём постсоветском обществе.

2. Границы расплываются, и не только в ландшафте

        В результате социально-экономической трансформации (или революции) 80 – 90-х годов XX в. структура территории и общества в России стала менее дискретной. Произошла некоторая реабилитация непрерывности, сплошности, плавности, постепенности, переходности, неопределённости, промежуточности. В культурном ландшафте это увеличение переходных зон, размывание границ между природными и антропогенными ландшафтами – как в натуре, так и в научных представлениях. И так же во всей социально- экономической сфере расплываются границы между государственным и частным, публичным и приватным, государственными вооруженными силами и не¬государственными отрядами боевиков, частными охранными предприятиями и просто бандитами и, наконец, между строго законным бизнесом и экономическим криминалом. Границы сделались переходными полосами, мощными экотонами [6]. Переходные зоны стали сопоставимы по размеру с теми ареалами, которые ими разделены. И это наблюдается не только в ландшафте, но и в нетерриториапьном разрезе экономики: она у нас преимущественно «серая», промежуточная между легальной и теневой.
        Такого рода процессы размывания границ и формирования сложных, неоднородных ландшафтов-смесей, ландшафтов-коктейлей становятся характерными для культурного ландшафта России (частный случай нарастания плюрализма и многозначности в культуре?). Стихийно, без чьей-либо воли или намерения возникают новые формации дичающего культурного ландшафта, для которых в науке ещё нет названия.

3. Лесов и полей становится меньше

        Привычное чёткое чередование лесов и полей (там, где они ещё не застроены дачами и коттеджами) сохраняется в пригородной зоне Москвы, но уже на окраинах области (за Волоколамском, Можайском) и в её «медвежьих углах», у стыков границ областей (на юго-западе, северо-западе и северо-востоке) лесов и полей в традиционном виде осталось немного. Тем более в соседних административных областях – Калужской, Смоленской, Тверской, Ярославской. Ценные леса здесь большей частью давно вырублены и заменились чахлыми, хотя и густыми преимущественно лиственными зарослями, а поля зарастают кустарником и деревьями. Там, где уже не видно коттеджей, сегодня заканчивается для путешественника пригородная зона, а с нею кончается чередование лесов и полей. Вместо них господствует какая-то смесь.
        Лес наступает на бывшую пашню не фронтально, не путём расширения занятой им площади; он не накатывается на поле, как морская волна на песок; он произрастает из поля там и сям, сначала как кустарник, группируясь в прихотливые пятна. В северной и средней полосе Европейской России формируется русская саванна. Так мы по праву первоописателей, если не первооткрывателей, назвали этот тип культурного (антропогенного) ландшафта [7].
        Саванну нередко называли тропической лесостепью, особенно в те не слишком далёкие времена, когда не то что в натуре, а даже в изображении, и не только рядовому учителю, но и профессору географии негде было увидеть настоящую саванну и негде было даже увидеть человека, который благодаря своим связям с разными государственными органами или службе в разведке побывал-таки в Тропической Африке и кое-что видел, хотя бы с самолёта. Так вот, тропическая саванна – это не лесостепь, не сочетание лесов со степями, прериями, лугами. В лесостепной зоне – и для неё это существенный и характерный признак – участки настоящего леса (такого же высокого, полноценного, как в лесной зоне, и флористически даже более богатого) чередовались с мощным травяным покровом без деревьев, который исторически сменился пашней; лесостепь превратилась в лесополье. Такой же лесостепью (но с большей долей степи) была и вся так называемая степная зона, где имелись по берегам рек огромные лесные массивы, такие как широколиственный Тиле-Орман (ныне Теллерманов лес [8]) на Хопре или давно вырубленный лес в устье Днепра на Алешковских песках, бывшая Геродотова Гилея [9]. Расти лесам климат степей не мешал, но всё зависело от грунтовых вод. В понижениях, где деревья могли достать корнями до водоносного горизонта, произрастал пышный лес, а где не доставали, там безраздельно господствовали травы, питающиеся непосредственно атмосферными осадками. То же и в Западной Сибири – берёзово-осиновые колки на влажных понижениях, а травы и пашня – где повыше. Учёные отмечали, что наша лесостепь не имеет специфической фауны: в лесу живут лесные виды, а на безлесных пространствах – степные или полевые [10].
        Тропическая саванна отличается от лесостепи умеренного пояса географическим положением, морфологически, флорой и фауной. Сравнивая наши зарастающие поля с тропической саванной, мы, конечно, не имели в виду чередование сухих и влажных сезонов, не искали в России никаких чисто тропических растений и животных. Однако в пространственно-временном аспекте аналогия, хотя и неполная, имеется. Тропическая саванна расширяется за счёт лесов и опустынивается из-за деятельности людей (вырубка деревьев, перевыпас и т.п.); русская саванна возникает от бездеятельности и эволюционирует в обратном направлении: лес наступает на поля и пастбища. И там, и здесь – некоторая промежуточная стадия развития. Но главное не в этом.
        Наш главный признак, взятый для аналогии – морфологический. Для тропической саванны характерно сочетание травяного покрова с одиночно разбросанными деревьями и кустарниками [11]. Но именно такое свободное размещение отдельных деревьев и (чаще) их групп среди безлесного травянистого покрова присуще и нашей русской саванне. Хотя это, по-видимому, куда более кратковременная фаза существования, нежели в тропиках. У нас отдельные деревья ненадолго вырываются вверх там и сям, но вскоре они окажутся собранными в рощицы, а там и всё поле станет лесом. Фаза хоть и непродолжительная, но сформированный ею пейзаж обширен, окружает путника со всех сторон, уходит за горизонт. Вот почему данное явление заслуживает особого названия.
 
4. Природа берёт реванш

        Появление и разрастание ландшафта русской саванны – это не новый природный хаос вместо прежнего антропогенного порядка; это, напротив, природный порядок. Поля зарастают лесом не случайно, а по приоритетным для деревьев каналам-направлениям, расселяются в соответствии с рельефом поля, с видовым составом окрестных лесов и общими закономерностями сукцессии – последовательной смены доминирующей растительности.
        Советское аграрное пространство было насилием над природой в том смысле, что поля по размеру и форме не были вписаны в ландшафт, отчего в разных частях огромного поля урожай был разным и созревал не одновременно. Различавшиеся природными условиями и по положению в пространстве колхозы и совхозы, внутрихозяйственные бригады и фермы по не зависящим от них обстоятельствам объявлялись передовыми и отсталыми; за различное плодородие и разные внешние условия работников награждали и наказывали. «Саваннизация», ренатурализация аграрного ландшафта делает его естественнее, возвращает ему многие атрибуты природного ландшафта – закономерно неоднородные, частично мозаичные районы; сложные, плавные, каёмчатые переходы; промежуточные микроландшафтные зоны (экотоны), смягчающие контраст, изолирующие и примиряющие несовместимых соседей; земле возвращается природный ритм вместо механического такта прямоугольных полей, приспособленных к манёврам танкоподобных машин. Такая трансформация ландшафта даёт некоторые шансы экофильному (согласованному с природой) сельскому хозяйству в широком смысле слова: не только «земледелию плюс животноводству», как было в советское время, но и другим занятиям сельских жителей, то есть комплексному хозяйству села.
        Вид русской саванны необычен и нов для того, кто привык к пейзажу Подмосковья, где линейно-дискретный характер границ угодий выдерживался особенно строго и чётко. Ведь советский ландшафт был подобен рапорту, как писал один из авторов этой статьи ранее [12]. Каждое место докладывало своим существом и видом об успехах и свершениях в каком-то роде деятельности: здесь выращивают хлеб, тут рубят лес, там варят сталь.
        Теперь рапортовать некому. Никто и не рапортует. Ландшафт стремительно разгосударствляется и приватизируется. И даже глядя только в зеркало ландшафта, мы можем многое узнать о нашей современности. Насколько же сильно изменяется наша жизнь, если даже многократно освоенные и распаханные поля, политые, как говорится, крестьянским потом, опять зарастают лесом. В.В. Докучаев называл почву «зеркалом ландшафта», а мы весь ландшафт считаем «зеркалом общества»; по ландшафту, а не по статистике мы судим и об экономике – таков наш географический метод.
        В 1969 г. экспедиция Института географии АН СССР обнаружила в дремучем лесу около озера Селигер валуны, расположенные двояко: в линию и в кучах. То были камни, собранные земледельцами и уложенные на краях (по межам) или в центрах полей. Возраст леса был 180 – 200 лет. На протяжении последнего тысячелетия лес и пашня в Центральной России неоднократно менялись местами. До революции 1917 г. лесистость нашего края была гораздо ниже, чем сегодня. Высокая лесистость Ближнего Подмосковья объясняется эффективной лесоохранной политикой правительств. В царской России леса были нужны для охоты помещиков, в советское время – для размещения и маскировки военных объектов и правительственных дач, но и для генеральской охоты тоже.
        Теперь многие влиятельные деятели считают, что лесистость в средней полосе нашей страны можно резко уменьшить без ущерба природе и хозяйству. Интересы дельцов вполне понятны. Лесоразработки сегодня наиболее выгодны не в Сибири, а в Подмосковье и вдоль дорог Москва – Петербург. Там можно снять сливки с природных ресурсов без существенных капиталовложений. В Подмосковье и леса самые хорошие, и земля нужнее всего под дачи и коттеджи [13]. Мы с такой «экономической» политикой решительно не согласны. Считаем, что для компенсации известных негативных и антиэкологических особенностей российского хозяйства лесистость по-прежнему должна быть высокой.
        Русская саванна – первая, неуверенная попытка природы вступить в свои права, взять реванш на землях, сельскохозяйственная функция которых поддерживалась внеэкономическим путем, из государственно-идеологических соображений. Колхозы и совхозы должны были соблюдать нормативный уровень распаханности и численности скота без учёта местных природных особенностей, в ущерб хозяйственной логике, экономическому расчёту и ещё не забытому опыту старых крестьян и агрономов. Один из наших общих учителей профессор Н.А. Ракитников (1903 – 1994) утверждал, что б;льшая часть сельского хозяйства умеренного пояса выдерживает конкуренцию с тропиками (где биоклиматический потенциал несравненно выше) только благодаря мощной поддержке государства. Зарастание полей в Нечерноземье – закономерное следствие поворота к рынку и открытия государственных границ для продовольственных товаров из тех стран, где выше естественное плодородие почв, продуктивность агрокультуры, трудовая этика, богаче государство и сильнее его помощь фермерам.
        Саванна в России – первый этап спонтанной (самопроизвольной, стихийной) ренатурализации ландшафта. Поддержит ли наше государство возрождающуюся дикую природу или позволит задавить её новыми мелиорациями и застройкой? В лучшем случае на месте зарастающих полей когда-нибудь вырастут такие леса, что их впору будет объявить заповедниками или заняться культурным и продуктивным лесным хозяйством (не путать с заготовками древесины). Недавняя история Валдая, Подмосковья да и самой нынешней территории Москвы с её замечательными лесопарками подтверждает такую возможность. И лучше бы таким будущим озаботиться загодя, ещё в моменты выбывания земель из сельскохозяйственного использования. И заблаговременно подумать, чем занять население, если без привычного советского принуждения оно заниматься производительным трудом не склонно.
        Российские историки, наследники дворянско-помещичьей культуры, преувеличили земледельческий образ отечества, вознесли до небес богатырскую фигуру пахаря-хлебороба. Заселявшие Нечерноземье в доисторическое время угро-финские племена были охотниками и рыболовами, а их обрусевшие потомки, у которых князья и бояре, как завоеватели, отняли охотничьи и рыболовные угодья, заниматься земледелием вынуждались. Крестьяне, переселённые помещиками из лесной зоны на более чернозёмные почвы бывшего Дикого Поля, трудились на хлебных нивах только благодаря крепостному праву и менее чем за два столетия довели варварским рабским трудом плодородный край до полного оскудения. Понадобился гений В.В. Докучаева, чтобы разработать план выхода из экологического кризиса конца XIX в., и кстати пришлось массовое переселение крестьян за казённый счет в Сибирь и на Дальний Восток.
        А на широте Москвы, освободившись от барщины задолго до отмены крепостного права, то есть выйдя на оброк, предприимчивые русские крестьяне становились торговцами, ремесленниками, фабрикантами. В советское время художников-богомазов, кожевников-обувщиков, мастеров шляп и перчаток, гитар и гармошек заставили пахать и сеять. В отличие от помещика колхоз на оброк не отпускал. (Советский экономический уклад был гораздо менее рыночным, чем русский средневековый, хотя общих черт у них немало).
        Вторично пришло крепостное право в виде сталинской коллективизации и вторично рухнуло, но в два приёма: при паспортизации деревни в брежневскую эпоху и окончательно – при горбачёвской перестройке. И опять переселялся крестьянин в города, чтобы летом приезжать в родное село сажать и убирать картошку, помогать сельским родственникам на сенокосе, собирать и заготавливать грибы и ягоды, но только не возделывать хлебную ниву. В нечернозёмной полосе России сельское хозяйство временами бывает рентабельным при благоприятной экономической конъюнктуре и главным образом в пригородных зонах, но обширной пашни для этого не нужно, и ещё не помешало бы нам восстановление льноводства, но для этого пока нет условий. В остальном же «хлебородная деревня – кормилица города» – это для среднерусских краёв устаревший миф.

5. Саванна наступает на Москву
       
        В периферийных областях Центральной России поля стали зарастать деревьями и сменяться саванной в годы позднебрежневского застоя, хотя это всячески скрывали от начальства, проезжающего, впрочем, только по редкой сети дорог с твёрдым покрытием. Что было в стороне от дорог, могли объективно выявить только специальные экспедиции. Знаток ландшафта мог обнаружить границу Московской области без карты – на аэрофотоснимке и в натуре. В столичном регионе поля были более ухожены, лучше прополоты, чётче отделялись от лесов, как правило высокоствольных, а в соседних областях уже бросалась в глаза растущая среди мелколиственных рощ саванна.
        На пути от Москвы до Бреста выделялась Смоленская область, а в Белоруссии культурный ландшафт опять становился на взгляд путешественника более похожим на Подмосковье. Это объяснялось разным размером дотаций сельскому хозяйству на единицу площади: наибольшими были они в столичной области, меньше – в Белоруссии, ещё меньше – в Смоленской, Тверской, Брянской областях.
        После 1991 г. государственная поддержка сельского хозяйства заметно снизилась и в столичной области. Саванна перешагнула через административную границу. Регулярный лесопольный ландшафт Подмосковья оказался размытым и обкусанным по углам. Сегодня даже Бородинское поле зарастает лесом, потому что у кого-то нет средств, кто-то не распорядился своевременно, чтобы этот исторический ландшафт был сохранён.
        Эпизодически, иногда, раз в несколько лет забредают в Московскую область нетипичные для неё дикие звери – волк и медведь. Они приходят через «медвежьи углы», такие как Лотошинский район, юго-запад Можайского и северо-восток Талдомского. Оттуда и проникают в Подмосковье признаки вторичного одичания ландшафта, там и зарастают лесом подмосковные поля в первую очередь.
        Вблизи Москвы и в хорошей транспортной доступности от неё пашня застраивается дачами и коттеджами, в которых горожане бывают главным образом летом, если не собираются жить более постоянно, удерживая за собой, естественно, и городские квартиры. Подальше от Москвы и от магистральных дорог, в местах, где ещё встречаются коренные или появились пришлые (беженцы, вынужденные переселенцы) трудоспособные жители, часть пашни занимается расширившимися приусадебными участками крестьян и полями немногочисленных фермеров. Окружающее крестьянские дворы ближнее пространство становится пастбищем (если есть, что пасти и кому). Вся остальная земля, и вокруг дачных поселков, и вокруг сельскохозяйственных поселений, зарастает бурьяном, кустарником, деревьями.
        Саванна надвигается от периферии к центру – и от углов региона, и от углов каждого поля, окружающего всякую деревню –  и существующую, и бывшую, замещённую полем или ставшую дачным поселком. Навстречу саванне наступает сплошная коттеджная застройка. Когда обе волны встретятся и сомкнутся, от привычного нам среднерусского лесопольного пейзажа мало что останется. Однако в Ближнем Подмосковье зарастание полей началось позже, поэтому саванна здесь пока не очень характерна.

6. Зонтичный гигант в Подмосковье
       
        За последние несколько лет появился ещё один грозный, зловещий признак саваннизации – гигантское зонтичное растение борщевик. В советские годы он знал свое скромное место, а после экономического переворота вырвался из прежней экологической ниши, как джинн из бутылки, и пошёл завоёвывать поля с двух сторон – с краёв (с обочин дорог и с опушек) и из центров: со всех влажных западин естественного рельефа, а также из кюветов и канав, ям, карьеров, которые строители как бы нарочно для него заготовили. Рубить борщевик можно хоть всё лето – к зиме он и сам отомрёт, а весной возродится. Его нашествие напоминает повесть М.А. Булгакова «Роковые яйца», поскольку в обоих случаях замешаны учёные. Борщевик еще в 60-х годах XX в. считался у нас перспективным кормовым растением для силоса, его внедряли как кукурузу и для повышения продуктивности скрестили с другими видами, в том числе с быстрее растущими дальневосточными, отчего мы имеем сейчас более агрессивный гибрид.
        В начале лета ядовито-зелёный борщевик (сок его вызывает воспаления на коже) внушает нам какой-то мистический ужас. Среди его зарослей кажется, что мы уже не в России, наше воображение захвачено экзотикой. Вокруг – каатингас, кампос, льянос; нам остаётся надеть широкополое сомбреро, осушить стаканчик текилы и взять в руки мачете... Российские экономисты-реформаторы, группировавшиеся вокруг Е.Т. Гайдара, одно время мечтали направить Россию по латиноамериканскому пути развития. Кажется, что в одном отношении их мечта сбывается.
        Быть может, борщевик – сорняк для хозяев коттеджей, но для эколога это благо. Борщевик способствует возрождению естественного разнообразия травяной флоры, которая в советское время была изгнана из лугов; он как таран пробивает дорогу для экологически полезных сукцессий. Своими мощными корнями борщевик препятствует эрозии, способствует заживлению ран земли – антропогенных оврагов и карьеров. Местами и временами борщевик выступает как серьезный конкурент деревьев при зарастании полей, тем самым удерживая их в саванноподобном состоянии.
        На традиционную терминолексику мы не посягаем. Наша русская саванна с настоящей, тропической, нигде не граничит; не соприкасаются объёмами и соответствующие термины. Мы не предлагаем расширить прежнее понятие «саванна», не развиваем его и не обогащаем новыми значениями; пусть остаётся оно в прежнем виде. Но тот феномен, который мы наблюдаем, нуждается в названии. Русская саванна – не только публицистическая метафора, но и заявка на научный термин, его временный суррогат. Может быть, это будут какие-то «гумидные саванноиды умеренного пояса». Хотя, как нам кажется, весь умеренный пояс тут ни при чём. Наша саванна – плод русской культуры, такой же феномен, как «русский чай». Имеется в виду не отечественный сорт «Краснодарский», выращивавшийся около Сочи, а русская культура чаепития, сложившаяся в XIX в. Если возможен русский чай (китайский, индийский, цейлонский), то почему не быть русской саванне?
 
7. Почему наша саванна – русская?

        Хотя бы потому, что в других европейских странах с похожими на Центральную Россию природными условиями (в Польше, в Восточной Германии) мы такого явления пока не заметили. И даже в Белоруссии его вроде нет, потому что из всех стран СНГ Белоруссия больше всего похожа на прежнюю советскую республику, сохраняет колхозно-совхозный уклад.
        Так может быть, следуя моде, назвать саванну не русской, а российской? Но нет: за всю Россию, даже нечернозёмную, мы поручиться не можем. Описываемой саванны мы не обнаружили в Чувашии и Башкирии. Напротив, там встретили мы относительно здоровое сельское хозяйство в природных условиях, не столь уж отличающихся от тульских и калужских. В упомянутых республиках держат больше скота, поэтому поля не зарастают лесом, а служат хорошими пастбищами; там больше осталось лугов разного происхождения. Вообще, сельское хозяйство там выглядит удивительно нормальным по сравнению с Центральной Россией; на сельской жизни нет такой печати упадка. Хотя хозяйство там в основном не товарное, натуральное, люди работают на свои семьи, а выхода на большой рынок не имеют: за молоко скупщики дают меньше, чем мы платим за минеральную воду в бутылках. Поэтому и не стоит искать в городских магазинах вкуснейшую местную сметану, а вместо неё там всё те же лежалые мёртвые йогурты из Москвы да твиксы-сникерсы [14].  В райцентрах, посёлках, малых городах Поволжья и Предуралья семьи врачей, учителей, рабочих, чиновников тоже выращивают картофель, косят сено, разводят крупный рогатый скот, в то время как на западе России в сельской глубинке и в малом городе одинокий пенсионер весь день сидит и лежит на бугре и пасёт-сторожит свою козу.
        Где люди крепко держатся за свой регион как за незаменимую этническую родину, там и трудовых ресурсов больше, а где живёт немало мусульман, там меньше пьянства, и рождаемость на селе пока выше, и семьи многодетнее, и дома обновляются, и молодёжь в деревне водится, хотя и уезжает зарабатывать на московских стройках, то есть предполагать можно причины этнодемографические. Не они ли, но только с обратным знаком, привели к известному опустошению запада Центральной России?
        Этнографы замечают существенные различия в национальном характере не только у разных народов, но и внутри одного этноса; географически противоположны, различны по происхождению и очевидно различаются среди русских субэтносы – архангельские поморы и кубанские казаки, но существенны и более тонкие различия между западом и востоком в средней полосе России.
        До революции 1917 г. было замечено, что смоленские крестьяне, как и белорусы, сравнительно робки и покорны начальству, беззащитны перед властью, экономически пассивны; из них получаются дисциплинированные рабочие, хорошие артели для земляных и строительных работ, тогда как селяне из Верхнего Поволжья более бойки и предприимчивы, из их среды вышли выдающиеся купцы и фабриканты. Эти качества могли сложиться за исторически короткое время, но могли быть и унаследованы от разных племен, говоривших в прошлом на разных языках, о чём свидетельствуют и названия рек, которые на юго-западе преимущественно балтийские, на северо-востоке – угро-финские. И доля финских названий, и экономическая активность дореволюционных крестьян почему-то нарастают с юго-запада на северо-восток вместе с падением средней температуры января.
        В Средние века территория нынешних областей Калужской, Брянской, Смоленской, отчасти Тульской и Тверской входила в огромное славянское государство — Великое княжество Литовское, где тоже господствовало православие, а государственным языком даже после двух объединений с Польшей был старобелорусский («руський») язык (до 1696 г.) [15].  Даже в начале XX в. лингвисты относили говоры (диалекты) сельской местности почти всей территории нынешних Смоленской и Брянской областей к белорусскому языку [16], то есть отмечали субэтническое своеобразие этого Западного края, в наши дни уже чисто русского.
        После первого раздела Польши (1772 г.) в Российскую империю вошли земли, где преобладало этническое разделение труда. Помещики и высшие чиновники из дворян говорили по-польски и были католиками, крестьяне – белорусы и украинцы – занимались земледелием и придерживались православия, евреи торговали, занимались ремеслом; немцы подвизались в качестве ремесленников ещё со Средневековья, а позже были управляющими в имениях, лесничими, врачами, учителями, инженерами, фабричными мастерами. Немецкого и польского происхождения были многие фабриканты. В городах до 1831 г. действовало западноевропейское (магдебургское) право – памятник ему до сих пор стоит в Киеве.
        Своеобразная территория, до 1772 г. принадлежавшая Польше, до начала XX в. оказывала существенное влияние на Смоленскую, Псковскую, Калужскую губернии, главным образом через местную торговлю и трудовые связи (например, через наём работников). После этнических чисток XX в. восточно-славянское население западных окраин Советского Союза впервые после Средневековья осталось наедине со своим ландшафтом. А тут ещё две страшные войны, коллективизация, раскулачивание, репрессии, ликвидация хуторов, укрупнение колхозов, выселение из «неперспективных» малых деревень, мелиорации (канавизации), химизация (навязывание минеральных удобрений), крах командно-административной экономики, транзитная криминализация: грузовики с товарами из зарубежной Европы колесят по проселочным дорогам, чтобы меньше подвергаться рэкету, а придорожные сёла специализируются на обслуживании шофёров-дальнобойщиков и контрабандистов (по нашим наблюдениям в Смоленской области).
        Экономико-географы отмечали опустошающее влияние трёх столиц на сердцевину треугольника из железнодорожных линий Москва – Петербург – Варшава. Теперь такие места называются внутренней периферией. Но это относится главным образом к Валдайскому поозерью.
        Ядром России считался так называемый Промышленный Центр, но он простирался только к востоку от Москвы. Фабричная промышленность там зародилась в сельской местности. В непревзойдённом до сих пор классическом учебнике экономической географии СССР Н.Н. Баранского, выдержавшем 17 изданий, мы ещё в 12-м издании (1951 г.) видим в качестве экономического района Запад Европейской части РСФСР, занимавший Смоленскую, Калининскую, Великолукскую, Брянскую и Калужскую области. И был этот район скорее аграрным, нежели промышленным; основной отраслью хозяйства было льноводство.
        «Как культура, сильно истощающая почву, лён требует введения в севооборот посевных трав, восстанавливающих после льна плодородие почвы. А развитие посевных трав создает кормовую базу для молочного животноводства, рынок для которого обеспечивается близостью Промышленного Центра, и прежде всего Москвы. На отходах же молочного хозяйства хорошо развивается свиноводство» (с. 171).
        За недостатком рабочих рук льноводство рухнуло, району навязали зерновые, удобрения стали химическими и т.д. Западный экономический район окаймлял Москву в виде полумесяца. Теперь этот полумесяц закономерно занят растущей саванной.
        В советское время паспорта имелись у жителей городов, а в сельской местности до 60-х годов у жителей Московской и Ленинградской областей, пограничных и приморских краёв, большинства союзных и автономных республик. Колхозники Смоленской, Калужской, Тверской областей паспортов не имели. Из деревни выезжали с разрешения начальства по справкам. В Москве беспаспортных крестьян часто задерживали уже на вокзалах. Из паспортных регионов крестьяне просачивались в города постепенно, а в беспаспортных областях накопился такой потенциал миграции, что все так и потекли из деревни, когда шлюзы открылись.
        Земля между Можайском и Брестом пережила слишком много трагедий. Можно удивляться тому, что на ней ещё живут люди. Истерзанная и надломленная земля как будто говорит: «Хватит! Я больше не могу для вас родить. Теперь я усну и зарасту лесом».
        Белорусские говоры, Великое няжество Литовское, экономический вакуум в Валдайском треугольнике, театр двух мировых войн, зона немецко-фашистской оккупации, беспаспортная зона советского периода, ареал погибшего льноводства, Западный экономический район, сегодняшнее укрытие для контрабандистов и русская саванна на одной и том же месте – случайное ли это совпадение? Пища для размышлений есть.

8. Одичание ландшафта — это хорошо или плохо?

        Для тех, кто мыслит советскими категориями, зарастание полей – признак упадка, разрухи, до которой довели нашу страну внешние или внутренние враги. Расправиться с ними, восстановить производство, в том числе сельское хозяйство и военную промышленность, и на этой базе снова сделать Россию великой державой, экономически и политически независимой, то есть обходящейся без импорта даже ширпотреба и продовольствия, – так рассуждают сегодня многие, и это привлекательные лозунги для значительной части народа.
        Тоску и сожаление по огромному, ушедшему в бурьян и кустарник крестьянскому труду мы тоже понимаем и разделяем. Мы часто встречались в своих путешествиях с людьми уже пожилыми, но ещё не очень старыми, которые своими руками строили скотные дворы, благоустраивали сельские клубы, библиотеки, школы, а теперь видят руины и пустыри, заросшие кустарником; или эту землю занимают, захватывают приезжие из города либо из других регионов, не спросив разрешения у местных жителей, не считаясь с их интересами, не оказывая им никакого уважения. Мы так же сожалеем о традиционной, натуральной деревне, о том идиллическом (как нам теперь кажется) и даже красивом сельском пейзаже, среди которого отчасти проходило и наше детство.
        Но жизнь не стоит на месте. История – не только поступательное движение, но и циклическое. Если города вырастали на месте тайги и пустынь, то так же пустыней или джунглями сменятся нынешние города, что хорошо известно археологам. Это вековой ландшафтооборот, подобный севообороту; ротация земель в масштабе всей человеческой истории.
        Одичание ландшафта хорошо для дичи, а значит и для охотников. Охотничье хозяйство, рыболовство, сбор ягод и грибов –  традиционные, любимые занятия россиян, хорошо соответствующие народному менталитету и физико-географическим условиям. Есть шансы заметно увеличить роль «даров леса» в питании, отчасти восстановить в подземельях Манежной площади старый московский Охотный ряд.
        Ренатурализацию ландшафта одобрят и те экологи, которые отвергают охоту. Для сохранения жизни на Земле необходимо, чтобы естественные леса, луга, прерии, саванны, тундры с их животным миром занимали не менее четверти или трети территории суши. Если диких ландшафтов не осталось в центре Европы, значит, они должны сохраняться на её окраинах.
        Россия гордится Байкалом (хотя ничего не делает для его сохранения, а только вымогает деньги на экологические цели у зарубежных спонсоров). Так же могла бы Россия гордиться и тем, что природные ландшафты в ней прирастают кое-где сами собой, да не в Сибири, а сравнительно недалеко от столицы; что у нас стихийно формируется эконет — экологическая сеть из земель, потенциально пригодных для будущих национальных парков и заповедников. В Нидерландах и Бельгии об этом мечтают, а у нас для этого ничего не надо делать; наоборот, надо только воздерживаться от экофобной деятельности, излечиться от мании строительства, превратившегося в нашей стране в высшую форму воровства и коррупции.
        Дичающая периферия средней полосы России могла бы стать неплохим лесопарковым поясом для всей Европы, да и для одной Москвы тоже. В Москве ведь проживает людей больше, чем в Португалии, и вдвое больше, чем в Финляндии. Москвичам нужна компенсация за те великолепные леса, которые в ближнем Подмосковье сегодня нещадно вырубаются под дачи и коттеджи для ничтожного по численности, но самого влиятельного контингента столичных обитателей. Так пусть же лесной пояс восстанавливается чуть дальше от столицы, там, откуда ежедневно приезжать на работу в Москву невозможно даже на вертолёте (посадочных площадок в городе не хватит).
        Представим себе большой город, точнее его агломерацию (мегалополис). Разнообразная деятельность людей размещена по его территории неравномерно. Имеются деловые и торговые кварталы, жилые пригороды и целые города-спальни, спортивные и университетские городки, свалки и кладбища. Все эти функциональные зоны комплементарны, т.е. дополняют одна другую; все они равно необходимы, как органы в организме.
        Земля и человечество – это формирующийся сверхгород (Эйкуменопопис), в нём тоже возникают функциональные зоны, настолько огромные, что в них помещаются целые страны. Некоторые из них целиком оказываются в промышленной зоне, а некоторые – в  сырьевой. Есть страны, которые специализируются на отдыхе и туризме до такой степени, что больше ничем не занимаются.
        Россия должна выбрать себе главную специализацию (перспективную, долговременную, устойчивую) в мировом хозяйстве начинающегося XXI столетия. Запасы нефти и газа не вечны, а цены на них слишком изменчивы, и устойчивый спрос будет не всегда. Производство оружия и торговля им повышают вероятность войн, этим Россия наживает себе конкурентов и врагов, которых сама вооружает.
        История нашей земли продолжается. Во многих местах земля возрождается и отдыхает. Природа берет своё.
        Сельскохозяйственная освоенность нашей страны стремительно падает, но никогда ещё в её истории прилавки магазинов не были так насыщены продовольствием. Полей становится меньше, но сельское хозяйство там, где оно сохранилось и выстояло, из категории идеологической отчётности становится сферой экономики. Никто не следит за тем, чтобы искусственно и изнурительно поддерживать распаханность, но зато устойчив экспорт зерна.
        Действительность слишком противоречива и парадоксальна. Никто из нас не вправе вынести ей окончательный приговор, и русская саванна – не курьёзный плод воображения, а реальность, заслуживающая изучения. Это то звено исторических событий в культурном ландшафте, потянув за которое можно выявить многое-многое другое.

Примечания

        1. Выражение «лоскутное одеяло ландшафта» Б.Б. Родоман заимствовал у известного физикогеографа профессора Н.А. Гвоздецкого (1913 – 1994).  – Здесь и далее примечания авторов, если не указано иное.
        2. См.: Б.Б. Родоман. Пейзаж России // Б.Б. Родоман. Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002.
        3. См.: В.Л. Каганский. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей. – М.: НЛО, 2001.
        4. Даже такие серьёзные специалисты, как С.В. Калесник (Линейны ли границы ландшафтов // Изв. АН СССР. Серия геогр., № 2/1952, с. 61 – 66), вынуждены были доказывать, что границы могут быть как резкими, линейными, так и постепенными; что неверно считать признание постепенных границ точкой зрения исключительно буржуазной географии. Учёный пишет, что условность границ – это не произвол, не субъективность: субъективность не связана с реальностью, а условность – это отклонение от реальности, связанное с несовершенством способов её отображения. – Примеч. ред. ж-ла «География».
        5. См.: Географические границы. – М.: Изд-во МГУ, 1982; В.Н. Солнцев. Системная организация ландшафтов.  –  М.: Мысль, 1981.
         6. Экотон (в первоначальном, биоэкологическом значении) –  переходная зона между двумя различными биоценозами, шириной от нескольких метров (например, заросли кустарника на опушке между лесом и полем) до нескольких десятков километров (между полосой хвойных лесов в Канаде и североамериканской прерией); см.: Р. Дажо. Основы экологии. – М.: Прогресс, 1975.
        7. Термин русская саванна придумал Б.Б. Родоман не позже июня 1999 г., когда авторы путешествовали по Смоленской области.
        8. Теллерманов лес – топонимический курьёз. Никакого немца, лесничего Теллермана здесь не было. Тюркское название Тиле-Орман (тёмный лес) встречается и в Румынии.
        9. «Гилея – по сообщению Геродота, так называлась область Скифии, покрытая лесом» (Античная география / Сост. проф. М.С. Боднарский. –  М.: Географгиз, 1953, с. 345). Последнее бревно Гилеи нашел одноклассник и друг Б.Б. Родомана археолог К.К. Шилик.
        10. См.: Ф.Н. Мильков. Словарь-справочник по физической географии.  – М.: Мысль, 1970.
        11. См.: Ф.Н. Мильков. Указ. соч.; Новый энциклопедич. словарь. –  М.: БРЭ, 2002.
       12. См.: В.Л. Каганский. Указ. соч.
       13. В конце ноября 2003 г. под шумок предвыборной кампании Госдума приняла закон, разрешающий вырубать под коттеджи леса первой категории.
       14. См. наши очерки о путешествиях в журнале «Отечественные записки», № 1 и 3/2003: В.К., Б.Р. Неизвестная Чувашия (№ 1); В.К. Внутренний Урал (№ 3); Б.Р. Башкирия: начало пути (№ 3).
       15. См.: Р.А. Агеева. Какого мы роду-племени? Народы России: имена и судьбы: Словарь-справочник. – М .: Асаdemiа, 2000.
       16. См.: С.А. Токарев. Этнография народов СССР. – М.: Изд-во МГУ, 1958, карта-вклейка между с. 28 и 29.

        Опубликовано: Родоман Б.Б., Каганский В.Л. Русская саванна // География, 2004, № 5 (732), 1 – 7 фев., с. 3 – 11; 6500 экз.    
 
Приложение

        Одно из первых упоминаний о «русской саванне» найдено в письме Бориса Родомана Татьяне Нефёдовой 27 сентября 1975 г.

        В Калужской области поля не отделены от лесов так чётко, как в Ближнем Подмосковье, она напоминает саванну. Лесолуга, лесополя, лесополосы, лесосады, лесопастбища, лесокустарники, лесозаборы, лесодороги, лесоречки, лесодеревни, лесопруды… А настоящих лесов не видно за деревьями! Яркие, нарядные, не похожие друг на друга, как люди, эти деревья словно собрались на праздник золотой осени и в ожидании торжества разбрелись по просторным лугам, разбились на кучки, компании и занимаются разными делами: пасут коров, собирают грибы на лесных полянах, посыпают листьями аллеи и дороги, баюкают речку, расставляют на зелёной скатерти тарелки из красного золота – пятна опавших листьев, репетируют хороводы вокруг церквей и прудов, прячут неуместные на празднике кладбища.

        Нефёдова,  Татьяна Григорьевна (р. 1949) – крупнейший среди российских географов специалист по сельскому и дачному расселению, доктор географических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института географии РАН. Участвовала в    эксперименте по возрождению русской деревни силами дальних и долговременных дачников из числа творческой интеллигенции.
        Полный текст письма к ней опубликован  на «Проза.ру» в качестве рассказа «Наташина деревня».

======================================       
ИЗ СТОЛИЦЫ В ПРОВИНЦИЮ:
КРУТОЙ СКЛОН

        Россия состоит из двух частей – Москвы и Не-Москвы. В обыденном представлении это больше чем разные регионы и даже страны – это особые части света [1]. Рассмотрим некоторые взаимоотношения между ними со скромной целью – добавить кое-какие разрозненные штрихи к портрету великой державы.

1. «Мы из Москвы!»

        Бывало, путешествуя по советской глубинке, мы бодро входили в кабинет второго секретаря райкома.
        – Мы из Москвы!
         Это звучало как пароль. Взглянув на наши «верительные грамоты»,  чиновник без лишних вопросов снимал телефонную трубку.
        – Тут у меня товарищи из Москвы. Займись ими.
         Нас ставили на ночлег, возили, кормили. Приём гостей из Центра был «ямской повинностью» и общественной работой, а иногда и службой в «органах».
         Высокое звание москвича, подкреплённое журналистским билетом и письмами на бланках, хорошо действовало в сельской местности и в малых городах за пределами Центральной России и Северо-Запада, в котором  доминировал Ленинград. Повышенным гостеприимством отличались Кавказ и Средняя Азия; лояльность и любовь к Москве, к России, к советской власти, пресловутую дружбу народов там демонстрировали особенно рьяно.
        Вместе с тем, аборигены ревностно следили за подлинностью нашего статуса и нередко требовали уточнения:
        – Из самой Москвы?
        – Из самой, из самой!
         – А то тут недавно были из какого-то Подольска, выдавали себя за москвичей.
          В эпоху, когда за колбасой съезжались в Москву с территории не меньше Испании, довелось услышать и нелюбезные слова, брошенные хозяйкой с высокого крыльца:
          – Москвичи? Идите, идите! Не нужна нам ваша Москва, не нужна ваша колбаса!
          После краха СССР почтительная опасливость мелких  чиновников сменилась откровенным пренебрежением и уклонением от контактов. «Подумаешь, москвичи! Москва нам теперь не указ» (в годы «парада суверенитетов»).
          Сейчас можно с комфортом взирать на потемкинскую деревню с высоты экскурсионного автобуса в составе конференции, комиссии, делегации, но на самодеятельных исследователей, проникших с чёрного хода, местные хозяева смотрят как на тайных соглядатаев и ревизоров. Лучше казаться не журналистами, а бедными, безобидными учёными.
          В одном отношении наши московские мандаты действуют по-прежнему – они в какой-то мере гарантируют, что после проверки документов нас не изобьют в милиции так, как обычно избивают местных жителей.

2. Цена «римского гражданства»

        Апостола Павла римское гражданство могло бы спасти  от бичевания.  «Тогда тысяченачальник, подошед к нему, сказал: скажи мне, ты Римский гражданин? Он сказал: да. Тысяченачальник отвечал: я за большие деньги приобрёл это гражданство. Павел же сказал: а я и родился в нём» (Деян. 22: 27 – 28).
          Я тоже родился «римским гражданином» и жил без чрезмерного напряжения, в то время как мои ровесники и коллеги, чтобы закрепиться в Первопрестольной, отрабатывали сроки на стройках и заводах как лимитчики; вступали в брак без любви и в правящую партию, становились сексотами.
          При просачивании из провинции в центр империи работает такой же «естественный» отбор, как при служебной карьере: продвигается предприимчивый, талантливый, хитроумный, выносливый, но и подлый, циничный, жестокий, способный к большой лжи и предательству. Административные препоны, призванные оградить некоторое пространство  от проникновения нежелательных элементов, сами способствуют концентрации в нем худших и злейших.
          Мне кажется, что в  нашей стране  сформировались три административно-территориальных «сословия»: 1) настоящие граждане Москвы; 2) полупровинциалы, прописанные в Московской области и в Петербурге; 3) провинциалы – все остальные. Элита, в том числе региональная, целиком входит в первую категорию: у губернаторов и «олигархов», где бы они ни проживали, имеются резиденции в Москве; миллиардеры все прикреплены к западной половине столицы.

3. Две или три Москвы в одной России

        Москва уникальна, но не единственна; она способна к размножению, к производству потомства. В советское время её филиалами стали разнообразные территориальные образования, обитатели которых сохраняли за собой  московскую прописку и жилплощадь. Важнейшие секретные объекты на окраинах СССР имели московские адреса.
          Помню, как в поезде, пересекавшем Полярный Урал, местный пассажир хвастался:
          – У нас тут такое есть, такое! А почтовый адрес – Москва А-400.
          Не удалось вырастить где-то вдали от Москвы хотя бы один многомиллионный город, который взял бы роль столицы в своей половине России. Зато Москва размножается на своем месте путем простого роста и деления – административно-территориального и ведомственного.
          Сегодня на космическом фотоснимке уже нельзя выявить административную границу Москвы. Московская кольцевая автодорога (МКАД) видна прекрасно, но на одной трети своей протяженности она теперь не служит городской чертой. За этой дорогой, как протуберанцы вокруг солнца, простираются «новые территории» Москвы (из них Солнцево уже довольно старо, остальные – Бутово, Митино, Новокосино и др. – моложе). Между ними зажаты старые города (Химки, Мытищи, Люберцы и др.), надежды которых на присоединение к Москве не сбылись. Однако в обоих административных видах единой городской среды, растущей на месте беззащитного Лесопаркового пояса, сшитого из лоскутов Дальней Москвы и Ближнего Подмосковья, строятся небоскрёбы, однотипные по высоте и качеству. В соответствии с давно известными законами развития городов, сюда переливается деловая и демографическая активность, здесь оседают наиболее предприимчивые иммигранты.
          Получается, что в центре России расположены две Москвы: одна внутренняя, управляемая мэром, а другая внешняя, подчиненная губернатору. Кому выгоден этот административно-территориальный сюр? Думается, что Кремлю, который опасается иметь сверхмощный субъект федерации у себя под боком и предпочитает управлять двумя пристяжными. Коренной же лошадью в этой птице-тройке служат федеральные учреждения. Так что, если говорить о собственности, мы имеем три Москвы в одной городской агломерации – городскую, областную и федеральную.

4. Столица Подмосковья – город Новомякининск

        Получив высочайшее заверение, что слияние Москвы с Подмосковьем не намечается, Московская область подняла голову и напомнила о своём давнем желании иметь все атрибуты субъекта федерации – не только герб и флаг, но и свою столицу на своей территории. На эту роль давно выдвигается город Красногорск: он вплотную примыкает к Москве и расположен в западном, престижном секторе Подмосковья, между московской думско-депутатской «деревней»  Митино и фешенебельным Новорижским шоссе, которое я предлагаю называть Нуворишским.
          По простоте душевной я думал, что административным центром Московской области (а до революции 1917 г. – Московской губернии и Московского уезда) была и остается Москва. Но у чиновников своя география и геометрия, похожая на неевклидову.
          Московский метрополитен изначально нацелен на обслуживание только первой Москвы (бывшей моссоветовской, а ныне мэрской),  как будто она – оазис среди  безлюдной пустыни.  Как правило, линии не упираются в границу Москвы (за которой они рано или поздно могли бы продолжиться), а склонны загибаться наподобие свастики, дабы лучше охватить свою, административно-московскую территорию (Родоман 1999: 158, 159, 162). Но вдруг стало известно, что строящаяся Митинская линия метро вынуждена пересечь крохотный кусочек Московской области – Мякининскую пойму. И вот уже слышно, что сюда, на заречную землю Красногорска, переведут из Москвы областную администрацию; здесь намечается грандиозная стройка. Поскольку само село Мякинино уже вошло в Москву и к области не причастно, я предлагаю называть новую столицу Подмосковья Новомякининском (название временное, рабочее, как у кинофильма в процессе съёмки).
          Что же касается пока единственной, проектируемой для  Московской области, станции  метро "Мякининская", то власти, если верить газетам (Российская… 2006) договорились, что платформа на ней будет принадлежать области, а рельсы – городу Москве. Для подъема какого-нибудь предмета или, не дай бог, пассажира, упавшего с платформы, очевидно, будет «задействована» некоторая межрегиональная комиссия,  работающая «на постоянной основе».
          Пока что любые два субъекта Российской Федерации не могут соорудить один общий павильон для остановки местных автобусов (нет в нашей стране механизма для решения подобных задач); в лучшем случае два павильона располагаются рядом, а в худшем – на разных концах одной деревни. Теперь же, на Мякининской пойме, мы станем свидетелями нового этапа во взаимоотношениях регионов.

5. Куда ведет Нуворишское шоссе?

        Аристократические кварталы в европейских городах располагаются как правило на западной стороне; тому известны два объяснения: 1) с западными ветрами, преобладающими в наших широтах, поступает чистый воздух, а в Подмосковье, к тому же (в отличие, например,  от окрестностей Парижа), и реки текут большей частью с запада; 2) аристократы, прогуливаясь (в экипажах и верхом) в предвечернее время, инстинктивно направляются лицом к заходящему солнцу и попутно облюбовывают новые места для своих  вилл и усадеб [2]. Елисейские Поля в Париже тянутся на запад-северо-запад, в ту точку, где (в среднем) солнце заходит в летнем полугодии. 
          Воздвиженка, Арбат, Кутузовский проспект, Рублево-Успенское и Новорижское шоссе устремились туда же, к светлому закату. Но что дальше, за горизонтом, за пределами столичной области? Нелепо перестроенный Гжатск-Гагарин, забытая центральными СМИ Вязьма, обветшавший Ржев, зарастающие поля и «саванны Смоленщины» (Родоман, Каганский 2004; Трейвиш 2005),  сам Смоленск, всё еще слишком удалённый от Москвы, так ещё недоступный для быстрого повседневного посещения, – единственный город, который путешественник из Западной Европы, поражённый безлюдностью России, может увидеть из окна вагона. Наши Елисейские Поля не ведут в Европу, а заканчиваются на загородной свалке недвижимости.
          Территориальная структура Центральной России обладает  инверсионной асимметрией: вблизи Москвы западный сектор этого региона – самый элитный и процветающий, а вдали – самый упадочный. Переход от процветания к упадку наиболее резок и контрастен на западе. На статистической поверхности, отражающей плотность населения и экономической деятельности, Центральная Россия высится как гора, у которой восточный и южный склоны относительно пологи, а западный и северо-западный особенно круты.
          Москва, как известно, переняла у Петербурга роль окна и ворот в Европу,  стала ее активным форпостом, чем-то вроде компрадорской фактории и туземного поселения при аэропорте Шереметьево (Родоман 1996: 101 – 102). Но  примыкающая к Подмосковью с запада часть Центральной России далека от благополучия. Географическое положение между Москвой (самым людным городом Европы) и Западной Европой  почему-то не пошло этому краю на пользу, за исключением полосы вдоль Минского шоссе. Транзитная товарно-денежная река течет одиноко, как Нил по пустыне,  и не  орошает заброшенную, обезлюдевшую сельскую местность.
          Новорижское (Нуворишское) шоссе – ось доморощенной, подмосковной Европы – Ближнего Подъевропья (Надеждин 2005: 60), состоящего из еврокоттеджей с евроокнами. Построенная в позднесоветское время для переброски танков в склонную к независимости Прибалтику, амбициозная автострада заканчивается в Волоколамске у последнего на этом пути  общественного  евротуалета.  Дальше, к западу, с аналогичными заведениями успешно конкурирует дремучий кустарник,  подступающий к стенам вокзалов. По мере удаления от Москвы  быстро иссякает поток легковых автомобилей, ещё быстрее уменьшается доля иномарок, сужается дорога, а граница области даёт себя знать первым большим подскоком зада на сиденье.
          Еще более удручающую картину являет здесь железная дорога. За станцией Шаховская она (уже не Московская, а Октябрьская – административный барьер и тут играет большую роль) не электрифицирована, однопутная, пропускает  два-три  дальних поезда в сутки и столько же пригородных (бывает, что с двумя вагонами в каждом). А от Москвы до Волоколамска ходят ежедневно до 20 пар электричек по 10 – 12 вагонов. Такого крутого перепада от буйного Подмосковья  к вялой российской глубинке (живой лишь постольку, поскольку она летом оживляется cтоличными дачниками и рыболовами) нет ни на каком другом радиальном направлении, кроме, пожалуй, Калязинско-Весьегонского. На Рижском направлении, в сущности потерявшем право так называться (его лучше называть Великолукским), наблюдается максимальная инверсия культурно-географического пространства: к востоку от водораздела Рузы и Вазузы простирается сравнительно благоустроенная  квази-Европа, а к западу – какое-то сибирское захолустье.

6. В поисках других столиц

        Беспрецедентная концентрация всего и вся в одной Москве давит на психику россиян и питает навязчивую идею о возможности переноса столицы или части столичных функций  в другое место – то ли опять в Петербург, то ли поближе к географическому центру великой  евразийской державы, т.е. в Сибирь. При всех драматических колебаниях между столичностью и провинциальностью Петербург бесспорно  удерживает историческую  роль второй столицы. А где же третья? После введения в 2001 г. федеральных округов кажется очевидным, что третьим по значению городом России может быть только центр одного из них.
          Еще декабристы хотели перенести столицу империи  из  самодержавного Петербурга в бурно развивающийся купеческий и «гражданский» Нижний Новгород, вскоре, в эпоху пароходства, ставший де-факто экономической столицей России; в сферу его влияния втягивались даже Кавказ и Персия. Но железные дороги, бывшие при грузовых перевозках сначала лишь дополнением к пароходам, в ХХ в. перечеркнули Волгу, а Нижний превратили в два больших железнодорожных тупика, поскольку строительство железнодорожных мостов через великие реки в месте их слияния запаздывало; рельсовая связь Петербурга и Москвы с Сибирью   уже прошла через Вологду, Ярославль, Сызрань.
          Выросший как придаток ВПК знаменитый автозавод, засоривший российские дороги смертоносными «газелями», не вытягивает Нижний Новгород в лидеры при нынешней экспортно-сырьевой ориентации. Екатеринбург, возглавляя Уральский федеральный округ, проглотивший нефтегазоносную Западную Сибирь, гораздо более перспективен. Но быть третьим или даже вторым городом страны ещё не значит стать кандидатом на роль ее столицы. Профессиональному географу трудно представить во главе России иной город, кроме Москвы. Это легче сделать фантазёру, не отягощённому географическими и историческими знаниями.
          Перенос в провинцию и рассредоточение по стране тех или иных ведомств, чтобы разгрузить Москву, а работников приблизить к объектам их деятельности, не нов; это уже делалось при Н.С. Хрущеве и привело к разбуханию и дезорганизации госаппарата, поскольку каждый выведенный из Москвы объект оставлял в столице свой филиал в размере прежнего целого учреждения. После смерти или отставки Правителя, затеявшего такое  переселение, как и по окончании войны, вызвавшей необходимость эвакуации, ссыльное учреждение возвращается в столицу, оставив в провинции своё потомство.
           Если даже вся федеральная власть переедет в далекую Тмутаракань, то на Старой площади, в Кремле и в Белом Доме, а также в новых, построенных по такому важному случаях огромных зданиях, разместятся московские представительства (постпредства) этой самой власти с не меньшим количеством чиновников; они не упустят возможности размножиться и нажиться на новых стройках. Исторически сложившаяся гегемония Москвы закреплена в ландшафте, подкреплена мощной инфраструктурой.  Фактическая столичность обладает колоссальной инерцией (Родоман, 2002:  316).
          Интересна «теория»  специализированных столиц. Если Москва – политико-административная столица, то Петербург пусть будет культурной столицей. Следуя этой логике, мы без труда найдем готовую или придумаем новую отраслевую столицу – нефтегазовую, алмазную, угольную, курортную и даже игорную (что сегодня актуально), если построим российский Лас-Вегас. Бесспорно, Сочи – приморско-пляжная столица России (как Анталья в Турции), а теперь уже и зимне-олимпийская; Бочаров Ручей – «второй Кремль». Но тут мы употребляем слово «столица»  скорее как метафору.
          С культурной столицей приключился конфуз. Телесериал «Бандитский Петербург»,  нацистские убийства, кражи в музеях… Второй или первой столицей «расистской федерации» сделался университетский Воронеж. Коррумпированные вузы, торгуя дипломами и койками в общежитиях, стали рассадниками преступности и крышами для теневого бизнеса приезжих.
          Похоже, что происходит усиленная  криминализация именно традиционных культурных центров: по мере ослабления роли интеллигенции ее социальную и духовную нишу занимают бандиты. Там, где учитель, учёный, философ потеряли престиж и авторитет, моральные нормы будут задавать криминальные авторитеты.

7. Экологический потенциал растянутой страны

        Россия вытянулась с запада на восток в погоне за соболем. Карелы из Великого Новгорода и коми-зыряне из Великого Устюга, продвигаясь по своей родной зоне тайги, присоединили к будущей империи Северо-Восточную Европу и Северную Азию (Историко-культурный… 1997: 55 – 59).  Золотоносная Южная Сибирь была пристегнута к меховому поясу позже.
          Транссибирская железная дорога не сделала Россию двухполюсной державой наподобие США, где старое ядро прижимается к Атлантике, а молодое к Тихому океану. Наше дальневосточное Приморье не стало  второй Калифорнией; за границей остался хинтерланд (потенциальная зона тяготения), так как не удалось присоединить Маньчжурию; русский Харбин растворился в многолюдном Китае. Полуизолированной от России оказалась приморская цитадель, гарнизон которой теперь  промышляет браконьерством и ввозом подержанных автомобилей.  Обжитой треугольник России (с плотностью населения свыше 1 чел./кв. км) слишком остро выклинивается к востоку. Автопробег из Владивостока в Москву – всё еще редкий спортивный подвиг.
          Умения и числа россиян хватает, чтобы обеспечить более или менее цивилизованную жизнь в больших городах и их пригородных зонах, а также на черноземном и приморском юге (Нефёдова 2003). Но что делать с остальной территорией, занимающей миллионы (!) квадратных километров? Если не отдавать Великому соседу, то лучше устроить там природные заповедники и парки – под патронажем ООН, под охраной международных вооруженных сил, частью которых могла бы стать и российская армия.
          Я полагаю, что на большей части нашей страны можно без труда сохранять и восстанавливать природный ландшафт путем простого воздержания от вредной деятельности. Это касается не только Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера, но и многих других районов так называемого Нечерноземья, в том числе и облекающего Подмосковье с запада бывшего Льняного Полумесяца (от валдайских озер до брянских лесов). Экологическая специализация обеспечила бы России более устойчивое и незаменимое место в «постиндустриальном» мире, нежели нынешняя роль поставщика  невозобновляемых энергоносителей  и сырья (Родоман 2006).

Литература

        Историко-культурный атлас республики Коми. – М.: Дрофа, ДиК,  1997.
        Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей. – М.: НЛО, 2001
        Надеждин И. Ближнее Подъевропье // Итоги, 26 сент. 2005, с. 60 – 64.
        Нефёдова Т.Г. Сельская Россия на перепутье: Географические очерки. – М.: Новое изд-во, 2003.
        Родоман Б.Б. Внутренний колониализм в современной России // Куда идет Россия?.. Социальная трансформация постсоветского пространства. – М.: Аспект Пресс, 1996, с. 94 – 102.
        Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. – Смоленск: Ойкумена, 1999.
        Родоман Б.Б. Морфология и динамика российского пространства // Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. Смоленск: Ойкумена, 2002, с. 313 – 318.
        Родоман Б.Б. Экологическая специализация России в глобализирующемся мире (Проект нестандартного решения) // Общественные науки и современность, 2006, № 2, с. 78 – 88.
        Родоман Б.Б., Каганский В.Л. Русская саванна // География [еженедельник], 2004,  № 5 (732), 1 – 7 фев., с. 3 – 11.
        Российская газета, 27 сент. 2006.
        Трейвиш А.И. Саванны Смоленщины [стихотворение] // Светский союз. Альманах. Вып. 5. М.: Росс. гуманистич. об-во, 2005, с. 168.
 
Примечания

        1. «Товары из Европы, Москвы и России. (Реклама на телевидении, Норильск, 1997)» (Каганский 2001: 377).
        2. Гипотезу гелиотропизма прогуливающихся аристократов предложил французский астроном Камилл Фламмарион (1842 – 1925).

        23 мая 2007 г.

        Опубликовано: Б.Б.Родоман. Из столицы в провинцию: крутой склон // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах. Вып. 5. – М.: Институт наследия, 2008, с. 6 – 15;  0,5 л.,  500 экз.

================================================

КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ РОССИИ:
ГЛАВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

1. К определению  неопределимого

        Среди людей, далёких от науки, да и у многих научных работников бытует мнение: прежде чем рассуждать о чём либо, учёные должны договориться об употребляемых терминах, дать им точные определения. Эти представления, уходящие корнями в геометрию Эвклида, как образец точной и аксиоматической научной дисциплины, в гуманитарных науках, да и кое-где в естественных, работают плохо. Ещё в 60-х годах ХХ в., занимаясь науковедением, я проникся убеждением, что для науки важнее характеристики изучаемых явлений, нежели их окончательные словарные определения, остающиеся только идеальными ориентирами, к которым учёный приближается, но никогда  их не достигнет.
        Для постижения феномена культурного ландшафта  (КЛ) плодотворен пограничный анализ – изучение различного содержания понятий, получающегося при намеренном изменении их объёма, при проведении границ между понятиями по разным признакам. КЛ можно толковать по-разному в зависимости от способа соотнесения его с понятиями «культура» и «ландшафт»; понимать КЛ оценочно или безоценочно, индивидуально или типологически (как индивид или как класс явлений),  в общем смысле или в таксономическом, считать его континуальным или дискретным, существующим повсеместно или не везде, рассматривать разные степени реальности его существования, а также разные степени, направления, способы и цели метафоризации этого понятия в различных научных дисциплинах и в прочих сферах интеллектуальной деятельности.
        Понятие ландшафта, неявно используемое  в настоящей статье, есть одно из многих возможных толкований и является рабочим, временным, не претендующим на  признание и употребление даже в узком кругу профессионалов. Я вынужден писать и говорить о КЛ так, как будто понимаю, что это такое. На самом же деле вопрос понимания меня не заботит. Мое применение термина КЛ будет, выражаясь языком предыдущего абзаца, безоценочным, преимущественно типологическим, нетаксономическим и «вульгарно реальным», недалеко ушедшим, например, от «антропогенного ландшафта» [Мильков 1973].
        Я полагаю, что ландшафт (без прилагательного) есть вещественный фрагмент окружающей человека среды (пространства), состоящий из твёрдых или жидких поверхностей земных тел, обладающий, как правило, многоярусным строением (как максимум – от грунта до приземного слоя атмосферы) и поддающийся наблюдению, визуальному восприятию с той или иной точки; включает элементы, в разной мере естественные и искусственные. КЛ в безоценочном смысле (не противопоставляемый ландшафту «некультурному») сформировался под определяющим влиянием человеческой деятельности и в таком смысле отличается от ландшафта природного, но границы между обоими понятиями, равно как и между соответствующими им предметами на местности, подвижны, условны, относительны. На  суше очень мало ландшафтов, чисто природных, не затронутых деятельностью людей хотя бы в далеком прошлом, однако, находясь в горах или в тайге, мы видим, что существенные, решающие для нашего поведения черты окружающей среды созданы не людьми. Промежуточное положение  между дикой природой и городской средой занимают ландшафты пригородные, сельские, аграрные, а также вторично обживаемые флорой и фауной пустыри и свалки.         
        Мои характеристики российского КЛ пишутся  в духе классической позитивистской реальной географии. (Реальная  значит вещественная, от лат. res – вещь). Мой ландшафт так же реален, как письменный стол, за которым я сижу, а стол –  любимый предмет философов, рассуждающих о вещах и материи.  Меня не волнуют образы ландшафта, возникающие в головах невежд, и мифы, рождающиеся из их абсурдных представлений. Я не рассматриваю ландшафт как текст и не изучаю тексты о ландшафте – с этими задачами прекрасно справляются мои коллеги. И, наконец, я не понимаю, чем весь КЛ на большей части земной суши отличается от ландшафта вообще (единого, природно-антропогенного). Но я признаю, в духе всё ещё новых и непривычных для меня, но на Западе уже выходящих из моды постмодернистских веяний, что моя трактовка российского КЛ – это всего лишь  персональный образ, и в случае усвоения моей точки зрения каким-то количеством читателей она превратится в очередной миф. И пусть эта моя оговорка хоть немного удовлетворит тех, кто полагает, что нет никакой объективной реальности и безусловной истины, а существуют только нарративы и дискурсы. Мои представления о КЛ  складывались почти исключительно по личным впечатлениям, не очень нуждающимся в подтверждении  литературными источниками.

2. Факторы формирования культурного  ландшафта

        КЛ в первом приближении есть результат взаимодействия человеческого общества с природной средой; это звучит по-философски красиво, но к российской ситуации мало применимо. Российский ландшафт по преимуществу есть продукт взаимодействия с природой не общества, а государства [Каганский 2009]. В России нет общества как единого субъекта, оппонирующего государству и вступающему с ним в договорные отношения, равно как «на местах» почти нет самоорганизованных общин, сознательно и солидарно воздействующих на избранную населением местную власть и на окружающую среду. В нашей стране роль местных жителей в формировании родного ландшафта, городского, сельского или дикого, на протяжении ХХ столетия неуклонно снижалась и сегодня близка к нулю. Все изменения приходят откуда-то со стороны и, как правило,  неожиданны – и сами по себе, и по своим последствиям.
        Далеко не всякое изменение ландшафта и общества стоит претенциозно называть заимствованным из биологии термином развитие. Сплошь и рядом случались внешние воздействия, это развитие нарушавшие. В историческом изменении КЛ можно различать эндогенные (внутренние) и экзогенные (внешние) факторы. (В данном случае «внутреннее» и «внешнее» понимаются чисто географически, территориально – первое находится внутри рассматриваемого ареала, а второе приходит в него извне).  К категории внутренних факторов относится плавное и длительное, в прошлые века почти незаметное при жизни одного человека саморазвитие КЛ. Вот тут-то и происходит пресловутое взаимодействие природы и человеческого общества, точнее, его конкретной,  ограниченной, сравнительно небольшой части – популяции, общины, этноса.
        При плавной автономной  эволюции КЛ действуют два механизма – квазиестественный отбор (по Ч. Дарвину) и номогенез  [Берг 1922]. Путём отбора совершенствуются бытовые вещи, постройки, прикладное и отражательное искусство, а номогенезу подчиняется формирование транспортных сетей [Родоман 2002], что подтверждено и исследованием их эволюционной морфологии [Тархов 2005].

3. Катастрофы и реформы
       
        «Естественное», «нормальное» саморазвитие КЛ рано или поздно прерывается внешними воздействиями, большей частью неожиданными и насильственными – природными катастрофами и стихийными бедствиями, завоеваниями, а также реформами, перестройками, реорганизациями, исходящими в нашей стране от государственной власти. К примеру, сельская местность так называемой   Центральной  России (точнее – западной  части её Средней полосы) только в ХХ в. пережила не менее 25 роковых ударов: 1) Столыпинскую реформу, 2) первую войну с Германией, 3) Октябрьскую революцию, 4) послереволюционную разруху, 5) гражданскую войну, 6) крестьянские восстания, 7) раскулачивание и коллективизацию, 8) вторую войну с Германией, 9) послевоенную разруху, 10) укрупнение колхозов, 11) преобразование части их в совхозы, 12) ликвидацию «неперспективных» сельских поселений, 13) «мелиорации» (на самом деле – детериорации), 14) химизацию сельского хозяйства, 15) отмирание просёлочных грунтовых дорог, 16) демонтаж узкоколеек,  17) разнообразные рыночные реформы, 18) приватизацию и неразбериху с собственностью, 19) развал колхозов и совхозов, 20) крах льноводства и прежнего зернового хозяйства, 21) попытки и провал фермеризации, 22)  экономический кризис и разруху  1990-х годов, 23) застройку коттеджами  горожан, 24) засорение, заражение  и гибель старых лесов, 25) зарастание сельскохозяйственных угодий древесной растительностью. Если после всех этих ударов в сельской глубинке ещё теплится какая-то человеческая жизнь, то это кажется чудом, а не закономерностью.
        На юго-востоке Европейской России, непосредственно не затронутом последней войной, разорению деревни  противостояла привязанность коренных нерусских народов к своей незаменимой малой родине. Есть основания предполагать, что этноконфессиональная неоднородность Волго-Уральского региона, официально скреплённая наличием этногенных республик в составе Российской Федерации, а также более патриархальный уклад с развитой семейно-родственной кооперацией и разделением труда спасли там сельскую местность от полного запустения [Нефёдова 2003].
        В результате того или иного  внешнего удара квазиестественная эволюция КЛ прерывается, но возобновляется после того, как волна административного воздействия угаснет и реформу постигнет обычная и ожидаемая участь её предшественниц, согласно «закону В.С. Черномырдина»  («Хотели, как лучше, а получилось, как всегда»). После многократных ударов нарушается преемственность в развитии, утрачивается большинство прежних достижений, и многое приходится начинать заново.

4. Ландшафт против волюнтаризма власти

        Российский ландшафт – не только пассивная жертва государственного произвола, но и мститель. Москве, правда, необыкновенно  повезло – здесь не бывает природных катаклизмов кроме тех, что непосредственно связаны с погодой (ураганы, паводки, экстремальные морозы и жара, дым от пожаров). Столице не грозят разрушительные землетрясения, и даже такие наводнения, какие были в первом десятилетии ХХ в., после зарегулирования Москвы-реки маловероятны. Во многих остальных регионах дело обстоит хуже. Неизбежная будущая месть природы за непростительные ошибки  нередко отсрочена и не очевидна, но прозрение (увы, не рано, а слишком поздно) наступает. За постройки в дельтах и поймах, на водосборных склонах, на конусах выноса потоков из гор, неосмотрительно лишённых лесного покрова, в районах высокой сейсмичности, люди расплачиваются разрушениями  от наводнений,  лавин, селей, оползней, землетрясений.  Но это – всем известные стихийные бедствия, наступающие от нерационального землеприродопользования. Нас интересует сейчас нечто иное – когда за волюнтаризм  мстит не природа, как таковая, а весь КЛ. Он отвечает на произвол государей и чиновников затяжными социальными бедствиями.
        Между прочим,  разные регионы обладают различным исторически сложившимся  ритмом ландшафта [Родоман  2002]. Например, в Западной  Европе он более дробный (высокочастотный), а в Сибири менее дробный (низкочастотный), чем в Подмосковье. При эволюционном саморазвитии КЛ  его антропогенная надстройка более или менее гармонирует с природным базисом, а при вмешательстве  сложившийся ландшафтный резонанс  нередко нарушается. При столкновении с традиционным  ландшафтом  сломались три главные российские  реформы – Александра Второго, П.А.Столыпина и Е.Т.Гайдара: не  доведены до конца, извращены, привели к обратным результатам. (В российской историографии удобно называть и различать эпохи и мероприятия не по их сути, а по именам деятелей).
        КЛ обладает большой инертностью,  и лишить его способности к самовосстановлению удаётся не всегда.  Расположение, размеры и формы земель тормозят изменение их содержания. Так, в сельской местности не удалось разрушить крестьянско-помещичий ландшафт латифундий и парцелл, заменив его равномерным размещением небольших усадеб, хуторов, ферм на западноевропейский лад. Сегодняшние парцеллы – это приусадебные и садовые участки, застраиваемые  коттеджами, а вместо латифундий – окружающие их никем не используемые поля и пустыри, ждущие новой распашки или отвода под застройку, но вдали от городов обречённые на длительное запустение. Земельные реформы оборачивались для сельских жителей катастрофами и неизменно проваливались, хотя бы потому,  что нельзя быстро передвинуть поля, огороды, жилища. Страна  всякий раз возвращалась к дореформенному состоянию, иногда даже усугубляя его пороки. Население отвечало на реформы  дальнейшем впадением в архаику.
        Советская коллективизация на селе оказалась третьей волной закрепощения, а постсоветская приватизация – четвёртой (первая волна закончилась в середине XVII в., а вторая началась и достигла апогея в XVIII в.). Всего лишь 60 лет после отмены крепостного права бывшие помещичьи крестьяне и их потомки были сравнительно свободными, а после сделались советскими крепостными без паспортов. Сегодня рядовые жители малых городов Средней полосы России, обитатели моногородов, рабочих посёлков и сельских поселений, в экономическом отношении менее свободны, чем помещичьи оброчные крестьяне, и уж тем более, чем государственные крестьяне до 1861 г. К тому же на большей части царской России крепостничества не было, а ныне нигде в нашей стране нельзя заводить «малый бизнес» без мощной административно-криминальной крыши.

5. Тотальное улучшение ландшафта возможно
       
        Не все наезды государства на сложившийся КЛ были пагубными. Хорошим исключением стал несправедливо забытый «Великий Сталинский [на самом деле – Докучаевский] план преобразования природы».  Правда, своим  главным  утилитарным целям – защите от суховеев и повышению урожайности полезащитные лесные полосы отвечали недостаточно, потому что  располагались большей частью формально, огромными прямоугольниками, без учёта рельефа и гидросети. Это доказал  географ Д.Л. Арманд [1961],  и он же, как талантливый инженер, вычислил, какими должны быть полезащитные лесонасаждения, но его работа запоздала и тоже была забыта, а политический ветер из Москвы тем временем подул в сторону Северного Казахстана, на «целину».
        И всё же осуществлённое, хотя и в извращённом виде,  «преобразование природы» радикально улучшило экологическую ситуацию в малолесных и безлесных зонах. (Чего нельзя  сказать про уничтожение крупных рек гидроузлами  и превращение Волги в каскад «водогноилищ»). Широкие лесополосы между полями и вдоль дорог обогатили и украсили наш ландшафт, повысили его биоразнообразие. В наши дни подобные комплексные мелиорации не проводятся, а лесополосы вырубаются и застраиваются коттеджами. Сегодняшняя рыночная или квазирыночная экономика в России, по-видимому, не имеет механизмов для улучшения КЛ. Не хотелось бы думать, что в нашей стране для мобилизации широких масс на полезные дела нужен тоталитарный режим. В некоторых странах (например, в Нидерландах и в Израиле) государственные программы настоящего преобразования  ландшафта благополучно претворялись в жизнь и при неавторитарном  строе.

6. Анизотропный тоталитарный  ландшафт
       
        Тысячелетие или пятьсот лет военно-колониального деспотизма, сопровождавшегося беспрецедентной централизацией верховной власти, кардинально  деформировали российское пространство, превратили его в  тоталитарный ландшафт [Родоман 2002] – материально-пространственное воплощение служебно-раздаточной,  командно-административной экономики  и самодержавно-бюрократической иерархии, в котором радиальные связи (центров с периферией) гипертрофированы, а тангенциальные (периферийных пунктов между собой) редуцированы. Такое разительное отличие радиальных направлений от всех прочих я называю центрической анизотропией. (Ландшафту присущи и другие анизотропии, но мы их сейчас не рассматриваем). Радиальное направление – это проекция на земную поверхность так называемой «властной вертикали», а тангенциальное направление обнаруживает недостаток или отсутствие связей между соподчинёнными центру элементами.       
        Воплощением тоталитарного ландшафта в России является административно-территориальное деление (АТД). Нигде в мире оно не имеет такого огромного значения, как в нашей стране. У нас единицы АТД – универсальные ячейки жизни общества, подобные домам и квартирам. Имеется множество сеток ведомственного районирования [Кордонский 2010], но все они конгруэнтны общегосударственному АТД. КЛ – отражение отношений между людьми. В нашей стране материальная инфраструктура, пути сообщения, миграции, межличностные связи отражают прежде всего бюрократическую иерархию, а главные дороги сложились как маршруты  чиновников и курьеров. 
        Надежды на то, что после революции 1991 г. и рыночных реформ российское общество  быстро перейдёт от косной иерархической структуры к более гибкой и современной сетевой, не оправдались. Сети существуют и развиваются в виртуальном пространстве Интернета, но в реальной стране централизация и бюрократизация усиливаются, а, стало быть, и ландшафт переживает дальнейшую этатизацию. Централизованный анизотропный ландшафт в России всемасштабен, он существует на всех уровнях территориальной иерархии – в регионах («субъектах РФ»), в городах, в сельской местности.

7. Опустошение приграничных полос

        По причине продолжающейся концентрации человеческой деятельности в городах и пригородах и относительной изоляции регионов, правители которых в повседневной жизни не смотрят друг на друга, а обращены лицом к Москве, на границах административных районов всех уровней обрываются местные транспортные связи, возникают зоны депопуляции и экономического упадка. Чем выше таксономический ранг административного региона, тем шире полоса запустения вдоль его границы. Наиболее широка она вдоль государственных границ Российской Федерации.
        На границе России со странами СНГ опустошённая полоса существует с двух сторон, а со странами Евросоюза – больше с российской стороны. Депрессивные  приграничные полосы разрастаются в России вопреки глобальным тенденциям и наперекор мечтам о более тесной кооперации регионов и о плодотворном международном трансграничном сотрудничестве [Баринов 2012], но нет худа без добра. Эти полосы подходят для сохранения природного ландшафта, который и без того там понемногу восстанавливается, и включения их в эконет – трансконтинентальную сеть особо охраняемых природных территорий (ООПТ).  (Слово «эконет» в Интернете не ищите – оно там на первом десятке страниц  употребляется в смысле «экологический Интернет», на  самом деле никакого отношения к экологии не имеющий). Стихийная эконетизация административнх границ и их  немалый  экологический потенциал – уникальное и специфическое явление постсоветского пространства, по-видимому, не имеющее ярких аналогов за его пределами и не известное западной географической науке.

8. Поляризация  ландшафта и внутренняя  периферия

        Неотъемлемой частью и непременной стороной охватившей Россию чрезвычайной  социальной и экономической, особенно имущественной поляризации является поляризация географическая, экологическая, территориальная – нарастание контрастов между более или менее успешными и процветающими урбанизированными ядрами страны и упадочными, депрессивными местностями, парадоксально расположенными не столько на географических окраинах страны, сколько повсеместно внутри неё, в так называемой российской глубинке. Слово это уже становится научным термином [Российская… 2012] и вскоре, наверное, займёт в международных словарях почётное место наряду с другими «исконно русскими» понятиями (intelligentsia, dacha, raspoutitsa), хотя и является частичным синонимом терминов интрапериферия [Родоман 1987] и внутренняя периферия  [Каганский 2012]. (В 2021 г. С.В. Рогачёв в устном докладе предложил, на мой взгял, ещё более удачный термин – эндопериферия).
        Внутренней периферией какого-либо центрированного ареала (например, узлового района) называются территории (субареалы), расположенные скорее ближе к его центру, чем  к окраинам, но обладающие такими чертами окраин, как  относительно плохая транспортная доступность, замедленное развитие, явное отставание по многим социально-экономическим показателям, архаические черты в ландшафте и быте населения. В простейшей и универсальной (треугольно-шестиугольной) геометрической модели районирования и коммуникаций  внутренняя периферия расположена в ячейках транспортной сети и, что то же самое, на стыках узловых районов (в узлах их границ) [Родоман 1999],  однако в реальной жизни  одного только транспортного фактора для возникновения эндопериферии сплошь и рядом бывает недостаточно, играют свои роли прочие причины эндопериферизации: природные условия, этнический состав местных жителей, экономическая и социальная история региона.
         В Российской империи самая большая внутренняя периферия возникла в XIX столетии в треугольнике железных дорог Петербург – Москва – Варшава, охватив не только северо-западные губернии собственно России (ныне – Российской Федерации), но и часть Белоруссии. Множество  уездных городов оказалось в стороне от железных дорог и захирело. В ХХ в. аналогичную роль «разорителя захолустий» сыграли редкие и очень запоздавшие со своим появлением автомобильные дороги. Большинство мелких деревень исчезло, не дождавшись удовлетворительной транспортной связи с «цивилизованным»  внешним миром.
        Важными свойствами внутренней периферии, особенно актуальными в специфических и уникальных российских условия, являются её относительность и повсеместность. Нельзя с полной определённость сказать и показать на карте, какие места у нас являются периферийными, а какие центральными. Всё зависит от той «системы координат», в которой они выявляются. Важнейшей координирующей системой в нашей стране сделалось, как уже сказано выше, АТД, поэтому в первом приближении мы найдём столько видов центральности-периферийности, сколько имеется рангов у этого деления: есть внутренняя периферия у областей,  муниципальных районов и т.п. Но к ним надо добавить неофициальные, неявные узловые районы, например в виде латентных, ныне и временно несуществующих округов, бывших когда-то официальными (например, Тарский округ в Омской области) или никогда не бывших таковыми, но  отчасти выявленных, например, в знаменитом среди географов районировании Е.Е.Лейзеровича [2004]. Повсеместность внутренней периферии вытекает из её относительности. Почти для любой точки можно найти объекты, по отношению к которым она будет центральной или периферийной.
        В моих работах [Родоман 2002, 2006] российской внутренней периферии отводится важная роль сохранения и развития природного ландшафта. Осуществление этой задачи не требует существенного финансирования. Традиционный экономический подход с рассуждениями об инвестициях, занятости и рабочих местах тут совершенно не уместен.  Восстановление дикой природы (хотя и не в лучшем, не всегда в желанном для нас виде) идёт само собой, надо только ему не мешать. Внутренняя периферия –потенциальная опора территориального экологического каркаса. Искусственная вторичная колонизация российской нечернозёмной глубинки, её очередной «подъём» за пределами пригородных зон бесперспективны. Немногим оставшимся там постоянным, коренным жителям, которые по-настоящему привязаны к своей малой родине и хотят вести традиционный  образ жизни, следовало бы предоставить  права аборигенов, независимо от их этнической принадлежности, и поддерживать их дотациями ради сохранения природы, культуры, земли, да и всей России.
        Выражаясь «географически политкорректно», мы можем сказать, что российская внутренняя периферия – не больная и упадочная земля, нуждающаяся в лечении традиционными экономическими методами, но  альтернативно одарённая хорошими экологическими возможностями для сохранения и процветания  природного ландшафта. Открытие анизотропного тоталитарного ландшафта, опустошённых  приграничных полос, внутренней периферии и их экологического потенциала – важные  достижения отечественной  социально-экономической и теоретической географии, основанные на непредвзятом изучении своей страны без оглядки на модные импортные концепции.

9. Районирование культурного ландшафта

        В географических науках важнейшим методом познания является районирование. Оно играет в географии такую же роль, как периодизация в истории и классификации в зоологии и ботанике. Районирование позволяет точно и однозначно привязывать словесные высказывания к конкретным участкам земли, отображать территорию сплошь, без всяких лакун. Районирование есть также высшая, синтетическая форма тематического картографирования [Родоман 2007]. Образцы тематических карт, выполненных способом дифференцированного (качественного, цветного) фона,  имеются в естественных географических науках. С районированием природного ландшафта в нашей стране дело обстоит хорошо. Весь бывший СССР в этом отношении изучен и изображен на картах. Физико-географическое районирование может и должно служить образцом и для районирования КЛ. Но откуда же взять территориальные единицы культурно-ландшафтного районирования? Какие «природно-культурные территориальные комплексы» принять за основу и считать реальными ячейками территории? До сложных таксономических пирамид, построенных природоведами, географам-культурологам очень  далеко. Поэтому начнём с самых простых, примитивных сеток, как бы напрашивающихся в первую очередь.  Мне кажется, что первичными и самыми крупными единицами инвентаризации КЛ могут стать известные культурно-исторические области.
        Один из старейших в Европе Латвийский этнографический музей под открытым небом в Риге, устроенный, очевидно, в подражание стокгольмскому Скансену, группировал свои экспонаты по историческим областям Латвии – Видземе, Курземе, Земгале и Латгале.  В советское время Москва пыталась вмешаться в эту нестандартную для СССР ситуацию и навязать деление по классовому принципу – показывать типичные дворы бедняка, середняка и кулака, но мне посчастливилось застать региональную экспозицию. На какие же аналогичные исторические области мы можем опираться у себя  в России?
        В противоположность прочим европейским странам, для Российской Федерации характерно и даже  удивительно отсутствие исторических провинций (таких, как Нормандия и Прованс во Франции, Видземе и Курземе в Латвии). Наше население идентифицирует себя по административным единицам (областям, краям, республикам) и, более того, у нас даже породы крупного рогатого скота названы по губерниям (ныне областям) – Ярославская и Костромская. А между тем не столь уж сильно отличающаяся от России по культуре соседняя Украина почти целиком состоит из исторических областей (Волынь, Подолье и др.), которые  напрашиваются быть основой её возможного федеративного устройства (аналогично германским и австрийским землям)  или поводом для распада, а пока, так же, как и в Риге, используются в Киеве в аналогичном музее под открытым небом. Когда такой же музей устроят в Новой Москве, то можно не сомневаться, что культурное и природное наследие будет в нем представлено опять-таки по административным регионам.
        Границами исторических провинций служат, как правило, бывшие государственные границы – самих этих земель, когда они были самостоятельными княжествами, или крупных держав, в которые они входили. На территории нынешней России была только одна такая, бывшая шведская, провинция – Ингерманландия, её следы слабо читаются в ландшафте  (продолговатые кирпично-гранитные здания) и в топонимии (термин «мыза» и некоторые чисто финские названия). 
        Для инвентаризации и классификации российского КЛ, в том числе с целью сохранения культурного наследия, учёными  должны быть выделены,  сконструированы особые познавательные культурно-исторические области,  не обязательно совпадающие с административными и природными. В качестве прообраза такого деления мною были выделены и многократно описаны в научных и научно-популярных статьях три сектора традиционного сельского ландшафта вокруг Москвы, ныне почти уничтоженного коттеджной застройкой   [Родоман 2011].  Я полагаю, что каждый такой район должен быть представлен на его территории как минимум одним ландшафтным музеем-заповедником, и это может быть не новый Скансен, а сохранённая настоящая, конкретная типичная сельская местность –  одно село или гроздь деревень со всеми окружающими земельным угодьями, включая леса и водоёмы.   
     Итак, резюмируя,  мы  можем сказать, что спецификой и уникальным свойством российского КЛ является огромная роль авторитарного государства в его формировании, односторонние воздействия правительства на ландшафт и население при недостатке обратной связи, колониальные методы многократного освоения одной и той же территории, поляризация ландшафта, центрическая анизотропия пространства, разрастание внутренней периферии, опустошение пограничных полос, спонтанная регенерация «дикой природы». Последние три  процесса могут быть использованы для восстановления благоприятного природного ландшафта и для избрания Россией экологической специализации в мировом хозяйстве. Для выявления и сохранения образцов культурного и природного наследия необходимо сплошное научное  районирование КЛ.

Литература

        Арманд Д.Л. Физико-географические основы проектирования сети полезащитных лесных полос. – М.: изд-во АН СССР, 1961.
        Баринов С.Л. Новое западное пограничье РФ: влияние границ на коммуникацию населения.  –  Автореф. дисс. канд. геогр. наук.  – М.: ИГ РАН, 2012.
        Берг Л.С. Номогенез,  или Эволюция на основе закономерностей.  –  Пг.: ГИз, 1922.
        Каганский В.Л. Природно-государственный ландшафт Северной Евразии: теоретическая география // Социально-экономическая география: традиции и современность.  –  М. – Смоленск: Ойкумена, 2009,  с. 78 – 100.
        Каганский В.Л. Внутренняя периферия – новая растущая зона культурного ландшафта России // Изв. РАН, сер. геогр., 2012, № 6.
        Кордонский С.Г. Россия. Поместная федерация.  – М.: Изд-во «Европа», 2010.
        Лейзерович Е.Е. Экономические микрорайоны России (сетка и типология). – М.: Трилобит, 2004.
        Мильков Ф. Н.  Человек и ландшафты: очерки антропогенного ландшафтоведения. –  М.: Мысль, 1973.
        Нефёдова Т.Г. Сельская Россия на перепутье: Географические очерки.  – М.: Новое издательство, 2003. 
       Родоман Б.Б. Экспрессный транспорт, расселение и охрана природы // Методы изучения расселения.  – М.: ИГАН, 1987, с. 44 – 54.
       Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. –  Смоленск: Ойкумена, 1999.
        Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002. 
        Родоман Б.Б. Экологическая специализация России в глобализирующемся мире (Проект нестандартного решения) // Общественные науки и современность, 2006, № 2, с. 78 – 88.
        Родоман Б.Б. География, районирование, картоиды: Сборник трудов. – Смоленск: Ойкумена, 2007.    
        Родоман Б.Б.  Традиционный культурный ландшафт: основные проблемы типологии, районирования и воображения // Международный журнал исследований культуры (электронное издание), 2011, № 4 (5) [28 дек.], с. 47 – 53  www.culturalresearch.ru
        Российская глубинка – модели и методы изучения. –  М.: ИГРАН, 2012.
        Тархов С. А. Эволюционная морфология транспортных сетей. – Смоленск – М.: Универсум, 2005.
       
        Опубликовано: Родоман Б.Б.  Культурный ландшафт России: географическая специфика и уникальность (в прошлом, настоящем, будущем) // В фокусе наследия. Сб-к статей, посвящённый 80-летию Ю.А. Веденина и 25-летию создания Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва. / Сост., отв. ред. М.Е. Кулешова. – М.: Ин-т географии РАН, 2017, с. 330 – 340; 0,8 л., 500 экз.


;;;;
II
ЧТО ПРОИСХОДИТ?

=========================================

ВЕЛИКОЕ ПРИЗЕМЛЕНИЕ
(парадоксы российской субурбанизации)

        Россия – страна экстенсивного развития, изначально запрограммированная на безудержное расширение; главным итогом каждого царствования историки считают территориальные приобретения. Но что делать, если расширяться больше некуда? Отразившись от внешнего барьера, волна привычной экспансии направляется обратно, и в глубине страны многократно захватывается одна и та же земля, отчасти теми же методами, что и при колонизации «диких» окраин.
        Во второй половине ХХ в. произошёл массовый, хищнический захват горожанами «даровых» пригородных земель под огороды, сады, дачи, коттеджи, виллы. Задолго до того, как было позволено публично рассуждать о приватизации, большинство горожан в СССР стали мини-землевладельцами, под маской «коллективного садоводства» вкусили сладость обладания недвижимостью. Богатые и бедные, интеллигенты и рабочие, чиновники и научные работники – все они оказались одинаково алчными и бесцеремонными по отношению к земле и окружающей среде; всех их на первых порах объединили и уравняли примитивные орудия труда – ржавая лопата, тачка с навозом, малярная кисть. Несколько десятилетий спустя новая «элита» отгородилась от простонародья «кремлёвскими стенами», окружающими нынешние кирпичные дворцы нуворишей. Пресловутому первоначальному накоплению предшествовало «первоначальное приземление».
        Колониальный (в худших значениях) характер этому наступлению горожан придают: игнорирование дачниками сложившегося землеприродопользования и регулировавших его обычаев; бесправие, беззащитность местных жителей, не готовых к таким радикальным переменам и лишённых какой-либо компенсации за причинённые неудобства; разрушение прежнего ландшафта и, наконец, типично колониальный способ приобретения. Местная администрация, как туземный вождь или царёк, то ли продаёт, то ли уступает за взятки землю, которой распоряжается; не только не защищает, но откровенно предаёт интересы своих «подданных» (избирателей).
        В результате дачно-коттеджной экспансии в пригородных зонах (вокруг Москвы – в радиусе до 150 км) деградировали или погибли некоторые редкие виды лесов, болот, лугов; обычные прежде растения и животные «записались» в Красную книгу; во многих местах вырублены водоохранные леса; исчезли красивые пейзажи, вдохновлявшие художников; поделены, застроены, зажаты в тиски, заслонены коттеджами бывшие помещичьи усадьбы, парки, «памятники архитектуре»; уничтожены или затерялись среди дач остатки традиционной деревни. И этот грандиозный социально-экономический, экологический, ментальный переворот, ещё до распада СССР затронувший б;льшую часть советского общества, ни на какой широкой трибуне всерьёз не обсуждался, как будто его и вовсе не было. Создаётся впечатление, что бурная загородная деятельность российских горожан – нечто интимное, как повседневные физиологические отправления, само собой разумеющиеся, о которых в обществе говорить не принято.

1. Раковая опухоль в ландшафте

        Стихийными заповедниками, последними убежищами диких растений и животных в сильно распаханной и застроенной местности стали овраги, опушки, болота, да ещё и сельские кладбища. Там изредка поют птицы, а ботаник может собрать гербарий, напоминающий о былом богатстве растительности. Но вот пришла большая беда: лесные поляны, рощи, поймы, кручи стали раздавать городским дачникам.
        В советское время колхозы, совхозы, лесхозы охотно уступали горожанам земли, неудобные и невыгодные для обработки, чтобы легче было выполнять планы на оставшихся: «на тобi, небоже, що менi не гоже» – «возьми себе, нищий, то, что мне не нужно». С экологической точки зрения желательно, чтобы пашня и застройка располагались  небольшими компактными островками, а разделяющие их леса и парки, поля и луга, лесополосы и живые изгороди сохранялись как сплошная сеть. На деле же поступают наоборот: уцелевший экологический каркас, зелёные капилляры и бронхи ландшафта блокируют и замещают ветвистой раковой опухолью; островками, окаймлёнными мусором, становятся леса и болота, удушающим их спрутом – вытянутые вдоль пойм и опушек дачные посёлки. По-научному это называется экофобной инверсией ландшафта, а на обыденном языке – выворачиванием наизнанку (земли, хозяйства, здравого смысла).
        Особенно быстро растут в длину дачные посёлки под высоковольтными линиями электропередачи (ЛЭП), наглухо перегораживая лес многокилометровыми улицами без переулков.  Если расстелить там, на земле, большое кольцо из проволоки, то можно зажечь лампочку. Выходные дни и отпуска проводят под высокочастотным излучением, под жужжание проводов. Собираются ли ещё рожать детей пребывающие здесь женщины и девочки? Это, в конце концов, их личное дело, но кто же вступится за лес? Похоже, что и энергомагистрали проводятся с дальним прицелом, стандарты и нормативы разрабатываются с умыслом. Прорубив просеку для ЛЭП, её впоследствии расширяют для дач, ставят ещё два ряда домов, а некоторые дачи, сверх того, залезают под полог леса.
        В Подмосковье придумали лицемерный способ наживы – вырубать и отводить под дачи целые кварталы в глубине леса «без нарушения целостности лесного массива», но это всё равно,  что выжечь внутренности и утверждать, что тело не повреждено. Такой способ тайного убийства людей практиковался в европейском средневековье, когда ещё не было судебно-медицинского вскрытия.
        После вырубки высоких деревьев, которые высасывали много влаги из почвы и испаряли её через листья и хвою, грунтовые воды поднимаются и чаще выступают на поверхность; приходится рыть дренажные канавы, а в них дачники сливают помои. Топкие места и низины засыпают мусором, из которого вымываются вредные вещества. Некоторые садовые участки сели на влажные лесные поляны и болотца, где еле приметными ручейками зарождаются реки. За недостатком легальных свалок дачники засоряют лес и придорожные полосы. Мой коллега, географ В.Л. Каганский, подсчитал, что при размещении в лесах даже скромные садово-дачные посёлки советского типа портят в пять-шесть раз больше площади, чем занимают сами.

2. Цветы на ядовитой свалке

        Садовый участок – это, по идее, и подсобное домашнее хозяйство, и место для рекреации (отдыха, восстановления сил через смену занятий), для трудовых упражнений на свежем воздухе. Но этот воздух далеко не всегда свеж. Немало делянок для рабочих нарезано в черте промышленных городов, на берегах зловонных речек и канав, в карьерах и грязных ямах между дорожными насыпями и городскими заборами, утоплено в смраде из выхлопных газов, обильно посыпано пылью и сажей. Это можно видеть и в Тольятти около волжской плотины; и на южной окраине Ярославля, где санитарную буферную зону, призванную поглощать вредные выбросы и изолировать жильё от заводов, заняли садовыми участками. А к северу от Ярославля дачники разместились на бывшей свалке отходов ртути и мышьяка.
        Физического оздоровления от дачных участков в промзоне ждать не приходится, но рекреация всё-таки есть: скорее всего, социально-психологическая. Хоть какая-то, но свобода на «своей» земле, чувство хозяина, возможность трудиться непосредственно на себя, а не на анонимного дядю, своими руками претворять в жизнь собственные замыслы и вскоре пожинать их плоды. Ведь наёмный работник всего этого лишён на формальном рабочем месте.

3. Столичный уикенд за счёт Сибири

        Сады и огороды, мелкий домашний скот и птица – важное подспорье для жителей рабочих посёлков, малых и средних городов, облегчающее выживание без легальной занятости и зарплаты. Чем меньше город, тем ближе огород с сараями к основному жилищу, тем легче постройки на садовом участке и важнее его роль в обеспечении семьи продовольствием. (Привычка выращивать свою картошку  – феномен в значительной мере внеэкономический, который у старшего поколения трудно переломить дешевизной и  доступностью этого продукта в торговой сети). В провинциальных городах – центрах областей, краёв, республик) многих жителей в советское время переселили из снесённых деревянных домов в новые бетонные многоэтажки, вокруг которых выросли не предусмотренные архитекторами гаражи, сараи, огороды; люди продолжали заниматься своим привычным хозяйством, приспособили его к навязанному им новому виду расселения. Однако на землю рванулись и жители столиц, родившиеся и выросшие в многоэтажных домах, при том, что на первом плане у них не огород, а дача, нередко расположенная даже в соседней административной области.
        Москвичи и петербуржцы пользуются удалёнными на десятки и сотню километров дачными участками благодаря удобной, густой транспортной сети и практически бесплатному для большинства пассажиров  проезду на общественном транспорте, который дотируется государством за счёт невозобновляемых природных ресурсов (прежде всего, газа и нефти). Большинство постоянных пассажиров пригородных  электричек и автобусов – льготники, зайцы и полузайцы, в худшем случае отделывающиеся от контролёров компромиссными штрафами-взятками. Чтобы пройти через турникет без билета, нужно тоже положить стоящему там железнодорожнику «на лапу». Увеличение тарифов и штрафов принципиальной картины не изменяет: число безбилетников растёт, равно как и отчётные убытки железных дорог и муниципальных автохозяйств, а на теневой стороне рынка транспортных услуг устанавливается новое равновесие между «хищниками» и «жертвами».
        В возделывании дачных и приусадебных участков по всей России огромную роль играет бесплатное пользование транспортом и другой техникой своего предприятия, краденые нефтепродукты и стройматериалы. В смрадный пустырь превращается Западносибирская низменность  (ныне большей частью включённая в Уральский федеральный округ), а ради того, чтобы ежегодно вывозить два чемодана алмазов, в Якутии испорчена площадь не меньше Швейцарии [1]. Не только полумифические олигархи, эти всенародные жупелы и пугала, но и ненавидящие их «простые честные труженики», любители своих доморощенных огурцов, помидоров и яблок, благополучно пожинают плоды экоцида, охватившего Зауралье.

4. Бегство от барщины

        Продукты, выращенные на своём садовом участке, кажутся недорогими и потому, что наши огородники не привыкли высоко ценить свой труд (возможно, и не находящий спроса вне дома за отсутствием развитого рынка труда), не хотят или не могут продуктивно и с будущей отдачей использовать своё свободное время для повышения квалификации, самообразования и т.п. Практически никто из владельцев садовых участков и дешёвых дач в тёплое время года не отводит конец недели развлечениям, спорту, туризму, экскурсиям, но не пребывает и в полной праздности, а предаётся горячечной суете.
        Когда работник пять дней в неделю отбывает «барщину» на службе и только мечтает, чтобы поскорее закончилась рабочая неделя и он бы поехал на свой любимый участок трудиться по-настоящему, и вечерами готовится к этой поездке, то он живёт не в своём профессиональном мире, а в домашнем хозяйстве, ему удобно «рабочее место», не связанное  с ответственностью и принятием решений. Крепостные крестьяне, перешедшие на оброк, уходили от помещичьей барщины в города и на сельские фабрики, приобретали профессии, сделали центрально-российское село промышленным, сами становились фабрикантами и капиталистами. Сегодняшние их потомки бежали из городов от государственной барщины на землю сёл, подменили крестьянство своим натуральным хозяйством городского происхождения, отреклись от городских профессий. Это ли не парадокс, это ли не ирония истории?
        Повседневная озабоченность горожан огородно-дачными делами способствует разворовыванию государственных и крупных получастных (акционированных) предприятий и учреждений, особенно краже энергоносителей и рабочего времени, стимулирует скрытую и формальную безработицу, уклонение от налогов и теневую экономику (например, в сфере ремонта и строительства), помогает сохранению тяжёлых, вредных, опасных видов труда, необходимых работнику для раннего выхода на пенсию, а также пассивному, номинальному псевдотруду в виде суточных дежурств, за которыми следуют несколько свободных дней; содействует умножению тьмы сторожей, охранников, мелких чиновников. Садовые участки и сохраняющиеся на окраинах  пригородных зон остатки натуральной деревни, где дома скуплены горожанами, для своего поддержания требуют расширенного воспроизводства пенсионеров, и общество идёт навстречу, поставляя туда «нетрудоспособных» трудоголиков. Сотни тысяч ещё не старых и практически здоровых мужчин и женщин стараются получить инвалидность, запасаются справками об инвалидности своих детей  и о многодетности (тем самым стимулируя коррупцию в медицинских и социальных учреждениях), чтобы бесплатно ездить из города на свои «фазенды» или из деревни на городской рынок со своими товарами. Ведь не секрет, что в сельской местности России могут нормально трудиться только «нетрудоспособные» и «безработные».               
         
5. Постиндустриальный курятник

        Если придерживаться рыночных теорий и верить, что Россия хочет войти в мировое сообщество не как экзотический резерват для вымирающих туземцев, а как полноценная производящая и отчасти постиндустриальная страна, то садовые участки горожан надо признать социальной болезнью и мощным тормозом развития; ведь с таким обилием крохотных огородов и курятников наша страна идёт не к конкурентно-рыночному укладу, предполагающему специализацию и профессионализм, надёжность и доверие партнёров, а к господству натурального хозяйства, перемещается на захламлённые отбросами доиндустриальные и дорыночные окраины постиндустриального мира.
        Если придётся платить серьёзные налоги на землю, если по-настоящему и для всех подорожает проезд на общественном транспорте, изменится пенсионная система, станет менее рентабельной добыча ископаемых; если зарубежные кинозвёзды, одержимые новыми приступами экологизма, откажутся от алмазных колье и брошек, как отказались от шуб из натурального меха; если упадёт спрос на российское оружие, а развитые страны перестанут покупать продукты, полученные с нарушением экологических норм и прав человека (ведь именно к такой сертификации всего российского экспорта дело идёт сегодня), то что же случится с дачными посёлками?
        Очень может быть, что с ними ничего страшного не произойдёт. Российский культурный ландшафт – продукт, генератор и хранитель отнюдь не рыночных, не либеральных, не правовых отношений, и об него вот уже триста лет обламываются многие реформы и новшества. Если вся российская инфраструктура, включая и энергосистемы, и железные дороги, и военное хозяйство, а особенно жилищно-коммунальное, и, наконец, дачи и деревню, настолько несовместима с глобализирующимся либеральным рынком, что вопит и корчится при малейшем с ним соприкосновении, то, может быть, и не стоит ничего всерьёз изменять – обойдётся себе дороже. Есть опасения и надежды (у кого как), что Россия ещё надолго сохранит свою уникальность, а на дерзкие вызовы времени ответит, как обычно, новым погружением в архаику.

6. Город начинается с огорода

        История Центральной России убедительно показывает, что пригородные летние дачи почти всегда превращаются в постоянные круглогодичные жилища. По этому пути шли и идут классические подмосковные дачные посёлки Малаховка, Клязьма, Сходня, рано или поздно преобразуемые в города. Бывшие дачные посёлки становятся пригородами-спальнями и новыми городскими районами. Думаю, что и с самыми жалкими садовыми участками происходит то же, хотя и началось с иного, мелконищенского уровня и малоземелья, которое мешало увидеть в «садовых некоммерческих товариществах» всё те же пригородные поселения.
        Самозахватный огород возле дома на пустыре за дорогой, огороженный участок с ящиком для грубого инвентаря; то же с будочкой, в которой можно переночевать; садовый домик без печки,  коттедж со всеми удобствами, огромная вилла и, наконец, небоскрёб-башня с лифтом – всё это разные стадии субурбанизации – обрастания городов новой полугородской застройкой.
        Не продовольственную проблему решил «развитой социализм» брежневской эпохи, испортив среднерусский ландшафт садово-огородными  участками, а заложил новые малоэтажные города, будущие трущобы XXI в. В них уже давно проживают всё лето пенсионеры, а удорожание городского жилья и прочие факторы могут вытолкнуть из города в субурбию другие слои населения или привлечь мигрантов издалека – были бы дома и участки, а жители найдутся. Вокруг Москвы вырос не нанесённый на карты деревянно-толевый, шиферно-жестяной мегал;Начало формы
полис [2] диаметром в 200 – 250 км. На этом грязном серо-зелёном фоне закраснели пятна нового поколения дач – кирпичных коттеджей, преисполненных комфорта и не желающих иметь ничего общего со своими убогими собратьями. Но жить им предстоит вместе.

7. Мнимая урбанизация

        Обывателей в России, пожалуй, нельзя признать настоящими горожанами, если они кормятся от дачных и приусадебных участков, от своих свинарников и курятников, не пользуются плодами специального образования, не получают выгод от профессиональной квалификации, а стараются на своих клочках земли, в своих квартирах, чуланах, сараях всё делать самостоятельно; если по субботам и воскресеньям они не отдыхают, а наоборот, именно в такие дни интенсивно работают на себя, по будням же с прохладцей отбывают какую-то повинность. Это похоже на какой-то крестьянский образ жизни, достаточно архаичный и примитивный, несмотря на окружающие многоэтажные дома, асфальт, автомобили. Создаётся впечатление, что большинство горожан в России только притворяются рабочими и служащими, тогда как на самом деле это по многим признакам мелкие крестьяне, более свободные в большом городе, но очень зависимые, почти крепостные в так называемом моногороде или в посёлке городского типа при единственной фабрике.
        Урбанизация в СССР оказалась во многих отношениях мнимой. После краха советской промышленности  и её социально-бытового сектора градообразующими (точнее, градоподдерживающими) остались только административные функции, строго и прочно заложенные при екатерининских реформах и планировках городов в последней трети XVIII в. И в наши дни настоящими многофункциональными городами можно считать только столицы республик, центры краёв и областей. Бывшие уездные города царской России сегодня похожи на деревню больше, чем до 1917 г., а города, возникшие в советское время,  – это агломерации рабочих посёлков, даже такой гигант, как Тольятти. Но я допускаю, что слова «город» и «деревня», «горожанин» и «крестьянин» в наши дни лишены объективно-научного содержания и сохраняются только как пережитки сословного деления общества.

8. Особняки среди болот и бурьяна

        До революции 1917 г. в России не пахали, не сеяли и уж тем более не селились на верховых болотах. На пойменных лугах пасли скот, на болотах собирали ягоды. Теперь такие места нередко застраивают, осушают канавами, заваливают бетонными плитами, пересекают траншеями для укладки труб. Коттеджи, а точнее говоря, претендующие на роскошь кирпичные виллы, растущие всюду как грибы после дождя, гораздо вреднее садово-огородных домиков, когда залезают на лоно природы, но именно такое экофобное размещение и даже способы приобретения земли эти богатые новостройки переняли у своих бедных предшественников.
        Кирпичные особняки экологически более приемлемы в существующих старых городах, посёлках, деревнях, но и там вокруг них не всё чисто. В бывшей колхозной деревне, застроенной коттеджами, окружающие поля и луга забрасываются и превращаются в сорные джунгли. Гигантское зонтичное растение борщевик (Heracleum sosnowskyi), неосмотрительно навязанное колхозам и совхозам в качестве кормовой культуры, покинуло свою  сельскохозяйственную нишу, стало опаснейшим ядовитым сорняком и победоносно шествует по России, внушая своим видом мистический ужас и напоминая о повести М.А. Булгакова «Роковые яйца».
        Коттеджная застройка немыслима без густой сети автодорог, но каждая такая дорога при существующих методах строительства действует как водонепроницаемая дамба и разбивает местность на изолированные ванны с водой. Чем больше насыпают дороги, мостят тротуары, бетонируют дорожки, тем выше поднимается вода, которая уже не может просачиваться в уплотнённый грунт и медленно стекать в естественные водоёмы под землёй, по слабо наклонному водоносному горизонту. По этим же причинам подтопляются и преждевременно разрушаются старые дома в малых городах и бывших дачных посёлках. Их обитатели, спасаясь от сырости и холода, включают летом электропечи, неизбежно воруя электроэнергию помимо счётчиков, и почти круглый год борются с комарами. Тепло от отопления уходит на испарение и новый подсос воды, поэтому сырость не уменьшается.
        Красивый природный ландшафт может быть стимулом для элитарной застройки, но в конечном счёте он уничтожается, поскольку и земля часто интересует новых владельцев только как площадка, подлежащая расчистке. Легко сменяющиеся прекрасные пейзажи вполне можно потреблять на фотообоях, слайдах и на экранах. Дизайнеры формируют землевладельцам красивый микроландшафт  между стеной дома и забором, и это теперь называется ландшафтом, а не то, что имеют в виду географы. Вся окружающая среда безжалостно уродуется самим общим видом новопоставленного посёлка. Пестрота и разномастность построек свидетельствует об отсутствии внешнего ландшафтно-архитектурного надзора.

9. Сокровища из кирпича и бетона

        Коттеджная субурбия пока не означает, что появился средний класс, который, повысив свой жизненный уровень, навсегда переселился из собственно города на окраины городской агломерации в более просторные и комфортабельные жилища. На самом деле строительный бум начался одновременно с рыночной либерализацией и отчасти ей предшествовал ещё в тени горбачёвской перестройки как самый удобный способ употребления денег. О полном переселении в загородные дома тогда не было и речи. Хозяева коттеджей  имеют в городе хорошие квартиры и не собираются с ними расставаться. Кирпичные особняки – второе жильё, в котором б;льшую часть года никто не живёт. Недвижимое имущество стало средством частичного сохранения капитала не только оттого, что его стоимость обещает возрастать, но прежде всего потому, что эти мощные постройки невозможно украсть и трудно уничтожить; даже если взорвут дом, то останется земельный участок.
        Накопление неликвидных сокровищ из кирпича и бетона сигнализирует о невозможности более продуктивно использовать частную собственность в своём отечестве. Диктуемые мировой экономической системой изменения налогов, тарифов, цен, оплаты труда угрожают превратить загородные владения бедных и богатых дачников в пустыри и руины, хотя, как уже говорилось, угроза эта не фатальна: российский материал пока неплохо сопротивляется вестернизации. Но в случае полностью свободной купли-продажи земли большинство нынешних садовых участков, возможно, будут скуплены и соединены новыми владельцами в крупные массивы, и хорошо (с экологической точки зрения), если под обширные и благоустроенные усадьбы, сельскохозяйственные фермы, кемпинги. А если конъюнктура рынка окажется такой, что выгоднее будет занять землю, более дешёвую, чем в городе, под химические фабрики, технопарки, склады, свалки (что, собственно говоря, уже и наблюдается в Подмосковье)? Вчерашняя  (советская) дачная политика и сегодняшнее (постсоветское) размещение коттеджей виновны в том, что вышеупомянутые вредные для окружающей среды объекты расположатся не на худших землях, а на месте ценных природных комплексов, где могли бы находиться публичные загородные парки, природные заповедники, детские лагеря, санатории.
        В современной России заведомо несправедливое социальное и имущественное неравенство не стимулирует здоровую конкуренцию и созидательную деятельность, а подавляет её безнадёжностью перспектив для обойдённого удачей большинства. Если добиваться успеха в рамках закона и морали невозможно, то подрастающему поколению (тем, кто не эмигрировал) открывается более простой путь – отнимать у имущих. Роскошные дворцы рядом с убогими поселениями – дерзкий вызов, наглядная декларация о теневых и криминальных доходах; такая субурбия – аккумулятор, арена, мишень для социальных конфликтов, питательная почва для политического экстремизма.

10. Расплывающееся пятно

        Московская агломерация росла в ХХ в. вдоль электрифицированных железных дорог. Благодаря плохой транспортной доступности сохранялись лесные массивы в межмагистральных пространствах и вдоль административных границ. Нынешняя застройка коттеджами ориентирована на личные автомобили, а это более рассеивающий людей транспорт, нежели рельсовый. Полноценные леса в таких условиях сохранить будет гораздо труднее, а малые реки обречены на исчезновение. «Коттеджизация» – это растворение ложки дёгтя в бочке мёда, расплывание города подобно масляному пятну на бумаге или нефтяному пятну по морю.
        У пригородной зоны, как это видно на примере Москвы, одна из важнейших функций – проветривание города. Поступающий с ветрами воздух должен предварительно пройти над поверхностями, не дающими пыли и не раскалёнными летним солнцем – над лесами, полями, лугами, озёрами, водохранилищами. Если верховья рек, текущих к Москве, и прекрасные смешанные леса будут рассечены шрамами автодорог и электропроводных просек, нашпигованы многоэтажными домами, складами, стройплощадками, коттеджными и садово-дачными посёлками, то в одно отнюдь не прекрасное лето, когда загорятся леса и торфяники Мещёры, как это было в 1972 г. и неизбежно повторится рано или поздно [3], Москву постигнет экологическая катастрофа, по числу пострадавших сравнимая со средним землетрясением. В первую очередь погибнут от удушья многие больные, старики, дети. Если это хоть один из тысячи жителей (а такая добавочная смертность бывает, например, при чрезвычайном выбросе грязи из заводских труб зимой на морозном безветрии), то при 20 млн. жителей Москвы и её области получится 20 тыс. жертв (правда, не очень заметных, выявляемых и скрываемых только статистикой).

11. Автомобильный тупик

        Если большинство коттеджей и дач сделаются повседневными, круглогодичными жилищами выселенцев из Москвы, то обнаружится неподготовленность всей их инфраструктуры, которая создавалась под кратковременные визиты хозяев, а не для постоянного расселения самих домовладельцев и не меньшего числа прочих людей, занятых в их обслуживании, со своими потребностями в жилье, автомобилях, гаражах, в условиях для устройства детей и приёма гостей и родственников, поскольку понятно, что б;льшая часть обслуги будет формироваться из иммигрантов. Обитателям коттеджей нужна повседневная транспортная связь с Москвой, какие-то личные и конфиденциальные контакты, иначе бы они со своими компьютерами и телефонами селились где-нибудь на озёрах Валдая или в горах Алтая. Коттеджная застройка усиливает автомобилизацию и её разрушительный напор на городскую и загородную среду. Нетрудно представить, сколько автомобилей жителей субурбии будет в часы пик скапливаться в центре столицы; существующие улицы и площади их не вместят. Половину зданий внутри Садового кольца, а то и во всём Центральном административном округе Москвы придётся снести, чтобы подъезжать к оставшимся. Подземная и многоэтажная парковка и автодорожные развязки старую, историческую застройку не спасут, так как для них потребуются те же нарушения городской среды.  Подземное пространство Москвы и так слишком полое, слишком занято секретными объектами. Пострадают и окраины города, будут рассечены автодорогами замечательные лесопарки. Конечно, выход известен и технически легко осуществим – приоритет общественного транспорта перед индивидуальным, но это неприемлемо для знатных «автолюбителей».  Москва «развивается» в интересах привилегированного меньшинства, и всё упирается в его менталитет. Если чиновник и бизнесмен не желают пройти более чем десять шагов от дверей автомобиля до дверей офиса, то с архитектурным наследием и традиционной планировкой центра Москвы придётся распрощаться. Но если вышеупомянутые деятели не побрезгуют идти пешком хотя бы сто-двести метров в толпе таких же «белых воротничков», спешащих в свои конторы, то старая Москва может уцелеть. По-существу, все москвичи стали заложниками престижного, демонстративного потребления малочисленной, глубоко невежественной и не интеллигентной, но очень влиятельной группы людей, без тени юмора назвавших себя скотоводческим термином  «элита». Всё сказанное относится и к Петербургу, но в меньшей степени. И в городе на Неве тихой сапой начали разрушать историческую среду, пока что за парадными фасадами и  в глубине кварталов, но над ними уже торчат постсоветские шпили и башни. Подумывают в Питере и о развязках автодорог в центре города, а трамвай оттуда уже изгнали.
        Во что обойдётся (не только  в деньгах, но и в бесценных моральных потерях для культуры) навязанная автотранспортом новая  перестройка старой Москвы, не менее радикальная, чем при И.В. Сталине и Л.М. Кагановиче, необходимая для того, чтобы гипотетический бизнесмен или чиновник, живущий в вилле под Волоколамском, мог якобы за сорок минут попасть на Пушкинскую площадь, пользуясь своим автомобилем? Такая затея ляжет новым бременем на бюджет страны, заставит её ещё больше продавать ископаемое сырьё и лес, быть может, взяться за экспорт чистой воды Байкала и Алтая. Ухудшится и без того нехорошая репутация Москвы как процветающего паразита на теле больной страны.

12. «Что делать?» и «чего не делать?»

        Экологические рецепты территориального развития пригородных зон хорошо известны специалистам – это линейно-узловое расселение неширокими полосами и пятнами, нанизанными на транспортную сеть. В промежутках между застроенными массивами сохраняются зелёные клинья и коридоры лесов и парков. В остальном размещение новостроек должно зависеть от местоположения водоёмов, от рельефа местности, от наличия подлежащих сохранению объектов природного и культурного наследия. Нельзя распахивать, застраивать, перегораживать болота, поймы, овраги, берега малых рек и озёр. Интенсивно преобразовывать можно только промежуточные земли, прилично отстоящие и от водоразделов, и от берегов, разделяя и окаймляя поля лесополосами, а жилые кварталы широкими бульварами.
        Новые дачные посёлки и коттеджи должны не расползаться по лесам и не залезать в их середину, а размещаться в составе существующих городов и посёлков, продолжая и улучшая имеющиеся улицы и дороги. Природный ландшафт по оврагам и вдоль ручьёв должен проникать в глубь жилых массивов. Овраги надо не засыпать и не заваливать мусором, а превращать в красивые природные парки. Земли под сады, дачи, коттеджи должны не отбираться у фактических пользователей, а в той или иной мере выкупаться, но не за спиной у населения, не у государства вообще, не у назначенных сверху администраторов, а у объединённых местных жителей и заинтересованных посетителей данных мест. В муниципальной демократии должен действовать ценз оседлости и стаж завсегдатая – посетителя и фактического пользователя. Права аборигенов должны уважаться повсеместно, а не только в применении к экзотическим исчезающим малочисленным  народам (этносам). Старожилы должны принимать новосёлов и новых владельцев в свои общины на определённых условиях, а все ущемлённые меньшинства – получать достойную компенсацию. Распределяя землю между новыми собственниками, надо предварительно исследовать, выявить, признать и узаконить фактически сложившееся полезное общественное  землепользование, обычное право прохода, проезда, осмотра. Приоритет публичного пользования перед частным владением должен быть незыблем.
        Бесцеремонной экспансии застройщиков и незаконному захвату земель должен быть положен предел. Хозяйственную самодеятельность надо экологизировать при помощи местных законов и налогов, отнюдь не единых для всей страны, а наоборот, очень разных, соответствующих природоохранному районированию и земельному кадастру – универсальному, учитывающему не только сельскохозяйственные, но и рекреационные и экологические свойства земель. Необходимых для такой работы специалистов или хотя бы их труды, сохранившиеся в библиотеках и архивах, ещё можно найти; накопленной информации в наших научных и проектных институтах предостаточно, был бы только стимул этим богатством воспользоваться. Но я понимаю, что сегодня эти пожелания кажутся утопией, пережитком эпохи, когда к территориальным планировкам относились серьёзно, а наивные учёные верили в осуществимость своих рекомендаций.

Примечания

        1. Подробнее см.: Родоман Б.Б. На краю воронки // География [еженедельник], 1994, апрель, № 12, с. 8.
        2. Мегал;полис – суперагломерация населённых мест, «агломерация агломераций», состоящая из городов и негородских поселений, разделённых остатками природного ландшафта. Научный термин географии человека; невежественными журналистами превращён в «мегаполис» – ненужный синоним выражения «большой город».
        3. Мрачное предсказание сбылось ровно через 30 лет, в 2002 г., в те дни, когда номер журнала с этой статьёй  был подписан к печати. Третья подобная волна задымления горящими лесами и торфяниками, на сей раз в сочетании с феноменальной жарой, накрыла Москву уже через восемь лет – в 2010 г. Сомнений нет, что такие бедствия в дальнейшем будут случаться всё чаще.

        Опубликовано: Родоман Б.Б. Великое приземление (парадоксы российской субурбанизации) // Отечественные записки, 2002, № 6 (7), с. 404 – 416; 1500 экз.
      
 
 ===============================
ГУМАНИЗМ, ЭКОЛОГИЯ
И РЫНОЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

        В этой статье, выступая с позиций наивного здравого смысла, я предлагаю обсудить вопрос, насколько совместима с известными принципами гуманизма, с общечеловеческими ценностями и с экологическими требованиями рыночная экономика, особенно российская, и какова связанная с ней рыночная мораль – такая, которая проявляется у человека, выступающего в роли продавца, покупателя и товара. Рассмотрим несколько ярких примеров, вызывающих наибольшие  опасения и тревогу.

1. Экономическое стимулирование зла

        Так называемая коррупция в России – не порок системы, а сама система, т.е. административный рынок (по С.Г. Кордонскому), сложившийся в советское время в виде безденежного обмена услугами (блата), а после 1991 г. отчасти конвертировавшийся в денежную форму в результате успешного восприятия удобных ему компонентов рыночной экономики (неудобные, например, свободная конкуренция в правовом поле, были отторгнуты). Сегодня в ходе укрепления «вертикали власти» доля административной валюты опять растёт, но возможность её обналичивания и зарубежной капитализации не уменьшается. С учётом всех видов коррупции современную Россию можно считать одной из самых рыночных стран мира.
        Во всяком обществе существуют специалисты по борьбе со злом, их роли делятся между частным сектором и государственными учреждениями. При наличии рынка появляется заинтересованность в сохранении и росте того зла, с которым они имеют дело. Могильщиков радует возросшая смертность, адвокатов – приток клиентов из преступного мира, но обвинять таких профессионалов по формуле  «cui prodest?» (кому выгодно?) ещё нельзя:  «заинтересованы» не обязательно означает «виноваты».
        При достаточно высокой коррупции, когда сама государственная власть приватизируется и продаётся, островки неподкупности  уменьшаются, как шагреневая кожа; размываются, как остров Гельголанд в Северном море. Охваченный коммерцией деятель становится заинтересованным творить нечто противоположное тому, что формально вменено ему в обязанность.
        Врач думает, спасать ли ему тяжело травмированного или умертвить, продав свежие органы; прописывая лекарства, он становится служащим фармацевтических фирм. Преподаватель решает – вести занятия «как следует» или собрать со студентов дань на очередной зачёт, экзамен; пожарный – тушить горящие дома или поджигать их (держа пожар под контролем) по заказу риэлторов; охранник – беречь  своего шефа или предать его врагам, а то и самому стать киллером.  В высоко коррумпированной рыночной среде борец со злом, получающий за свою деятельность сдельную оплату, прибыль или рассчитывающий на последующее разовое вознаграждение, не только заинтересован и хочет, чтобы этого зла было больше, но и сам становится его важнейшим источником.
       
2. Где ставить заслоны загрязнениям?

        С загрязнениями окружающей среды можно бороться на трёх уровнях, т.е. в трёх местах, рассматриваемых на теоретической модели.
        1) На уровне генератора (источника) загрязнений: не выпускать грязную воду, газы, пыль за пределы завода, фабрики, а там же их перерабатывать; возвращать очищенную воду в те же цеха, лишь пополняя извне небольшой объём неизбежных потерь; иными словами, осуществлять практически безотходное или малоотходное производство с циклом, замкнутым на небольшой территории.
        2) На уровне транслятора (передатчика, переносчика) загрязнений, когда приходится иметь дело со всякого рода транспортом, искусственным и природным: не пользоваться одними и теми же реками и каналами для питья и для слива помоев; изолировать трубопроводы, предохраняя их от разрывов и протечек; иными словами, укреплять стенки проводящих сосудов и отделять «артерии» от «вен».
        3) На уровне реципиента (приёмника, получателя) загрязнений: защищать от шума и грязи отдельных потребителей – индивидов и малые группы, их дома, квартиры, транспортные средства, т.е. производить и устанавливать домашние кондиционеры и фильтры, доставлять в жилище воду для питья, а в дальнейшем и кислород в баллонах для дыхания, герметизировать окна и двери; передвигаться по улицам в защитных масках,  шлемах, противогазах, скафандрах; уподобиться пассажирам подводных лодок, самолетов, космических кораблей.
        С точки зрения всё того же наивного, несчастного здравого смысла надо предотвращать загрязнения in statu nascendi (в момент и в месте их зарождения). Таков социальный подход к экологии, уравнивающий всех граждан перед окружающей средой так же, как перед законом, и побуждающий их к солидарности, самоорганизации, кооперации, коллективной ответственности, стимулирующий развитие местного самоуправления и совершенствование гражданского общества.
        Однако при коммерческом подходе производителям и рынку выгодно устранять загрязнения в местах расположения потребителя, применяя всё более изощренные средства защиты, быстро устаревающие из-за технического прогресса. Вы не успели наиграться, насладиться недавно купленным прибором, как реклама другой или даже этой фирмы уверяет вас, что он не совершенен и даже вреден (что якобы доказали авторитетные учёные), и предлагает новые модели. В данном случае производителю и продавцу необходимы покупатели неопытные, плохо информированные, запуганные, разрозненные, неорганизованные и конкурирующие между собой за престиж.
        Стимулируемое свободным рынком бесконечное изнурительное соревнование между источниками грязи и средствами защиты от неё напоминает гонку вооружений (чем мощнее орудие, тем толще броня). В наивыгоднейшем для предпринимателей случае загрязняющая промышленность и производство средств экологической защиты принадлежат одним и тем же владельцам. (Аналогично, один и тот же источник может снабжать  наркотиками и лекарствами от наркомании). Так бывает и на войне, когда обе воюющие стороны закупают вооружение у одной и той же третьей страны (естественно, в этой войне заинтересованной).
        Рыночная пропаганда заверяет обывателя, что наиболее эффективными спонсорами для очистки окружающей среды являются сами загрязнители. (Табачные и пивные магнаты тоже мол платят огромные налоги, идущие в частности на борьбу с курением и алкоголизмом).

3. Фильтры для расслоения общества

        Различные возможности приобретения экологических средств способствуют расслоению общества. В нашей стране пропасть между горсткой миллиардеров, прописанных в западной половине Москвы, и множеством малоимущих, рассеянных по всей стране, и так уже слишком велика. Экологические проблемы вносят свой вклад и в эту ситуацию, в чём можно убедиться хотя бы на примере питьевой воды.
        Водопроводная вода в большинстве городов ещё не перестала быть пригодной для питья, но реклама опережает ситуацию, запугивает потребителя, внушает ему необходимость покупать питьевую воду (нередко ту же самую, но налитую в бутылки) в торговой сети. Из-за чрезвычайной прибыльности торговли простой  «минеральной» (а тем более, освящённой и «святой») водой задушена в ряде регионов молочная и овощеконсервная промышленность, сократилось поголовье скота, гниют яблоки на приусадебных участках. Испытавший экономический удар крестьянин пребывает и в психологическом шоке оттого, что городской покупатель платит за бутилированную простую воду из местной скважины дороже, чем животновод может получить за молоко.
        Чем больше людей приобретает домашние фильтры для очистки водопроводной воды и переходит на покупную питьевую воду, тем меньше стимулов  остаётся у власти заботиться об общественном водопроводе, и он быстро ухудшается. Приведённых примеров достаточно для того, чтобы сделать ещё один  важный вывод: навязывание потребителю индивидуальных средств защиты усиливает взрывоопасную стратификацию и поляризацию общества и способствует тотальному загрязнению окружающей среды.

4. Сорить или не сорить?

        На бытовом уровне всплывает прямо-таки гамлетовский вопрос: что лучше? Не сорить вовсе или сорить, сколько хочешь, но часто и быстро убирать? С точки зрения здравого смысла лучше первое, а по рыночным законам получается, что второе…
        В советское время у нас всюду висели надписи «Не сорить», а детей назидали поговоркой «Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят» и призывом: «Не сорите, уважайте труд уборщиц». Сейчас люди стали более раскованными и склонны понимать свободу как вседозволенность и безнаказанность; возможность сорить, где попало, даже в сакральных для «совка» подземных дворцах метро, стала как бы неотъемлемым правом человека, она подкрепляется и оправдывается рыночной моралью. 
       «Почему я должен думать о чистоте? Пусть этим занимаются специалисты – уборщицы, дворники, а мы (граждане-налогоплательщики или хозяева территории, нанявшие себе работников) за это платим. Это же их работа! Покупая билет в кинотеатр или на электричку, уплатив за ночлег в гостинице или за посещение платной поликлиники, я оплатил тем самым весь труд обслуживающего меня персонала. Если мы будем чрезмерно "уважать труд уборщиц", то часть их придётся уволить, а многие надолго лишатся работы. Уборка и переработка мусора, как и всякая индустрия, даёт людям рабочие места, стимулирует изобретательство, оживляет экономику». Этому рассуждению не откажешь в железной логике, но тогда получается ещё один, тоже железный вывод: рыночная экономика заинтересована во всеобщем загрязнении.

5. Глобальное затаривание

        В конкурентной борьбе за покупателя производитель беспредельно увеличивает разнообразие товаров, в итоге же оно  получается ложным. Так, сотни продовольственных продуктов одного рода различаются настолько незначительно, что их не могут распознать даже дегустаторы. Разительные и кричащие, но выдуманные  различия переходят на этикетки и тару.
        В погоне за разнообразием ассортимента и узнаваемостью, запоминаемостью фирмы, делаются яркими и различными не только изображения на упаковке, но и формы коробок, пакетов, банок; если они не прямоугольны (отклоняются от формы параллелепипеда), то нарастает разница между массой, объёмом нетто и брутто. Дабы создать иллюзию дешевизны, объём коробок намного превышает объём продукта. Транспорт зря (с точки зрения здравого смысла) перевозит много воздуха; увеличивается количество и вместимость фур, число рейсов, потребность в новых дорогах и полосах движения, вытесняющих и загрязняющих ландшафт.
        Оформившие упаковку дизайнеры, живописцы, фотографы и занятые в рекламных роликах актёры,  режиссёры, художники, аниматоры усердно поработали на мусорную свалку. Произведённое и разрекламированное художественное изделие (упаковка товара) потребляется дважды или трижды по нескольку секунд (раз – в супермаркете, два или три раза – в квартире), а затем засоряет среду обитания.
        В «передовых» странах этот красивый мусор быстро перерабатывается, а в «догоняющих» валяется и разносится ветром, особенно по безлесным пространствам – степям, пустыням, тундрам (взгляните хотя бы на Казахстан и Монголию), однако и при идеальном почти безотходном производстве формируется колоссальный искусственный круговорот веществ, вытесняющий естественную природу.
Стремление к разнообразию товаров загрязняет окружающую среду, а связанное с этим оживление экономики есть умерщвление биосферы.

6. Реклама и мода загрязнают и разрушают

        Этот заголовок, наверное, напомнит о засорении домашних почтовых ящиков макулатурой и о засилье придорожных рекламных щитов, которые отвлекают водителей и портят пейзаж, но речь пойдёт об общей закономерности. Представим её как ещё один важный вывод: реклама и мода побуждают нас потреблять гораздо больше вещей, чем это необходимо для здорового образа жизни.
        Экологическая угроза таится не столько в количестве вещей, сколько в их суммарном объёме, массе, энергоёмкости и в темпах их производства, потребления, уничтожения, обновления. Миниатюризация бытовых вещей, т.е. уменьшение их размеров, а также энергоёмкости, успешно идёт на сегодняшнем пике прогресса – в сфере радиоэлектроники и информатики, но эта прекрасная тенденция гасится противоположным процессом – стимулированием частой замены и обновления. (Да и уменьшать можно далеко не всё: так, автомобиль, этот главный загрязнитель и разрушитель окружающей среды, не может быть меньше человека). В результате объёмы свалок и мощности предприятий, перерабатывающих вторичное сырье, не уменьшаются.
        Рыночная экономика стимулирует в массовом потребителе неоманию – страстную приверженность к постоянному обновлению принадлежащего ему набора вещей. Жертвами вульгарных новаций становятся даже памятники архитектуры, весь окружающий ландшафт, содержащий природное и культурное наследие.
        Конечно, общественные функции моды весьма разнообразны и во многом положительны; мода позволяет нам обновлять, освежать, украшать свою внешность и обстановку под руководством специалистов и под влиянием авторитетных и  престижных для нас  более «продвинутых» потребителей. Понятно и то, как мода на вещи оживляет экономику, стимулирует развитие промышленности и технический прогресс, даёт людям рабочие места. Но с точки зрения здравого смысла, такого рода «оживление» и «развитие» должно быть средством для хорошей жизни, а не самоцелью. На деле же снова получается примат производства, не меньше, чем в марксистской идеологии: «Трудитесь, догоняйте богатых, потребляйте больше, чтобы поддерживать добычу нефти, производство автомобилей и т.п.».

7. Опять расслоение и порабощение

        Главная и важнейшая функция моды, увы, довольно жестока и далека от гуманизма. Мода на вещи и услуги, на тот или иной образ жизни и мыслей – страшное орудие порабощения плебса элитой, средство социальной селекции и стратификации – расслоения общества на людей высшего и низшего сорта. Наверху и впереди оказывается не просто тот, кто имеет, а тот, кто приобрел раньше.
        Формируемая рыночно-потребительским строем постоянная погоня за новшествами превращает человеческую жизнь в заплыв против течения, в изнурительный бег вверх по эскалатору, движущемуся вниз. Немногие достигают верхнего уровня, большинство застревает на обочине или опускается.
        Механизм моды обрекает вполне добротные и годные к употреблению вещи, не достигшие физического износа, на моральное старение. Их просто выбрасывают, чтобы приобрести более модные. Правда, эту ситуацию рационально смягчает система «секонд хэнд». В то время как одежду, лишь немного бывшую или даже вовсе не успевшую побыть в употреблении, приобретают почти даром малоимущие и менее притязательные граждане, – подержанные автомобили в огромном количестве ввозят целые страны. Но вполне сносное физическое удовлетворение потребностей сопровождается моральным ущербом: потребители «второго эшелона» ощущают себя бедными, отсталыми, маргинальными.
        Как известно, беден не тот, кто чего-то не имеет, а тот, кто нуждается. Стимулируя потребности во всё новых товарах (о самом существовании которых потребитель ещё вчера даже не подозревал), рыночная экономика, вооружённая модой, воспроизводит и поддерживает относительную бедность. Создавать ситуацию, в которой всё большее число людей ощущает себя нуждающимися,  недопотребившими, обделёнными, ущемлёнными, бедными – «не есть хорошо»; по-моему, это аморально. Порождаемая модой социальная ситуация негуманна, а стимулируемая ею деятельность физически и морально загрязняет человеческое общество и всю биосферу.

8. Утилизация пожирает цивилизацию

По мере развития отраслей, перерабатывающих вторичное сырьё, в качестве такового всё больше используются новые, готовые, добротные вещи, не достигшие не только физического, но и морального износа. Их превращает в мусор некоторая рыночная конъюнктура, склонная закрепляться в качестве длительной тенденции.
        Нехорошая ситуация сложилась в нашей весьма криминализованной стране, где сбором вторичного сырья стимулируются массовые кражи, например, проводов с линий электропередачи, дорогих приборов из машин и лабораторий, алюминиевой посуды из квартир и дач, бронзовых статуй с городских площадей, мраморных надгробий с кладбищ. Становится выгодной продажа на металлолом уникальных музейных образцов отечественных кораблей, самолётов и т.п.
        Известны случаи, когда многие готовые, законченные изделия экспортировались из России в качестве вторичного сырья. Один директор завода хвастался, что производимые у него трактора и комбайны охотно покупают в самых передовых странах: «Мы вышли на мировой рынок!». Но он не знал или умолчал о том, что эти изделия куплены как металлолом. (В дурацком положении оказались работницы, которые эти машины только что выкрасили. Ради чего они, бедняжки, дышали ядовитыми парами?). В другом случае, прекрасная (по мнению наших производителей) писчая бумага была продана в Финляндию, где из неё сделали туалетную бумагу.
        По мере усиления дифференциации и поляризации во всех пространствах – географическом, экономическом, социальном, культурном и т.п., всё то, что попало на нижние этажи глобального небоскрёба, на периферию мирового хозяйства, рискует оказаться в роли сырья, мусора, грязи, помехи для тех, кто расположился наверху и в центре. Вторичным сырьём для «развитых» стран и «продвинутой» «элиты» становится и человек из стран «развивающихся» и из придонных слоёв общества – не только как дешёвая рабочая сила, но и как донор биоматериала (например, тканей тела или пересаживаемых органов); он в этом качестве может стать объектом коммерческого охотничьего промысла, как и любая другая дичь. Сырьём и мусором различные вещи и живые существа становятся независимо от первоначального назначения и функционирования, вне связи с их потребительной стоимостью и ценностью у себя на родине; судьба их решается на каких-то далёких биржах. Интеграция тех или иных субъектов и объектов в мировую экономику может превратить в примитивное сырье или в бесполезный мусор значительную часть природного и культурного наследия.

9. Иметь или быть?

        Немецко-американский философ,  психолог и социолог  Э. Фромм предположил, что человеку присущи две противоположные тенденции – стремление иметь и стремление быть. Установка на обладание перерастает в жажду превосходства над другими людьми и проявляется в склонности захватывать, удерживать, грабить, убивать – чтобы стать владельцем, господином, властителем. Человек с установкой на бытие не жаждет обязательно иметь что-либо материальное, но хочет быть любимым, нужным, принятым, признанным в сообществе значимых для него людей. Воцарившаяся в нашей стране вульгарная рыночная экономика и массовая культура с её циничной моралью всеобщей продажности ведёт подрастающие поколения по большой дороге приобретения, обладания, захвата, а те немногие, кто хочет «быть, а не иметь», оттеснены на обочину и прозябают там в качестве реликтовых маргиналов, без надежды быть услышанными и понятыми. Между тем, мы знаем, и это будет ещё один важный вывод: когда установка на присвоение и обладание становится господствующей, она приводит людей только к катастрофам, что нам неоднократно демонстрировала вся история человечества.

10. Успех хищника за счёт жертв

        Живущий по принципу «быть, а не иметь», ничего не отнимает у других людей, а, реализуя самого себя, творит собственный мир. Бывает, что плодами его творчества обогащается вся человеческая культура, а если это безвестный  «простой трудящийся», то он и после смерти некоторое время живёт в благодарной памяти своих потомков и соседей.
        Для успеха деятеля, живущего по законам рыночной конкуренции, неудачи соперников столь же желанны и значимы, как и собственные достижения; пределом желаний является полное устранение конкурентов, т.е. их  исчезновение. «Здоровая», «честная» конкуренция имеет естественную тенденцию перерастать в физическое насилие. В этом и заключается «фундаментальная негуманность рыночных отношений». Если рыночная  экономика не регулируется гуманными законами, то самым эффективным видом хозяйствования становится убийство.

11. Экономика по маркизу де Саду и по Дарвину

        Писатель де Сад, смакуя и оправдывая придуманные им чудовищные злодеяния, утверждал, что массовые убийства угодны Природе; она заинтересована в скорейшей гибели всех своих созданий, чтобы дать место новым. Именно так поступает современная рыночная экономика.
        Производитель не заинтересован, чтобы та или иная модель служила долго; приходится наделять вещь умышленным изъяном или особым элементом, который в своё время сработает, как «ген смерти» в организме. Это так называемое   планирование износа и  устаревания (obsolescense), не только товаров, но, в сущности, всех компонентов современной коммерциализованной цивилизации и культуры, действует  как стимул в первоначальном, буквальном смысле латинского слова stimulus – стрекало для быков: оно заставляет обезумевшее людское стадо бежать в нужном направлении.
        Я много лет участвовал в семинарах «Биология и культура», где между прочим формировалась концепция о принципиальном тождестве законов живого мира и экономики. (Руководитель С.В. Чебанов, другие видные теоретики по данной теме – С.Г. Кордонский и В.А. Найшуль). Концепция эта вроде бы подтверждает давно известную идею, что свободный рынок есть  осуществлённый социально-экономический дарвинизм (с его беспощадным естественным отбором и гибелью менее приспособленных). Но мне вспоминается П.А. Кропоткин, который хотел видеть двигателем эволюции не борьбу за существование, а сотрудничество и взаимопомощь; и эти феномены он тоже в изобилии усматривал в животном мире.

12. Туманные парадоксы и мрачные выводы

        Ещё в середине ХХ в. западные экологи, отвергая экономический либерализм и неограниченную частную собственность,  заговорили о необходимости социализации природы; отечественные же интеллектуалы,  у которых «социализм» сидел в печёнках, в пылу «размарксисивания» поспешно благословили рыночную свободу и частную собственность, как явления, якобы необходимые для расцвета демократии и прав человека.
        Между тем, радикальные сторонники сохранения дикой природы полагают, что этой задаче препятствуют любые рыночные отношения. Выходит, что наш дикий капитализм, якобы подобный животному миру по обывательским о нём представлениям (беззаконие, неписаные обычаи, борьба всех против всех, «человек человеку волк»),  вырывает людей  из биосферы и делает их губителями  всего живого. Умерить притязания и вернуться, вписаться в биосферу призывает экологический гуманизм, в котором явно слышны антирыночные, социалистические мотивы.
        Иными словами, «звериный эгоизм» людей естествен, но для зверей и всей прочей живности убийствен. Гуманистический альтруизм для охраны природы как будто благотворен, но с точки зрения рыночной биоэкономики противоестествен и утопичен. 
        Перед этим туманным парадоксом мой слабый интеллект останавливается. Остановка кажется своевременной, потому что объём статьи близок к исчерпанию и пора делать главный вывод, а он у меня получается до неприличия примитивным и простым, как мычание: в моральном плане, такая, какую мы видим здесь и теперь, рыночная экономика с гуманизмом и экологией не совместима.

13. Эпилог

        Я думаю, рынок – такое же полезное достижение человечества, как использование огня, но огонь хорош на своём месте – в топке, печи, камине. Если он выходит из своего вместилища, то начинается пожар. Здравый смысл не может благодушно взирать на то, как общество «горит синим пламенем» не обузданных рыночных отношений.
        Но кто же призван и кто способен  их обуздать? Если это государство, то явно не такое, как сегодняшнее российское. Если это какое-то идеальное «демократическое», правовое, а не силовое государство, не господствующее над своими подданными, а служебное, выполняющее волю нанявших его граждан  (налогоплательщиков), то для России (и многих других стран) этот миф не работает. Если это «общество», вечно оппонирующее государству, то ничего подобного у нас тоже (или пока) нет. Если всё это возможно и придёт через несколько десятилетий, то такие сроки не радуют; страна наша за это время будет полностью опустошена отечественными грабителями, а затем, возможно и заселена, колонизована совсем другими народами. За неимением внятных ответов закончу привычными для меня теоретическими положениями. Из работ одесского географа А.М. Смирнова (1905 – 1969) я извлёк такую (как мне тогда казалось, «кибернетическую») закономерность: «Чтобы система, работающая по определённому принципу, могла успешно функционировать, в ней должны содержаться элементы, работающие по противоположному принципу».
Если применить это ко всему человечеству,  то получается следующее. В основе цивилизации, живущей по рыночным законам, должны лежать такие устои и ценности, которые не только не продаются и не покупаются, но и в принципе не могут иметь денежной стоимости. 
        Изложенные соображения не являются убеждениями, которые я готов отстаивать. Напротив, я буду рад и даже счастлив, если оптимистичные сторонники рыночной экономики опровергнут мои мрачные взгляды и тем самым меня утешат.

        13 февраля 2006 г.

        Опубликовано:
        Родоман Б.Б. Экономика всеобщего загрязнения // Отечественные записки, 2007,  № 2 (35), с. 45 – 52; 0,5 л., 2000 экз.
    Родоман Б.Б. Гуманизм, экология и рыночные отношения // Здравый смысл, 2007,  № 3 (44), с. 24 – 27; 0,5 л., 3000 экз.
             

       




АВТОМОБИЛЬ В ТУПИКЕ
       
        Если какие-то инопланетяне откроют для себя нашу Землю, то наверняка подумают, что главные живые существа на ней – автомобили, а люди это их внутренности и средства размножения. В больших городах и их пригородах из-за дорожных пробок автомобиль давно уже не является самым скорым средством передвижения для большинства жителей. Вернуться к общественному транспорту мешают привычки и амбиции. Автомобиль – важнейший предмет престижного потребления, его марка – показатель социального статуса. Издавна эту роль выполняют одежда, ювелирные изделия, а в наши дни, особенно у молодежи, мобильные телефоны. Автомобиль намного вреднее прочих игрушек, поскольку опаснее и пожирает больше пространства и энергии.

1. Загрязнение воздуха, шум, пробки – не главное зло

        С точки зрения науки наиболее интересно и важно не то, что очевидно и актуально сегодня, а то, что менее известно. Отрицательное воздействие автомобилизации можно свести в три группы факторов.
        1. Загрязнение автомобилем окружающей среды, шум, пробки, аварии причиняют нам наибольшие неприятности, но они устранимы давно известными техническими способами и организационными мерами. Вопросы, почему эти меры недостаточно применяются или запаздывают и кому они не выгодны, находятся за пределами науки и техники, лежат в сфере экономики и политики.
       2. Разрушение ландшафта в процессе строительства автодорог и всего функционирования придорожной инфраструктуры – большое зло, которое задевает местных жителей, но не волнует водителей транзитного транспорта и их пассажиров.
       3. Автомобиль, даже если он чист, бесшумен, не переполняет дороги и не требует их дополнительного обустройства, всё равно вреден, ибо формирует экофобную (враждебную природе) структуру расселения, которая обрекает природный ландшафт с его растительным и животным миром на полное уничтожение, а следовательно, губит и человека. Вот это и есть наибольшее зло, о котором широкая публика не думает, и в СМИ оно не освещается.
       Рассматривая эти проблемы, я буду сравнивать легковой автомобиль с общественным транспортом, а автотранспорт любого вида – с железной дорогой (включая метро, трамвай, а также рельсово-балочные пути –  монорельс, маглев и т.п.). Железная дорога гораздо экономнее использует энергию и пространство, она менее вредна для окружающей среды, чем легковой автомобиль. Площадь и объём дорожного полотна и придорожных сооружений, затраты энергии на один пассажиро- или тонно-километр у железной дороги гораздо ниже, чем у автотранспорта. На пространстве, занятом движущимися легковыми автомобилями, могли бы ехать в десятки раз больше пассажиров в автобусах и в сотни раз больше в электропоездах.
       Способствуя разрастанию городских агломераций, автомобиль не приблизил к нашему жилью места приобретения товаров и услуг, а удалил их. Закупка продовольствия крупными партиями в гигантских супермаркетах, расположенных зачастую на окраинах городов, привела к небывалому увеличению объёма холодильников, от которых портится климат. Автомобиль – главный виновник использования нефти в качестве топлива, международных конфликтов вокруг нефтедобывающих стран и сохранения их архаичных политических режимов; стимулятор экологических катастроф, вызванных разливами нефти. Переходу на более экологичное альтернативное топливо и, что гораздо эффективнее, на другие виды транспорта препятствуют те, кто наживается на добыче нефти, производстве автомобилей, строительстве автодорог. Кому выгодно, чтобы люди приобретали больше автомобилей, – тот и есть главный «вредитель» биосферы и рода человеческого.
        Применение в легковых автомобилях биотоплива из возобновляемой (выращиваемой) растительной массы, а также портативных и ёмких электроаккумуляторов нисколько не уменьшит разрушительного воздействия автотранспорта на биосферу. Рост спроса на биотопливо усилит вырубку лесов, выкашивание естественных лугов, обеднение почв и их эрозию, сократит площади под посевами чисто продовольственных культур, что приведет к их удорожанию. Количество автомобилей при любой смене типа двигателей не уменьшится, оно только возрастёт оттого, что отпадут некоторые экологические и экономические ограничения, связанные с прежним ископаемым топливом. Усилится давление автомобильной системы расселения и автолюбительского  образа жизни на природный ландшафт.

2. Велосипеды не помогут
      
        Я полагаю, что всякие энергоносители, необходимые для передвижения людей, должны поступать прежде всего на электростанции, снабжающие энергией общественный транспорт. Велосипед для огромных городов, имеющих несколько  десятков километров в диаметре, – тоже не выход. Можно везти велосипед в вагоне или автобусе, чтобы потом доехать на нем, скажем, два-три километра до своего дома, это приемлемо в сельской местности с хорошими просёлочными дорогами, если в автобусах есть багажные отделения, но трудно представить себе такое в миллионном городе с метрополитеном и в массовом масштабе, т.е. для большинства пассажиров. В странах третьего мира на велосипедах ездят от бедности, а с увеличением дохода пересаживаются сначала на мотоциклы, а потом на автомобили. В обществе, выбирающемся из нищеты, простые и дешёвые вещи не престижны, там «новые богачи» пускают пыль в глаза своим согражданам. И что же будет с нашей несчастной планетой, когда сотни миллионов, если не миллиард,  китайцев  и индийцев приобретут  автомашины?
        Нехорошо загромождать дефицитное городское пространство под открытым небом карликовыми автономными  транспортными средствами (в том числе и микроавтобусами), губить всю биосферу в угоду своенравным эгоистам, не желающим ездить в электричках, на трамваях, в троллейбусах. Чем крупнее городская агломерация, мощнее пассажиропоток, длиннее маршрут, – тем больше, вместительнее должны быть отдельные автобусы, вагоны, поезда. Рассредоточение авиапассажиров между аэропортом и городом по легковым автомобилям и микроавтобусам – это тоже абсурд.

3. Шаг в сторону от пути прогресса
      
         Автомобилизация – боковая, возможно даже тупиковая ветвь технического прогресса. Со времени появления водяных и ветряных мельниц, механических часов, паровой машины магистральная тенденция техники – автоматизация для избавления человека от рутинной работы, от монотонных физических и психических усилий. Машинист локомотива регулирует только скорость; водитель автомобиля, кроме того, работает с рулем и выдерживает дистанцию. В чем смысл этой дополнительной нагрузки, этого увеличения риска?
       Мне могут возразить, что вождение автомобиля – процесс в известной мере творческий, что он доставляет водителю ни с чем не сравнимое удовольствие, обогащает его эмоциями. Согласен, но тогда давайте признаем: легковой автомобиль в большом городе  – не столько транспортное средство, сколько спортивный снаряд, игрушка для повседневного самоутверждения. Но для игры и спорта предназначены приватные и клубные пространства. Зачем терзать своим хобби прочих, вынужденных участников дорожного движения?
       Утилитарные средства передвижения, орудия, приборы рано или поздно превращаются в спортивный инвентарь. Так было с лодками и лыжами, то же происходит с автомобилем. Ему уготовано почётное место на спортивных полигонах и трассах, а также в музеях.
       Что касается утилитарной транспортной работы, то автомобиль оптимален лишь в середине обширного диапазона его нынешнего применения: при некоторой средней для земного шара плотности населения, в городах среднего и малого размера, на окраинах пригородных зон, при расселении хуторами и малыми посёлками, при умеренном климате;  автомобиль  – середняк, которому противопоказаны крайности. На крайних полюсах сферы своего применения – с одной стороны, в центрах больших городов, а с другой стороны, в тайге, тундре, на вечной мерзлоте, в сухих степях, на болотах, на чернозёмном бездорожье, во влажных тропических лесах, в горах автомобиль прямо или косвенно разрушает среду обитания, да и сам быстро изнашивается (что, собственно говоря, и нужно его производителям), засоряя пространство в качестве металлолома.
       Если верить в некоторое единство законов эволюции живой природы, человеческого общества, а также науки и техники, то можно признать, что автомобилизация во многих своих аспектах – тупик эволюции и явный регресс, а может быть, это эволюционная петля, неудачный эксперимент, возвращающий нас в одну из пройденных точек. Мне такой точкой кажется начало массовой электрификации железных дорог, широкое распространение метрополитена. В Париже и  Гонконге сегодня вовсю  восстанавливают трамвай, самым перспективным видом городского транспорта признан ЛРТ (нечто среднее между метро и трамваем), а нам в России и в этом деле положено отставать, как обычно,  лет на тридцать?

4. Биология подсказывает…
      
        Существует такая дисциплина – бионика, которая изучает особенности строения и жизнедеятельности живых существ для применения аналогичных устройств в технике и строительстве. Посмотрим на автомобилизацию с эволюционно-биологической точки зрения.
       Первоначальные организмы, возникшие в водной среде, не имели внутри себя сложной транспортной системы, а пользовались омывающей их жидкостью, но в ходе эволюции они перенесли коммуникации внутрь тел; пищеварительный тракт, кровеносные сосуды, нервы сделались транспортными каркасами. Первые железные дороги в Западной Европе и Северной Америке тоже прошли через центры городов. В наши дни дома и города омываются и размываются потоками автомобилей снаружи. Вокруг домов автомобили движутся и стоят на улицах и в проездах, вокруг городов – на кольцевых и объездных дорогах. Автовокзалы выносятся на окраины городов. Это всё атавизмы, рудименты, шаги назад по сравнению с достижениями живой природы.
       Природа позаботилась о непроницаемости транспортных сосудов и об их специализации. В здоровом теле кровь не просачивается через стенки сосудов, артерии и вены выполняют разные функции. Автодороги в целом далеки от такого совершенства. Там смешиваются и конфликтуют транспортные средства разной мощности и назначения. Автодороги подвержены «кровоизлияниям». Автомобили выходят на тротуары и обочины, за пределы твердого покрытия, внедорожники и вездеходы портят грунтовые дороги и лесные просеки, уничтожают почву и растительный покров. Природный ландшафт становится чрезмерно доступным для людей, которые к контакту с ним этически не подготовлены, не уважают природу [7]. Всё чаще к автомобильному движению применяются медицинские термины: тромб, коллапс, паралич.

5. Возвращение на рельсы неизбежно
      
        Важнейшие преимущества автомобиля: 1) доставка людей и вещей от дверей до дверей без пересадки и перегрузки, 2) возможность остановиться в любой точке дороги для совершения транспортных операций – постепенно исчезают. Гаражи и парковки удаляются от спален и офисов. Регулирование всё возрастающего потока автомобилей приводит к радикальному ограничению свободы водителей и к дискретизации движения, такой же, как на железной дороге, в авиации, при судоходстве. Места парковки, гаражи, бензозаправочные станции по своим функциям и устройству аналогичны пристаням, аэропортам, железнодорожным станциям.
       Разнообразные усовершенствования автотранспорта возвращают нас к тому, что уже было, но достигалось простыми механическими способами. Таковы перспективы автоматизации вождения. Если автомобиль превратится в разумного робота, а его водитель в пассивного пассажира, то хитроумная электроника достигнет того, что в начале ХIХ в. осуществлялось при помощи двух полос чугуна.
       Ограничение движения автомобилей, внешнее регулирование их скорости, их группировка в автоколонны и караваны, специализация полос движения, автоматизация вождения… После всех этих мер остается последний шаг – ликвидировать расточительную и опасную дистанцию между машинами, сцепить их в поезда, а сплошное дорожное покрытие заменить узкими путевыми балками. Усовершенствование автомобильного движения  превращает его в подобие  железной дороги. Коль скоро мы это поняли, нам надо заблаговременно готовиться к возвращению на рельсы, не дожидаясь паралича на асфальте.

6. Рельсовая дорога экологичнее автотранспорта
       
        Зловонная, ревущая автострада; машины, которые летят как пули, обгоняя одна другую и сталкиваясь; водители, которых грабят всякого рода разбойники… Не дикость ли это в XXI в.? Ни один организм не выживет с такой архаичной транспортной системой. А как же выживает человеческое общество? Да оно и не очень-то выживает, оно болеет, заражённое недугами массового потребления.
        А без шофёров-дальнобойщиков можно обойтись. Доставка грузов от дверей до дверей на дальние расстояния без перегрузки возможна и с использованием обычной железной дороги, притом без применения контейнеров. Для этого нужно, чтобы громоздкие фуры не шли между городами по автодорогам, а перевозились товарными поездами по рельсам. Сойдя с платформы, такой грузовик может идти по городу до места своего назначения. Это применяется за рубежом и называется феротаж. Швейцария разрешает только такой транзит грузов через свою территорию [5]. Так можно разгрузить и обезопасить наши автомагистрали, избавиться от необходимости строить трансконтинентальные автодороги.
       Железная дорога очень влияет на окружающее пространство там, где расположены железнодорожные станции, но в промежутке между ними она довольно скромно вписывается в ландшафт. Между рельсов трамвая и ЛРТ можно устраивать газоны и клумбы. Напротив, автодорога обрастает инородными сооружениями и предприятиями на всём своём протяжении, превращается в шрам на природном теле Земли, в барьер для других способов передвижения. Автодорожная инфраструктура разрастается как раковая опухоль. Поэтому железная дорога в общем экологичнее автотранспорта. Шоссе-дублёры, объездные и кольцевые дороги быстро обрастают застройкой, переполняются автомобилями и превращаются в городские улицы, требующие нового дублирования. Вся сеть автодорог сдвигается, соскабливая природный ландшафт с поверхности планеты; итог – «оскальпированная Земля» [4].
       При господстве электричек пригородные посёлки нанизываются на железную дорогу как ягоды на ветки; между застроенными участками остаются места для полей и лесов. При использовании автомобиля малоэтажная застройка растекается, как нефтяное пятно по морю или масляное по бумаге.
       Автомобили испортили и железную дорогу – уменьшили её экологические преимущества. До появления автотранспорта железная дорога строила себя сама. Наращивались рельсы и по ним привозили и увозили всё, что нужно. Бывало, что сначала применялась временная узкоколейка, а потом уже нормальная колея. Если для земляных работ использовались машины, то они были на рельсовом ходу. В наши дни на строительстве железных дорог применяются пришедшие со стороны самосвалы и экскаваторы на автомобильных колесах и гусеницах; полоса строительства достигает ширины в несколько сот метров [6: 274 – 289]. Монорельсовые и канатные дороги призваны щадить природный ландшафт, однако при их строительстве используется автотранспорт и от этого природный комплекс разрушается, особенно в горах, где возрастает опасность лавин, селей, оползней.
        Автотранспорт душит железную дорогу конкуренцией, а железная дорога, стараясь стать прибыльной, удаляется от своей социальной функции. Между тем, общественный транспорт вообще не обязан быть рентабельным. Социальный эффект от транспорта, так же, как от образования и здравоохранения,   проявляется и потребляется в других отраслях человеческой деятельности [3].
    
7. Транспорт – генератор ландшафта

        Господствует мнение, будто транспорт – вспомогательная деятельность, удовлетворяющая потребности людей в перемещении и связи, но эти потребности сами в значительной мере порождаются транспортом (вообще – способами передвижения). То же можно сказать и о многих других технических средствах. Изобретая или приобретая какую-то машину, прибор, орудие, вы полагаете, что получили новое средство для достижения каких-то целей, но это иллюзия. Ситуация изменяется, прежняя цель ускользает, уступая место новым задачам, а средством и жертвой, скорее всего, будете вы сами.
        Транспорт – не обслуживающая отрасль хозяйства, а кинематическая сторона бытия. Кинематика и статика в физике равноправны, однако в гуманитарных науках и в обыденных представлениях преобладает примитивная статика;  мыслятся неподвижные объекты, соединенные коммуникациями. «Даны объекты, требуется обслужить их транспортом» – типичный пример постановки задачи. О том, что эти объекты созданы самими коммуникациями, люди думают мало. На самом деле транспорт – самый мощный генератор ландшафта, систем расселения [2], образа жизни. Разным способам передвижения соответствуют свои типы культурного ландшафта.
       Известно, что транспортные сети любого вида, будь то звериные тропы, тропинки грибников в лесу, проселочные дороги, железные дороги, автодороги, трамвайные и троллейбусные линии, авиалинии и т.д. – обладают собственным, автономным саморазвитием, они растут и отмирают по математическим законам, описываемым при помощи теории графов [10]. В саморазвитии транспортных сетей есть что-то мистическое, внушающее ужас. К строительству дорог надо относиться очень осторожно. Открывая новые пути сообщения, мы выпускаем из бутылки джинна, который обязательно преподнесет сюрпризы. Таковы некоторые общие закономерности, а теперь рассмотрим  специфику нашей страны.

8. Снежный покров создал Российскую империю

        Перенос достижений «западной» цивилизации на российскую почву порождает проблемы, остающиеся не решёнными на протяжении веков. К теме автомобилизации имеют отношение некоторые «роковые» особенности России: 1) обширные равнины с гумидным климатом (избыточным увлажнением); 2) устойчивый снежный покров зимой; 3) низкая плотность населения на большей части страны; 4) колоссальная  централизация власти и коммуникаций; 5) чрезвычайная имущественная и социальная поляризация общества; 6) обычай не соблюдать писаные законы и правила.
       До появления моторного транспорта Россия страдала от бездорожья меньше, чем в наши дни. Крестьяне на любые расстояния ходили пешком. Грузы летом шли по рекам. Летние сухопутные дороги между городами имели не столько  хозяйственное, сколько военно-административное значение; по ним передвигались войска, почта, чиновники, арестанты; подавляющему большинству народа в безморозное время года куда-либо ездить было просто незачем, да и некогда.  (Строго говоря, речь идёт о территории, ныне входящей в Российскую Федерацию, кроме Южного и Северо-Кавказского федеральных  округов и малоснежного южного Забайкалья).   
       Совершенно иная картина открывалась зимой. После того, как снежный покров посеребрил землю, наступала золотая пора для транспорта и торговли. На санях можно было передвигаться без искусственных дорог в любом направлении. На однообразном транспортном фоне выделялись «скоростные магистрали» – большие реки, покрытые льдом.

Вот мчится тройка почтовая
По Волге-матушке зимой.

        Народ решал свои транспортные задачи зимой. Бездорожья в это время года не было, а значит, не  было захолустья, и сельское расселение было более равномерным, чем сегодня. Таких прекрасных (по меркам прошлых эпох) транспортных условий не имела малоснежная Западная Европа.
       Территория Российской империи до конца XVIII в. приблизительно совпадала с ареалом устойчивого снежного покрова, пригодного для зимнего санного пути.  Благодаря снежной зиме Россия расширила свою площадь от Балтики до Тихого океана, но не хватило людей, чтобы её заселить и обустроить по-европейски.  Из-за редкости населения и недостатка городов каждый новый вид транспорта не успевал развиться и насытить территорию до наступления очередной социально-экономической катастрофы. Усилилось географическое неравенство и несправедливость в обеспеченности разных мест транспортом, а стало быть, и в прочих социальных условиях. Возросли  контрасты между столицами и провинцией, центрами и периферией, придорожными зонами и остальным пространством.

9. Формирование «внутренней периферии»

        С появлением редкой, но мощной сети железных дорог большинство российских городов пришло в упадок; они потеряли прежние торгово-транспортные функции, сделались относительно малыми и захолустными. Подавляющая часть российского «Полесья» (нечерноземной зоны) стала глухой  и жалкой провинцией. В железнодорожном треугольнике Москва – Петербург – Варшава (между крупнейшими городами империи!)  ещё в царское время возникла Валдайская социально-экономическая депрессия – очаг необратимого упадка сельского хозяйства и расселения. В наши дни депрессия охватила б;льшую часть Нечерноземья.             
       В сельской России была прервана эволюционная преемственность при смене способов передвижения. В советское время при коллективизации в деревне у крестьян отняли лошадь и частично истребили её как кулацкое животное. Был взят курс на полную механизацию и автомобилизацию колхозно-совхозного хозяйства, но сеть автодорог, пригодных для беспрерывного круглогодичного движения легковых автомобилей и автобусов, оказалась крайне редкой и росла медленно; большинство деревень не дождались асфальта и поэтому исчезли. Правда, эта ситуация смягчалась сетью узкоколейных железных дорог, соединявших заводы и фабрики, места добычи леса,  торфа, стройматериалов, руды со станциями нормальной колеи, попутно обслуживая и деревню, но во второй половине ХХ в. узкоколейки повсеместно отмерли, их для перевозки грузов заменили самосвалы, калечащие землю.
       Иным было положение в североевропейских странах, сходных с Россией по природным условиям. В Финляндии и Швеции накануне массовой автомобилизации имелась густая сеть хороших грунтовых дорог и лошадь никуда не исчезла с крестьянского подворья. Рабочие и фермеры, домохозяйки и школьники, почтальоны и врачи постоянно пользовались велосипедами и лыжами в утилитарных целях; постепенно пересаживались  на мотоциклы, а затем и на автомобили, не порывая с прежними способами передвижения. На каждом хуторе имелся проводной телефон.
        В России на месте исчезнувших сёл ныне возникают дачные посёлки в пригородных зонах; в сохранившейся деревне постоянное сельское население заменяется сезонным городским, но на всю страну дачников не хватит, крестьян и фермеров они не заменят. За пределами пригородных зон на большей части Нечерноземья деревня исчезает, её следы зарастают лесом. Автомобиль не сблизил традиционную деревню с городом, не поднял её, а окончательно разрушил. Своеобразно, не по-европейски начавшаяся автомобилизация в России – главная причина бездорожья и упадка сельской местности.

10. Зависимость от природных стихий увеличилась

        С детства нам внушали, что благодаря развитию науки и техники зависимость людей от природы уменьшается. Автомобиль опровергает эту концепцию. С появлением моторного транспорта великие друзья России – снег и лёд – стали её врагами. Началась изнурительная борьба с природой.
       Железная дорога сравнительно легко управилась с проблемой снежных заносов (снегоочистители на рельсах, придорожные лесополосы); прочие осадки и ветер поездам не помеха. Для автомобилей же обычная смена погоды и сезонов становится стихийным бедствием. Вместо того, чтобы ездить по поверхности снега, его стали убирать и уничтожать. Снег, как и опавшие листья, считается теперь мусором. Снегоходы и сани в средней полосе России не могут стать универсальным зимним транспортом из-за наличия асфальтированных дорог и улиц, где снег убирают в угоду колёсным автомобилям. Разнообразные средства борьбы с гололедицей (которую в просторечии называют гололёдом, хотя этим словом метеорологи обозначают другое явление) засоряют наши города, отравляют их обитателей, портят обувь.
       Железные дороги нанесли удар речному судоходству, автомобили его доконали. Реки были транспортными осями, а стали барьерами, особенно там, где с ними совпали границы «субъектов Федерации». Повсеместно исчезают паромы и даже обычные лодки. Вместо того, чтобы на вёслах переправиться через реку шириной в 300 – 500 м, объезжают на автомашине несколько десятков  километров. Границы областей и краёв, даже если они проходят по суше, обычно не пересекаются местными автодорогами. Сеть автодорог подчинилась административно-территориальному делению, она отражает субординацию и маршруты чиновников.
       Автодороги  как полуподземные дамбы препятствуют поверхностному и подземному стоку, нарушают циркуляцию грунтовых вод, способствуют появлению запрудных болот. Дороги разбивают местность на клетки – изолированные бассейны, на дне которых прозябают подтопленные постройки. Затопляются подвалы домов, затрачивается энергия на борьбу с сыростью; обитатели трущоб всё лето пользуются обогревателями и для этого воруют электричество. При ремонте дорог старый асфальт не убирается, а кладётся сверху новый. Дорожное полотно повышается, а прилегающая местность со всеми домами оказывается в яме и затопляется. Автодороги разрушают всю малоэтажную застройку, в том числе и новейшую коттеджную. (Тем более, что половина домов и посёлков строится в экологически недопустимых местах – в низинах, на поймах, на вогнутых склонах).

11. Улучшать существующие, но не строить новые

        Считается, что для экономического подъёма страны надо строить новые дороги. Но строительство дорог и улучшение работы транспорта – не одно и то же. Сооружение дорог «на свободном месте», т.е. за счёт лесов и полей, кое-кому весьма выгодно не только потому, что позволяет развернуться строительной технике, но главным образом потому, что это захват и спекуляция в отношении земли и леса; всё то же экстенсивное развитие, передел имущества, расточение невозобновляемых природных ресурсов. Похоже, что российской земле вредят не столько «дураки и дороги», сколько «дураки, проектирующие дороги». Или это не дураки, а, напротив, расчётливые аферисты, избравшие один из самых «вороёмких» видов экономической деятельности.
        С социальной и экологической точки зрения целесообразно было бы не строить новые, а реконструировать старые автомобильные и железные дороги, расширяя их, увеличивая число полос и путей, сооружая эстакады, вторые и подземные этажи. Вместо этого захватывают незастроенные или слабо застроенные земли, сгоняют с них прежних пользователей; их собственность оказывается не защищённой, а стало быть, условной и фиктивной.

12. Автомобиль убивает культуру

         Автомобиль – главный уничтожитель исторических городов, враг всего недвижимого культурного и природного наследия. До половины домов в старинном городе пришлось бы снести, чтобы улучшить проезд и парковку автомашин возле оставшихся объектов. Поджигаются и сносятся памятники архитектуры, в том числе и для того, чтобы их «восстановить» – построить на том же месте похожие новоделы, но с подземными гаражами.
        На автомобили приходятся до двух третей загрязнения городского воздуха, от этого страдают флора, фауна, почва, но в какой степени страдают люди, если они этого не сознают, а сами подвержены более страшным порокам?  Россия – первая или вторая в мире страна (после Кубы) по числу курящих табак; безусловно первая по курению женщин и детей! Одного этого позорного факта достаточно, чтобы серьёзно усомниться во всём будущем нашей страны. В России кроме грязных автомобилей находятся самые ядовитые в мире города – Норильск, Нижний Тагил, Дзержинск. Их жители даже гордятся тем, что живут в такой страшной среде. Но из этих городов хоть кому-то можно насовсем уехать, а почти всем можно выезжать на отдых, но от вредной привычки курить не позволяет уйти слабость ума и воли. Если люди сознательно отравляют себя сами, то нуждаются ли они в свежем воздухе и на какое же ничтожное меньшинство граждан должны опираться экологи в борьбе за чистоту окружающей среды?
        Аналогично обстоит дело и с шумом уличного движения. От автомобилей исходят до 80% городских шумов, но страдают ли от них те, кто сидит в этих машинах, слушает музыку через наушники, а в помещениях с герметически закрытыми окнами дышит условно чистым кондиционированным воздухом? Какая борьба за тишину нужна молодёжи, оглушающей себя на дискотеках? Рыночная экономика навязывает индивидуальные, частные средства защиты от вредностей окружающей среды вместо того, чтобы бороться с ними в местах их возникновения [9]. Искоренение источников загрязнений – не столько экономическая, сколько социальная задача государства, призванного обуздывать рыночную стихию.

13. Передвижная квартира  на колесах

        Автомобиль – важное  средство социальной изоляции и сегрегации, средство защиты индивида от общества, передвижная квартира, движущееся приватное пространство. Автомобилисту, видите ли, зазорно соприкасаться с толпой, это «человек-ящик»,  «человек в футляре», быстроходная улитка или черепаха, передвигающаяся вместе со своим домиком. Такое расточительное использование земного пространства было бы приемлемым, если бы на нашей планете жил только один пресловутый «золотой миллиард», но людей уже сейчас в семь раз больше предполагаемой «экологической нормы».
       Из-за автомобилей ощущение перенаселённости Земли увеличивается на много порядков, а где людям тесно, там возникают стрессы, бредовые идеи и, как их следствие, вооружённые конфликты, войны и в перспективе взаимное уничтожение. Если люди заблаговременно не уменьшат свою численность на Земле гуманными методами, то это произойдёт другим способом;  автомобилизация приближает  такую катастрофу.
       Современный идеал обывателя – каждой семье коттедж с земельным участком, а каждому взрослому – хотя бы один автомобиль – неосуществим; давно подсчитано, что планета Земля этого не выдержит. Значит, надо изменить менталитет, выйти из гробов на колесах и стать более живыми.
       В обществе, не достигшем некоторого уровня гуманизма, автомашина калечит людей физически и морально, как тех, кто сидит за рулем, так и пешеходов, прохожих. Несовершеннолетним и невменяемым лицам нельзя разрешать пользование оружием и сложными машинами, но нечто подобное наблюдается в процессе автомобилизации. Участие в одном и том же улично-дорожном движении водителей,  вооруженных автомобилем, и безоружных пешеходов, – безнравственно и противозаконно, так как порождает неравенство по отношению к праву на жизнь. Успехи медицины по продлению человеческой жизни означают лишь то, что на первое место среди причин смерти выйдут дорожно-транспортные происшествия (ДТП). На автомобилях ездят в фитнес-клубы, на лечебно-оздоровительные процедуры, заниматься спортивными играми, но не проще ли, не здоровее ли было бы больше ходить пешком, да и своими ногами добираться до той же спортплощадки?

14. Загрязнение физическое и моральное

        Не только автомобили, но и сами автомобилисты – главные виновники загрязнения земной поверхности. В нашей стране водители и пассажиры легковых автомобилей засорили все прибрежные пикничные, купальные, рыболовные стоянки, они же выбрасывают мусор на обочинах дорог и в лесу, возвращаясь в город со своих дач; хотя именно эти люди обладают вместительными транспортными средствами, которыми можно довезти хлам до мусорных контейнеров.
       В России автомобилизация развивается вместе с опасной поляризацией общества на фоне возрастающего криминального беззакония. В так называемых развитых, западных странах автомобилист и пешеход – это, как правило, сменяющиеся роли одних и тех же людей, поэтому там преобладает взаимопонимание между водителями и пешеходами. В нашей стране водитель роскошной иномарки и пешеход – обладатели разных социальных статусов. Мы вправе говорить о социальном антагонизме водителей и пешеходов. Этот антагонизм не доходит до «классовой борьбы», потому что пешеходы, не имеющие своих автомобилей, выглядят как придонные слои общества, они не организованы, жалки, беззащитны, а вот между самими автомобилистами «классовая борьба» уже разгорается. Я имею в виду выступления «рядовых» автомобилистов против тех, кто ездит с мигалками и по своей высокой должности пренебрегает правилами движения; тут дело может дойти и до «восстания масс».
       Вместе с тем, «угнетённые» и «угнетатели», обладающие колёсами, не разделены непроходимыми баррикадами. Те и другие жаждут усовершенствования автомобильного движения, тогда как с экологической точки зрения требуется совсем иное – полный отказ здоровых людей (не инвалидов) от легкового автомобиля  не только в больших городах, но и кое-где в сельской местности, а также при отдыхе «на лоне природы».

15. Дискриминация и подавление пешеходов
    
        Из-за опасного социального неравенства автомобиль становится широко распространенным орудием убийства, практически безнаказанного. Богатый и высокопоставленный виновник ДТП не сядет в тюрьму, а отделается суммой, которая ничтожна по сравнению с его доходом. Любой водитель, принадлежащий к «элите», может позволить себе удовольствие хотя бы раз в жизни задавить пешехода на смерть, выместив на нём всю свою годами накапливавшуюся злобу. Ведь пешеходы в городе неимоверно раздражают водителей, так что последние постоянно находятся на грани нервного срыва. Но есть и простые любители попугать и подавить прохожих своими колёсами. Лихие гонки золотой молодёжи на автомобилях стали престижным видом спорта.
       Градостроительные проекты, позволяющие максимально изолировать автомобильное движение от пешеходного, давно разработаны, но в нашей стране отвергнуты. Автомобили захватили дворы и газоны, отняли у пешеходов тротуар; теперь он используется для парковки и для езды без правил, в том числе и при объезде пробок. И так же используются внутриквартальные проезды и площадки между домами. Вот к чему привела «свободная», бездворовая застройка – отражение Афинской хартии (манифеста передовых архитекторов) 1938 г. Великий Ле Корбюзье проектировал «лучезарный город-сад», а получилась автомобильная толкучка. Под открытым небом не осталось места, где можно не опасаться попасть под колеса.
       Из-за автомашин тротуар изменяет свои функции, перестаёт быть средством продольного движения людей по улице. Теперь это средство поперечного движения от дверей автомобиля до дверей бутика или офиса. Ныне тротуар социально неоднороден. Его отрезки имеют разное качество в зависимости от статуса прилегающего учреждения: кое-где вымощены плиткой и даже устланы коврами (не для прохожих!), а кое-где – потрескавшийся асфальт. Такой тротуар и от снега убирается по-разному и в разное время; тем самым становится для пешехода полосой препятствий.  Не говорю уже о захвате, застройке, приватизации, огораживании тротуаров, о выставлении на них охраны. Такие места пешеход должен обходить, выходя на проезжую часть.
       На улицах, возникших или расширенных в советское время, тротуары слишком широки и низки, сделаны так для того, чтобы по ним мог пройти  автомобиль – по замыслу, «спецмашина» (пожарная, скорой помощи и т.п.), но  сегодня там ездят  и паркуются «частники». Настоящий тротуар для пешеходов должен быть узким и высоким, недоступным для автомобилей. В малых городах и посёлках тротуары вовсе разрушены, поскольку не нужны хозяевам этих мест. В России отмирают те сферы обслуживания, которыми не пользуется начальство.  Тротуары отмирают вместе с населением.
        Приобретение дорогой иномарки равносильно покупке охотничьей лицензии. Это по сути дела начало охоты на людей. Езда нувориша или его сынка-мажора по городу напоминает сафари. Убийство пешехода при помощи автомобиля – удовольствие более доступное и дешёвое, хотя и менее интересное, чем охота на медведя. По мере исчезновения крупной дичи охота на людей становится более распространённой, чем на животных. Убийство для удовольствия, убийство как игра и спорт – это уже норма в современной культуре. О серийных убийцах снимают фильмы, пишут романы. Роскошный автомобиль как орудие охоты превосходно защищает самого охотника благодаря его высокому социальному статусу.

16. Эволюция расселения зашла в тупик
       
        Туда её завёл (завёз) автомобиль, это очевидно не только в больших городах, но и в их пригородах. Без автомобиля невозможно комфортное  проживание в дачных и коттеджных посёлках вдали от железнодорожных станций, но только потому, что этот тип расселения сам же автомобиль и создал, заодно удушая общественный транспорт. Эволюционного выхода из данной ситуации не видно, потому я и назвал её тупиком; изменить её может разве что какая-то катастрофа. Впрочем, о постоянном расселении горожан по пригородным коттеджам в России говорить ещё рано. По наблюдениям моего коллеги, географа А.И. Трейвиша, в будние зимние вечера светятся лишь 5% окон подмосковных коттеджей. Значит, это не постоянные жилища, а только сезонные дачи и виллы или вообще какие-то неликвидные сокровища,  загородный  склад  недвижимости.
       Одна из альтернатив автомобилям и коттеджам – компактное линейно-узловое расселение вдоль разноскоростных (для экспрессного и для местного движения) многопутных электрифицированных рельсово-балочных дорог и вокруг транспортных узлов, при повседневной шаговой доступности лесопарков, полей, садов, огородов. Вся остальная территория отводится природе, в той или иной степени дикой или окультуренной, отчасти доступной пешеходам и туристам, но запретной для моторного транспорта [6].  Опустошение, учинённое в сельской России автомобилизацией, в таком случае пригодилось бы для создания природных парков и заповедников на большей части нашей страны.
        Для сохранения биосферы необходимо, чтобы естественные луга, леса, степи, тундры занимали от четверти до трети земной суши и составляли единый массив, хотя бы в виде сети – так называемый эконет [11]. Более радикальные экологи полагают, что дикой природе надо отвести половину земной поверхности и вовсе не вмешиваться в её жизнь [1].
       Мои экологические концепции основаны на некоторых постулатах: 1) человек должен сохраниться на Земле как звено биосферы, в качестве биологического вида,  наряду с прочими животными, а не только как носитель информации; 2) ныне живущие люди должны заботиться о будущем человечества, ограничивая для этого своё материальное потребление, т.е. переключаясь на духовные интересы. К сему добавлены две моральные заповеди: «не кради» и «не убий». Кроме того, я полагаю, что для решения глобальных экологических задач нужна не деятельность, а воздержание от деятельности – продуктивное недеяние, как правило, не требующее никакого финансирования [8]. Если эти императивы не принимать, если «после нас хоть потоп», то тогда «всё  позволено», тогда можно и дальше мчаться по автостраде, не готовясь к крутому повороту и не перестраиваясь для него заранее.

Литература

        1. Борейко В.Е. Этика и менеджмент заповедного дела. – Киев: Киевский эколого-культурный центр, 2005.
        2. Гольц Г.А. Транспорт и расселение. – М.: Наука, 1981.
        3. Гольц Г.А. Культура и экономика России за три века, XVIII – ХХ вв. Т. 1. Менталитет, транспорт, информация (прошлое, настоящее, будущее) – Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002.
        4. Ленькова А. Оскальпированная Земля. – М.: Прогресс, 1971. 
        5. Питт Ж.-Р. Франция. – М.: Новый хронограф, 2010.
        6. Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002.
        7. Родоман Б.Б. Под открытым небом. О гуманистичном экологическом воспитании. – Изд. 1-е, М.: Росс. гуманистич. об-во, 2004. Изд. 2-е, М.: Т-во научн. изданий КМК, 2006.
        8. Родоман Б.Б. Экологическая специализация России в глобализирующемся мире (Проект нестандартного решения) // Общественные науки и современность, 2006, № 2, с. 78 – 88.
        9. Родоман Б.Б. Экономика всеобщего загрязнения // Отечественные записки, 2007, № 2 (35), с. 45 – 52.
        10.  Тархов С.А. Эволюционная морфология транспортных сетей. – Смоленск – Москва: Изд-во «Универсум», 2005.
        11. Шварц Е.А. Экологические сети в Северной Евразии // Изв. РАН, сер. геогр., 1998, № 4, с. 10 – 15.

        21 мая 2010 г.

        Опубликовано: Б.Б.Родоман. Автомобиль в тупике // География, 2010, № 23 (919), 1 – 15 декабря, с. 6 – 13; 1 л., 5000 экз.

   
===================================== 

ГЛУМЛЕНИЕ НАД БАЙКАЛОМ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

        Судьбу Байкальского целлюлозно-бумажного комбината (БЦБК), как и проблемы озера Байкал, надо рассматривать в широком, глобальном социально-экономическом и экологическом контексте, на фоне некоторой концепции, отражающей Россию в целом, и по возможности отрешившись от тривиальных, узко экономических представлений о том, что такое крупное промышленное предприятие.

1. Российская экономическая система

        Современная Россия – страна аграрно-добывающая. (В противоположность советской традиции, но в согласии с русским языком,  вторым прилагательным у меня обозначен более важный компонент). Главные источники существования россиян – добыча и экспорт ископаемых энергоносителей. Вторым по значимости средством поддержания жизни служит полунатуральное, полутоварное  сельское хозяйство, преимущественно на мельчайших земельных участках, обрабатываемых (или занятых под пастбищами) силами одной семьи, а также почти первобытное собирательство и браконьерство, которые поддерживаются тоже в значительной мере за счёт нефтегазовой трубы – например, благодаря дотируемому государством бесплатному или льготному проезду в общественном транспорте формально нетрудоспособных пенсионеров и инвалидов (зачастую купивших себе этот статус), – главной рабочей силы в полутеневой народной экономике наряду с безработными и нелегальными иммигрантами. При этом огромную роль играет почти не прикрытая кража топлива и электроэнергии.       
        Двум основополагающим,  первичным видам деятельности – добыче и выращиванию, соответствуют сегменты наиболее процветающей отрасли производства, а именно, строительства. В макроэкономике, тесно присосавшейся к нефтегазовой трубе, оно преимущественно инвестиционное (к тому же, крупная стройка – самый эффективный вид воровства), а в народной микроэкономике – потребительское. В обоих случаях возведённые постройки являются наглядными декларациями теневых доходов. 
           В производстве компонентов движимого имущества – одежды и обуви, бытовых машин, приборов и т.п. Россия неконкурентоспособна и бесперспективна: 1) не хватает квалифицированных рабочих с нормальной трудовой этикой; 2) соседняя весьма многолюдная зарубежная страна все эти вещи для нас производит; 3) при недостаточном доверии к государству и к партнёрам по бизнесу, при несовершенстве и бездействии многих законов, инвестиции в сложные виды производства с большими рисками и далеко отсроченными прибылями не выгодны. Правда, по-прежнему перспективны производство и экспорт устаревающего оружия, но это способствует разжиганию вооружённых конфликтов, которые рано или поздно обернутся против России.         
        По общепринятым представлениям, нормальное промышленное предприятие должно производить продукцию, получать от её сбыта прибыль и платить своим работникам заработную плату. Однако уже в советское время многие крупные предприятия перестали выполнять некоторые или даже все такие функции, но не ликвидировались, а рабочие не увольнялись. Более того – и в постсоветскую рыночную эпоху почти не работающие заводы и фабрики продолжали существовать, поддерживаемые не только государством, но иногда и новыми частными владельцами, за счёт их доходов от иной деятельности.
        В российской экономической системе широко представлены и такие успешно функционирующие предприятия и учреждения, работники которых не только не получают заработной платы, но, наоборот, платят своей администрации и хозяевам за то, что они  позволяют у них работать. (Не говорю уже о высокой плате за поступление на службу). Такова неявная картина, проясняющаяся при окончательном подведении баланса доходов и расходов. В наиболее грубом случае, скажем, при уличной торговле овощами, хозяин приглашает продавца с условием: «Зарплату не плачу, зарабатывай сам». В остальных случаях работники государственных, муниципальных и зарегистрированных частных предприятий и учреждений получают зарплату, но всю её  или гораздо б;льшую сумму отдают начальству, хозяевам, делясь с ними доходами от взяток, наценок, накруток, откатов и т.п.

2. Российское крупное предприятие

        Крупное производственное предприятие советского происхождения – фабрика, завод, комбинат, агрокомплекс, обременённый обширной инфраструктурой, нередко включающей коммунальное и жилищное хозяйство прилегающего поселения, –  должно интересовать нас в первую очередь не как источник какой-либо продукции, а как 1) социально-экономическая крыша для индивидуальной и семейной деятельности его работников; 2) распределительная контора – канал поступления всякого рода благ, полученных за счёт доходов государства от экспорта  сырья. В этих экономических и социальных ролях крупное  предприятие прямо или косвенно облегчает его работникам задачу заниматься сельским хозяйством на своих садово-огородных участках, сбывать полученную на них продукцию, подрабатывать извозом, строить дачи, ремонтировать дома и квартиры, разворовывать родное предприятие, производить на нём не учтённую «левую» продукцию, пользуясь буквально его крышей (помещениями), а также инструментами, инвентарём, транспортом, топливом, электроэнергией. Такое предприятие обеспечивает своих работников трудовым стажем для не самой низкой пенсии и для звания  «ветерана труда», льготным медицинским обслуживанием, путёвками в детские лагеря; хранит трудовые книжки лиц, занятых в постороннем теневом бизнесе и отдающих за это свою зарплату дирекции, сдаёт своим же служащим через подставных лиц помещения для разнообразного предпринимательства, и т.д.
        Симбиоз крупного предприятия с мельчайшим домашним хозяйством его работников наиболее тесен, органичен, сложен и трудно изучаем в сельском хозяйстве. В промышленности он бывает проще, примитивнее, многие функции выпадают, но в моногородах и монопосёлках они остаются жизненно важными, поэтому ликвидация такого «поселениеобразующего» предприятия оказывается для местных жителей настоящей катастрофой. 
        Советские большие стройки как правило устаревали ещё на стадии их проектирования и уж, во всяком случае, до окончания строительства. Выяснялось, что они вовсе не нужны или объект построен не там, где надо. Такова участь многих заводов, гидроузлов и даже одной железной дороги (БАМ). Но остановить запущенного монстра оказывается невозможно – его приходится поддерживать по веским социальным причинам, окутывая проблему туманом разнообразной лжи. Такая же судьба и у Байкальского ЦБК. Она не оригинальна, но так заметна и скандальна потому, что его жертвой стало  знаменитое озеро  Байкал, а толчение воды в ступе по этому поводу продолжается уже полвека. 
        Бюрократия и гигантские офисы корпораций – такие же механизмы избыточного паразитирования на невозобновляемых природных ресурсах, как и предприятия, выпускающие никчёмную продукцию, но первые, в отличие от вторых, выглядят экологически чистыми, поскольку меньше загрязняют и не всегда уродуют окружающий их городской ландшафт, а уничтожают биосферу дистанционно и косвенно, расточая электроэнергию на освещение и отопление и потребляя всё больше бумаги, несмотря на использование компьютеров. Производственный же комбинат выглядит  одиознее, так как мозолит глаза и загрязняет среду отходами непосредственно вокруг себя. Огромная беда России заключается в том, что постоянная имитация бурной деятельности для отчёта перед начальством пожирает слишком  много сырья и энергии.

3. Некоторые предложения касательно БЦБК

        На основании всего вышеизложенного предлагаю: 1) Байкальскому ЦБК своё прежнее производство прекратить и никогда не возобновлять; 2) предприятие не закрывать, а полностью  перепрофилировать на ликвидацию последствий его деятельности; 3) новых производств, кроме утилизации накопившихся отходов и рекультивации на суше и в озере, не заводить; 4) переквалифицировать возможно большую часть нынешних работников БЦБК и привлечь новую рабочую  силу только из жителей Байкальска для выполнения комбинатом новых функций; 5) людей, освободившихся при реорганизации,  оставить на комбинате номинально, в качестве почётных работников, не поручая им никаких занятий, но выплачивая прежнюю зарплату, целиком или хотя бы две трети, в зависимости от возраста и стажа, до достижения ими пенсионного возраста и выхода на пенсию на общих основаниях; 6) работающих пенсионеров, не востребованных при перепрофилировании комбината, увольнять с установленным для такого случая приличным единовременным пособием.
        Я полагаю, что эти мягкие компромиссные меры по изменению профиля и последующему постепенному сворачиванию деятельности БЦБК не произведут в городе Байкальске трагического переворота и почти не изменят образа жизни его жителей, которые по-прежнему будут выращивать замечательную клубнику, собирать грибы и ягоды, ловить омуля и возить эти продукты на иркутские рынки в своих автомобилях и в многочисленных маршрутных микроавтобусах, отнюдь не случайно отправляющихся из города почти ежечасно (по-настоящему бедным и фактически безработным людям такой транспорт не нужен).  Я думаю также, что подобные меры в случае их успеха могут стать образцами и прецедентом для решения аналогичных проблем других российских моногородов, а сам БЦБК в урезанном виде мог бы существовать неопределённо долго в качестве памятника истории и культуры, каковой статус он заслужил своим полувековым участием в глобальном экологическом скандале.

4. Платить надо не за деятельность, а за бездействие

        Современное человечество в значительной мере охвачено манией деятельности, и молодёжь растёт с убеждением, что для любого положительного результата надо действовать, а для деятельности нужны средства, т.е. прежде всего деньги. Но для улучшения качества человеческой жизни сплошь и рядом необходимо не действие, а воздержание от деятельности – благостное недеяние. Уголовные кодексы, моральные нормы, религиозные учения не призывают к бурной деятельности, а тормозят её; они содержат перечни вредных поступков, от которых надлежит воздерживаться. Прогресс, развитие – это «езда в незнаемое», но без исправных тормозов далеко не уедешь. На необходимом и желательном воздержании людей от тех или иных действий основаны и все природоохранные, экологические программы.
        Если школьника хвалят и награждают за хорошее поведение, то не за совершённые, а за не совершённые поступки. В глобальном масштабе назрела необходимость выплачивать компенсацию некоторым лицам, сообществам, предприятиям, регионам, странам за отказ от определённых видов деятельности.
        У политиков и экономистов к мании деятельности добавляется фантом занятости. Предприниматель якобы счастливит людей тем, что создаёт или сохраняет для них рабочие места. Но ведь работа, труд, занятость – не самоцели, а всего лишь средства для достижения какого-то высшего блага. Бывает, что его можно достичь и без трудовой нагрузки.       
        Опасаясь социального взрыва из-за массовых увольнений, государство готово кое-где тратить немалые деньги на сохранение рабочих мест, но это по сути не экономическое мероприятие, а сложный, громоздкий  акт социального обеспечения, акт слишком материало- и энергоёмкий. Зачем заниматься псевдотрудом (поскольку настоящим трудом, как целесообразной деятельностью, выпуск ненужной продукции не является)? Для сохранения достойного статуса трудящегося предпочтительнее не реальная, а фиктивная занятость –  «числиться,  но не работать». Это то меньшее, да и дешёвое зло, та менее вредная ложь, которую можно  предложить  и для Байкальского ЦБК.
        Скучающие бездельники, которые не знают, чем заняться, опасны для общества, но для детей и подростков усмиряющее средство изобретено – тяжёлая  учебная нагрузка. Найдутся и для взрослых аналогичные программы, интереснее и полезнее, чем монотонное торчание у станка или конвейера.
        В постиндустриальном мире роль наёмного труда уменьшается, а занятость в так называемом «материальном производстве» становится уделом меньшинства. В немногих странах и отраслях хозяйства вскоре будет производиться всё, необходимое для жизни всего человечества. Вероятно, что большинству людей, даже целым странам и народам, предстоит жить на пособия и дотации.
 
5. Но кто будет платить?

        В случае с БЦБК платить  пострадавшим и их потомкам должны виновники происшествия. Правопреемником Советского Союза является нынешняя Российская Федерация. Платить должно прежде всего наше государство, но также и нынешние собственники комбината, поскольку они унаследовали, сохранили, усугубили критическую ситуацию. Я полагаю, что по сравнению с затратами на покупку яхт и футбольных клубов и на кутежи в Куршевеле любая поддержка российского населения будет выглядеть скромной. В дальнейшем надо перекладывать издержки и на мировое сообщество. Байкал – достояние не только России, но и всего человечества. Россия должна продвигать себя в мировом хозяйстве в роли экологического донора – страны, на территории которой сохраняются и поддерживаются природные условия для сохранения всей биосферы. Байкал – экологическое лицо России, по нему и будут судить, насколько наша страна способна выполнять свою природоохранную миссию. Теоретически платить нам за экологическое донорство должно всё мировое сообщество, но фактически – только так называемые «развитые» страны, в которых качество жизни и  уровень экологического сознания достаточно высоки.

6. Экологическая специализация России

        Нашей стране следовало бы оставить мечты об индустриальном возрождении, но заняться тем, что диктуют природные условия и географическое положение –  избрать профессию экологического сторожа, поддерживать на своей гигантской площади природные условия для жизни всего человечества. Подавляющую часть России надо превратить в особо сберегаемые природные территории – заповедники, национальные парки, заказники и т.п. Байкальская Сибирь должна выступить в этой роли в первую очередь. Охрана природы – не бизнес, а государственная служба, что отвечает менталитету и привычкам большинства россиян. Малолюдность и низкая плотность населения – тоже благоприятный фактор.
        Примеры некоторых не самых передовых «развивающихся» стран (кстати, недавно мною посещённых – Таиланда, Малайзии, Непала, Шри-Ланки, Эквадора) показывают, что бывших охотников и браконьеров можно «переквалифицировать» в охранителей животного мира и национальных парков, когда местные жители   продолжают считать окружающую природу своей и не позволяют чужим, приезжим, её портить. Но традиционное местное природопользование не должно приравниваться к браконьерству. Преимущества в эксплуатации природных ресурсов должны быть предоставлены местным жителям и защищаться как права аборигенов – не в рамках всего субъекта федерации (например, Иркутской области или Бурятии), а в границах мелких территориальных единиц.
        Экологическая специализация предлагается для большей части территории России, но не для большинства её жителей; сама по себе она не помешает хорошо образованным гражданам  включаться в глобальное информационное общество, разрабатывать «высокие технологии» для внедрения их в индустрию стран «третьего мира», обладающих избытком рабочей силы с удовлетворительной трудовой этикой. Свои заводы и фабрики на своей территории России не очень нужны, но заниматься творческим и умственным трудом у себя на родине будет гораздо приятнее на лоне природы, а не среди мусорных свалок. Помешать постиндустриальному поляризованному развитию (наука и высокие технологии плюс природный ландшафт) может не экология, а наблюдаемый ныне регресс в сфере науки и образования, разгул невежества и мракобесия.

7. Туризм – не панацея
 
        Байкальский регион должен специализироваться  на охране природы, рекреации и туризме; никакие другие отрасли хозяйства, кроме обслуживающих эти функции, ему не нужны. Вместе с тем, не будем обольщаться и полагать, что, избавившись от вредной промышленности и открыв ворота туризму, мы автоматически превратим Байкальский регион в экологический рай. Некультурная рекреация способна навредить природе больше, чем любая промышленность. Негативную роль играет и неуправляемая автомобилизация (увеличение доступности сокровенных уголков природы, порча ландшафта строительством автодорог). БЦБК, в конце концов, явление локальное, а загрязнение озера и его берегов отдыхающими повсеместно. Сегодня везде, куда может пройти автомобиль, берега Байкала завалены мусором, рядом с многочисленными надписями, запрещающими  свалку и парковку. И как бы нам не пришлось пожалеть, что нет больше зловредного комбината, который отпугивал приезжих; и не пустить ли из старой заводской трубы декоративный дым и придумать новые сказки об особой вредности?
        «Жаловаться на народ всё равно, что жаловаться на погоду. Такой у нас народ»,– говорил Г.А. Явлинский. Но, как показывает опыт, народ можно быстро перевоспитать в любом направлении при помощи СМИ. В середине прошлого столетия это было радио, в наше время телевидение. Если хотя бы десятую долю времени, затрачиваемого на массовое оболванивание зрителей,  употребить на экологическое и гуманистическое воспитание… Но я понимаю, что нынешние хозяева страны не заинтересованы в такой кампании. Они полагают, что экология мешает «экономическому развитию». Сегодняшняя российская экономика с охраной природы не совместима.
       
8. Некоторые объяснения и оправдания
       
        Для тех, кому трудно понять мотивы деятельности учёного, «не вписанного в структуры добывания денег» (как выразились обо мне деятели из «Полит.ру»), я приготовил кое-какие объяснения. Я выдвигаю свои  предложения не потому, что надеюсь быть выслушанным и понятым каким-либо начальством. Не рассчитываю я на поддержку и понимание и своих «коллег» с чисто экономическим стилем мышления. Я не выступаю от имени или в поддержку какого-либо учреждения, общественной организации или движения, не стремлюсь к новым успехам ни в каком виде деятельности, не отстаиваю интересы каких-либо лиц и не отрабатываю полученные от них «бабки»; не привлекаю «единомышленников», не вербую сторонников, учеников и последователей;  меня не нанимала никакая международная или зарубежная организация; за моими выступлениями не стоит никто. Меня пригласили на Байкальский семинар в октябре 2009 г., чтобы я высказал своё мнение, и я его, как принято сейчас выражаться, «озвучил». Содержание своего выступления на семинаре и последовавшей за ним этой статьи я не согласовывал ни с кем.
        Я не горю таким уж большим желанием вывешивать свои тексты в Интернете, ибо по скромному опыту убедился, что любые серьёзные отклики потонут в мусоре  обвинений и хулиганских реплик; такова специфика этого средства информации. Я довольствуюсь публикациями нескольких сотен моих работ в малотиражных печатных журналах и сборниках, не известных «широкой публике». Можно сказать напыщенно, что выступления на экологические темы – моральный долг географа,  но лучше выразиться скромнее: это моя профессиональная привычка, я просто продолжаю своё обычное дело. Никчёмный финал семинара не был для меня неожиданным; мне не пришлось разуверяться и разочаровываться, так как изначально не было ни веры, ни очарования.

9. Экологическое лицемерие и ханжество
 
        В заключение всё-таки дам волю некоторым эмоциям. В течение почти всей моей долгой жизни само слово «Байкал» наполняло меня каким-то священным трепетом, а сообщение о путешествиях в Восточную Сибирь исторгало у слушателей междометие «О-о!». Сегодня меня коробит и почти тошнит от байкальской темы. Байкал превратили в какого-то экологического божка. Он сделался символом столь необходимой, но на деле не существующей в нашей стране охраны природы. Его все якобы  любят, его именем почти клянутся и… в порывах заботы о нём его же и загаживают. Какое лицемерие и ханжество!
        Романтическим и престижным именем Байкала названы многие сотни, если не тысячи, разнообразных предприятий, учреждений, товаров и т.п. – не только в Прибайкалье и Забайкалье, но и по всей России. Я сам живу в Москве в двухстах метрах от развлекательного комплекса (бывшего кинотеатра) «Байкал», где днём и ночью горит свет и крутятся какие-то аттракционы даже при полном отсутствии посетителей. Говорят, что так отмываются деньги – путём пустой траты электроэнергии имитируется факт постоянной работы для отчёта перед налоговыми органами. Не есть ли это модель всей российской затратной экономики? И не являет ли собой наш Байкальский ЦБК нечто подобное этим криминальным каруселям?
        Если бы все «бизнесмены», которые получают прибыль под маркой «Байкал», дали хотя бы по рублю в какой-нибудь байкальский фонд, то, глядишь, и сдвинулось бы чуть-чуть дело охраны уникального озера; но нет ничего подобного и в помине! Среди участников нашего семинара были и члены Общественной палаты при Президенте РФ. Ну, пусть хоть они бы посоветовали принять закон, чтобы всякий, кто использует в коммерческих целях название какого-либо природного объекта, платил взносы в фонд для его сохранения. Очередным глумлением над Байкалом стал и посвящённый ему этот семинар в октябре 2009 г.; насмешкой над учёными, которым дали выпустить словесный пар, чтобы поступить, вопреки их рекомендациям, ровно наоборот; издевательством и над жителями Байкальска, которым опять будут «пудрить мозги» и «вешать лапшу на уши».

        13 ноября 2009 г.

        Опубликовано: // Проект Байкал. Архитектурный журнал для Сибири и Дальнего Востока. – Иркутск, 2009, № 22, с. 72 – 75; 3000 экз.


;;;;
III
ЛАНДШАФТНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ
РОССИИ
=========================================

МЕСТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
КАК РЕСУРС РАЗВИТИЯ
РЕГИОНОВ И СТРАН

        1. Развитие – усиление разнообразия. Таково одно из ярких определений понятия «развитие», взятое мною на вооружение в те далёкие годы, когда я посещал библиотеку географического факультета МГУ и читал журнал «Вопросы философии». Если это «на самом деле» так, то разнообразие выступает как некоторый самоусиливающийся феномен: чем больше его накопилось, тем сильнее оно будет накапливаться в дальнейшем. Этим обеспечивается ускоренный ход гипотетически предполагаемой единой эволюции природы и порождённого ею человеческого общества, переход этой эволюции в новые фазы, движимые своими, всё более мощными  «локомотивами».
        По всей вероятности, разнообразие культурного наследия имеет для сохранения и дальнейшего развития человеческого общества такое же значение, как биоразнообразие – для сохранения и развития биосферы. Во всяком случае, поскольку понятие биоразнообразия уже хорошо разработано биоэкологами, нам в сфере культурологии можно отталкиваться от него как от исходной посылки и не ломиться в открытую дверь, доказывая, что разнообразие «всего сущего» это «высшее благо» для цивилизации.
        В пространственном аспекте усиление разнообразия есть не что иное как накопление местных особенностей – таких свойств и черт, которые присутствуют или доминируют только в данном, конкретном географическом ареале. Разнообразие обширной территории и местные особенности её частей – это не абсолютные, а относительные ресурсы, познаваемые и оцениваемые в сравнении с другими ареалами. Богатство регионов и стран выражается не столько наличием у них тех или иных благ, сколько различиями от места к месту ([5], с. 139).    Различиями порождается всякого рода обмен и разделение функций (в частности,  географическое разделение труда), от разности потенциалов возникает ток (потоки вещества, энергии, информации, в том числе и миграции живых существ).
        2. Отношение к местным особенностям  в современном глобализирующемся обществе далеко не однозначно – они сплошь и рядом рассматриваются как досадные пережитки и препятствия «дальнейшему развитию». Разнообразию мира и местным особенностям его частей противостоят унификация и стандартизация, без которых невозможен прогресс техники и обслуживаемого ею человеческого быта. На этом основании многие считают глобализацию  верным и неизбежным путём искоренения всяких местных особенностей. Но так как в информации об исчезающем прошлом содержится, как и в мутирующих генах, потенциал для возникновения новшеств, то следует парадоксальный вывод.
        Научные направления и дисциплины, общественные течения и движения, считающиеся консервативными и даже реакционными по своей сути, т.е. критикующие и пытающиеся тормозить так называемый всеобщий прогресс, на самом деле сохраняют «генофонд» для дальнейшего ускоренного развития. Это предположение всецело относится и к нашему делу охраны культурного и природного наследия.
        Подобно тому, как отдельному человеку трудно понять себя без сравнения с другими людьми, отдельному региону, а точнее, его жителям,  бывает нелегко уяснить, в чём состоят местные особенности и как можно ими пользоваться. Необходима помощь извне – от учёных и от приезжих из других регионов.
        В процессе постижения местных особенностей обитателями и руководителями региона можно назвать следующие этапы: 1) осознание того, что местные особенности существуют и почему-либо важны для развития данной территории; 2) узнавание и понимание, какие черты окружающего мира являются местными особенностями и какому именно ареалу они принадлежат (или пункту, если ареал мал и точно не ограничен); 3) оценка местных особенностей: а) позитивная – тех, которые признаны полезными; б) негативная – тех, которые нежелательны и подлежат искоренению, которых надо стыдиться; в) негативно-позитивная, если выявленные недостатки можно превратить в достоинства.
        Последний подпункт (3-в) особенно интересен (ради него, собственно говоря, и стоило разворачивать нашу нехитрую классификацию). Так, малолюдность, бездорожье и социально-экономический упадок некоторых мест – лишний повод для  устройства там природных парков и заповедников [5, 6]. Недостаток полезных ископаемых и энергетических ресурсов у какой-либо страны может способствовать её интенсивному экономическому развитию.
        3. Персонификация территорий позволяет сравнивать их специализацию с профессиональной ориентацией. Антропоморфное представление о странах (государствах) и, в меньшей степени, о регионах, уподобление их личностям широко распространено. Считается, что у этих политико-административных и географических единиц существуют свои интересы, как и у отдельных людей. Правда, на поверку оказывается, что это интересы лишь части так называемой элиты или даже одного правителя, но пропаганда приучила думать, что стремления «народа» более или менее совпадают со стараниями тех, кто взялся выступать от его имени. И мы воспользуемся вышеозначенной банальной метафорой.
        Природное и культурное наследие той или иной территории – это её социальный капитал, аналогичный социальному капиталу отдельной личности (образованию, трудовым навыкам, престижу, личным связям  и т.п.). Здравый смысл требует, чтобы человек или регион реализовал себя наилучшим образом, т.е. использовал прежде всего свои уникальные особенности, а не делал только то, что делают (и порою с не меньшим успехом) другие субъекты. Но здравому смыслу нередко противоречит реально существующая рыночная экономика, особенно та её сомнительная версия, которая наблюдается у нас в России.
        Согласно подхваченному и пропагандируемому мною важному принципу, который я назвал «приоритетом уникальности А.Н. Ракитникова» [3], в рационально устроенном мире каждый регион должен специализироваться в первую очередь на том, что можно делать только в данном месте. Это, между прочим, позволило бы ему долгое время пребывать вне конкуренции и в перспективе приобрести новую конкурентоспособность [1]. Но мир не устроен так рационально, в нём царствует абсурд, которому противостоят наука и здравый смысл.
      4. Виды развития (по отношению к местным особенностям). В нашей стране широко распространено и постоянно используется в речах и программах вульгарное, примитивное понимание развития – как простой рост, увеличение, продолжение, накопление того, что уже имеется (на бюрократическом жаргоне – «дальнейшее развитие»). Но к такому процессу применять термин «развитие» вряд ли стоит. «Настоящее» развитие есть нечто более сложное, предполагающее качественные и структурные сдвиги.
        Применительно к нашей теме можно выделить следующие виды развития: 1) передовое (авангардное), когда в одной лидирующей стране или регионе постоянно  (или «как правило») возникает нечто совершенно новое; 2) догоняющее (арьергардное), когда другие страны и регионы, пытаясь догнать  лидеров,  получают те же блага, но гораздо позже; 3) автономное, когда изменения не подражательны (не имеют внешнего ориентира, маяка, образца), а вытекают из собственного локального природного и культурного наследия (см. также: [7]).
        Названные виды развития являются конечно же сугубо теоретическими, различия между ними весьма относительны и в реальной жизни нередко стираются. Процесс догоняния (или догонки) оказывается  большей частью мнимым: арьергард не догоняет авангард, а проходит тот же путь позднее, нередко попадая на те же дорожные ухабы; если он и догоняет, то не столько самого «лидера», сколько его «вчерашний день», повторяя и его ошибки. «Автономное развитие»  не значит независимое и изолированное, а только предполагает некоторую достаточно высокую степень самостоятельности.
        При передовом развитии возникают яркие местные особенности, которые вскоре перестают быть таковыми, потому что распространяются на другие страны и регионы, становятся глобальными. При догоняющем развитии «развивающиеся» (т.е. отсталые) страны и регионы  в значительной мере отказываются от своих локальных особенностей в пользу глобальных достижений. Догоняющим развитием стимулируется уничтожение местных особенностей. Сохранению местных особенностей способствует автономное развитие, или, что почти то же самое, местные особенности помогают автономному развитию.
        5. Местные особенности и туризм. Важнейшей сферой использования местных особенностей являются путешествия – прежде всего познавательные, но также и спортивные. Такие главные функции туризма, как познание, оздоровление, общение, коллекционирование достижений, самоутверждение, – взаимосвязаны и стимулируют одна другую.  Но туризму мешает унификация и стандартизация объектов туристской деятельности. Если везде всё станет одинаковым, то путешествовать будет незачем [4]. Этого, к сожалению, не понимают многие организаторы туризма. Поскольку туризм – не только феномен культуры, но и отрасль экономики, то потребляемые туристами местные особенности являются ресурсами экономического развития. Их легко утратить, а восстановить трудно. У нас в России стремление благоустроить город и поднять его на более высокий, «европейский» уровень приводит как правило к уничтожению местных особенностей. Так, в Вологде уничтожили самое специфическое, что имелось в городской застройке – деревянные бревенчатые двухэтажные дома с угловыми лоджиями и нависающими крышами.
        Некоторая стандартизация полезна не объектам туризма, а его вспомогательным средствам. Наибольшая унификация дорожного и гостиничного быта необходима при многократных деловых поездках в одни и те же места, наименьшая должна быть при развлекательном и познавательном туризме. Экзотическое и стандартное, глобальное и локальное могут быть пространственно и функционально разделены – так, чтобы вовсе не пересекаться. Например, в экзотической монгольской юрте у кровати справа часть стены оказывается занавеской, за которой отрывается дверь в евротуалет, расположенный в пристроенном бетонном блоке. По мере активизации туризма многие путешественники врастают в традиционные местные культуры и в большей степени уподобляются аборигенам в сфере их повседневного быта, приучаются обходиться без европейских «удобств», недостаток  которых воспринимается как часть модного ныне «экстрима».
        6. Географическая специфика и экзотика. Эти два явления объединяются в понятии «местные особенности». Во всяком регионе интересна прежде всего географическая специфика, т.е. черты, отличающие его от всех остальных районов мира. Отдельного же путешественника привлекает экзотика – несходство посещаемого района с местом постоянного проживания туриста.
        В восприятии приезжим местных особенностей, так же, как в искусстве и художественной литературе, сочетаются, взаимно усиливая своё влияние, уникальное и типичное. С одной стороны, надо показать туристу самые редкие, неповторимые творения природы и культуры; с другой стороны, нужно по немногим образцам познакомить его с обширными территориями так, чтобы он составил правдивое представление о стране  или регионе.
        Для сохранения уникальных и типичных ландшафтов и недвижимых сооружений создаются природные, архитектурные, историко-культурные заповедники, для движимых неодушевлённых предметов – музеи, для живых существ, оторванных от своей естественной среды – ботанические сады, зоопарки, океанарии. Интерес к уникальному обычно проявляется раньше, чем к типичному. Мне кажется, что понимание типичного требует более высокого интеллекта. От удивления частным человек приходит к познанию общего, от развлечения – к изучению. Музеи, заповедники и зверинцы издавна возникали как хранилища редкостей; лишь впоследствии в них экспонировались типичные предметы, набор которых отражал стремление устроителей выставки к полноте и репрезентативности ([5], с. 140 – 141, рис. 17). Туризм – важнейшее средство образования, не менее значимое, чем стационарное и камеральное обучение в школе, аудитории, лаборатории.         
        7. Разнообразие естественное и искусственное. Потребитель туристских услуг, как и покупатель товаров, ценит подлинное, естественное, натуральное. Привлекательные местные особенности бывают более или менее естественными и искусственными. Наиболее естественны те вещи и явления, которые возникли до того, как появились мысли и соблазны использовать их для развлечения приезжих; наиболее искусственные созданы случайно и заново, не имеют корней в местном природном и культурном наследии.
        Связь между естественными и искусственными местными особенностями бывает позитивной и негативной, а также  нулевой, нейтральной, проблематичной, сомнительной. При позитивной связи естественное и искусственное помогают, усиливают,  обогащают друг друга; при негативной зависимости некоторые ценные, но скромные естественные особенности могут быть затемнены и подавлены искусственными достопримечательностями. Умеренной естественностью и искусственностью обладают вещи, специально сделанные для максимального выявления, сохранения, воссоздания подлинного наследия.       
        Примером позитивной роли искусственного развлекательного новшества может служить Музей мыши в городе (временно бывшем в СССР посёлком) Мышкине, позволивший привлечь к этому поселению большое внимание туристов и поднять многие культурные пласты – от картинной галереи до избы, бывшей вокзалом узкоколейки графов Шереметевых. Напротив, несколько сомнительным кажется поселение Деда-Мороза в Великом Устюге. «Да неужели наш славный город отныне будет знаменит только этим?» Неуклюжим внедрением произвольного новшества можно даже обидеть и унизить местных жителей. Вместе с тем, искусственные достопримечательности сплошь и рядом неплохо врастают в ландшафт и становятся естественными. Однако не все, не всегда и не окончательно.
        Символом Парижа стала Эйфелева башня, в своё время вызывавшая протест у интеллектуальной и художественной элиты. Но всё человечество к ней быстро привыкло. Она ценна и как памятник смелому, беспрецедентному шагу в области строительной техники. Но вот небоскрёб Монпарнас таким шагом не был; как и квартал Дефанс, он был в большей степени подражанием. Есть сведения, что парижане готовы расстаться и с этим небоскрёбом, и с центром Помпиду. В старый Париж названные постройки так и не вписались.
        8. Экстериоризация традиционных культур. Самые экзотические местные особенности сформировались в результате значительной изоляции стран, регионов, общин и даже былой ксенофобии их жителей и правителей. Многие своеобразные черты были как бы интимными  принадлежностями народов, этносов, каст и отнюдь не предназначались для развлечения иноверцев и иноземцев. Теперь в большинстве стран всё обстоит наоборот – диковинные местные обычаи выставляются на показ приезжим и приносят большой доход. Это касается народных, в том числе семейных обычаев и праздников, но более всего – религиозных обрядов, как у локальных религий, так и у мировых. Правда, пережитки конфессиональной изоляции кое-где сохраняются; например, индуисты не везде пускают посторонних в свои святилища, но и того, что турист видит около храмов, для упоения экзотикой вполне  достаточно.
        Глобализация способствует сохранению оригинального культурного наследия там, где общество принимает некоторые её правила игры и развивает индустрию туризма, считаясь с мировыми  стандартами. Экзотика может приносить стране немалый доход. То, что недавно было сокровенным, эзотерическим, выставляется напоказ и продаётся. Внутри действующих храмов и на улицах среди участников религиозных и светских праздников зачастую бывает больше иностранных туристов, чем местных жителей. Потребление религиозных объектов туристами, даже не принадлежащими к данной конфессии и формально не являющимися паломниками, способствует сохранению религии, точнее говоря – её внешних, зрелищных, а, стало быть, и коммерческих функций; светский туризм сближается и даже сливается с паломничеством. Конфессиональные рамки размываются, та или иная религия теряет свою этнорегиональную специфику, интернационализируется, становится в большей степени достоянием мировой культуры. При этом все прежние уровни вовлечённости в религиозную жизнь и разные степени духовности сохраняются. Профанация, опошление, девальвация ценностей в данном случае не неизбежны, если действовать  с умом и тактом.       
        Охране природного и культурного наследия помогает сакральное отношение к элементам ландшафта, присущее экофильным религиям и квазирелигиозным учениям (буддизм, конфуцианство, даосизм,  синтоизм, традиционные этнические культы), если связанные с ними  традиции в той или иной местности не прерывались надолго. В таком случае легче объяснять населению задачи выделения особо охраняемых природных и культурных территорий – главных хранилищ для местных особенностей. По-видимому, искусственное восстановление традиций будет успешным и выглядеть естественно в тех случаях, когда оно искренне поддерживается более или менее самоорганизованными местными жителями, а не навязывается только сверху (государством и его чиновниками). (К выводам, изложенным в настоящем разделе, я пришёл после путешествий по Таиланду и Непалу).
        9. Районирование культурного ландшафта (КЛ)
– лучший способ обнаружения, фиксации, ранжирования, оценки местных особенностей; оно позволяет отнести к разным территориям различные пожелания, рекомендации, программы развития. В нашей стране, где региональное самосознание граждан построено исключительно по официальному и универсальному административно-териториальному делению, неплохо было бы выделить культурно-ландшафтные провинции, различающиеся типами расселения (соответствующими особенностям природного ландшафта), остатками традиционной архитектуры жилищ, следами диалектов в языке и разных языков в топонимии, хотя бы наподобие тех трёх провинций, которые выявлены в окрестностях Москвы ([5], с. 228 – 230).
        Формальным образцом таксономии для районирования КЛ может служить районирование и картографирование природного ландшафта в классических школах ландшафтоведения Н.А. Солнцева, А.Г. Исаченко, Н.А. Гвоздецкого, но КЛ – понятие куда более расплывчатое и туманное. Оно лежит не столько в материальной (вещественной) сфере, сколько в духовном, ментальном пространстве географических образов [2]. Соответствующее районирование может и должно быть на порядок более субъективным, чем естественно-научное – не только личностно-субъективным (своё у каждого автора), но и регионально-субъективным (различным в разных регионах, отражающим местные точки зрения и специфическое положение регионов в пространстве страны). Так, районирование всей России может быть не только московским, но и петербургским, вологодским и т.д.   

Литература

        1. Бек У. Что такое глобализация? –  М., 2001.
        2. Замятин Д.Н. Гуманитарная география: Пространство и язык географических образов. – СПб., 2003.
        3. Ракитников А.Н. География сельского хозяйства (проблемы и методы исследования). – М., 1970.
        4.  Родоман Б.Б. Захотят ли наши правнуки путешествовать по Земле // Земля и люди. Географический календарь. 1970. – М., 1969, с. 73 – 75.
        5.  Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск, 2002.
        6. Родоман Б.Б. Экологическая специализация России в постиндустриальном мире // Унаследованные социально-экономические структуры и переход к постиндустриальному обществу. – М., 2007, с. 36 – 43. 
        7.  Трейвиш А.И. География и развитие // География мирового развития. Вып. 1: Сборник научных трудов / Под ред. Л.М. Синцерова. – М., 2009, с. 8 – 43. 

        2 июля 2009 г.

        Опубликовано:
        1. // Гуманитарные ресурсы регионального развития (на примере естественно-природного и культурного наследия). – М.: Эслан, 2009, с. 20 – 27; 300 экз.
        2. // Проект Байкал, 2011, № 28, с. 78 – 80; 3000 экз.



ЗЕЛЁНЫЕ ИЗГОРОДИ
РОССИЙСКИХ РЕГИОНОВ
       
        Российское административно-территориальное деление (АТД) обладает многими интересными свойствами, к числу которых относится его экологический потенциал – способность служить продуктивным каркасом для некоторых природоохранных мероприятий. В пограничных трещинах между регионами скопилась плодотворная почва для выращивания такого природного ландшафта, который не смог бы уцелеть в окрестностях больших городов.
        Для сохранения биосферы считается необходимым, чтобы «естественные» ландшафты (леса, луга, тундры) занимали не менее одной трети или четверти суши и присутствовали в каждом большом и малом регионе, пронизывая и окружая более «культурные» земли (населённые места, сельскохозяйственные поля, промышленные и складские территории). Массив сохраняемого природного ландшафта должен быть по возможности сплошным: нужны не острова лесопарков среди плотной застройки, а островки урбанизированной среды в окружении менее окультуренной природы. Для густонаселённых регионов и стран это означает формирование сплошной сети особо охраняемых природных территорий (ООПТ), состоящих из природных заповедников (резерватов), окружающих их охранных зон, соединяющих их «зелёных коридоров» и ответвляющихся от них «зелёных клиньев», которые вторгаются в городской массив, увеличивая его контакт с природой. Такая сплошная сеть ООПТ называется эконет.
        (В нашей стране «особо охраняемыми природными территориями» фактически являются только военные полигоны и резиденции «элиты». Вместо «ООПТ» я бы предложил термин «особо сберегаемые природные территории» в смысле «нуждающиеся в особом сбережении»).

1. Национальные особенности экологической сети
       
        Россия обладает ландшафтно-экологическими ресурсами мирового значения и может стать для других стран экологическим донором, если ослабит или не будет увеличивать индустриальное давление на свои пока ещё обширные природные угодья. Элементами эконета в нашей стране могут быть лесные массивы (в том числе восстанавливаемые после рубок), поймы рек (сохранившие пойменный режим), а в малолесных, лесостепных районах – естественные галерейные и байрачные леса (вдоль рек, оврагов, балок) и не менее важные искусственные лесополосы –  придорожные (особенно вдоль железных дорог) и полезащитные. Последние хотя и плохо выполняли свою прямую сельскохозяйственную функцию (уменьшать действие засух, повышать урожайность) из-за произвольно-геометрической формы и гигантских размеров полей, тем не менее, очень обогатили культурный ландшафт, сделали его более красивым и привлекательным для людей и дикой фауны.
        Но есть ещё один важный линейный (полосчатый) элемент будущего эконета, о котором не догадываются зарубежные географы и экологи, да и отечественные учёные знают мало, поскольку ориентированы на «мировые стандарты» и «передовые образцы», а пресловутые особенности России считают пережитками и признаками отсталости. Между тем географическая специфика нашей страны может стать важным ресурсом социально-экономического развития – не на «особом пути» (в  изоляции от остального человечества), но как основа для мощного вклада в глобальную культуру и цивилизацию. Новый элемент эконета, о котором я намерен рассказать, – это административные границы между областями, краями и республиками; в несколько меньшей степени это границы между внутриобластными административными районами.

2. Централизованное российское пространство
       
        Пространство культурного ландшафта России устроено не так, как в Западной Европе, и даже не так, как в странах Балтии – оно у нас чрезвычайно централизовано и вследствие этого анизотропно [1]: «вертикальные» связи (на территории – радиальные) между начальником и подчинёнными, между господствующим центром и зависимой периферией усилены, а «горизонтальные» связи (на территории – тангенциальные) между равными по рангу партнёрами – ослаблены. «Революция» 1991 г. эту ситуацию, в конечном счёте, не изменила. В нашей стране не удалось создать ни «гражданского общества», основанного на «горизонтальных» связях, ни солидарного сообщества регионов, оппонирующих Центру и умеряющих его колониальные аппетиты. После 2000 г. всё быстро возвращается «на круги своя».
        За тысячелетие деспотизма и рабства в России сформировалось весьма анизотропное общество. Иерархичными – с преобладанием властной вертикали над подавленной горизонталью – являются не только бюрократическая система и отмирающая государственная сфера обслуживания населения, но и, в значительной мере, новая экономика, новый бизнес, изоморфный и бюрократии, и тюремным обычаям, и средневековому феодализму, и животному миру (вспомним субординацию крыс в стае) [2]. Вместо конкуренции – иерархический, как правило, территориальный раздел сфер влияния; вместо солидарности, кооперации, ответственности, доверия – покорность и страх перед вышестоящим, доминирующим; полнейшая ненадёжность государства, которое у нас не служит обществу, а господствует над ним. И такому государству вольно или невольно подражают регионы и негосударственные структуры.
        Адекватным отражением анизотропного общества и централизованного государства является российский культурный ландшафт и, прежде всего, его главные взаимодополняющие и формирующие друг друга компоненты – АТД и транспортная сеть. Пожалуй, нигде в мире нет такой взаимообусловленности этих компонентов, как у нас. В нашей стране только те дороги находятся в хорошем состоянии (или не напрасно ожидают улучшения, реконструкции), которые ведут в Москву или в центр региона, а также в коттеджные посёлки горожан. Иными словами, это дороги, которыми пользуется чиновное начальство или замещающая его новая, не менее хищная бизнес-элита, функциональная наследница советской партхозноменклатуры. Это дороги, радиальные в топологическом пространстве межличностных связей и отношений. А прочие пути сообщения, т. е. тангенциальные и диагональные (в радиально-концентрической модели), склонны к деградации вместе с привязанными к ним поселениями.

3. Границы регионов похожи на горные хребты
       
        На границах регионов – «субъектов Федерации» сформировались экономически депрессивные зоны ускоренной депопуляции (обезлюдения), где скорость исчезновения сельских поселений на порядок выше, чем вблизи больших городов. И произошло это по причине бездорожья, поскольку к приграничным сёлам низшего ранга, не являвшимся центрами колхозов и совхозов и/или объявленным в своё время «неперспективными», дороги с твёрдым покрытием не проводились, и автобус туда не ходил. Каждый сколько-нибудь опытный путешественник по России знает, что проезжать из одной области в другую удобнее всего по дороге, ведущей в Москву. Если же такая дорога через начальный пункт вашего маршрута не проходит, то лучше, не считаясь с расстоянием, выехать на магистраль и потом съехать с неё, т. е. пробираться кружным путём, а не напрямик, через старые просёлки, заросшие не только травой, но и деревьями. Рейсовые автобусы районного значения (с двузначными номерами маршрутов – те, которые бесплатно возят льготников) границы областей, как правило, не пересекают. Чтобы пересечь границу, надо идти пешком, по старым тропам, давно изуродованным следами тракторов и вездеходов, которыми пользуются разве что грибники, а то и через лесную чащу по азимуту. Пересечение межобластных границ в российской глубинке подобно преодолению горного перевала – и по затрачиваемым усилиям, и по профилю кривой на графике передвижения.
        Но нет худа без добра! Социально депрессивные полосы вдоль административных границ можно превратить в зоны процветающего природного ландшафта, в резерваты для восстановления всего природного комплекса, включающего и дикую фауну.

4. Зеленые изгороди растут сами
       
        Экологическое воздействие административных границ на природный ландшафт зависит от их ранга и конфигурации. Вдоль областных границ безлюдная полоса шире, чем вдоль районных, а в узлах областных границ, т. е. на стыке трёх областей, образуются настоящие «медвежьи углы», буквально подходящие для жизни медведей (они в Нечерноземье там и водятся). И в этих же узлах должны располагаться ядра экологической сети – природные заповедники. Остальные, более линейные (полосчатые) элементы эконета должны иметь статус национальных парков и природных заказников. Такую территориальную схему сохранения природного ландшафта я предложил в 1970 году [3], и её приняли на вооружение разработчики российского эконета [4].
        Национальный парк, привязанный к межобластной границе, должен располагаться по обе её стороны и быть независимым от областных администраций, т. е. находиться в федеральном подчинении. Но в нашей стране такими привилегиями экстерриториальности пользуются только военные полигоны (тоже, кстати говоря, ценный резерв для устройства будущих природных заповедников [5]), гражданские же объекты, даже федеральные, находятся де-факто под пятой у губернаторов. Во многих «субъектах Федерации» недавно созданные национальные парки размещены на окраинах, но зачастую в соседней области за той же границей национального парка не имеется, что в значительной мере сводит на нет программу охраны ландшафта. Так, например, по одну сторону межобластной границы находится национальный парк «Орловское Полесье», опекаемый лично губернатором, а по другую, в Калужской области, совершенно такие же леса нещадно вырубаются, поскольку национальный парк этого региона  расположен в другом месте. ООПТ по обе стороны границы должна быть единой, а если это невозможно, то оба внутриобластных парка по своему расположению должны быть согласованы и составлять один контур.
        Природоохранные режимы, установленные для национальных парков, в нашей стране фактически не работают, а местные жители часто даже не знают, что живут на ООПТ. Никакие надписи и шлагбаумы не предотвратят выжигания и вытаптывания леса, если он доступен для автомобилей и моторных лодок, а вот в «медвежьих углах», куда и внедорожник не доберётся, сторожа и шлагбаумы не нужны.
        Формирование эконета на административных границах – это тот замечательный случай, когда для достижения благой цели необходимо не действие, а бездействие – воздержание от мероприятий, мешающих самовосстановлению природы. Не надо лишний раз пересекать местность транзитными автодорогами, не нужно внедрять какие-то программы «подъёма» депрессивных районов. Если приграничная деревня исчезает после смерти последних пенсионеров, она не превращается в дачный поселок по причине крайне неудобного сообщения с внешним миром, поскольку строительство дороги сюда никакому начальнику не нужно и ниоткуда не финансируется. Заброшенные поля давно зарастают лесом, а в южных регионах восстанавливается и степная растительность. Возникает причудливый коктейль из деревьев и лугов, который мы назвали «русской саванной» (наблюдалась в Смоленской, Калужской, Тверской областях и на западе Московской) [6]. Природный ландшафт всё равно ведь должен где-то сохраняться, так не будем ему мешать в местах, подходящих по транспортно-географическому положению.
        В Западной Европе эконет предстоит создавать искусственно, в том числе путём отчуждения, покупки разного рода земель. В России на административных границах происходит стихийная эконетизация ландшафта – явление, немыслимое в «развитых» странах, но такова экологическая специфика нашей страны.
        В Советском Союзе административно-территориальные единицы (прежде всего, области, края, республики) превратились в универсальные ячейки жизни общества, которые благодаря устойчивости границ (наше АТД почти не изменилось после 1944 г.) окостенели и в постсоветское время стали в каком-то отношении вотчинами губернаторов, их гигантскими имениями. А в русской усадьбе ухоженные места располагаются вблизи главного дома – на окраине же может расти бурьян, и парк плавно переходит в дикий лес. Будет совсем неплохо, если регионы-усадьбы обзаведутся зелеными изгородями, которые и так уже стихийно формируются. Существовать такие изгороди должны на всех уровнях: и вокруг сельских административных районов, и вокруг крупных хозяйств – наследников совхозов и колхозов, и между отдельными, даже малыми, полями в виде лесополос, как это было предусмотрено в отчасти осуществлённом и незаслуженно забытом «Великом Сталинском плане преобразования природы». Не виноваты В. В. Докучаев и другие российские учёные в том, что их грандиозный проект удачно заработал под именем «вождя народов», которому тогда приписывались любые достижения. Ландшафт лесостепной и степной зоны в середине XX в. действительно изменился в лучшую сторону, в отличие от более поздних «мелиораций» брежневской эпохи.

5. Медведям нужна стабильность
    административного деления
       
        Чтобы служить опорой для эконета, АТД должно быть устойчиво, консервативно. Не противоречит ли это идее развития (даже «устойчивого»)? Ведомственно-отраслевая и административно-территориальная структуры суть два взаимно перпендикулярных разреза, два измерения одного и того же общественно-государственного тела. Так можно ли развивать одно, не затрагивая другого? Мне кажется, что можно. Природа и культура изменяются с различными скоростями. Мобильные элементы цивилизации должны развиваться на фоне стабильного природного субстрата, отчасти подчиниться ритмам природы – хотелось бы таким образом толковать мечту об «устойчивом развитии». Поскольку АТД потенциально привязано к эконету, оно должно быть достаточно консервативным (каковым пока и является).
        В истории России периоды застоя АТД чередовались с периодами его быстрой перестройки [7]. Доводы в пользу изменений накапливались постепенно и, в конце концов, приводили к бурному прорыву. Так, может быть, и мы находимся на пороге очередной перестройки? Как знать, не придёт ли нашему руководству в голову в одночасье покончить со всеми областями, краями, республиками и заменить их какими-то дистриктами, нарезанными по меридианам и параллелям, подобно многим штатам США?
        Сложившиеся области и края (не говорю о республиках, чтобы не затрагивать этническую тему) –  это не только сеть на карте, но и мощные узлы инфраструктуры. Переделать их сразу – всё равно что разрушить и без того хромающее коммунальное хозяйство, сломать существующие транспортные сети, оборвать многие связи [8]. Мне кажется, что на такую авантюру не решится даже самый отчаянный тиран. Правитель страны имеет возможность проявить себя на более лёгком поприще. Для имитации реформ, чрезвычайных мер и крутого подъёма чего-либо есть много других, проверенных способов. Новые федеральные округа, новые, более крупные «субъекты Федерации» если и будут возникать, то не путём произвольного расчерчивания географической карты, а путём группировки уже имеющихся областей, краев, районов. Измениться может ранг региона и (что, по сути, то же самое) ранг его границы, но сама эта граница, пусть даже пониженная в чине, всё равно останется на месте. А волку и медведю безразлично, является ли данная граница рубежом федерального округа или только областей, входящих в один округ. Зверям важно, что граница, так или иначе, отталкивает от себя людей. Да, в Западной Европе и в США границы штатов, земель, департаментов, графств таким причудливым экологическим потенциалом не обладают, а у нас в России они таковы. Потому и надо изучать нашу страну непредвзято, без оглядки на зарубежные образцы.
        Не все административно-территориальные границы пригодны для построения эконета. Невозможно создать вокруг города или посёлка сплошной лесопарковый пояс: поселение будет расти, леса – застраиваться. Зато такой пояс можно вырастить на границах регионов – субъектов Федерации.
        Как показал горький российский опыт, мы в деле охраны природы не можем надеяться ни на законы, ни на экологическую культуру и сознательность граждан. Нашим объективным помощником было и пока ещё остается приграничное бездорожье, сформированное и поддерживаемое особенностями отечественного АТД. Для сохранения природного ландшафта важна относительная труднодоступность. При редкой сети высокоскоростных дорог пространство как бы выворачивается наизнанку: труднодоступные места оказываются не где-то на окраинах страны, а в глубине, в ячейках сети магистралей. Таким образом, сохранение относительной труднодоступности «охраняемых» (нуждающихся в особой защите)  природных территорий не требует разрушения существующих дорог и не противоречит техническому прогрессу в сфере коммуникаций.

Примечания
       
        1. Анизотропия (анизотропность): в теоретической географии – свойство географической среды обладать разной проницаемостью при движении сквозь неё по разным направлениям (например, вверх, вниз, по горизонтали, а также в радиальном или ином направлении относительно какого-либо центра), т. е. требовать разных затрат (энергии, времени) на единицу длины пути; противоположное понятие — изотропия (изотропность).
        2. Родоман Б. Б. Идеальный капитализм и российская реальность // Неприкосновенный запас, 2001, № 3 (17), с. 22 – 29.
        3. Родоман Б. Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002.
        4. Шварц Е. А. Экологические сети в Северной Евразии // Изв. РАН, сер. геогр., 1998, № 4; Шварц Е. А. Эколого-географические проблемы сохранения природного биоразнообразия России. Автореф. дисс... д-ра геогр. наук. М., 2003.
        5. Каганский В., Родоман Б. Экологические блага российского милитаризма // Отечественные записки, 2004, № 1, с. 369 – 377.
        6. Родоман Б. Б., Каганский В. Л. Русская саванна // География (еженедельник), 2004, № 5, 1 – 7 февраля, с. 3 – 11.
        7. Тархов С. Административно-территориальное деление России XVIII – XX веков: Справка // Отечественные записки, 2002, № 6, с. 118 – 125.
        8. Родоман Б. Б. Сколько субъектов нужно Федерации? // Отечественные записки, 2004, № 2, с. 285 – 294.
         
        Опубликовано: Отечественные записки, 2006, № 2 (29),  с. 214 – 220; 2000 экз.
       
================================

ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ
РОССИИ

        Из-за огромности территории России происходящие на ней процессы имеют глобальное значение и в немалой мере определяют ход всемирной истории. Сегодня наша страна фигурирует в мировом хозяйстве главным образом как экспортёр исчерпаемого энергосырья, что ставит наше будущее в рискованную зависимость от разнообразных изменчивых факторов, связанных с его добычей и потреблением.  В  настоящей статье излагается проект изменения и расширения роли России как поставщика  природных ресурсов и условий, необходимых для выживания и развития всего человечества. Предполагается, что главным богатством нашей страны являются не отдельные полезные ископаемые или какие-то виды растительного и животного сырья, а весь природный ландшафт, или, если хотите, вся совокупность природных (неантропогенных) компонентов нашего культурного ландшафта. Сохранение и поддержание природного ландшафта как важнейшего фрагмента биосферы, его материально-вещественное и духовно-информационное потребление без разрушения и истощения должно стать приоритетной отраслью российского народного хозяйства.
        Эта статья граничит с жанром околонаучной публицистики и является непосредственным продолжением, а отчасти и «прикладным завершением» нескольких сотен ранее опубликованных работ, большинство которых обладает научным статусом в сфере теоретико-географического моделирования российского пространства, или природно-культурного ландшафта [24]. Выступая с прогнозами, проектами,  программами того или иного возможного и/или желательного будущего, научный работник в роли публициста чаще всего прибегает к заведомо несовершенному методу экстраполяции; от оценки вероятности прогнозов и осуществимости пожеланий приходится отвлекаться. Я полагаю, что защитники природы и культуры должны быть максималистами в своих формулировках и требовать от государства и общества гораздо больше того, на что они сами  надеются.   
        Для сохранения биосферы и выживания человечества необходимо, чтобы от четверти до трети всей земной суши занимали более или менее естественные леса, степи, прерии, луга, тундры, высокогорья с ледниками и снежниками и другие природные ландшафты с присущим им диким животным миром. Эта ориентировочная, весьма приблизительная экологическая норма почти полстолетия обращается в научной литературе и принята нами как некоторый важный квазипостулат [26].  Желательно, чтобы природные, натуральные земельные угодья пронизывали даже высоко урбанизированную и густо населённую людьми среду, хотя бы в виде нешироких коридоров, но поскольку это во многих регионах мира трудно осуществимо, то должна быть и экологическая компенсация на тех территориях, где природный ландшафт наличествует в избытке и имеет, тем самым, международное значение.
        Россия – одна из немногих крупных стран (наряду с Канадой и Бразилией), которая могла бы стать «профессиональным» экологическим донором для мирового сообщества. На мой взгляд, желательна экологическая специализация нашей страны в глобальном масштабе [30, 32] – превращение большей её части в национальные парки, природные заповедники, а также в промыслово-охотничьи, рыболовные и прочие полудикие биоресурсные угодья, используемые в разумных пределах естественного прироста биомассы [38]. Рассмотрим доводы в пользу такого нестандартного решения.

1. Сжатие обитаемого пространства

        Российская империя заняла больше земель, чем смогла освоить и заселить. После отпадения от России прочих советских союзных республик в 1991 г. обнажились и усугубились черты инвертированного внутреннего колониализма [23]. Генетически нацеленная на бесконечную экспансию, наша держава, казалось бы, потерявшая возможности дальнейшего расширения, обратила свою колонизационную инерцию внутрь страны, что проявилось, в частности, в грандиозном захвате и переделе пригородных и городских земель [27]. Напротив, вдали от больших городов та самая земля, из-за которой в прошлые века было пролито немало крови и чернил, оказалась, выражаясь на современном новоязе, «бесхозной».
        Советские командно-административные кампании по освоению, заселению, подъёму, мелиорации разного рода территорий во многих случаях привели к их опустошению. Обитаемое пространство внутри Российской Федерации сокращается и фрагментируется [7]. Этот процесс стал весьма заметным ещё в советское время, особенно после укрупнения колхозов и объявления малых деревень неперспективными, а после краха СССР он только усилился.  Более или менее «цивилизованная жизнь» (по западноевропейским стандартам) в современной России оказалась возможной только в больших городах и отчасти в их пригородах, а также кое-где вдоль крупнейших транспортных магистралей. Остальное пространство используется незначительно и даже слабее, чем до революции 1917 г.
        Упадок деревни – это отчасти всемирный процесс, обратная сторона всеобщей урбанизации, но это и хроническая, тысячелетняя болезнь России, вызванная непрекращающимся насилием над сельскими жителями, которым не позволяли развиваться самостоятельно, а постоянно давили, разоряли сверху – податями, повинностями, реформами, репрессиями. В одном только ХХ в. деревня в средней полосе России пережила, по моим подсчётам, не менее двадцати роковых ударов: столыпинскую реформу, первую мировую войну, революцию и гражданскую войну, крестьянские восстания, коллективизацию с раскулачиванием, голодомор, советско-германскую войну,  партизанские действия в оккупированных районах, репрессии против явных или мнимых коллаборационистов,  переселение в опустевшие сёла из других регионов, острую нехватку мужчин, паспортизацию (равносильную отмене крепостного права и позволившую колхозникам бежать из деревни), укрупнение колхозов с ликвидацией «неперспективных» деревень, «мелиорации», химизацию, приватизацию с крахом и перерождением колхозов и совхозов, неразбериху с собственностью, сезонную субурбанизацию [13] с превращением традиционной деревни в летнее поселение горожан.
        В том или ином смысле «нормальное», «здоровое» сельское хозяйство за пределами Черноземья и Северного Кавказа существует в пригородных зонах вокруг больших городов, а разносторонняя крестьянская жизнь и демографически полноценное сельское население наблюдается у некоторых нерусских народов Поволжья, Урала и Сибири – не столько как их этническая специфика, сколько как пережиток прошлого [15]. У этих народов в сельской местности сохраняется многодетная семья и патриархальный уклад, который в начале ХХ в. был повсеместным и у русских крестьян (внутрисемейное разделение труда, отход на заработки в города и т.п.). Так, у поволжских татар сельское хозяйство, поддерживаемое всеми членами семьи, удачно сочетается с работой мужчин на городских стройках [16]; столичные строительные организации приспособились к такому вахтенному режиму.
        В наши дни нерусские народы Волго-Урала оказались прекрасными наследниками вымирающей русской крестьянской культуры [8, 10, 28]. Но русские, разорённые коллективизацией и раскулачиванием деревни, и отчасти развращённые своим положением «титульного этноса», в большей степени переселились в города насовсем и утратили связь с землёй, в массе поступили на работу на фабрики, затем ушли жить в партию, в КГБ, в элитные части армии, разбросались по огромной стране, везде чувствуя себя как дома. А малые народы крепче держатся за свою землю как за единственную и незаменимую малую родину. Сыграла свою роль и меньшая подверженность мусульман пьянству.
        В остальной сельской местности коренное население заметно деградирует и вырождается; там круглый год проживают главным образом инвалиды и пенсионеры, а из мужчин трудоспособного возраста – неисправимые алкоголики, перебивающиеся случайными заработками, но не способные к дисциплинированному труду. Для них бесполезно создавать рабочие места. Они, получив зарплату, сразу же её пропьют, а работодателю придётся то ли принуждать местных мужиков  закодироваться, то ли приглашать на работу таджиков, корейцев и т.п. На большей части российского Нечерноземья деревня если не исчезла совсем, то стала реликтовым явлением и поддерживается летней деятельностью горожан, а вокруг городов преобразовалась в дачные посёлки [4, 13, 27].
        Известные надежды на экономическое и социальное развитие России можно отнести к её большим городам и к окружающему их субурбанизированному ядру, сосредоточенному вокруг Москвы и распределённому возле региональных «столиц»  (центров «субъектов федерации»). А что делать с остальной территорией, внешней и внутренней периферией, занимающей миллионы (!) квадратных километров? Думается, что ареалы экономического затишья и упадка можно превратить в места процветающего природного ландшафта, который ведь всё равно должен где-то размещаться.
         
2. Одичание земли, ренатурализация ландшафта

        В России после 1991 г. увеличилась социально-экономическая поляризация, усилились различия и усугубилась пропасть между богатым, влиятельным меньшинством и бедным, бесправным большинством сограждан. Аналогично возросли контрасты между столицей и провинцией, центрами и периферией на всех территориальных уровнях: и в рамках страны, и в каждом регионе (субъекте федерации), и во внутриобластном (сельском) административном районе, и в отдельно взятом городе. В географических районах разного размера и ранга относительный подъём центров сопровождается упадком окраин. Тем самым, появляются новые «пустыри», подходящие для (само)восстановления природных биоценозов.
        Разительная поляризация российского общества повлекла за собой  экологическую поляризацию ландшафта, растительного покрова, дикого животного мира. В Нечерноземье исчезают созданные трудом многих поколений культурные угодья – пашня, сенокосы, пастбища – в противоположных транспортно-географических условиях: с одной стороны, вдали от больших городов и магистральных дорог; с другой стороны – в пагубной близости от алчных городских застройщиков. В отдалённой от столицы сельской глубинке, особенно на западе Центральной России, в результате зарастания полей сорными травами, кустарниками и деревьями, возникает временная, сукцессионная  растительная и ландшафтная формация, которую я и мои коллеги-географы метафорически назвали «русской саванной» [35]. А в ближнем Подмосковье, вокруг бывших сёл, превратившихся в коттеджные посёлки, поля завоёваны крапивой и ядовитым борщевиком выше человеческого роста. Парадоксально, что одичание ландшафта происходит под боком у столицы, в виду её небоскрёбов, маячащих на горизонте. Ведь бывшие сельские поля обитателям коттеджей совершенно не нужны; опушки и придорожные полосы лесов понадобились чуть больше – для выездов на пикники и как слабо замаскированные нелегальные свалки бытовых отходов. Не исключено, что пригородные леса и пустоши более всего перспективны как охотничьи угодья для наших «неопомещиков».
        Поляризация животного мира идёт, так сказать, с обратным знаком: погибают требовательные к среде звери-«аристократы», а выживают более всеядные «плебеи», приспособленные к сосуществованию с людьми.  Почти на глазах у взволнованных телезрителей исчезают леопард и тигр, на спасение которых наивные иностранные меценаты выделяют немалые суммы. Между тем, периодически увеличиваясь или уменьшаясь в численности, возвращаются в прежние места обитания и облюбовывают себе новые экологические ниши дикий кабан, лисица, заяц, лось, а временами и волк, успешно скрещивающийся на пригородных свалках с одичавшими собаками.
        Несмотря на немалые достижения в области природоохранного законодательства, добиться его сколько-нибудь эффективного применения в нашей стране пока не удалось. Российские законы и обычаи фактически не защищают биосферу, её элементы сохраняются только благодаря относительно плохой транспортной доступности. Выходит, что в парадоксальных российских условиях бездорожье и удорожание транспорта экологически полезны. И, наоборот, нет более верного способа погубить любой природный объект, как провести к нему автодорогу. Относительно плохую транспортную доступность уязвимых природных объектов можно поддерживать, ускоряя и удешевляя сообщение по редкой, но мощной сети немногих главных магистралей; иными словами, не строить новые дороги, но улучшать существующие. В таком случае поездки в глубинку будут казаться сравнительно медленными, длительными и трудными, требующими чрезмерных затрат драгоценного времени. Это одно из фундаментальных положений  концепции «поляризованного ландшафта» [26].
        Способность природного ландшафта к самовосстановлению не следует недооценивать. Наряду с зонами чрезвычайного загрязнения и экологического бедствия, в России есть обширные территории, где даже при сильном  нарушении и замене их естественного растительного покрова и других компонентов ландшафта не всё потеряно, природные территориальные комплексы могут восстановиться, там есть что сохранять, хотя леса вторичны и далеко не девственны. Представление о загрязнённости земной поверхности у подавляющего большинства россиян преувеличено, потому что они не отходят пешком далее 2 км от проезжих дорог. У обывателей, живущих  в эпоху всеобщей автомобилизации, нет стимулов и поводов заглядывать в неизвестный им «внедорожный мир», он для них просто не существует.   

3. Экологический потенциал административных границ

        Российский культурный ландшафт – результат взаимодействия с природой не столько общества, сколько государства [7] – централизованного, авторитарного, не служебного, а господствующего над своим населением. Это особенно касается всего периода после 1917 г. – как советского, так и постсоветского. Географическое пространство современной России во многом подобно её бюрократической структуре. Сформировался уникальный централизованный «тоталитарный ландшафт», в котором «вертикальные» (на местности и карте – радиальные) связи усилены, а «горизонтальные» (прочие) ослаблены. Например, все области, края, республики хорошо связаны с Москвой, но плохо – между собой, если не «нанизаны» на магистраль, ведущую к столице.
        Вопреки не сбывшимся надеждам на рыночную демократизацию и либерализацию, тоталитарный ландшафт в постсоветской России продолжает укрепляться, в унисон с усилением «властной вертикали», из-за растущей бюрократизации, ослабление которой не предвидится. Роль иерархии чиновников и административных барьеров между территориями возрастает. Но если бы эта система начала отмирать, как это одно время казалось в 90-х годах, она всё равно по инерции существовала бы ещё несколько десятилетий и заставляла с собой считаться. Вот этой реликтовой, архаичной особенностью России, по-видимому, не известной и не понятной иностранным географам, можно  воспользоваться в благих целях – в интересах охраны природы. Архаизм тоталитарного ландшафта не должен нас смущать, потому что в постиндустриальном (следовательно, неиндустриальном) обществе могут и должны возрождаться многие черты доиндустриального и даже «первобытного» образа жизни (например, в рекреации).      
        В сильно централизованном советском и постсоветском пространстве почти все «производительные силы» (вне мест добычи ископаемых) сосредоточены в центрах «субъектов федерации» и, реже, в их вторых городах (таких, как Тольятти и  Череповец), а на границах регионов в стороне от межобластных дорог сформировались малолюдные «мёртвые» полосы, где традиционные сельские поселения в лесной зоне исчезли ещё в советское время. Здесь в наибольшей степени происходит вышеописанное одичание культурного и возрождение природного ландшафта. Аналогична ситуация и в сети внутриобластных административных районов, но их приграничные полосы гораздо уже.
        Для поддержания жизнеспособности и целостности биосферы природные угодья должны занимать не только достаточную площадь,  но и составлять сплошной массив, хотя бы в виде зелёных коридоров. Существующие в России административные границы – почти готовый каркас для эконета, т.е. для сплошной трансконтинентальной сети «особо охраняемых» (правильнее было бы называть их «особо сберегаемыми») природных территорий (ООПТ) [40], о которой в Западной Европе только мечтают. Там надо выкупать и рекультивировать многие земли, возмещая разным владельцам ущерб и упущенную выгоду, а в нашей стране пограничная зелёная сеть растёт сама собой, оставаясь пока вне всякой экономики; происходит стихийная эконетизация административных границ [11].
        Для сохранения благоприятного экологического потенциала нужна стабильность административно-территориального деления (АТД), а оно у нас, к счастью, практически не изменялось с середины ХХ в. Плоды некоторых изменений, внесённых Н.С. Хрущёвым, были после его отставки ликвидированы. С тех пор наши регионы овеществились и окостенели, превратились в своего рода коммунальные предприятия и феодальные усадьбы, а их границы стали «живыми изгородями», уже используемыми для модных ныне национальных парков. Размещение природного парка на окраине «субъекта федерации» воспринимается теперь как норма, но, к сожалению, наши национальные парки  обычно располагаются по одну сторону межобластной границы, а по другую её сторону такой же лес нещадно эксплуатируется, что лишний раз свидетельствует об изоляции и несогласованности развития соседних регионов. Крупнейшие ООПТ должны быть интеррегиональными кондоминиумами или находиться в федеральном подчинении, как и военные спецтерритории (о них скажем в следующем разделе).
        В 2004 г. прожекты радикальной реформы АТД изрядно напугали географов, всю жизнь занимающихся районированием, но пока можно сказать, что «гора родила мышь»: возвращение некоторых автономных округов под власть своих областей и краёв не привело к сколько-нибудь заметной передвижке и упразднению границ. А вот объединение, например, Смоленской области с Тверской или Ульяновской с Татарстаном в одну губернию маловероятно: московский Кремль, кажется, нашёл менее причудливые способы обуздания местных бояр, введя новый порядок назначения губернаторов. Угроза реформы АТД остаётся в виде запасного козыря, который власть когда-нибудь опять извлечёт при удобном случае, но если такая реформа пройдёт, как и при создании федеральных округов, нашим обычным способом, т.е. путём группировки имеющихся целых единиц, то их границы лишь частично изменят свои ранги и проницаемость, но останутся на месте и сохранят своё экологическое значение. Валдайскому медведю безразлично, является ли некоторая линия границей только между областями Тверской и Новгородской или она разделяет к тому же ещё и федеральные округа: ему важно, что граница отталкивает людей, а своей конфигурацией сохраняет для нашего зверя уютный «медвежий угол».
        Влияние административной границы на прилегающие территории  зависит, между прочими факторами, от возраста этой границы и от степени её извилистости. Окостенению культурного ландшафта и экономическому опустошению, а следовательно, возрождению природы на приграничных территориях, способствуют границы старые, давно устоявшиеся и слабо извилистые, имеющие исторических предшественников в виде прежних хозяйственных, административных, государственных границ. Повышенной «экофильностью» или «биогенностью» обладают узлы границ, т.е. стыки (обычно трёх) разграничиваемых административных территорий; такие места особенно благоприятны для природных заповедников.            
        Идее эконета, пересаживаемой на российскую почву, угрожает опасная профанация. В урбанизированных ареалах велик соблазн вырубить б;льшую часть лесов, а оставить от них только узкие зелёные коридоры, как это ныне намечается в Московской области [14]. Но природа не станет укладываться на произвольно отведённое ей прокрустово ложе. Эконет придуман экологами не для уменьшения  площади существующих природных угодий, а для их сохранения и расширения.  Руководствуясь извращённой идеей эконета, можно погубить природный ландшафт, а вину за это свалить на учёных.

4. Экологическая конверсия милитаризма

        Ни в какой другой стране военные не занимают в мирное время такой огромной площади, как в России. Нигде полигоны с опасными складами оружия, взрывчатки, отравляющих веществ не прижимаются так тесно к столице и большим городам. Вооружённые силы у нас – унаследованный от СССР командно-административный сектор народного хозяйства, основанный на дешёвом, в сущности,  рабском труде и обслуживающий верхушку военной касты. В интересах силовиков продолжается гонка вооружений, поддерживаются вооружённые конфликты и международная напряжённость, стимулируется преступность, фабрикуются уголовные дела, оправдывается и укрепляется авторитарный политический режим. Однако колоссальной энергии военизированных учреждений можно найти более полезное, гуманное, в том числе экологическое, применение, причем, на первых порах,  без упразднений, сокращений, увольнений.
        Министерство обороны РФ – крупнейший в мире консолидированный землепользователь. За колючей проволокой наших запретных зон, если судить, например, по Подмосковью, может скрываться до десятой части страны. В одной только Московской области спецтерритории занимают площади не меньше герцогства Люксембург. (Подсчитано по «белым пятнам»  на картах в лаборатории земельных ресурсов географического факультета МГУ и подтверждено наблюдениями на местности). В гигантской советской державе, где денег не считали и земля ничего не стоила, военные заняли в десятки и сотни раз больше площади, чем требовалось для выполнения их прямых функций. Они упрятали свои объекты, хорошо видимые с воздуха и давно сфотографированные при помощи иностранных спутников, в дремучие леса якобы для маскировки, согнали и выселили тысячи деревень. Но нет худа без добра! Если случившееся зло не поправимо, надо поискать хоть какую-то пользу от его последствий. Сегодня на обветшавших военных полигонах сохраняются неплохие леса и богатый животный мир. А звери и птицы лучше уживаются с грохотом танков и снарядов, нежели с натиском дачников и автомобилей. Недаром эти полигоны усердно используются военными охотниками.
        Расположение и очертания спецтерриторий напрямую не связаны с АТД, а природопользование в них не зависит от региональных властей, но это и требуется для эффективной охраны природы. Военные земли в России и по своему ландшафтному наполнению, и по географическому положению – это уже потенциальные природные заповедники. В наших интересах, чтобы эти земли сохранялись за военными ведомствами как можно дольше, до лучших времён. А если эти полигоны продать и распределить между частниками, то те вырубят леса и застроят всё гораздо гуще.
        Во многих случаях существующие заповедники,  национальные парки, природные заказники содержат на своей территории военные объекты и полигоны, используются для их маскировки на географической карте, охраняются вооружёнными силами в качестве угодий для «царской» охоты; словом, какое-то сосуществование природных и военных «особо охраняемых территорий» в нашей стране давно сложилось. Ведь само слово «охраняемые» в представлении обывателя предполагает наличие вооружённых охранников. Фактически особо охраняемыми природными территориями как раз и являются военные полигоны, а также правительственные дачи и охотничьи заказники, усадьбы «олигархов». О действенной охране прочих «особых природных территорий» остаётся только мечтать.   
        Военные отнюдь не выглядят друзьями природы; тем более, их экологическое перевоспитание не кажется лёгким делом. Обитатели военных городков и полигонов рубят и продают лес, загрязняют почву и водоёмы, отравляют воздух, охотятся без правил, глушат рыбу, но всё это – привычная, стабильная ситуация и меньшее зло по сравнению с тем, что будет после дикой распродажи, приватизации, застройки тех же земель частниками. И что бы там ни творили наши доблестные вояки в своих загонах-полигонах, они невольно выполняют важную экологическую задачу – не пускать посторонних в лесистую запретную зону. Сегодня военные лучше сохраняют занятый ими природный ландшафт, чем номинальные по своей сути заповедники и национальные парки – эти особо коррумпированные природные территории, по сути дела, привилегированные охотхозяйства и лесхозы с жалким штатом  зависимых и беспомощных научных сотрудников. Конечно, не требуется отдавать под военные полигоны ещё какие-то земли для охраны природы, достаточно сохранять существующую неприглядную ситуацию; ведь меньшее зло – это тот вид блага, который нам наиболее доступен.
        На внешних границах Российской Федерации у вооружённых сил должны сохраняться прежние и развиваться новые функции – оборонять страну от экологической агрессии, нежелательной иммиграции, экологического и демографического давления соседей. Военным, в сущности, не так уже важно, против какого назначенного для них противника направлять оружие, лишь бы сохранять свой образ жизни, свою офицерскую и генеральскую касту. Социальная задача самосохранения традиционного военного сообщества вполне осуществима при постепенном превращении какой-то части российской армии в подразделение международной экологической полиции или жандармерии [9]. Российской земле нынче угрожают не завоеватели территории с самолётами и ракетами, а скупщики её сырья, использующие российских браконьеров и компрадоров; с этой публикой должны сражаться наши вооружённые силы в первую очередь.
        Предложение военным участвовать в природоохранной работе нисколько не задевает их честь и достоинство. У вооружённых сил во всех странах много разнообразных функций. Война, к которой они готовятся, бывает редко и обычно  не такой, какую ожидали, поэтому велик соблазн в мирное время отвлекать военнослужащих от их прямых обязанностей и использовать для побочных занятий, что широко практикуется и в нашей стране ещё с советских времён. Кроме того, существует немало профессиональных силовых структур, по своим функциям промежуточных между настоящей «полевой» армией и повседневной полицией. Таковы пограничники, внутренние войска, жандармерия, подразделения МЧС, Росгвардия. Военные широко привлекаются для помощи при стихийных бедствиях. Если армия используется при лесных пожарах, наводнениях, землетрясениях, то это её прямое соприкосновение с экологией. Большим, растянутым во времени и пространстве стихийным бедствием может считаться весь нынешний всемирный экологический кризис, а потому и помощь военных весьма уместна.
        Если отечественные коррумпированные силовики не справляются с браконьерами и, более того, сами становятся таковыми или их «крышей», то надо привлекать иностранных специалистов, военных и гражданских, из стран с низким уровнем коррупции. Для России это не ново. Иностранцы с ХVII в. приглашались в нашу страну на службу по двум критериям – профессионализму и честности. Еще Пётр I набирал иностранцев на флот и в армию, в промышленность и в науку. Позже в этих областях выросли отечественные кадры. В XIX в. в качестве управляющих имениями и фабриками брали немцев, как «своих», остзейских, так и из германских стран.  Сегодня России до зарезу нужен иностранный полицейский легион. Его отряды надо почаще переводить с места на место, пока они не спелись с местными бандитами. Плохое знание русского языка и местных обычаев в данном случае может быть и кстати.
         
5. Межэтническое разделение труда и менталитет

        В многоэтничных империях нередко складывалось межэтническое разделение труда: к господствующему этносу, состоящему из прямых потомков  завоевателей,  обычно принадлежали чиновники и землевладельцы; инородцы занимались разными ремёслами, торговали, выполняли чёрную работу. В средневековом обществе такое разделение функций закреплялось сословиями, кастами, конфессиями; в наше время оно образуется неформально в силу различного доступа разных этносов к тем или иным ресурсам и в зависимости от того, какие ниши уже заняли другие этносы.
        В Российской империи межэтническое разделение труда процветало в западных и юго-западных губерниях, в Крыму, в Нижнем Поволжье, на Кавказе, в Средней Азии. Так, в дельте Волги, которую я изучал в 1952 и 1954 г. в Прикаспийской экспедиции географического факультета МГУ, до революции 1917 г. татары выращивали овощи и бахчевые культуры, калмыки и казахи (тогда называвшиеся киргизами) занимались скотоводством, а русские ловили рыбу. Рыболовство было главным стимулом завоевания низовьев Волги Россией. За вольными рыболовами, первоначально не подчинявшимися никакому правительству, приходили войска и присоединяли акваторию и территорию к Московскому государству.
        Советская власть боролась с межэтническим разделением труда, но до конца его не искоренила. Ловить рыбу с одинаковым успехом могли все «национальности», но на работу чабанами пришлось брать казахов. И в наши дни, т.е. в начале XXI в., в заволжских степях пасут скот выходцы с Кавказа и Казахстана, а овощи выращивают корейцы [15, 16].
        К современной, постсоветской реальности хорошо приспособлены азиатские народы, сохраняющие патриархально-родовой уклад, клановое общество с высокой ролью землячества и родственных связей. Таким общинам не очень нужны формальные законы. Рядовые  представители таких народов при всяких  конфликтах редко выступают в качестве самостоятельных  субъектов и объектов; за них договариваются, сторговываются с чиновниками хозяева, вожди, руководители группировок, общин, диаспор. Этнические же русские с их малодетными семьями,  не имеющие значительной опоры в родственниках и земляках, при недостатке партнёров, которым можно доверять, без солидарности и сплочённости, присущей дискриминируемым меньшинствам, – более разрознены, атомизированы, беззащитны и перед государственными чиновниками и силовиками, и перед частными бандитами, поэтому менее конкурентоспособны в малом бизнесе. С таким набором человеческих качеств лучше находиться на службе у государства или мощной полугосударственной корпорации, нежели рисковать в самодеятельном предпринимательстве, удушаемом рэкетом и обречённом на экспроприацию.
        За свежими  примерами не надо ходить далеко. Характерное почти средневековое этническое разделение труда сложилось в современной Москве. Здесь улицы подметают иммигранты из Средней Азии, на рынках торгуют азербайджанцы, в супермаркетах – татары, на стройках работают татары, таджики, молдаване, в силовых структурах служат славяне, а коренные москвичи молодого и среднего возраста, запасшиеся дипломами, распределяют деньги в офисах.   
        Склонность этноса к тем или иным занятиям, как и весь его менталитет, не является фатальной и врождённой (заложенной в генах),  она исторически преходяща, способна быстро изменяться и, наоборот, возрождаться, воспроизводиться при аналогичном стечении обстоятельств. Так, оказавшись за рубежом в диаспоре или в оппозиционном меньшинстве, те же русские занимают неожиданные экономически ниши. Но у себя на родине, в любой постсоветской республике, будь то вся Российская Федерация,  входящий в неё Башкортостан или недалёкий от него независимый Казахстан, – «титульный» этнос пополняет правящую номенклатуру.
        Мечтая о достойном будущем для России, нельзя не считаться с менталитетом и обычаями имперского народа. У нас, как и прежде, высок и прочен статус чиновника, а не «бизнесмена». Ведь почти всё, накопленное в частном секторе, после очередного передела собственности достаётся новому поколению хозяйствующих бюрократов [25]. Типичный россиянин – не предприниматель, а служащий, его кормит государство: более или менее прямо, делясь с ним в виде жалованья доходами от невозобновляемых природных ресурсов, или косвенно, позволяя ему самому «пастись и охотиться», т.е. грабить природу и обирать других людей. Аналогично, мелкий «бизнесмен», «предприниматель» в России – de facto бесправный теневой служащий коррумпированных чиновников и силовиков. Крупнейших собственников («олигархов») тоже назначает,  или позволяет им оставаться таковыми, высшая государственная власть.
        Если в каком-то российском регионе местное население само не может (не хочет, не умеет) культурно использовать землю и не позволяет это делать чужим, приезжим, то это прискорбно с точки зрения классической политэкономии, но для самовосстановления природного ландшафта – весьма полезно. Менталитет охранника, сторожа, инспектора; разнообразная, в том числе экономическая,  народная ксенофобия, неприязнь и зависть к активным и преуспевающим «дельцам», «торгашам» и другие подобные качества, очевидно, укоренённые в национальном характере россиян, могут пригодиться для всякого рода охраны территории.
        «Собака на сене» станет положительным персонажем, если Россия изберёт «профессию» экологического сторожа. Сидеть у входа, стоять на посту, ловить и штрафовать чужих, но милостиво пропускать своих – излюбленные занятия и способы самоутверждения у малообразованной части мужского населения, выросшего в военно-полицейском государстве, где камуфляжная форма пользуется огромной популярностью не только у военных. Поддержание природоохранного режима на громадных и малонаселённых территориях – это не бизнес, а полицейская работа. К такого рода занятиям россияне подготовлены тысячелетним ходом своей истории, они приспособились к полицейско-бюрократическому строю, для них понятно и привычно пребывание в обеих взаимосвязанных и сменяющихся ролях – карателя (хищника) и его жертвы.
        Многие россияне, особенно мужчины, не могут представить себя в ролях обслуживающего персонала, который постоянно улыбается и кланяется клиентам, но в моём экологическом прожекте учитывается эта гордыня и спесь. Нашим согражданам предлагаются такие должности, на которых они могут оставаться если не совсем уж угрюмыми и хмурыми, то достаточно холодными и суровыми: охранять родную землю, не пускать на неё иностранных и отечественных браконьеров.
    
6. Малолюдность или  перенаселённость?

        Население России, если верить официальной статистике, к 1993 г. достигло максимума в 148,7 млн. человек, с тех пор уменьшалось в среднем на 328 тыс. в год и стало 142,8 млн. к 2011 г. Россияне рассредоточились по площади более чем в полторы Европы, но на двух третях этой территории плотность населения меньше одного человека на квадратный километр.
        Призывы остановить депопуляцию России не вяжутся с выводами исследователей, что до 80% её жителей – экономически лишние; они не причастны к нефтегазовой трубе, не нужны высшим чиновникам, не очень перспективны в качестве производителей и потребителей, обречены на деградацию и вымирание (надо полагать, не от голода, а от алкоголизма, наркомании, аварий, насилия, ухудшения ближайшей среды обитания и т.п.); целые социально-профессиональные слои погружаются на социальное дно [21]. При таком низком качестве жизни у большинства россиян заботы государственных деятелей об увеличении людности нашей страны  выглядят неуместными.
        Если вышеприведённая ориентировочная цифра (80%)  кого-то пугает, то её можно смягчить следующими рассуждениями. Да, около четырех пятых населения нашей страны не нужны как источник существенной прибыли для нынешних хозяев и ощущается ими как обуза и помеха, но, во-первых, хозяева и направление хозяйства могут измениться, а во-вторых «экономически лишние» граждане могут быть социально ценными в ролях, не востребованных сегодняшним рынком. И, наконец, в-третьих, если 80% людей оказались экономически лишними, то игнорирующие их прочие 20%, за то, что они допустили такую ситуацию, можно считать морально лишними, неприемлемыми и невозможными в воображаемом нами каком-то идеальном «гражданском обществе». 
          Правда и то, что отодвигаемое от нефтегазовой трубы население создало свою народную экономику выживания (садовые участки, челночная и уличная торговля, браконьерство, извоз), от которой кормятся и низшие чиновники, и полиция, но «элите», прописанной в западной половине Москвы, активный народ тоже ни к чему. Так что по отношению к нынешней экспортно-импортной ориентации и к сложившимся в стране порядкам можно говорить об экономической перенаселённости.
        Население России может быть быстро увеличено за счёт иммигрантов из зарубежной Азии, которые будут работать не только на стройках и в городском ЖКХ, но и выращивать у нас овощи, шить одежду, собирать машины и приборы. Они способны возродить Россию в качестве заурядной индустриально-аграрной страны и путём колонизации превратить Южную Сибирь во вторую Маньчжурию, которая в XIX в. была столь же малолюдной, изобиловала лесами и зверьём, как Сибирь, а сегодня насчитывает около 100 млн. жителей. Но нужно ли нашей стране такое «развитие»?
        Привлекать иммигрантов хотят многие  российские предприниматели и чиновники, чтобы развивать традиционные отрасли хозяйства – такие ныне процветающие, как производство стройматериалов и строительство, и такие ныне недостаточные или упадочные, как производство машин и приборов невоенного назначения. Иммигранты нужны и потому, что их труд дешевле, и по причине нехватки отечественного «рабочего класса» и безнадёжности программ его выращивания из наших подростков. При этом некоторые чиновники, социологи, публицисты считают приток иммигрантов, прежде всего славян из бывших советских республик, желательным только для того, чтобы просто увеличить народонаселение России, не очень задумываясь над тем, что эти приезжие и их дети будут здесь делать.
     Умножать и размножать людей для развития производства или развивать производство для умножения и размножения людей – мне оба подхода кажутся бесчеловечными и цинично-скотоводческими. Человек  должен быть не объектом манипуляций, не средством, а целью деятельности. Развитие производства для увеличения числа рабочих мест я тоже считаю не благом, а болезненным извращением современной рыночной экономики, приводящим к засорению биосферы вещами, без которых люди при здоровом образе жизни и более духовных интересах могли  бы вполне обойтись [33]. Гуманным и экологичным мог бы стать  третий путь – поддерживать в нашей стране такую экономику, которая  в добавочной рабочей силе не очень  нуждается. Для охраны природы на своей территории существующей численности населения в России вполне достаточно.   
        За разговорами политиков и журналистов о депопуляции нашей страны обычно кроется забота не о населении вообще, а только о русском этносе;  увеличения только его численности хотят русские националисты, но и их наверное не  порадует бэби-бум у люмпенов, алкоголиков, наркоманов, инвалидов, олигофренов, несовершеннолетних. Средний класс вряд ли станет усиленно рожать детей ради получения жилплощади, пайков, денежных пособий. На это клюнут лишь некоторые придонные слои общества.
        Механизм использования детских пособий и пенсий по инвалидности хорошо отработан в российской глубинке, в упадочных посёлках, где семьи живут в отдельных домах или в квартирах-секциях одноэтажных бараков с приусадебными участками. Тут надо вспомнить, что в этой своеобразной «социально-географической» среде почти все половые акты совершаются в состоянии алкогольного опьянения. Молодёжь даже не представляет, как можно заняться «этим делом», не напившись хотя бы пива. Ребёнка, как правило, дебильного, зачатого в пьяном виде, держат взаперти, оправдывая это его умственной неполноценностью, иногда на привязи и в клетке, почти без одежды или в лохмотьях, и кормят только так, чтобы он не умер, а пособия пропивают. Такая пьянчуга-мать будет без всякого смущения рожать и в 40, и в 45 лет, если позволит изношенный организм. Её скорее всего лишат родительских прав, а чадо заберут в детский дом, откуда прямая дорога ведёт в воровскую шайку и в места заключения, от которых кормится заинтересованное в размножении уголовников постоянно растущее ведомство МВД (ФСИН).
        В России любое стимулирование рождаемости деньгами будет только способствовать дальнейшему росту алкоголизма, наркомании, преступности. Да и не от одной рождаемости зависит численность населения, а от множества факторов и тенденций, на перелом которых у нашей страны попросту нет времени. «Хорошего» роста населения и «правильной» рождаемости социологи и демографы не обещают. Значит, надо приспосабливаться к существующей ситуации и, более того, попытаться использовать её как козырь.
        Малолюдность России в сравнении с её площадью для экологической специализации – явный плюс. Национальный парк не должен быть густо населён людьми, а на территории заповедника вообще не должно быть человеческих поселений. Для поддержания благоприятного ландшафта и неинтенсивного, экофильного землеприродопользования, для простого сохранения природы путем консервации существующего во многих местах бездорожья и недопущения масс людей на территорию, где им быть не положено, требуется гораздо меньше работников, чем в сельском хозяйстве и при добыче полезных ископаемых, и уж подавно меньше, чем в промышленном производстве, бизнесе, бюрократическом аппарате. В отличие от городского или усадебного парка, где видимость естественного пейзажа создаётся и  поддерживается кропотливым трудом людей, в природном национальном парке и, уж тем более, в заповеднике множества работников не требуется, так как там свободно трудится сама дикая природа, а наше дело – ей не мешать.
        Альтернатива кажется простой: 1) развивая производство и наращивая добычу сырья, в конце концов уступить Сибирь и Дальний Восток заинтересованному  и участвующему  в этой деятельности Китаю; 2) не развивать там никакого хозяйства, но удерживать эти земли в качестве природного резервата под патронатом ООН, в союзе с Европой и США; нести ответственность за чистые Саяны, Алтай, Байкал перед мировым сообществом.

7. Резерваты и резервации

        Ландшафт и этнос (почти по Л.Н. Гумилёву) взаимосвязаны; один без другого – ни возродить, ни уничтожить. В национальных парках хозяйственная деятельность не запрещается, но ограничивается. Как правило, это традиционные сельские и охотничье-промысловые занятия аборигенов. А таковыми являются не только экзотические исчезающие народы, но и некоторые более крупные. Россия в качестве гигантского природного парка необходима и для сохранения русского народа (наряду с другими, совсем малочисленными). Нужна надёжная этноприродная резервация для тех россиян, которые не хотят рвать связь с родным ландшафтом и сельской местностью. А где, кроме особого рода охраняемых (сберегаемых) территорий, можно сохранить в качестве культурного наследия и типичный «русский» пейзаж, запечатлённый в творениях художников, и старинные помещичьи усадьбы, и традиционную русскую деревню с её бревенчатыми избами, с гусями и козами на травянистых улицах?
        К сожалению, понятие резервации извращено и осквернено  советской пропагандой; оно и современным россиянам представляется как некоторое гетто или концлагерь, куда аборигены загнаны насильно, так что и выходить с этим термином на публику опасно. В моём понимании резерват, или резервация – это такая особая территория (лучше сказать, особо сберегаемая, чем особо охраняемая, а еще лучше вспомнить базовый,  плохо  переводимый на русский язык термин protected area), на которой специальными мерами сохраняются, охраняются, защищаются некоторые уязвимые, беззащитные, слабые, исчезающие, реликтовые, редкие, уникальные, особо ценные элементы природного и культурного наследия. Это определение в равной мере действительно для людей, животных, растений и ландшафта.
        В резервациях для людей их обитатели и выходцы оттуда  наделяются особого рода привилегиями –  компенсационными и оборонительными. Привилегии для аборигенов являются компенсационными, если они отчасти возмещают ущерб, не столько материальный, сколько моральный, за нанесённую данному народу историческую травму, за то, что предков этих аборигенов истребляли, вытесняли, считали дикарями, подвергали дискриминации и т.д. Привилегии являются оборонительными, если на данной территории ограничивается деятельность чужих, посторонних, которые могли бы разрушить традиционный образ жизни и местный ландшафт.
        В эпоху глобализации и всемирной  стандартизации  желательно и необходимо возрастание социальной роли государств – не как «суверенных» и воинственных соперников в борьбе за ресурсы, а как защитников своих граждан и хранителей своего этнокультурного и природного наследия. Роль резерваций для национальных культур и государственных языков выполняют многие государства и этнические автономии. Есть такая резервация и у русского этноса – вся  Российская Федерация, и у населяющих эту федерацию нерусских народов – республики, выделенные по этническим признакам. Они в той или иной мере заботятся о сохранении национальных языков и культур, а надо бы распространить эти заботы на весь культурный ландшафт и его природные компоненты, ибо без сохранения родного ландшафта не может сохраниться и народ как целое; при утрате земли, почвы, ландшафта он может сохраняться только в диаспоре. В нашей стране малые народы, не получившие или лишившиеся своей территориальной автономии, быстро исчезают (как вепсы, разделённые между Ленинградской областью и Карелией; как шорцы после ликвидации их национального района в 1936 г.).
        Сегодня «великому» русскому народу трудно понять «коренные малые народы», нуждающиеся в особой защите и покровительстве, но завтра, т.е. уже в текущем столетии и вряд ли  позже, россияне сами окажутся в их положении. Ибо что такое 150 млн. этнических русских (на всём земном шаре),  или 150 млн. жителей России (принадлежащих к разным этносам) в сравнении и по соседству с тремя миллиардами китайцев и индийцев?
    
8. Лесопарковая периферия ойкумены

        Представим себе большой город, в котором по планам градостроителей или стихийно формируются функциональные зоны – селитебные, промышленные, торговые, складские, рекреационные. В некоторых отношениях вся земная суша превращается во Всемирный город (Эйкуменополис) [41], а в большом городе и функциональные зоны велики; при интеграции в мировое хозяйство в них помещаются целые страны. Нет ничего трагического  или позорного, если Россия своей большей частью (северо-восток Европы, Сибирь, Дальний Восток, Субарктика, все горы) попадёт в рекреационно-экологическую зону мира, станет экологическим дополнением, лесопарковой периферией континентов Старого Света. Ведь мы же не плачем от того, что на территории московского природного национального парка «Лосиный Остров» нет никакого промышленного развития. Регионы и страны, отказавшиеся от рутинного промышленного производства, появляются на краях геоэкономического спектра: на информационно-финансовом (США), на экологическом (Россия) и на обоих сразу (Швейцария); в промежуточной,  промышленной зоне пока пребывает Китай, снабжающий «ширпотребом» и Америку, и Россию.
        В рассуждениях российских геополитиков о многополярном мире звучит примитивная мечта снова поделить военно-стратегические сферы влияния и удержать гегемонию хотя бы в СНГ, тогда как природа уготовила России иную роль. В современном мире есть три геоэкономических центра; один из них – Североамериканский; Россия – природноресурсное дополнение двух других – Европейско-Средиземноморского и Юговосточноазиатского. Периферийное положение в глобальном экономическом пространстве благоприятно для экологической специализации: обширный лесопарк и должен располагаться на окраине города.
        Если архаичные уклады, издержки модернизации, отбросы культуры в самом деле выталкиваются из «передовых» стран в «отсталые», то вытесняются на периферию и некоторые природоохранные возможности, утраченные в Западной Европе, но актуальные для России благодаря редконаселённости, бездорожью, суровому климату, бесхозяйственности. Нет худа без добра, можно превратить недостатки в достоинства. «Негативные» особенности России, при одномерном мышлении считающиеся признаками её отсталости, надо не преодолевать в погоне за «мировыми стандартами» и «мировым уровнем», а использовать, преобразовывать, развивать для решения новых, неожиданных, непривычных задач.
        Чем больше людей сосредоточено на западе и юге Евразии, тем меньше должно оставаться всякого рода промышленности, населения, городов на северо-востоке. Россия может покорить человечество не оружием, а уникальным вкладом в дело сохранения биосферы, стать экологическим полюсом всего Восточного полушария. Это ли не величие? Это ли не прекрасно?   
        И опять нам пригодится сравнение всего мира с городом. Ведь безопаснее для здоровья  жить в тихом и озеленённом спальном районе, чем в шумном центре города, переполненном людьми и транспортом. Так почему бы и всей стране  не сохранить за собой аналогичное местоположение на земном шаре?  Зачем ей рваться на место индустриального или финансового центра?   

9. Нео-неолитическая контрреволюция

        Как известно от археологов, в новом каменном веке появились животноводство и земледелие, произошёл медленный переход от присваивающего хозяйства (собирательства, рыболовства, охоты) к производящему – так называемая неолитическая революция, позволившая человечеству расти и развиваться быстрее. Но присваивающее хозяйство не исчезло, оно сохранялось у «отсталых» народов как основное занятие, а у «передовых» – как сопутствующее,  оживая в эпохи кризисов и откатов. 
        После 1991 г. в России и других странах СНГ случилась «нео-неолитическая контрреволюция» – обвальный, массовый переход от производства новых вещей к присвоению имеющихся. Захватывается, потребляется, расточается,  распродаётся, вывозится природное и культурное достояние; повсеместны грабёж, рэкет, рейдерство, постоянное перераспределение имущества [18]. Традиционные виды индустрии сохранились, сосредоточились и процветают в немногих отраслях, обслуживающих экспроприаторов,  например, в строительстве зданий и подводящих к ним автодорог. В большинстве прочих сфер товарное производство и наёмный труд невыгодны, а многие потребности удовлетворяются импортом.
        Экономика России находится в социальном тупике, поскольку  не помогает решению социальных задач, таких, как увеличение здоровья и продолжительности жизни, улучшение окружающей среды, обеспечение доступным жильём, повышение качества образования, сохранение и развитие науки и гуманистической культуры. Погоня монопольных производителей за сверхприбылями, а потребителей за быстро устаревающими техническими новшествами способствует дальнейшему загрязнению и разрушению биосферы [33]; автомобилизация, развивающаяся якобы для улучшения транспортной работы,  приводит к противоположному результату – к парализации транспорта вообще [34]. Строительство многоэтажных домов в городах и коттеджей в пригородах, скупка земли и лесов с уничтожением природного ландшафта являются не функциональными, а инвестиционными мероприятиями, поскольку у инвесторов нет более надежных способов вложения капитала. Строительные организации, как и прочие производители, заинтересованы в скорейшем износе и разрушении своей продукции. Государственное хозяйство по-прежнему деформировано милитаризмом. С точки зрения гуманизма и здравого смысла вся такая экономика выглядит весьма сомнительной, если не сказать больше – совершенно извращённой.
        Россия в качестве производящей страны имеет мало перспектив на мировом рынке не только по экономическим, но и по моральным причинам. В «развитых» странах покупатель всё чаще отказывается от продуктов, произведённых с нарушением экологических норм, с пренебрежением к правам человека и животных. (Вспомним бойкот шуб из натурального меха и паштета из гусиной печени). Но какая продукция выпускается в России без подобных нарушений?
        Согласно общечеловеческим моральным нормам, нехорошо приобретать вещи, добытые преступным путём, а осведомлённый о происхождении товаров скупщик краденого становится соучастником преступления.  Но чт; у нас в России производится и перепродаётся без существенного нарушения законов? Не соблюдаются правила природопользования, антимонопольное и трудовое законодательство, санитарные нормы, нарушается рецептура при изготовлении лекарств и пищевых продуктов, имеет место повальное уклонение от налогов.
        В нашей стране ничтожна роль профсоюзов, они крайне мало защищают интересы трудящихся. Значительная часть экономики – теневая, не предполагающая соблюдения норм трудового кодекса. Добычей нефти и газа уничтожается родовое хозяйство аборигенов Сибири, а для ежегодного вывоза из Якутии одного-двух чемоданов с алмазами испорчена территория не меньше Швейцарии [22]. Это постепенно доходит до сознания экологически ориентированного потребителя. Уже востребована экологическая сертификация российского лесопользования [19], не избежать этого и другим экспортным отраслям. Впрочем, российские производители и экспортёры научились имитировать природоохранную деятельность и фальсифицировать экспертизы, а западные импортёры – закрывать на это глаза.
        СССР был гигантским военным заводом, где товарам для населения отводилась роль жалких отходов военной промышленности. Возрождать производство в России значит реанимировать ВПК; продавать слегка устаревшее оружие, стимулируя конфликты, в конце концов оборачивающиеся против нас. Однако, отказавшись от «тяжёлой промышленности» и «среднего машиностроения», наша страна могла бы решительно шагнуть в постиндустриальное общество – конечно, не в его деловой центр, но и не на грязные задворки, а в периферийную природоохранную зону.

10. Экофильное природопользование

        Если России суждено оставаться природно-ресурсным придатком развитых стран, то её главные экспортные ресурсы, в отличие от нефти и газа, должны быть легко возобновляемыми или вовсе не расходуемыми. Экологическая специализация предполагает экофильное хозяйство на большей части территории: экстенсивное животноводство с содержанием полудикого скота, рыболовство, охоту, собирательство, рыбо- и дичеразведение – потребительское, спортивное, товарное (для внутреннего и внешнего рынка); экологический туризм [5] – активное передвижение людей ради контакта с природным ландшафтом, который потребляется главным образом информационно, духовно, как источник впечатлений, а не сырья и товаров, без присвоения и разрушения природных ресурсов посетителями. Аналогичные впечатления мы получаем в музеях и на выставках, но, как известно, «восторги от созерцания природы выше, чем от искусства» (П.И.Чайковский).
        Потомки крестьян, переселившихся в город, не порывают с деревней, приезжают туда на лето, используют и преобразуют старое фамильное жильё. Вот так же и многие россияне, подолгу или постоянно живущие за рубежом, а также их потомки, смогут посещать «историческую родину» в качестве туристов и рекреантов. С открытием государственных границ размываются традиционные понятия эмиграции и иммиграции, а манипулирование этими наполовину устаревшими словами становится «неполиткорректным».  Недостаточная возможность реализоваться на родине, а также присущая многим «охота к перемене мест» и смене впечатлений побуждает наших соотечественников рассеиваться по всему земному шару. Как показывают наблюдения, именно эта категория россиян проявляет наибольший интерес и неравнодушие к нашей стране. Вместе с тем, чистая экзотика, суровая природа, возможности для нешуточного экстремального туризма привлекают и «настоящих» иностранцев, и коренных россиян.
        Находясь на некоторой стадии мировой урбанизации, Россия может занять по отношению к Западной Европе и США такое же место, как Подмосковье по отношению к Москве, т.е. принять на себя глобальные функции «пригородной зоны мира» – быть источником и резервуаром чистой воды и воздуха, местом физического и духовного оздоровления своих посетителей, но главная и первоочередная задача – простое сохранение природных территориальных комплексов, биогеоценозов, фрагментов биосферы, мирового климата. Если где-то какой-то туризм, даже самый экологический, и какая-то хозяйственная деятельность, даже весьма экофильная, мешает природоохранным задачам, то долой и такой туризм, и такое хозяйство!
        Не «что делать?», а «чего не делать?» – вот роковой вопрос для России: воздерживаться от вредной, экофобной деятельности, вроде советского обслуживания ВПК и постсоветского грабежа природы, и получать отступные от богатых, более «развитых» стран. Россия сможет продавать свои квоты не только по Киотскому протоколу, но и по другим аналогичным будущим соглашениям.
        Есть мнение, что Западная Европа и так уже должна России как экологическому донору за кислород, вырабатываемый нашими лесами и болотами [3], за отказ сельского хозяйства от химикатов, загрязнявших моря через речной сток. Отсюда лишь шаг до мысли, что основной доход Россия должна иметь не от действий, а от бездействия. Средством достижения цели может быть не только деятельность, но и благостное недеяние.
        Невмешательство в естественный процесс периодически применяется в агрономии, когда земледелец, посадивший растения,  на некоторое время оставляет их в покое. Благостным недеянием не раз бывало невмешательство государства в экономику, которая расцветала благодаря принципу «laissez faire, laissez passer». Благостное недеяние,  или плодотворное невмешательство означает, что мы доверяем выращиваемому и воспитуемому, предоставляем ему свободу, надеемся на его способности к саморазвитию и самоорганизации. Сегодня принято думать, будто для достижения результатов всегда надо действовать, а чтобы чего-то достичь, надо иметь надлежащее финансирование. Такая точка зрения и соответствующий ей образ действий становятся разрушительными для биосферы и человеческого общества. Современному человечеству, охваченному манией деятельности, очень не достаёт понимания благости недеяния.
        Труд в «развитых» странах стал настолько производительным, что уже исключает необходимость работы в странах с низкой производительностью и порочными трудовыми отношениями; глобальный мир прощается с господством наёмного труда и сплошной занятости [1]. Не исключено, что вскоре большинство землян будет жить на пособия. Россия и тут «впереди планеты всей»: у нас на огромной внегородской территории постоянно (круглый год) обитают только получатели пособий и пенсий. И эти пособия надо увеличивать, чтобы поддерживать сельское расселение. Вот тут бы и пришли на помощь иностранные спонсоры, как известно, заинтересованные в сохранении российской природы зачастую больше, чем жители России. Думаю, чтобы не потерять леса Сибири и озеро Байкал как источники экологических ресурсов мирового значения, богатые страны в состоянии взять на иждивение несколько миллионов россиян; ведь это немного по сравнению с нуждающимися в такой же поддержке жителями Африки.
        Жизнь на пособия бестолкова и обрекает на обнищание тех, кто одержим приобретением материальных благ, но если у личности преобладают духовно-информационные интересы, если это некоммерческий писатель, поэт, художник, учёный, не способный или не желающий приспосабливаться к рынку, то он может продвигаться в своём личном творчестве, по линии своих хобби, привлекая к ним других таких же свободных от принудительного труда людей и становясь их лидером. Не впадая в преувеличение, можно сказать, что современная западная цивилизация, ставшая лишь в ХХ в. такой рыночной, в значительной мере сформирована в XVII – XIX в. деятелями, не работавшими по найму, а жившими за счёт своей ренты или на содержании у меценатов. В наши дни во многих странах в местном самоуправлении подвизаются граждане, не получающие за это никакой зарплаты; среди них могут быть и рантье, и пенсионеры. Для многих видов творчества и публичной деятельности просто необходимо, чтобы получаемый доход не имел ни малейшей связи с характером занятий, дабы они не извращалась коммерческими стимулами.
        Если большинство советских людей долгое время имело от своего государства зарплату за бесполезный и вредный псевдотруд на рабочих местах, то почему бы их потомкам, т.е. новым поколениям россиян, не получать от других государств приличное жалованье за полезное воздержание от вредной деятельности? Ведь лучше быть явным, честным, легальным «безработным», т.е., скорее всего, работоголиком в домашнем хозяйстве, в деле воспитания детей, в своем художественном творчестве, предаваться своим хобби и может быть собирать силы для занятия своим бизнесом, нежели имитацией труда в учреждении морочить голову населению, плодя бумаги в канцеляриях и вымогая взятки с посетителей. Мир явно стоит на пороге радикального изменения трудовых отношений, но нам не хватает подходящих терминов для описания этого процесса, а привычные слова «труд», «занятость», «зарплата», «безработица» и т.п. скорее мешают понять происходящее.
        Чтобы Россия была востребована и оплачивалась в качестве экологического донора, нужна просветительская работа в «передовых» странах мира, где развивается наука и формируется международное общественное мнение. Для того, чтобы народу доставалась хотя бы часть компенсации за донорство, надо, чтобы государство у нас было не господствующим (обеспечивающим потребности правящей и владеющей верхушки), а служебным (обслуживающим всех граждан как налогоплательщиков в качестве нанятой ими и подконтрольной им организации). Господствующее государство характерно для средневековых азиатских монархий. В XVIII –  XX в. почти все государства мира преобразовались в служебные. У России были три неудачные  попытки  – в 1905, 1917 и 1991 г.
        В Западной Европе выработанные карьеры превращаются в озёра с зонами отдыха, а  у нас чаще всего – в открытые свалки. Россия при её однобокой экспортно-сырьевой ориентации вся становится отработанным месторождением. И альтернативой экофильному природопользованию может быть превращение страны во всемирную свалку. Такой путь диктуется фактически сложившейся у нас примитивной, безответственной рыночной экономикой и приносит скорую прибыль «хозяевам земли русской». Поглощение «догоняющей» страной двух видов отходов, поступающих от других «цивилизаций» – физических и духовных – явления взаимосвязанные. За отбросами  массовой культуры, растлевающими общество, следует вещественный мусор,  например, не утилизированная тара  и ядерные отходы.
        Экологическая, как и иная возможная специализация России может сложиться в результате саморазвития постиндустриального мира без того, чтобы кто-то заставил одни страны и народы делать одно, а иные другое; ну как складывается разделение людей по профессиям и распределение товаров по ассортименту: отчасти по планам отдельных лиц и предприятий, отчасти совсем стихийно. Однако в ближайшем, обозримом будущем  «невидимая рука» А. Смита или тяжёлая длань самодержца вряд ли подтолкнут Россию к экологической специализации. Вероятно, потребуется если не всемирное правительство или окрепшая ООН в его роли, то какое-то надгосударственное и сверхэкономическое давление международных институтов гражданского общества [17]. Социально ответственная и экологичная глобальная экономика, не раздираемая соперничеством государств и транснациональных корпораций – не мечта ли это о конвергенции капитализма и социализма (почти по А. Сахарову)?

11. Облагораживание и использование пороков

        Шантаж, вымогательство, очковтирательство, иждивенчество в зарубежных связях россиян (на всех уровнях – от государственного до личного), умение и привычка доить иностранных партнёров, спонсоров, инвесторов, имитация грантоподдерживающей деятельности – всё это может получить плодотворное продолжение на экологическом поприще. «Приостановим уничтожение химического оружия, допустим второй Чернобыль, дальнейшее загрязнение Финского залива и Байкала, вырубку девственных лесов, исчезновение тигра и леопарда, если не дадите денег», – все такие циничные угрозы можно смягчить и перевести на постоянную коммерческую основу в виде законной платы за экологические услуги.
        Многие полезные социальные институты возникли из вредных и порочных: правовое государство из силового, частная собственность – отчасти благодаря краже (почти по П. Прудону); знаменитые коллекции и музеи пополнялись грабителями и скупщиками краденого. Материальный и научно-технический прогресс своими темпами и результатами обязан самым отвратительным человеческим качествам – агрессивности и алчности. В российской экономической системе нет резких границ между пожертвованиями, налогами и рэкетом. Меценатом, благотворителем, спонсором можно быть и по велению души, и по настоятельному совету администрации. Нет чёткой грани между данью бандитам и наймом охранников.
        Если даже страшные злодеяния нередко становятся локомотивами культуры, то почему бы не задействовать на экологической ниве такие всеобщие и сравнительно безобидные пороки, как лень, пассивность, апатия, боязнь риска, недоверие к новшествам, чёрная зависть, неуважение к собственности, склонность к иждивенчеству, ксенофобия. Вместе с тем я полагаю, что известные недостатки России и её жителей исторически преходящи и исправимы, так что сами по себе они могут служить не причиной, а только дополнительным поводом для перевода нашей страны на экологическую специализацию. Главный фактор – объективные особенности географического положения и природных условий.
 
12. Приоритет уникальности и особый путь России

        В середине ХХ в. в советском Азербайджане на Ленкоранской низменности вырубили уникальные субтропические леса, чтобы «завалить Москву помидорами». То было не только решение чиновников, спущенное сверху, но и естественное давление народной рыночной (базарной) экономики снизу, со стороны колхозов и приусадебных хозяйств. Пару десятилетий спустя СССР аналогичным образом погубил западносибирскую и якутскую тайгу, чтобы залить Европу нефтью и засыпать мир алмазами. Некоторые отечественные экономикогеографы возражали против подобного конформистского использования природных ресурсов. Они полагали, что в каждом месте надо выращивать, производить прежде всего то, что можно получить только здесь [20]. Это правило можно распространить на всю человеческую деятельность и назвать приоритетом уникальности.
        С точки зрения здравого смысла выбор специализации страной или регионом вполне аналогичен профессиональной ориентации. Если человек проявляет уникальные способности,  скажем,  в сфере искусства или науки, то надо избавить его от необходимости зарабатывать на жизнь рутинным трудом, которым могут заниматься миллионы прочих людей. Сложившаяся в постсоветской России рыночная или псевдорыночная экономика пока не способствует расцвету уникальности ни у личности, ни у региона.
        Не знаю, при каком «экономическом укладе» или «политическом строе» для проявления уникальности открыта «зелёная улица», но вот и теоретики глобализации советуют развивающимся странам не стремиться делать всё то, что уже делают развитые страны, а реализовывать свои специфические возможности и таким образом оказываться вне конкуренции. Конечно, некоторые страны «третьего мира» достигают высокой экономической эффективности и конкурентоспособности в определённых отраслях хозяйства на основе хищнического расточения невозобновляемых природных ресурсов и нарушения достойных человека условий труда [1],  но это – тупиковый путь, ведущий к близкому краху. России тоже пора начинать подготовку к тому моменту, когда придётся слезать с нефтегазовой иглы.
        Особый путь России или общий со всем человечеством – такая грубая дилемма вызывает досаду, ибо оставлен без внимания третий, промежуточный вариант – учёт и использование нашей географической специфики, приоритетное развитие собственного природного и культурного наследия. Географическая специфика как ресурс развития  есть даже у карликов вроде Андорры и Монако (и они её великолепно используют), но в силу огромности нашей страны её особенности имеют глобальное значение.

13. Экологизация не мешает «постиндустриализации»
               
        Изложенная здесь программа экологизации России касается  большей части её земли, но не занятий большинства людей.  Никто не предлагает всем россиянам стать охотниками и рыболовами, сторожами и егерями, служить в экологической полиции, изображать поселян и пастухов на потеху туристам и т.п. Экологическая специализация предполагается для той большей части российской территории, на которой проживает ничтожно малая часть населения. На остальной относительно небольшой площади, которая фрагментарно,  островами  разбросана преимущественно по юго-западной полосе и охватывает места постоянного проживания подавляющего большинства наших сограждан, специализация может и должна быть совсем иной – отвечающей вызовам постиндустриального ХХ столетия.
        Превращение большей части России в природные резерваты не помешает, а наоборот, поможет её большим городам быть центрами науки и высоких технологий, если государство приложит к этой задаче надлежащие усилия. Горожане приобретут более здоровую природную среду для повседневной жизни и для творческого труда. Как раз умственный труд инженера, программиста, учёного великолепно сочетается с экологическим туризмом и, более того, по-видимому и не может без него существовать.
        Не случайно застрельщиками активного туризма в СССР были инженеры, техники, научные работники из ВПК. «Инстинктивно» нащупав для себя единственно правильную оздоровляющую компенсацию их суровому повседневному образу жизни, скованному дисциплиной и страхом нарушить государственную тайну, эти люди,  задолго до прихода в нашу страну ныне модных слов трекинг, хайк, экстрим, открыли для себя такой вид досуга, как самодеятельные туристские походы по «ненаселёнке», по тайге, горам, порожистым рекам. Невозможно представить, как бы трудились эти работники в своём серьёзном ведомстве, если бы не научились сами себя физически и духовно оздоровлять и укреплять при контакте с почти дикой природой, ставшей для них и объектом  квазирелигиозного культа. Выходит, что успехами в гонке вооружений и освоении космоса наша «великая держава» обязана в значительной мере походному туризму [29, 31].
        России не следует возвращаться в индустриальный мир,  ибо этот поезд уже ушёл. Любые непродовольственные товары невоенного назначения, которые можно произвести в России, даже если они будут конкурентоспособными – это в море мировой экономики ничтожная капля, ради которой не стоит стараться. Одежду и обувь, компьютеры и телефоны для всего мира пока что успешно делают в Китае, а вскоре будут делать в Индии и Индонезии. Налаживать в России рутинное промышленное производство значит становиться зависимым индустриальным придатком Юго-Восточной Азии. Напротив, Россия должна развивать у себя опытно-конструкторские работы, экспериментальное, малотиражное и опытное производство, да и то лишь на первых стадиях, а потом продавать свои научно-технические достижения для внедрения их  в многолюдных странах с нормальной трудовой этикой [37]. Своих рабочих мы уже потеряли, но условия для воспроизводства инженеров, конструкторов, учёных пока ещё можно сохранить, если не продолжать нынешнее разрушение отечественной науки и образования.
        Никто, кроме самих россиян, не сможет помешать процветанию наших больших городов в постиндустриальной эре, но на большей части России, где сегодня проживает ничтожная часть ее населения, пусть благоденствуют растения и животные, а человеческая история «да прекратит там течение своё».

14. Экологическая специализация  и целостность территории

         Экологическая специализация могла бы способствовать сохранению территориальной и политической целостности России. Ведь при развитии только материального производства наша страна, особенно в случае  резкого удорожания транспорта,  скорее разделится между  иностранными  сферами  влияния, поскольку по трудовым связям, миграциям, экспорту-импорту север её европейской части будет тяготеть к Скандинавии, средняя полоса  к Западной и Центрально-Восточной Европе, юг к Средиземноморью и Турции, Сибирь к Китаю и Японии, что уже намечалось в 90-х годах и отчасти наблюдается сегодня. Напротив, в качестве природного парка территориальное ядро России лучше  уцелеет за неимением у него сколько-нибудь существенных экономических связей (в традиционном смысле слова). Сохранится целостность страны в определённой, нетривиальной роли – в природоохранной, экологической.
         В последние годы с подачи кремлёвских идеологов принято  называть русских государствообразующим этносом.  Не вдаваясь в вопрос, одно ли и то же государство существует у нас со времён Киевско-Новгородской Руси или оно возникало несколько раз и какие этносы преобладали в командах князя Олега и В.И. Ленина, согласимся с вышеприведённым утверждением наполовину. Сегодня русский народ является государствоподдерживающим этносом. Но поддерживать государство с такой огромной территорией одному,  по отношению к ней малочисленному,  русскому этносу не под силу, тем более перед лицом возрастающего демографического давления Китая и многодетных исламских стран и регионов. Но это значит, что в усилиях по поддержанию своего государства русскому народу надо спешно  искать надёжных союзников.
        России как самой обширной стране мира и, в недавнем прошлом, одной из двух сверхдержав,  нелегко быть равноправным партнёром ни с кем из своих соседей; роковыми особенностями своей истории и географии наша страна и так уже обречена на геополитическое одиночество. В последние годы это одиночество усугубилось из-за более чем странной внешней политики. Россия в начале XXI в. ухитрилась испортить отношения почти со всеми бывшими советскими союзными республиками, не говоря уже о бывших членах зарубежного «соцлагеря». Выходит, что наша страна, дабы оставаться совершенно независимой (т.е. вполне одинокой) и «великой» даже в случае резкого ухудшения нефтегазовой конъюнктуры, должна надеяться только на ядерное оружие.
        Но ведь можно предложить противоположный путь, сугубо мирный и гуманный. В интересах самосохранения Россия должна опираться не столько на свои вооружённые силы, сколько на экологические движения всего мира, быть может, организовать своего рода экологический интернационал, противопоставив его хищничеству транснациональных корпораций и своих (противо)естественных монополий. Думается, что именно глобальный, международный подход к природоохранной миссии России больше всего способствовал бы её сохранению как уникальной страны и очень специфичной цивилизации.

15. Экология, идеология, мифология
      
        Нашим ангажированным интеллектуалам можно не мучиться в поисках государственной идеологии. У проекта экологической специализации – блистательные идеологические перспективы. Мифам о величии, уникальности, особой духовности России и об её мессианской роли экологическая программа не противоречит; напротив, она даёт им дополнительную пищу. Либералы-западники, национал-патриоты, неоимперцы-евразийцы, экологисты-неоязычники и даже православные идеологи могли бы обрести в экологической концепции свои ниши.
        Чаемый либералами демократичный надгосударственный мировой рынок мог бы открыть для себя и востребовать российский экологический продукт. Русские националисты должны бы радоваться  тому, что от обилия природных заповедников и парков условия жизни русского этноса станут здоровее, приток иммигрантов уменьшится, процесс дерусификации страны  замедлится, деревня в качестве колыбели народа, его корней и почвы, лучше сохранится, а вся Россия станет великой экологической державой [36].  Неоевразийцам так же должна быть приятна основанная на экологии возможность сохранения величия и целостности многоэтничной России как «особой цивилизации» во главе с известным «государствообразующим» этносом. Большим природоохранным потенциалом  обладает «неоязычество» – попытки возродить дохристианскую этническую религию, которая в значительной мере была  повседневной практической экологией и фенологией. И, наконец, о  православии поговорим подробнее. 
        Сегодня в православных храмах и около них можно видеть различные объявления касательно паломнических поездок, воскресных школ, православных детских и молодёжных лагерей, в которых, между прочим, обучают боевым искусствам и владению оружием, но что-то не видно признаков экологической деятельности. А ведь экологические мероприятия во всем мире считаются неотъемлемой частью социальной работы, которой РПЦ, судя по её декларациям, придаёт важное значение.
        Православная церковь могла бы внушить своей пастве, что Бог хранил и готовил Россию для экологической миссии. Согласование православия с экологической доктриной – задача не более сложная, чем недавние провозглашения святой Варвары-великомученицы небесной покровительницей ракетных войск, а Ильи-пророка – воздушно-десантных. Если сегодня каждому российскому ведомству и роду занятий фактически полагается иметь святого покровителя, то не должна быть сиротой и экология. Поскольку святых гораздо меньше, чем актуальных направлений деятельности, то каждый святой может по совместительству опекать несколько отраслей.
        Православные могли бы взять пример у более шустрых католиков, которые давно назначили патроном экологии Франциска Ассизского, отличавшегося бережным отношением ко всем живым существам. Поскольку он не дожил до пожилого возраста и святость свою проявил в молодости, это послужило поводом объявить его покровителем именно молодёжных социальных и экологических движений.
        Едва ли не самым почитаемым православным деятелем считается Сергий Радонежский. Он, по преданию, знал язык зверей и птиц и, как свидетельствует известнейшая картинка из его жития, договорился с медведем, хозяином леса, дабы тот не препятствовал ему основать монашескую обитель. Так почему бы не провозгласить Преподобного покровителем экологии? Заодно затронем и другой сюжет: церковь любит благословлять вооружённые силы, так почему бы ей не благословить военных и на экологическую деятельность?
        Не лучше обстоит дело и в сфере сказок для детей. В противовес Санта-Клаусу, живущему в Лапландии, у нас почти официально, с благословения церкви, утверждён и поселён в Великом Устюге Дед Мороз, этот явно языческий детский бог, по мнению некоторых исследователей, наследник образа Велеса и сменившего его святого Николая-угодника [6], а теперь уже и местное божество, поддерживаемое администрацией Вологодской области. (Интересная тенденция! Каких ещё региональных богов сотворят себе прочие субъекты федерации?).
        В жертву детскому богу приносятся ёлки. Даже если они выращены в специальных лесных питомниках или являются полностью искусственными, они всё равно внушают ребёнку вредную мысль: всякое дерево растёт, чтобы быть срубленным. Нормальный малыш после исполнения ему серьёзно, без улыбки, песни «В лесу родилась ёлочка» скорее всего заплачет. Он ещё не понимает толком, что такое ёлочка, но ему её жалко. А в дальнейшей жизни ребёнка эта быть может полуинстинктивная, почти врождённая жалость вытравляется, сменяясь агрессивно-потребительской ориентацией: срубить, сорвать (сначала цветочки, а потом «бабки»); брать, получать, доставать, приобретать, покупать, хватать, хапать… С точки зрения экологии нам был бы полезен не Дед Мороз, а дед Мазай, спасавший зайцев,  – между прочим, такой же литературный персонаж, придуманный русским писателем, как и славная ассистентка Деда Мороза Снегурочка. (При опросе, кем, по-твоему, приходится Деду Морозу Снегурочка, малыши  отвечали «жена», «дочка», «внучка», а шесть процентов опрошенных промолчали и покраснели).
        С любой из вышеописанных «идеологий» экологическая доктрина соприкасается одной гранью, хотя другие стороны не совместимы. От рыночников неприемлема готовность «продавать Россию» «оптом и в розницу»; от националистов – ксенофобия, расизм, шовинизм; от евразийцев – мечта возродить империю, слишком похожую на СССР; от неоязычников – некоторые ксенофобские установки и варварские обряды; от христиан – умаление значимости земной жизни по сравнению с загробно-небесной.   
        В общем, для экологического воспитания и мифами пренебрегать не следует, но и не впадая в мистику, можно предположить, «что, сохраняя, оберегая своё, Россия на самом деле, может быть лучше других стран, работает на сохранение всей Земли в будущем» [3, с. 78]. Для России открывается замечательный шанс прекратить сизифов труд, выйти из изнурительной гонки, вырваться из порочного круга догоняюще-отстающего, подражательно-имитационного псевдоразвития и обрести тем самым более достойное, устойчивое, уникальное место в мировом сообществе.
        Перевоспитать весь народ в любом, в том числе и в экологическом направлении, можно за очень короткий срок, всего в несколько месяцев, при помощи телевидения, которое у нас в основном оболванивает обывателей, но могло бы с такой же силой прививать полезные идеи и добрые чувства, если бы хозяева СМИ были в этом заинтересованы. Опыт агитации и пропаганды при  тоталитарных политических режимах и достижения рекламного бизнеса при самой что ни на есть рыночной демократии также могут быть востребованы.   

16. Заключение

        Сегодня Россия, как и СССР,  – всё та же бюрократическая колониальная империя, живущая за счёт безудержного расточения невозобновляемых природных и антропогенных ресурсов. Уже далёкими кажутся первые послечернобыльские годы, когда многие новоиспечённые политики из КПСС, комсомола и КГБ перескакивали в «демократию» на «зелёном коньке» экологии. У нынешних правителей России экологическая тема не в фаворе, им не нужны программы, «мешающие экономическому развитию». Сокрушительным ударом по охране природы стал новый Лесной кодекс, принятый в 2006 г. в интересах высших чиновников президентской администрации и связанного с ними бизнеса. Не за горами и следующие законопроекты той же направленности. Под угрозой само существование заповедников.
        Наметилась тенденция считать подрывными организации, финансируемые из-за рубежа. (Но кто же в России посмеет финансировать какое-либо общественное движение  без команды или одобрения «высшего руководства»?) Некоторые судебные процессы, заказные нападения и погромы сигнализировали об участи, ожидающей чересчур активных экологистов. Экология загонялась в безгласное подполье в годы относительно благополучной «стабильности» (2000 – 2007), украшенной цифрами экономического роста, а ныне, ввиду  финансово-экономического кризиса и угрозы обострения социальных конфликтов, она отодвинется ещё дальше. «У нас теперь кризис, нам не до экологии!». После того, как объявят, что кризис закончился, наступит (опять, в который уже раз!) очередной «переходный» период восстановления, когда надо будет напрячь силы на главных направлениях и забыть о второстепенных.
        Адекватное понимание экологических проблем у народа (телезрителей) не сформировано. Под «экологией» обыватель понимает главным образом загрязнение и, не будучи в силах эту ситуацию изменить, нередко даже гордится своей выносливостью: «А мы – ничего: живём, дышим этим воздухом, пьём эту воду». Но «экология» не сводится к загрязнению. В этой сфере многие технологии разработаны и в иных странах успешно применяются. Другое дело –  ландшафтно-территориальные аспекты охраны природы; они в нашей стране  интересуют лишь крайне узкий круг учёных и не освещаются в СМИ, а всё то, чего не показывает телевидение, для общества не существует.
        Российские экологи надеются на внутриполитический маятник, который рано или поздно качнётся в нашу сторону. Царящая ныне глубокая ночь наполнена ожиданием неотвратимого рассвета [12]. Но политические сутки не столь правильны, как астрономические; своевременное наступление утра не гарантировано. Затянувшаяся односуточная ночь может перейти в полярную, длящуюся несколько месяцев. Так стоит ли выдвигать проекты, казалось бы, заведомо безнадёжные и более чем несвоевременные?
        Высказывать «неуместные» и «несвоевременные» мысли – что-то вроде профессиональной привычки у некоторых членов научного сообщества. Пытаясь понять и предвидеть происходящее, мыслители проводят рациональные касательные к абсурдным извилинам реальности. Мне кажется, что вырастающие на почве исследований социальные проекты надо оценивать независимо от веры или неверия в их осуществимость. Многие давно осуществлённые изобретения и идеи начинали свою жизнь как утопии. Предложение отказаться от догоняющего развития и превратить б;льшую часть России в природный и этнический резерват может шокировать непривычностью темы и прямолинейностью формулировки, но это – не изолированный экспромт, а завершение целой пирамиды аргументов и фактов. Сама система ранее опубликованных работ выстроилась таким образом, что остался лишь  последний шаг для решающего вывода.
        Весьма вероятно, что экологическая специализация России станет одной из великих упущенных возможностей, таких, как  искусственный нейтральный международный язык и всеобщее и полное разоружение в ХХ в. Однако замечу, что ни того, ни другого, равно как и задачи сохранения биосферы, история с повестки дня окончательно не сняла. Да, не искусственный и нейтральный, а естественный и национальный по своему происхождению английский язык стал международным, обрекая на врождённую второсортность всех людей, для которых он не является родным. Да,  не восторжествовали на Земле мир и дружба народов, но царит вооружённый раскол. Но противоположные, альтернативные идеи не умерли, они только ушли в подполье и там дожидаются своего часа. 
        Согласно закономерности, названной в теоретической географии «эффектом Биттлс(ов)» [39], любые новшества, возникающие на периферии, должны сначала получить известность и апробироваться в центре, и только оттуда они смогут потом распространяться вширь. Идеи и изобретения, родившиеся в России, как правило, не могут быть поняты, оценены и поддержаны в своём отечестве до того, как придут аналогичные новшества из-за границы. Я думаю, что и концепция глобальной экологической специализации тоже вскоре поступит к нам из англоязычного западного мира и будет встречена, как все импортные продукты, с присущей российскому менталитету непримиримой чёрно-белой полярностью: одними восторженно, другими враждебно, как ещё одна попытка известных врагов ослабить Россию, лишить её пресловутой конкурентоспособности.
         Сегодня мои экологические идеи могут рассчитывать на безоговорочную поддержку разве что очень радикальных экологистов, которые считают, что люди вообще не имеют никакого права господствовать над природой, должны уступить дикому животному миру чуть ли не половину суши и ни под каким предлогом не вмешиваться в жизнь заповедников, не тревожить их обитателей даже научными исследованиями [2].  Признаюсь, что и мне симпатична такая точка зрения, хотя я понимаю, что «научное обоснование» её вряд ли возможно, так как она относится к сфере морально-нравственных убеждений и квазирелигиозной веры.
        Легко и, кажется, вполне логично было бы предположить, что природный резерват или мусорная свалка – умозрительные, теоретические крайности возможного будущего России, а реальность расположится между ними. Увы! не всякие противоположности допускают золотую середину: смесь чистого с грязным – это всё-таки грязь.   
             
Литература

        1. Бек У. Что такое глобализация? –  М., 2001.
        2. Борейко В.Е. Этика и менеджмент заповедного дела. – Киев, 2005.
        3. Гольц Г.А. Культура и экономика России за три века, XVIII – ХХ вв. Т. 1. Менталитет, транспорт, информация (прошлое, настоящее, будущее). – Новосибирск, 2002.
        4. Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен: Монографический сборник. – М., 2001.
        5.  Дроздов А.В. Основы экологического туризма. – М., 2005.
        6. Жарникова С.В. Исторические корни календарных обрядов. – Вологда, 2003.
        7. Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство. – М., 2001.
        8. Каганский В.Л. Внутренний Урал // Отечественные записки, 2003, № 3.
        9. Каганский В.Л., Родоман Б.Б. Экологические блага российского милитаризма // Отечественные записки, 2004, № 1.
       10. Каганский В.Л., Родоман Б.Б. Неизвестная Чувашия // Гуманитарная география. Научн.  и культурно-просветит. альманах. Вып. 2. – М., 2005.
       11. Каганский В.Л. Пространство в теоретической географии школы Б.Б. Родомана: итоги, проблемы, программа // Из. РАН, сер. геогр., 2009, № 2.
       12. Ларин В.И., Мнацаканян Р.А., Честин И.Е., Шварц Е.А. Охрана природы России: от Горбачёва до Путина. – М., 2003.
       13. Махрова А.Г., Нефёдова Т.Г., Трейвиш А.И. Московская область сегодня и завтра: тенденции и перспективы пространственного развития. – М., 2008.
       14. Надеждин И. Ближнее Подъевропье // Итоги, 26 сентября 2005.
       15. Нефёдова Т.Г. Сельская Россия на перепутье: Геогр. очерки. – М., 2003.
       16. Нефёдова Т.Г., Пэллот Дж. Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? – М., 2006.
       17. Перегудов С.П. Корпорации, общество, государство. – М., 2003.
       18. Полтерович В.М. Общество перманентного перераспределения: роль реформ // Пути России: двадцать лет перемен. – М., 2005.
       19. Птичников А.В. Леса России: независимая сертификация и устойчивое управление. – М., 1970.
       20. Ракитников А.Н. География сельского хозяйства (проблемы и методы исследования). – М., 1970.
       21. Римашевская Н.М. Богатые и «социальное дно» // Справедливые и несправедливые социальные неравенства в современной России. – М., 2003.
       22. Родоман Б.Б. На краю воронки // География (еженедельник), 1994,  № 12.
       23. Родоман Б.Б. Внутренний колониализм в современной России // Куда идёт Россия?.. Социальная трансформация постсоветского пространства. – М., 1996.
       24. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. – Смоленск, 1999.
       25. Родоман Б.Б. Идеальный капитализм и российская реальность // Неприкосновенный запас, 2001, № 3.
       26. Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сб-к статей. – Смоленск, 2002.
       27. Родоман Б.Б. Великое приземление (парадоксы российской субурбанизации)  // Отечественные записки, 2002, № 6.
       28. Родоман Б.Б. Башкирия: начало пути // Отечественные. записки, 2003, № 3.
       29. Родоман Б.Б. Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании. – М., изд. 1-е, 2004; изд. 2-е, 2006.
       30. Родоман Б.Б. Экологическая специализация России в глобализирующемся мире: «нестандартное решение»? // Пути России: существующие ограничения и возможные варианты. – М., 2004.
       31. Родоман Б.Б. Досуг вне государства: самоорганизация походных туристов // Отечественные записки, 2005, № 6.
       32. Родоман Б.Б. Экологическая специализация России в глобализирующемся мире (Проект нестандартного решения) // Общественные науки и современность, 2006, № 2.
       33. Родоман Б.Б. Экономика всеобщего загрязнения // Отечественные записки, 2007, № 2.
       34. Родоман Б.Б. Автомобильный тупик России и мира. – Текст лекции, прочитанной 13 декабря 2007 г. в рамках проекта «Публичные лекции "Полит.ру"». http://www.polit.ru/lectures/2008/01/10/transport.html
       35. Родоман Б.Б., Каганский В.Л. Русская саванна // География (еженедельник), 2004, № 5.
       36. Россия и её регионы. Внешние и внутренние экологические угрозы / ред. Н.Н. Клюев. – М., 2001.
       37. Рубан О. Приручить дракона // Эксперт, 2008, № 13.
       38. Уатт К. Экология и управление природными ресурсами. – М., 1971.
       39. Хаггет П. География: синтез современных знаний. – М., 1971
       40. Шварц Е.А. Экологические сети в Северной Евразии // Изв. РАН, серия геогр., 1998,  № 4.
       41. Doxiadis C.A. Ekistics: An Introduction to the Science of Human Settlements. – N.Y., 1968.
         
        Опубликовано в значительно меньшем объёме:

        Экологическая специализация России в глобализирующемся мире: «нестандартное решение»? // Пути России: существующие ограничения и возможные варианты.  – М.: МВШСЭН, 2004, с. 80 – 85; 0,3 л.,  1000 экз.
        Экологическая специализация России в глобализирующемся мире (Проект нестандартного решения) // Общественные науки и современность, 2006, № 2, с 78 – 88; 1 л., 1619 экз.
        Россия должна стать природным парком, а не свалкой // Интеллигент (электронный журнал), окт. 2006; 0,7 л.  http://www.intelligent.ru
        Экологическая специализация России в постиндустриальном мире // Унаследованные социально-экономические структуры и переход к постиндустриальному обществу. – М.: Ин-т географии  РАН, 2007, с. 36 – 43;  0,5 л.,  ~ 300 экз.
        Экологическая миссия России как «национальная идея» // Национальная идея России: мат-лы Всеросс. науч. конф., 12 ноября 2010 г., Москва [текст  +  электронный ресурс] / Центр пробл. анализа и гос.-упр. проектирования. – М.: Научный эксперт, 2011, с. 597 – 615; 1,2 л., 150 экз.
        Экологическая роль России в условиях глобализации // Регионы России: стратегии и механизмы модернизации, инновационного и технологического развития, ч. 1-я.  – М.: ИНИОН РАН, 2012, с. 626 – 631; 0,8 л. Содержание сб-ка опубликовано на сайтах «Россия: ключевые проблемы и решения» www.rkpr.inion.ru, «Россия и современный мир» www.rim.inion.ru, на сайте Клуба субъектов инновационного и технологического развития http://innclub.info, а также на сайте «Россия – Украина: тенденции развития и перспективы сотрудничества» http://ukros.ru
        Экологическая специализация – желательное будущее России // География и геоэкология на службе науки и инновационного образования: мат-лы VIII Всеросс. науч.-практ. конф., посвящ. Всемирн. дню Земли и Росс. году охраны окр. среды. Красноярск, 25 – 26 апр. 2013. – Красноярск, 2013, с. 14 – 17; 0,5 л.,. 50 экз.
        Экологическая специализация – желательное будущее для большей части России // Изв. РАН, сер. геогр., 2016, № 4, с. 140 – 147; 1,0 л., 138 экз.
        Экологическая специализация – желательное будущее России // Кругозор, 2016, сентябрь http://www.krugozormagazine.com   0,3 л.
        Борис Родоман: проект альтернативного пути развития России. – Интервьюер Игорь Рейф // Кругозор, 2016, сентябрь http://www.krugozormagazine.com   0,9 л.

        Опубликовано в достаточно полном объёме:    

        Ландшафт России как глобальный капитал // Международный Арктический центр. Проект «Коренные народы как политические акторы» (INDIPO),  2009;  2,3 л. http://www.arcticcentre.org/?DeptID=28277         
        Ландшафт России как глобальный капитал // Свiт географiчний, март 2011; 2,3 л. http.//geograf.com.ua
        Экологическая специализация России //  «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012; 2,3 л. www.intelros.ru
        Экологическая специализация России // Проза.ру, 4 ноября 2016; 2,4 л.
               


;;;;;;;;;
IV
ОЩУЩЕНИЕ ГОСУДАРСТВА

===============================
ДЕВИАЦИОНИЗМ: СОШЛИ ЛИ МЫ
С ПРАВИЛЬНОГО ПУТИ?

        Характерной особенностью современного российского менталитета является широкая распространённость убеждения,  что «мы» (страна, народ, общество, государство, человечество) сошли с правильного пути и должны на него вернуться. Для обозначения этого явления я предлагаю термин девиационизм (от лат. deviatio  – уклонение с пути).
        Девиационизм в моём понимании есть феномен веры; это дополнение к эволюционизму – вере в эволюцию, в направленное развитие природы и общества, отчасти отождествляемое с прогрессом. Девиационизм есть вера в возможную или действительную социально-историческую девиацию. Если существует (в чьём-то воображении) «столбовая дорога истории», то нетрудно вообразить и того, кто с неё сошёл. Девиационист верит в девиацию так же, как эволюционист верит в эволюцию.
        Слово «девиация» в смысле «уклонение от норм и правил» применяется в социологии к так называемому «отклоняющемуся поведению» (извращения, правонарушения, преступления). Те же, кого я предлагаю называть девиационистами, рассматривают в качестве девиантов (отклонившихся) не отдельных людей,  а большие популяции – народы, культуры, цивилизации.
        Девиацию можно отчасти отождествить с уклоном или считать уклон разновидностью девиации. Русское слово «уклон» богаче оттенками, чем латинское «девиация», потому что двумерно, имеет две смысловые компоненты: горизонтальную – уход в сторону, и вертикальную – спуск, падение, а так как «верх» и «низ» – это ещё и оценочные категории, обозначающие добро и зло, то уклон – это ухудшение.
        Если уклон и девиация – почти одно и то же, то уклонизм и девиационизм – разные вещи. Уклонист – тот, кто «впал в уклон», отклонился от предписанной ему основной, главной линии во взглядах, политике. Уклонизм – не только позиция, но и поведение. Девиационист (в предлагаемом мною значении этого термина)  есть тот, кто заметил пагубный уклон и тем самым поднял вопрос о необходимости его исправления. Девиационизм – это не поведение, а точка зрения наблюдателя, исследователя, заметившего, выявившего девиацию.
        Социально-историческую  девиацию можно  мыслить  как синхронную либо диахронную. Синхронная девиация – уклонение от ныне действующей нормы или курса; при диахронной девиации «нормальное» и «ненормальное» положение существовали в разное время, чередовались «правильные» и «неправильные» фазы развития.

1. Уклонение от «генеральной линии»

        До 1953 г., т.е. до смерти И.В. Сталина, в советской официальной идеологии господствовал  синхронный девиационизм:  временами разоблачались и карались отступники – вредители, левые и правые уклонисты, безыдейные писатели и композиторы, менделисты-морганисты, безродные космополиты (они же сионисты) и т.п. После Сталина кампании травли становились реже и смягчались. На авансцену выдвинулся диахронный девиационизм, включающий постоянные переоценки недавно прошедших коротких исторических периодов. Он выразился в частичной ревизии господствующей идеологии. То, что было генеральной линией, само оказалось уклоном, отклонением от «ленинских норм». Нам объявили, что только при жизни В.И. Ленина, в течение каких-то шести лет, заполненных гражданской войной, разрухой, болезнью и маразмом вождя, советская страна шла правильным путём, затем были сплошные извращения, не изменившие, однако, позитивной природы общественного строя и не закрывшие дороги к его исправлению при Н.С. Хрущеве. В свою очередь, и этого деятеля после его свержения объявили уклонившимся от генеральной линии. С тех пор каждый новый правитель исправляет ошибки предыдущего и валит на него ответственность за все недостатки. Нередко охаивание прошлого хозяина и периода сопровождается одобрением  позапрошлого (а это и есть девиационизм).
        Как правило, всякий действующий правитель России (по представлению большинства его подданных) ведёт страну в правильном направлении, но для завершения правого дела ему не хватает времени. Так, между прочим, напрашивается вывод о необходимости продлевать срок правления. И не случайно в большинстве стран СНГ президенты правят пожизненно.  Девиационизм способствует перерождению умеренного авторитаризма (с которого новый вождь начинает) в тоталитарную диктатуру. Но я бы не сказал, что девиационистская идеология всегда придумывается на вершинах власти и спускается массам через пропаганду. Напротив, в годы идеологического брожения и относительной свободы девиационизм бурно растёт снизу.   
        К 1991 г. марксистско-ленинская оболочка государственной идеологии, разъеденная молью свободомыслия, окончательно спала и обнажила подготовленный интеллигентами-шестидесятниками идейный плюрализм, крайними полюсами которого стали славянофильский национал-патриотизм и западнический рыночно-демократический либерализм и космополитизм. Девиационизм получил невиданное ранее широкое распространение после того, как упал информационный «железный занавес» и открылся доступ к библиотечному и архивному «спецхрану». 
        В эпоху горбачёвской «перестройки» доморощенные концепции советско-антисоветских мыслителей всё больше сливались с зарубежными и дореволюционно-российскими, становились их вариантом и продолжением. Девиационисты копали всё глубже, и оказалось, что глубине этой нет конца, что она заводит в головокружительные бездны прошлого. В любом историческом периоде можно было найти моменты, когда наша страна якобы сошла с правильного пути.

2. Как понимать «возрождение России»?

        После краха СССР национальное самолюбие россиян было в значительной мере уязвлено впечатлением, что начавшиеся  перемены – неумелая погоня за вчерашним днём евроатлантической цивилизации, жадное потребление её отбросов,  материальных и духовных, которое приведёт к вырождению России, подчинению её «растленному Западу». У нынешнего «развития» нашей страны патриоты ищут собственные, отечественные корни. На помощь приходят две чисто девиационистские концепции  «возрождения России».
       ; Первая концепция, рыночно-капиталистическая, утверждает, что здоровое развитие нации было прервано большевиками в 1917 г. Вспоминают замечательные традиции российских предпринимателей, главным образом, старообрядцев, носителей особой деловой этики, похожей на протестантскую. А в сельском хозяйстве верный путь якобы нашёл  П.А. Столыпин, но ему помешали радикальные демократы и социалисты, расшатывавшие державу.
        ; Вторая концепция, отвечающая менталитету  силовиков и работников военно-промышленного комплекса, считает роковым срывом 1986 г., когда советскому народу была дарована «гласность», подстёгнутая Чернобыльской аварией. Вызванное всеобщим рассекречиванием и свободой слова брожение в обществе привело в конце концов к распаду Советского Союза. 
        В сознании  нынешнего подрастающего поколения царская Россия и СССР всё больше сливаются в некотором нераздельном образе великой, сильной державы, которую надо возродить (в том числе территориально), «чтобы нас все боялись». Но если империя, будучи наилучшей (да и единственно возможной) формой существования России, всё-таки дважды рушилась в течение одного, ХХ столетия, то по чьей вине? Если это не слабость и некомпетентность самодержца, то происки врагов, внешних и внутренних, которые самодержавную власть ослабили. Такая девиационистская точка зрения является опорой для ксенофобии и конспиризма.

3. Когда сошёл с рельсов царский поезд?

        При всей идеализации царской России невозможно забыть, что в начале ХХ в. почти всё образованное общество, вплоть до придворных аристократов, было резко настроено против самодержавия. Когда же произошло грехопадение царствовавшего дома Гольштейн-Готторп-Романовых? Трагедию можно связывать и с Распутиным, и с Кровавым воскресеньем 9 (22) января 1905 г., и с русско-японской войной, и с политикой Александра Третьего (слишком реакционной), и Александра Второго (слишком либеральной). Примитивный девиационизм навязывает нам представление, что до какой-то станции царский поезд шёл нормально, а после покатился под откос.   
        Есть и такое мнение, что в катастрофах ХХ столетия повинен… Пётр Первый!  До него наша страна и так уже осторожно и степенно шла на сближение с Западной Европой, но нетерпеливый Пётр грубо изнасиловал Россию, окунул ее в холодное Балтийское море (в котором сам потом простудился), отдал на поругание «табачникам». Так мы получили поверхностно европеизированную образованщину, якобы оторванную от азиатского народа. Помещики-дворяне и крепостные крестьяне стали как бы двумя разными нациями (субэтносами).
        Но как же это совмещалось с сельским бытом? Помещики спали с крепостными девушками и делали им огромное количество детей. Деревня становилась биологической семьёй своего барина. Законное дитя дворянина сосало грудь крестьянки-кормилицы, училось родной речи у своей деревенской нянюшки и с нею же ставило первые сексуальные опыты. Отнюдь не цивилизованные слуги из дворовых крепостных денно и нощно сновали по комнатам, не оставляя господам времени на уединение. Интимная жизнь помещичьей семьи обсуждалась в каждой избе. Какая уж тут оторванность от народа?
        Если принять во внимание только что сказанное, то картина получится иная – полная классовой гармонии. Знакомство с очаровательным миром русской усадьбы и порождённым ею Золотым веком русской культуры даёт нам основание идеализировать всё столетие классического крепостного права (1762 – 1861), а его отмену считать первой российской общенациональной катастрофой. Пока крестьян опекали и отечески пороли, они знали своё место, но когда кнут отобрали, а дворян разбавили разночинцами, тогда осиротевший мужик взял реванш и вернул Россию в Азию. По степени варваризации страны Октябрьскую революцию 1917 г. можно сравнивать с Иранской 1979 г.

4. Или всё началось в Киевской Руси?
      
        Позади маячат избитые сюжеты: Смутное время; садист Иван Грозный, нагнавший ужас на все последующие века; монголо-татарское (ордынское)  иго, на которое по традиции сваливают многие беды России. Якобы до татар «мы» были не меньшими европейцами, чем французы – даже невесту для короля из блистательного Киева в вонючий Париж вывезли. Но Александр Невский разбил немцев в союзе с татарами, а не татар в союзе с немцами (как полагалось бы «белому» европейцу и христианину), предпочёл хана папе. Владимир принял христианство не с той стороны, т.е. зря взял византийскую ориентацию, или вообще крестил Русь напрасно. Приведём некоторые суждения на эту тему.
        • Христианство нарушило экологическое равновесие, отобрав влияние у жрецов-волхвов, регулировавших природопользование. Так называемое язычество (этническая религия) было практической экологией, уставом повседневной жизни в природной среде. Князья и бояре наложили непомерную дань, отобрали охотничьи и рыболовные угодья, вынудили усиленно размножаться (нужны были слуги и воины) и распахивать лесную зону, а затем и чернозёмы, прежде хорошо кормившие пернатой дичью и мясом копытных. Крестьянам пришлось питаться хлебом и горохом. Для колонизации новых земель (первоначально – в погоне за пушниной) понадобились крепостничество, милитаризм, тоталитарный режим.
        • Христианство принесло «византийщину» с её деспотизмом, обожествлением монарха и многоэтажной бюрократией взамен исконно-посконной русской вольницы вроде Новгородской республики с её вечевой «кончанской демократией» (кончане – представители концов, т.е. частей города), которую так любила Валерия Новодворская. Но ещё злейшей причиной нашего азиатского самодержавия считают изрядно мифологизированных татаро-монголов, поэтому авторитарный режим называют также монголо-византийским, а СССР и сегодняшнюю Россию – наследниками империи Чингисхана.
        • Христианство зародилось в стране,  слишком чуждой для России по духу и климату. Особенно смущает русских националистов-неоязычников этническая принадлежность Иисуса, а Ветхий Завет кажется скучной хроникой склок каких-то ничтожных и не интересных для нас племён.
        • Христианство с его проповедью любви к врагам якобы навязало русскому народу излишнюю мягкотелость и слюнявую кротость, чем и воспользовались враги, которые его совратили, споили и продолжают грабить.
        • Напротив, любви не только к врагам, но и к своим, ближним у нас явно недостаёт. Православие не восприняло высоких христианских идей, а осталось обрядоверием, перекрашенным язычеством, которое и восстанавливать не надо, так как оно никуда не девалось. Остаётся только русифицировать Христа, отождествив его, например, с Ильёй Муромцем, у которого в одной руке крест, а в другой автомат Калашникова.
        • Если бы русские стали мусульманами, то  мужики в деревне были бы не пьяницами, а трудолюбивыми многодетными отцами; наша сельская местность не пришла бы в такое запустение; наши солдаты давно бы купались в Индийском океане и поставили бы на колени Америку.  Впрочем, для обслуживания авторитарной власти православие и ислам одинаково хороши, и у нас, в отличие от некоторых стран Ближнего Востока, обе конфессии живут дружно. Их деятели постоянно обмениваются любезностями и твердят, что моральные нормы у православных и мусульман одинаковы.
         Немало имеется охотников идеализировать не просто языческую, а ведическую (!) Русь и даже говорить об общей для России и Германии древней арийской Индо-Европе, осенённой разнообразными свастиками.

5. Когда свихнулось всё человечество?
       
        Экологический кризис, этнополитический раскол мира и наличие ядерного оружия поставили под угрозу само существование людского рода и весь так называемый прогресс. С точки зрения простого здравого смысла такую ситуацию нельзя считать нормальной. Когда же произошло роковое отклонение от «нормы»? Из множества мнений приведём и самые известные, и самые курьёзные.
        Европейцы фактически отпали от Христа, вняв просветителям. Атеизм распространился ещё до Великой французской революции, а после неё религиозность образованных классов стала поверхностной, формальной, номинальной. Просвещению предшествовала Реформация. Протестантизм был серьёзным шагом прочь от религии: буржуа освободился от страха перед Богом, превратил его в покладистого члена семьи и партнёра по бизнесу. Гуманисты и деятели эпохи Возрождения положили начало культу человеческого тела и разума. Люди поставили себя наравне с Творцом и выпустили из бутылки джинна – науку и технический прогресс. Современная Западная Европа – общество в сущности постхристианское.

6. Открытия антропологов и ошибки Бога

        Христианство и предшествовавший ему ветхозаветный иудаизм – типично девиационистские религии, где то и дело совершаются грехопадения и приходят пророки, мессии, святые, чтобы вернуть заблудших овец на праведный путь. Самое впечатляющее учение, о первородном грехе Адама и Евы – основа всякого девиационизма. Наконец, девиационистом был и сам Господь: однажды он крепко пожалел, что сотворил людей, и пытался исправить свою ошибку при помощи потопа.
        Довелось мне слышать на семинарах по теме «Биология и культура», организованных петербургским универсальным учёным Сергеем Чебановым, что золотой век, оказывается, был в палеолите. Параллельная ветвь человека – неандертальцы, их близкие предки или потомки, достигли высокого уровня эмоционального развития, были красивыми и добрыми, а вся их жизнь была сплошным оргазмом, но завистливый Человек разумный (Homo sapiens), коварно воспользовавшийся гипертрофированным интеллектом как продолжением зубов и когтей, погубил своего беззащитного брата, как Каин Авеля: загнал в леса, горы, пустыни, где этот несчастный долго сохранялся в фольклорных преданиях как леший или снежный человек вплоть до середины ХХ в., так и не попав в Красную книгу.
        В свете грядущих технически возможных катаклизмов вполне можно допустить, что появление человека, всех приматов и вообще всех животных, поскольку они страдают и постоянно грызутся, – жестокий и неудачный эксперимент, самая нелепая ошибка Бога или Природы; что жизнь – смертельная болезнь (передающаяся половым путём), а биосфера – парша и струп на теле планеты. Вселенной вообще не надо было возникать! Творец, как безответственный террорист, от скуки взорвал окружающее Нечто или Ничто, а мы – только пыль от этого Большого взрыва, которая еще не улеглась…

7. Изломанная траектория «развития»

        Девиационистскую картину «развития» общества изобразим ломаной линией MABCN, состоящей из четырёх отрезков и трёх особых точек, не считая начала М и конца N, нередко отодвинутых в бесконечность или вовсе не предполагаемых.

ВСТАВИТЬ ЧЕРТЁЖ. Его надо взять из Интернета: из публикаций в «Academia.edu», в ж-лах «Мастерская» и «Кругозор» (см. перечень в конце статьи).
       
        МА – первоначальный правильный путь, золотой век в прошлом.
        А – точка (момент) девиации; схождение с правильного пути, обычно незаметное, как начало болезни. С этого момента общество движется в сторону или, если угодно, катится вниз.
        АВ – линия (процесс) девиации; удаление от правильного пути; нарастание зла, углубление кризиса.
        В – надир, нижняя кульминационная точка «развития», предел падения, момент прозрения. Осознание ошибок, появление новой идеологии и программы, нового пророка, вождя, лидера, спасителя.
        ВС – линия (процесс) ревиации – возвращения к правильному курсу. Общество идеологизировано, мобилизовано, устремлено к целям, вед;мо харизматическим лидером, вождём.
        С – точка (момент) стабилизации. Исправление недостатков закончилось, и теперь можно расслабиться, отдохнуть, почить на лаврах.
        СN – окончательный правильный путь, золотой век в будущем.
        «Мы», т.е. желающие исправления ситуации, обычно находимся возле точки В. При этом пессимисты, диссиденты, оппозиционеры, считающие, что падение в пропасть продолжается, а рецепт спасения не найден или не принят, полагают себя находящимися позади надира – в некоторой области В'. Оптимисты, сторонники власти, ортодоксы, считающие, что рецепт спасения найден и принят, т.е. уверовавшие в вождя-спасителя, ставят себя впереди надира – в области В".

8. От сотворения мира до всеобщего спасения

        Вышеприведённой схеме соответствует прежде всего христианская концепция истории.
        М – сотворение мира и человека.
        МА – жизнь перволюдей в раю.
        А – грехопадение.
        АВ – вся ветхозаветная история, дальнейшее погружение в грехи.
        В' – пророки-увещеватели, предшественники Христа.
        В – пришествие Христа-Спасителя.
        В" – отцы церкви.
        ВС – вся христианская эра, ожидание Страшного суда.
        С – Страшный суд.
        CN – вечная жизнь праведников.

9. Под флагом рыночной демократии

        Той же схемой описывалась новейшая история России с точки зрения сторонников рыночной демократии в 1990-х годах.
        М – отмена крепостного права.
        МА – развитие капитализма в России.
        А – социальный кризис после поражения в русско-японской войне. П.А. Столыпин пытается спасти Россию, но его убивают. Страна ошибочно втягивается в Первую мировую войну, воспользовавшись которой большевики сталкивают Россию с правильного пути.
        АВ – Россия, СССР строит социализм и коммунизм, т.е. роет себе могилу, удаляясь от столбовой дороги цивилизации и общечеловеческих ценностей.
        В – кризис общественного строя, прозрение интеллигенции, крах коммунистической идеологии, мимикрия номенклатуры, выход на сцену «спасителей», вооруженных либерально-рыночными теориями.
        ВС – построение рыночной экономики и правового государства, ценою некоторых неизбежных жертв при «шоковой терапии» (по Егору Гайдару). Страна возвращается на свой «российский маршрут» (выражение философа Игоря Чубайса).
        С – стабилизация экономики и торжество прав человека.
        СN – вкусившая сладость частной собственности, Россия благоденствует в сонме передовых демократических стран.

10. Красно-коричневая перспектива

        Иной по содержанию, но подобной  по структуре, выглядела оценка истории ХХ в. сходившими со сцены коммунистами,  мечтавшими о реванше, и поднимавшими голову национал-патриотами в тех же 90-х годах.
        М –  брожение народных масс, направляемых разными внутренними и внешними силами, привело к революции 1917 г. и закончилось гражданской войной.
        МА – великий  народ решает грандиозные социальные задачи, укрепляет, защищает и прославляет свою  державу, ставит её во главе «социалистического лагеря» – мировой суперимперии, простиравшейся от Гаваны до Ханоя.
        А – воспользовавшись временными трудностями,  ошибками, предательством части руководства, враги расшатывают и разваливают СССР.
        АВ – Россия криминализуется и разворовывается диким капитализмом.
        В – очередной, на сей раз удачный переворот или выборы приводят к власти сторонников Национального Спасения.
        ВС – восстановление, укрепление, расширение великой державы и управляемого, государственного народного хозяйства.
        CN – социальное государство народного благоденствия, соборная православная Россия процветает, внушая всему миру почтение и страх.
         Возможность изобразить этой схемой текущий этап отечественной истории  (с 2000 г.) я предоставляю моим читателям.

11. В поисках экологического земного рая

        Типичной девиацией кажется и глобальный экологический кризис – с точки зрения радикальных экологистов.
        МА – равновесное состояние, отмечавшееся в традиционных, экологически сбалансированных культурах и до ХХ в. сохранявшееся, например, кое-где у народов Севера и тропических островитян,
        А – нарушилось взрывной экспансией европейской цивилизации и инициированным ею глобальным колониализмом.
        АВ – ускоряющееся истощение невозобновляемых природных ресурсов, загрязнение и деградация среды обитания.
        В – учёные открывают нам глаза, указывая на пределы роста и необходимость восстановления баланса в биосфере.
        ВС – человечество под руководством учёных и просвещённых правительств перевоспитывается, изменяет своё поведение и структуру потребления; быть может даже уменьшает свою численность до экологической нормы.
        С – экологическая ситуация стабилизировалась.
        CN – человечество вечно процветает и наслаждается счастьем на поверхности Земли, превращенной в райский сад, в сплошной  природный парк культуры и отдыха, в любви и дружбе с дикими животными и растениями.
        Ситуациям, описываемым  нашей ломаной траекторией, несть числа. В них субъект уподобляется блудному сыну, который в точке А покидает отца, в точке В раскаивается и поворачивает домой, а в точке С кушает мясо упитанного тельца. Уж не имеем ли мы дело с всемирным сказочным сюжетом? Религиозное, в частности, библейское происхождение девиационизма кажется вероятным.

12. Блаженны продвинутые!

        В обществе прогресса и конкуренции девиация и ревиация однозначно связываются со злом и добром, получающими темпоральную (временну`ю) характеристику. Уклониться значит отстать, а вернуться на правильный путь – догнать. Отсталость – зло, передовизна – добро; отсталый – плохой, а передовой («продвинутый») – хороший. АС – правильный путь образцовых, примерных, не отставших, в то время как шедшие по ломаной линии АВС ошибались, заблуждались, страдали, маялись дурью.
        Слово «отсталый», сказанное в глаза, воспринимается почти как ругательство и оскорбление, поэтому  заменяется каким-нибудь эвфемизмом. Так, большинство стран мира называют «развивающимися». О культурах, не похожих на современную евроатлантическую, нередко говорят, что они находятся на относительно низких ступенях развития, т.е. предполагается, что лестница прогресса для всего человечества одна.  Моральный долг «развитых» -- помогать «развивающимся», поднимать их до своего уровня, распространять среди них свой менталитет и образ жизни, чтобы их осчастливить...

13. Взгляд с высоты унитаза

        Мне кажется, что одно и то же явление можно считать прогрессом и регрессом, подъёмом и упадком, стабилизацией и дестабилизацией, и т.д., в зависимости от того, какие факты  принимаются во внимание и в какую цепь они нами мысленно выстраиваются. Простейшая концепция прогресса, по-видимому, формируется  следующим образом. Утверждаются какие-то ценности, а события, необходимые для их торжества, отбираются и упорядочиваются путём проецирования на некоторую линию. Так, если считать высшими достижениями цивилизации автомобиль, компьютер и ватерклозет, то прогресс – те события в истории науки, техники, хозяйства, общественного строя, которые привели к появлению этих замечательных вещей.
        Формулируя концепцию прогресса, сидящий на унитазе ищет в истории «ступени, ведущие к себе», по которым его предки и он сам поднялись на сегодняшний уровень бытового комфорта. Но аналогичным методом Сидящий мог бы выявить и регресс, увидев себя, например, в экологическом тупике, если бы задумался, какова площадь канализационных отстойников и сколько чистой питьевой воды употреблено. На что?!

14. От геометрии к картографии

        Обычно спорят, линейно то или иное развитие или циклично (подобно окружности), а из сочетания прямой с окружностью строят спираль, но почему только две фигуры берут за основу? Мне думается, что гуманитарии недостаточно знакомы с методами моделирования многомерных пространств. Если бы историки, философы,  экономисты освоили хотя бы те способы изображения, которые применяются на тематических географических картах, профилях, блокдиаграммах (геологических, почвенных, геоботанических), то модели социально-исторических процессов были бы ярче и нагляднее.
        Существуют ли настоящие исторические карты?  Не те географические карты территории, на которых отображены явления и события прошлого, например, размещение древних культур, государств, места сражений, а карты многомерного времени, в поле которого протянулись фактически осуществлённые маршруты, преодолевшие сопротивление среды, прошедшие через точки бифуркации, отклонившиеся от той или иной осевой линии, и т.п. Какие-то простенькие, как в учебнике геометрии, и разрозненные чертежи в трудах учёных-историков изредка встречаются, но где же комплексные многоцветные карты потенциального исторического поля?
        Другая (или почти та же) причина примитивности общепринятых представлений о ходе истории, прогрессе, эволюции состоит в том, что массовый потребитель отголосков науки и философии не способен воспринимать сложные схемы, не обладает для этого достаточным воображением. Даже такая простая модель развития, как пресловутая «диалектическая спираль», оказалась для обыденного сознания слишком сложной. Одни видят архимедову спираль, а другие – винтовую линию, как у пружины для весов-безмена.
        Вопрос, включённый в заглавие этой стать, вероятно абсурден и не может иметь разумного ответа. Наука, видимо, должна выяснять не то, каково развитие общества «на самом деле», а какие получаются картины при разных методах моделирования.

        Прежние публикации
       
        Девиационизм. Сошли ли мы с правильного пути? // Путь, 1995, № 8, с. 311 – 318; 0,7 л., 500 экз.
        «Девиационизм» в российской идеологии // Пути России: преемственность и прерывистость общественного развития. – М.: МВШСЭН, 2007, с. 321 – 326; 0,3 л., 350 экз.
        Девиационизм. Сошли ли мы с правильного пути // Academia.edu 2015; 0,6 л. [значительно отличается от публикации 1995 г. под тем же заглавием].
        Девиационизм. Сошла ли Россия с правильного пути? // Мастерская. Журнал-газета истории, традиции, культуры. 4 ноября 2016 club.berkovich-zametki.com  0,6 л.
        Сошли ли мы с правильного пути? Исторический «девиационизм» в российском менталитете // Кругозор (Бостон), январь 2017; 0,7 л.

======================================
ОБРАЗЫ ГОСУДАРСТВА, ВНЕДРЯЕМЫЕ
В МАССОВОЕ СОЗНАНИЕ      

        Вопреки расхожему мнению о деидеологизации российско-
го общества я берусь утверждать, что в нём сохраняется
стойкая квазирелигиозная идеология – культ государст-
ва, этатизм, играющий роль религии. Древнекиевский культ Перу-
на, великокняжеское и имперское православие, пролетарский ин-
тернационализм, животворный советский патриотизм, народный
патриотизм и православный фундаментализм наших дней с церко-
вью в роли ДОСААФ – всё  это формы сакрализации, обожествления
конкретной, земной, государственной власти.
        Культ государства не всегда позитивен; имеет место и отрицание
Бога, богоотступничество, богохульство, ересь, бунт. На Бога роп-
щут, от него отпадают, к нему возвращаются; на него возлагают
надежды, поэтому разочаровываются. Российский этатизм амбива-
лентен, любовь и ненависть в нём – взаимозаменимые проявления
более постоянного чувства горячего, заинтересованного неравноду-
шия. Миллионы людей в меру ущербности своей личной жизни и
частной деятельности с тревогой следят за пароксизмами государ-
ства. К нему обращаются с молитвой «хлеб наш насущный даждь
нам днесь» не только работники госбюджетной сферы — в более
щироком смысле «дай» значит «не отнимай». И те, кто рискнул
заняться частной деятельностью без государственной крыши, пре-
красно понимают, сколь ненадежно их будущее. Бог дал, Бог и взял.

1. Традиционные образы государства

        Представления о государстве, внушаемые на школьных уроках
истории, в речах политиков, официальной пропагандой и средства-
ми массовой информации, опираются на простые, хорошо знакомые
образы.
        1. Государство — транспортное средство; корабль, повозка, а
в XX в. ещё и самолет. Глава государства – кормчий, штурман,
возница, пилот; если он выпустил руль, упустил бразды, то госу-
дарство стало неуправляемым, неизбежна авария. Опасения и
страхи, правда, смягчаются представлениями об автопилоте, поез-
де метро без машиниста, лифте без лифтёра. Убедившись, что и
без вождя жизнь идёт своим путем и ничего страшного не проис-
ходит, кое-кто начинает сомневаться в необходимости центральной
власти, а она, чтобы не показаться совсем не нужной, провоцирует
различные события и формирует образы врага, призванные под-
твердить её незаменимость и значимость. Обыватель убежден, что
повседневные беды в его жизни проистекают от того, что государ-
ством плохо управляют.
        2. Государство — дом. Один общий дом для всех его граждан.
Отсюда лозунг " Наш дом Россия" и ладони, сложенные крышечкой,
жест, пригодный в качестве партийного приветствия. Если Россия – 
дом, то изъятие любой детали грозит разрушением, будь то угловой
кирпич ( Курилы) или одна из центральных опор ( Татарстан).
        Боязнь социального взрыва тоже относится к архитектурно-стро-
ительному представлению о стране, отождествляемой с государст-
вом.  Жилые дома взрываются ежедневно, поэтому легко вообра-
зить, что произойдет, если взорвётся весь «Наш дом Россия», тем
более, что держится он почти исключительно на нефтегазовых
трубах. Россияне убеждены, что если государство рухнет, то все
будут погребены под его обломками.
        Особенно важное, почти мистическое значение приобрело слово
»крыша». Миллионы рабочих, гражданских и военных служащих
живут в основном за счет того, что возделывают садовые участки
(огороды со свинарниками и курятниками), разворовывают свои
предприятия и учреждения, занимаются челночным извозом и
уличной торговлей, берут взятки, но при этом числятся казёнными
работниками, даже если не получают зарплаты. Что же будет, если
государственная «крыша» над ними рухнет или «поедет крыша» у
правительства?
        3. Государство — вотчина, поместье, усадьба, дачный участок,
крестьянский двор, семейное хозяйство, а граждане — члены
большой семьи, пользующиеся её коллективной, не вполне разде-
ленной собственностью, Советский человек, если он не имел авто-
мобиля и дачи, удовлетворял свой собственнический инстинкт тем,
что ощущал себя совладельцем государственной территории и
природных ресурсов: «зато Курилы наши и якутские алмазы
наши». Величием державы компенсировалось ничтожество рядово-
го пролетария.
        Вполне понятно  «широким массам» и вызывает у них сочувствие
стремление государства иметь на своей территории «все свое»: свои
месторождения всех видов полезных ископаемых, свои морские
порты. Пусть недогружены эстонский порт Новый Таллин, лат-
вийский Вентспилс, финский порт Котка, -- России нужно строить
свой порт в Усть-Луге, свой нефтяной терминал около Геленджика
или Абрау-Дюрсо. Вот так же крупный помещик имел своих
крепостных парикмахеров, портных, художников, артистов — им
можно меньше платить, их можно и высечь. И это так понятно, так
близко любому рабочему, выращивающему в «санитарной зоне»
промышленных предприятий, под дымом из труб родного завода
свои "бесплатные" овощи и ягоды.
        4. Государство – живое существо, родное, близкое, требующее
любви, как мать и отец. "Как невесту Родину мы любим, бережем,
как ласковую мать". Правда, образ невесты уже не соответствует
современной практике, но зато сохраняется двуединое, двуполое
божество " Родина—Отечество". В XIX в. слово " Родина" было за-
преено цензурой, воевали « за Цари и Отечество», в СССР до
войны с Германией было запрещено  «Отечество» как напоминавшее
о царе. С 3 июля 1941 г. (день обращения И.В. Сталина к народу) Бог
и богиня успешно работают в одной упряжке; с тех пор патриотизм
стал официальной идеологией.
        Мужское и женское начала российской государственности разу-
меется неравнозначны: мы, как никак, живем при патриархате.
Отечество, которое защищают вооруженные силы. – это прежде
всего сам Отец Отечества, а Родина — вверенная ему страна, земля,
почва, более пассивная, страдающая, беззащитная, жертвенная.
Отношение между партнерами напоминает супружество, но отнюдь
не договорное, не западного типа, а традиционно-российское, пат-
риархальное, идеально-домостроевское. Иной муж бывает суровым
и ревнивым «учит» жену ( плёточкой и танками), заточает в терем
(за железный занавес), шпионит за ней ( ставит «жучки» в телефон).
А то попадётся развратник, пьяница, мот: изменяет жене с рас-
тленной Европой, закладывает семейное имущество во Всемирном
банке, проматывает деньги в Монте-Карло. Жена ропщет, жалует-
ся, ищет, в какой бы партком заявить, в какой бы монастырь уйти;
сама пытается изменить, но в общем терпит, как и положено
русской женщине. И, как водится при семейных конфликтах, часть
детей принимает сторону отца, а часть сочувствует матери.
        Россию как существо женского рода можно любить и жалеть, к
ней можно испытывать чисто мужскую ревность, питать не только
сыновние, но и отцовские, братские, дядины чувства. «Синеглазая
девочка Русь...» То ли над ней и в самом деле хотят надругаться
чужеземцы, то ли она сама готова продаться им за доллары – обе
альтернативы приводят мужественного патриота в неописуемую
ярость. Постоянный страх, что с Россией что-то случится, приоб-
ретает характер массового психоза.
        Если страна живая, то отторжение хотя бы маленького кусочка
воспринимается как ампутация или травма. Используются терми-
ны из хирургии, анатомического театра, морга; картины из еже-
дневных сообщений об убийцах, расчленяющих трупы. Регионали-
зация, сепаратизм, территориальные претензии соседей толкуются
как расчленение и умерщвление; боязнь потери какого-нибудь
крошечного, но важного  «ключевого» региона напоминает страх
кастрации (по З. Фрейду).
        Традиционные образы государства сыграли свою историческую
роль в междоусобной борьбе народов и царств, но для отдельных
граждан в наши дни эти идолы смертельно опасны, потому что они
кровожадны; представляемый ими Молох требует человеческих
жертв. И такие жертвы были принесены совсем недавно, когда
десятки тысяч людей погибли ради «территориальной целостности»
России. Напряженно-эмоциональное отношение к сакрализованно-
му государству — постоянный источник тревог и страхов. Совокуп-
ность фобий позволяет говорить о состоянии российского общества
как о коллективном психозе. Имперская паранойя органически
сочетает манию величия с манией преследования.

2. Боязнь потери территориальной целостности

        Как географ я обращаю особое внимание на ст. 4, п. 3 Конститу-
ции: "Российская Федерация обеспечивает целостность и непри-
косновенность своей территории". В этой фразе все вызывает недо-
умение; мне, в частности, непонятно, нарушает ли само государство
неприкосновенность своей собственной территории, если отравляет ее 
радиоактивными выбросами или бомбардирует её своей же авиа-
цией? Обеспечит ли государство неприкосновенность территории
при десанте инопланетян ( в существование которых большинство
россиян верят) или метеоритном дожде? А загрязнения с ветрами
и течениями из-за границы – это нарушение территориальной
неприкосновенности? Вопрос не праздный, ибо в XXI в. экологи-
ческие конфликты кажутся более вероятными, чем этнополити-
ческие.
        К числу распространенных фобий, внушаемых политиками-го-
сударственниками, относится боязнь потери Россией ее территори-
альной целостности. В связи с этим понятием поставлю два вопроса:
        1. Теряется ли территориальная целостность России от любого
уменьшения ее территории, т.е. от уступки, потери хотя бы "пяди
Русской земли"? Нас уверяют, что это так, иначе бы не жалели
отдать чеченцам Ичкерию, а китайцам какие-то островки в пойме
Амура. Похоже, что потеря целостности трактуется патриотами
как потеря девственности при дефлорации. Отдав Чечню, Курилы
и Абренский уезд, отнятый у Латвии, Россия потеряет честь и
дальше ей придётся уступать всем сепаратистам и зарубежным
претендентам, разлагаться не только морально, но и в более
буквальном смысле — на территориальные части. Вместе с тем,
если от однократного акта изменения границ территориальная
целостность теряется раз и навсегда, то исчезает проблема, так как
больше терять нечего.
        2. Уменьшается ли территориальная целостность от потери остро-
вов или анклава? По-моему, наоборот увеличивается. После присо-
единений к СССР в 1945 г. северной трети Восточной Пруссии РСФСР
потеряла свою территориальную целостность, поскольку стала
состоять из двух кусков. Теперь, если бы Россия отказалась от
Калининградской области, то восстановила бы свою целостность, во
всяком случае, повысила бы ее уровень. Разве не очевидно, что
монолитность, непрерывность, компактность территории – признаки её
целостности?
        Если ещё рассмотреть степень удобства управления страной,
возможность обратной связи и многое другое, то чем меньше и
компактнее территория, тем легче обеспечить её целостность. Сегод-
няшняя Россия по очертаниям своих границ самая некомпактная из
крупных стран мира и похожа на не разобранный остаток после
раздела земель. Если страна – кусок картона, нагруженный тяжестями,
то Россия разорвётся скорее всего по двум перемычкам – Волго-Дон-
ской и Западно-Сибирской. Однако сомнительно, что территориальная
целостность такая уж серьёзная ценность сама по себе, независимо
от транспортных условий. Вот, например, совсем не целостна
территория США, включающая Аляску и Гавайи.
 
3. Нетрадиционные образы государства

        Кровожадным идолам государства можно противопоставить
более гуманные образы, адекватные политическому либерализму
и конкурентной рыночной экономике, отвечающие представлениям
о правах человека, правовом государстве и т.п.
        1. Государство — служебный, вспомогательный аппарат обще-
ства, его слуга, а не хозяин; совокупность печально необходимых
служб, связанных с "несовершенством человеческой природы",
возможностью стихийных бедствий, экологических катастроф и т.п.
Правительство нанимается налогоплательщиками и им подотчетно;
оно не командует гражданами, а управляет ограниченной сферой
их обслуживания. Это государство частичное, минимальное, не
тотальное и не сакральное; оно может иметь своих поклонников и
болельщиков, но никого не заставляет себя любить; предполагает
не эмоциональное, а рациональное отношение к себе.
        2. Государство — административно-территориальная едини-
ца мирового сообщества, не самая высшая ( над ним межгосударст-
венные союзы и ООН), с суверенитетом, ограниченным междуна-
родными договорами и законами. Глобальный процесс интегра-
ции—дифференциации двойствен: с одной стороны, великие дер-
жавы теряют свою таможенную, валютную, военную самостоятель-
ность и становятся как бы провинциями своего континента и
Всемирного государства; с другой — повышается статус, усилива-
ется автономия прежних внутригосударственных областей; многие
из них добиваются "полной независимости", чтобы на деле убедить-
ся в ее иллюзорности; реален не  «суверенитет», а способы разгра-
ничения полномочий между органами власти и политиками адми-
нистративных таксонов разного ранга. Государственные границы
теряют свое значение для передвижения и расселения законопос-
лушных граждан; изменения границ не драматизируются.
        Что следует из этого для "простого человека"? Вот, к примеру,
я живу в Коптевском районе ( муниципальном округе) Москвы. Наш
район не имеет выхода к Большому Садовому пруду, хотя его
пляжем больше всего пользуются коптевцы. Несправедливо? По-
жалуй. Тем более, что заманчивый пруд виден из окна моего дома,
как Арарат из Еревана. Но жители Коптева не формируют воору-
женный отряд для завоевания пляжа, а соседний Тимирязевский
округ не дрожит за свою территориальную целостность. Люди
просто идут и едут, куда им нужно, не замечая никаких границ.
Вот так же и жители Западной Европы без всяких эмоций пересе-
кают государственные границы.
        О России наших дней можно было бы сказать, что она не созрела,
не доросла до рациональных и гуманных моделей государства, если 
бы была уверенность, что страна хотя бы движется в этом направ-
лении. На самом деле наблюдается обратное. Традиционные, арха-
ичные образы государства переносятся на регионы — субъекты
федерации, не только этногенные республики, но и "чисто русские"
области и края. Они приобретают черты авторитарных тотальных
государств с присущим им окостенением границ. Степень этатиза-
ций страны увеличивается.
        Для минимального государства в сегодняшней России по-види-
мому нет экономических и ментальных предпосылок; нет у нас
и сколько-нибудь известных политических партий и движений,
нет авторитетных личностей, "властителей дум" (на уровне
А.Д.Сахарова, А.И.Солженицына, Д.С.Лихачева), которые бы сто-
яли за государство минимальное и суверенное;  напротив, почти
все хотят иметь государство всеобъемлющее и сильное, но "хоро-
шее". За разговорами о "возрождении России" скрываются преж-
ние надежды на государственную власть, а недавно спущенное
верноподданным интеллектуалам задание спешно разработать на
основе «русской идеи» новую идеологию "в целях национальной
консолидации российского общества, утверждения патриотизма и
демократических ценностей" означает курс на реставрацию тра-
диционного силового государства, быть может не тоталитарного,
но вполне тотального, т.е. такого, которое за всё берется, всё
обещает, но, как и прежде, скорее всего будет неспособно стать
для своих граждан полноценной "сферой обслуживания" "на
уровне мировых стандартов".

Опубликовано:

        Образы Государства, внедряемые в массовое сознание // Куда идёт Россия?.. Общее и особенное в современном развитии. М.: Интерцентр, 1997, с. 302 – 308; 0,4 л., 1500 экз.
        Образы государства, внедряемые в массовое сознание // Здравый смысл, 1997, № 5, с. 48 – 52; 0,4 л., 999 экз.


================================
ПАТРИОТИЗМ БЕЗ ШОВИНИЗМА

        Трагическая практика ХХ в. скомпрометировала такие понятия, которые сто лет назад казались миллионам людей вполне положительными, например, «социализм» и «демократия». Для многих наших сограждан эти слова в разное время стали чуть ли не ругательными.
        К числу пострадавших понятий относится и патриотизм, который все русские словари толкуют почти одинаково: «Любовь, преданность, привязанность к своему отечеству, к своему народу», из чего, казалось бы, должно следовать, что это чувство естественное, здоровое, нормальное, широко распространённое, как привязанность к семье, к родному дому, к своим вещам и привычкам, а стало быть, оно никаким особым личным достоинством не является. Однако в современной России о своём монопольном праве называться патриотами громогласно заявляют воинствующие националисты-ксенофобы, поэтому тем, кто не вошёл в их компанию, рассуждать о патриотизме стало как-то неприлично.
        Хотелось бы очистить понятие «патриотизм» от налипшей на него грязи и тем самым его отчасти реабилитировать,  но не столько восстанавливать старый смысл, сколько посмотреть, каким может быть его новое, более позитивное, продуктивное, гуманистическое содержание. Положительный идеал трудно рисовать без отрицательных примеров, поэтому мишенью моей критики будет своеобразный, на мой взгляд, односторонний и неполный патриотизм, который до 1991 г. назывался советским, а теперь именуется российским или русским, но по духу остался прежним.
        Понимание и воспитание патриотизма ещё в советской школе страдало многими недостатками, уводившими его от гуманизма и общечеловеческих ценностей. Воспользуемся перечнем этих изъянов, чтобы привязать к ним позитивные представления и предложения.

1. Патриотизм без уроков «патриотики»

        В советское время патриотизм был искусственно выделен из прочих человеческих качеств, сконцентрирован в образах выдающихся и полумифических героев-патриотов, поставлен на идеологический пьедестал для преклонения и подражания, вплоть до проведения особых уроков патриотизма. В этом сказались особенности примитивного тоталитарного мышления.
        Если сущность патриотизма заключается в любви к родине, то любовь – чувство интимное и стыдливое, не предназначенное для публичного обозрения. Поэтому обсуждать, является ли тот или иной человек патриотом и в какой степени, – это, пожалуй, неприлично. Тем более неприлично называть патриотом самого себя. Это всё равно, что заявить: «Я – умный, хороший! А вы какие?».
        «Вера без дел мертва», говорят христиане. Если суть патриотизма в значительной степени заключается в любви и вере, то доказывается он не словами, а делами, не столько отдельными  мероприятиями, сколько всем образом жизни. Если можно «преподавать патриотизм» детям в школе, то не на особых уроках «патриотики», а на каких-то других – думается, что на всех уроках, по всем предметам, но тактично и скромно, без выпячивания и утрирования, и без употребления самого слова «патриотизм».

2. Патриотизм может быть не только военным, но и мирным

        Советский патриотизм был чрезмерно воинственным, но в таком же качестве  он возрождается и в наши дни, если воспитание называется не просто патриотическим, а военно-патриотическим. Против связи патриотизма с военной подготовкой возразить трудно, но логика требует: если есть патриотизм военный, то должен быть и мирный. Война и мир – такие же антиподы, как смерть и жизнь. Получается, что два разных патриотизма – противники, которые могут столкнуться, как демонстранты-пацифисты сталкиваются с полицией у ворот военной базы. 
        Примитивная пропаганда не обходится без образа врага. К сожалению, общий враг или только страх перед воображаемым врагом  сплачивает людей больше, чем положительные идеалы. Если врага нет, то его надо выдумать или сделать, например, напасть на соседа или объявить врагами какую-то часть соотечественников. В советское время нам внушали, что наша страна – лучшая в мире, а мы – самый свободный и счастливый народ, и указывали на врагов, которые якобы хотели у нас это счастье отнять.
        В военно-политических академиях защищались диссертации о том, как воспитывать ненависть к врагу. Диссертанты сетовали: в повседневной жизни наш солдат, задавленный рутиной, совсем не вспоминает о закордонных врагах. В этом видели недостаток патриотического воспитания. Но не таков ли подход к патриотизму и сегодня?
        Сторожевых и бойцовых собак искусственно злят, превращая их в опасных для общества душевнобольных, в грозное и не полностью контролируемое оружие, на владение которым следовало бы выдавать разрешение. Но западноевропейские законы запрещают так издеваться над животными. А милитаристское воспитание подростков – разве не то же самое? По-моему, распространение военного психоза – такое же преступление, как намеренное заражение СПИДом.
        Но если вправду положительный идеал невозможен без жупела и нам никак не обойтись без врагов, то может быть и мы, старающиеся быть гуманистами, воспользуемся образом врага, но перенесём его с внешней стороны вовнутрь, из военно-политической сферы в экологическую. Самые опасные враги родной земли – мы сами! Это мы загубили Волгу, избороздили вездеходами и завалили металлоломом тундру, залили тайгу нефтью, отравляем Байкал. Это мы направляем в канализацию целые реки чистой питьевой воды. Это мы переводим леса на газетную,  рекламную и офисную  макулатуру, чтобы небрежно пробежать глазами по заголовкам и выкинуть, не читая, чтобы бросить в корзину только что напечатанный чек, и не нашлось среди нас ни одного, кто отказался бы от гаража и дачи в интересах охраны природы.
        Мы все, живущие за счёт невозобновляемых природных ресурсов, – соучастники великого, всемирно-исторического экологического преступления. Но, несмотря на тяжесть злодеяния, мы уверяем себя, что любим свою землю. Что ж, может быть ещё не всё потеряно. Мы повинимся, раскаемся, прислушаемся к голосам своего здравого смысла и к тем учёным, которые давно нас предупреждают. Так станем же под знамёна экологии, сплотимся и ударим по злейшим врагам России, сидящим в нас самих – по нашей лени, расхлябанности, алчности, эгоизму, неряшливости, невежеству!

3. Можно любить страну, но не любить государство

        Советский патриотизм был чрезмерно государственным. Он был направлен не столько на общество, сколько на ту казарму, в которой оно жило, особенно же на её толстые стены – государственные границы, «священные рубежи Родины». Культ колючей проволоки и охранников – замечательная религия, придуманная для страны ГУЛАГа.
        В пограничную зону, фактически находившуюся на военном положении, была превращена чуть ли не б;льшая часть страны (особенно Дальний Восток и Крайний Север, все острова и берега морей). Пограничными считались целые области и республики. Если подходить  сегодня к России с прежними советскими мерками, то из 85 «субъектов федерации» не пограничными окажутся только три десятка. Так что ж, в остальных вводить особо строгий паспортный режим и ловить ночью голеньких на пляжах? (Любимая игра сексуально озабоченных солдат-пограничников).
        Государство с его «силовыми структурами» по-прежнему играет выдающуюся роль в нашей жизни. Прямолинейная попытка развести россиянина с государством, т.е. научить его самого себя кормить и обслуживать, с первого наскока не удалась; вместо плавной и законной передачи полномочий и функций от бюрократов в частные руки и общественным организациям получились криминальные структуры.
        Теперь уже ясно, что бракоразводный процесс личности и государства в России растянется надолго, однако рациональное зерно в первоначальных замыслах реформ (1991 – 1993 г.) заключалось всё-таки в том, чтобы поставить гражданина юридически наравне с государством, а у последнего свести функции к минимуму – сделать государство ответственным наёмным слугой самоорганизованного общества, а не циничным хозяином людского поголовья; какой-то комплексной санитарно-судебно-пожарно-налоговой службой, не более того. И у пожарных команд могут быть свои любители и болельщики, присутствующие на их соревнованиях, но большинство населения вспоминает о спасателях лишь когда случится авария. Таким должно быть и государство в его роли «ночного сторожа».  Такова заимствованная из Западной Европы теория, но в России она не работает.
        В эпоху глобализации мировой экономики и возрастающего господства транснациональных корпораций государство могло бы взять на себя многие социальные функции, чтобы защитить малоимущих и слабых и тем оправдаться перед народом за своё (бюрократического аппарата) существование, однако ничего подобного мы в своём отечестве пока не наблюдаем. Сегодня Российское государство всё больше отворачивается от «населения», чтобы обслуживать «элиту».
        В такой ситуации я плыву, по-видимому, против течения, поскольку считаю: быть патриотом – значит ценить, любить, сохранять, украшать, изучать, обогащать прежде всего родной ландшафт, язык, культуру, и только во вторую очередь и не обязательно – те институты и учреждения, которые демократическому обществу всё ещё печально необходимы, как протезы инвалиду – бюрократию, армию, государственные границы.

4. У большого патриота много отечеств

        Россиянам, по-моему, всегда не хватало местного патриотизма, регионального самосознания. Виной тому, думается, централизация самодержавной власти, не терпящей конкурентов; частые принудительные и вынужденные переселения и перемещения по службе, практиковавшиеся в нашей империи, её колониальный характер. Тем более заметны редкие и яркие исключения. Так, художник И.К. Айвазовский был трогательным патриотом родного города – Феодосии (ныне утратившей многоязыкий средиземноморский колорит). Он подарил ей водопровод, помогал проектировать железную дорогу (и даже точно нарисовал её заранее).
        В советское время заметным местным патриотизмом отличались ленинградцы, одесситы, потомки архангельских поморов; о своих регионах с гордостью говорили дальневосточники, сибиряки, уральцы. И всё же это было скорее исключение, чем правило. Даже крупные части СССР обычно не назывались родиной, и уж тем более отечеством. Считалось само собой разумеющимся, что отечество у всех советских людей одно – Советский Союз. Цензура запрещала называть странами даже такие крупные союзные республики, как Украина и Казахстан.
        Лишь в самом конце советской эпохи было сделано послабление: наши идеологи поняли, что для полноценного гражданского самосознания необходимо и чувство малой родины. Ею отныне могло считаться родное село, город, регион. С тех пор выражение «малая родина» вошло в моду, оно часто употребляется и в наши дни. Таким образом, причитающихся каждому гражданину родин стало две, но не больше, а, по-моему, и этого очень мало. Оседлого жителя окружают контуры множества территориальных единиц, и каждая может быть для него своей, родной, любимой.
        Россия – не единственная родина для человека, родившегося и живущего в нашей стране. Его родина – это и регион, природная зона, город или деревня, часть города, микрорайон и т.д. Патриотические чувства по отношению к этим объектам имеют право на существование и должны рассматриваться как равноценные, должны быть равноправными, как разные формы собственности, без всякого подчинения патриотизму якобы главному – великодержавному. Такое вот новшество, в виде новой грозди старых терминов, я предлагаю: многоуровенный, многоступенчатый, иерархический,  многогранный патриотизм.
        У человека, духовно и душевно развитого, чувство родины многогранно и многоярусно: он ощущает себя гражданином Вселенной, как В.И. Вернадский и К.Э. Циолковский; европейцем, как А.С. Пушкин и Ф.И. Тютчев; сыном «богоизбранного» отечества, как Ф.М. Достоевский и В.С. Соловьёв; частицей родной природы, как И.И. Левитан и М.М. Пришвин; москвичом, как П.Д. Боборыкин и В.А. Гиляровский; «сыном Арбата», как А.Н. Рыбаков и Б.Ш. Окуджава.
        Территориальные области, считающиеся своими, родными, не всегда вложены одна в другую, как матрёшки. Они могут быть однопорядковыми по размеру и пересекаться (частично накладываться), как диаграммы Эйлера – Венна, имея общий участок там, где находится мой дом. Объектом патриотизма не обязательно должна быть казённая административно-территориальная единица или иная область, значимая для большинства окружающих людей. Ощущение родины у каждого может быть своё, различны и её границы; в этом и проявляется личность.

5. Патриотизм без чванства и высокомерия

        Если человек постоянно хвастается, хвалит самого себя – это вроде бы  не хорошо; так, по крайней мере, учили нас в детстве. А если хвалится государство, народ? Самовосхваление личности или большой группы людей – что это, глупость или нормальная самореклама, необходимая для успеха?
        Советский патриотизм был пронизан чванством и высокомерием, ощущением головокружительного превосходства своего над чужим. «Последний советский человек» считался лучше, чище, морально выше самого высокопоставленного «зарубежного чинуши, влачащего на себе ярмо капиталистического рабства». Эти слова И.В. Сталина в наших школах заучивали и выкрикивали хором, но не без иронии; среди ребят и тогда находились юродивые, вышучивавшие официальную идеологию: «Правда ли, что наш советский жулик лучше ихнего генерала де Голля?».
        Конечно, не такой разъединяющий, подавляющий, ксенофобный патриотизм имел я в виду, когда предлагал моим читателям сделаться патриотами не только большой, но и малой родины. Нетрудно представить, к какому разобщению людей приведёт чванливый патриотизм, если он будет исходить не только от государства, но и от малых территорий и групп – от каждого города, улицы, школы, рода, клана, банды. Собственно говоря, так оно отчасти было, есть и наверно будет всегда: раскол толпы, особенно молодёжной, на враждующие группировки; драки и походы стенка на стенку, бои за свою улицу, школу, деревню. Нельзя запретить людям, особенно, мальчикам, юношам, бороться между собой тем или иным способом, но надо, чтобы эта борьба не была кровавой, не направлялась преступниками и не касалась тех, кто не хочет в ней участвовать.
        Для упорядочения, смягчения, сублимации неустранимой природной агрессивности человека цивилизация придумала много каналов, прежде всего спортивные и зрелищные игры, различные турниры и состязания. Футбол в наши дни – серьёзная замена войнам между цивилизованными странами. (Замена несовершенная, так как из футбольных болельщиков чаще всего формируются отряды всякого рода погромщиков и боевиков). Демократия, политика, парламент (буквальное значение слова – говорильня) – тоже способы обуздания драчунов, превращения оружейной и кулачной борьбы в словесную.
        Принципиальная новизна, которую культура внесла в вечную междоусобицу людей – возможность для соперников не сталкиваться лбами, а бежать наперегонки по параллельным дорожкам. Демократия, рынок, спорт гуманны постольку, поскольку заменяют насилие состязанием; они же антигуманны, если приводят к кровавым столкновениям.
        Того, кто уверовал в свой непреклонный патриотизм и жаждет его продемонстрировать, всегда ждёт множество дел, полезных и приятных. Позитивным и мирным выходом для группового и местного патриотизма может быть уход за ландшафтом, художественная самодеятельность, парады и фестивали, организация выставок, краеведческие исследования, сочинение гимнов, изобретение и изготовление эмблем, флагов, гербов, форменной одежды, сувениров, художественная демаркация всех значимых для патриотов территориальных границ, установка монументов в геодезических центрах различных областей, украшение домов и автомобилей местной символикой и многое другое, чем можно извлекать доход и от туризма. Кстати говоря, и сам туризм может быть трудовым, когда любители походов и путешествий собираются, например, очищать лес или реставрировать исторический памятник.

6. Люблю и знаю

        Нескромные заявления о своей любви и преданности родине сплошь и рядом уживаются с её недостаточным знанием, а то и с грубейшим историко-географическим невежеством. Рациональная основа патриотизма – понимание уникальности и специфики своей территориальной, этнической или иной общности. Если ты не знаешь, чем твоя родина лучше или хуже других стран, чем она от них отличается качественно, и даже не хочешь этого знать, чтобы не расставаться с привычными  иллюзиями, то грош цена твоему патриотизму.
        Соотношение между любовью и знанием может быть прямым и обратным. Любовь и знание иногда помогают, а иногда мешают друг другу. Это известно на примере человеческих отношений. Эмоции отчасти заменяют информацию, необходимую для принятия решения. Без иррационального внушения (и самовнушения) человек бы постоянно колебался, как Гамлет или Буриданов осёл. Ибо разум и наука в чистом виде ни к чему не понуждают, а только описывают возможные варианты. Решение и выбор диктуются верой, надеждой, любовью.
        Подталкивая к необходимому выбору при недостатке информации, эмоции помогают заменить точное знание мифическими  представлениями, но это и требуется для решения задачи. Так, например, при романтической любви какая-то одна девушка кажется «лучше всех», хотя разум намекает, что это может быть и не так. Однако без первоначальной мифологизации не было бы оснований остановиться на «даме сердца» и блюсти верность ей достаточно долго.
        Любовь к родине сродни этой ситуации; здесь знание тоже часто заменяется аффективной привязанностью, основанной на иллюзиях и мифах. Но родину не выбирают; её узнают постепенно, в течение всей жизни, а иногда и специально изучают. По отношению к объектам сознательного изучения правомерна и противоположная позиция: люблю, потому что знаю, и знаю, потому что люблю. Об этом хорошо сказал в своём стихотворении географ Ю.К. Ефремов.

               
                «Глубь недр пойму, и сроки углублю,
                И с гордостью скажу родному краю:
                Люблю и знаю, знаю и люблю.
                И тем полней люблю, чем глубже знаю».

        Для полноценного патриотизма нужна не слепая, а зрячая любовь к своей земле.

7. Долг патриота – критиковать родину

        Патриотизм чаще всего понимается как безоговорочная любовь к родине без всякого критического к ней отношения, и уж тем более без порицания, тогда как мне представляется, что глубинная сущность патриотизма заключается не столько в любви, сколько в горячем неравнодушии к своему отечеству. В межличностных отношениях бывает, что сначала ощущается неравнодушие, и только потом оно принимает одну из противоположных форм,  иногда переходящих одна в другую; например, отвергнутая любовь часто превращается в ненависть; раскаивавшаяся ненависть может стать любовью.
        Патриотизм как чувство амбивалентен, т.е. допускает противоположные проявления. И не случайно у многих выдающихся деятелей нашей страны отношения с нею были не простыми. Об этом свидетельствует длинный ряд изгнанников – от А.И. Герцена до А.А. Тарковского.
        Патриотизм как вид неравнодушия предполагает способность страдать от явлений общественно-государственного уровня, которые лично тебя и благополучия твоей семьи как будто не задевают. Ведь мог же А.Д. Сахаров спокойно продолжать свою смертоносную работу в недрах военно-промышленного комплекса, как никто из учёных обласканный правительством, но что-то заставило его порвать со своей средой, обречь себя на опасность даже физического уничтожения.
        Один из самых знаменитых президентов США, Дж. Кеннеди, сказал: «Долг патриота – критиковать родину». Более того, мне кажется, что настоящий патриотизм начинается там, где появляется способность критиковать и, поднявшись над предрассудками, смотреть на отечество как бы со стороны. «Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать её, предпочитаю унижать её, только бы не обманывать», писал П.Я. Чаадаев. Но именно за критику и попытки объективной оценки предавали анафеме, изгоняли, вынуждали эмигрировать тех, кого мы теперь считаем патриотами. 

8. Нет родины без деревни

        Советский патриотизм был в значительной мере индустриально-урбанистическим и технократическим, его гордостью стали большие города, великие стройки, полёты в космос. О разорённой деревне умалчивали; малые города, деревянные дома, умирающая провинция стыдливо игнорировались.
        Положительные стороны советской жизни подавались как достижения социалистического строя, в то время как недостатки можно было списывать на природно-географические особенности: в упадке сельского хозяйства виноват климат, да и реки Сибири текут не туда – главным образом на север, вместо того, чтобы орошать пустыню и помогать нам получать из хлопка ещё больше взрывчатки. 
        Между тем, писатели-почвенники открыли глаза на деревню, пострадавшую от коллективизации; их патриотизм зиждился на деревенской культуре, бесцеремонно вытесняемой космополитичным городом. Если любовь выделяет любимый объект из всех прочих, то любовь к территории основана на географической специфике. Особенности страны проявляются не столько в городах с многоэтажными зданиями, лишёнными местного колорита, сколько в сельской местности, не заслонившей своего природного фона; поэтому без знания, сохранения, возрождения деревни не может быть настоящего патриотизма. Без загородной местности и пронизывающего ее природного ландшафта, без понимания того, какое наследие оставили нам на земле исчезающие крестьяне, а также помещики с их усадьбами, – не останется питательной почвы для любви к своей стране, к родному региону.

9. Что значит «любить» по-русски?

        Советский патриотизм не мешал, а скорее помогал людям уничтожать ландшафт своего отечества:  превращать реки в сточные канавы и каскад грязных водохранилищ, затоплять целые уезды, ликвидировать болота и поймы, вырубать сверх меры леса, распахивать и превращать в пыль кормилицу скотоводов, засушливую степь – этими «подвигами» народу было положено гордиться. Политический режим в 1991 г. вроде бы изменился, но мания великих строек не исчезла.
        Сегодня над Центральной Россией по-прежнему висит как дамоклов меч проект высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва – Петербург, которую нарочно постараются провести  в стороне от существующей железной дороги, чтобы захватить побольше земли, вырубить и продать под застройку ценнейшие леса Валдая, возле истоков великих рек, влияющих на экологическое благополучие не только России, но и многих других стран (от Балтики до Ирана) – всё это вместо того, чтобы реконструировать имеющуюся Октябрьскую железную дорогу, построить на ней новые, скоростные пути, например, на втором этаже – на эстакаде.
        Во второй половине ХХ в. произошёл массовый, хищнический захват горожанами даровых пригородных земель под огороды, сады, дачи, коттеджи, виллы, дворцы. Большинство жителей городов стали мини-землевладельцами задолго до формальной приватизации земли. Богатые и бедные, интеллигенты и рабочие, чиновники и научные работники – все оказались одинаково алчными и бесцеремонными по отношению к окружающей среде.
        В результате в пригородных зонах (вокруг Москвы – в радиусе до 200 км) деградировали или погибли целые классы природных территориальных комплексов (биогеоценозов), вырублены и застроены водоохранные леса, питьевые водохранилища и реки окованы самодельными набережными и причалами «новых русских», утрачены красивые пейзажи, исчезла традиционная деревня, а всё товарное сельское хозяйство в Нечерноземье стало пригородным. И этот грандиозный социально-экономический, экологический и ментальный переворот, не замеченный учёными и журналистами, совершался во имя горячей любви  к «природе»,  на лоне которой горожане желали жить хотя бы летом и в выходные дни, но не стеснялись замещать и подавлять естественную зелень асфальтом, бетоном, кирпичом.
        В такой экологической ситуации  патриотизм становится половинчатым: чем больше любишь землю, на которой родился, тем отвратительнее кажутся люди, которые её захватили и загадили.
        Мне кажется, русскому языку не повезло с понятием «любовь». Зато в нём не меньше тысячи способов выразить одно простое действие – ударить человека по лицу: дать по морде, врезать по физиономии и т.д. Я помножил  20 синонимов со значением «лицо» на 50 синонимов «ударить». Круглой цифры достаточно, чтобы подтвердить концепцию: сам русский язык засвидетельствовал, что в несчастной стране было много насилия, но мало любви.
        Для обозначения «чувства самоотверженной, сердечной привязанности» (например, к родине, к родителям, к своим детям) и «склонности, пристрастия к чему-либо» (например, к музыке, к искусству) у нас есть только одно приличное слово. В русском языке даже нет разных эквивалентов греческих слов «эрос», «агапэ», «филео», испано-португальских «amo» и «quero». Одним  словом ребёнок любит маму, папу, кошку и мороженое. А кошка постоянно влюблена: она любит рыбу, колбасу, молоко.
        Так что же такое «любовь» вообще? В моём саркастическом «Словаре российских реалий» написано: «Страстное желание что-либо присвоить, получить, потребить, удержать». Думаю, что и любовь самозванных патриотов к своему отечеству подходит под это определение.

10. Наука против шовинизма

        Оплот наступательного национализма и шовинизма – невежество: в истории, географии, этнографии, антропологии, религиоведении, топонимике. Шовинизм преодолевается гуманитарным образованием, но не только потому, что наука вскрывает те или иные факты, воспитывает плюрализм мнений, демократична по своей сути и т.д. Образование изменяет интересы и структуру личности,  даёт новые поприща для самоутверждения, позволяет расширять духовный мир, ничего не отнимая у других людей.
        Наука – не только систематизированная совокупность знаний и деятельность интеллектуалов, но и всемирное сообщество свободных людей; она самим фактом своего существования противостоит  мракобесию. В борьбе с шовинизмом можно опираться на этику учёных, о которой я писал во многих своих статьях (есть и в Интернете).

        Прежние публикации автора о патриотизме:

        География и воспитание патриотизма // География, 1994, № 7 – 8, фев., с. 2 – 3; 0,7 л., 18061 экз.
        Альтернативы шовинизму // Светский союз: Альманах. Лит. объедине¬ние гуманистов, атеистов, скептиков – ЛОГАС / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». – М.: Росс. гуманистич.  об-во, 2002, с. 109 – 122; 0,9 л., 500 экз.
        Гл. 5. Воспитание патриотизма // Родоман Б.Б. Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». – М.: Росс. гуманистич. об-во, 2004, с. 43 -- 60; 500 экз.
        Гл. 5. Воспитание патриотизма // Родоман Б.Б. Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании. Изд. 2-е/ М.: Т-во научных изданий КМК, 2006,  с. 43 -- 60; 1000 экз.
        Патриотизм без шовинизма // Интеллигент, 11 дек. 2006; 0,7 л. http://www.intelligent.ru
        Патриотизм без шовинизма // Светский гуманист. – С.-Петерб. отд. Росс. гуманистич. об-ва. http://humanism.su/ru/articles.phtml?num=001016  2014; 0,5 л.
        Патриотизм против шовинизма // Философия и актуальные вопросы / проблемы  образования: история, современность, перспективы: сб. науч. тр. III Междунар. науч. конф. –  Кострома: КГТУ, 2014, с. 182 – 189; 0,5 л., 80 экз. + эл. версия




=======================================

МОРАЛЬ ЛИЧНОСТИ И МОРАЛЬ ГОСУДАРСТВ:
«QUOD LICET JOVI, NON LICET BOVI»?

        В обыденном сознании и в средствах массовой информации (СМИ)  государства (страны) нередко выглядят как некоторые живые существа, наделённые специфическими интересами и действующие для осуществления своих целей и задач [4]. Поведение государства как юридического лица в отношениях с другими государствами и с физическими лицами (гражданами и подданными) регулируется не только правом, но и бывает объектом моральной оценки. В какой степени применимы к государству те же моральные нормы, которые бытуют в оценках межличностных отношений?

1. Нравственные начала у высших животных

        Современная наука не обнаруживает между людьми и прочими высшими животными такой глубокой пропасти, которая присутствовала в христианской и марксистской картинах мира. Об общей природе живых организмов  свидетельствуют впечатляющие достижения медицины и генетики. Автор данной  статьи придерживается  гипотезы, или  постулата, о естественном, эволюционно-биологическом происхождении нравственности. Альтруистические компоненты поведения необходимы для выживания той или иной группы особей / индивидов как функционирующего целого [8]. Среди животных это виды, популяции, стада, стаи, семьи и т.п. В человеческом обществе –  прежде всего семья, а также более реликтовые, но во многих странах влиятельные группы – род, племя, этнос, клан.  И, наконец, одно из самых высших, целостных и живучих объединений – государство, которое тоже рассчитывает на то или иное самоограничение своих граждан, а в предельных случаях жертвует ими для поддержания своего статуса.
       Вульгарное представление о жизни животных как о сплошной и непрерывной борьбе за существование, о «войне всех против всех», то и дело переносимое на людей в виде социального дарвинизма и ему подобных учений, несостоятельно, потому что в органическом мире борьба, агрессия, хищничество постоянно уравновешиваются противоположными факторами, такими, как симбиоз, кооперация, солидарность, взаимопомощь, которые также служат двигателями эволюции [2].
        Рассуждая о человеческих качествах на фоне общих представлений о поведении всех животных, мы сталкиваемся с этимологическим несовершенством, а если выразиться резче – с непригодностью многих терминов. Прежде всего, совершенно неприемлемо различение и противопоставление двух начал – биологического и социального. У большинства животных есть социум, весьма сложно устроенный, а человек – один из многих видов млекопитающих. Вместо «люди и животные» надо говорить «люди и прочие животные». Знатокам и любителям диких животных не нравятся такие слова, как «зверство», «волчьи законы», «бесчеловечность» и пословица «Человек человеку волк». В отличие от человека, «звери» (прочие млекопитающие) не тратят так много сил и ресурсов на истребление особей своего вида, не наслаждаются жестокостью, не практикуют пыток. У собак и обезьян есть стыд и совесть, они способны страдать от несправедливости, признавать ошибки и раскаиваться в своих поступках [1]. И,  наконец, слово «мужество» неудобно с феминистской точки зрения.

2. Нравственность и мораль на личностном уровне

        В человеческом обществе, как и в некоторых сегментах прочего животного мира, существует двойная нравственность и/или мораль: для своих и для чужих. Положительные моральные качества, или добродетели, такие, как верность, взаимопомощь, доброта, чувство долга, искренность, самоотверженность, справедливость, терпение, щедрость воспитываются в малых коллективах, где все знают друг друга и общаются постоянно. Это прежде всего семья как институт для выращивания потомства (особенно –  многодетная, многопоколенная). Вместе с тем, многие добродетельные поступки для «своих» могут негативно оцениваться «чужими», если благополучие группы достигается за счёт других групп.
        Другая, после семьи, школа и поприще для проявления добродетелей – временный коллектив, действующий в экстремальных условиях в  изоляции от внешнего мира. Таковы в недавнем прошлом некоторые экспедиции в не населённой людьми местности, военные отряды в окружении, альпинисты и спортивные туристы в походах высокой категории сложности, когда ещё не было мобильных телефонов, страховки, надёжных спасателей, возможности благополучно прервать поход при несчастном случае. Туристские коллективы не столько воспитывали в своих взрослых членах выносливость, товарищество, взаимопомощь, скромность, сколько принимали людей, уже обладающих этими качествами, путем многолетнего отбора, начиная с самых легких походов и прогулок [6].      
        Формированию коллективистских добродетелей способствует суровая географическая среда. (В прошлом она же нередко вынуждала убивать стариков и новорождённых). До середины ХХ в. сохранялись остатки «северной морали» у народов Субарктики (взаимопомощь, честность, отсутствие воровства).   
        За пределами коллективов, спаянных родственными и товарищескими отношениями, на первое  место выходят правила этикета, вежливость, любезность,  презумпция доброжелательности. (Ожидание враждебности от незнакомых людей  было нормальным  в «доисторических обществах» и на колонизуемых  фронтирах, слабо  охваченных государственной властью; в наши дни оно присуще маргиналам и девиантам).  В странах с резкой  социальной поляризацией и низкой степенью законопослушности распространены межличностные отношения типа «хищник – жертва». 
        Прогресс нравственности (действительный или желательный) можно толковать как экспансию позитивной  человеческой морали, её распространение на новые категории живых существ путём перевода их из чужих в свои: отказ от людоедства, убийства пленных, рабства, расизма, сословно-кастового деления, эмансипация женщин, этнических и сексуальных меньшинств, признание права на жизнь за многими животными и растениями, всесторонняя охрана природы. В данном примере экспансия морали идёт сверху вниз – от «высших» существ к «низшим». За моральным признанием следует законодательство. 
        Многое, но далеко не всё из вышесказанного применимо и к  юридическим лицам. В отношениях между фирмами ценятся доверие, честность, надёжность, обязательность, но никто не ждёт от них доброты, щедрости, искренности, правдивости, скромности, самоограничения, самоотверженности, дружбы, взаимной любви. Конкуренты скрывают свои стратегии, не делятся бескорыстно всякого рода методами и рецептами. Рыночную экономику двигают жадность и агрессия, стремление уничтожить конкурентов. Ложь – важное средство достижения успеха в рекламе, у политиков,  адвокатов, в СМИ.  При построении пирамиды власти иногда действует негативный отбор. Для политической карьеры благоприятны  коварство, хитрость, предательство, а лидером нередко становится гнуснейший.   

3. Мораль государств

        Запасшись длинным  списком добродетелей, применим его к юридическому лицу высшего уровня – государству. Отношения государства с гражданином при всех режимах далеки от равноправия, что само по себе аморально. Не отучив своих граждан от злодеяний, государство взяло на себя право их совершать. Убийца, насильник, грабитель нарушают монополию государства на совершение аналогичных действий, – репрессии, войны, экспроприации, налоги (согласно крайней, анархистской  точке зрения).
         В межгосударственных отношениях стала нормой взаимопомощь при стихийных бедствиях, многие страны состоят в военно-оборонительных союзах, но прочие альтруистические добродетели им не свойственны. Им не присуща щедрость и уступчивость, когда речь идёт о территории;  напротив, не редка патологическая скупость, нежелание отдать даже крохотный клочок земли, аннексированный при прежнем режиме, от которого нынешняя власть отмежевалась. Боязнь государства потерять свою честь и достоинство иногда напоминает нравы дворян-дуэлянтов. На уровне межличностных отношений как-то не принято хвастаться учинёнными насилиями, кровопролитиями, грабежами, но многие государства такими достижениями гордятся, строят на них свою идеологию, внедряют в учебники истории, учреждают  в их память праздники.
        В отношениях между собой государства широко пользуются презумпцией враждебности. Они охвачены гонкой вооружений, запасаются оружием, имеют планы военных действий на территориях своих соседей, какими бы хорошими не были их отношения в данный момент. Правда, в некоторых частях света межгосударственная настороженность считается уже невозможной, но на большей части остального мира она сохраняется.
        Государствам, как и прочим лицам,  могут  быть присущи отклоняющееся поведение, необъяснимые реакции, грубо противоречащие  реальной ситуации; свойственны некоторые психозы, например, имперская паранойя с маниями величия и преследования, фобии потери территориальной целостности и распада территории [5], немотивированная агрессивность, имперский реваншизм, историческая амнезия и т.д. За недостатком обычных человеческих добродетелей государство выглядит в среднем менее нравственным, чем личность.   
            
4. Мораль промежуточных юридических лиц

        Если сравнение государства с личностью по их моральным качествам  некорректно, если государству по его природе дозволено то, что запрещено  гражданину, то как мы оценим разнообразные институты, занимающие промежуточное положение? Эти промежуточные объекты в воображаемом социальном пространстве выстраиваются в две линии, простирающиеся большей частью параллельно, но концами сходящиеся в двух точках – наверху (в государстве) и внизу (в гражданине).
        Первая линия – экстерриториальная. Это вмещающие личность (гражданина) группы, обладающие разными размерами (людностью) – половозрастные, социально-классовые, профессиональные, а также родоплеменные, этносы,  этнические общины в диаспоре и т.п. Эти институты хорошо изучены, их слишком краткая и неизбежно дилетантская  характеристика в данной статье была бы непродуктивной.
        Вторая линия – территориальная. Это вмещающие каждого из нас единицы внутригосударственного административно-территориального деления (АТД) –  области, края, провинции, губернии, федеральные земли и т.п. Из них наиболее близки к суверенным государствам моноэтничные автономные области, стоящие в очереди на получение независимости (как правило, в результате референдума)  и членства в ООН.  У них есть свои государственные языки, флаги, гимны, их футбольные команды выступают самостоятельно, их граждане охвачены местным патриотизмом. Иную картину являют собой неэтногенные административные единицы – субъекты федераций или области в унитарных государствах. Каким поведением они обладают, и какой может быть его  моральная оценка? В оставшейся части данного раздела нашей статьи будет больше вопросов, чем утвердительных суждений.
        Во многих странах граждане чувствуют себя совладельцами принадлежащей государству территории. Они радуются аннексиям, осуществлённым своим государством, и страдают от его территориальных потерь. Такие патриотические чувства в патерналистском обществе небезуспешно заменяют гражданам отсутствующую у них значительную земельную и прочую собственность. Вот так же и ребёнок гордится имуществом  своих родителей, хотя формально оно ему не принадлежит.
        В какой мере гражданское чувство совладельца распространяется на отношения населения к своим административно-территориальным единицам? В каких случаях жители неэтничных областей страдают от передвижки их границ? На каком уровне территориальной иерархии государственнический патриотизм сменяется более безразличным отношением к АТД?  Или, иными  словами, где на таксономической пирамиде стран и регионов  проходит граница, «выше» которой отношение гражданина к территории строится по государственному типу, а «ниже» – по иному?
        Страны  обладают своими государственными тайнами, у них есть служба разведки, они посылают друг другу шпионов. Аналогично действуют и многие юридические лица в сфере экономики, там есть промышленный шпионаж и коммерческая тайна. А как обстоит дело с единицами АТД? Могут и должны ли области и края засылать шпионов? Возможна ли муниципальная и микрорайонная тайна? 

5. Разобщённость и единение человечества

        Разобщённость мира на «независимые» государства, способные безнаказанно воевать между собой, распоряжаться жизнью своих граждан / подданных и  бесконтрольно расточать на своих  территориях и акваториях  природные ресурсы, доставшиеся им случайно, препятствует решению глобальных экологических и социальных  задач и является главной угрозой дальнейшему существованию человечества. Эрой разобщённого мира (ЭРМ) называл нашу эпоху писатель-фантаст И.А. Ефремов (в повести  «Туманность Андромеды» и в романе «Час Быка»). Политическая разобщённость мира свидетельствует о незрелости человечества, о том, что формирование вида  Homo sapiens  по-видимому не завершено [7], из его личинки не вылез взрослый Homo humanus, и мы живём в состоянии неотении.   
        Множество суверенных государств, коих сейчас на Земле почти две сотни, – это типичное самоорганизованное анархическое сообщество, в котором нет верховной власти, все члены номинально равноправны, все отношения регулируются договорами, а не принуждением сверху (чем не розовая мечта теоретиков анархизма?), но это только формально, а фактически в данном коллективе нет равенства, есть свои гегемоны, существует сложная иерархия и всякого рода подгруппы. Как в любой стае животных, господствуют свои вожаки, но, в отличие от многих стад и прайдов, сообщество государств раздирается междоусобицами до такой степени, что давно напрашивается потребность в международной полиции и  всемирной верховной власти.
        Безвластные сообщества рано или поздно обзаводятся  начальством: 1) выбирают вождя из своей среды;  2) приглашают «варяга»; 3) завоёвываются, покоряются, замиряются внешними силами. Принудительное включение племён и народов в ту или иную империю не всегда трагично, оно может быть меньшим злом и спасением от гибели в междоусобицах. Напротив, деколонизация, обретение «суверенитета» нередко приводили к возобновлению межплеменных и межгосударственных войн.
        На жителей Земли не нашлось способной их сплотить угрозы или разумной управы внеземного происхождения, им приходится управляться собственными силами. ООН как прообраз мирового правительства оказалась слабой, но не безнадёжной. Этот наполовину дремлющий институт ещё может оказаться эффективным. (Так, например, конституционное право союзных республик на выход из СССР было спящим институтом, в который никто не верил, но в 1991 г. оно сработало).
        Завоевание в смысле построения каким-то государством-гегемоном своей всемирной империи не обязательно означает вооруженный захват, оккупацию и т.п. Цели, которых ещё в прошлом столетии пытались достичь военными средствами, ныне достигаются достаточно мирно и бескровно. В некотором смысле все страны мира уже благополучно завоеваны англоязычным Интернетом, автомобилизацией, стандартами потребления. Они в том или ином смысле добровольно или вынужденно присоединяются к лидерам, обладающим  экономическим и социальным превосходством. Преодолевать пороки всемирной империи алчных производителей и потребителей надо совместно, без разгораживания железными занавесами, через неправительственные международные организации гуманистической направленности. Объединению мира препятствует небольшое число государств-изгоев, обладающих средствами массового уничтожения и бряцающих оружием,  – не только для международного шантажа, но и для сохранения образа внешнего врага у своих граждан, а также для поддержания  офицерско-генеральской касты и военной промышленности. 
        Позитивная эволюция мировой политической системы видится как постепенный отказ от военных и грабительских компонентов суверенитета при увеличении социальной роли государств как защитников людей, в том числе и от некоторых транснациональных сил. Национально-освободительные движения, сепаратизм, стремление множества регионов стать самостоятельными государствами не препятствует, а способствует политическому объединению человечества. Если в течение XXI в. количество государств на Земле достигнет тысячи (так, что их даже учитель географии не сможет запомнить), то это означает окончание  ЭРМ.  Чем больше будет государств, мнящих себя независимыми, тем крепче окажется их зависимость от будущих надгосударственных международных организаций (сверхгосударств) – конфедераций типа Европейского союза (ЕС). Таким образом, традиционные государства нашего времени превратятся в единицы АТД – в провинции Всемирного государства, которое уже не будет государством в привычном смысле слова  –  хотя бы за отсутствием других, себе подобных. Пресловутое «отмирание государства» из-за кардинальной смены его функций осуществится само собой.
        Сегодня принято говорить об ослаблении  всякого рода иерархий, о замене иерархического сообщества сетевым, в немалой степени благодаря Интернету. Но АТД не может не быть иерархичным. Между традиционными государствами и ООН располагаются  промежуточные группировки, обладающие единой территорией или соединённые общей акваторией – ЕС, АСЕАН, СНГ и т.п. Если  некоторые из них эфемерны и нежизнеспособны – значит, возникнут другие, более живучие.  Иерархизация территориальной структуры  мира продолжается.
        В Западной Европе традиционные государства (в том числе бывшие «великие державы») немного уступили  свой суверенитет по двум направлениям:  1) вверх, в сторону ЕС, ставшего конфедерацией; 2) вниз – внутристрановым регионам, становящимся всё более автономными и «суверенными». Не исключено, что эти процессы охватят  в XXI столетии весь мир так же, как в XVII – XX в. распространилась европейская модель государств и международных отношений. Внутристрановая регионализация и глобальная интеграция не исключают одна другую, а являются,  по-видимому, двумя сторонами одного процесса [3]. В этой связи можно говорить о социализации государств и о дальнейшем превращении их из господствующих, которые в первую очередь удовлетворяют потребности своих правителей, в служебные, обслуживающие своё население.
        Альтруистическая нравственность, необходимая живым существам для выживания своей популяции, должна по тем же причинам (для выживания всего человечества) распространяться по территориальной иерархии снизу вверх и в идеале охватить всё мировое сообщество гуманистическими нормами, сформировавшимися в малых человеческих коллективах. Сегодня многие единицы АТД подражают государству, заводят у себя те же министерства и департаменты, а надо наоборот, чтобы государства подражали муниципалитетам и коммунам, брали пример с семьи и других малых групп, спаянных тесным сотрудничеством.
        После краха СССР наши соотечественники выбросили на свалку слова и выражения «интернационализм», «дружба народов», «всеобщее и полное разоружение», «мир во всём мире» как надоевшие клише советской пропаганды, но это не повод отрицать обозначаемые явления и признавать неизбежность вечной вражды. Альтернативой «утопическому» братству народов может быть  вполне реальная гибель человечества от военной или экологической катастрофы. В единении – спасение!

Литература

        1. Бекофф М. Эмоциональная жизнь животных.  – М.: ИГ «Весь», 2010. 
        2. Кропоткин П.А. Этика. – Пг. – М., 1922.
        3. Покровская Н.Н. Глобализация и регионализация // Личность и культура, 2004, № 1, с. 18 – 19.
        4. Родоман Б.Б. Образы государства, внедряемые в массовое сознание // Здравый смысл, 1997, № 5, с. 48 – 52.
        5. Родоман Б.Б. Фобия потери территориальной целостности // Неприкосновенный запас, 1999, № 6 (8), с. 10 – 15.
        6. Родоман Б.Б. Досуг вне государства: самоорганизация походных туристов // Отечественные записки, 2005, № 6 (27), с. 206 – 213.
        7. Родоман Б.Б. Мы уже не обезьяны, но ещё не люди // Здравый смысл, 2010,  № 3 (56), с. 21 – 25;  www.intelros.ru 21.XII.2011.
        8. Эфроимсон В.П. Родословная альтруизма (Этика с позиций эволюционной генетики человека) // Новый мир, 1971, № 10, с. 193 – 214.

        30 марта 2012  г.         

Опубликовано:
        // Философия и актуальные проблемы образования: история, современность, перспективы: сб. науч. тр. II Междунар. науч. конф. –  Кострома: КГТУ, 2013, с. 59 – 65; 0,5 л., 50 экз. + эл. версия.
        // Светский гуманист. – С.-Петерб. отд. Росс. гуманистич. об-ва. 12 февраля 2014. С.-Петерб. отд. Росс. гуманистич. об-ва.  http://humanism.su/ru/articles.phtml?num=001014  0,5 л.


;;;;;;;
V
ДОСУГ И ТУРИЗМ

========================

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ РОЛЕЙ
В НЕФОРМАЛЬНОМ ДОСУГОВОМ КОЛЛЕКТИВЕ
 
        Процесс формирования и функционирования приятельской компании – неформального коллектива лиц, собравшихся для совместного приятного времяпрепровождения, можно рассматривать как субъективную социальную мелиорацию – создание каждым участником группы благоприятной социально-психологической среды для самовыражения в различных видах деятельности. В возникающей и сложившейся компании различаются роли: 1) объективные, выявляющиеся по отношению ко всей компании; 2) субъективные, различающиеся по отношению к какой-либо отдельной личности с её точки зрения. Роли первого рода определяют устойчивость и эффективность коллектива; роли второго рода мотивируют деятельность отдельных людей. Ниже приводится типология объективных и субъективных ролей с подразделением их на положительные и отрицательные по отношению к коллективу и к личности; рассматривается совмещение ролей и связанная с этими ролями стратегия субъективной социальной мелиорации.

1. Объективные роли

        Носители объективных социальных ролей являются функциональными элементами коллектива как системы. Будем различать две стадии существования коллектива: 1) подготовительную, когда коллектив формируется для последующего выполнения своих специфических задач; 2) стадию функционирования, когда собравшийся коллектив выполняет какие-то задачи.

1.1. Объективные роли на подготовительной стадии

        В процессе формирования приятельской компании возникают и осуществляются следующие роли.
     1. Инициатор – тот, кто решил найти и собрать приятелей, спутников, партнёров для какого-либо мероприятия (например, туристского похода, пикника, прогулки, поездки на дачу, вечеринки).
     2. Субинициатор, к которому инициатор обратился за помощью в осуществлении своего намерения. Субинициаторов может быть несколько; вместе с инициатором они образуют инициативную группу, или инициаторов в широком смысле слова (употребляемого теперь во множественном числе). Договариваясь между собой, инициаторы разрабатывают неформальный статут мероприятия – определяют место, время, программу деятельности, прочих участников, необходимые условия, ресурсы, ограничения и т.п.
     3. Непременные участники, без которых мероприятие не может состояться. Приглашаются инициаторами. При договоре с непременными участниками инициаторы могут и вынуждены идти на уступки и принимать поправки, вносимые приглашенными в статут мероприятия.
     4. Дополнительные участники привлекаются инициаторами и/или непременными участниками с согласия инициаторов и принимают готовые условия, не влияя на статут мероприятия. Отсутствие, отказ дополнительных участников не приводит к срыву намеченного дела.
     5. Резервные участники, вероятность участия которых невелика и с которыми инициаторы не связывают себя обязательствами и обещаниями, бывают: а) оповещённые, которые знают о возможности своего участия в намечаемом мероприятии; б) неоповещённые, к которым обратятся в случае недостатка или отказа дополнительных и непременных участников.
     Приглашаемые участники (непременные, дополнительные и резервные) различаются по мотивам их приглашения: 1) симпатичные для инициаторов; 2) безразличные инициаторам, привлекаемые лишь для того, чтобы набрать необходимое количество людей. (Речь идёт только об эмоциональном безразличии. Инициаторам не безразличны такие признаки приглашаемых, как пол, возраст, опыт и навыки в намечающихся видах деятельности и т.п. Незнакомые люди, дополнительные и резервные участники чаще привлекаются по формальным признакам, а знакомые и непременные участники – по личностным).
     В двуполых молодёжных коллективах, где важно численное соотношение лиц разного пола, среди приглашенных участников, эмоционально безразличных инициаторам, различаются: а) уравнивающие баланс, привлечённые для достижения равенства или уменьшения неравенства в численности М и Ж; б) сальдовые, привлеченные для создания перевеса Ж над М или наоборот.
     При формировании половой структуры компании инициатор или однополая инициативная группа могут пользоваться разными, в том числе противоположными приёмами: 1) создавать перевес лиц противоположного пола для обеспечения себе большей свободы выбора; 2) создавать перевес лиц своего пола для привлечения конкретных лиц противоположного пола; 3) стремиться к равному количеству М и Ж для создания и поддержания структурно-половой симметрии.

1.2. Объективные роли на стадии функционирования

        В собравшейся приятельской компании, приступившей к выполнению каких-то задач, различаются следующие роли.
        А. Положительные объективные роли, укрепляющие коллектив и повышающие его системную организованность.
        1. Лидер – лицо, выделившееся в качестве руководителя, вождя неформальной группы. Инициатор мероприятия становится его лидером не всегда. Тут надо различать как минимум три случая: 1) инициатор готовит себе роль лидера, признаётся таковым в начале функционирования компании, но в дальнейшем может не удержаться в этой роли (в отличие от формального коллектива, где лидерство неспособного руководителя поддерживается административным принуждением); 2) инициатор намечает на роль лидера избранного им субинициатора, т.е. обращается к нему не только как к помощнику, но и как к покровителю и будущему руководителю; такой руководитель впоследствии тоже может не удержаться в роли лидера; 3) инициатор не озабочен выбором лидера и сам собирается отойти в сторону, т.е. только потреблять плоды мероприятия, не неся за него никакой ответственности.
     2. Сублидер заменяет лидера в его отсутствие, является его ближайшим помощником и советником, опирается на авторитет лидера. Сублидер выдвигается и сверху (приводится в компанию лидером), и снизу (выделяется впоследствии из прочих членов коллектива). Без согласия между лидером и сублидером коллектив не может нормально функционировать. Лидер и сублидеры (последних может быть несколько) составляют руководство коллектива.
     3. Хозяин. Лицо, предоставляющее в распоряжение компании принадлежащее ему помещение, транспортные средства, инвентарь, приборы и т.п., без которых невозможна основная деятельность; обладает незыблемыми правами собственника и осуществляет вследствие этого некоторые распорядительные функции (согласованные с руководством). Различаются разновидности хозяина: 1) внешний, не входящий в компанию и не участвующий в ее деятельности: а) отсутствующий, б) присутствующий; 2) внутренний, являющийся членом компании и включённый в её деятельность. Нередко хозяин (внешний присутствующий или внутренний) несимпатичен руководству или даже большинству компании, но его терпят ради предоставленной им материальной базы. Хозяин обладает скрытой потенциальной негативной властью: он может сорвать, прекратить мероприятие и разрушить компанию. Внутренний хозяин обладает дополнительными возможностями, чтобы самому стать лидером, или по крайней мере, сублидером.
     4. Частный организатор, или руководящий активист, в отличие от общих организаторов – лидера и сублидеров, руководит каким-то частным, иногда вспомогательным делом, включённым в общее мероприятие, и возглавляет функциональную подгруппу. Например, при подготовке вечеринки в квартире или на стоянке в походе группа девушек готовит ужин под руководством одной; группа юношей под руководством одного ставит палатки. Руководящая роль частного организатора заканчивается вместе с данным частным мероприятием, но может возобновиться в другом деле. Руководящими активистами становятся как вследствие умения, так и по причине большей общительности, личного обаяния или претензий на лидерство, не встречающих отпора или подавляющей конкуренции в данной подгруппе.
     5. Специалист осуществляет специфическую привлекательную или необходимую для группы деятельность, требующую особого умения и потому недоступную большинству или всем остальным членам компании, например, играет на гитаре, хорошо поёт, управляет транспортным средством, хорошо ориентируется в походе.
     6. Массовик-затейник, разновидность специалиста, развлекает и сплачивает людей. Лица типов 1 – 6  обычно составляют ядро коллектива.
     7. Шут – роль, близкая к массовику-затейнику и очень важная в неформальном досуговом коллективе.
     8. Привлеченная знаменитость, или «свадебный генерал» – лицо, заранее не принадлежавшее данной компании, но разрекламированное в ней и авансом снабжённое высокой оценкой присутствующих; относится к более высокому, престижному, ценному социальному слою или профессиональной группе. На привлечённом лежит моральная обязанность оправдать возлагаемые на него надежды.
     9. Привлекающий – тот, кто привлёк в компанию знаменитость или нового специалиста и тем самым несёт за него моральную ответственность. Если привлеченный оправдал ожидания, то повышается престиж привлекшего; если не оправдал, то престиж привлекшего падает. Таким образом, в социально-психологическом плане привлекающий паразитирует на привлекаемом. Аналогичные отношения имеют место и на подготовительной стадии существования коллектива: некоторых людей включают в компанию только потому, что они могут привести с собой новых участников, в которых заинтересованы инициаторы.
     10. Неруководящий, или рядовой активист, в одиночку или не более чем с одним помощником по своей инициативе или после однократного поручения сверху без постоянного понукания успешно занимается каким-либо полезным для компании делом. Носители ролей 1 – 10, т.е. всех положительных объективных ролей, составляют актив коллектива.
     Б. Отрицательные объективные роли, затрудняющие функционирование коллектива, а иногда и разрушающие его.
     1. Фракционер пытается отколоть и нередко взять под своё начало часть компании.
     2. Лидер оппозиции – фракционер, который сколотил оппозиционную группу из своих сторонников и, опираясь на них, пытается стать реальным лидером всей компании.
     3. Критик подрывает авторитет реального лидера и специалистов, сеет сомнения в правильности их действий, пользуется их ошибками для самоутверждения. В ответ на постоянную негативную критику реальный лидер и специалисты могут предложить критикану самому взяться за дело. Возможны три исхода и три соответствующих типа критика: 1) обоснованно-притязательный критик успешно заменяет лидера или специалиста, если коллектив предоставит ему такую возможность; 2) необоснованно-притязательный критик берется за дело, но не оправляется с ним и уступает его прежним исполнителям; 3) непритязательный критик сразу же отказывается от предложения выполнять функции лидера или специалиста; все три случая способствуют прекращению критики.
     4. Назойливый эгоцентрист, привлекая к себе повышенное внимание, постоянно говорит о себе и своих делах, раздражая окружающих. Притязательный эгоцентрист при этом рекламирует свои достоинства и претендует на более активные роли, а непритязательный напротив, может выставлять напоказ свои слабости, заниматься самобичеванием, вызывать жалость и т.п.
     5. Пассивист ничем себя не проявляет и не занимается без внешнего побуждения, но может стать полезным членом группы, если к нему приставить хорошего руководителя. Роль пассивиста, как и роль критика, может быть для коллектива отчасти положительной.
     6. Балластная личность – человек, в присутствии которого никто или почти никто в данной группе не заинтересован; обуза для коллектива.
     7. Сковывающий обособленец – лицо, которое, занимая в компании крайнее, особое положение по возрасту, социальному положению, этнической принадлежности, моральным установкам и т.п., сковывает коллектив одним лишь своим даже пассивным присутствием, препятствует шуткам, веселью, откровенности, непринужденности, раскованности.
     Лица типа 6 и 7 объединяются понятием «лишние люди». Такие люди оказываются лишними: 1) в силу своих личных качеств, часто проявляющихся в самых разных коллективах; 2) из-за объективной социально-психологической несовместимости именно с данным коллективом; 3) из-за предубеждений и психологических барьеров: а) у самих лишних людей, б) у остальных членов коллектива, в) у других – за неимением опыта положительного общения с непривычными социальными и возрастными категориями и другими субкультурами. В третьем случае предубеждения и барьеры могут быть размыты в ходе серьезной и напряженной совместной деятельности, нередко приводящей к смене ролей.
     Некоторые объективные роли, положительные и отрицательные, функционально противоположны: реальный лидер и лидер оппозиции, активист и пассивист, массовик (душа общества) и сковывающий обособленец, ядро коллектива и лишние люди.

1.3. Смена объективных ролей в процессе функционирования

        Будем различать в стадии функционирования две подстадии: 1) вводную, когда коллектив уже собрался, люди чем-то заняты, интенсивно между собой общаются, но ещё не приступили в полной мере к выполнению главной целевой функции, ради которой они объединились; 2) основную, когда эта функция в деятельности коллектива доминирует.
        Первоначальная ролевая структура коллектива на вводной подстадии и отчасти унаследованная от предварительной стадии, может оказаться неадекватной главной целевой функции и тогда в процессе целевого функционирования происходит смена ролей. Эта смена может быть: 1) нерадикальной, т.е. не затрагивающей руководство коллектива: пассивисты становятся активистами и наоборот, выделяются новые частные организаторы, меняются специалисты, обнаруживаются лишние люди и т.д.; всё это – обычные и нормальные явления в процессе функционирования; 2) радикальной, затрагивающей руководство. Радикальная смена ролей происходит в результате ролевого кризиса, после которого коллектив развивается по одному из минимум трёх сценариев: 1) приобретает новую ролевую структуру, более устойчивую и адекватную главной целевой функции; 2) формализуется: прежние или новые роли удерживаются принудительно, навязываются силой; 3) распадается. Крайним случаем радикальной смены ролей является революция – необратимая смена лидера.
     После революции бывший лидер может стать лишним человеком. Если уход лишних людей физически и технически возможен и не вредит группе, то они, осознав своё ущербное положение, уходят сами или их выживают, а не желающих уходить третируют, бойкотируют, игнорируют. Если уход лишних людей повредит коллективу, то их стараются удержать, но держат на положении париев; если уход физически невозможен (повлёк бы несчастный случай, катастрофу и т.п.), то конфликтующие стороны вынуждены держаться вместе и в минимальной мере сотрудничать до окончания мероприятия или до того момента, когда их уход станет возможным.
 
2. Субъективные роли

        Носители субъективных ролей являются функциональными элементами социально-психологической среды отдельной личности, помогают или мешают ей формировать коллектив, вступать в него и играть в нем желательные роли.

2.1. Положительные субъективные роли

        Носители этих ролей помогают моей адаптации и самореализации в данном коллективе.
     А. Объекты искательства – лица, расположения которых я добиваюсь или мог бы добиваться.
     1. Главный актуальный объект – лицо, расположения которого я добиваюсь и которое 1) известно заранее, а я формирую компанию или вхожу в неё для обольщения данного лица или 2) заранее не известно, но выявляется на вводной подстадии в стадии функционирования компании.
     2. Группа (несколько) актуальных объектов (подразделяются аналогично).
     3. Запасные, или потенциальные объекты – люди, среди которых могут выделиться актуальные объекты: а) для меня, б) для прочих непременных участников мероприятия, в) для меня и для прочих одновременно или последовательно.
     Б. Инструменты – люди, служащие мне помощниками, орудиями, средствами.
     1. Внешний положительный референт – авторитетное, лицо, которое высоко меня ценит, не входит в данную компанию, но известно её ядру.
     2. Представляющий (рекомендатель), который ввел меня в сложившуюся компанию и хорошо отрекомендовал, внушил там ко мне симпатии и доверие, лучше всего – личным примером обращения со мной.
     3. Внутренний положительный референт, или переносчик высокого престижа, принадлежит среде, в которой меня уважают, ценят, любят; предварительно или одновременно со мной вступает в компанию, расположения которой я домогаюсь, и там меня рекламирует или может положительно охарактеризовать при надобности.
     4. Хорошо подготовленный, которому меня заблаговременно и заочно охарактеризовали так, что он не обращает внимания на мои отрицательные внешние признаки, встречает меня «не по одёжке».
     5. Дополняющий союзник обладает ценными качествами, которых не хватает мне, но лишён некоторых моих привлекательных качеств таким образом, что вместе из нас получается как бы один полноценный субъект искательств, и в наших отношениях сотрудничества больше, чем конкуренции. Функции союзников могут быть разделены и во времени: один привлекает желанный объект, другой начинает им пользоваться, затем пользуются первый или оба вместе. Такие отношения – типичный пример социально-психологического симбиоза.
     6. Украшающий союзник – привлекательная личность, моя афишируемая близость к которой заставляет предполагать, что и я обладаю её положительными качествами.
     7. Украшающий спутник – симпатичный человек, подчинённый моему влиянию и тем повышающий мой престиж. Моё отношение к носителям ролей 6 и 7 – пример социально-психологического паразитизма.
     8. Катализатор, присутствие или реакция которого помогают мне проявлять положительные качества и добиваться целей.
     9. Благодарный потребитель моих стараний побуждает меня стараться для него и для других еще больше.
     10. Поддерживатель уровня – лицо, оценкой которого я дорожу настолько, что стараюсь не уронить себя в его глазах или не опускаться ниже некоторого предела.
     11. Внутренний советник, принадлежащий данной компании, с которым я советуюсь и согласую свои шаги в этом коллективе.
     12. Внешний советник – незаинтересованное лицо, не входящее в данную компанию, но знающее о ней с моих слов и дающее мне советы на основе мною же предоставленной информации.
     Особые места занимают объективные роли, отрицательные по отношению к коллективу, но могущие стать положительными субъективными ролями по отношению ко мне.
     13. Безопасный конкурент – непривлекательный человек с низким культурным уровнем, на фоне недостатков которого заметнее мои достоинства.
     14. Безынициативный пассивист, нуждающийся в моей опеке и руководстве. Из таких людей я могу сколотить группу своих сторонников.
     Формирование и управление компанией, состоящей из лиц типа 13 и 14, не делает чести инициатору и лидеру, так как свидетельствует об их слабости.

2.2. Отрицательные субъективные роли

        Эти роли большей частью соответственно противоположны вышеперечисленным положительным и потому характеризуются ниже более кратко. Носители этих ролей препятствуют моей адаптации и самореализации в данном коллективе.
     1. Внешний отрицательный референт.
     2. Препятствующий моему проникновению в компанию.
     3. Внутренний отрицательный референт, или переносчик низкого престижа, вращавшийся в моей прежней компании, где я себя скомпрометировал и утратил позиции.
     4. Опасный конкурент, способный отбить объект моей личной заинтересованности или занять место лидера, специалиста, организатора, на которое я претендую.
     5. Компрометирующий союзник.
     6. Компрометирующий спутник.
     7. Предубеждённый против меня член данной компании: а) пассивно – молча; б) активно – распространяет своё предубеждение.
     8. Плохо подготовленный – не одобряет меня с первого взгляда, потому что не получил надлежащей информации.
     9. Слишком хорошо подготовленный, воспринял преувеличенно хорошее мнение обо мне, приписал мне несуществующие положительные качества и при знакомстве разочаровывается.
     10. Невоспринимающий мои положительные качества и усилия.
     11. Неблагодарный потребитель пользуется плодами моих стараний, но ничего приятного не даёт мне за это.
     12. Гаситель энтузиазма гасит его равнодушием, невниманием, критикой, ироническими и скептическими репликами, молчанием и т.п.
     13. Свидетель моих неудач, даже безмолвный, раздражает своим присутствием, не даёт поднять реальное "Я" до уровня представляемого "Я".
     Аналогичным образом (см. подраздел 2.1, пункты 13 и 14), особые места занимают объективные роли, положительные по отношению к коллективу, но могущие стать отрицательными субъективными ролями для меня.
     14. Привлекательный конкурент (привлекательный для компании), на фоне достоинств которого заметнее мои недостатки.
     15. Активист, подавляющий мою инициативу.
     Попытки устранения лиц типа 14 и 15 свидетельствуют о слабости и неуверенности устраняющего; для более сильной личности их присутствие может стать хорошим активизирующим стимулом.
 
3. Совмещение ролей и стратегия социальной мелиорации

        Перечисленные выше роли не только могут, но и должны совмещаться в одних и тех же лицах. Число возможных ролей не вполне объективно, оно зависит также и от дробности классификации, т.е. от детальности исследования. Совмещение ролей неизбежно хотя бы потому, что осуществляемых в коллективе ролей обычно бывает намного больше, чем членов коллектива. Кроме того, названные роли легко группируются и объединяются в более крупные классы по признакам сходства. Помимо отмеченных классов ролей объективных и субъективных, положительных и отрицательных, явно различаются роли властителей (инициатор, лидер, хозяин) и подчинённых (резервные участники, рядовой активист, пассивист). В первую очередь совмещаются роли, расположенные поблизости в типологии, упорядоченной по степени сходства типов.
        Приведём примеры наиболее частых совмещений ролей: 1) инициатор, непременный участник, лидер, хозяин, специалист; 2) сублидер, хозяин; 3) частный организатор, специалист, непременный участник; 4) фракционер, лидер оппозиции, критик, притязательный назойливый эгоцентрист; 5) балластная личность, сковывающий обособленец; 6) представляющий (рекомендатель), внутренний положительный референт (переносчик высокого престижа), дополняющий и украшающий союзник и спутник, катализатор, поддерживатель уровня, внутренний советник; 7) хорошо подготовленный, катализатор, благодарный потребитель, поддерживатель уровня; 8) внешний положительный референт, внешний советник; 9) препятствующий моему проникновению в компанию, опасный конкурент, активист, подавляющий мою инициативу; 10) компрометирующий союзник и спутник; 11) предубежденный против меня, плохо подготовленный, нвоспринимающий меня, неблагодарный потребитель, гаситель энтузиазма; 12 ) внутренний отрицательный референт (переносчик низкого престижа), свидетель моих неудач.
        Совмещение ролей наблюдается в коллективах любой численности. В крайнем случае, когда в коллективе только двое, каждый из них объединяет в себе длиннейший ряд ролей. Так, например, в паре прогуливающихся, путешествующих, проживающих вместе приятелей, партнеров, спутников может быть так, что один из них – инициатор, лидер, хозяин, специалист, массовик-затейник, а другой (или, чаще, другая) – непременный участник, критик, пассивист, главный объект, хорошо подготовленный, дополняющий и украшающий или, напротив, плохо подготовленный, компрометирующий союзник и спутник, катализатор, благодарный или неблагодарный потребитель, поддерживатель уровня или гаситель энтузиазма, внутренний советник. Интересный и парадоксальный случай, когда лидер коллектива одновременно служит и шутом, свидетельствует, по сообщению В.Л. Каганского, о принадлежности коллектива к социально крайним, маргинальным, нонконформистским субкультурам. (Таким коллективом В.К. считал, очевидно, нашу туристскую компанию).
        Используя понятие «совмещения ролей», можно предположить о существовании некоторых закономерностей, например: 1) чем больше активных объективных ролей совмещает лидер, тем прочнее коллектив; 2) чем больше отрицательных субъективных ролей по отношению ко мне сосредоточено в руководстве коллектива, тем хуже мое положение в нём. Можно выдвинуть и другие, менее тривиальные гипотезы, нуждающиеся в проверке исследованиями.
        Системно упорядоченную совокупность социальных ролей назовем ролевой структурой коллектива и/или личности. Типичная ролевая структура функционирующего неформального досугового коллектива описана выше при характеристике объективных ролей (см. подраздел 1.2). Положение личности в коллективе определяется её ролевой структурой: 1) внутренней – набором совмещаемых объективных ролей, 2) внешней – набором значимых для личности отношений к ней других членов коллектива, т.е. системой субъективных ролей (см. раздел 2). Внешняя субъективная ролевая структура личности есть в то же время структура ее социальной микросреды.
     Теоретически мыслимы два противоположных способа гармонизации отношений индивида и среды: 1) адаптация – приспособление к среде путем самоизменения личности; 2) мелиорация – улучшение личностью своей среды. В действительности одновременно идут оба процесса, а в мельчайших неформальных коллективах они соизмеримы по своей силе, т.е. осуществляется заметная взаимная адаптация личности и её среды (в крайнем случае, в паре партнёров – взаимная адаптация двух лиц).
        Субъективная социальная мелиорация в чистом виде предполагает манипулирование людьми и ролями в целях создания благоприятной среды для самовыражения одного человека или членов приоритетной подгруппы. В наибольшей степени манипуляторами оказываются инициатор и лидер; остальные участники коллективного мероприятия в большей мере становятся объектами манипулирования. Однако чистой манипуляции в самоорганизующихся неформальных коллективах не бывает. Каждый член коллектива хоть немного старается окружить себя угодными ему людьми и ролями и отстраниться от неугодных. Формирование неформального досугового коллектива лишь в самом начале выглядит как конструирование желательной ролевой структуры одним автором или группой соавторов; в дальнейшем оно превращается в игру многих партнеров. В результате реальная ролевая структура коллектива значительно отличается от структуры, запланированной инициатором и первоначально осуществлявшейся усилиями лидера.
     Человек сколачивает компанию, вступает в готовый коллектив или покидает его, чтобы улучшить свое социальное микроположение. Следовательно, он занимается субъективной социальной мелиорацией. Формирую ли я компанию или меня в неё принимают, я должен не только наметить оптимальную для меня ролевую структуру, но и подумать, каковы ожидания каждого из моих партнёров, какую роль предназначают они мне и вообще найдётся ли для меня подходящая роль. В соответствии с такими планами и гипотезами приходится заключать союзы, околачивать блоки, окружать себя кандидатами на положительные роли, накапливать резервы, оттеснять и нейтрализовать носителей отрицательных ролей или «перевоспитывать» их. Субъективная социальная мелиорация – это постоянная интрига.
        Отметим три главных пути субъективной социальной мелиорации.
        1. Лёгкий путь, экстенсивный. Менять микросреду, мигрировать, участвовать в различных коллективах. Потерпев неудачу в одной группе, переходить в другую.
        2. Более трудный путь – осваивать один основной, незаменимый коллектив, но активно участвовать и в других сферах деятельности, считающихся, однако, менее серьезными.
        3. Труднейший путь, интенсивный. Всецело принадлежать одному коллективу, связывая с ним свои сверхзадачи. Продвигаться в нём по вертикали, приобретать новые и, что особенно трудно, восстанавливать утраченные позиции, опираясь на эволюцию коллектива и влияя на нее.
        Работать над собой, приспосабливаться, завоёвывать и удерживать симпатии, доверие, высокую оценку немногих близких людей после того как бетоном застыли их первоначальные убеждения, предубеждения, установки, воспитывать и перевоспитывать – титанический и неблагодарный труд с весьма отсроченными и неопределенными результатами. Гораздо легче и приятнее перебраться в другую микросреду, найти себе новых и готовых подходящих приятелей, партнёров, спутников, как выбирают вещи в магазине, а потом, даже после небольшого конфликта или морального износа, покинуть их. К такому типу человеческих отношений толкает нас современная товарно-потребительская цивилизация.
     Рост населения, концентрация его в больших городах, улучшение коммуникаций, увеличивающаяся географическая и социальная мобильность общества, социокультурный плюрализм облегчают субъективную социальную мелиорацию, направляя её по экстенсивному пути. Духовный рост и социальное продвижение личности вверх без труда заменяется горизонтальной миграцией в другие сферы интересов или в новую аналогичную сферу, целинную для индивида. Позади остаётся всё, что с его потребительской точки зрения использовано, испорчено, устарело, скомпрометировано. В такой возможности наверное и заключается главная притягательность урбанистической культуры по сравнению с сельской, традиционной.
        В сфере материального производства и биоэкологии подобное экстенсивное хозяйствование приводит к истощению ресурсов, загрязнению и деградации окружающей среды. Невозможно оставаться чистым, не распространяя вокруг себя грязи. Комфорт в жилище сопровождается дискомфортом на улице. Есть основания полагать, что подобные законы действуют и в межличностных отношениях.
        Наивным редукционизмом и вульгарным механицизмом в век системного подхода выглядит концепция, согласно которой улучшение микросоциумов и комфорта личности в них автоматически влечёт за собой оздоровление всего общества в том же направлении. Природа подсказывает противоположное. В интересах вида гибнут массы особей, а чрезмерно притязательная особь (человеческая личность) разрушает свою популяцию. И в сельском хозяйстве за мелиорацию какого-то клочка земли приходится расплачиваться детериорацией обширного региона. Оздоровляя свой микромир, мы неизбежно заражаем окружающий макромир. Понятия болезни и здоровья также относительны. Моя болезнь – это здоровая жизнь внедрившегося в меня паразита, а здоровье человека в индустриальном товарно-потребительском обществе оборачивается болезнью биосферы.
        Возрастание негэнтропии в каком-то уголке мира возможно ценою увеличения энтропии в окружающей среде. Высокий уровень организации и порядка достигается благодаря разрушению и хаосу вокруг. Аккумулируя разум, добро, красоту, порядок, гуманизм, создавая себе социально-психологический комфорт, элитарные субкультуры тем самым накапливают взрывчатые запасы глупости, зла, безобразия, беспорядка, бесчеловечности в периферийных областях культуры, которые благоденствующая культурная элита старается не замечать. (Так же можно с комфортом жить в большом городе, не замечая огромных свалок на его окраинах). Однако, при очередных катаклизмах эти покрывшиеся коркой и на время замаскированные социальные свалки приходят в движение и подобно размытому террикону погребают под собой чистую и гуманную часть общества. Беспрецедентный разгул тоталитаризма и терроризма в XX в. можно рассматривать как неизбежную обратную сторону высокой гуманизации некоторых элитарных социальных слоев, культур, регионов.
        В биосфере без человека не существует абсолютной неустранимой грязи, ее ликвидацией занимаются организмы-редуценты. Они потребляют и перерабатывают отбросы, выделяемые другими живыми существами. Всё то, что для животных-консументов является отбросами, для редуцентов оказывается необходимой пищей. Не может ли такой круговорот веществ послужить образцом и для культуры, помочь сделать её этически безотходной, чтобы одни и те же явления казались добром или злом в зависимости от точки отсчета на связывающей их окружности? Страдания, причиняемые одним человеком другому, устранять незачем, если один из партнёров садист, а другой мазохист.
        Гипотетическое решение проблемы добра и зла видится в садомазохистской этической поляризации общества, в появлении социокультурного антимира, состоящего из редуцентов, чтобы творимое в одной части мира зло воспринималось в другой его части как добро; чтобы те продукты нашей культуры, которые она сама считает своими ядовитыми отбросами, с аппетитом и благодарностью усваивались антикультурой, и наоборот.
______________
     Статья написана 5 декабря 1970 г., доработана 5 августа 1988 г.

     Опубликована в Интернете: Родоман Б.Б. Распределение ролей в неформальном досуговом коллективе. – М.: Ин-т по связям с общественностью, 7 дек. 2005; 0,9 л. http://www.rpri.ru/materials/robykanov.htm

     Опубликована на  «Проза.ру» 10 декабря 2016 г.


=============================================
ДОСУГ ВНЕ ГОСУДАРСТВА: САМООРГАНИЗАЦИЯ
ПОХОДНЫХ ТУРИСТОВ

        Новые и важные термины: субъективная социальная мелиорация, многомерное пространство социального продвижения, параллельный образ жизни, ситуационное оздоровление, статусно-возрастные посредники, квази-родосемья, диагональная любовь.

        Во второй половине ХХ в. среди жителей больших городов  нашей страны были широко распространены самодеятельные туристские походы. Они проходили отчасти под эгидой турклубов и с полученными от них путёвками (иногда руководителю оплачивали проезд, а после в клуб сдавался отчёт), но с годами походы становились всё более «дикими», т.е. обходились без всякой регистрации. Во время отпусков и каникул туристы шли две-три недели пешком по таёжному среднегорью или субальпийскому высокогорью, сплавлялись по рекам на байдарках, надувных лодках, плотах. Всё остальное время года те же туристы практиковали походы выходного дня – пешие, лыжные, водные.
        Основным контингентом походов были инженеры и техники из военной промышленности, студенты и школьники, преподаватели и научные работники. Почти не встречались среди самодеятельных походных туристов работники торговли, артисты, чиновники, шофёры – они на лоне природы предпочитали рыбалку, а высшее начальство – ещё и охоту. Досуг был стихийно найденным дополнением к повседневному образу жизни и профессии. Затраты труда организовывало государство, а способы восстановления сил выбирали и придумывали сами трудящиеся. Мне кажется, что без туристских походов и подходящего природного ландшафта СССР не имел бы таких успехов в гонке вооружений и в космосе.
        Описанный феномен продолжает существовать и в наши дни, но подвергается коренным изменениям, поэтому для определенности характеристики я ограничусь хронологическими рамками – от смерти И.В. Сталина (1953) до распада СССР (1991). Употребляя глаголы в прошедшем времени, я не хочу сказать, что данного явления больше нет, но я рисую его таким, каким оно было в годы моего активного участия. От сегодняшней ситуации «золотой век» походного туризма отличался следующими важными особенностями.
        1. Немыслимая для наших дней дешевизна общественного транспорта, в том числе дальнего железнодорожного и авиации, особенно местной (внутриобластной). Бывало, что мужики из отдаленного посёлка летали на самолете в областной центр или столицу республики выпить несколько кружек пива.
        2. Отсутствие мобильных телефонов и радиопередатчиков (последние полагались только профессиональным и спортивным экспедициям). От пунктов, где можно отправить телеграмму (радиограмму), туристы удалялись на несколько дней пути. Никакой связи с родными и близкими, никакой внешней медицинской помощи на маршруте!
        3. Дефицит продовольствия, на большей части страны фактически нормированного. В сельских магазинах отказывались продавать туристам хлеб, так как его не хватало местным жителям. Всё продовольствие на две-три недели пути, включая сухари, туристы несли на себе. Вес рюкзака достигал 40 – 50 кг.
        4. Участники походов как правило не имели в своих семьях личных легковых автомобилей, они были не выездными в зарубежные капиталистические страны; редкие семьи пользовались классическими загородными дачами, а дети из многих семей не хотели проводить время на убогих садовых участках.
        5. Обширностью Советского Союза компенсировалась недоступность заграницы и стимулировалась грандиозная личная программа романтического туризма внутри Отечества – на всю жизнь. «Зачем мне Париж, если я ещё не был на Камчатке?» – говорил патриот из засекреченного почтового ящика. Для жителя Москвы и Ленинграда: в детстве и юности – Крым и Кавказ, позже – Карпаты, Хибины, Урал, Саяны, Прибайкалье, а перед пенсией Дальний Восток с Камчаткой, Сахалином, Курилами, Командорами – это ли не прекрасно?!
        С одной стороны, природные препятствия, преодолеваемые в походе, а с другой стороны, социальные ограничения и льготы в сочетании с серьёзно усвоенной коммунистической моралью сформировали особый походно-туристский образ жизни, включающий специфическую этику, своеобразные бытовые и трудовые навыки, межличностные отношения и человеческие качества.

1. Формирование коллектива
     и распределение ролей

        Самодеятельную группу формирует инициатор – тот, кто решил найти и/или собрать приятелей для похода по намеченному маршруту. Он обращается за помощью к первому партнёру – субинициатору. Они вместе приглашают непременных участников, без которых поход не может состояться, и дополнительных, отказ которых не приведет к срыву мероприятия. Приглашаемые участники значительно различаются по мотивам приглашения и критериям отбора. Малознакомые люди и дополнительные участники чаще привлекаются по формальным признакам (пол, возраст, прошлый походный опыт), а знакомые и непременные – по личным симпатиям. Таковы роли при подготовке похода, а на стадии его осуществления они бывают совсем иными.
        Инициатор похода становится его лидером часто, но не всегда. Он может не удержаться в этой роли, заранее наметить в лидеры кого-то другого или вообще устраниться от руководства. Сублидер (помощник и заместитель лидера) выдвигается и сверху (приводится в компанию лидером), и снизу (выделяется впоследствии из членов группы). Без согласия между лидером и его помощником коллектив не может нормально функционировать.
        Из прочих, не руководящих ролей, примечательны: 1) специалист, который играет на гитаре, хорошо поёт или управляет моторным транспортным средством, отличный охотник и рыболов и т.д.; 2) массовик-затейник, разновидность специалиста; предыдущие два типа вместе с руководством составляют ядро коллектива; 3) шут – роль, близкая к массовику-затейнику и тоже очень важная. Негативные роли затрудняют функционирование коллектива, а иногда и разрушают его: фракционер пытается расколоть и нередко взять под свое начало часть компании, стать лидером оппозиции; критик подрывает авторитет реального лидера и специалистов, сеет сомнения в правильности их действий, пользуется их ошибками для самоутверждения. Возможных ролей бывает, как правило, больше, чем членов группы. Чем больше позитивных ролей совмещено в одном лице (инициатор, лидер, специалист, владелец снаряжения и транспортных средств), тем прочнее коллектив. (Всего мною выделено около 80 ролей) [1].
        Самодеятельные туристы держатся вместе несколько лет, участвуя и в дальних, и в пригородных походах; их коллектив эволюционирует, в нём неизбежна смена ролей. Она может быть 1) нерадикальной, т.е. не затрагивающей руководство: пассивные члены становятся активными и наоборот, меняются специалисты, обнаруживаются и вытесняются лишние люди, к ядру коллектива примыкают новички; 2) радикальной, затрагивающей руководителей. В результате ролевого кризиса коллектив изменяется по одному из трех сценариев: 1) приобретает новую ролевую структуру, более устойчивую и адекватную задачам группы; 2) как бы формализуется: прежние или новые роли удерживаются, навязываются авторитетом сильной личности; 3) распадается. Крайним случаем радикальной смены ролей является  революция – необратимая замена  лидера.
        Формирование и функционирование самодеятельного коллектива можно рассматривать как субъективную социальную мелиорацию – создание каждым членом группы благоприятной социально-психологической среды путем привлечения симпатичных и нужных людей и отсеивания нежелательных. Преимущество в этой игре принадлежит инициатору-лидеру и его приближённым. Периферийных членов группы её личный состав устраивает меньше, некоторых спутников они только терпят. В повседневной городской и пригородной среде эволюция туристского коллектива бывает хаотичной и постепенной, а в экстремальной, кульминационной части дальнего маршрута интриги приглушаются и набор ролей застывает (на переправе коней не меняют), но противоречия накапливаются; переворот и распад вероятны по выходе из «ненаселёнки». Суровая среда, подобно внешнему врагу, сплачивает общину, а щадящая разлагает.

2. Многомерное пространство продвижения
 
        Советский режим предоставлял мало возможностей для социального и профессионального продвижения по личным вкусам и склонностям. Для успешной карьеры надо было вступать в правящую партию, притворяться, предавать товарищей; тратить время попусту на бессмысленной «общественной работе», в то время как настоящая, неформальная общественная деятельность (например, то же руководство турпоходами) в досье не засчитывалась. Отсутствие  продвижения по службе и ранняя остановка карьеры отрицательно сказывались на ранимом самолюбии мужчины, умаляли его авторитет в семье, прямой дорогой вели к психопатии и алкоголизму. А в сфере туризма и хобби «трудящиеся» сами создали себе неплохой мир и жили в нем играючи.
        Походный туризм был для многих вторым, параллельным образом жизни и позволял продвигаться по разным направлениям: 1) «вверх» – становиться лидером всё более крупного коллектива, всё более авторитетным, незаменимым, уважаемым, любимым; поднимать планку трудности, дальности, длительности походов; 2) «вширь», раздвигая географические рамки путешествий, охватывая новые регионы; 3) «вбок», изменяя  способы  передвижения  и  выбирая  другие  типы  ландшафта;  4) «вглубь», обретая тематическую специализацию и новые увлечения, включенные в походы.
        У человека в сфере досуга – бесконечно густое дерево выбора возможностей, оно ветвится почти в каждой точке жизненного пути. Напротив, у служебной карьеры ствол гол и прям, веток мало. Для личности, ориентированной на досуг, желательно даже, чтобы профессия была примитивной и не творческой, оставляла силы для «настоящей жизни» в «нерабочее время».
        Вместе с тем, походы нередко приводили туристов на новые для них профессиональные поприща. Вторичной, стационарной формой походного туризма стали различные слёты, на их основе выросли клубы самодеятельной песни (КСП), из них вышли известные барды и эстрадные ансамбли. В постсоветское время некоторые походные туристы основали фирмы, производящие туристское снаряжение. Замечательными, но редкими и тернистыми были пути через полевые экспедиционные исследования в официальную государственную науку. Не овладевшие смолоду «птичьим языком учёных», авторы важных открытий и интересных книг долго  выглядели белыми воронами в академической стае [2].

3. Улучшение человека
    без программ и процедур

        В 1960-х годах исследователи рекреации обнаружили в океане досуга трех китов – оздоровление, познание и общение. Таковы социокультурные функции и у походного туризма [3], но осуществляются они как-то скрыто, бессознательно и воистину попутно. Турист в походе не говорит: сейчас я оздоровляюсь, потом возьму урок познания местности, а после мы начнём общаться. Но ведь именно так нередко разделена деятельность в повседневной городской обстановке.
        Возможны два различных подхода к образованию, оздоровлению, лечению, рекреации – процедурный и ситуационный. В первом случае все действия рассматриваются как комплекс уроков, упражнений, процедур и подбираются специалистами-профессионалами так, чтобы воздействовать на тело и психику в нужных направлениях. Процедуру можно дозировать и при необходимости прекратить в любой момент. Таков индустриально-технократический подход к человеку как к обрабатываемому изделию. Во втором случае тренировка приобретается не по программе, а под давлением сиюминутной необходимости. Размахивая топором или веслами, наш турист конечно же укрепляет мускулы и вентилирует легкие, но это не упражнение, а работа, чтобы выжить сегодня. Надо добраться засветло до места ночлега, получить пищу и кров не позже следующей ночи. Советские походные туристы не могли прекратить движение в любой точке маршрута, вызвать вертолёт и мигом переместиться в комфортный цивилизованный мир. У сегодняшних путешественников-экстремалов, обеспечивших себе внешнюю страховку и пользующихся мобильными телефонами, психоэмоциональная структура деятельности совершенно иная.
        Турист на маршруте мог получить травму, чем-нибудь отравиться и вообще погибнуть, но чтобы он «приболел», «грипповал», «температурил», «простудился» – такое случалось крайне редко. Болезнь как психогенная реакция на неприятные обязанности у не новичка в походе исключена. Участник похода прекрасно понимал, что любое заметное заболевание будет катастрофой не только для него, но и для всей группы; он очень боялся подвести товарищей, поэтому держал себя в руках. Это самообладание, эта собранность и закалка естественно переносились и на повседневную городскую жизнь. Любители туризма нашли замечательный и простой способ жить не болея  – регулярно, неуклонно ходить в посильные походы выходного дня [4].
        Туристские походы имели программу и задачи, но незапрограммированным, спонтанным, неизмеримым и неоценимым оказывается их внешний социальный эффект. Парадоксально, что технократически мыслящие инженеры и физики, разметившие маршрут простыми механическими параметрами (километраж, число перевалов, переправ, ночёвок и т.д.), выработали попутно некоторый экологичный синкретический образ жизни, в чём-то адекватный доиндустриальным и первобытным культурам, а также утраченному горожанами крестьянскому быту. Многое из походного опыта моего поколения можно применить и в современном так называемом экологическом туризме [5].

4. Семейные коллективы
    и «диагональная любовь»

        Рабы и пленники ВПК жили в некотором постоянном стрессе – боялись опоздать на работу, выболтать в подпитии государственные тайны, оказаться в компании с иностранцами и неблагонадёжными гражданами. О своих членах семьи, повседневных друзьях и интимных партнёрах они должны были регулярно докладывать в спецчасть. Казалось, что, вырвавшись из служебной казармы, такие люди  должны порезвиться вволю, опрокидывая постылые нормы и правила. Ничуть не бывало! Мои друзья из этой среды усердно копировали привычную им командную систему в безлюдной тайге и в горах, где за ними, казалось бы,  никто не следил и ни к чему их не принуждал.
        Походный туризм в СССР генетически связан с военной подготовкой. Обычными были построения, линейки, марши, рапорты перед строем на слётах и турбазах. Из военного быта заимствованы известные вещи (палатки, котелки) и термины (поход, маршрут, привал, бивуак). С годами командный стиль смягчался и туристы «разлагались», их группы были разнополыми, становились весьма разновозрастными, включали семьи с детьми.
        Самодеятельный туризм, особенно пригородный туризм выходного дня, выполняет важную роль клуба знакомств [6]. При стационарном отдыхе в курортных районах, пансионатах, на турбазах для  обольщения важны красивая и модная внешность и одежда, сексапильность, свидетельства повседневного материального благосостояния  и социального благополучия,  «светская общительность» и тому подобные качества, завораживающие людей с вещественно-потребительской ориентацией. В туристских же походах, особенно трудных, моральная красота человека важнее физической, а социальные различия и внешность менее существенны; здесь главное – быть «настоящим человеком», «хорошим товарищем»,  – умелым, трудолюбивым, выносливым, находчивым, способным прийти на помощь [7]. Чтобы проверить и проявить эти качества, нужны условия и ситуации, близкие к экстремальным для туристов с данным уровнем физической подготовки [8].
        Для привлечения полового партнёра человеку, как и любому другому представителю высших животных, требуются демонстрация привлекательных качеств и устранение конкурентов [9]. И то, и другое в походном туризме осуществляется автоматически. Туристы уводят девушек в лес подальше от соперников, и женщины тянутся туда же с известной целью, а там, в походах и на слетах, действует естественный отбор и выдвигаются свои герои. Рекреационные и туристские земельные угодья становятся прекрасными «токовищами» для молодёжи. В отличие от «светских» тусовок, бытовые  особенности характера в походе раскрываются сразу, а в прочих аспектах, наоборот, личность сохраняет свою «суверенность» (никто не лезет в душу). Посвящение в туристы оказывается ступенчатым: познакомившись и сблизившись в многолюдных и аморфных походах выходного дня, отдельные туристы переходят в более сплочённую малую группу для дальних походов.
        Замечательная особенность стихийно сложившихся туристских групп – отсутствие пропасти между поколениями. В повседневном мире такая пропасть является не столько биологической, сколько социально-ролевой: её поддерживает противоположность ролей родителя и ребёнка, учителя и ученика, начальника и подчинённого. Антагонизму поколений способствует и малосемейность, недостаток старших сестёр и братьев, частично взявших на себя воспитательную миссию родителей.
        В самодеятельном туризме все ведут молодёжный образ жизни. Сплоченности поколений и отсутствию возрастных границ способствует наличие возрастных  посредников  – лиц промежуточного возраста, одинаково дружных и с молодыми, и со зрелыми участниками похода. Посредническую роль лучше выполняют женщины из-за присущей им большей стадности и несклонности к уединению. Благодаря возрастным посредникам в самодеятельном туризме обеспечивается преемственность, передача опыта и традиций.
        Переженившись и родив детей, многие покидают свою туристскую группу и ходят в особые походы с младенцами, объединившись с другими родителями. Но когда эти дети подрастут, родители возвращаются с ними в прежний многосемейный коллектив, включающий и холостую молодёжь. Половозрастная структура группы становится более естественной, похожей на человеческую популяцию в целом. Девушки завидуют счастливым семьям, бок о бок с которыми они путешествуют на байдарках или катамаранах, и невольно мечтают занять места своих старших, замужних подруг. И это им удаётся! Подрастающие девочки становятся подругами друзей своих родителей, а мужчины не порывают с жёнами и детьми, пока могут встречаться в походах с девушками. Ведь женщина, оставшаяся почему-либо в городе или на даче, не может не отпустить своего мужа в туристскую компанию, из которой вышла сама.
        Сложившийся, зрелый туристский коллектив с участием детей и подростков можно квалифицировать как преимущественно эндогамную квази-родосемью, состоящую из нуклеарных семей и неполных семейных единиц (родителей-одиночек с детьми и холостяков), в основном моногамную, с уклоном к полигамии. Магистраль системообразующих связей (разделение труда, передача опыта, симпатии) в таком коллективе проходит не по «вертикали» (от родителей к детям) и не по «горизонтали» (между ровесниками), а по «диагонали»: 1) влечение мужчин – лидеров и активистов похода к дочерям своих друзей; 2) стремление подражать, уважение, симпатии детей и подростков к авторитетным взрослым друзьям своих родителей, особенно к лидеру группы. В своей книге [10] я назвал такие отношения диагональной любовью; ей аналогична в кругу кровных родственников связь «дядя – племянница».
        В походных условиях невозможно строить новые отношения взрослых без психологического участия детей. Нередко девушка, «положившая глаз» на походного героя, переносит чувства и на его сына. Бывает, что мальчик сам раньше отца «закадрил» и привел её к палатке и байдарке своей семьи; его отец, оторвавшись от шпангоутов и стрингеров, впервые обратил на неё внимание не как на ребёнка, а как на женщину, сказал что-то такое, от чего она, уважавшая этого мужчину издали и много слышавшая о нем от своих родителей, вдруг необыкновенно смутилась…
        Развод супругов в многосемейном туристском коллективе менее болезнен для детей, не травмирует неожиданностью. Часть лета ребёнок проводит с матерью, другую – в походе с отцом, где мальчика опекает любимая «мачеха» – подруга его детства.   

5. Вместо эпилога:
    извлечение уроков

        Многое из того, что выработал реликтовый вид досуга – советский походный туризм, применимо в других социальных сферах. Самодеятельный коллектив походных туристов может быть моделью разных общественных организаций, в том числе политических партий. Напрашиваются интересные аналогии с большим обществом и государством. Но нелегко, да и незачем, отделять эти выводы от предположений, имеющих иные источники; проще изложить в целостном виде некоторое кредо.
        • Демократия и самоорганизация – не одно и то же. Самодеятельные досуговые коллективы тяготеют к авторитаризму, что обусловлено и способом их формирования (подбор участников инициатором, руководителем). Решение вопросов голосованием для таких групп не характерно, в них убеждает и побеждает личный авторитет. Напротив, строгая демократия с процедурами голосования, выборами и отчетами руководящих органов, возможная в непоходных, городских условиях, превращает туристский клуб в более формальное, забюрократизированное учреждение. Авторитарный режим постоянного коллектива поддерживается и смягчается взаимными симпатиями его членов и возможностью добровольно покинуть группу, а также тем, что данный вид времяпровождения не является для индивида основным и занимает небольшую часть его жизни.
        • Устойчивым прототипом самоорганизованного коллектива нередко оказывается патриархальная многопоколенная семья, столь же далёкая от эгалитарной демократии. (К тому же типу относятся образцы из животного мира – стада, стаи, прайды). Современная типичная мелкобуржуазная городская нуклеарная семья, где родители командуют детьми и считают их своей собственностью, супруги скрывают «измены» и подробности добрачной личной жизни, а дети-подростки прячут свои интимные тайны, где практикуется утаивание личного дохода, слежка, лицемерие, ханжество, ложь, обман, – это скорее тоталитарная, нежели демократическая ячейка общества, присягнувшего на верность демократии. Напротив, при жёстком авторитарном режиме государства могут существовать малые общины, сравнительно более демократичные и гуманные. Между социумами разного размера и уровня (вмещающими и включёнными), функционирующими по разным правилам, возможны и антагонизм, и сотрудничество.
        • Большая система, работающая по определенному принципу, может включать необходимые элементы, действующие по противоположным правилам [11]. В традиционных кастово-сословных обществах мирскую суету уравновешивали монахи (отшельники и нестяжатели). Открытая, демократичная классическая наука Нового времени возникла в ХVII в. как родная сестра и сообщница нарождающегося капитализма, но учёные не стремились к прибыли, не продавали свои идеи и не делали из открытий коммерческую тайну. И в современном нам рыночно-капиталистическом обществе, дабы оно вообще не погибло, должны существовать мощные секторы, не подвластные рынку и даже постоянно ему сопротивляющиеся (например, в сфере культуры и образования, в фундаментальной науке). (См. мои статьи. в этой книге: Гуманизм, экология и рыночные отношения; Наука как нравственно-психологический  феномен).
        • Ощутимая польза, приносимая всему обществу каким-то его специализированным сегментом, может быть побочным результатом его основной эзотерической деятельности, не вписанной в «общепринятые» обычаи и нормы. Так, например, широким обывательским массам могут быть непонятны и чужды мотивы, образ жизни, этика, мораль некоторых учёных, художников, артистов, писателей, изобретателей, коллекционеров, но это не мешает народу пользоваться результатами их усилий.
        • Самоорганизованные малые общины живут по своим, большей частью неписаным обычаям и правилам, стараясь не давать повода для вмешательства извне. Индивид защищён, но и связан, порабощён общиной. Лишь оказавшись вне её и вступив с нею в конфликт, изгой может в более полной мере попасть под юрисдикцию государства.
        • Для современной России характерны этнические и профессиональные кланы, организованные преступные группировки, криминализованные бюрократические и силовые структуры. Внутри них решается большинство споров и конфликтов. Вне этих сообществ  «гражданин» без «крыши» бессилен и ничего не значит. Всеобщая «коррупция», или административный рынок [12] предполагают и у чиновников какую-то теневую самоорганизацию, отличную от официального штатного расписания. Я думаю, что общество наше отнюдь не аморфно и всякой самоорганизации в нём хватает, но она большей частью далека от известных идеалов демократии, либерализма и гуманизма. Напрашивается выражение «волчьи законы самоорганизации», но не хочется клеветать на животных и обижать зоологов. Нам в качестве ядер кристаллизации желанного гражданского общества надо искать самоорганизованные общины гуманистической направленности, формирующиеся без непосредственной помощи государства в такой материально-пространственной и социальной среде, которая диктует необходимость кооперации, солидарности, доверия, взаимопомощи, ответственности; отсеивает чрезмерных эгоистов, лжецов, мошенников.
        • Для уменьшения пропасти между поколениями и для вовлечения молодежи в общественно-политическую деятельность необходимы авторитетные статусно-возрастные посредники, одинаково близкие, понятные и молодёжи, и правящей команде, склонной к геронтократии. Аналогом «диагональной любви», выявленной мною в разновозрастных досуговых коллективах, может стать обожание всякого рода кумиров и героев (не только эстрадных, но и политических), которые не организовывают молодёжь в союзы и движения, не навязывают ей своих взглядов и лидерства, не поучают и не воспитывают, а идут без оглядки своей дорогой, тем самым подавая примеры для подражания.
        • Подобно естественным рекреационным коллективам  (как образцам «чистой» самоорганизации в социально непринуждённой обстановке), российское общество в целом должно стать  менее иерархичным и прочнее скрепиться  сетью «горизонтальных» и «диагональных» связей, должно стать более континуальным, без зияющих щелей между стратами и сегментами. Поляризация общества должна быть уменьшена, а кривая распределения людей по доходам и статусу выположена настолько, чтобы избежать обвала.
        • Наиболее полезные социальные институты возникают не по замыслу верховного правителя, а вырастают спонтанно на основе постоянных правил игры, стабильность которых лучше всего гарантируется внешними форсмажорными  обстоятельствами.

Примечания

        1. Родоман Б.Б. Распределение ролей в неформальном досуговом коллективе. – Статья написана в 1970 г., доработана в 1988 г., доложена в «Институте по связям с общественностью» Л.Б. Жукова в помещении Экономической академии (Плехановского института) 4 сентября 2001 г.; запущена в Интернет на сайте вышеназванного института в 2005 г.: http://www.rpri.ru  См. также: Линчевский Э.Э. Психологический климат туристской группы. М.: Физкультура и спорт, 1981.
        2. Бывший инженер-электротехник, географ Д.Л. Арманд; бывший инженер-ракетчик, археолог, кандидат географических наук К.К. Шилик.
        3. Каганский В.Л., Родоман Б.Б. Социокультурные функции самодеятельного походного туризма // Научные проблемы туризма и отдыха. Бюллетень научно-технической информации, № 2. Сходня: ВНИЛТЭ (Всесоюзная научно-исследовательская лаборатория туризма и экскурсий), 1988, с. 152 – 180.
        4. Жить не болея. М.: Сов. Россия, 1976; Сергеев В.Н. Туризм и здоровье. М.: Профиздат, 1987.
        5. Дроздов А.В. Основы экологического туризма: Учебное пособие. М.: Гардарики, 2005.
        6. Сексуальная подоплёка туристских походов показана в исследовании: Бабенко М.Г. Современное состояние и тенденции развития самодеятельного туризма. Раздел «Социальная эффективность самодеятельного туризма». Сходня: ВНИЛТЭ, 1978. – Рукопись, хранившаяся в архиве Всесоюзной научно-исследовательской лаборатории туризма и экскурсий (ликвидированной в 1991 г.).
        7. Родоман Б.Б. Уровни использования окружающей среды и общение людей в сфере досуга // Рекреация и охрана природы. Научные труды по охране природы, вып. 3. Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 495. Тарту, 1981, с. 15 – 21.
         8. Зорин И.В., Пирожник И.И., Пряхин Ю.М., Путрик Ю.С., Свешников В.В. География туризма и экскурсий в СССР: Учебное пособие. М.: ЦРИБ «Турист», 1985.
        9. Дьюсбери Д. Поведение животных: сравнительные аспекты. М.: Мир, 1981; Мак-Фарленд Д. Поведение животных: Психобиология, этология и эволюция. М.: Мир, 1988.
        10. Родоман Б.Б. Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании. М.: Росс. гуманистич.  об-во, 2004; изд. 2-е. М.: Т-во научн. изданий КМК, 2006.
        11. Смирнов А.М. Общегеографические понятия // Теоретическая география / Вопр. географии, сб. 88.  – М.: Мысль, 1971; Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. Смоленск: Ойкумена, 1999 (с. 42 – 43).
        12. Кордонский С.Г. Рынки власти: Административные рынки СССР и России. М.: ОГИ, 2000.

        Опубликовано в сокращенном  виде: Досуг вне государства:  самоорганизация походных туристов // Отечественные записки, 2005, № 6 (27), с. 206 – 213, 2000 экз.
        Опубликовано полностью: Самодеятельные туристские походы как школа позитивной самоорганизации общества // География и туризм: сб. науч. тр. / Перм. гос. ун-т,  Пермь, 2011,  вып. 10, с. 123 – 138, 250 экз.

===================================

ВОСПРИЯТИЕ И ОЦЕНКА МЕСТНОСТИ
ПРИ РАЗНЫХ СПОСОБАХ
И НАПРАВЛЕНИЯХ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ
        В статье приведены примеры различного восприятия ландшафтов в зависимости от способа передвижения  (пеший, автомобильный, железнодорожный, авиа) и направления  (радиального, тангенциального, диагонального). При планировании туристских походов, экскурсий, семейных поездок стоит учитывать различные пути и способы перемещений. Такой подход формирует более полное представление о территории.  Верные представления  необходимы не только в сфере туризма, но и для тех, кто территорией  управляет, принимает решения по устройству общественного транспорта, проектированию жилых массивов для населения.
         Ключевые слова: ландшафт, территория, оценка, транспорт, способы передвижения.
      Всё, что вы знаете о России, – вы знаете об одном проценте её территории.
  Владимир Каганский

        Восприятие человеком окружающей среды очевидно зависит и от транспортных средств, и от направления поездки, но предлагаемые далее выводы основаны не на строгих исследованиях, а на многолетнем жизненном опыте. Умозаключения спекулятивны, и каждое из них может сопровождаться фразой «так мне кажется». Иными словами, данная статья может быть отнесена к жанру «мнение эксперта».
        Мой личный опыт поездок, походов, путешествий несомненно богаче обычного для России среднего уровня  (как-никак, я – географ, да и прожил более 90  лет), но географически очень неравномерен. Хотя я посетил до полусотни зарубежных стран и почти все регионы («субъекты») РФ, у меня резко преобладают впечатления от «родного Подмосковья». В этой статье речь пойдёт о России, но зарубежные примеры будут привлекаться изредка для сравнения.
         В социальном пространстве неравномерность и нерепрезентативность освещения темы получается  ещё  больше.  Мне ли судить о том, как представляет себе окружающий ландшафт лихач, «рассекающий» пространство на дорогой иномарке? Или водитель внедорожника, который превращает лесную просеку в грязную канаву? И, наконец, на всех видах моторного транспорта я был только пассажиром. На помощь приходит воображение. Но и непосредственное наблюдение над спутниками, сидящими за рулём или спящими в экскурсионном автобусе, даёт пищу для размышлений.
       
1. Ландшафт и способы передвижения

        Рассмотрим некоторые, самые распространённые способы передвижения, например, пешую ходьбу, равнинные лыжи, передвижение по реке в лодке, по шоссе в легковом автомобиле или автобусе, по железной дороге, в самолёте. Оценивать будем разные свойства ландшафта, например, чистоту, разнообразие, красоту, благоустройство, регулярность (закономерность размещения, ритм ландшафта), людность.  Учитываем стремление многих рекреантов и туристов отдыхать и путешествовать в ландшафте чистом, красивом и разнообразном, а также влечение к дикой природе и уединению в малонаселённых местах. И постараемся решить, в каких случаях один и тот же ландшафт кажется обладающим желанным свойством больше, а когда меньше. Начнём с самых ярких примеров.
        Так, в поезде, идущем по Средней полосе России за пределами Большого Подмосковья (столичной пригородной зоны) наша страна, после Западной и Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ), кажется потрясающе  безлюдной.  На пути между Смоленском и Можайском, особенно в спальном вагоне, пассажир практически не замечает не только никаких городов, но и никаких сельских поселений. Вязьма и Гагарин (Гжатск) никак себя не показывают. Не только безлюдной, но и совершенно однообразной выглядит Россия в поезде Москва – Воркута / Лабытнанги, от Коноши до  Ухты – сплошной лес, унылый и уродливый, вторичный, на месте вырубленного.       
        Вспоминается анекдот, многократно рассказанный Н.Н. Баранским. Когда во время Первой мировой войны везли вглубь России пленных немецких генералов, они пожаловались, что над ними издеваются – много дней везут по одним и тем же местам.
        Украшением и улучшением ландшафта в Черноземье стали широкие придорожные лесополосы, особенно вдоль железных дорог. Но они скрывают местность от любознательного путешественника и тоже делают её однообразной. Однако плюс заключается в том, что перенаселённые и чрезмерно распаханные регионы, где пыль и зной в солнечную погоду мгновенно сменяются непролазной чернозёмной грязью при малейшем дожде, выглядят из окна вагона лесистыми и ухоженными; глаз не утомляется, а скорее отдыхает среди пышного растительного покрова, как и на речных поймах.
        Пассажира из Западной Европы или Японии, летящего ночью над Сибирью, поражает отсутствие огней внизу. Пугающая темнота и «пустота» России видна на ночном фотоснимке Земли из космоса. Возникает неприятный образ «собаки на сене» и роковой вопрос: «Российская империя захватила гораздо больше земли, чем смогла освоить и заселить. Не обречены  ли эти пространства на переход к более эффективному собственнику?»
        Организаторы и конструкторы общественного транспорта в нашей стране понимают комфорт пассажира как максимальную изоляцию от окружающей среды. Чем удобнее и дороже поездка, тем меньше возможностей увидеть что-либо в окно. В России все окна в общественных помещениях зашториваются, и даже солнечным днём включается искусственное освещение. В междугородных автобусах и спальных вагонах также обычно сплошное занавешивание окон.
        В наземном моторном транспорте наилучшие условия для осмотра местности открываются из кузова грузовика без крыши. Аналогичные по конструкции автобусы применялись и в нашей стране, например, в Крыму (судя по имеющимся у меня фотографиям 20-х – 30-х гг.), но сейчас нет ничего подобного. На рельсовых путях окружающая среда лучше всего видна из не переполненных вагонов метро, но они, как правило, двигаются под землёй. Простые пригородные электрички советского типа с широкими окнами тоже дают неплохую видимость, но в сидячих вагонах «повышенной комфортности» обзор затруднён высокими спинками мягких кресел и, конечно же, занавесками на окнах. А в спальных вагонах как бы нарочно сделано всё, чтобы пассажиры не только не смотрели в окно, но и спали бы как можно дольше, даже днём. Проводники мешают  отодвигать занавески.       
        Для современных вагонов, так же, как и для самолётов, характерна несогласованность расположения кресел с окнами. У кресла часто находится межоконный проём, а иногда и вовсе нет окна. В самых комфортабельных вагонах половина пассажиров вынуждена сидеть лицом назад. Сиденья с перекидными спинками я впервые встретил в одесском трамвае в 1939 г., в СССР и России с тех пор не видел, но пользовался ими недавно в поездах в Испании и на пароме «Star Ferry» в Гонконге. В нашей стране нет обзорных вагонов для туристов.
         Очевидно, что в российской культуре ещё не привилось различие между утилитарной поездкой и туристическим путешествием. Похоже, что всякая  поездка рассматривается как вынужденное мучение, которое желательно свести к минимуму. Идеалом является возможность уснуть в пункте отправления, а проснуться в пункте назначения. А если турист мается от бессонницы, его развлекают видеофильмами, зачастую не связанными с маршрутом.
        При движении по автостраде специфика ландшафта  подавляется и заслоняется изгородями и стандартной придорожной инфраструктурой. От этого даже горный рельеф ощущается слабо. Я пересекал Швейцарию по хайвеям с множеством туннелей и никаких гор из автобуса не увидел. При движении по местным дорогам с серпантинами горы выявляются превосходно, но российские турфирмы таких поездок  не устраивают.
        На холмистой местности для обзора хороши слабо извилистые автодороги, вписанные в ландшафт. Не считающаяся с рельефом прямая дорога не показывает форм рельефа, но при взгляде вперёд, через лобовое стекло, преувеличивает перепады высот и уклон дорожного полотна. Мы словно скатываемся с очередной горки, ныряем в новый бассейн видимости, а потом выныриваем, дотягиваем до следующего «перевала».
        При движении по автостраде местность кажется чистой, а на местных дорогах в России она замусорена: придорожные леса и обочины, а также автобусные остановки (вокруг урн для курильщиков) превращены в свалки твёрдых бытовых отходов.  От вида мусора страдают пешеходы и те, кто едет  медленно и выходит из автомобиля. При быстрой езде мусор, как и прочие мелочи, меньше бросается в глаза.
        Чем главнее автодорога, тем более парадную сторону местности она показывает, скрывая  неблагоустроенность  территории и бедность её жителей. О железной дороге это утверждать нельзя. Любая железная дорога в России, исходя из большого города, немедленно обнажает его грязную изнанку – сараи, гаражи, нелегальные свалки, обшарпанные стены с обсценными граффити.
        В России всякое строительство привлекательно и выгодно за счёт лесов. Через леса проходят объездные автодороги и новые дублёры. При езде по ним страна кажется очень лесистой и малонаселённой. О множестве близлежащих поселений сообщают только надписи.       
        Окружающая среда большинству людей кажется складом случайных вещей, но стоит подняться над уровнем земли хотя бы на сотню метров, на вышки и небоскрёбы, как раскрываются закономерности размещения, регулярность расположения. Для осмотра местности удобнее всего  аппараты, летающие не быстро  и на небольшой высоте. Лучше вертолётов подошли бы дирижабли. 
        При подъёме на реактивном самолёте визуальная связь пассажира с землёй теряется слишком быстро и даже родной, знакомый регион становится неузнаваемым. На вертолёте такой неприятности нет. В пассажирских самолётах иллюминаторы  малы, а поверхности стёкол не наклонены к низу, да и крылья мешают обзору. Местность, над которой летим, иногда показывают на мониторах, но это искусственные изображения, далёкие от реального вида и с текущим  моментом плохо синхронизированные. Географа раздражает нелепый отбор топонимов на спутниковой карте. Устроить настоящий телевизор и показывать зрелище «в прямом эфире», а если облака мешают, то и прежнюю запись, но синхронно,  – с этим я в своих путешествиях не сталкивался.
        При передвижении в лодках по малым рекам местность кажется более лесистой и менее населённой, иллюзия ухода от города и «погружения в природу» достаточно велика даже в урбанизированных ареалах; расстояние между началом и концом маршрута, а следовательно, и кажущаяся площадь пересекаемого региона значительно увеличивается. Но при активном туризме от созерцания ландшафта отвлекает техника передвижения и специфическое снаряжение: при пешей ходьбе надо больше смотреть под ноги, а на воде следить за фарватером, своевременно высматривать перекаты и пороги. Для полноценного любования ландшафтом при пеших походах и прогулках нужна хотя бы слабо холмистая местность и гладкая, сухая туристская тропа с частыми видовыми площадками. 
        Человек редко что-то замечает и открывает для себя самостоятельно. В большинстве случаев он видит только то, что ему показывают. Индустрия показа богата и разнообразна. За кинематографом и телевидением следует туристическая деятельность, демонстрирующая мир в натуре, но тоже с посредниками –  руководителями походов, бывалыми и старшими спутниками, живыми профессиональными гидами и аудиогидами.
        Вместо дальнейших разрозненных рассуждений предлагается таблица, в которой плюсами обозначены случаи, когда то или иное свойство ландшафта кажется больше, сильнее выраженным, а минусами – когда оно выглядит меньше и слабее.

Таблица
Преувеличение (+) и преуменьшение (–) свойств местности  наблюдателем
при разных способах и направлениях передвижения
       
Вставить таблицу из пермской публикации.

2. Ландшафт и направления передвижения

        Сверхцентрализованное российское пространство отражает бюрократическую структуру государства. Пути и маршруты пассажирских и информационных потоков связывают нижестоящее начальство с вышестоящим. На низших ступенях иерархии, где начальства нет, а есть только остатки местного населения, асфальтированная дорога сменяется грунтовой, местные автобусные маршруты отмирают, многие железнодорожные ветки разобраны, а узкоколейки исчезли почти везде.
        Для нашей темы существенны два вида перемещений – радиальное и тангенциальное . Радиальное перемещение

осуществляется по радиалям – дорогам, выходящим непосредственно из центра, и по субрадиалям – ответвлениям от радиалей. Радиальное перемещение бывает центробежным и центростремительным. Куда бы человек по такой дороге не двигался, он либо приближается к административному центру (района, области, всей страны), либо удаляется от него (по реальной дороге, а не по ортодромии).
        При центростремительном перемещении для путника улучшается качество дорог, увеличивается плотность населения, сгущается застройка, повышается этажность домов, увеличивается число рейсов общественного транспорта, чаще возникают заторы  на дорогах, возрастает доля иномарок среди автомобилей и т.д. При центробежном перемещении всё это ослабляется и изменяется наоборот. Но человек не выходит за пределы придорожной полосы. Подавляющее большинство россиян не отходит  дальше 2 км от асфальта и колёс. Это придорожный мир, в котором живут почти все. Внедорожный мир простирается в ячейках транспортной сети вдали от городов, он очень обширен, необъятен, но посещается людьми редко. «Всё, что вы знаете о России, – вы знаете об одном проценте её территории», говорил В.Л. Каганский на лекциях. В городах и пригородных зонах дорожная сеть сгущается и становится уличной сетью (из нитей складывается ткань), но и на улицах любого направления, даже на кольцевых и хордовых,  преобладают радиальные перемещения. 
        Тангенциальным я называю перемещение поперёк радиальных маршрутов (не обязательно – строго перпендикулярно).  Важная особенность российского пространства состоит в том, что тангенциальные перемещения в нём сравнительно редки и нетипичны, а обслуживающие их дороги и транспортные средства приходят в упадок. Даже соседние субъекты федерации зачастую плохо связаны между собой, если не нанизаны на одну радиальную магистраль, ведущую в столицу. Так, невозможно напрямик проехать из Смоленска в Тверь; лучше ехать поездами с пересадкой в Москве, а в автомобиле через Московскую область.
        Неудобно и почти отсутствует прямое сообщение между Оренбургом и Пермью, хотя они приписаны к одному, Приволжскому федеральному округу. Автобус идёт 17 часов. Поездка по железной дороге омрачается пересадкой в Екатеринбурге, где надо ждать другого поезда весь день. Прямого авиационного сообщения нет. Приходится лететь через Москву. Нет прямых рейсов потому, что невелик спрос. Мало у народа территориальных связей в тангенциальных направлениях. Подавляющее большинство утилитарных поездок осуществляется на радиальных маршрутах.
        При центробежной или центростремительной поездке мы покоряемся сложившейся централизованной системе; при тангенциальной мы выходим за её рамки, освобождаемся от неё, бросаем ей вызов. За нашу инициативу следует «наказание» в виде всякого рода приключений и трудностей, транспортных и бытовых, а также преодолеваемых с воодушевлением, например, природных препятствий в туристском походе. Вознаграждением служат необычные впечатления. Пересекая страну в нетривиальных, поперечных направлениях, мы как бы выходим за пределы однообразной, привычной повседневности и видим новые разрезы местности.
        При тангенциальном движении впечатления сменяются волнообразно, чаще всего – в виде одной волны. В середине пути, нередко совпадающем с административной границей, с водоразделом двух узловых районов, располагается кульминационная точка путешествия. Тут и дороги хуже (или совсем исчезли), и дикой природы больше, и ландшафт красивее. Миновали «перевал» –  и впечатления сменяются в обратном порядке: «цивилизация», «Большая Земля», городская среда снова возвращаются,  охватывают со всех сторон, пока не окажешься в самом центре большого города.
        Типично тангенциальными были проселочные дороги между соседними деревнями одинакового иерархического уровня. К соседям ездили в гости, имели там родственников. В наши дни из каждого сельского поселения, ставшего дачным местом для горожан, всякая сколько-нибудь проезжая дорога ведёт в город, а проезд в соседний посёлок никого не интересует. Идеалом для каждого коттеджа является расположение его на конце субрадиали, т.е. своего частного транспортного тупика, чтобы никто посторонний не ходил и не ездил мимо.  В бывших деревнях ликвидируются, захватываются, закрываются поперечные переулки, проезды, ведущие с улицы в поле. Продолжающаяся всесторонняя ликвидация тангенциальных дорог свидетельствует, что тотальная централизация российского пространства усиливается, а степень кооперации и сетевой самоорганизации общества ничтожна.   
        Помимо радиальных и тангенциальных путей существуют диагональные,  которые ни к первым, ни ко вторым, по определению, отнести нельзя. Они связывают разные объекты без оглядки на административное деление. В Западной Европе и странах  ЦВЕ (включая Балтию) такие дороги и маршруты обычны, но для современной России крайне нетипичны, за исключением, разве что, военной сферы.
        В царской России для вывоза зерна к балтийским портам были построены длинные диагональные железные дороги: Сызрано-Вяземская, Риго-Орловская, Либаво-Роменская.  В наши дни они отмирают, зарастают травой, но сохраняются, видимо, для военных нужд. После утраты Петроградом-Ленинградом остатков столичного значения его субрадиальные железные дороги перешли в разряд диагональных. Одна из них, Бологое – Великие Луки, утратила своё утилитарное значание. Поездка по ней до Осташкова, в старых вагонах с паровозом, стала туристским аттракционом. Отмирающие  диагональные дороги России ждут своих исследователей, публицистов, поэтов, с тавших туритами-экстремалами.         

3. Вместо заключения

        Затронутая в этой статье тема имеет практическое значение не только для организации туризма. Правильные представления о территории  необходимы прежде всего тем, кто ею управляет, кто принимает какие-то решения. В нашей стране устройством общественного транспорта, благоустройством городов и улиц, проектированием жилых массивов для «населения» занимается, как правило, тот, кто сам этими благами не пользуется.
          Когда Московская Окружная («Малая») железная дорога окончательно утратила грузовую роль, возродился старый проект превращения её в пассажирскую линию наподобие метро. Группу чиновников провезли по этой дороге на автомотрисе. Они были шокированы, увидев неприглядную изнанку столицы, её самую обширную «внутреннюю периферию». И родился красивый проект, но с изъянами, очевидными для москвичей: удалённость платформ от соседних станций метро; мостовые переходы через пути вместо подземных; «комфортабельные» вагоны с высокими поперечными креслами и туалетами при очень  кратковременных поездках. Но главная задача  однократного вояжа  хозяев города выполнена: они «положили глаз» на совершенно новое пространство, где земля теперь будет дорожать и застраиваться небоскрёбами. Это существенный поворот в истории Москвы, вызванный взглядом влиятельных людей из необычного для них транспортного средства.
        Судьба и облик России не раз изменялись в зависимости от того, где побывал наш государь, что он там увидел и на чём ездил. Петр Первый навязал своему отечеству подобие Амстердама в Невской дельте, хотя природа требовала строить новый город в ближайшем к морю незатопляемом месте – у приверха дельты, где раньше располагался  шведский город Ниен. Царь запрещал возводить в Петербурге мосты, вынуждал пользоваться лодками. Огромное количество каналов было прорыто и там, где они не нужны и даже вредны.
        Н.С. Хрущёв «привёз» из Айовы кукурузу, а из Скандинавии пятиэтажки. Капитализм в постсоветской России возродился  после того, как Б.Н. Ельцина в Чикаго неожиданно завели  в супермаркет. Вместе с тем, не только в глубине России, но и на большей части территории Москвы, особенно в её восточной и юго-восточной частях, есть такие места, где за последние триста лет не побывал ни один глава государства, губернатор,  градоначальник. И мы не можем предвидеть, что произойдёт, если такое посещение состоится.
        Сегодня все россияне плохо знают свою страну и мало ею интересуются. Точнее говоря, они сплошь и рядом уверены, что знают, но не представляют того, насколько обширно их незнание. Такова особенность любого невежества. Дороговизна общественного пассажирского транспорта и отмирание местных авиалиний в огромных восточных регионах  разорвали страну, разобщили население. Целые поколения жителей Калининграда, привыкшие посещать Польшу и Германию, никогда не были в основной России. Европейская часть страны недоступна и мало интересна дальневосточникам, им проще отправиться на Хайнань и даже в Таиланд. Сообщество научных работников и деятелей культуры также разорвано по транспортным причинам, а теперь уже из-за пандемии привыкает к дистанционной связи. Личные контакты коллег отмирают и/или становятся дорогой роскошью.
        Приучать к туризму и путешествиям надо всех и с детства. Познавательные походы и экскурсии  школьников должны быть не каникулярной наградой для  избранных, а обязательной частью учебной программы. Ни телевидение, ни Интернет не заменят реального путешествия. Развивать и поддерживать географию значит прежде всего финансировать поездки, походы, путешествия учащихся, преподавателей, исследователей; не случайно и осознанно выбирать подходящие маршруты, направления и способы передвижения.

        23 августа 2016 г.

       Доложено: Представления о местности в зависимости от способов и направлений передвижения. 27 апреля 1983 г. / Комиссия рекреационной географии Моск. филиала Геогр. об-ва СССР.
       Черновики статьи и первые версии таблицы сохраняются в научном архиве автора, сданном на хранение в Отдел устной истории библиотеки МГУ.
       Опубликовано: Восприятие и оценка местности при разных способах и
направлениях передвижения // География и туризм: сб. науч. тр. / Перм. гос. нац. иссл. ун-т. – Пермь, 2016. – Вып. 16, с. 3 – 15; 250 экз.

   
======================
КЛЕРИКАЛИЗАЦИЯ РОССИЙСКОГО
ЭКСКУРСИОННОГО ТУРИЗМА

        Старейшим видом туризма несомненно является паломничество. С этим утверждением не согласятся многие организаторы паломнических поездок, желающие видеть в своей деятельности нечто особое и более возвышенное, нежели перемещения людей в сфере досуга по другим поводам. На мой взгляд, паломничество относится к туристской сфере не только потому, что его обслуживание туристскими фирмами, транспортные средства и дорожно-гостиничный быт принципиально не отличаются от инфраструктуры «светского» туризма. Нерелигиозный туризм, если это сложные познавательные и спортивные путешествия, а не стационарный отдых возле пляжа или многократный спуск с одного и того же горнолыжного склона, тоже в изобилии содержит элементы культа и поклонения разнообразным элементам природного и культурного наследия. Для русского интеллигента священны Михайловское А.С. Пушкина и Ясная Поляна Л.Н. Толстого. Не равнодушный к географии человек испытывает «священный трепет» при лицезрении таких гор, как Эверест, Фудзияма, Килиманджаро. Даже географическая градусная сетка сакрализована светской культурой: достижения полюсов, пересечения полярных кругов, тропиков и экватора отмечаются церемониями. Путешественник, соприкоснувшийся с такого рода особыми местами, считает себя духовно (или душевно) обогащённым.
        Читая у входов в православные храмы приглашения в зарубежные паломнические поездки, я радуюсь за их участников. Любое путешествие расширяет кругозор, хотя бы немного излечивает от предубеждений и предрассудков, открывает ворота здравому смыслу. Особенно радуюсь я за своих престарелых соотечественников. Ещё лет тридцать назад они то ли не верили в бога, то ли скрывали, что верят в него; притворно или искренне клеймили на партийных и профсоюзных собраниях американских империалистов и израильских агрессоров. Теперь эти советские пенсионеры, ничтоже сумняшеся, пользуются подаренными им деньгами своих потомков, занимающихся самым что ни на есть волчьим капиталистическим бизнесом, чтобы с удовольствием посещать бывшие проклятые и враждебные страны.  В пёстрой толпе паломников, говорящих на разных языках и с разным цветом кожи, наши россияне воочию убеждаются, что на российском православии свет клином не сошёлся; что быть православным, любить Россию и обожествлять главу этого государства – не одно и то же; что много есть разных православных и не православных христианских церквей; что разные люди по-разному поклоняются одному и тому же богу или почитают разных богов в одних и тех же общих святых местах; что трудно поверить, будто милосердный бог пошлёт в ад пять из шести ныне живущих миллиардов землян только за то, что они отродясь не знали Христа. Любое путешествие хорошо, в том числе и религиозно-паломническое. А что же плохо?
        Плохо, когда светский туризм усилиями его организаторов превращается в узко конфессиональное религиозное паломничество. А именно это и происходит сегодня с  внутренним экскурсионным туризмом в России.
        Организованное туристскими фирмами ознакомление российских туристов с культурным наследием нашей страны на 80 – 90% состоит из посещения действующих православных храмов и монастырей, а б;льшую часть рассказов экскурсоводов занимают жития святых и разные чудеса. Экскурсоводы и работники музеев навязывают экскурсантам православные взгляды вместе с паранормальными верованиями, относящимися к сфере колдовства и магии.
        Правда, в последнем случае и сама господствующая церковь отмежёвывается от «суеверий», но только как от своих конкурентов на рынке веры, поскольку церковные чудеса, с точки зрения науки, ничуть не лучше и не хуже, чем фокусы колдунов, а  в сознании большинства верующих все сверхъестественные явления имеют одну природу. Для современного российского обывателя, помимо официальной религии питающегося отбросами шарлатанской паранауки, совершенно естественно убеждение, что православные святые были экстрасенсами, владевшими «биоэнергетикой», а церковные кресты и купола суть антенны и аккумуляторы, своего рода спринцовки, сосущие и накапливающие энергию космоса. В  священных узловых точках некоторой всемирной биоэнергетической сети, там, где раньше стояли языческие капища, а ныне возвышаются православные храмы, верующий якобы может подолгу  обходиться без еды, питаясь духовной пищей или, что, видимо, то же самое, солярной и астральной энергией космоса.
        Подобные сведения, в изобилии льющиеся с экранов самого мощного средства массового оболванивания (СМО), подхватываются и творчески развиваются благодарными телезрителями, многие из которых, получив в молодости степени кандидатов геологических, географических, биологических, философских, педагогических и прочих «привычных» наук, ныне подвизаются в качестве преподавателей вузов, научных сотрудников и экскурсоводов музеев, называя себя докторами энергоинформационных наук, академиками многочисленных самозванных академий.  Не только на толпу разношёрстных туристов, но и на головы студентов в вузах и колледжах выливается коктейль из острой смеси православия с магией, включённый и в программы – причём в самых разных учебных предметах, от геологии до политологии!  Делают ли это наши мелкие научные сотрудники и «трёподаватели» по инструкции сверху или по велению души и сердца? Скорее второе. Они и без всякого понукания бегут впереди паровоза, нутром ощущая, куда катится вся страна. Уже родилось и выросло новое поколение носителей учёных степеней и званий, окончательно порвавшее с наукой в классическом смысле слова, но сохранившее приверженность к наукообразию. Следами былого высокого престижа науки можно считать и сегодняшние наивные попытки объяснить с её помощью разные чудеса, в том числе левитацию и телепортацию святых, зарождение источников «святой» воды, мvроточивость икон (не могу удержаться от написания через «ижицу»!) и т.п.
        Пока где-то обсуждают, надо ли вводить в общеобразовательных школах «основы православной культуры», предмет этот кустарно, самодеятельно и вульгарно преподаётся вне школы, на экскурсиях для детей и взрослых. Рядовые провинциальные учителя, экскурсоводы,  работники музеев давно уже не мыслят никакой русской культуры вне православия. А если кто-то и мыслит, то благоразумно помалкивает – как помалкивали и мы (моё поколение) в советское время, скрывая свои немарксистские и религиозные взгляды от «посторонних».
        Советская марксистско-ленинская государственная  идеология строго говоря не была безрелигиозной, она являлась ярким примером некоторой квазирелигии или новой языческой религии, даже с элементами явного теизма: догматизм, «священное писание» в виде сочинений «классиков», играющих роль богов и святых (Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин), поклонение  мощам (нетленность коих поддерживается силами науки), культ разных святых и героев-мучеников (от Розы Люксембург до Павлика Морозова), богослужения в виде партсобраний, человеческие жертвоприношения и т.д. Вместе с тем, непримиримость советской идеологии к традиционным религиям позволила хорошо изучать их с научно-атеистических позиций. При всех своих вульгарно-марксистских дефектах настоящий научный атеизм в СССР состоялся, так что теперь его можно продолжать на новой, гуманистической основе.
        Один из уроков научного атеизма – как преподносить в светском образовании религиозные идеи и артефакты – имеет прямое отношение  к нашей теме, т.е. к познавательному экскурсионному туризму. В советское время многочисленные религиозные объекты фигурировали в обширном нерелигиозном контексте, сформированном искусствоведением, а также социально-экономической и политической историей общества. Постройки рассматривались в потоках влияния различных региональных архитектурных школ с учётом запаздывания волн новшеств при распространении из столиц в провинцию. В религиозной живописи выявлялись земные мотивы, общечеловеческие страсти и ценности. Выдающиеся храмы подавались как символы усиления княжеской власти и перемещения её географических  центров. Двояко, т.е. более объективно, представлялась роль монастырей: передовые очаги хозяйственного освоения и алчные феодалы, порабощавшие местное население. Конечно, все эти аспекты по-прежнему присутствуют в научной литературе и о них специалисты рассказывают специалистам на элитарных экскурсиях, но от массового экскурсанта это «побочное» куда-то ушло, и осталась одна религия – храмы, иконы, святые как таковые, а также творимые ими чудеса.
        Российская историография для массового потребителя и так уже полна фальсификаций. (По моим подсчётам, наша «официальная» история, представленная статьями в энциклопедиях и школьными учебниками,  только в ХХ в. пересматривалась не менее девяти раз. Сейчас, в XXI столетии, идёт десятый пересмотр). Путём крайне редких и невнятных упоминаний замалчивается одно из двух огромных русских государств – Великое княжество Литовское; всё наше средневековое прошлое узурпировано «наследниками» Московского великого княжества. Главным праздником современной России стал вымышленный день мифического избавления от «польских захватчиков», т.е., в основном, от православных белорусов, украинцев, казаков, выступавших не под московскими знамёнами. Многочисленные сражения, устроенные без всякого смысла, закончившиеся вничью или даже проигранные, а также несостоявшиеся битвы, которых удалось благоразумно избежать, ныне выдаются за «славные победы».
        Церковь присовокупила к этим мифам вмешательство своих святых и икон – они, оказывается, были «авторами» побед и избавлений.  И даже невзятие немцами Москвы в 1941 г. выдаётся за результат облёта нашей столицы на самолёте с чудотворной иконой. Но, думается мне, по такому важному поводу данная икона могла бы летать и сама, без помощи самолёта, как летела же в 1383 г. над Ладожским озером, на глазах у рыбаков,  невесть откуда взявшаяся икона Пречистыя Богородицы, пока окончательно (во второй раз) приземлилась в стране вепсов на берегу реки Тихвины. А именно такими чудесами, но не реальной историей района, заполнены теперь рассказы экскурсоводов в светских, государственных краеведческих музеях. 
        Из сообщений наших гидов ушли темы колонизации,  «нещадной эксплуатации», тяготы крепостного права. В преданиях о святых, убиенных язычниками, довольно прозрачно просматривается драма захвата князьями и духовенством земель и вод коренных народов – мерян вокруг Ростова, мордвы на нынешних нижегородских землях. Живущих в ХХI в. православных призывают почитать тех, кто убивал их предков, отнимал у них последние средства существования. 
        Князья и цари в наши дни подаются  исключительно как благодетели русского народа, поскольку они ревностно служили православной церкви – главной и чуть ли не единственной  хранительнице Русского государства. А важнейшим богоугодным делом наших правителей считается «воссоединение русских земель». В энциклопедических словарях отечественные монархи оцениваются пропорционально территории, присоединённой  за время их правления. Согласно сегодняшним идеологическим веяниям, наиболее святы те, кто ублажал церковь, проводил антизападную политику и нещадно истреблял  внутренних врагов. Теперь можно ожидать, что после Николая II канонизируют Ивана IV и Александра III.
        Клерикальность современного экскурсионного туризма выражается не столько в обилии религиозных объектов и сведений, сколько в недостатке у преподносимой туристам информации обширного светского контекста.
        Нет спору, преобладание в российском недвижимом культурном наследии (а, стало быть, и среди объектов экскурсионного осмотра) религиозных артефактов само по себе естественно и закономерно. В допетровской России храмам уделялось несравненно больше средств и внимания, чем светским сооружениям. Наиболее надёжными военными крепостями были монастыри. Церкви строились из камня и кирпича в то время, когда почти все гражданские постройки оставались деревянными и часто горели. (Впрочем, по той же причине исчезло и множество деревянных храмов. Теперь они могут сохраняться лишь будучи перенесёнными в городские и пригородные музеи под открытым небом или в качестве недавно построенных и действующих в городской среде, которой они генетически, органически и эстетически совершенно чужды).
        В городах, где земля быстро дорожает, деревянные дома обречены стать жертвой риэлторских поджогов (нередко устраиваемых в сговоре с пожарными), а в сельской глубинке не хватает средств и сил их поддерживать. Менталитет многих россиян требует украсть или уничтожить всё, что «плохо лежит» и недостаточно охраняется вооружёнными силами. В малонаселённой местности  любую выдающуюся, неохраняемую или бесхозную деревянную постройку обязательно сожгут хулиганы. Парадоксально, что самой лесистой стране мира так не повезло с сохранением памятников деревянного зодчества – в отличие, скажем, от Норвегии, Турции, Непала (сужу по личным наблюдениям).
        Другой уникальный компонент российской, да и мировой культуры, русская усадьба, пребывает в более чем плачевном состоянии. После революции 1917 г. сельским усадебным домам и паркам нашлось, казалось бы, неплохое применение – больницы, школы, детские дома, санатории, дома отдыха и т.п. Но время шло, постройки ветшали и уже не соответствовали новым санитарным нормам и бытовым требованиям. Сегодня переезд школы или больницы в более благоустроенное помещение означает, что усадебный дом навсегда опустел и быстро превратится в руины, не подлежащие никакому восстановлению. Если что и уцелело от прежней усадьбы, то только церковное здание, случайно не взорванное при «советской» власти, а ныне восстановленное для прежнего применения.
        Мечты отечественных архитекторов-реставраторов и культурологов найти для русской усадьбы новых рачительных хозяев развеялись. Традиционный русский помещик жил с многодетной семьёй и челядью в окружении своих крестьян, не отгораживаясь стеной от внешнего ландшафта. Его имение было исторически сложившейся экономической вершиной местности, а не произвольным вкраплением в неё. Мне трудно представить, что «олигарх», разбогатевший на приватизированной добыче полезных ископаемых, согласится поселиться в старинном доме, не совместимом с современной канализацией и автомобилизацией, и подчинит свой повседневный быт делу охраны культурного наследия, пуская к себе экскурсантов за ничтожную плату и отчитываясь перед разнообразными инспекторами и комиссиями. Окружённые высокими непрозрачными заборами частные латифундии с упрятанными в глубь лесов дворцами возникают в наши дни в столичных пригородных зонах, но объектами всенародного туризма они не являются и к охране культурного наследия не имеют отношения.       
        Итак, мы видим, что из-за допущенного российским обществом упадка светских памятников архитектуры на передний план ещё больше выдвинулись объекты религиозные, т.е. храмы и монастыри, поскольку вернулась возможность использовать их по назначению. Но этим использованием сплошь и рядом подрывается статус памятников из-за их радикальной перестройки по вкусам современного духовенства.
        Один из замечательных, воистину дьявольских парадоксов российской культуры заключается в том, что в годы советских гонений на религию церковное наследие героически сохранялось самоотверженными подвижниками – научными работниками музеев, искусствоведами, художниками-реставраторами, среди которых было немало атеистов и лиц, не православных по своему происхождению, а теперь на обладание этими сокровищами претендует церковь, не всегда способная и желающая сохрянять их в том виде, который рекомендуют учёные. Для важнейших объектов «федерального уровня» эта проблема кое-как решена, но для второстепенных, размещённых в провинции, она остаётся открытой.
        Сегодня под золочёными крестами восстановленных храмов обычно белеют гладкие бетонные стены, синеют купола и крыши. Уже сложился какой-то единый для всей огромной России унылый стандарт. Обширные ультрамариново-синие поверхности, серебристые заборы-стены из профнастила, такие же, как вокруг новорусских дворцов-коттеджей,  – чт; может быть более чуждым для традиционного русского пейзажа!  «Синители прекрасного» – так окрестили церковных горе-реставраторов руководившие нашими научными поездками профессиональные архитекторы (между прочим, весьма  лояльные к религии и церкви).
        Восстановленные для религиозной службы храмы в большинстве своём, строго говоря, перестали быть в натуре памятниками архитектуры прошлых веков; таковыми они являются лишь на старых фотографиях, реконструкционных чертежах и макетах. Но какими бы неуклюжими, аляповатыми, эклектичными не казались нашим профессионалам переделанные и новопостроенные храмы, они всё равно интереснее и красивее каждого новорусского жилого или административного здания, не говоря уже о серо-белых советских бетонных коробках. Способность православных храмов любого архитектурного стиля украшать российский пейзаж остаётся незыблемой, и это, конечно же, большой плюс в пользу церкви, пользующейся колоссальными эстетическими ресурсами, накопленными русским искусством, начиная со средневековья.       
        Поездки на комфортабельных автобусах в обществе «единомышленников» и единоверцев, которым можно изливать душу в разговорах, восхищение разнообразием и красотой православных храмов, созерцание благолепных священников, сияющих любовью и добротой и умело демонстрирующих своё моральное превосходство над мирянами, – всё это оказывает несомненное терапевтическое воздействие на основную, традиционную клиентуру церкви – женщин климаксного возраста, которые, в большинстве своём отлучённые от полноценных плотских утех, «своевременно» задумались о душе и начали активно готовиться к загробной жизни. Неважно, в какой субъективно осознаваемой ипостаси явились в храм эти почтенные женщины – в качестве настоящих паломниц, заранее облачённых в длинные юбки и головные платки, или в составе светских экскурсий, нацепив маскарадные тряпки, выданные им при входе в монастырь. (О, как легко обмануть бога, лишь слегка переодевшись!).  И те, и другие посетительницы осеняют себя крестным знамением, покупают и ставят свечки, заказывают молебны о своих близких и родственниках, интересуются церковной литературой, опускают деньги в прозрачные церковные «кружки» (для неверующих или не доверяющих попам – на реставрацию храма; не исключено, что потом все деньги валятся в одну кучу). Всё это и даёт нам повод рассуждать о фактическом слиянии нерелигиозного познавательного туризма с конфессиональным паломничеством.
        Сегодня не верующие в бога, третируемые православными фундаменталистами, находятся в таком же незавидном положении, в каком находились в ранние советские годы  верующие, шельмуемые  воинствующими безбожниками. Одного чересчур активного православного, оказавшегося в экскурсионном автобусе, бывает достаточно, чтобы извратить запланированную экскурсию, направить её всю в паломническое русло. На робкие замечания, что надо бы посетить знаменитый водопад или подольше задержаться в природном национальном парке, последует шиканье конформистского большинства: «Как вы можете возражать, ведь это же наша культура!».
        Преподносимая ныне провинциальными экскурсоводами упрощённая картина российской истории и культуры на все сто процентов является клерикальной, монархической и военно-патриотической.
        Иные точки зрения пока не исчезли и формально  не запрещены, они представлены в Интернете и даже в книгах, всё ещё где-то продаваемых, но при генерализации материала для массового слушателя и зрителя они выпадают, остаётся лишь «чистая» религия, а экскурсовод становится её примитивным проповедником. Какую бы явную чушь он не порол, стоя с нами возле паперти храма или у стен монастыря, никто, находясь в столь «святом для каждого русского человека месте», не посмеет хотя бы малейшим возражением нарушить благостный ход туристско-экскурсионной «литургии». Мы снова дожили до такого времени, когда инакомыслие считается ересью, а самые слабые сомнения в содержании и уместности самодеятельных проповедей клеймятся пугающим термином «кощунство».
–––––––––––
        В статье обобщены впечатления, полученные в 2002 – 2009 гг., в том числе на экскурсиях, организованных для участников научных конференций, а также в экспедиционных поездках Общества изучения русской усадьбы.

26 июня 2009

        Опубликовано:
       
        Здравый смысл, 2009, № 4 (53), с. 46 – 49; 0,5 л., 3000 экз.
        Проблемы регионального развития. Финно-угорское пространство в географических исследованиях: мат-лы 1-й Междунар. заоч. науч.-практ. конф.,  г. Саранск, 13 июня 2012 г. – Саранск:  Изд-во Мордов. ун-та, 2012, с. 56 – 63; 0,5 л., 150 экз.


================================
МОИ ОДНОДНЕВНЫЕ МАРШРУТЫ
В ПОДМОСКОВЬЕ

        В этой статье я намерен рассказать о практиковавшихся  мною в 1955 – 2012 гг. регулярных еженедельных однодневных пеших и лыжных коллективных походах-прогулках в окрестностях Москвы.  Подмосковьем  здесь называется территория Москвы и Московской области вне Московской кольцевой автодороги (МКАД) вместе с некоторыми прилегающими к столичной области районами областей Калужской (Боровск, Обнинск), Владимирской (Александров), Ярославской (Переславль-Залесский) и Тверской (Кимры, Конаково). 

1. Предыстория: детство и Геофак

        Моё первоначальное, до войны 1941 – 1945 г.,  знакомство с Подмосковьем  состояло из двух этапов.
        1. В 1934 – 1936 гг. мы снимали «дачу» (комнату) в посёлках у железнодорожных станций Сходня и  Клязьма, в 28 км  от центра Москвы, которым я считаю Спасскую башню Кремля. Весь день под открытым небом, гамак, трава и деревья на улицах и во дворе, домашние животные, речка, первый гриб в роще…
        2. В 1940 – 1941 гг. жили в  избах у настоящих  крестьян около станций Истра и Звенигород, обе «дачи» в 50 км от центра Москвы. Реки побольше, дремучие леса, очень много грибов. Шок от общения с деревенскими людьми, проклинавшими колхоз; смесь жалости и ужаса.
        В 1944 г., по возвращении из эвакуации, началась эпоха малых самостоятельных путешествий. Я методично, пользуясь планом Москвы из Малой Советской энциклопедии, обходил город  пешком и объезжал на трамвае.
        В начале 1948 г. мой отец, служивший инструктором по культработе в Профсоюзе работников электростанций, принёс мне карту Московской области, масштаб 1 : 300 000, с грифом «Для служебного пользования». На ней не было изогипс, но были  хорошо показаны леса, гидросеть и все сельские поселения, соединённые просёлочными дорогами. В нашу область тогда входил южный «язык» вокруг города Сталиногорска (ныне Новомосковск), благодаря чему на южном листе карты, подлежавшем склеиванию с северным, поместились большие части областей Калужской и Тульской. Эту карту нельзя было брать в походы, и даже от складывания она бы быстро испортилась; из неё делались выкопировки – карандашом на писчей бумаге или чертёжным пером на кальке. Этим занимались и мои друзья.
        Летом 1948 г. я с матерью ютился в клети деревенской избы в деревне Спас-Торбеево Загорского (ныне Сергиев-Посадского) района Московской области, в бывшем имении князей Урусовых. Пользуясь картой, я совершил первый настоящий поход, длиною около 28 км, – в одиночку пересёк артиллерийский полигон, куда население допускалось по воскресеньям для сбора грибов и орехов, прошёл через город Красноармейск, проехал  7 км по узкоколейке, вернулся домой поздно вечером. Еды и воды с собой не брал, ничего не ел. В 1949 и 1950 г. продолжались мои вылазки за город, чаще одиночные, реже с одним-двумя одноклассниками, тоже без еды и рюкзаков.
        Карта 1948 г. стала самым ценным предметом моего домашнего имущества и оставалась главным географическим документом моей жизни до конца 1980-х, когда появились в продаже карты масштаба 1 : 200 000. Старая карта ещё хранится у меня в тубусе, вся обветшавшая и разорванная.
        При обучении на Геофаке МГУ  мои выезды за город были редкими и не регулярными. В сентябре 1950 г., т.е. на первом курсе, я прошёл со своим однокурсником С.С. Иконниковым (1931 – 2006) от Истры до Звенигорода и поместил отчёт в факультетской стенгазете «Наши горизонты». В долины и пещеры нас водил  Б.Л. Беклешов [5, с. 238].   В ноябре 1950 г. был «звёздный» пеший поход нескольких групп, встречавшихся в одной точке, с ночёвками – у нас одна была холодная на сеновале, а вторая тёплая в помещении школы. При организации этого похода целая группа развалилась от того, что девушки отказались идти с Родоманом. Только одна согласилась и не пожалела,  о чём написала в дневнике.
        В январе-феврале 1953 г., будучи в доме отдыха там же, где была наша летняя учебная практика,  – в посёлке Красновидово, я впервые в жизни (!) зашёл в подмосковный зимний лес, в ватном пальто и валенках, но уже через несколько дней сходил на лыжах налегке, в комнатной одежде, по льду рек и просёлочным дорогам, в Бородино (2 х 11 км).
        В 1953 – 1955 гг. моим спутником по вылазкам за город стал  А.Е. Осетров (р. в 1934 г.), один из «пяти ребят» из  песни на слова Н.Н. Карпова (1932 – 2018) «Дым костра создаёт уют…», впоследствии северовед, почвовед, ныне всё ещё усердный сотрудник Геофака, уникальный знаток территории Подмосковья.
       Поскольку профессия и практики у географов были полевыми, праздный туризм как таковой был для них не типичен и не престижен, а уважались исследования. Так, в январе – феврале 1955 г. я участвовал в многодневной снегомерной съёмке между Рязанским шоссе и Зарайском. Из этой экспедиции я вынес важное практическое понятие – дежурный квартирмейстер: люди с инструментами идут налегке, а один из них со всеми личными вещами едет в следующий пункт ночлега (везли на санях с лошадью). Не только в экспедициях, но и в туристских походах той эпохи мы покидали Москву с официальными письмами, обязывавшими местные власти оказывать нам содействие.
        В студенческие годы меня, как и других студентов-географов, отвлекало от «малой родины» наше огромное Отечество. К моменту окончания Геофака (1955) в моём досье уже числились Крым, Кавказ, Прикаспий, Бурятия, Хибины, Прибалтика, а летом 1955 г. к ним добавился Памир.

2. Походы выходного дня
       
        По окончании Геофака я стал служащим в издательстве и начал очень дорожить выходными днями. С 1940 г. выходным днём в СССР было  воскресенье, а с 1967 г. ещё и суббота, что стало большим скачком для развития пригородного туризма.
        В походы выходного дня  меня вовлёк мой одноклассник К.К. Шилик (1930 – 2019), окончивший МВТУ им. Баумана, но впоследствии ставший археологом и кандидатом географических наук (по палеогеографии) [13]; он открыл несколько античных городов в водах Чёрного моря. С его группой я в 1954 г. пересёк Большой Кавказ перед поездкой  в Прикаспийскую экспедицию, а в Подмосковье  осенью 1955 г. прошёл с его ребятами от Истры до Звенигорода, с одной ночёвкой в палатке. В том же 1955 г. я стал ходить на лыжах с Шиликом по таким же маршрутам, но однодневным, без ночёвки. Летом 1956 г. под водительством Шилика мы прошли через Карпаты, поднялись на Говерлу.
        Самым благоприятным для любых пригородных походов был северо-западный сектор Подмосковья – Смоленско-Московская возвышенность. Нашим любимым маршрутом стал «Великий лыжный путь» от платформы Малино Октябрьской железной дороги  (Ленинградское направление) до станции Нахабино Рижского направления, а с 1966 г. – до открывшейся платформы Аникеевка (около 18 км).
        К 1958 г. я вышел из-под туристской крыши К.К. Шилика, переселившегося в Ленинград, и вместе с одним товарищем из его «почтового ящика» сам водил группу, редко насчитывавшую более десяти человек. В конце ХХ и начале ХХI в. это была «туристская семья» из шести – восьми особей. В вагоне электрички, четвёртом от головы поезда, где обычно ездили любители походов, мы пересекались с плановыми туристами, собиравшимися по объявлению турклуба. Они  спрашивали «Вы не из группы N?», а мы отвечали «Нет, мы сами по себе» и незнакомых не принимали. Знакомые приглашались, становились приятелями и друзьями постепенно.
        Выходные и праздничные дни – не лучшее время для загородных прогулок из-за многолюдья и переполненности транспорта. Турклубы устраивают походы и в середине недели, например, по средам, главным образом для пенсионеров, но я не пошёл по этому пути, несмотря на то, что уже в 1965 г.  навсегда избавился от необходимости ежедневно посещать учреждение, выдающее мне зарплату. Я сохранил для походов выходные дни, чтобы не терять коллектив. Регулярные выезды за город в одни и те же дни недели придают жизни здоровый ритм, упорядочивают повседневную деятельность. Назначения прогулок на разные дни недели дезорганизовали бы мой налаженный быт. По этим причинам мои коллективные походы проходили в выходные дни даже в XXI в., когда большинство моих спутников были пенсионерами, в том числе «неработающими».
        Я соблюдал и пропагандировал квазирелигиозную «святость» субботы и воскресенья. В дни, предназначенные для загородной рекреации, не положено заниматься умственным трудом, читать и писать, включать компьютер. Выездную рекреацию я рассматривал как второй, параллельный образ жизни, в который человек погружается систематически, неуклонно и безоговорочно [4].
        Если учесть походы с ночевкой в конце недели, в дни майских и ноябрьских праздников, и время отпусков, то получается, что я загружал туризмом до одной трети всех дней, имеющихся в году. Это был мой мир, удалённый от «обывательских» интересов и от потребления плодов массовой культуры.

3. Для чего я ходил в подмосковные походы?

        1. Чтобы увидеть новые места – совершенно так же, как и при дальних путешествиях. 
        2. Показать любимые места приятелям, преподнести их как подарок.
        3. Привлечь новую девушку, одарив её впечатлениями. Обычно девушка вовлекалась в группу, а после я отправлялся с ней куда-нибудь вдвоём.
        4. Хорошо отдохнуть от умственного труда в обществе молодом, весёлом и не обременённом интеллектом.
        5. Побыть в подходящей для меня рекреационной среде – такой, где под открытым небом не видно домов, автомобилей и никаких людей, кроме моих спутников.
        6. Привлекали среда, быт, занятия, резко противоположные повседневным; компенсация одностороннего городского образа жизни, хотя бы не серьёзная, в сжатом виде. При активном отдыхе «на лоне природы» горожане уподобляются крестьянам, кочевникам, «дикарям» и т.п.
        7. Оздоровление, точнее, поддержание здоровья и замедление его ухудшения.
        8. Психофизиологическая встряска от трудностей, препятствий, испытаний.  После дня и вечера в холоде и под дождём, после темноты и грязи на дороге, с мокрыми ногами,  при опасении опоздать на последнюю электричку – какими  желанными   кажутся своя комната, тёплая ванна, мягкая постель! Туристские походы – прекрасное  средство любить и ценить повседневный городской быт.
        9. Некоторое  моральное удовольствие от походов я получал и потому, что был их лидером, каковым не являлся ни в какой другой сфере деятельности. Я решал, куда и как идти и ехать, но никакой склонности и способности командовать людьми и наслаждаться их зависимостью у меня не было.
        Из выше перечисленных мотивов только первые пять  были вполне осознанными и действовали при планировании  мероприятий. Оздоровление само по себе не было для меня задачей или целью деятельности.  Я ходил пешком не потому, что ходьба на свежем воздухе полезна для здоровья, а потому, что привлекательные ландшафты в Подмосковье сохранялись только там, куда не проникали автомобили.
        С годами различные мотивы туристской деятельности отмирали. Так, например, любимые места, в которые я вёл своих друзей, всё чаще оказывались застроенными, изуродованными, непроходимыми. По «остаточному принципу» держался дольше всего и выходил на передний план оздоровительный мотив. В преклонном возрасте лучший способ существования – продолжать привычное дело.

4. Траверсные маршруты

        Моим главным практическим и теоретическим достижением в пригородном туризме явились так называемые траверсные маршруты. Они протягивались между двумя исходящими из Москвы радиальными железнодорожными линиями (см. рисунок). Упомянутый выше «Великий лыжный путь» – самый яркий и типичный пример. Такие маршруты широко использовались туристскими клубами.

Вставить чертёж из пермской публикации

        Я называю такой маршрут траверсным, потому что для меня это пересечение, преодоление, погружение в привлекательный ландшафт. В середине пути, наименее людном, наиболее лесистом, наступает кульминационный момент путешествия [6, с. 196].
        Начальными и конечными пунктами траверсных маршрутов служили зелёные остановки – не стеснённые застройкой платформы пригородных электропоездов, где можно сразу стать на лыжи,  да и пешком не идти по городской улице.
        Из простых траверсных маршрутов у лыжников-бегунов составлялись маршруты сложные, пересекавшие два и более межрадиальных сектора. Иные бегали и на 150 км за один день. Так складывалось вокруг Москвы Большое северо-западное лыжное полукольцо со многими вариантами (пучок маршрутов).
        Принципиальная схема траверсных лыжных маршрутов была начерчена мною для Всесоюзной лаборатории туризма и экскурсий (ВНИЛТЭ), где я служил в 1986 – 1990 г., и демонстрировалась  зимой 2015 – 2016 г. на выставке   «Метагеография» в Третьяковской галерее в Москве  наряду с моими прочими картоидами, признанными произведениями современного концептуального искусства [11].
        В моей туристской биографии чистые траверсные маршруты, в которых весь путь от одной железнодорожной платформы до другой проходил активным способом, т.е. пешком или на лыжах,  отмирали постепенно и всё чаще заменялись комплексными, когда начальные и конечные отрезки траверса проезжали на автобусе, а пешком шли только по самой интересной средней части. Для комплексного траверсного маршрута нужны не зелёные остановки, а наоборот, большие железнодорожные станции подмосковных городов, от которых отправляются автобусы в местную глубинку, к границам административных районов. Также всё чаще траверсные маршруты заменялись петлевыми и тупиковыми с возвратом на ту же или с приходом на другую платформу той же железнодорожной линии.
        По мере урбанизации и застройки Подмосковья чистые траверсы отодвигались всё дальше от Москвы, где хорды между радиусами становились длиннее и уже недоступными для прохождения за один день. Мои предложения  сохранить для туристов траверсные зелёные коридоры и превратить их в линейно-узловой туристcкий парк опубликованы [6, с. 172].   
5. Открытия в ландшафте и влияние коллег

        Благодаря частым поездкам и походам я обнаружил вокруг Москвы три типа сельского расселения, удивительно совпадающих с тремя физикогеографическими провинциями – Смоленско-Московской возвышенностью, Мещёрской низменностью и Москворецко-Окской эрозионной равниной, и предположил, что они раньше принадлежали разным этносам [10]. Расположение Москвы (Кремля) ровно на стыке трёх ландшафтных  областей вместе с особенностями советского административно-территориального деления привело меня к открытию закона полярного размещения узловых и однородных районов [5, с. 113].
        Главный (и единственный) натуралист в моей туристской компании, А.Е. Осетров, познакомил меня с Северским опольем – бывшей житницей средневековой Москвы. Впоследствии эту роль играло Центральное Черноземье, а в советское время – даже Северный Казахстан. Я начертил удивительный картоид, отражавший три исторические эпохи [8, с. 200]. Восточную  часть Северского   ополья я предлагал как меньшее зло для вынужденного роста Москвы преимущественно в одну сторону [3];  моё мнение о  состоявшемся расширении Москвы в ХХI в. тоже опубликовано [9].
        В моей туристской компании подвизался юрист и экономист Л.Б. Шейнин (1930 – 2019), сотрудничавший с географами по линии земельного кадастра . Его занимал юридический статус таких объектов, как опоры ЛЭП среди полей, пересечения автодорог с железнодорожными путями, изгороди, канавы, проволока на полях, свалки. Он занимался тем же вопросом, что и К. Маркс, но пришёл к противоположным выводам, и они в советское время были за рубежом опубликованы! [14].
        В 1975 г. в моих подмосковных походах стал участвовать В.Л. Каганский – мой последователь не только в теоретической географии, но и в «путешественном» образе жизни, а если не разделять эти два явления, то можно сказать, что мы одинаково  понимаем устройство культурного ландшафта России. В походах и поездках совместно с В.Л. Каганским, не только в Подмосковье, но и в некоторых других регионах, вырабатывались такие важные понятия, как внутренняя периферия, анизотропный ландшафт, эконетизация административных границ [2]. Под руководством В.Л. Каганского моя туристская группа в какой-то мере продолжает жить без меня.               

6. Плоды для науки и публицистики

        Подмосковным походам и прогулкам я обязан большей частью своих достижений, научных и околонаучных.
        1. Концепция «поляризованной биосферы», или «поляризованного ландшафта» [6].
        2. Почти все компоненты моего направления теоретической географии [5].
        3. Главные особенности российского культурного ландшафта и его районирование [10].
        4. Стадии развития личности в сфере досуга [6, с. 179 – 189]. 
        5. Пространственно-временной волнообразный профиль путешествия [6, с. 196].
        6. Книга о гуманистичном экологическом воспитании [7].
        7. Почти все научные работы о рекреации и туризме [1].
        8. Статьи, эссе, трактаты о росте и развитии Москвы, автомобилизации, охране природы, рыночной экономике, о человеческих отношениях в сфере досуга и т.д. [6].
       
*  *  *
         В июне-июле 2021 г. я составил и опубликовал на «Проза.ру» почти полный список моих подмосковных однодневных неоднократных лыжных и пеших походов (его можно и дальше редактировать и пополнять). Этим перечнем можно пользоваться как приложением к настоящей статье. Кроме того, я участвовал в многодневных походах – лыжных с ночёвками в домах и пеших с ночевками в палатках, много раз встречал Новый год в лесу. Особую специфику имели  «женские походы» – в дни 8 марта, не только в Московской, но и в соседних областях. Об этом я хотел бы рассказать в других статьях.

Библиографический список

        1. Герасименко Т.И. Вклад Б.Б. Родомана в изучение рекреации и туризма // Борис Борисович Родоман доктор географических наук биобиблиографический справочник / сост.: Б.Б. Родоман, Т.И. Герасименко; Южный федеральный университет. – Ростов-на-Дону, 2021, с. 112 – 115.
        2. Каганский В.Л. Пространство в теоретической географии школы Б.Б. Родомана: итоги, проблемы, программа // Изв. РАН, сер. геогр., 2009, № 2, с. 1 – 10.
        3. Родоман Б.Б. Город, природа, туризм в Подмосковье (прогнозы и предложения) // Вестник Моск. ун-та, география, 1972, № 3, с. 87 – 90.
        4. Родоман Б.Б.        Рекреация как параллельный образ жизни // Комплексные проблемы туризма и отдыха «Человек – природа – отдых». Тез. докл. всесоюз. конф., Севастополь, дек. 1987. – М.: ЦРИБ «Турист», 1987,  с. 23 – 25.
        5. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. – Смоленск: Ойкумена, 1999, 256 с.
        6. Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002, с. 196. 
        7. Родоман Б.Б. Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». – М.: Росс. гуманистич. об-во, 2004, 184 с.
        8. Родоман Б.Б. География, районирование, картоиды: Сборник трудов. – Смоленск: Ойкумена, 2007, 368 с.
        9. Родоман Б.Б. Отклик на расширение Москвы // Интелрос, 28 дек. 2011, 0,7 л.  www.intelros.ru
        10. Родоман Б.Б. Культурный ландшафт России: географическая специфика и уникальность (в прошлом, настоящем, будущем) // В фокусе наследия. Сб-к статей, посвящённый 80-летию Ю.А. Веденина и 25-летию создания Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва. / Сост., отв. ред. М.Е. Кулешова. – М.: Ин-т географии РАН, 2017, с. 330 – 340.
        11. Смирнов Николай. Борис Родоман. Дискретизация территории: тело и текст // Природное и цифровое. Художественный журнал Moscow Art Magazine # 96,  – M., 216. с. 98 – 105.
        12. Шейнин Л.Б. Правовые вопросы мелиорации сельскохозяйственных земель в Российской Федерации: автореф. дисс. канд. юр. наук. – АН СССР, Институт государства и права. – М., 1971, 17 с.
        13. Шилик К.К. Изменения уровня Чёрного моря в позднем голоцене: по материалам геоморфологических и археологических исследований в северо-западной части бассейна: автореф. дисс. канд. геогр. наук, Ленингр. ун-т им. А.А. Жданова, Л., 1975, 13 с.
        14. Shaynin L.B. Proportions of Exchange // The Economic Journal, 1960, Vol. 70, No 280, 769 – 782.

        28 июля .2021 г.

        Опубликовано: // География и туризм, 2021, № 1 (7), с. 62 – 66.

=================================

ЖЕНСКИЕ ЛЫЖНЫЕ ПОХОДЫ

        Аннотация. В 1971 – 1989 г. автор проводил многодневные  лыжные походы, приуроченные к празднику – Женскому дню 8 марта. Шли по расчищенным для автомобилей просёлочным дорогам,  реже, на полях, – по насту. Обедали и ночевали в домах. Видели исчезновение деревни, особенно на границах административных областей, или её превращение в летние поселения горожан. Эти наблюдения пригодились автору для   теоретической географии и экологической публицистики. В статью включено краткое описание одного похода.
        Ключевые слова: Женский день 8 марта, поход, лыжи, снег, деревня, ночлег, питание, охота.

        В этой статье я намерен рассказать о многодневных (3 – 5 дней) лыжных походах, привязанных к празднику 8 Марта. В эти дни всякие походы были в советское время массовым явлением, но мои имели свою специфику и на многие годы стали  личной традицией.
        Походы, в которых я был организатором и лидером, назывались женскими не только из-за Женского дня, но и потому, что я приглашал в них только девушек. Я вообще могу отдыхать и чувствовать себя счастливым лишь  в женском обществе. Типичные мужские компании (обывательские, а не научные коллеги) мне невыносимы.
        Мужчины, ставшие бойфрендами или мужьями некоторых моих давних спутниц, проникали в мои  походы изредка, в порядке исключения, и лишними не оказывались, хотя и нужды в мужской рабочей силе не было: мы ночевали в тепле под крышей и даже костров не разводили. Не только отсутствием костров, но и многими другими особенностями мои многодневные походы резко отличались от описанных  недавно походов  выходного дня [4].

1. Рождение жанра. Место
    и направление походов
       
        Мои женские походы зародились в апогее суровой зимы, не 8 марта, а в конце февраля 1971 г., когда моя знакомая, некая Люба,  25-ти лет, предложила мне совершить лыжный поход вдвоём с ней. Мы шли пять дней от Валдая до Осташкова, ночевали в избах у крестьян, а один раз на охотничьей базе. Этот поход отражён в моём рассказе, опубликованном на «Проза.ру» [3]. Мы решили сделать такие походы традиционными и коллективными, перенеся их на дни 8 Марта. Сама Люба участвовала в них несколько  лет. Нас бывало в группе не много – от двух до шести человек.
        Женские походы проходили в Дальнем  Подмосковье, т.е. вне пригородной зоны моих еженедельных походов выходного дня [4]. Направление лыжного маршрута всегда было одно – с севера на юг – чтобы в разгаре зимней «весны света» идти лицом к солнцу [1].

2. По снегу без лыжни
       
        В отличие от еженедельных походов-прогулок выходного дня, наши многодневные женские походы, как правило, шли не по готовой лыжне. Такая лыжня изредка попадалась в начале или конце пути,  около какого-нибудь дома отдыха или спортивной базы, но была короткой или заворачивала в сторону. Мы шли как правило по расчищенным для автомобилей просёлочным дорогам с редким, практически отсутствовавшим движением. Грузовики в праздничные дни не ходили, а легковых автомобилей в собственности крестьян-колхозников почти не было. Эти дороги приводили нас на деревенскую улицу. Сейчас по таким дорогам можно ходить коньковым ходом, которого в наше время мы не знали. Редко, не каждую зиму, мы вне дорог легко скользили по твёрдому насту, по широким полям, рядом с лесом – это восхитительно! Очень редко шли по следу конных саней; это неудобно, но лучше, чем по рыхлой целине. Немногие вынужденные шаги по ней были очень тягостны.
        Мы могли бы составить многодневный маршрут из множества траверсных пригородных маршрутов [4] и мчаться по великолепной лыжне. Но где бы мы тогда ночевали? Вблизи Москвы настоящей деревни даже в то время уже почти не было, но главное не в этом. Проще было прерывать поход и на электричке ездить ночевать к себе домой в Москву. Бывают любители проводить однодневные походы несколько дней подряд, но «я не из их числа», я это считаю абсурдом. Для меня походы – не оздоровительная процедура, а возможность побывать на новом месте, увидеть что-то интересное.

3. Обеды без костра

        В походах выходного дня обед у костра бывает главным мероприятием, а у многих групп это даже не поход, а пикник в лесу, в ближайшем к железной дороге удобном месте. Мы в многодневных походах устройством костров себя не обременяли, а обеденный перекус устраивали двумя способами.
        1. В редких и менее желательных случаях мы останавливались на полчаса, по возможности, в солнечном и безветренном месте, и, не снимая лыж, пили чай из термоса, ели готовые бутерброды, а иногда только шоколад,  орехи,  сухофрукты.
        2. Чаще и в более желательных случаях мы заходили на обед в избы местных жителей. Там, в дополнение к минимальным закускам, мы могли разогреть мясные или рыбные консервы, нарезать сыр и настоящую колбасу, которых  в сельских магазинах не бывало, угостить этими редкими и дефицитными продуктами  гостеприимных хозяев, вволю напиться чаю  из самовара.
        В походе вдоль западной границы Московской области мы с удивлением узнали, что женщины там чай не употребляют, а заваривают только местные травы. Это потому, что мужики «чифиряют» – пользуются чаем как наркотиком. По этой причине хозяйкам держать чай в деревенском доме было  невозможно.

4. Направление на постой

        Солнце клонится к закату, кончается день, ещё не длинный, и нарастает тревога: а где же мы будем ночевать, кто нас пустит? Неудача случилась только раз, в 1971 г., в первом походе и в первый вечер. Село, в которое пришли я и Люба, было ещё не далеко от весьма туристического города Валдая с его озером и частыми дачниками. Пришлось нам обратиться в сельсовет. Чиновники направили нас ночевать в избу, которая по совместительству была почтой – там стояли какие-то аппараты. Мы улеглись на печи и робко смотрели, как в комнате располагается семья, которой мы своим вторжением немного испортили настроение.
       В СССР было очень мало мест в гостиницах, а в сельской местности их не было вовсе. Теневой частный квартирный «бизнес» процветал только в курортных районах. Принудительное направление командировочных и даже туристов на ночлег к местным гражданам было обычной практикой. После войны у нас в Москве однажды останавливался офицер, вернувшийся из Германии. Он дал мне подержать в руках «трофейные» золотые монеты и подарил нашей семье серебряные стопки с баронскими вензелями.
         В дальнейшем в женских походах у нас с ночлегом значительных трудностей не было. Нас добровольно принимали  если не в первой, то во второй или третьей избе; один раз пришлось
 пройти ещё немного, в соседнюю деревню.

5. Одинокие старушки
       
        Но кто же были наши гостеприимные хозяева? Намеренно искался и преобладал специфический контингент местных жителей – одинокие старушки; редко – совсем одинокие, чаще – такие, к которым потомки в этот раз не приехали  из города. Женщины были нам очень рады; наше появление было для них праздником.
        Так хорошо было, если хозяйка находилась в доме одна. Но если там жил или туда надолго пришёл в гости мужчина, наш ночлег оказывался испорченным. Мужик приставал к девушкам и спрашивал:
        – Это твоя жена?
        – Нет, только товарищ.
        – Ну, тогда я буду…
        Проходило полночи, пока пьянчуга угомонится и уснёт.
        Впрочем, изредка останавливались и в более полных семьях,  у стариков, к которым приезжают дети и  внуки.

6. Дефицитный мужик

       В послевоенной российской деревне долгие годы  не хватало мужчин. Нередко на много дворов имелся один мужик, инвалид и пьяница, его берегли, кормили и поили, а он никакой работы не  выполнял, только пил и философствовал.
          В Смоленской области, в деревне Холм, расположенной в 6 км от границы Московской области, я спросил одного такого мужика:
          – Что бы вы делали, если бы вам дали бесплатно бочку водки?
          – Пил бы, пил бы!  – кричал мужик. – Знаю, что подохну,  но пил бы!
          – А вы в Москве бывали?
          – Да ну её, проклятую, видеть её не хочу! – выразился приблизительно так, но матом.
         Был он в Москве один раз, но недолго и неудачно: его сразу же схватили и поволокли в милицию. За что? Почему? А потому, что у него не было паспорта. 

7. Деревня без паспортов

        До начала 1970-х годов у подавляющего большинства рядовых сельских жителей областей, смежных с Московской, паспортов не было. Эти крестьяне  были крепостными у своих хозяев – директоров совхозов и председателей колхозов, фактически не избираемых колхозниками, а назначаемых партийным руководством. Для поездок за пределы района работникам выдавались справки.
        Для молодого человека верный способ избавиться от деревенского рабства – отслужить срок в армии. Демобилизованный получал право жить в любом городе Советского Союза, кроме Москвы, Ленинграда и некоторых прочих, режимных. В деревню такая молодёжь уже не возвращалась.
        Большой разговор на эту тему у нас был в Калужской области. Из 36 деревень, подсчитанных мною на карте 1948 г., на нашем маршруте 1974 г. сохранилось только шесть. Поход по границам областей – важный источник идей для моей теоретической географии [2].

8. Ночлег с комфортом

       Всех спальных принадлежностей мы с собой не брали. Я нёс в рюкзаке тонкое одеяло и простыню. Носки и обувь высыхали за ночь хорошо. В избе, где раньше жило много людей, два-три дивана или кровати для гостей всегда находились. Ещё два места было на печи. Спать на полу мне пришлось только раза два.
        Питались утром и вечером преимущественно той же «сухомяткой», как и на дневных перекусах, т.е. очень жирными и калорийными продуктами (сыр, колбаса, грудинка) с чаем. Иногда девушки жарили  картофель, взятый у хозяев. Бывало, что нас угощали разной снедью, оставшейся от застолья, которое было до нашего прихода, а один раз – пирогами, испечёнными для родственников, которые приедут после нас.
        В моей памяти не сохранились сведения о денежных расчётах с хозяевами. Этим занимались мои спутницы. Некоторые из них теперь уверяют, что мы иногда платили по рублю за человека и одну ночь. Я помню, что кроме того или вместо денег мы часто дарили хозяйкам красивые полотенца и платки, стоимостью около двух рублей.
        В 1970 г. самый дешёвый ночлег, в Доме колхозника (десятки кроватей в одном помещении),  стоил 70 коп.;  в гостинице, где в одной комнате ночевали  от двух  до четырёх  человек – 1 р. 40 к. Туалет находился в коридоре. Немногие более комфортные номера, со своими санузлами, предназначались для номенклатурных чиновников, артистов и иностранцев, а мне были не доступны и не знакомы.

9. Фляга с ромом

        Я брал в женские походы алюминиевую флягу, 0,75 л, с ромом или коньяком. По вечерам, если в избе с нами была одна хозяйка, мы позволяли себе хлебнуть по глотку, Если в доме был или появлялся какой-либо мужчина, то он с нами сразу выпивал всё, и больше эта фляга до конца похода ничем не наполнялась.
        Коллеги рассказывали, что один известный полярник, то ли Нансен, то ли Амундсен, после падения в полынью выпил только три чайные ложки клюквенного сока. В  1966 г. я тонул в озере, а после отогревался в толстом (геологическом) спальном мешке, но от водки отказался.
       
10. Необычные ночёвки

        Недалеко от Волоколамска мы в одном посёлке ночевали у семьи с детьми, в стандартном пятиэтажном доме-хрущёвке, в квартире, по удобствам не уступающей моему московскому жилью. Ощущение у меня было странное, как будто никакого похода нет.
        В глубине «подмосковной тайги» мы остановились на Лимнологической станции у легендарного озера Глубокого. Сотрудники по случаю праздника станцию покинули, а ключи оставили соседке, она нежданных гостей и разместила. Нас было шестеро, и тут мне пришлось спать на полу между двумя девушками. Ночлег был не комфортным, но и не скучным. В одну из следующих ночей мы чуть было не улеглись в сельской школе среди парт, но всё же нашли нормальную, тёплую избу. Ещё более экзотичные ночлеги и другие впечатления нам подарили охотники.

11. Охотничьи хозяйства
 
        В 1971 г. я и Люба, перейдя ночью по тонкому льду не вполне замёрзшую реку, оказались на элитной охотничьей базе. Нас приняли там любезно. Егеря рассказывали о своей лютой ненависти к волкам, а мне со своими природоохранно-экологическими взглядами пришлось помалкивать. Егерей вдохновила наша почти ещё полная фляга с ромом, и они достали из шкафа хрустальные рюмки, которыми им, как слугам, вообще-то пользоваться было запрещено. В соседнем помещении егерь, сидя на мягком диване, снимал шкуру с повешенного перед ним волка, стягивал, как чулок с ноги.
        В 1975 г. мы двигались от Серпухова к Обнинску по полотну разобранной узкоколейки и расположились на обед на бревне, лежавшем поперёк дороги. Неожиданно к нам подъехал уазик с егерями. Они выслеживали волков.
        – А разве волки тут водятся?
        – Ребята, вы же на их следах сидите!
       Я глянул под ноги и ахнул.
       В 1977 г. во Владимирской области мы под вечер нашли в лесу охотничий домик в виде вагона. Дверь его была не заперта, а внутри – печка, два яруса спальных коек, набор посуды, дрова и т.п. Утром с удовольствием там задержались, устроили уборку, Люба вымыла пол. Добираться до конечного пункта нашего маршрута – станции  Петушки – было уже недалеко.

12. Баня

        Два раза хозяева предлагали нам воспользоваться баней, бесполезно остывавшей после их помывки накануне праздника. Я не любитель банных процедур, но всё же выскочил и повалялся в снегу ради галочки в биографии.
        В другой раз, когда нас было двое, баня и ночлег расслабили меня так, что идти на лыжах уже не захотелось. Утром мы уехали из села на автобусе и продолжили общение в московской квартире.

13. Разговоры с народом.
      Пленницы деревни

        С народом общались мои более разговорчивые спутницы. Рассказов выслушали немало.
        В !970-х годах в русской деревне доживали свой век участники  четырёх войн – Первой мировой, Гражданской, Финской и Великой отечественной. Один рассказал нам, как финские девушки-военные  устроили рождественский бал на озере, а наши выследили, шарахнули снарядами по льду и всех уничтожили. Я вспомнил, что в Первой мировой войне на праздники устраивались перемирия, солдаты ходили в гости к противникам. Гуманизм с тех пор шагнул далеко…
        В летних и зимних походах мы встретили двух женщин, родившихся в Москве в интеллигентных  семье, но влюбившихся в сельских парней и навсегда оставшихся в деревне. Судьба их была не простой…
        Одна из таких женщин, в Волоколамском районе, рассказала, что первое время не могла обходиться без театра. А муж никуда не отпускал её одну. Супруги три часа ехали в Москву на поезде с паровозом. Пока жена смотрела спектакль, муж, чертыхаясь, ходил и бегал (чтобы не замёрзнуть) вокруг театра. Потом они шли на вокзал и дожидались утреннего поезда.  Такая жизнь не могла продолжаться в любви. Бывало, что мужик  бил свою жену ногами в живот, беременную. Он давно умер от пьянства. Вдова, ещё не старая, смотрела на нас с завистью.
        – Вы,  муж и жена, вместе в походы ходите, как это здорово!
        Эта женщина поселилась в деревне в 1952 г. Я помню, каким тогда было Западное Подмосковье, всегда упадочное, и к тому же разорённое войной. Электричества в деревне ещё не было, крыши были соломенными. В 1954 г. я пришёл в самое дальнее село в качестве агитатора. У печи, при керосиновой лампе, среди вонючих тряпок, я рассказывал о великих стройках коммунизма, а женщина вздохнула:
         – Ни к чему нам это… Лучше  бы нас всех расстреляли…

14. Таинственная Мещёра

        В заключение позволю себе целый рассказ об одном походе. Из электрички Москва – Владимир мы вышли на станции Ундол. Пересекли на лыжах реку Клязьму. Со мной две девушки – Саша и Наташа. Идём вдоль восточного края огромного военного полигона. Местные жители оттуда давно выселены.
        Мещёрская лесная дорога очень извилиста, обходит летние озёра и болота. Временами кажется, что поворачиваем совсем назад. Мои спутницы волнуются, и я сомневаюсь, не заблудился ли. Ночь давно наступила, а у нас и фонарей нет. Но карта не подвела. Пришли точно туда, куда было намечено.
        Искать ночлег не пришлось. В первом же доме, куда мы постучали, хозяин широко распахнул дверь и впустил нас без всяких вопросов. За ужином пригодилась моя фляга с ромом.
         – Что же ты мне красного только полстакана наливаешь?
        Старик думал, что это вино. «Сухие вина – слону дробина».
        Пришли с танцплощадки внуки – брат и сестра.
        – Дед, зачем ты чужих людей пустил? Они нас ограбят, убьют!
        Дети всю ночь не могли уснуть от страха, а нам спалось хорошо.
        Следующим днём мы набрели на действующую узкоколейку, оставили лыжи в будке у переезда, прокатились на поезде до конечной станции (у села, где мы ночевали) и обратно, стали на лыжи, пошли дальше.
        Посёлок Уршель никогда не был городом, и ему  не навязали  прямоугольную  планировку. Его улицы росли стихийно как в средневековой Москве и как в Иваново-Вознесенске, до революции долго не получавшем городского статуса. Это был важный материал для теоретической географии, для теории эволюции транспортных сетей [2, 5].
        Десятки почуявших нас собак взбудоражили сонный посёлок лаем. Вокруг собралась молодёжь.
        – Девушки, идите за нами, мы вам сейчас подарок сделаем!
        У проходной стекольного завода на снег из ящика вывалили кучу посуды, похожей на хрустальную. Странные эти изделия стоят на полке несколько лет и вдруг взрываются и рассыпаются как бы на кристаллы. Я взял себе два блюдца. Одна тарелка упала глубоко в снег, но утром Наташа её откопала.
        На ночлег нас устроила местная девушка, с которой я в позапрошлом году (1974) познакомился в самолёте Владивосток – Москва и обменивался письмами.
        Мы не успели окончательно замёрзнуть на открытой площадке товарного вагона и по заводской ветке приехали на станцию Черусти. Какие экзотические названия – Ундол, Уршель, Черусти, Шатура! Восточный сектор Подмосковья, так называемая Мещёра, – мордовская земля. Никакого славянского прошлого у неё нет.
        В жарком и душном плацкартном вагоне поезда, шедшего из Сибири, пассажиры вылезали из постелей и готовились к встрече с  Москвой. Мы вошли в этот вагон с лыжами и рюкзаками, грязные и холодные, в сырых задубевших штормовках, ища места, где, на чью бы койку, можно было присесть…

        Библиографический список
       
        1. Родоман Б.Б. Снег и солнце // Ветер странствий [альманах], вып. 1. – М.: Физкультура и спорт, 1966, с. 12 – 13.
        2. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. – Смоленск: Ойкумена, 1999, 256 с.
        3. Родоман Б.Б. Люба Красное Солнышко // Проза.ру, 19 января 2016 г. http://proza.ru/2016/01/19.1940
        4. Родоман Б.Б. Мои однодневные маршруты в Подмосковье // География и туризм, 2021, № 1 (7), с. 62 – 66.
        5. Тархов С.А. Эволюционная морфология транспортных сетей. – Смоленск: Универсум, 2005, 386 с.

        13 сентября 2021 г.

        Опубликовано: География и туризм, 2021, № 2 (8), с. …


;;;;;;;;;
VI
МОЯ НАУКА: ВЗГЛЯД И ИТОГИ

==========================
КЛАССИЧЕСКАЯ НАУКА
КАК МОРАЛЬНЫЙ ФЕНОМЕН

Светлой памяти
Сергея Викторовича Мейена
и Юлия Анатольевича Шрейдера

1. Самая странная дочь Европы

        Возникновение современной науки – открытой, динамичной, саморасширяющейся – обычно относят к ХVII в. Учёный и капиталист – дети религиозной Реформации и протестантской этики, руководствовавшиеся разными моральными нормами. И это не удивительно, ибо мораль тогда была сословной. Аристократ и буржуа, воин и артист жили по разным правилам. Одних уважали за богатство, других за родовитость и титулы, третьих за учёность. Размер годового дохода не был универсальным показателем социального положения, заменяющим «ум, честь и совесть». Наука, реликт сословного общества, до наших дней сохраняла старомодные, скорее аристократические, нежели плебейские, понятия о порядочности, чести, достоинстве. Последними отголосками этой своеобразной этики можно считать нравы лучших представителей русской, да и советской интеллигенции.
        Наука не только революционизировала мир, но и сама оказалась революцией в духовной жизни. В лице учёного в Западной Европе появился человек нового типа, который в своей профессиональной и нерелигиозной деятельности постоянно ориентируется не на материальное, а на моральное вознаграждение, но при этом никем не командует, а предпочитает общение с людьми, приблизительно равными по интеллектуальному и духовному уровню.
        Для средневекового врача или ремесленника открыто и публично распространять свой опыт значило бы поступать в ущерб себе и своему цеху. Приобщение к мастерству, наследование знаний было тайным и корпоративным. Наука демократизировала этот процесс. Поворот к засекреченности и профессиональной тайне в фундаментальной науке в наши дни означал бы возврат к Средневековью.
        Наука Нового времени родилась из парадокса: учёные, стоявшие у колыбели «капиталистического способа производства», сами не стремились к прибыльному или адекватному воздаянию деньгами, вещами, услугами за свои труды, а превыше всего ценили возможность свободно мыслить и творить. Занятие наукой и философией не ставит перед мыслителем задачу стяжания материальных богатств или насильственной власти. Богатство учёного – в накопленных и щедро расточаемых знаниях, а власть его выражается во влиянии на умы.
        Учёный понимает, что плоды его деятельности не могут иметь денежного эквивалента и, следовательно, никакое вознаграждение «по труду» или по спросу на рынке невозможно. В благодарность за свои занятия учёный ждет признания и понимания от значимых для него коллег и уважения от представителей других социальных слоёв. В материальной же сфере он претендует не на прибыль, а на более или менее скромное, но достойное содержание, позволяющее плодотворно трудиться, не обременяя себя поисками посторонних заработков.
        Наилучшее условие для занятий наукой и философией – самому быть богатым, например, землевладельцем или рантье. Хорошо также иметь мецената, «который тебя содержит», но в работу не вмешивается, быть может, предоставляет должность sine cura. (Расцвет науки и искусства в ХVIII в. многим обязан меценатству европейских монархов, заинтересованных в престиже). Третья возможность, самая типичная и естественная – преподавать в университете, выращивая учёных из некоторых студентов. И, наконец, гораздо хуже – служить в конторе, не связанной с наукой, а труды свои сочинять в свободное время.
        Коммунистический принцип распределения «от каждого по способностям, каждому по потребностям» принадлежит не будущему, а прошлому – описывает реальные отношения между монархом-меценатом и его придворными учёными и художниками. В применении к материальному потреблению «народных масс» этот лозунг абсурден, но он осуществим, если речь идёт о профессиональных потребностях творческой личности. Для общества нет лучшего способа пользоваться наукой, чем быстро брать от каждого ученого всё, что он предлагает, а давать ему по возможности то, что необходимо для продолжения и расширения его творческой деятельности.
        Классическая этика науки, рациональной и атеистической по своей сути, имеет много общего с религиозным подвижничеством. Для многих учёных наука служит психологической опорой не хуже, чем религия. Поведению настоящего учёного присущи элементы аскетизма, самоотречения, стоицизма, миссионерства, какой-то глубинной веры; служение чему-то высшему, будущему, более значимому и долговечному, нежели окружающие социальные институты и явления. Учёный больше склонен прислушиваться к своему внутреннему голосу и к авторитету своих немногих предшественников в профессиональной научной сфере, чем к советам близких людей и родственников. Назвавшись учёным, человек берёт на себя моральную обязанность отстаивать свои идеи и концепции, невзирая на навязываемые авторитеты и конъюнктуру.
        В личность учёного органически встроена нравственная готовность хотя бы немного пострадать за свои убеждения. Непонимание, замалчивание, задержка публикаций, отстранение от преподавания – широко распространённые неприятности, к которым должен быть подготовлен любой ученый-новатор. Вынося свои труды на публичное обсуждение, их автор сознательно подставляется под удары, пусть даже только словесные, но всё-таки ранящие самолюбие; не только вызывает на себя огонь полемики, но и обязан его отражать.
     Вместе с «законными» стрелами, выпущенными по турнирным правилам, учёный получает и от коллег, и от профанов удары ниже пояса; летят в него и камни с улицы, особенно после выступлений в средствах массовой информации. Одержимый просветительским энтузиазмом, призванный сильными мира сего в советники или просто встревоженный делами, творящимися за порогом его дома, учёный нередко становится публицистом и обращается с увещеваниями, как миссионер к людоедам.
        На этом сходство учёного с борцом и миссионером заканчивается и начинаются различия. Воина, который намеренно старается показать противнику уязвимые места своей армии, считают изменником, предателем. А настоящий учёный постоянно «предаёт» самого себя и своих сотрудников, свой институт; критичен к себе и к другим сверх всякой житейской меры и такта; не должен скрывать своё мнение из боязни обидеть коллегу, однако и тот не должен обижаться, если он тоже учёный.  Подлинному учёному чужд фанатизм, он не скрывает недостатков и слабых мест своей теории, не навязывает оппоненту своё мнение, а показывает его; не убеждает, а даёт возможность убедиться; приглашает к диалогу, результатом которого сплошь и рядом бывает не победа одной концепции над другой, а их плодотворный синтез или полезное для развития науки взаимное разрушение.
        Один и тот же учёный вполне может разрабатывать несколько конкурирующих гипотез, даже отрицающих одна другую; он должен научиться опровергать самого себя. Наука – не диспут схоластов и не инквизиционный судебный процесс с обвинительным уклоном, не парламентская дискуссия перед голосованием, не референдум и не избирательная кампания. От современного учёного всё больше требуется доброта, терпимость к иному мнению, способность к позитивной критике, сочувствие к оппоненту, умение поставить себя на его место.
        Учёный не забрасывает толпу своими сочинениями, как пропагандист листовками, а спокойно выкладывает на прилавок, надеясь на внимание прохожих, и с ними ведёт себя, как любезный, но не назойливый продавец, но, в отличие от торговца, товар свой не рекламирует, ибо в рекламе всегда содержится ложь хотя бы в виде преувеличения, чего классическая этика науки не допускает. В этом в наши дни заключается уязвимость науки, попавшей в непривычные для неё рыночные условия. Учёный в своей профессиональной тематике должен быть так же искренен с другими, как с самим собой, а это качество противопоказано любому дельцу. Ведь рыночные отношения – это состязательная игра, в которой партнёры хотя бы отчасти скрывают свои стратегии. Вся кухня научного исследования и построения теории, все использованные методы должны быть обнажены и выставлены на обозрение, иначе выводы не убедят других учёных. Приходится выносить из избы всякий сор, поскольку для развития науки он важнее, чем так называемые «результаты». Классическому типу учёного присуща большая личная скромность, но эта черта не способствует успеху в начале XXI в.; сейчас от всех требуется кураж и самоуверенность.
        Твердолобая убеждённость в своей правоте, отсутствие некоторой доли скептицизма, самоиронии и чувства юмора учёного не украшают. Напротив, он должен радоваться, если его переубедят и опровергнут, ибо такое отрицание на самом деле творческое и означает дальнейшее развитие теории. И вклад «опровергнутого» в таком случае не отбрасывается, а ценится. Учёный обязан дать своим оппонентам возможность разрушить его модель, чтобы из её обломков построить нечто более совершенное и красивое. Такое использование теоретической продукции напоминает поедание; это и разрушение, и созидание в процессе постоянного обновления.

2. Отличия науки от лженауки

        Перечисленные выше этические особенности науки и учёных помогают отличать их от лженауки и лжеученых, а это актуально в наши дни. Для описания извращений науки есть слова «псевдонаука» и «лженаука», это в сущности синонимы, но, пользуясь особым богатством русского языка, позволяющего наделять разными значениями иностранные слова, заимствованные без изменений, и их русские кальки, можно называть псевдонаукой самое мягкое, нередко невольное и незлонамеренное отклонение от правил науки, а лженаукой – извращение более злостное и сознательное. И псевдо-, и лжеучёные не отвергают науку, а выступают от её имени. Другое дело – антинаука, это внешняя позиция, иная информационная система, активно и намеренно отрицающая, вытесняющая науку.
        Подобно тому, как священнослужители составляют перечни грехов и соблазнов, мы тоже можем отметить типичные извращения, встречающиеся при занятии наукой. И дело не в том, что кто-то считает себя правоверным, а оппонентов – еретиками. При выявлении истины путём открытия законов природы не может быть бесконечной свободы, её здесь во много раз меньше, чем, например, при ходьбе по горам. И если есть книга под заглавием «Опасности в горах», то почему бы не быть пособию по «технике безопасности» научного мышления? История и методология науки, а также непосредственные наблюдения сегодняшней ситуации предоставляют достаточно материала.
        Известно, что важнейшие открытия делались на стыке разных наук, однако на той же плодородной почве хорошо произрастают сорняки лженауки и шарлатанства. Перенос методов из других дисциплин в свою и использование аналогий плодотворны, но противоположный путь гораздо больше чреват ошибками. Авторитетный и добросовестный учёный, севший не в свои сани, нередко становится лжеучёным на новом, расширившемся поприще. Дилетант выдаёт себя недостаточным знанием истории данного научного направления, незнакомством с ныне живущими его представителями и их трудами и нестандартным употреблением терминов. Эти недостатки сразу бросаются в глаза специалистам, но они не заметны широкой публике.
        К псевдонауке часто приводят благие намерения и положительные творческие качества, если они не сдерживаются интеллектуальной самодисциплиной: богатое воображение, эрудиция, разносторонность интересов, объединение своей профессии с хобби или с той профессией, которую не удалось получить, потому что по окончании школы не поступил в самый желанный вуз. Вступивший на псевдонаучную стезю охотно заявляет об ограниченности научной картины мира, о необходимости научных революций, о нравственной несостоятельности традиционной науки, предлагает её синтез с искусством, религиозной философией, мистикой.
        Лжеучёный не страдает терпеливостью и скромностью, он опирается на неподготовленную аудиторию, навязывает свои взгляды подчинённым и зависимым лицам, убеждает и вербует сторонников подобно проповеднику или политику, занимается пропагандой и саморекламой, втирается в доверие к власть имущим и стремится получить через них различные средства для своей деятельности. Так возникают даже целые псевдонаучные институты и академии.  Псевдоучёный торопится завоевать признание прежде всего вне научного сообщества; существующие учёные ему, как правило, мешают. Лжеучёный публикует «результаты» своих «открытий» в СМИ раньше, чем в авторитетных научных журналах; настраивает публику против консервативных профессионалов, якобы замалчивающих идеи новатора; охотно переносит чисто научные разногласия на общественно-политическую плоскость; приписывает оппонентам невежество, злонамеренность, отсталость, корыстные мотивы.
        Критикуя «консервативные» и «окостеневшие» научные учреждения, псевдоучёный нередко бывает прав, но это никак не свидетельствует в пользу его собственных концепций. Кроме того, мы не должны путать фундаментальную науку с изобретательством. Важнейшие изобретения, перевернувшие мир, нередко делались дилетантами-самоучками, а не дипломированными инженерами, от которых этого можно было ожидать, но в фундаментальной науке степень связности и преемственности концепций и теорий на порядок выше, там царствует осмотрительность и осторожность.
        Лженаука нередко выступает под флагом какой-то «альтернативной», «неофициальной», «негосударственной», «народной» науки. Разрушая науку извне и изнутри, псевдоучёные нуждаются в её авторитете и антураже; больше настоящих учёных гоняются за степенями и званиями, добиваются официального статуса; основывают академии, институты, общества только для того, чтобы их возглавлять, становиться академиками, директорами, президентами; усердно ищут поддержки у начальства; получив власть, подавляют скромных и добросовестных учёных; без сожаления порывают с наукой, обретя высокую государственную должность. Наука для псевдоучёных – не образ жизни, а средство социального продвижения.
        Неспециалистам бывает трудно разобраться в содержании научных работ, но если их автор явно отклоняется от этических эталонов, то можно заподозрить неладное и насторожиться. Шарлатаны не выдерживают этической пробы.

3. Чувствительность и самолюбие учёных

        Проявляя порой удивительную самоотверженность и стойкость в своей чисто творческой работе, учёный, так же, как писатель, поэт, художник часто обнаруживает казалось бы не достойные уважения слабости: оказывается эгоистичным, самолюбивым, мелочно тщеславным, педантичным, щепетильным, чувствительным, уязвимым, обидчивым во всём, что касается приоритета, публикации, авторства.
        Ответ на вопрос, «кто сказал "мяу"?», можно расчленить на три компонента: 1) авторство: я мяукнул, а не кто-то другой; 2) приоритет: я первым сказал «мяу»; 3) эстетика: я мяукнул хорошо, красиво, лучше всех. Соотношение между этими компонентами в научном творчестве иное, нежели в художественном. В науке острота приоритета и индивидуального авторства притупляется возможностью повторных или одновременных аналогичных открытий, больше роль коллективной работы, а также есть объективная предопределённость «природного фонда» потенциальной научной информации: если нечто не откроешь ты, это всё равно сделают за тебя другие. В таком смысле художественные произведения более уникальны и случайны, чем научные. Вместе с тем между учёным и художником нет глубокой пропасти, Роль личности зависит от степени гуманитарности той или иной дисциплины. Мне кажется, что не только в истории, этнографии, психологии, но даже и в чистом естествознании многие фундаментальные концепции не появились бы, если бы не вступила в научное сообщество та или иная личность. Не всё, что может открыть учёный, носится в воздухе, кое-что он может извлечь и из своей биографии. Наука более личностна, чем это казалось в эпоху господства позитивизма.
        Настоящий учёный не довольствуется одноразовым свидетельством признания, присуждением ему учёной степени или премии, публикацией в престижном издании. Он не продаёт свою продукцию за такие акты признания и не расстается с нею навсегда, как гончар с проданным горшком, а стремится всю жизнь осуществлять за своим детищем авторский надзор. Учёному не безразлично, как используются результаты его открытий, он хочет этот процесс контролировать. Учёного не удовлетворяет пассивное, чисто потребительское использование его работ любознательными профанами. Ему необходимо потребление творческое. Дело учёного живет тогда, когда его продолжают другие учёные.
        В отличие от писателя и художника, учёный адресует свои творения не широкой публике, а узкому кругу специалистов. Учёному не нужны аплодисменты тех, кто не читал его работ и не способен их критиковать, ему не интересны те, кто с ним всегда почтительно соглашается. Чем крупнее учёный, тем меньше число людей, чьё признание что-либо значит для него. Художник и артист более уязвимы и зависимы от общества, что нередко отрицательно сказывается на их здоровье и продолжительности жизни; влияют и эмоциональные перегрузки. Учёный – эмоциональный стайер, а артист – спринтер. Переживания и стрессы учёных отличаются от аналогичных состояний артистов так же, как альпинизм от рок-концерта. Наука похожа на паранойю, а искусство на истерию. Артисты, работающие на массовую культуру, нередко презирают толпу своих поклонников, но не могут без неё обойтись. Так же заискивают перед избирателями политики, превратившиеся в лицедеев благодаря телевидению. Аналогичных ситуаций почти не бывает среди учёных. Студенты могут воспринимать преподавателя как любимого артиста, но отношения между ними не такие истеричные, как на эстрадных концертах. Преподаватели, как правило, больше уважают своих слушателей. В помещениях научных обществ теперь нередко устраиваются концерты, молебны, радения; выступают маги и экстрасенсы. Однако среди настоящих учёных никто не может быть кумиром, жрецом, гуру для своих коллег. И опять мы получаем критерий для отличия научных организаций и мероприятий от ненаучных.
        Наука – менее блестящая и популярная, но более прочная опора для личности, чем искусство. Учёные больше артистов автономны и самодостаточны, не зависят от капризов публики, сами создают себе благоприятный климат для работы, если в неё не вмешиваются люди, чуждые научной этике. В формальных научных учреждениях советского времени такое вмешательство было обычным, зато на неформальных и полуформальных сборищах, всяких междисциплинарных симпозиумах под номинальной эгидой научных обществ и кафедр, способность учёных к творческой самоорганизации обнаружилась со всей силой. Благодаря самодеятельным, хотя и включённым в планы тусовкам, советская наука достигла своего предзакатного расцвета в годы «перестройки». Многие результаты этого периода отразились в публикациях чуть позже, в начале 90-х годов ХХ в., при наступившей свободе печати и частной издательской деятельности, в то время, когда государственная наука уже агонизировала.

4. Учёный не должен работать локтями

        Человек, появившись на свет, вынужден завоёвывать себе место под солнцем. Чтобы выжить, он должен буквально съесть множество других живых существ. Он, если использовать слова А.С. Пушкина, вытесняет из жизни своих предков, и это в переносном смысле слова повторяется почти во всех сферах материальной деятельности. Коммерсант проталкивает на рынок свой товар, раздвигая конкурентов. Чиновник делает карьеру, локтями распихивая сослуживцев. В сфере власти имеет место негативный отбор – по способности творить зло: обманывать, предавать, подавлять, а также раболепствовать, угождать начальству. Чем выше достигнутая социальная ступень, тем ниже моральное падение. Для продвижения политика, чиновника, предпринимателя неудачи соперников и предшественников столь же важны и желательны, как и собственные достижения.
        В расширяющемся мире высокой духовной культуры действуют другие законы: каждый творец создаёт свой удел и сам же в нём царствует, собирая дань признания. Его власть над своей интеллектуальной собственностью закрепляется авторским правом. Настоящий учёный ни у кого не отбирает поле деятельности, не нуждается в ошибках и заблуждениях других учёных, не отвергает и не замалчивает своих учителей и предшественников, а продолжает их дело. Однако, поскольку моральные извращения фактически распространились в наших бюрократизированных научных учреждениях, постольку мы и получаем соответствующий набор суррогатов: командиров вместо руководителей, чиновников и шарлатанов вместо учёных, отчёты вместо научных работ.
        Господствующая в обывательском мире этика приспособления и продвижения возлагает на учёного и художника непосильную задачу – бороться с духовно чуждыми ему людьми или, лицемеря и притворяясь, налаживать с ними лояльные отношения. Но наука и искусство по своей природе – не война и не политика; если это борьба, то не с людьми, а за людей против энтропии, хаоса, смерти. Гуманистическое искусство и философия – это борьба за человечность даже в личности злодея. Потому-то, думается мне, и сами творцы, т.е. учёные, художники, литераторы, не должны тратить свои драгоценные силы и время на борьбу и приспособление к окружающим людям, будь то коллеги, конкуренты, бюрократы, спонсоры. Для подобных контактов необходимы специальные помощники, социально-профессиональные буфера – литературные агенты, антрепренёры, импрессарио, менеджеры, адвокаты, и только для помощи, а не для командования, нужна администрация и творческие союзы.
        Я не призываю посадить учёного в оранжерею. Здесь так же, как в спортивном туризме и в климатотерапии, нужны не щадящие, а закаливающие условия, но они не должны быть заведомо подавляющими, фатально обрекающими на неудачу. Умеренные трудности мобилизуют, безмерные парализуют. Если один процент своего времени ученый или художник тратит на чисто творческую работу, а 99% на её защиту, проталкивание, рекламу, материальное обеспечение собственным рутинным трудом, то это непростительное разбазаривание духовного потенциала, отсутствие элементарного разделения труда. Учёный и художник полезны обществу своей уникальностью. Пусть они работают головой и руками, но не вынуждайте их работать локтями.

5. Научная семья

        Фундаментальную науку делают не столько академии, институты, кафедры, сколько отдельные учёные. Личность – основная операциональная единица, первичный кристалл и атом научного сообщества. Однако любая тема, занимающая учёного, разрастается настолько, что не вмещается в его короткую смертную жизнь. Поэтому учёный нуждается в помощниках, учениках, последователях. Коль скоро таковые появятся, учёный образует вместе с ними естественную творческую группу. Таким вот здоровым путём и должны возникать первичные, формальные и неформальные, объединения творческих работников: учёного с младшими сотрудниками, профессора со студентами и аспирантами, мастера с подмастерьями – лаборатория, кафедра, мастерская.
        Человечество пока не выработало более живучей и определённой социальной ячейки, нежели семья. Именно семья была основной экономической единицей в сельском хозяйстве и ремесле на протяжении нескольких тысячелетий. Здоровая микрогруппа научных работников подобна семье, но её члены связаны, как правило, не кровным родством, а духовной близостью, профессиональным общением и, конечно же, чувствами любви и дружбы. Наилучшая организационная структура малого творческого коллектива – квазисемейная. Но это не нуклеарная семья типа «папа, мама и я», а большая патриархальная, обычно федеративная (состоящая из нескольких подсемей), разросшаяся родосемья во главе с патриархом – маститым учёным, основателем данного направления. А таким основоположником автоматически становится всякий учёный, если он упорно работает несколько десятилетий и приобретает последователей. Настоящими «корифеями» делаются не потому, что пробиваются наверх. «Отцовская» роль возникает оттого, что появляются «дети». Известны и кровнородственные семьи и династии, супружеские пары и, тем более, любовники, плодотворно работающие в науке, но не об этих случаях пойдёт речь дальше.
        Семейный и квазисемейный уровень организации общества – пожалуй единственный, на котором формальная и неформальная стороны отношений могут не находиться в антагонизме, не приводить к отчуждению, хотя бы до поры, до времени. В обычной человеческой семье фактические состояния скреплены юридическими узами, но пока нет существенных конфликтов, это не тягостно. То же должно быть и в малых творческих коллективах: различными могут быть стили руководства ими (от авторитарного до демократического), способы распределять работу, вознаграждение, авторские права, но это их внутреннее дело.
        В квазисемейном коллективе нет резкого ролевого противостояния одного начальника множеству подчинённых, искусственно и механически подобранных по какому-то одному признаку, как это наблюдается в армии и в детских коллективах, возглавляемых взрослыми. Я думаю, что армия и неэлитарная средняя школа деградируют не случайно, а отчасти из-за противоестественной и антигуманной возрастно-половой структуры своих ячеек. В противоположность шеренге, взводу, казарме, школьному классу, здоровый квазисемейный коллектив похож на биоценоз, стадо, стаю диких животных; на род, семью, где бывает разделение функций и кооперация особей разного возраста, передача опыта от старших к младшим, постепенная замена ушедших новыми членами, наличие промежуточных, посреднических возрастных ролей: помимо отцов и детей – племянники, старшие братья, зятья и т.д., как старшие (прошлогодние) медвежата-пестуны в звериной семье, или как старшие ученики при ланкастерской системе обучения.
        Границу «расширяющейся вселенной» науки вряд ли можно представить в виде сплошного фронта, на котором дивизии-институты бок о бок наступают во главе с генералами-академиками. В отличие от бюрократии и армии, в науке системообразующими служат не вертикальные связи «начальник – подчинённый», а горизонтальные, между равными коллегами, ибо в научной дискуссии все равны, независимо от званий и степеней.
        Отношения между выше- и нижестоящими в научной иерархии описываются иными словами, нежели в бюрократическом аппарате, армии, промышленности. Слова «директор», «заведующий», «начальник» здесь неуместны, а больше подходят «руководитель», «шеф», «патрон». Настоящий «учёный не нуждается в директоре и сам не станет директором» (Г.Г. Воробьёв). Такой учёный, если хотите, анархист, поскольку признаёт только равноправные договоры. Всякая власть – насилие, манипуляция людьми всегда антигуманна. Искушение властью опасно для творчества.
        Настоящий научный руководитель не приказывает, а предлагает своему подопечному взяться за то или иное дело. Учёный соглашается, если перед ним открываются возможности расширить поле своей деятельности. И если он сам не может продолжить свою работу, то постарается привлечь к ней кого-либо из последователей. Высоко порядочный учёный или преподаватель поддерживает обратившегося к нему молодого учёного или студента независимо от того, в своём или в чужом институте тот работает или учится.
        Рабочий, бесконтрольно выносящий с завода продукты своего труда – несун, вор. На фабрике всё, что ты там легально производишь, принадлежит не тебе, а хозяевам предприятия. Подобный порядок может существовать в фирме, в редакции газеты и т.д., но только не в науке. Учёный морально обязан всю свою продукцию как можно скорее выносить из института и раздавать возможно более крупными пригоршнями, но не толпе, а в квалифицированные руки. Для этого и существуют научные журналы. Если не раздал, значил обокрал самого себя и всё научное сообщество. «Что отдашь – твоё, что скроешь – то потеряно навек» (Шота Руставели). Потерян будет не только приоритет, но и самый смысл работы учёного, поскольку она не будет вовремя использована. Наука – это такое сообщество людей, в котором ни одна оригинальная мысль не пропадает.
        Учёный, состоящий на службе в научном или ненаучном учреждении, в учебном или ином заведении, должен иметь возможность публиковать свои персональные чисто теоретические, а также научно-популярные сочинения без разрешения администрации и без предварительного уведомления. Таким извещением служит сама публикация. Кроме того, извещать о публикации надо библиотекарей и библиографов.
        Если в каком-либо институте нет ни одного учёного, который соблюдает вышеуказанные этические нормы, значит, там нет и науки. Жалеть об упадке и ликвидации такого учреждения не стоит. Если подобными пороками отличалась почти вся советская полузасекреченная ведомственная «наука», а потом жаловались, что она погибает, то туда ей и дорога. Учёные и философы, запятнавшие свою честь участием в гонке вооружений и обслуживанием государственной идеологии, не имеют морального права сетовать на свою сегодняшнюю участь. И то же я бы сказал обо всех специалистах и рабочих, занятых в ВПК (военно-промышленном комплексе) и НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах) советского времени.
        В жизни лаборатории или кафедры, в новом научном направлении или научном обществе обычно существует короткий и яркий период молодости, когда сотрудники охвачены общими интересами, работают с энтузиазмом, не за страх, а за совесть, сплотившись вокруг любимого руководителя, связанные с ним и между собой дружбой и личными симпатиями. Затем наступает длительный период старости, застоя, когда коллектив окостенел, заформализовался и больше всего заботится о самосохранении. К стагнации приводит и достижение критически большого размера. Авторитарно управляемое учреждение, насчитывающее свыше тысячи сотрудников, в реальных связях с внешним миром не нуждается, а само себе создаёт работу и само её выполняет.
        В существующих в нашей стране государственных органах и учреждениях, в том числе и научных, не заложен механизм «естественной смерти» или, скажем мягче, нормальной самоликвидации, здорового перерождения, слияния, размножения, как у биоценозов, организмов, семей; как у более свободных театральных трупп, концертных ансамблей, художественных студий; как у многих фирм при либеральной рыночной экономике. Вместо того действует бюрократический механизм поддержания внешней формы при прогнившем содержании, и нет иного способа прекратить затянувшееся существование, как грубо хирургическое вмешательство сверху в виде «сокращения штатов». При таком порядке и всё государство как некий бюрократический Левиафан и суперпаразит пребывает в состоянии затянувшейся гангрены. Для творческой деятельности хорошо, когда группы распадаются по внутренним причинам своего саморазвития, но плохо, если они погибают от форсмажорных событий, от внешнего принуждения.
        «Молекулы» науки могут быть одноатомными (учёные-одиночки, не нуждающиеся в начальниках и подчинённых, как писатели) и многоатомными (лаборатории, группы). Для отдельных гуманитариев (философов, филологов, историков), не связанных с неперсональными приборами, машинами, экспедициями, даже лаборатории не нужны, зато плодотворны кружки и клубы, отделения и комиссии научных обществ и созываемые ими симпозиумы, конференции, семинары. Ученые-одиночки, впрочем, одиноки только в формальном смысле, а неформально они включены в разные пересекающиеся коллективы, отдельные ядра, лидеров которых можно найти даже за океаном.

Следующие три раздела посвящаются
Татьяне Герасименко,
слушавшей мои лекции в МГУ в 1982 г.

6. Научная работа – нежная, ранимая, хрупкая

        Научное творчество ранимо, капризно, крайне неравномерно во времени. Отвлечь от работы может любая мелочь, втянуться же и раскачаться неимоверно трудно. Почти невозможно быстро избавиться от мыслей, когда тело уже приступило к отдыху. В таком случае полноценный отдых и даже сон может не состояться.
        Интеллектуальный творческий труд, в отличие от физического и рутинного умственного, нелегко возобновить после искусственного, насильственного перерыва. В физическом и канцелярском труде всё выглядит наоборот. Там очень полезны частые и регулярные смены нагрузки и релаксации, всякого рода гимнастики и тренажёры.
        Постоянное, повседневное психическое напряжение у учёного, как правило, несравненно меньше, чем у диспетчера, пилота, хирурга, учителя, актёра, которые должны мгновенно включать и переключать внимание, невзирая на своё предшествовавшее душевное состояние. На этом основании многие обыватели считают учёного привилегированным бездельником, «удовлетворяющим своё любопытство за государственный счёт». Он постоянно занимается своим любимым делом, получает от него огромное удовольствие, а ему ещё за это надо платить? Да пусть он сам зарабатывает и платит за своё хобби. Похоже, к этому и идёт дело в нашей стране. Идёт давно, потому что и в советское время, и ныне покушения чиновников на учёных проходят одинаково.
        Администратор, чиновник постоянно подозревает научного работника в ничегонеделании, поэтому он опутывает его разными постановлениями и правилами. Заставляет отсиживать минимум восемь часов «рабочего времени» на «рабочем месте», нередко даже мелочно контролирует и ограничивает его перемещения – по институту, по городу, по всей стране (на совещания, конференции). В последнее время бюрократические порядки со страшной силой захлестнули и все высшие учебные заведения, а из средней школы они не уходили никогда. Преподавателю не оставляют времени даже на то, чтобы хоть сколько-нибудь подготовиться к своим занятиям, а о каком-либо развитии науки в таких условиях не может быть и речи. Вся профессиональная деятельность превращается в имитацию, а её результаты – в стандартные формальные отчёты.
        Нелегко, ой как нелегко сразу запустить в ход научную мысль! Маховик теоретической работы настолько тяжёл и инертен, что останавливать его слишком часто для развлечений, отдыха, быта значит неэкономно тратить силы и расшатывать здоровье.
        Учёные, как правило, не имеют вечернего досуга, да и не очень в нём нуждаются, а если им удаётся хорошо отдохнуть и набраться сил, то только лишь вырвавшись в совершенно иную, контрастно-противоположную среду – в деревенскую глушь, в лес, в горы, чтобы заниматься там в своё удовольствие тяжёлым и грубым физическим трудом, подвергаться опасности и риску в борьбе за выживание; преодолевать такие трудности, которых нет в повседневной жизни. Не случайно молодые интеллектуалы были застрельщиками спортивного туризма, альпинизма, горнолыжного спорта, виндсерфинга и т.п. Путешествия учёных мало похожи на «отдых», предлагаемый туристскими фирмами, это скорее важная познавательная деятельность.
        Учёного не надо подгонять, чтобы он выполнял работу в срок. Учёный и так всегда спешит и сам себя подгоняет. Для теоретической работы всякие сроки бессмысленны, а отчёты о них лживы и фиктивны. Не надо вынуждать учёного становиться обманщиком, ведь это так противно его природе! Ну, а торопить учёного – это всё равно, что хлестать кнутом бегущего марафонца.
Любой учёный берёт на себя больше дел, чем может выполнить. После его смерти остаются незаконченные работы. Понятия «готовности» работы, «конечности» её результата в применении к фундаментальной науке особенно абсурдны. Настоящая научная работа в принципе не может быть закончена. Впрочем, не только теоретическая, но иногда и самое рутинное исследование, например, социологический опрос. Его незавершённость выявляется раньше, чем его данными успеет кто-либо воспользоваться. А уж о теориях и говорить не приходится; незыблемые теории вообще невозможны, фактически существуют лишь временные гипотезы и модели, относительно долговечные, живущие несколько десятилетий. Назвать диссертацию «законченным исследованием», как того требует ВАК, значит, в сущности, заявить, что тема бесперспективна. Научная работа допускает лишь условно конечные продукты, подготовленные к публикации и законченные с точки зрения издательства и типографии. Не успеют они выйти в свет, как сам автор больше всех убедится в их незавершённости.
        Обыватели, в том числе и достаточно образованные, например, школьные учителя и журналисты, как правило, не понимают назначения научной дискуссии; в сущности, путают её с судопроизводством и, как зрители в суде, ждут приговора. Вот спорят мужи науки: подвижны или неподвижны земные материки? волновая или корпускулярная природа у света? естественный отбор или номогенез породили такое разнообразие видов животных и растений? – а публика всё ждёт, когда же учёные договорятся и объявят абсолютную истину, которую можно сообщить детям и телезрителям. Но, не дождавшись, разочаровывается в науке, и, в духе нынешнего разгула мракобесия, даже подозревает учёных в намеренном обмане. Тем более, что вульгарная рыночная экономика уравнивает всех как покупателей и продавцов. Каждый, мол, делает то, за что ему платят. Учёный – не святой, а такой же работник, стремящийся, как и все, к личной материальной выгоде. Что ему заказали, то он говорит и пишет.
        Для здорового функционирования научных учреждений нужна не только социальная, но и географическая мобильность учёных. Подлинный динамизм науки не совместим со страхом потерять жильё, прописку, гражданство, равно как и со стремлением переменить место жительства любой ценой. Науке неуютно в тех странах, где учёные могут постоянно жить только в столице и в немногих крупнейших городах. Вместе с тем, чрезмерное распыление научного сообщества неэффективно по сравнению с высокой концентрацией. «Всемирная паутина» отчасти сглаживает этот недостаток, но не устраняет. В России, несмотря на Интернет, оторванность провинции от столицы в сфере науки и культуры прямо-таки катастрофична. Сыграла свою роль и разрушительная для нашей страны дороговизна пассажирского транспорта в постсоветское время. У общественного транспорта такая же важная социальная роль, как у здравоохранения и образования, отдача от него проявляется в прочих сферах деятельности, поэтому он не должен ориентироваться на окупаемость и прибыль.
        Наука интернациональна и космополитична по своей сути, а этический статус учёного не совместим с национализмом, шовинизмом, расизмом. Отдельные учёные принадлежат разным этносам и даже конфессиям, но наука в целом не имеет национальности, этничности. Никто не вправе осуждать учёного за стремление жить и работать там, где имеются наилучшие условия для внесения им вклада в мировую науку. Но эмиграция далеко не всегда является приемлемым выходом. Особенно тогда, когда отечественная языковая, культурная, географическая среда – не только привычная обстановка, с которой жалко и боязно расставаться, но и неотъемлемый объект изучения.
        Космополитичной, лишённой языковых барьеров и географически мобильной наука Нового времени была изначально, особенно, когда ещё пользовалась латынью, но охватывала сперва небольшое пространство, например, в ХVIII в. Западную Европу и С.-Петербург. В этом ареале учёные переписывались, лично общались, знали друг друга; часто переезжали, меняли подданство. Безнациональность и глобальность науки – не следствие совершенствования коммуникаций и всего технического прогресса, а скорее их причина.
     Наука как социальный институт – хрупкая надстройка над огромным, большей частью невидимым зданием; вершина айсберга, результат исторического развития не только Европы, но и той отдельной страны, того региона, где данное научное учреждение находится. Наука требует для своего функционирования зрелого и свободного общества. Географически она сконцентрирована в немногих точках Земли в большей степени, нежели любой другой культурный феномен.
        Учёный – редчайшая профессия, хотя миллионы людей имеют дипломы и учёные степени. Престижная формальная «учёность» уже давно заслоняет истинную.

7. «Собственная» наука нужна не всем странам

        Наука мирового уровня может существовать далеко не во всех странах, да и не во всех регионах развитых стран. Можно открыть университет в Тмутаракани, переименовав местный пединститут, можно назвать академией кружок тщеславных любителей пустословия и раздавать доморощенные учёные степени; можно, наконец, торжественно открыть академгородок, привлекая бесплатными квартирами и щедро присуждаемыми учёными званиями – наука таким способом не возникает. Науку нельзя искусственно и механически построить, даже если иметь в избытке набор необходимых элементов – здания, сооружения, приборы и, наконец, людей с учёными степенями, а также мешки денег.
        Наука, пересаженная в новую среду как экзотическое дерево, может несколько лет плодоносить, а потом зачахнет. В ботанических садах и городских парках растут какие угодно деревья, но это ещё не лес. Наука, как и многие социальные институты, вырастает и приживается на благоприятной почве, в подходящем социальном климате. В большинстве стран и регионов мира таких условий нет и никогда не было, поэтому и жалеть об их отсутствии, пожалуй, не стоит, как не надо жалеть, что не растут пальмы в тундре. Но если наука в стране была, то и отказываться от её дальнейшего развития, даже если оно не обещает выйти на мировой уровень, ни в коем случае нельзя, ибо это наверняка приведёт к всеобщей и необратимой деградации общества.
        Сегодняшний разгул иррационализма и антинауки, оживление параномальных верований и мистики показывает, что и в развитых странах положение у науки непрочное. Наука, так повлиявшая на облик современного мира и давшая обывателям так много бытовых удобств и занимательных игрушек, живёт как на склоне спящего вулкана, который может проснуться и залить лавой мракобесия. Тем более плохо науке в «развивающихся» (отсталых) странах. Наука до сего дня этически несовместима с подавляющим большинством религиозных конфессий, национальных традиций, субкультур, политических режимов, хотя до поры до времени они ей не мешают. Будучи по происхождению западноевропейским суперэтническим феноменом, наука плохо приживается в незападных цивилизациях, где от учёных ждут практических результатов, но не предоставляют им должных академических свобод.
        От всякого рода революций, переворотов, кризисов в странах «третьего мира» наука вместе с вестернизированной интеллигенцией страдает и отторгается в первую очередь. Из Азии и Африки наука уходит в процессе деколонизации. Новые независимые государства не выращивают, а «проталкивают» национальные кадры. Научной этике в таком случае противостоит не только национализм, но и трайбализм. Вакансии распределяются по принадлежности к племени, роду, клану. Дипломы, полученные детьми туземных аристократов в развитых странах, способствуют на родине студентов не расцвету науки, а ее бюрократизации. Учёный, сформировавшийся в европейской культуре, не может нормально жить и работать, если ежедневно приходится скрывать свои взгляды, демонстрировать лояльность к местному политическому строю и господствующей религии. Никакие финансовые вливания не помогут, если общество не созрело для науки или уже деградировало из-за сдвигов в менталитете, отсутствия научной смены и исчезновения научной элиты. Наука не всем странам по карману, но многим она и не по душе.
        Можно согласиться с тезисом, что собственные учёные, работающие в национальном контексте и изучающие уникальные особенности своей страны, необходимы для поддержания высшего образования и цивилизованного имиджа, но в мировую науку они могут не войти. Большая наука – одно мощное дерево, а отдельные учёные – его ветки и листья. Обособленные национальные кустики и ростки научной мысли, сколько бы они не плодоносили на радость соотечественникам, всегда грозят быть вытоптанными (и иногда вытаптываются) местным скотом, а дерево всемирной науки пока что стоит.
        Вспомогательный международный язык типа эсперанто наука не приняла и к латыни не вернулась, а заговорила по-английски. Учёный, для которого этот язык не родной, скорее всего, обречён на второстепенные роли. Если сегодня вдруг исчезнут тексты, написанные на прочих языках, англоязычные ученые этого не заметят и мировая наука не пропадёт. Но она может когда-нибудь серьёзно пострадать от косвенных последствий социальных катаклизмов, вызванных языковым неравенством народов. Зато интерлингвистика может возродиться, чтобы противостоять языковому шовинизму и объединить народы перед лицом военных и экологических угроз.
        Сейчас можно (и даже модно) надеяться, что компьютерная революция сотрёт все географические границы и наука впервые сделается по-настоящему общедоступной и глобальной. Но не размывает ли Интернет важнейшие этические различия между лицензированной профессиональной наукой и околонаучной любительской болтовнёй?

 8. Учёный постоянно думает

        Продукты науки вырабатываются в мозгу, душе, сознании учёного вследствие некоторого постоянного настроя его личности, особого способа реагировать на поступающую информацию «по-научному», а не как-то иначе. Учёный, философ, художник – это прежде всего неравнодушные, озабоченные люди. Они, как антенны, локаторы, сачки погружены в эфир информации, в океан фактов и ощущений, но вылавливают из внешнего мира разные вещи и не одинаково их компонуют. Учёный не выносит беспорядка, абсурда, излишеств и, бессильный избавиться от них в обыденной жизни, изгоняет всё это из своих мысленных конструкций, подменяющих действительность, создаёт достаточно искусственное царство рациональности.
        Художник отражает, воссоздаёт мир и себя во всей противоречивости и иррациональности, допускает недосказанность и многосмысленность, нередко любуется абсурдом и считает его нормой. Учёный постоянно размышляет, художник воображает. Богатое воображение требуется и учёному, но он его дисциплинирует, канализирует, упорядочивает, не поддаётся турбулентному потоку сознания, элиминирует всё личное. Научная теория – это нередко следствие жестокого обуздания фантазии. Учёный мыслит дерзко, но осторожно. Не случайно учёные отстают от писателей-фантастов даже в предвидении достижений научно-технического прогресса.
        Плоды размышлений (схемы, формулы) и воображения (образы, картины), непроизвольно накапливаясь в душе, требуют выхода, рвутся наружу. Накопление нереализованной духовной продукции (не высказанных идей, не прочитанных сочинений, не выставленных картин, не материализованных и не внедрённых изобретений) вызывает у творцов психологический дискомфорт вплоть до душевных болезней. Продукты творчества должны быть экстериоризованы, т.е. переданы во внешний мир и закреплены в нём так, чтобы их могли воспринять другие люди, а автор, если он ещё жив, мог бы успокоиться и в идеале получить признание.
        Напрашивается сравнение творчества с размножением и с различными физиологическими отправлениями. Если жизнь – это обмен веществ, то духовная жизнь – обмен информацией. Для художника и учёного жить – значит обмениваться информацией с внешним миром.  Подмеченное науковедами сходство научного творчества с деторождением выражается не только в том, что в среднем каждые десять научных статей подобно двум родителям неумолимо порождают ещё одну статью (это в среднем, а в разных науках по-разному). Сами продукты творчества уместно сравнить с половыми семенами. Ими «размножается» культура.
        Самец ищет самку, чтобы передать ей семя; в то же время он выполняет «биосферный заказ» продолжать свой род, а тем самым и жизнь на Земле. Это – биологический инстинкт каждой особи. Человек ищет собеседника, слушателя, сопереживающего партнёра, чтобы излить душу, освободиться от накопившейся тяжести. Если он делает это более или менее профессионально, по правилам игры своего сообщества, то, так или иначе, признаётся как учёный, художник, литератор, артист. «Социальный заказ» – нести эстафету культуры – выражен через «социальный инстинкт», непреодолимое влечение к творчеству на уровне личности.
        Рассуждать и мыслить – неотъемлемое право каждого человека, так же, как право есть, спать, двигаться и т.п. (Физиологических прав не лишены даже узники в тюрьме). Но когда интеллектуальные действия и акты творческого воображения совершаются по традиционным правилам, выработанным в неких относительно замкнутых сообществах, а результаты накапливаются, то получается наука, философия, искусство. Рассуждать, мыслить, двигаться люди будут всегда, но этические нормы деятельности исторически изменчивы, различны в разных цивилизациях и cубкультуpах.
        Науку, так же, как философию, искусство и спорт, можно использовать во вред или на благо общества и государства или вовсе не использовать, но подобные явления имеют право на существование и сами по себе, как средства самовыражения и продукты нормального функционирования личности. Эффективно использовать науку – значит получать пользу от чисто научной деятельности учёных, а не от навязанных им побочных занятий, пусть даже необходимых для развития науки (рутинные исследования, канцелярщина, администрирование и т.п.).
        Неучебные заведения, собравшие в своих стенах людей с учёными степенями, в нашей стране не случайно называются научно-исследовательскими: подразумевается, что наука (science) и исследование (research) – не одно и то же. Прозрачный намёк широкой публикой не понят, и она по-прежнему думает, будто учёные выявляют факты, раскрывают тайны и даже вырывают их у строптивой природы. Вульгарные представления о науке окрашены народным менталитетом, веками формировавшимся при постоянном терроре сверху. Не случайно в русском языке слова «правда», «подлинность», «испытание» этимологически связаны с наказаниями и пытками: правёж – битьё батогами, линёк (линь) – верёвка для порки; ученика можно было «учить» розгами или плёткой. Естествоиспытатель испытывает природу; лабораторных лягушек, кроликов, крыс буквально – пытает, мучает.
        На самом деле исследования не являются особенностью науки. Более того, они не специфичны для Homo sapiens, а присущи и прочим животным. Исследованиями постоянно занимаются, в частности, крысы и муравьи, полученную информацию сообщают «коллегам», без чего невозможен групповой образ жизни. Среди общественных животных встречаются исследователи-«герои», самоотверженные разведчики, жертвующие собой в интересах популяции.
        Совмещение в одном лице учёного, исследователя, изобретателя и мастера для плодотворной работы совершенно не обязательно. Учёный может изобрести и даже изготовить прибор или машину, однако в дальнейшем эти вещи должны делать инженеры и рабочие. Аналогично, учёный первым проводит исследования на новую тему и разрабатывает их методы, но после передаёт это дело сотрудникам низшего уровня. Ситуация, при которой учёный всё делает сам, напоминает Средневековье, когда один и тот же алхимик толок в ступе серу, разводил чернила и писал ими трактаты. Нет необходимости пребывания учёных вместе с исследователями под одной крышей, если поступающая теоретикам информация заслуживает доверия; другое дело, что его часто не хватает.
        У работника творческого и нетворческого различное отношение к труду: первый делает дело всей своей жизни, второй выполняет порученную ему работу в урочное время за обусловленное вознаграждение, которым редко бывает доволен. Метеонаблюдатель может не проверить приборы, пропустить срок наблюдения, подтасовать данные, а учёный климатолог сделает неверные выводы. Поскольку многим учёным требуется экспериментально-лабораторная база, будущее естественных наук печально в странах с низкой трудовой этикой рабочих. Советская наука выходила из затруднительного положения, используя в качестве лаборантов, препараторов, коллекторов в экспедициях студентов и школьников из интеллигентных семей. Для этих детей сама поездка в дальние края была наградой и приключением. Наёмные рабочие, вороватые и пьяные, для обслуживания науки, тем более в Сибири и на Крайнем Севере, оказывались совершенно не пригодными и даже опасными. Зависимость от нанятого местного шофера слишком часто становилась для экспедиционного отряда настоящей катастрофой.
        Для развитых стран характерны автономные исследовательские службы – гидрометеорологические, статистические, социологические и т.п. Исследования, как правило, проводятся под руководством учёных, но по заказу ненаучных учреждений и редко – для собственных нужд фундаментальной науки. Чаще всего сами учёные не в состоянии финансировать необходимые им исследования, а вынуждены к кому-то пристраиваться. Так, например, гляциология в нашей стране развивалась благодаря заказам пограничников, которые не знали, как устанавливать столбы в движущемся льду. Аналогично, почвоведение выигрывало от того, что министерство навязало совхозам составление почвенных карт. Не скажу, что с ними делали агрономы, но наука в Москве и Ленинграде собрала свой урожай.
        Учёные то и дело пользуются отходами, отбросами информации, добытой не для развития науки и даже с негуманными целями. Ещё больше полезных сведений поступает от всякого рода злодеяний и несчастий, но вряд ли мы имеем право упрекать за это учёных. От войн получили пользу травматология и хирургия, их достижения помогают спасать людей в мирное время. О гонке вооружений я уже не говорю – ей мы обязаны почти всем научно-техническим прогрессом. Всё это, конечно, не оправдывает зла, но и не свидетельствует, что наука во зле заинтересована.
        У исследователей иная этика, чем у «чистых» учёных, теоретиков. Первым не чуждо товарно-рыночное отношение к информации, уподобление её сырью и энергии, стремление накопить впрок, засекретить, продать подороже. У исследователей должна быть своя профессиональная честь, в идеале близкая к этике учёных, но на самом деле это не так. Государственная и ведомственная статистика бывает настолько порочной, что некоторые учёные вынуждены принципиально отвергать её значимость.
        Результаты исследований используют бизнесмены, чиновники, военные для принятия решений. Обыватели потребляют информацию как наркотик, возбуждаются и опьяняются сенсационными новостями, убивают время чтивом и зрелищами. Учёные используют информацию наиболее творчески – для построения теорий. Чтобы не забивать головы вздором, они вынуждены изолироваться от потока ненужных сведений, соблюдать информационную гигиену.
        Студент или аспирант, чтобы стать учёным, должен сконцентрировать любознательность, направить её в одну точку. Научная работа противоположна любопытству и всезнайству, чрезмерная эрудиция мешает теоретизированию. Наилучшие теоретические результаты получаются не от перелопачивания фактов, а от упорного обдумывания даже какой-нибудь одной простенькой маленькой, голенькой идеи. Имейте свой пунктик, думайте о нём всю жизнь, и вы не заметите, как круг ваших интересов расширится и в ваших объятиях окажется Вселенная.
        Исследование и интуиция – параллельные способы познания, но априорные умозаключения кажутся неубедительными. Исследования нужны, чтобы подтвердить или опровергнуть гипотезу. Вопросов без предполагаемого набора возможных ответов обычно не бывает. Результаты исследований, как правило, заранее известны проницательному мыслителю, но их подтверждение необходимо, чтобы убеждать не столько коллег, сколько чиновников и спонсоров. Теоретик-интуитивист нередко выдаёт свои модели за результаты исследований. К этой маленькой хитрости, не вполне этичной, вынуждали, между прочим, правила представления научных отчетов и диссертаций.
        Добросовестность исследователя пропорциональна точности добытых им сведений. Напротив, наука – это генерализация, включающая обобщение, упрощение, отбор, отбрасывание мелочей. Для теоретических построений важно не количество само по себе, а тенденции изменений и связи между отношениями «меньше – больше», «ближе – дальше», «скорее – медленнее» и т.п. Теоретические высказывания сослагательны и условны. Учёные говорят: «Если А, то В», только и всего! Что же на самом деле происходит с этим А здесь и теперь, что с ним случилось «там и тогда», устанавливают наблюдатели и исследователи, среди которых могут быть криминалисты, шпионы, журналисты. Наука – не телеграфное агентство новостей. Её новости – это не факты, а сконструированные учёными теоретические объекты. Но, разумеется, между наукой и исследованиями, между фундаментальной наукой и прикладной «не вполне наукой», между научной и ненаучной деятельностью лежит множество переходных зон. Описываемая нами этика ученых – тоже идеальный объект, нигде не существующий в чистом виде. Идеализация образа Настоящего Ученого, донкихотствующего рыцаря уходящей эпохи, понадобилась для того, чтобы подчеркнуть вклад классической науки в гуманизм.
        Прикладные научно-исследовательские работы можно планировать, ими можно управлять, их можно и нужно запрещать иногда по этическим соображениям. (Подсказать сферу запрета лучше всего смогут сами учёные-теоретики и философы, а не политики и религиозные моралисты). Фундаментальная наука – совсем другое дело; для неё государство и спонсоры могут только распахать почву, да и то не глубоко, ибо всей необходимой для науки исторически сложившейся культурной платформы никакая власть и никакой бизнес за короткое время создать не смогут. Тем более невозможно управлять процессами мышления и предопределять его результаты. Если у общества имеется стремление к всестороннему качественному прогрессу, то надо не командовать, а предоставлять полную свободу, не мешать самоорганизации. «Какие результаты ожидаете получить?» – «В науке важны только неожиданные результаты». Наука – постоянное порождение неожиданного и нового, а такое по определению ни запланировать, ни предвидеть невозможно. Лучший способ получить от науки пользу – это поставить её на службу благим и гуманным задачам и не ждать от учёных никакой заведомой пользы, не ставить перед ними никаких целей.
        Наука прирастает не столько стремлениями ученых к целям, сколько методом этичного реагирования. Как уже говорилось, учёный реагирует на поступающую к нему информацию по обычаю, установившемуся в научном сообществе и заданному классическими образцами настоящих учёных, наших предшественников. В данном случае этика понимается в широком смысле – не только профессиональное поведение с коллегами, но и сами научные методы, включая логику – эту этику рационального мышления.
        Наука по своей этической функции в обществе напоминает правосудие (каким оно описывается в конституциях). Судьи справедливы, когда они независимы и подчиняются только закону. Настоящая наука служит не государству, нации, партии, академии, университету, ведомству, фирме, а всему человечеству. Неписаный закон, регулирующий это высокое служение – этика, мораль, совесть учёных. От чистоты и незамутнённости классической этики науки сегодня как никогда зависит и чистота окружающей среды, и нравственная чистота людей, включая и самих научных работников.
        Фундаментальные понятия современности – гуманизм, окружающая среда, ноосфера, экология, культура – мельчают, опошляются, выхолащиваются, подвергаются ведомственным, технократическим, бюрократическим, популистским извращениям, если они не обеспечены золотым запасом научной этики, если образцы их употребления не задают, не поддерживают своим личным влиянием учёные с высоким морально-этическим уровнем сознания.

9. Этическое перерождение российской науки

        В России западноевропейская наука насаждалась дважды. Первая волна, ознаменовавшаяся основанием в 1724 г. Петербургской академии наук, к концу XVIII в. почти угасла. Вторая волна, вышедшая из Дерптского университета, позволила науке хорошо укорениться и уже в середине XIX в. вывела плеяду российских учёных на мировой уровень.
        В Советском Союзе, несмотря на изгнание философов, эмиграцию и репрессирование некоторых учёных, наука продолжала существовать по многим причинам: по инерции; из-за потребностей милитаризующегося государства в разнообразном сырье в обстановке автаркии; в связи с ликвидацией неграмотности, обеспечением письменностью и «национальными кадрами» многочисленных народов СССР, в большинстве своём ещё не говоривших по-русски; для всестороннего идеологического обслуживания государства, что подразумевало и многократную переписку заново всемирной истории, не говоря уже об истории России; наконец, ради престижа; и даже по недосмотру власти, по недоразумению – оттого, что какого-то учёного, а с ним и его школу, кафедру, попросту не успели задавить.
        Советская наука жила и процветала благодаря стремлению руководства нашей страны к мировому господству (см. герб СССР) и подготовке необходимых для этого войн. От милитаризации выигрывали практически все науки, даже самые гуманитарные. Всегда можно было убедить генералов, что исследования и даже теории необходимы для победы. Изучение пещер и вечной мерзлоты нужно для устройства подземных убежищ и ракетодромов; дельфинов – для использования их в качестве торпед, обоняния животных – для нюхательных устройств. Биология развивалась там, где можно было связать её с бактериологическим оружием. Экономическая география зарубежных стран – это инвентаризация целей для советских ракет, страноведение – подготовка к оккупации и аннексиям.
        Во многом аналогично было положение науки и у наших заокеанских потенциальных противников (от них мы получили кибернетику и компьютеры), но у СССР была довольно интересная специфика, о которой не хотелось бы забывать. Так, например, борьба с религией и церковью очень способствовала популяризации естествознания. Молодое поколение надо было быстро оторвать от церкви и верующих родителей, объяснить ему, что чудес не бывает, а наука (под руководством большевиков) узнает и объяснит всё. Из-за долгих очередей в парикмахерских и поликлиниках, где на столах лежали издававшиеся стотысячными и миллионными тиражами научно-популярные журналы, в середине ХХ в. советские школьники, рабочие, домашние хозяйки знали об устройстве Земли и Вселенной лучше, чем нынешние потребители астрологических прогнозов.
        Многие передовые технологии были украдены из-за границы, но кое-что изобретено и у нас. Изоляцией и засекреченностью не только подавлялось, но и стимулировалось независимое мышление и изобретательство. Фундаментальную и прикладную науку с удовольствием двигали одни и те же учёные. «Бесполезные» науки незаметно произрастали под одной государственной тепличной крышей с «полезными», хотя временами разоблачались и громились партийными идеологами.
        Врагов надо знать, поэтому узкому кругу советских философов разрешалось и поручалось знакомиться с современной зарубежной «буржуазной» философией – в «спецхранах» библиотек, выписывавших иностранные журналы в весьма ограниченном количестве, а наиболее благонадёжных философов и прочих гуманитариев, состоявших в правящей партии и сотрудничавших с КГБ, изредка выпускали и на международные конференции в капиталистические страны, где они должны были показать, что в СССР наука и философия процветают. У себя же дома эти деятели обязаны были усердно разоблачать «буржуазную» философию и культуру, «не оставляя от неё камня на камне». Выходили и книги, знакомившие допущенных читателей с зарубежными учениями, с грифом «для служебного пользования» или «для научных библиотек» (т.е. в книжные магазины они не поступали), тиражами обидно малыми по тем временам, но довольно большими, прямо-таки завидными по нынешним меркам.
        Из среды выездных разоблачителей буржуазной философии и культуры и их усердных слушателей-студентов сформировалась впоследствии российская интеллектуальная элита, сыгравшая большую роль в годы «перестройки» и первые постсоветские годы, но в конечном счёте оказавшаяся у разбитого корыта. В смысле карьеры больше повезло преподавателям «научного атеизма» – единственного в советское время более или менее настоящего религиоведения. Из их среды вышло немало священнослужителей.
        В общем, можно сказать, что в Советском Союзе какие-то остатки западноевропейской научной этики эпохи Просвещения не без влияния русской литературы XIX в. удачно сплавились с менталитетом русской интеллигенции и с советским самоотверженным трудовым энтузиазмом, что и способствовало успехам науки, но во второй половине ХХ в. эти уникальные духовно-нравственные ресурсы стали иссякать.
        В СССР обладание учёной степенью было престижным, а до 60-х годов и сравнительно прилично оплачиваемым, поэтому множество опытно-производственных предприятий было переименовано в научно-исследовательские. Учёных давила серая масса бездарных сослуживцев и партийно-комсомольских функционеров. К началу «перестройки» коррумпировались вузы, в них закрывались научно-исследовательские секторы, из них изгонялись учёные, не спевшиеся с преподавательско-репетиторской мафией. Академические институты и университеты возглавлялись остепенёнными администраторами, научные труды которых были написаны их подчинёнными.
        В постсоветской России высшее образование стало одной из самых коррумпированных отраслей хозяйства. У народа сложилось стойкое представления о том, на какие средства живёт профессор вуза. Говорить, что профессор – это прежде всего учёный, а наука – самая честная профессия, стало совсем неудобно.
        За поворотом России к рыночной экономике последовал этический переворот во всём обществе. Проявились, реабилитировались, легализовались мотивы, деяния и цели, раньше считавшиеся низменными, постыдными, преступными. Теперь благо то, что пользуется спросом на рынке; истина – то, во что хочет веровать большинство потребителей, зомбированных телевидением. Если разбогател, значит умён; если ты умный, то почему такой бедный? Современный учёный не отгорожен от этой циничной морали прежними сословно-корпоративными перегородками или высоким социальным статусом. Может быть он и хочет оставаться рыцарем, но вынужден стать подобием «буржуа» или «люмпена», если не сумасшедшим донкихотом, которого считают неудачником и не уважают собственные дети и внуки. В таких условиях фундаментальная наука не воспроизводится традиционными методами, а прикладная околонаучная деятельность живёт за счёт наследия прошлого века. Зато перед псевдонаукой открываются обширные поприща: фабрикация учёных степеней, званий, дипломов для чиновников и бизнесменов; псевдоэкспертиза в угоду заказчикам, обслуживание рынка шарлатанских услуг, восстановление и обновление государственной идеологии, социально-политическое прожектёрство.
        Подавляющее большинство стран может обойтись и вполне обходится без «собственной» фундаментальной науки, а её отдалённые плоды импортирует; там самым мирится со своим провинциальным положением, в котором нет ничего ущербного. Однако в России настоящая наука существовала, а в силу всегда проявлявшейся значительной изоляции нашей страны играла огромную социальную роль, возглавляя и организуя всю культуру. Поэтому утрата науки у нас аналогична атрофии мозга нации, погружению её в дебильность и маразм. При низком престиже науки и быстрой деградации образования трудно вырастить талантливую молодёжь хотя бы для работы в научных центрах передовых зарубежных стран, где выходцы из России уже уступают место кадрам из Юго-Восточной Азии и Африки. Из-за огромности российской территории даже при относительно небольшом населении происходящие на ней процессы имеют глобальное значение. Одичание и поглупение такой большой страны, к тому же пренебрегающей экологией и накопившей так много смертоносных средств – угроза существованию всего человечества.

10. Наука – реликт или пройденная ступень?

        Учёные заносят в Красную книгу исчезающие виды растений и животных. Но и самих учёных следовало бы занести в подобную книгу. Потому что классический тип ученого-подвижника, самоотверженного и скромного учётчика тычинок и пестиков, трилобитов и белемнитов, как-то незаметно для современников, но быстро поднимающегося из подвала лаборатории до звёздных высот вселенских обобщений, – такой тип учёного исчезает, сменяется остепенённым дельцом, для которого наука – не святыня, а средство обретения престижа и материального благополучия. Многие студенты играют в науку до того, как защитят дипломную работу, иные до кандидатской, а некоторые и докторскую степень используют, чтобы, в конце концов, получить номенклатурную должность в аппарате. Если новые учёные ещё и вырастают в наших вузах, то не благодаря и согласно учебной программе, а вопреки ей – благодаря очному и заочному общению с учёными старших поколений.
        Нувориш с жирным затылком и золотой цепью на бычьей шее не раскошелится на фундаментальную науку, но своим материальным благосостоянием и техническим оснащением этот «бизнесмен» пользуется только потому, что некоторые люди в ХVII – XX вв. были бескорыстными и непрактичными чудаками, почти сумасшедшими по нынешним понятиям. Негуманное использование науки поставило человечество и биосферу на край пропасти. Но этому негативу противостоит позитив: среди результатов научной работы – бесчисленное множество открытий, средств и хитроумных устройств, облегчающих и продлевающих нашу жизнь; среди них и гуманистические идеалы, рождённые наукой и внушающие надежду на выживание человечества.
        Представленный нами портрет чистой и настоящей науки был многократно осквернён и тоталитарным государством, и рыночными обычаями, но он всё-таки сохраняет свою привлекательность и ещё может служить иконой, хотя в значительной степени архаичной, уходящей в прошлое. Ничто не вечно, и есть основания думать, что классическая наука как морально-этическая система исторически преходяща, и продолжительность её жизни не так уж и велика: понадобились какие-то 300 – 400 лет, чтобы доиндустриальное средневековое состояние сменилось постиндустриальным, быть может, не менее тёмным и варварским. На рубеже ХХ и XXI столетий прежние строгие этические стандарты научной деятельности, по-видимому, исчезли, наука теряет свою автономию, авторитет, сакральность и растворяется в Мировом океане общедоступной информации, где истина и ложь перемешаны. Сказанное мной о науке, возможно, похоже на некролог, но, подводя итоги ушедшему ХХ в., мы должны ясно представлять, кого мы сегодня хороним или пытаемся реанимировать и какое моральное наследие, полученное от классической науки, хотим сохранять в третьем тысячелетии.

* * *

        Список литературы для этой статьи грозил быть слишком обширным, поэтому я ограничусь замечанием о том, что, помимо выстраданного автором личного опыта, в статье использованы публикации и устные высказывания ниже названных лиц.

        Г.И. Абелев, И.А. Акчурин, Р.Г. Баранцев, Г.С. Батищев, Г.Г. Воробьёв, Б.С. Грязнов, В.С. Дынин, В.Л. Каганский, М.М. Карпов, С.Г. Кордонский, Э.П. Кругляков, В.А. Кувакин, Н.И. Кузнецова, М.Г. Лазар, И.И. Лейман, И.Я. Лернер, А.А. Малиновский, А. Матейко, С.В. Мейен, В.Ю. Милитарёв, А.А. Минц, Е.З. Мирская, Э.М. Мирский, В.В. Налимов, Е.П. Никитин, С.Р. Никулинский, Н.Ф. Овчинников, М.К. Петров, А.В. Потёмкин, Н.И. Родный, М.А. Розов, С.С. Розова, С.В. Чебанов, Ю.А. Шрейдер, В.А. Шупер, Г.П. Щедровицкий, М.Г. Ярошевский.

Публикации Б.Б. Родомана о науке

        О борьбе в науке // Изобретатель и рационализатор, 1980, № 8, с. 40 – 41.
        Афоризмы науковеда // Изобретатель и рационализатор, 1981, № 8.
        Как стать автором, не сочинив ни строчки // Изобретатель и рационализатор, 1982, № 6, с. 39 – 40.
        Наука как нравственно-психологический феномен // Здравый смысл, 1999, № 11, с. 45 – 53; № 12, с. 29 – 37; 1,4 л., 1000 экз.
        Этические критерии отличия науки от лженауки // Поругание разума: экспансия шарлатанства и паранормальных верований в российскую культуру XXI века / Тезисы к междунар. симпозиуму «Наука, антинаука и паранормаль¬ные верования». М., 3 – 7 окт. 2001. Сост. и ред. В.А. Кувакин / Биб-ка ж-ла «Здра¬вый смысл». – М.: Росс. гуманистич. об-во, 2001, с. 90 – 91; 500 экз.
        Этические отличия науки от псевдонауки // В защиту разума: Против агрессии шарлатанства и паранормальных верований в российскую культуру начала XXI века / Мат-лы Междунар. симпозиума «Наука, антинаука и пара¬нормальные верования» (Москва, 3 – 7 окт. 2001) / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». – М.: Росс. гуманистич. об-во, 2003, с. 171 – 176; 500 экз.
        Этика ученых и рыночная мораль // Интеллигент, 20 марта 2006; 0,6 л. http://www.intelligent.ru
        Шеф и его подруга: Любовь на кафедре и в лаборатории. – Смоленск: Ойкумена, 2011, 78 с.; 500 экз.

===============================
СЕЗОННЫЕ РИТМЫ В МОЕЙ ЖИЗНИ

        Мой календарный год более или менее отчётливо делится на девять сезонов, различающихся по преобладающим интересам и занятиям.

1. Интересы и занятия;
    фазы и циклы деятельности

        Общечеловеческие глубинные источники интересов, такие, как либидо, сенсорный аппетит, стремление к творчеству, преломляясь об индивидуальные психофизиологические особенности (у меня – резкое преобладание зрительной памяти) привели к доминированию трёх полюсов в сфере интересов и занятий:  «любовь», «туризм» и «наука» (рис. 1) [1]. Из их сочетаний, взаимовлияний, пересечений возникли гибридные области интересов: 1) первичные (квадраты на рисунке), например, ТН – теоретическая география и туризмология; ЛН – психосексосоциология; 2) вторичные (шестиугольники), например (ЛТ) ; (ТН) = организация путешествий; 3) третичные и т.д.
       Соответственно трём главным центрам интересов в моей повседневной жизни постоянно чередуются фазы эротическая, туристическая и рабочая (сочинительская), продолжительностью от двух-трёх дней до двух-трёх недель, с рекреационными вкраплениями другой фазы. (Их изображение на пока ещё не существующей хронологической карте должно быть подобно картографированию почвенно-растительных комплексов). Смена фаз вызвана причинами: 1) эндогенными а) негативными – пресыщение, истощение, переутомление, отвращение; б) позитивными – глубокое удовлетворение, чувство окончания и завершения, здоровая усталость; 2) экзогенными, опять таки негативными или позитивными, если некто или нечто мешает текущей фазе или стимулирует наступление следующей.
        В качестве стимулов деятельности выступают: 1) воспоминания о прежних достижениях и успехах; 2) просмотр, чтение моих прежних произведений, а также тех, которые только что вручены, посланы мною лицам, чьим мнением я дорожу; 3) люди (объекты романтической влюблённости, поклонники, благодарные читатели, прочие источники информации); 4) обезличенная информация; 5) окружающая среда: а) ландшафт, б) погода, в) фенофазы; 6) деньги (полученные и обещанные).
       Увеличение свободного времени без установления жёстких сроков окончания той или иной работы как правило не способствует деятельности, поскольку она подвержена закону Паркинсона. Наиболее эффективны и наименее травмируют сроки, установленные мною же, например, не подлежащая отсрочке дата отправления в очередное путешествие. Ускоряют и организуют работу  перспективы любовного свидания или поездки, прогулки с вдохновляющей девушкой, даже если вероятность таких событий далеко не стопроцентна. Сроки, установленные начальством или заказчиками, влияют на качество работы хуже.
        Нормальный цикл моей повседневной деятельности, рассматриваемый генерализованно – без рекреационных вкраплений, таков (заглавными буквами обозначены главные занятия, а  строчными – условия и обстоятельства): перерыв в работе от помех, усталости или после окончания очередного сочинения;  ОБЩЕНИЕ И БЫТ;   угрызения совести и злость; СОРТИРОВКА АРХИВА, ПИСАНИЕ ПИСЕМ; попытки приступить к работе и мучительная раскачка; ДОРАБОТКА РАНЕЕ НАПИСАННОГО; дальнейшая раскачка и полная изоляция от людей; СОЧИНЕНИЕ НОВОГО; перерыв в работе… и т.д. (рис. 2).
        Мне редко удаётся «провернуть» такой цикл полностью, т.е. довести дело до настоящего сочинения нового. В большинстве случаев я останавливаюсь на предыдущей фазе и потом всё начинаю сначала. Это напоминает попытки завести ключом мотор изношенной машины в неблагоприятных условиях. Иными словами, вся моя жизнь состоит не столько из целых таких «колёс», сколько из их фрагментов. Перейти к высоко творческим занятиям без предварительной раскачки на делах менее творческих –  невозможно.
        Дни моей жизни по своему качеству делятся на классы: 1) счастливые, связанные с любовью, путешествиями,  прогулками в присутствии вдохновляющих девушек на фоне красивого ландшафта и прекрасной погоды – от 2 до 17 дней в году; 2) праздничные – лидерское самовыражение при добровольном общении с избранными людьми (публичные выступления, презентации, интервью,  коллективные прогулки, приёмы гостей и пр.) –  от 10 до 25 дней в году; 3) удачные, когда я доволен проведённым временем или выполненным делом – от 15% до 40% всех дней; 3) серые, или черновые, т.е. все прочие, занятые в лучшем и редком  случае осознанной подготовкой к удачным дням, а чаще и в худшем случае – неприятной и вынужденной деятельностью или полным бездельем. Первые три класса объединяются в надкласс  прекрасные и составляют жизнь (в смысле – времяпровождение)   в узком, позитивном смысле слова, или жизнь-нетто,  в отличие от жизни в широком смысле – жизни-брутто [2]. Таким образом, «настоящая жизнь», или жизнь-нетто, занимает в лучшем случае около трети времени, а остальное кажется прозябанием («влачить жалкое существование»), но на самом деле может быть почвой, удобрением для прекрасных дней [3].   В днях 1-го и 2-го класса общение с людьми обязательно, в 3-м классе возможно и допустимо, а в 4-м крайне нежелательно.
       По несколько иным оценкам, описывающим сходную картину, я около 60% всего времени бодрствования  пребываю в депрессии,  30% в нейтральном настроении и 10% в эйфории. В состоянии депрессии я не выношу общения и с трудом сдерживаюсь, чтобы не послать к чёрту всякого, кто меня побеспокоит. С этой проблемой я всё же успешно справлялся – до 1981 г. благодаря отсутствию у меня домашнего телефона,  а затем – благодаря его постоянному отключению. После того, как в 2010 г. я подключился к Интернету через телефонную линию, моё с трудом установленное «психическое равновесие» начало расшатываться. Но самое простое и безотказное лекарство от всякой депрессии – клавиатура (в прошлом – пишущей машинки, ныне – компьютера). При этом необязательно (а практически всегда при депрессии невозможно) сочинять нечто новое, но достаточно перепечатывать, набирать, редактировать  старый текст, который при этом неизбежно обновляется.
       При нейтральном настроении я тоже не ищу общения с людьми, но и не отвергаю тех, кто ко мне обратится, поскольку в этой фазе некоторые люди способны улучшить моё самочувствие. И, наконец, пребывая в эйфории, я сам охотно звоню по телефону своим приятелям, преимущественно женщинам, чтобы чем-нибудь похвастаться или выслушать от них что-нибудь приятное.
Мой личный опыт приводит к следующим выводам и «закономерностям».
        1.1. Любое добровольное занятие может быть рекреационным по отношению к остальным занятиям.
        1.2. Отдельная, эксклюзивная (не в рекламном смысле слова)   рекреация –  спутник вынужденной и нетворческой деятельности. Увлечённая своим любимым делом творческая личность не нуждается в повседневном досуге, как якобы не пьёт воду рокфорская овца, потому что питается достаточно сочной травой (см. также в конце статьи, п. 6.5).  (И человек может не пить воды и прочих напитков, когда ест много  сочных фруктов и ягод).    
       1.3. Деятельность плодотворнее, если она концентрируется во времени большими порциями, а прерывающие её рекреационные вкрапления наступают регулярно и неотвратимо, но не превышают продолжительности «нормального» уикенда, принятого у масс «трудящихся» [4]. При более длинном перерыве рабочее настроение пропадает.
        1.4. Деятельность эффективнее, если смены её фаз эндогенны, т.е. исходят от деятеля, а не навязываются ему извне.
        1.5. Чтобы приступить к научно-литературному сочинительству после более чем трёхдневного перерыва, мне надо минимум два дня после этого не общаться с людьми, быть свободным от всякой озабоченности и не воспринимать постороннюю информацию, порождающую эмоции.
      1.6. Ощущение времени различно в разных фазах деятельности. Творчество – жизнь без настоящего; любовь – без прошлого и будущего; в путешествии я в каждый момент ощущаю  все три фазы времени. (Подражая окружающим меня «гуманитариям»,  я оставляю этот тезис без объяснений, дабы читатели его сами домысливали и развивали свою фантазию).
     1.7. Впечатления от природы, ландшафта, погоды, путешествий,  от любви и друзей настолько полны и ярки, что не оставляют места для восприятия отражательного искусства, в котором я почти не нуждаюсь. Большинство так называемых «произведений искусства» отталкивают меня своей духовно-интеллектуальной ничтожностью. Художники, артисты и их публика раздражают банальностью, глупостью, невежеством, истеричностью, претензиями на роли философов, пророков, учителей жизни, неспособностью внятно излагать свои мысли и понимать специфику науки  [5]. «Восторги от созерцания природы выше, чем от искусства» (сказал якобы П.И. Чайковский). После ландшафта и девушек, а может быть и перед ними, нет в моём мире более прекрасного,  красивого и нескучного, чем наука,  её реальные объекты и модели.
        1.8. Характер человека описывается не столько перечнем свойств личности, сколько её фазовой структурой (аналогично фазовым диаграммам сплавов и характеристикам климата по повторяемости типов погоды).
        Этот раздел статьи можно считать введением к следующей, основной теме.

2. Характеристика сезонов

       Итак, по характеру заполненности повседневного времени теми или иными фазами деятельности мой год делится на следующие крупные периоды (сезоны) (их граничные даты осреднены и округлены до пятидневки) (рис. 3).
     1. Средизимье –  весь январь. Раскачка и втягивание в работу после мрачного предзимья, отчётной горячки и утомительной встречи Нового года [6]. Воображаемая кривая «жизненного тонуса» (ЖТ) в первой декаде января поднимается выше среднегодового уровня, принятого за нулевой. Лыжные прогулки становятся регулярными и больше оздоровляют, чем пешие. Настроение улучшается вслед за удлинением светового дня и часов солнечной погоды. Предчувствую, ожидаю весну и творческий подъём.
     2. Весна света, или сезон снега и солнца,  – с 1 февраля по 15 апреля. Настроение и работоспособность быстро поднимаются, достигая в самом конце сезона – в середине апреля, в разгаре снеготаяния, –  восторженно-ликующего состояния, которое бывает не с кем разделить, потому что никто  в этот день не хочет идти со мной на лыжах – уверены, что снега уже нет. В эти дни я иногда начинаю писать стихи (песни), нередко забрасываемые или заканчиваемые много лет спустя. Один из их лейтмотивов – непреодолимая пропасть между моим внутренним миром и менталитетом «обывателей» [7]. Это большой и важнейший в году сезон творческого подъёма, когда родились все важные идеи, задуманы и вчерне написаны почти все научные работы. Двух-трёхдневный «женский» лыжный поход 8 марта и дни окончательного снеготаяния отмечены на кривой ЖТ двумя волнами (вторая – чуть выше), разделёнными неглубокой Мартовской ложбиной, когда я прихожу в себя после похода. Сезон снега и солнца может быть лекарством от любви или инкубационным периодом её зарождения. Во втором случае имеется в виду яровая любовь, возникающая в конце зимы и реализуемая весной и летом – самая высококачественная и генетически целесообразная [8]. Иногда же, в начале этого сезона, обычно в феврале, я, чтобы закрепить творческий подъём, в молодости устраивал месячник воздержания от алкоголя и секса.    
        3. Весна пыли и грязи – с 16 апреля по 5 мая (в тёплые вёсны заканчивается к 30 апреля). Налаженная система работы и рекреации рушится вместе со снежным покровом. «Весна, неожиданная, бурная, застигает врасплох, обступает безбрежным морем. Хочется броситься куда-то, сделать большую и красивую глупость, уехать далеко-далеко» [9]. Короткая  депрессия,  как правило, успешно преодолевается: используется для бытовой возни и суеты, ритуальной деятельности, выполнения обязательств; скрашивается, а иногда полностью уничтожается прогулками и путешествиями – походом к первым цветам [10], первомайским походом, многодневной поездкой на юг, приближающей полноценную весну и лето. (В советское время это были поездки в Крым, на Кавказ и в Среднюю Азию, в постсоветское – в некоторые страны дальнего зарубежья).
        4. Молодость лета – с 6 мая по 30 июня,  отмечена душевным подъёмом. Творческие интересы в области туризмологии и организации путешествий, иногда любовь, плодотворно чередуются, перемежаются с продолжением не законченных научных работ «весны света». Прогулки учащаются и становятся более тематическими, их цель  – не пропустить разноцветную зелень речных долин, цветение черёмухи и сирени, «весенний оркестр», состоящий из кваканья лягушек и пения соловья. Всегда тянет на север, в край белых ночей, но уезжать из Москвы  более чем на 10 дней не хочется – жаль упустить любимые фенофазы в Подмосковье. На фоне общего подъёма возникает Сиреневая трещина –  наднулевая депрессия, вызванная грустным днём рождения 29 мая. Впрочем, эта стройная картина фактически давно деформирована, а отчасти обогащена почти ежегодными научными конференциями в конце мая – начале июня (российско-эстонская школа по охране природы в 1977 – 1982 гг. и семинары экономико-географов с  1986 г.).  В июне меня с новой силой влёчет Заполярье, особенно Шпицберген, где я так и не побывал. Плавный апогей сезона, Соловьиный гребень,  наступает около 12 июня, после чего становится грустно от того,  что закончилась весна, миновала лучшая часть лета, а самого главного, чего всегда ждёшь и на что инстинктивно надеешься, опять не произошло…
        5. Увядание лета – с 1 июля до начала большой летней отпускной поездки или экспедиции. Подмосковье наводит тоску: пыльная листва, толпы дачников, переполненные электрички и пляжи. Летняя депрессия с дном чуть ниже нуля. Определённых занятий нет. Работа останавливается. Тянет в дальние, экзотические края. Настроение повышается, если  начинается подготовка к путешествию (на графике показан этот «нормальный» случай).
        6. Летний полевой сезон – путешествие во время  отпуска или экспедиция, которые у меня по образу жизни почти не различались, имели в равной степени рекреационное и познавательное значение, а по планомерности и напряжённости повседневных занятий были скорее работой, нежели отдыхом. Сезон полноценен, если проходит вдали от Москвы, вне родного ландшафта лесной зоны Центральной России (ну, хотя бы в равнинной северной тайге). Для полного удовлетворения и зарядки «энергией» на период до следующего лета требуются высокогорья с ледниками и снежниками, горная тайга, в меньшей степени – море. Энтузиазм нарастает, достигая апогея в самой труднодоступной и/или удалённой от Москвы точке, например: пересечение хребта  Хамар-Дабан за один день пешком в 1953 г.; восхождение на пик Мукор на Памире в 1955 г.,  на склон Эльбруса до высоты 5000 м в 1962 г., на склоны Монгун-Тайги (Тува) в 1972 г.; плавание вокруг острова Медного (Командоры) в 1974 г.; пересечение пролива Карабогазгол в 1982 г. Этот день является также апогеем (высшей точкой кривой ЖТ) всего календарного года, но лишь немного возвышается над апрельским гребнем, однако летний пик гораздо острее. (У прочих поездок и прогулок тоже бывают кульминации [11]).  После апогея полевой энтузиазм спадает, меня начинает тянуть в Москву и Подмосковье. (Городские и загородные ландшафты являются для меня в равной степени родными; я ощущаю себя жителем всего Московского региона, т.е. Москвы вместе с её областью). В зависимости от наличия или отсутствия, от времени и продолжительности полевого сезона границы соседних сезонов смещаются. На графике (рис. 3) полевой сезон условно вставлен между 17 июля и 26 августа.
        7. Послеполевой летне-осенний переходный период длится две-три недели и обычно заканчивается  вместе с первой декадой сентября. В это время я прихожу в себя, перевариваю и записываю летние впечатления; пребываю в неглубокой депрессии. Занятия неопределённые, людей избегаю. Несколько дней по приезде в Москву стараюсь никому не показываться на глаза и не звонить. Если нормального полевого сезона не было, то «увядание лета» продолжается до начала «золотой осени», т.е. два сезона выпадают и остаётся только семь сезонов. В таком случае лето считается пропавшим. При этом весь календарный год всё же может быть удачным, если яркие дальние и длительные поездки в экзотические края имели место весной и/или осенью.
     8. Золотая осень – с 11 сентября по 15 октября; золотая не столько по цвету листьев, какой она бывает скорее в начале октября, сколько по качеству. Это второй (по времени и значению) большой период творческого подъёма. Настроение преобладает спокойное, уверенное, с примесью грусти. Сезон хорош для отделки и завершения начатых трудов. Новые идеи не возникают, но и без них мне хватает дел. Новизна возможна в литературных, но не в научных компонентах работы (сочинительства). В это время (точнее, с 1 сентября) возобновляются коллективные прогулки выходного дня по Подмосковью, которое опять (третий раз в году) становится приятным и любимым. Действие окружающей среды противоречиво. Ландшафт в солнечный день радует и ласкает, а в пасмурный вызывает тоску и даже досаду, но только антропогенными компонентами (здания, сооружения, дороги, мусор, люди, автомобили). Природные компоненты пейзажа в пасмурную, дождливую погоду наводят грусть, но не вызывают неприязни. Плохая погода вынуждает выше ценить домашний уют, больше любить свою городскую квартиру, а главное – привязывает к работе (сочинительству).  Ядром сезона является бабье лето, во время которого наблюдается почти весеннее настроение, а в кульминационные моменты сезона возможны счастливые дни. Уходящее летнее тепло сопоставляется с уходящей жизнью, последние яркие дни которой ценятся высоко. Сезон благоприятен для любви и большого сексуального возбуждения, однако по моей «теории» озимая любовь хуже яровой [12]. Если лето прошло неудачно, то в конце августа оживает надежда на золотую осень как на некоторый реванш.
        9. Предзимье – с 16 октября по 31 декабря [13]. Сезон достаточно  разнородный, но в целом явно депрессивный (минорный). В начале, до 16 ноября, устраивается осенний месячник общения с людьми после творческой изоляции золотой осени, появляется усталость от основного (профессионального) труда и жажда некоторых развлечений. (В услугах индустрии развлечений как компонента массовой культуры я не нуждаюсь, а развлекаю себя сам). Полезны сексуальные приключения – уже не как стимул для генерации идей (до зимне-весеннего  сезона ещё далеко), а как компенсационная рекреация (релаксация). Озимая любовь возникает редко и бывает ущербной. Общение с людьми и непременный (в советское время) турпоход 7 ноября повышают настроение – появляется  ноябрьский поднулевой гребень. На географическом факультете Московского университета имени М.В. Ломоносова, где я подвизался в 1965 – 1984 гг., наступала научно-отчётная горячка. Плановые работы оказывались не законченными, а нередко даже и не начатыми. Вместо них были написаны внеплановые. От этого портилось настроение даже у меня, несмотря на дивную творческую свободу, которой я пользовался во всех учреждениях. В ведомственных НИИ, где я служил после изгнания из МГУ, предотчётные горячки были короче и формальнее. По совокупности многих причин в конце ноября и декабре бывает самая большая в календарном году, т.е. продолжительная и глубокая депрессия – Чёрная яма. В ней между 20 ноября и 23 декабря наступает Чёрный день, или перигей года – самый тяжёлый, самый несчастный день, всегда  сцепленный с неприятными событиями, например, с похоронами или семейными скандалами. Такие события происходят круглый год, но в это предзимнее время они особенно травмируют. Вместе с тем, жизнь скрашивается перспективой встречи Нового года в лесу (с 1973 до 1993 г.) или, наоборот, в последующие годы, – полного уединения дома в общенародные новогодние каникулы, когда все куда-то разъехались и меня наверняка никто не потревожит.
        Все чётные сезоны у меня позитивные, мажорные, преимущественно радостные, отмечены любовью к родному ландшафту, имеют каждый своё лицо; они продуктивны как в сфере зарождения идей (сезоны 2, 4, 6),  так и в сфере их литературного выражения (сезоны 2, 4, 8). В этих сезонах общение с людьми необходимо мне только на прогулках и в поездках.
        Нечётные сезоны, кроме первого (январского), – негативные, минорные, преимущественно грустные, не радуют впечатлениями от родного ландшафта, безлики и малопродуктивны. Сезон 1 – нейтральный или мажорно-нейтральный (в разные годы – по-разному, как получится). Сезоны 3, 5, 7 – короткие, переходные, промежуточные, «прокладочные», иногда выпадают, уничтожаются, поглощаются соседними сезонами, особенно при многодневных путешествиях и при подготовке к докладам, лекциям. В нечётных сезонах общение с людьми бывает желательно и в московских городских условиях (секс, гости).

3. Закономерности и выводы из перечня сезонов

       3.1. Стимулы, исходящие от природного ландшафта, восполняют недостаток понимания, поддержки и стимулирования со стороны людей.
        3.2. Подъёмы кривой ЖТ сравнительно пологи и длинны, а спуски круты и коротки, как обрывы, отчего вся кривая напоминает траекторию воздушного змея, не окончательно оторвавшегося от земли, или воднолыжника.
        3.3. Кривую ЖТ по очереди тянут и поднимают четыре локомотива: два природных (экзогенных) – 1) свет (увеличение инсоляции и альбедо) и 2) вегетация; два антропогенных (эндогенных) – (3) и (4), для которых я не нашёл подходящих коротких названий. О третьем локомотиве, работающем у меня летом, можно сказать, что это жажда экзотики, тяга в дальние края, географический романтизм [14], стремление ощущать «ветер странствий», освободиться от бремени повседневности, испытать встряску, своего рода физический и духовный оргазм в экстремальной ситуации (как при подъёме альпиниста на  вершину). Четвёртый локомотив – стремление домой, в Москву, возвращение к себе, к своему главному и основному делу, умиротворение, успокоение. Природные локомотивы работают в первом, осветляющемся полугодии, а антропогенные – во втором, затемняющемся. Когда локомотив «отцепляется», я опускаюсь и впадаю в депрессию, но вскоре хватаюсь за новый буксир. Получается, что в первом полугодии меня тянет, ведёт Природа, а во втором полугодии я, набравшись от неё энергии,  веду себя сам.
        3.4. В минорном сезоне я жду наступления следующего, мажорного сезона, а в мажорном периоде стараюсь продлить текущий сезон, продолжая свойственные ему занятия.
        3.5. Незаконченные дела, сцепленные с уходящим сезоном, мешают ощущать новый сезон и задерживают его наступление.
        3.6. Во время рабочих и эротических фаз суточные ритмы сдвигаются вперёд (позже ложусь спать ночью, позже встаю утром) [15], а благодаря походам выходного дня и в депрессивные сезоны эти ритмы восстанавливаются: лучше лечь спать пораньше, если завтра вставать по будильнику или настроение такое плохое, что ничего не хочется делать; плохое настроение лучше «переспать».
        3.7. Годы с ярко выраженными сезонами плодотворнее тех лет, в которых эти сезоны размыты, смазаны.
        3.8. Годы, полевые сезоны, путешествия, прогулки без апогея, без кульминации неполноценны и снижают настроение до следующего аналогичного периода или занятия.
        3.9. Ощущению счастья способствует совпадение кульминаций из разных видов деятельности [16].
        3.10. Для творчества благоприятны сезоны и дни с контрастными погодными условиями и быстрой сменой визуальных аспектов ландшафта (пейзажа) (апрель, май, сентябрь).
        3.11. Важнейшие идеи и слова рождаются в одиночестве в солнечные дни на лыжах в марте и апреле при погоде «люкс», т.е. при вторжениях чистого и прозрачного арктического воздуха, а также летом и осенью  в горах с альпийским рельефом, с ледниками и снежниками, в высотных поясах не ниже альпийских лугов или тундры, т.е. над лесной зоной.
        3.12. Экстремальные явления погоды, например, февральские грозы, майские и сентябрьские снегопады, июньские заморозки, октябрьский ранний снежный покров до завершения листопада, октябрьский снеголом и иней, декабрьские паводки, бесснежные морозы в декабре вызывают восторги и творческий подъём.  Засухи, пыльные бури и пожары не вдохновляют, но рождают живой интерес с примесью злорадства и удовлетворения от того, что прогнозы и предостережения экологов оправдались, а люди получили по заслугам за жадность и пренебрежение к природе.
        3.13. Наиболее высококачественная любовь (яровая) зарождается полунеосознанно и на душевно-духовном уровне в конце зимы, во время весны света, а в сезоне молодости лета она вступает в эротическую фазу.
        3.14. Неясно, в какой степени рекреационно-экологические стимуляторы творчества (снег, солнце, горы, лыжи; контрастность, динамизм погоды, ландшафта, фенофаз, передвижения) имеют объективную значимость, а когда действует условный рефлекс; для меня вероятнее первое допущение. Композитор Берлиоз сочинял музыку, галопируя на белом коне; Чайковский – сидя в шумном и дымном трактире;  муж одной моей приятельницы писал научные статьи, лёжа в ванне (пишущая машинка помещалась рядом на табуретке), – мне подобные стимулы не свойственны. Меня вдохновляют общераспространённые и мощные природные факторы, благотворные для оздоровления и  рекреации подавляющего большинства людей.
        3.15. Анализируя мотивы и стимулы своей деятельности, я не обнаруживаю случайных и необъяснимых сцеплений, чудесных совпадений, каких-либо тайн или загадок. Я сам не принадлежу к числу «учёных», которые, если верить пошлым заявлениям СМИ, только и делают, что обнаруживают сенсационные факты, раскрывают тайны, разгадывают загадки, придумывают панацеи и т.п. Я занимаюсь моделированием окружающего меня обыденного мира.
        3.16. Лучший для меня сезон года – весна снега и солнца – не нашёл отражения у классиков русской литературы и искусства, потому что они не ходили на лыжах, тем более – не бегали на них легко одетыми (наезженной пригородной лыжни не было), а в шубе и на санях этот сезон не ощущается как аналог летнего. «Весна света» по М.М. Пришвину не стала таким же мощным пластом русской культуры, как «Болдинская осень» А.С. Пушкина и «Золотая осень» И.И. Левитана. Несмотря на очень снежную зиму в России, культ снега и солнца пришёл в нашу страну с Запада через горнолыжный спорт. Начало положено кинофильмом «Серенада солнечной долины» (1941).
        3.17. Моё отношение к «золотой осени» как к творческому сезону, напротив,  до стыда и пошлости,  не оригинально. Сотни русскоязычных графоманов, подстраиваясь под Пушкина, в сентябре рвутся на дачи, в деревню, в «дома творчества» [17], чтобы написать там «нетленку»; мечтают  дополнить бумажный роман вдохновляющим любовным романом в натуре.
        3.18. Оригинальное расчленение мною первого календарного  полугодия на четыре сезона есть не что иное как хитроумный механизм сублимации либидо – бегство от любви и весны, которая расщепляется и сливается с соседними сезонами так, что она, с одной стороны, длится пять месяцев (с февраля по июнь), а с другой стороны, её как бы и не бывает вовсе, потому что она поделена между зимой и летом.
        3.19. Мои сезонные ритмы формировались под влиянием студенческого режима, когда весенний сезон любви подавлялся,  уничтожался, заменялся учебно-трудовым сезоном писания курсовых и дипломных работ и подготовки к экзаменам. В то время как старшее поколение, воспитатели загружают молодёжь учёбой, дабы отвлечь её от секса  и разрушительной социальной активности,  я сам тем же способом занимаю себя наукой, чтобы не провалиться в те сферы деятельности, где моя самооценка и власть над обстоятельствами были бы гораздо ниже.
        3.20. Из сказанного выше ясно, что моё научно-литературное творчество – это прежде всего компенсация «неудачной» (по обывательским стандартам) личной и семейной жизни, а также за низкий социальный статус, материальную нищету (бедность), всякого рода унижения и бесправие, обычные для рядового жителя нашей страны. Достигнув высокой самооценки на своём сочинительском поприще, я могу без смущения отвергать и поносить социальные институты, в которых не преуспел – семью, частную собственность и государство.   
        3.21. Счастливые дни распределены по году неравномерно, они собраны в группы, сосредоточены в светлых, восходящих, мажорных сезонах. Самые вероятные моменты их появления располагаются в окрестностях единичных дат и в промежутках между датами: 8 марта, 8 – 14 апреля, 9 и 22 мая, 12 июня, 12 – 18 августа, 24 сентября. Местоположение счастливых дней приблизительно и от календаря как системы счисления (григорианского, юлианского и пр.) не зависит. В моём личном календаре в принципе не может быть «счастливых чисел» и точных дат. Утверждая это, я решительно отмежёвываюсь от нумерологии и астрологии.         
        3.22. С годами (с возрастом) стройная картина сезонных ритмов сглаживается и размывается, и ей всё меньше отвечает реальная действительность. Наибольшая адекватность наблюдалась, когда мне было 35 лет. Иными словами, эта схема отражает золотое семилетие моего пребывания на Геофаке МГУ (1966 – 1972) и в гораздо меньшей степени серебряное семилетие (1975 – 1981).  Последние штрихи были вписаны в эту модель, когда я был не старше 50 лет. С тех пор мне только и оставалось, что сомневаться, течёт ли моя жизнь по нарисованному мною руслу, а то и пытаться себя в него  вогнать.
        3.23. Осознание и фиксация мною временн;й структуры моей жизнедеятельности способствует, с одной стороны, разрушению этой упорядоченности, а с другой стороны, закреплению модели в виде некоторого красивого мифа, которому хочется  соответствовать. Теперь я полагаю, что и многие устойчивые концепции в сфере гуманитарных наук являются подобными же мифами.

4. Некоторые методологические разъяснения

     Кривая ЖТ построена без измерений, методом качественной математики, для которой важны не цифры, а отношения между отношениями: в хорологии «ближе-дальше» и «больше-меньше», а в хронологии «раньше-позже» и «больше-меньше». Схема моих сезонов в значительной мере является следствием переноса методов теоретической географии на хронологические исследования (историографию, биографии, фенологию), поэтому вместо географической карты мы имеем профиль, а вместо картоида – профильоид. Вот как можно назвать мою кривую, и мы имеем право её анализировать так же, как геоморфологи изучают профиль земной поверхности.
        Человеческий организм, как и любое живое существо, является между прочим и быстродействующей вычислительной машиной. Вычисления совершаются не в цифровой, а в аналоговой форме и подсознательно, их промежуточные этапы неизвестны. Налицо  только результат – то или иное действие. Например, лавирование пешехода между движущимися автомобилями, перепрыгивание через ручей или канаву, да и обыкновенная ходьба. Чтобы научить этим действиям робота, понадобились десятки лет сложнейших вычислений. А между тем, всякий здоровый живой человек проделывает эти операции, не задумываясь.
     Итогом латентных вычислений без цифр, производимых интуитивно и бессознательно, может быть некоторый образ. Это может быть художественный образ;  может быть и решение, предлагаемое экспертом. Оно не подлежит оценке и проверке, а должно или не должно приниматься потребителями как целостная данность.  Творца не проверяют – ему доверяют. Доверие не берётся из ничего, оно обеспечено профессиональным и более широким социальным статусом автора. Этот статус формируется сравнительно медленно путем публикации и признания предшествующих работ данного автора или быстро путём его коммерческой «раскрутки» и массированного внушения. Для того, чтобы «Черный квадрат» или  банка с экскрементами считались произведениями искусства, нужно, чтобы их автор был ранее признан как известный художник и вписан в соответствующую субкультуру.
        Аналогичная ситуация имеет место и в гуманитарных науках, занимающих промежуточное положение между наукой в узком и строгом смысле слова (математика, естествознание) и такими феноменами культуры, как искусство, философия, религия: по мере движения от первой к последним уменьшается роль верифицируемого знания, но возрастает роль веры. Поскольку «картоиды Б.Б. Родомана» давно известны и в кругах географов  признано, что за ними стоит некоторая реальность, то и другие модели того же автора в том же духе заслуживают некоторого доверия.
        Теперь обратимся к геоморфологическому анализу профиля. На нём видны четыре горы, или холма, но их расположение не вполне соответствует традиционным сезонам – зиме, весне, лету и осени. Из них первая  гора, зимне-весенняя,  наиболее объёмна, моноклинальна и имеет вид двуслойной  куэсты; её верхний, тонкий слой денудирован неглубокой Мартовской ложбиной. Нижний слой неправдоподобно толст, чего в настоящей геологии, по-видимому,  не бывает. Остальные три горы, а также холм в начале (в левой части)  Чёрной ямы, более антиклинальны.
        Расположение нулевого уровня найдёно путем простой двузначной оценки. Я приблизительно прикидывал, в какие дни (пятидневки) года мне жилось «скорее хорошо, чем плохо», а в какие «скорее плохо, чем хорошо». Полученные  неровности интуитивно сглаживались.
        Измерение структуры нулевой линии показало, что она на 64,5% подпирает горы, а на 35,5% покрывает впадины. Иными словами, это означает, что я на две трети счастлив, а на одну треть несчастен. Такое преобладание счастья над несчастьем кажется (и показалось одной проницательной  слушательнице  моего доклада) неправдоподобным и подозрительным. Господствует убеждение, что добро и зло в мире в лучшем случае уравновешены, а при чуть более реалистичной и потому пессимистичной оценке должно преобладать зло (вспомним хотя бы о неизбежности  болезней и смерти). Оптимистичная структура профиля явно противоречит:  1) моей общепризнанной репутации злопыхателя, пессимиста и циника; 2) самооценке моего повседневного настроения, в котором, как сказано в разделе 1, почти две трети времени занимают депрессии, а эйфория – не более десятой части. Как же объяснить и примирить эти противоречия?
        4.1. При составлении годичного профиля ЖТ учитывались и оценивались (как хорошие и плохие) различные прошедшие  события, тогда как при изучении повседневных колебаний принималось во внимание только сиюминутное настроение.
        4.2. Модель смены сезонов родилась в середине моего жизненного пути, а  оценка повседневного настроения относится к  преклонному возрасту.
        4.3. Годичный профиль и повседневные колебания настроения  обладают разным масштабом, получены при разных направлениях генерализации и нуждаются в разных единицах измерения: для сезонов это дни и пятидневки, охватывающие весь год;  для повседневности – часы бодрствования. Из теоретической географии известно, что высшие и низшие территориальные таксоны «существуют» в своих различных, не перекрывающих друг друга диапазонах масштабов. Природные зоны В.В. Докучаева – Л.С. Берга не могут быть изображены на той же карте, что и урочища и фации Н.А. Солнцева, однако степень реальности тех и других в глазах географов от такой ситуации не уменьшается.
        4.4. Горы получились высокими, а впадины неглубокими, потому что первые устроены сложнее и надо было показать их рельеф,  тогда как вторые устроены проще. Растягивание чертежа к низу не придало бы ему большей наглядности. Возможно, что «счастье» и «несчастье» показаны на чертеже в разных масштабах – если можно вообще говорить о масштабе при отсутствии единиц измерения на оси ординат. Кривая получилась скорее топологической, нежели метрической, а, точнее говоря, квазиметрической.       
        4.5. Есть основания предполагать, что моя жизнь «на самом деле» гораздо лучше, чем она кажется мне самому и некоторым моим знакомым. Постоянные страдания от недоступности девушек и от недостатка денег, терзавшие меня в молодости и в среднем возрасте, сегодня кажутся уже не трагичными, а входят в приятные воспоминания.  Пессимизм, постоянное ожидание худшего помогает избегать разочарований и всегда радоваться тому, что беда не пришла. Оптимизм и пессимизм – два разных способа восприятия одного и  того же. Одни скачут  на розовом коне, а другие  на вороном, но финиш у всех один [18]… В пользу гипотезы о преобладании счастья свидетельствует и тот факт, что я прожил более 90 лет, не испытывая сколько-нибудь заметных страданий от своих многочисленных болезней. Если бы я подражал своим ровесникам и «лечился» в доступном мне социальном, имитационном секторе «здравоохранения», то мучения, не только физические, но и моральные,  стали бы неизбежными.
        Многих слушателей моих докладов пугала Чёрная яма, расположенная в самом конце года. Они уже видели в ней нечто психиатрическое… Спешу утешить моих современных читателей. Как я уже отметил (п. 3.22), кривая ЖТ с годами сглаживается, а наиболее одиозные впадины исчезают. К настоящему времени Чёрная яма практически исчезла, превратилась в неглубокое полувысохшее болото. Лежавшие в ней кучи «негатива» размазались по другим сезонам, уже не столь ярко выраженным. Весна и лето стали менее яркими, но зато и предзимье не столь тягостно. Мой дух закалился в многочисленных мелких, пустяковых неприятностях и дрязгах;  теперь я лучше справляюсь со своими депрессиями и не допускаю нервных срывов.
        Кривая ЖТ, строго говоря, может быть получена и более формально, путём массового сравнения всех дней года или всех пятидневок между собой. Для этого можно расположить оцениваемые временные интервалы в виде квадратной матрицы (таблицы)  365 ; 365 или 72 ; 72 и на пересечениях их строк и столбцов  отметить двузначно (1 или 0, + или –), какой интервал лучше, а потом, подсчитав полученные оценки, расположить точки на графике и через рои точек по их «центрам тяжести» провести кривую. Для её сглаживания всё же понадобится какая-то априорная концепция. Она бывала даже у рядовых топографов, проводивших изогипсы (горизонтали рельефа) вручную, до появления аэрофотосъёмки. У разных школ топографии был разный почерк (у одних горизонтали получались угловатыми, у других закруглёнными).  Тем более при оценивании человеческой личности нам всякой субъективности не избежать. Не лучше ли смело довериться  интуиции и приступить к рисованию с уверенностью, что первый образ, родившийся внезапно, путём озарения, есть самый верный, и исправлению не подлежит.      

5. Сезонное распределение научных докладов

     Годичную кривую ЖТ и творческой активности полезно сопоставить с диаграммой, показывающей число докладов, прочитанных мною в разные месяцы (рис. 4). Большинство докладов – не изолированные, а в рамках конференций, семинаров, симпозиумов. (Изолированные доклады были типичны в эпоху плодотворного функционирования Московского филиала Географического общества – для меня она закончилась в 1989 г.). На диаграмме видны два пика – октябрьский и апрельский. Они,  видимо,  совпадают с сезонными пиками научных конференций. Объяснить приуроченность конференций к разным месяцам нетрудно. Большинство научных работников являются также преподавателями, поэтому для конференций выбирается время наименее напряжённое – в середине семестра, а также в дни студенческих каникул.    
        Ничтожное число (почти отсутствие)  летних докладов и лекций (в июле и августе) объясняется тем, что 1) «коллеги» не очень-то приглашали меня в летние молодёжные  школы; 2) я сам не люблю заниматься умственным трудом летом. Редким исключением оказалась Эстонская молодёжная школа по теоретической географии в Хаэска (заповедник Матсалу) в конце августа 1984 г. Приглашение в Эстонию было символическим  жестом в ответ на изгнание меня из Московского университета.    
        Со времён правления (1982 – 1984) Ю.В. Андропова, когда на улицах и в магазинах устраивались облавы на прогульщиков, установился обычай проводить всякие конференции в выходные дни, но с захватом пятницы и понедельника – для выездных мероприятий. Тем более удобными оказались близкие друг другу государственные праздники – Первомай и День Победы. Отсюда – высокий уровень конференций в первой декаде мая. Таким образом, сезонные пики докладов и конференций почти совпадают с моими  личными волнами творческой активности (см. рис. 3). Как уже было сказано, присущие мне сезонные ритмы деятельности в значительной мере сформированы установленной в нашей стране сезонностью занятий школьников и студентов, а я этот режим приспособил для себя, усложнил и усовершенствовал, так что можно говорить  не только о сезонах Б.Б. Родомана, но и, более широко, о «сезонных ритмах в жизни учёных».

6. Некоторые общие выводы о труде и рекреации

        6.1. Ритмичность, сезонность, контрастность – важные стимулы, стабилизаторы, терапевты жизнедеятельности и творчества.
        6.2. Эффект концентрации деятельности во времени и эффект концентрации производительных сил в пространстве по-видимому суть проявления одного и того же закона, хотя время и пространство не вполне аналогичны.
        6.3. Стремление сделать труд, учёбу, нагрузку производства, транспорта, торговли, сферы обслуживания равномерной, не зависящей от сезонов года и времени суток, есть затея нелепая, вредная и абсурдная, приводящая к деформации более или менее «естественной» человеческой деятельности в угоду чьим-то узким интересам. Наоборот, надо извлекать пользу от приспособления к природе [19].
        6.3. Нечто яркое и новое зарождается чаще всего в зонах контакта и контраста на границах пространственных и временных. Это утверждение, для географов тривиальное применительно к пространству, лишний раз подтверждается временным режимом  деятельности одного из представителей этой редкой  профессии.
        6.4. Якобы гармоничное развитие личности путём всестороннего и равномерного потребления продуктов культуры, чередования занятий и общения в течение года, недели, дня 1) трудно достижимо и практически невозможно; 2) ведёт к дилетантству, депрофессионализации, конформизму и стагнации. Для творчества необходимы селекция и концентрация.
        6.5. Творческой личности обычно свойственна плодотворная система комплементарных занятий, из которых одно объективно считается главным, профессиональным (даёт «товарный» выход в общество), а прочие рассматриваются окружающими людьми как любительство, хобби, игры, чудачества, но для субъекта они все могут быть важными и равноправными, все требуют к себе серьёзного отношения.  Тогда они образуют гармоничную систему занятий с инклюзивной (не отделённой, внутренней) рекреацией, осуществляемой путём закономерной, ритмичной смены занятий. Когда человек денно и нощно занимается своими любимыми делами, рекреация содержится в его деятельности как влага в корме вышеупомянутых легендарных рокфорских овец (см. п. 1.2). Мне, видимо,  посчастливилось  прожить свою профессиональную жизнь подобным образом [20].
      Настоящая статья свидетельствует и о не удовлетворённой жажде рутинных исследований и вычислений. Занимаясь своим теоретическим направлением географии, я не пользовался статистикой, не считал процентов, не составлял столь любимые мною диаграммы и графики, поэтому мне не оставалось ничего иного, как изучать самого себя. 

Примечания

        1. Трёхполюсная схема моих интересов родилась в письме к студентке Геофака МГУ Зое Ибрагимовой где-то в 1957 – 1958 г. Опубликована: Родоман Б.Б. География, районирование, картоиды.  Смоленск: Ойкумена, 2007,  с. 367.
        2. Слово «жизнь» в узком, позитивном  смысле употребляется, например,  в восклицании «Разве это жизнь?»  и подразумевается во второй фразе анекдота: «Есть ли жизнь на Марсе? – Тоже нет!».
        3. Родоман Б.Б. Семинары любви // Светский союз: Альманах: вып. 4.  М.: Росс. гуманистич. об-во.  С. 141 – 175 [см. раздел 5 на с. 152]. [Опубликовано на «Проза.ру»].
        4. Самый «нормальный», стандартный  уикенд у «трудящихся» длится  63 часа – с 18:00 пятницы до 9:00 понедельника, занимая 37,3 % семидневной недели. 
        5. Не скрою, что в моём отношении к художникам сквозит зависть и ревность. Меня бы устроила ситуация эпохи  Просвещения,  когда можно (и модно) было очаровывать женский пол учёностью и естествознанием. См.: Свасьян К.А. Становление европейской науки. М.: Evidentis, 2002.
        6. В молодости я встречал Новый год в городе в шумных молодёжных компаниях,  1972 – 1993 г. в лесу с туристами, с тех пор не встречаю (не отмечаю) никак. Новогодние каникулы благоприятны для творческого уединения и раскачки с гарантией, что меня никто не побеспокоит.
        7. «Обывателями» я называю тех, кто не понимает меня и не разделяет моих интересов в науке, туризме и сексе (см. рис. 1).
        8. О любви «яровой» и «озимой» см. на с. 100 в кн.: Родоман Б.Б. Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании. М.: РГО, 2004; Т-во научных изданий КМК, 2006.
        9. Родоман Б.Б. Снег и солнце // Ветер странствий. Вып. 1. – М.: ФиС, 1966., с. 13.
       10. Традиционными были апрельские поездки на берега Оки, чтобы увидеть «голубой тюльпан» – сон-траву: прострел простёртый, Pulsatilla patens.
        11. См.: Родоман Б.Б. Искусство путешествий // Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера. М.: Ойкумена, 2002, с . 190 – 197 [см. рис. 29 на с. 196].
        12. См.: Родоман Б.Б. Под открытым небом… а также примеч. 8.
        13. В моих сочинениях о временах года различаются четыре  вида «физического» предзимья:  1) чёрное, когда снежного покрова ещё нет; 2) серебряное, когда снег покрывает землю не сплошь, а сеткой, вуалью; 3) золотое, когда при сильном морозе снега нет вовсе и золотятся на солнце листья, лежащие на земле и кое-где ещё висящие на деревьях; 4) белое, когда установился временный сплошной снежный покров, который до Нового года полностью растает. Если он не растает, то задним числом объявляется, что белого предзимья не было, а зима началась сразу.  См.: 1) Родоман Б.Б.,  Сигалов М.Р. Центральная Россия. География, история, культура. М.: Гелиос АРВ, 2007 [с. 21 – 22 в разд.: 1.1.4. Времена года]; 2) [То же]… Ландшафт, поэзия, культура / 2-е изд., испр. и доп. … [с. 21 в разд.: 1.1.4. Сезонность]. На профиле  моих сезонов (см. рис. 3) календарное предзимье выделяется независимо от наличия снежного покрова.
        14. Географический романтизм  – комплекс «возвышенных» чувств, настроений, интересов, связанный с образами «дальних стран», доступных для путешествий лишь избранному кругу «героев», которые самим фактом посещения ими «столь отдалённых мест» возвышаются над «обывателями» с их монотонной и пошлой обыденной жизнью. См.: Родоман Б.Б. Географический романтизм / Материалы к словарю гуманитарной географии // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах. Вып. 6. М.: Институт Наследия. 2010. С. 243 – 245.    
       15. Аналогичный сдвиг суточного ритма (всего на шесть часов) имел место и при моём одиночном экспериментальном  сидении без часов в подмосковных пещерах (катакомбах)  9 – 15 декабря 1979 г. (Отчёт опубликован на «Проза.ру»).
     16. О желательности совпадения разных кульминаций см. в статье: Искусство путешествий… См. также примеч. 11.
     17. «У творца – дом творчества, у скворца – дом скворчества», острила на своей последней, 16-й,  «юморной» странице советская «Литературная газета».
     18. Из письма студентке технического вуза Наташе Снетковой осенью 1969 г.
     19. Призыв сделать труд, отдых и весь образ жизни  в нашей стране более сезонным содержится в статье: Родоман Б.Б. Социально-экологический фундамент рациональной организации территории // География и природные ресурсы [Иркутск – Новосибирск]. 1984. № 1. С. 152 – 158; то же в кн.: Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера. Смоленск: Ойкумена, 2002,  с. 67 – 75.
     20. Многолетние ритмы в жизни Б.Б.Родомана в виде периодов длительностью от двух до семи лет и с вспышками Большой Любви в среднем раз в семь лет тоже были выявлены и показаны на докладах, но кажутся менее реальными и убедительными. Всего по данной теме я выступал с докладами трижды: 1) Сезонные и многолетние ритмы в моей жизни. 20 апр. 1978 / Лаборатория экологии человека Ин-та географии АН СССР, рук. Ю.В. Медведков; 2) Сезонные ритмы в моей жизни. 21 окт. 1984 / Семинар в кв-ре О. Кузнецовой. Присутствовали философы, науковеды, физики, психологи, искусствоведы, кинематографисты и др.; 3) Сезонные ритмы в моей жизни. 27 мая 1997 / Семинар «Изучение феномена времени» в МГУ, рук. А.П. Левич [весь доклад записал  на видео С.Н.Ловягин]. 
      
Подписи к рисункам

Рис. 1. Интересы Б.Б.Родомана

Рис. 2. Нормальный цикл повседневной деятельности Б.Б. Родомана

Рис. 3. Сезонные ритмы в жизни Б.Б.Родомана
     Стрелками обозначены локомотивы жизненного тонуса, кружками – даты, возле которых чаще всего  возникают счастливые дни. 

Рис. 4. Распределение научных докладов Б.Б.Родомана по месяцам года

     20 IV 1978,  20 X 1984,  27 V 1997,  17 IX 2010,  9 II, 1 IV 2011.   
             
         Опубликовано в кн: Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана / Сост., отв. ред. Д.Н. Замятин.  –  М.: Институт Наследия, 2013, с. 11 – 34.
          Рисунки вставить в статью из этой книги.


===================
РАЙОНИРОВАНИЕ КАК ОБЛАДАНИЕ
ПРОСТРАНСТВОМ

        Аннотация. Районирование – средство сплошного описания и картографирования территории, подобное классификации и периодизации; оно соединяет фрагменты пространства со словесными высказываниями. Районированием называется и процесс деления, и его результат – сетка районов: коннекционных и однородных, мозаичных и зональных, индивидуальных и типологических и т.д.  Познавательное районирование – это ментальное завоевание пространства. Практическое районирование – деление территории и акватории  между владельцами / пользователями сложилось ещё в животном мире. Для человеческого общества характерен переход от мобильных методов (набег, поход, экспедиция, маршрутное описание) к стабильным (оккупация, бюрократия,  административно-территориальное деление (АТД), мониторинг). Задачи прикладного районирования в России: совершенствование АТД, функциональное зонирование, ротационное землепользование, дифференциация законов, налогов, тарифов и т.п. по регионам. Разнообразное районирование необходимо для гибкой региональной политики и текущего управления.
        Ключевые слова: районирование, хорологические методы, территориальная структура, картографирование, виды районов, административно-территориальное деление, функциональное зонирование, земельный кадастр, ротационное землепользование.

        Районирование в самом широком смысле слова есть способ овладения пространством путём его разделения, согласно классической максиме divide et impera – разделяй и властвуй: устанавливается соответствие между фрагментами пространства и какими-либо знаками, вещами, существами, личностями, действиями, нормами и т.п. Районирование позволяет манипулировать прежде всего информацией, но вследствие этого – вещами и людьми. Такое широкое понимание предмета позволяет нам собрать в одном понятии разные аспекты и стадии деятельности – от различительной номинации и познавательной классификации частей пространства до отношений земельной собственности и политико-административного деления.
Задача этой статьи – дать энциклопедическую характеристику районирования как предмета, явления, практики, с позиций географической науки, т.е. всей географии, а не только социально-экономической или физической. Единая, общая география является генератором хорологических методов, имеющих общенаучное и практически-прикладное значение. Один из таких методов – районирование. В середине XX в. оно было в научной моде и породило огромный объём литературы, но потом, видимо, исчерпало себя в социально-экономических и политических условиях той эпохи. Географы сделали в этом направлении всё, что могли, а их следующие поколения, пережив охвативший нашу науку системно-математический бум, обратились к более аналитическим исследованиям. Сегодня мы живём в иной стране, при другом укладе, и нам будет интересно выяснить, как старая парадигма районирования (не отвергнутая какими-либо новациями, не подменённая другими методами, а сохраняющаяся наряду с ними) может быть объективно или субъективно востребована в наши дни.

1. Районирование как отражение
    территориальных структур

Неоднородное пространство, окружающее людей, может быть представлено в виде территориальной структуры, т.е. некоторого множества, элементы которого обладают географическим положением в условно двумерном пространственном слое – на территории, имеют определённые свойства и связаны между собой известными отношениями. Топологическим выражением территориальной структуры является граф (в математическом смысле слова), а его наглядным метрическим воплощением – географическая карта (в том числе топографическая карта, план небольшой местности). Районирование есть прежде всего мысленное, а затем и на бумаге, и, может быть, в натуре, т.е. на земле, на местности, построение, прорисовка одного из таких графов. Оно отражает территориальные структуры статично, дискретно и синхронно, отвлекаясь от расплывчатости в пространстве и изменчивости во времени.
Районирование – удобный метод членения территории на качественно своеобразные и/или внутренне связанные части; это способ деления и систематизации, аналогичный классификации и периодизации. Три способа деления могут рассматриваться и отдельно, как вполне аналогичные, и слитно, как разновидности одного в другом. Так, можно считать, что классификация – это районирование в условном пространстве свойств, а районирование – пространственная классификация; периодизация есть районирование одномерного пространства – разбиение на участки такой линии, которой уподобляется поток времени. Формы географического районирования в своей совокупности намного разнообразнее и сложнее классификаций, применяющихся в естественных науках.
Районирование – дискретное отображение среды, которая сама по себе может быть континуальной или дискретной в разной степени. Устройство твёрдых компонентов географической оболочки (земной биосферы) достаточно дискретно, причем антропогенный ландшафт дискретнее природного. При районировании дискретность, как правило, усиливается. Субъективная (от исследователя, от картографа) дискретизация вызвана дискретностью словесного, особенно письменного, языка и логического мышления, а также двузначным характером большинства человеческих решений, поступков, оценок.
Вместе с тем, научное районирование с его строгой иерархией, ранжированием, номенклатурой и определённостью границ кажется очевидным порождением и отражением оседлого образа жизни, землевладения и земледелия в централизованном  государстве, раскинувшемся по необъятной равнине. Размежевание территории между районами подобно распределению функций между департаментами – без перекрытий, пересечений сфер деятельности, без дублирования обязанностей. «Пирамидальный» граф многоступенчатого районирования (опрокинутое дерево) похож на схему государственного аппарата. Отметим для сравнения, что и созданная Карлом Линнеем биологическая систематика и номенклатура имеет подобную же структуру, причём крупнейшие подразделения названы царствами, а средние по рангу – отрядами. Поскольку наука в привычном для нас виде сформировалась в Западной Европе в XVII – XVIII в., то не удивительно, что образцом для рациональной картины мира послужила просвещённая абсолютная монархия, в которой учёный, по-видимому, представлял себя в роли короля, упорядочивавшего подвластное ему пространство. Постмодернист может отвергать районирование как наивный и архаичный метод, но история культуры показывает, что всё старое в ней не исчезает, а остаётся рядом с новым, приобретая новые функции. Это можно сказать обо всех традиционных географических методах.
Районирование – статичное и синхронное моделирование среды, допускающее своеобразный паллиативный переход к динамике и диахронии. Трансформацию территориальных структур можно показать хронодискретно, сопоставляя сетки районирования, относящиеся к разным датам, или хроноконтинуально, путем плавного изменения одной сетки на экране (там эта сетка может изменяться и скачкообразно).
География не отказывается от изучения движений, динамики, исторических изменений. Все эти темы также обслуживаются районированием. По отношению к механическому движению различаются три уровня географии: 1) географическая статика изучает предметы и явления как бы неподвижными, прикрепленными к земной поверхности; 2) географическая кинематика рассматривает всю среду человека как совокупность потоков, миграций, волн; 3) динамическая статика в географии объясняет неподвижные объекты как результаты, продукты, конечные и начальные пункты, узлы, формы, моментальные состояния процессов, перемещений, движений, потоков.  Одни виды районирования лучше отражают «первичную» статику, другие «вторичную» (динамическую) (первичными и вторичными эти предметы являются в наших представлениях о моделировании территориальных структур).
Районирование – сплошное описание территории. Будучи сплошным, оно в известной мере совершеннее, чем описание по отдельным точкам (сгусткам объектов, примечательным местам) или линиям (линейным объектам, маршрутам реальных или вымышленных путешествий). Линейные и точечные объекты из краткой характеристики районов исключаются, но в подробную могут войти и показываться на карте в рамках районов, на их однообразном (в пределах одного контура) цветном фоне. Районирование в чистом виде – это сплошное площадное картографирование (обозначение знаками, имеющими длину, ширину, площадь в масштабе карты). Его линейные элементы – границы районов – в чисто классическом районировании не имеют большого значения и не обладают никакими свойствами, кроме ранга, идентичного рангу района. Если границы рассматриваются как самостоятельные объекты, то такая работа отчасти выходит за пределы темы «районирование». Отдельное изучение границ началось относительно недавно (по сравнению с общим солидным возрастом географии) [2].
Районирование хорошо соединяет территорию и карту со словесными описаниями. Названия районов – подлежащие (субъекты) географических высказываний. О большой и разнообразной территории мало можно сказать такого, что было бы истинно для каждой её точки. Чтобы сказать много, надо разделить пространство на множество районов. Контуры районов на карте, цвет и/или штриховка, номера районов на картографическом изображении и в сопровождающей его легенде, те же номера и названия районов в легенде карты и в тексте географического описания, где они служат заглавиями разделов, образуют субъектно-предикатную цепь, в которой каждый промежуточный член является субъектом для последующего и предикатом для предыдущего. Районирование – это пространственно дифференцированное описание территории.
Районирование – довольно экономное и генерализованное отображение земной поверхности. Постулирование внутренней однородности районов или указание на аналогичные связи многих объектов с каким-то одним, чрезвычайно для них важным, позволяет избегать повторений. Районирование – результат генерализации географического материала, неизбежно сопровождающийся упрощениями и потерями информации. Районирование можно считать особым видом синтетического картографирования, переводящего содержание карты в словесную форму. Одним из направлений генерализации бывает укрупнение районов. Их можно так укрупнить, что останется лишь один район, занимающий всю карту (в теоретически мыслимом пределе). Картографическое изображение превратится в чистый лист бумаги, своего рода «Белый квадрат» абстракционизма, зато легендой к нему будет обширный текст. Выходит, что районирование, как и всякое синтетическое картографирование, превращает карту в вербальный текст, но на этом пути важно вовремя остановиться, избрав нужную степень обобщения.
Слово «районирование» в первом приближении двусмысленно. В первоначальном и строгом смысле это процесс переработки информации, логическая и картографическая операция. Но так называют и результат процесса – сетку, изображенную на карте, с таким, например, названием: «Физико-географическое районирование Центральной России» (по: [9]). Используя богатство и продуктивность русского языка, мы можем называть сетку районизацией, а районированием – только процесс (но в этой статье предпочтём в обоих случаях привычный термин «районирование»). Тут надо отметить, что в переводе на английский (ныне и пока международный) язык наши доморощенные различия между терминами район и регион, районирование и регионализация (и многими другими подобными) исчезают, притом пропадают и идеи, отражающие российскую специфику. В советской географии наработано много такого, что в мировую науку не вписалось и в России сегодня тоже не востребовано, но по-прежнему представляется нам ценным наследием.
Слово «район» часто имеет не общее, а таксономическое значение. На вышеупомянутой карте, кроме районов, показаны более крупные таксоны – природные подпровинции, провинции, зоны, а также, изредка, мелкие – подрайоны. Термин «район», стало быть, употреблён в таксономическом значении – единица районирования только одного, среднего ранга. Характерно, что названия таксонов даже в природном районировании отчасти взяты из политико-административного деления.

2. Противоположные виды районирования

Базисным называется районирование, которое заранее, на все случаи жизни разрабатывается учёными для познания какого-либо явления, независимо от возможностей практического применения. По своей функции базисное районирование аналогично тематической (отраслевой) энциклопедии. Прикладное районирование составляется для каких-то известных нужд путем группировки (реже – дробления) операционных территориальных элементов (ОТЭ) – ячеек координатной сетки, точек наблюдений, единиц АТД или базисных районов. Социально-экономическая география, в отличие от физической, чаще прибегает к группировкам, объединениям, слияниям ранее имевшихся ячеек в качестве ОТЭ, а именно единиц АТД, кварталов, землевладений, сельскохозяйственных полей и т.п. Проблема проведения границ актуальна для первичного, базисного районирования, тогда как в районировании вторичном, прикладном, новые границы набираются из готовых отрезков и только изменяют иногда свой ранг.
В географии человека резко различаются районы однородные и узловые. Однородный (гомогенный) район – это ареал, в каждой точке которого районируемый предмет или явление (например, почва, ландшафт, направление сельского хозяйства) характеризуется одним и тем же признаком или набором признаков, например, «район преимущественного молочного скотоводства, выращивания льна и картофеля»; изображается на карте способом качественного фона. Количество и конфигурация районов зависят от дробности классификации районируемых явлений и масштаба карты. Однородные районы незаменимы для показа качественных различий от места к месту. Они широко применяются в физической и аграрной географии, особенно при типологическом районировании, когда одна характеристика относится к нескольким одинаково окрашенным пятнам на карте.
Узловой (нодальный) район – это ареал с центром, ядром, собирающим или распределяющим потоки (людей, вещества, энергии, информации). Узловые районы возникают главным образом в результате разделения пространства между производственными, социальными, культурными и другими предприятиями и учреждениями, административными органами, частными собственниками: государства, единицы АТД, земельные владения; районы тяготения к городам, портам, железнодорожным станциям; участки почтовых отделений, муниципальных поликлиник, школ и т.п. Границы узлового района, выявленного по преобладающим потокам, проводятся там, где связи с собственным центром становятся слабее, чем с соседним, т.е. как бы по «водоразделам».
Узловых районов на любой территории не может быть меньше двух. Это не объективное свойство среды, а условие районирования. Единичный, островной ареал, тяготеющий к одному пункту – это не узловой район, а зона (ядро), границы которой могут проходить на разном расстоянии от центра, в зависимости от принятых критериев. Сфера влияния любого объекта в окружающей среде теоретически бесконечна, конечны только выделенные внутри сферы концентрические зоны. Узловыми районами становятся соприкасающиеся ядра бесконечных сфер, т.е. ареалы преимущественного влияния. Узловые районы широко применяются в расселенческой и экономической географии.
Узловой район – частный случай коннекционных районов, выявленных по внутренним связям, не всегда централизованным. В физической географии присутствуют коннекционные районы – неузловые (например, парагенетические природные комплексы – холмы, овраги, озера, атоллы и т.д.) и узловые (речные бассейны).
Генетически и по внешнему виду контуров и всей сетки границ различаются районы мозаичные и зональные (зоны). Последние располагаются, отсчитываются, вытягиваются в виде полос вокруг какого-либо центра (концентричные зоны) или вдоль линии (коаксиальные и прилинейные зоны). Первичные мозаичные районы образуются вследствие концентрации каких-либо предметов и явлений, а вторичные (гибридные) – при пересечении зон разного происхождения. Это пересечение осуществляется и в натуре, и в логико-картографических операциях путем наложения разных сеток районов и получения, таким образом, нового районирования [6].
Возможны два подхода к классификации форм районирования: различать районы 1) индивидуальные и типологические, 2) сплошные (монолитные) и разорванные (фрагментарные). Первый путь удобнее, когда в районировании присутствуют мозаичные районы; второй путь хорош для чисто зонального районирования. При типологическом и зональном районировании необходимо показывать тип (класс, род, вид) каждого контура особым качественным фоном. Для индивидуальных и сплошных районов компактной формы особая окраска (или штриховка) фона каждого из них не обязательна; значит, цветным фоном можно изобразить нечто иное, например, классификацию тех же индивидуальных районов, т.е. применить двойной геоинформационный каталог – одновременно типологический и региональный. Для такого расширения картографических возможностей я ввёл формальное различение индивидуального и типологического районирования – в зависимости от того, к одному ли контуру приложена характеристика или к нескольким [5].
В истории географии известны случаи не только путаницы, неразличения районирования индивидуального и типологического, однородного и узлового, но и удачные сочетания противоположных принципов в одной сетке, как на разных ступенях, так и в одном ранге. Например, внутри индивидуального узлового района можно выделять районы типологические однородные. Более того: один ареал может быть по одним признакам узловым районом, а по другим – однородным. В таком случае он входит в две разные подсистемы деления. Это я имел в виду, когда утверждал (см. выше: раздел 1, абзац 2), что формы географического районирования намного сложнее классификаций, применяющихся в негеографических науках. В этом я убедился и как многолетний участник междисциплинарных семинаров по теории классификации.

3. Районирующие практики

Сплошное, всё покрывающее деление территории применяется прежде всего как информационная система для поиска, распределения, сбора людей, вещества, информации. Таковы самые старые функции АТД – сбор налогов, отчётов, содержание войск и правителей, набор рекрутов и т.п. Общеизвестным практическим районированием является и система почтовых адресов; при редкости уличной сети и так называемой «свободной застройке» дома в глубине кварталов распределяются по оконтуривающим микрорайон улицам.
Сортировке писем подобен тоже называемый районированием способ дифференциации единого мероприятия по существующим районам с учётом их специфики: например, районирование сортов культурных растений или заработной платы в государственном секторе. Термин «районирование» в этом значении под влиянием английского языка вытесняется словом «регионализация». Если государство разработало программу развития определённой территории, не совпадающей с единицей АТД, то участок, охваченный программой, называется программным районом (регионом).
Старейший вид практического районирования, вполне донаучный, – деление территории и акватории на владения 1) между государствами и их частями (АТД); 2) между хозяевами – владельцами и пользователями. Такого рода узловое районирование сложилось в животном мире задолго до появления человека. Территориальность животных изучается косвенно по их поведению и следам. Если бы её можно было полностью выявить и нанести на карту, используя географическое учение о формах районирования, то обнаружились бы такие сложные сетки, которые ещё не превзойдены АТД, даже рекордным по сложности советским, но могли бы пригодиться в будущем экологизированном землеприродопользовании, закрепляющем виды собственности, обременения и сервитуты разного уровня (федерального, регионального, муниципального, общинного, домохозяйственного и т.п.). Столь же необходимо изучение земельных, пространственных отношений в традиционных, доиндустриальных обществах и в современной теневой экономике, для понимания которой исследователь должен овладеть профессией следователя.
Окружающая нас среда пронизана разнообразными узловыми районами, как «эфир» – радиоволнами. Мы все живем в пространстве, без остатка поделённом между существами, которые нас используют. С биоэкологической точки зрения некоторые районообразующие деятели являются для нас полезными симбионтами, а многие – паразитами. Нашу городскую среду поделили между собой крысы, воробьи, вороны, голуби, бродячие собаки, и то же наблюдается при разделении сфер влияния в полукриминальной полутеневой экономике. В сложившуюся систему отношений то и дело кто-то внедряется, кого-то вытесняют, а кто-то в ходе естественного отбора становится доминирующим. Конкуренция носит характер кратковременной схватки, в которой один побеждает, а другой устраняется, как правило, раз и навсегда.
Официальное, относительно стабильное политико-административное устройство мира – это лишь видимая вершина айсберга, частный случай и один из каркасов коннекционных, централизованных пространственных структур, порождаемых жизнедеятельностью всех живых существ. Противоположными, но генетически взаимосвязанными, а иногда и неразличимыми, в этом обширном ряду оказываются два типа государств: обслуживающее (своих граждан) и господствующее (над своим «населением»).
Российское АТД, исторически развившееся из княжеских уделов, имеет военно-колониальную природу, оно формировалось первоначально так же, как и территориальные участки животных – путем экспансии, захвата, вытеснения аборигенов. Однажды победив и ограбив те или иные племена, князь со своей дружиной возвращался к ним снова и снова. Нерегулярные, внезапные набеги, наезды постепенно сменялись периодическими сборами дани и податей в более или менее фиксированных размерах, установленных обещаниями и неравноправными договорами (в наши дни рэкет проходит ту же эволюцию); за сборщиками закреплялись объезжаемые участки – уезды; воевода (военачальник) становился гражданским чиновником. Города-форпосты, опорные пункты для грабительских вылазок к полупокорённым туземцам, и линии-маршруты, по которым передвигались вчерашние завоеватели, превратившиеся в хозяев, замыкались и укладывались в стабильных поднадзорных ареалах. Реформа АТД при Петре Первом была окончательным переходом от мобильного управления к стационарному, требующему многоступенчатой иерархии.
Поразительны и ярки аналогии между такими операциями, как завоевание, освоение, исследование, изучение, описание территории. Во всех случаях имел место переход от мобильных методов к стационарным, от полевых к камеральным, от выборочного охвата к сплошному. Вышеупомянутый воевода перебрался с поля брани в губернаторское кресло. Романтические экспедиции сменились рутинными камеральными работами со статистикой, анкетами, образцами, фотоснимками; систематическими наблюдениями на площадках (вспомним Курский стационар Института географии РАН). Геологи в наше время редко ходят по горам «с молотком, с рюкзаком за спиной» (слова из песни), а больше сидят в лабораториях и конторах.
Колонизация в средней полосе России шла от очагового и линейного (приречного) расселения к сплошному, более равномерному. Война до XIX в. включительно была серией походов и десантов, а стала в XX в. перемещением фронтов. Вся линии фронта на Русской равнине в 1941 – 1944 г. была как бы подвижной государственной границей. В научном моделировании, как и в реальной жизни, линейные движения нередко преобразуются во фронтальные, а турбулентные потоки условно считаются ламинарными. Так, гидрометеорология из точек наблюдений, из линий течений, из направлений ветров построила образы областей (высокого и низкого давления), воздушных масс и фронтов (холодных и тёплых). В географической характеристике территории тоже есть логический и картографический переход от точек и линий к разрозненным ареалам, а в итоге – к сплошной районизации.
Работа географа – ментальное завоевание пространства. Своё властолюбие учёный удовлетворяет, манипулируя не людьми, а информацией. Одно из старинных значений глагола: познать = овладеть (если только некоторым объектом влечения и любви, то ведь и географ любит землю, территорию, он соединяется с нею в известном смысле). Географ как полководец оккупирует страну армией знаков и распределяет их по фронтам и гарнизонам, это его районирование…

4. Задачи прикладного районирования
    в современной России

1. Совершенствование АТД. Ведомственно-отраслевая структура государственного аппарата и АТД – два разреза одного и того же «тела»; реформировать одно, не затрагивая другого, казалось бы, нелогично, да и невозможно. Вместе с тем, эти два разных деления обладают различной реальностью, устойчивостью и значимостью для жизни людей. Единицы АТД у нас, почти не изменившиеся за последние 70 лет, застоялись, окостенели, овеществились, обросли мощной инфраструктурой, превратились в универсальные ячейки жизни общества, подобные квартирам, домам, усадьбам. Вовлечённым в АТД оказался даже природный ландшафт с его флорой и фауной, поскольку на границах регионов (особенно в Нечерноземье) сформировались зоны ускоренной депопуляции (обезлюдения), благоприятные для сети особо охраняемых природных территорий (ООПТ) – заповедников, заказников, национальных парков [7]. Радикальная передвижка административных границ привела бы к разрушению многих привычных условий жизни населения и к краху некоторых природоохранных программ. Задача географов как экспертов – не столько изобретать новое АТД, сколько охлаждать пыл прожектёров и препятствовать волюнтаризму, чтобы административные единицы по возможности совпадали с научно обоснованным географическим районированием. В деле территориального переустройства страны предпочтительна консервативная позиция, как и в охране природы [8].
2. Функциональное зонирование. В географию это понятие пришло из градостроительства, из практики составления генеральных планов городов и из районных планировок, когда выделялись земли селитебные, промышленные, рекреационные и т.д. Функциональное районирование (зонирование) было атрибутом командно-административной системы и планового хозяйства. Это районирование как компонент входило, в сущности, в определение специализации экономических макрорайонов. Сейчас широко распространено мнение, что при рыночной экономике оптимальное разделение труда и вообще всяких функций между лицами, предприятиями, регионами устанавливается автоматически, поэтому регулировать хозяйство путем районирования сверху нет необходимости. Но идеальная рыночная экономика предполагает бесконечный рост и неограниченный объем ресурсов, чего в действительности быть не может: какие бы новые источники сырья и энергии не вовлекались, размеры планеты, её климатические константы и ограниченный ассенизационный потенциал биосферы остаются непреодолимыми барьерами. Для сохранения биосферы и человечества как её части необходимо обуздывать вакханалию производства и потребления экологическими, социальными, медико-биологическими нормами. В территориальном разрезе это означает, что функциональное зонирование должно начинаться от экологического полюса, т.е. с выделения ООПТ навечно: затем тот или иной природоохранный, санитарно-экологический режим должен быть установлен на всей территории суши и акватории Мирового океана. В итоге получится универсальный кадастр, или глобальный технический паспорт биосферы, предусматривающий, чт; можно или нельзя делать на каждом клочке земли.
3. Ротационное землеприродопользование. Оно существует в животном мире в виде, например, периодических пищевых миграций, а в человеческой культуре это и отгонно-пастбищное полукочевое животноводство, и севообороты европейского типа. Чтобы выжить и удержаться в рамках биосферы, человечеству нужно отказаться от бесконечной экспансии и зациклить, сделать более периодическими, возвратными многие сферы деятельности. Надо, чтобы не только жилые кварталы возникали на месте лесов и полей, но и наоборот, чтобы природные угодья чаще возрождались на местах отживших свой век поселений и промышленных зон. Это будет общий, большой ландшафтооборот, запрограммированный соответствующим районированием [7].
4. Территориальная дифференциация законов, налогов, тарифов, норм, правил и т.п. кажется совершенно необходимой в такой громадной и разнообразной стране, как Россия, и достижима прежде всего путём законодательной самостоятельности субъектов Федерации, но не только в их рамках. Возможны и желательны другие сетки, группирующие по нескольку краёв, областей, республик, или проводимые внутри отдельных субъектов Федерации, сообразно различным условиям жизни людей, не только в разных природных зонах, но и по градиентам «центр – периферия», по транспортной доступности. Наиболее близкий и уникальный пример из советского прошлого – так называемые районы Крайнего Севера и приравненные к ним. Будучи слишком большой и единственной, эта зона привела к деградации местного хозяйства на прилегающей внешней полосе [10], но если бы таких зон было несколько (с разными степенями льготности) и приграничные контрасты поэтому не столь велики, то зонирование лучше выполняло бы свои функции. Думается, что и современной России необходимо дробное, гибкое социально-экологическое районирование.
Для прикладного программного районирования имеется огромный набор готовых районов, которые можно группировать, объединять, генерализовать по разным направлениям. Отметим две главные группы делений территории.
1. Объективный раздел земной поверхности между властвующими и хозяйствующими субъектами и подчинёнными им работниками, цехами, отделами, филиалами: АТД, землевладения, наделы, усадьбы, домохозяйства; дробление фонового ландшафта линейными элементами (лесов – просеками, полей – лесополосами, селитьбы – улицами и т.д.).
2. Субъективно-научное (в полугуманитарной науке зависящее от методологических установок и личности учёного) районирование территории, ландшафта, пространства для выявления их объективных свойств, сравнительно долговременных и не всегда зависящих от фактического использования. Научное районирование призвано показать не то, как люди поделили землю, а то, какова эта земля «сама по себе» (тот же принцип советские географы пытались положить и в основу земельного кадастра – составить реестр не наделов и хозяйств, а природных почвенных разностей). Отметим классическое физико-географическое районирование (школа Н.И. Михайлова, Н.А. Гвоздецкого, А.Г. Исаченко, Ф.Н. Милькова), выделяющее природные страны, зоны, области, провинции, районы [1, 9]; таксоны помельче считаются морфологическими частями природного ландшафта (по Н.А. Солнцеву): местности, урочища, фации [4].
Отечественная социально-экономическая география уступает физической по количеству сеток районирования и по достигнутой дробности деления. В качестве сеток, не потерявших значения для нашего времени, отмечу три, на мой взгляд, наиболее ценные – и в готовом виде, и как материал, образец для подражания и усовершенствования.
1. Экономические макрорайоны России, числом около одиннадцати, традиционные, старые, широко известные, пригодные для статистики, для географического описания, для рубрикации учебников географии, а также в качестве новых или усовершенствованных чуть более дробных и (по составу) менее абсурдных федеральных округов.
2. Сплошное типологическое районирование сельского хозяйства (школа А.Н. Ракитникова), преодолевшее привязку к низовым (внутриобластным) административным районам и сблизившееся с контурами всего культурного ландшафта; отчасти устарело по содержанию, но не по методам [1].
3. Относительно дробное экономическое (фактически – комплексное социально-экономическое) районирование СССР, а в новейшем варианте – России Е.Е. Лейзеровича [3]: в рамках классических экономических макрорайонов выделено 417 «микрорайонов» (в масштабе АТД – округов), сгруппированных в одиннадцать типов. При выделении каждого отдельного микрорайона, независимо от его дальнейшей типологии (классификации), применялось сочетание принципов районирования индивидуального и типологического, зонального и мозаичного, коннекционного (в том числе узлового) и однородного. Этот уникальный, титанический труд, проделанный одним человеком без вычислительных машин и персональных помощников, не имеет себе равных в истории географической науки.
Вооруженные таким богатым наследием, а также современной компьютерной техникой, географы могли бы организовать многочисленные лаборатории и целые фабрики районирования – не только для долгосрочных программ, проектов, прогнозов, но и для оперативного мониторинга и управления во всех сферах деятельности, – если бы на такую продукцию имелся надлежащий спрос. Как и многие другие географы, я считаю, что наша страна не укрепляется, а губится нисходящей унификацией. Разнообразное районирование по-прежнему желательно для гибкой региональной политики и текущего управления.

Библиографический список

        1. Атлас СССР.  –  М.: ГУГК, 1984.
        2. Географические границы / Под ред. Б.Б. Родомана и Б.М. Эккеля.  – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.
        3. Лейзерович Е.Е. Экономические микрорайоны России (сетка и типология).  –  М.: Трилобит, 2004.
        4. Морфологическая структура географического ландшафта / Под ред. Н.А. Солнцева.  – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1962.
        5. Родоман Б.Б. Способы индивидуального и типологического районирования и их изображение на карте // Физико-географическое районирование / Вопросы географии, сб. 39. – М.: Географгиз, 1956.  – То же в кн.: Родоман Б.Б. География, районирование, картоиды: Сборник трудов. – Смоленск: Ойкумена, 2007, с. 213 – 257. 
        6. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии.  – Смоленск: Ойкумена; 1999.
        7. Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002.
        8. Родоман Б.Б. Россия – административно-территориальный монстр. – Публичная лекция в клубе «Полит.ру» 28 октября 2004 т. URL: http://polit.ru/article/2004/11/04/rodoman
        9. Физико-географическое районирование Нечернозёмного Центра / Под ред. Н.А. Гвоздецкого, В.К. Жучковой. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1963.
        10. Шувалов В.Е. Понятие границы и эффекта пограничности и их место в экономико-географических исследованиях. Автореф. дисс. … канд. геогр. наук.  – М.: МГУ, 1980.

        Написано 27 ноября 2004 г.,  обновлено 13 сентября 2017 г.       
        Опубликовано (впервые) в журнале: Региональные исследования, 2017, № 3 (57), с. 4 – 12.
        То же на англ. яз.: Districting as a Way of Possessing Space // Regional Research of Russia, 2018, Vol. 8, No. 4, pp. 301–307. © Pleiades Publishing, Ltd., 2018.


=========================================
«ПОЛЯРИЗОВАННЫЙ ЛАНДШАФТ»:
ПОЛВЕКА СПУСТЯ

Аннотация. Статья посвящена концепции «поляризованного ландшафта» (также известной как «поляризованная биосфера»), разработанной автором в 1970 г. Рассматриваются социально-экономические условия осуществления концептуального проекта, а также изменения этих факторов и соответствующих фундаментальных понятий за прошедшие полстолетия. Показано, насколько идеальная модель территориальной структуры культурного ландшафта связана с образом жизни её автора; как его представления о работе и досуге сформировали картину регулярной сети городов, окруженных буферными функциональными зонами с понижающейся плотностью населения от центра к периферии, занятой природными парками и заповедниками. Большой город и дикая природа считаются равноценными «полюсами» биосферы. Б.Б. Родоман прослеживает, как изменилась транспортная инфраструктура в нашей стране и насколько современная транспортная политика, по крайней мере, в Москве и Московской области, противоречит идеям «поляризованной биосферы». В то же время нарастание территориальных контрастов социально-экономического развития приводит к росту так называемой внутренней периферии, где процессы восстановления природных ландшафтов идут стихийно по мере сокращения антропогенной нагрузки. Некоторая поляризация ландшафта, благоприятная для биосферы, происходит сама собой, и не надо этому процессу препятствовать. Автор прослеживает связь своей концепции с классическими трудами по теоретической географии, в частности, с «Изолированным государством» И. фон Тюнена; рассказывает об истории проникновения «поляризованной биосферы» в отечественную географическую науку, намечает пути дальнейшего развития этого проекта.
Ключевые слова: биосфера, ландшафт, город, транспорт, расселение, охрана природы, эконет, функциональные зоны, картоиды. 

1. Введение

В 2020 г. концепции «поляризованного ландшафта» (ПЛ), или «поляризованной биосферы» (ПБ) исполнилось 50 лет. Для тех, кто знаком с этой концепцией, она, в первую очередь, ассоциируется с картоидом, но что кроется за чертежом? В каком регионе, какие люди и как «могли бы» или «должны» жить в соответствии с этим проектом? Несмотря на достаточно широкую известность и уже долгую жизнь ПБ ещё не обсуждалась в научном сообществе.
В настоящей статье словосочетания ПБ и ПЛ употребляются преимущественно как синонимы, чередуясь для стилистического разнообразия, но в некоторых не оговоренных случаях они неявно различаются: ПБ – общее понятие, глобальный спектр зон, а ПЛ – более локальная система, сформированная и пронизанная транспортной сетью.
Поляризованный ландшафт – концепция идеальной территориальной структуры культурного ландшафта для гармоничного сосуществования человека и природы, один из подходов функционального зонирования территории. Она опирается на идею, что большой город и дикая природа – противоположные и равноценные виды окружающей среды. Между ними располагаются прочие функциональные зоны, промежуточные по плотности постоянного населения, по степени интенсивности земле- и природопользования, по транспортной доступности (рис. 1).
Поселения, разрастаясь вдоль дорог, фактически разбивают территорию на клетки, слишком тесные для размещения необходимых органов естественного ландшафта и обитания в нём достаточно многочисленных популяций диких животных. Надо не только заповедать уцелевшие уголки природы, но и соединить их широкими зелёными коридорами в единый массив, охватывающий всю сушу.
В ПЛ пересекаются две основные транспортные системы: 1) утилитарные дороги для спешащих людей и грузов с общественными деловыми центрами в урбанизированных узлах; 2) природные пути диких животных, сходящиеся к заповедникам. На каркас путей наращиваются функциональные зоны, в них встраивается третья сеть, добавочная – рекреационная, диагональная по отношению к прочим.
Концепция ПЛ учитывает российскую специфику и отличается от зарубежных проектов эконета. Основные отличия: 1) главными осями зелёных коридоров служат административные границы; 2) сохраняется преимущество общественного транспорта над легковыми автомобилями; 3) главное средство охраны природы – относительно плохая транспортная доступность.
 
Рис. 1 (базисный чертёж). Универсальный сетевой поляризованный культурный ландшафт: на однородной равнине посреди континента и в прибрежных частях суши и моря (озера)

На суше: 1 – центры городов; 2 – утилитарные скоростные дороги; 3 – жилые районы с постоянным населением и обрабатывающей промышленностью, безвредной для окружающей среды; 4 – сельское хозяйство высокой и средней интенсивности; 5 – загородные природные парки для отдыха и туризма, экстенсивное сельское хозяйство (естественные сенокосы, пастбища, агрорекреационные угодья), любительская охота и рыболовство, лесная промышленность); 6 – природные заповедники; 7 – рекреационные поселения и жилища (дачи, отели, турбазы); 8 – туристские маршруты, дороги, тропы.
На водной поверхности: аналогичные функциональные элементы (в том числе морские плантации и промыслы, акватории для купания и спорта, утилитарные и прогулочные рейсы), но их осуществимость с чёткими границами менее вероятна.

Исходный картоид (см. рис. 1) предназначен для преобразований применительно к местным условиям. Так, в нижней части рисунка показан прибрежный вариант ПЛ. В дальнейших приближениях учитываются рельеф и гидросеть.
          Возможность функционирования ПЛ в том виде, как он изображён в трёх моих книгах (Родоман, 1999б, 2002, 2007) на базисном чертеже, зиждется на множестве явных и не явных постулатов и ограничена разнообразными условиями, совместная осуществимость которых далеко не очевидна. Я буду сравнивать некоторые элементы модели ПЛ с фактами и явлениями, наблюдаемыми в России в наши дни, а также с построениями из  параграфов книги «Территориальные ареалы и сети» (Родоман, 1999б). Но это будет не пропаганда и защита моих схем, а наоборот, скорее их разрушение – возможно, для того, чтобы собрать снова.

2. Транспорт и расселение
в поляризованном ландшафте

        Транспорт – не вспомогательная отрасль хозяйства, обслуживающая неподвижные объекты, а кинематическая сторона бытия; формы расселения зависят от способов и средств передвижения людей – таковы постулаты, принятые при конструировании ПЛ.
В моём ПЛ резко различается транспорт двух типов. Первый тип – утилитарный, он служит для повседневного вынужденного перемещения, когда требуется довезти пассажира как можно скорее, а его контакт с окружающей средой необязателен и минимален. Второй тип – рекреационный, для удовольствия водителей и/или пассажиров в процессе передвижения. В моём проекте все люди постоянно проживают и занимаются необходимым трудом в зонах пешеходной доступности от остановок общественного транспорта. В ПЛ в первом приближении насчитываются четыре зоны: 1) зона повседневного существования и постоянного места жительства (ПМЖ), нанизанная на утилитарную транспортную сеть; 2) зона производственного использования ландшафта (в частности, это может быть сельское хозяйство); 3) зона рекреации с доминированием природного ландшафта; 4) природные заповедники, где животные и растения живут не для людей, а сами по себе, потому что имеют право на жизнь.
Общественный транспорт за пределами городов предполагается дискретным, т.е. таким, в котором посадка и высадка пассажиров возможны только в постоянных остановочных пунктах. При достаточно редком расположении, например, железнодорожных станций между ними сохраняются не обитаемые людьми зелёные промежутки. При экофобном континуальном транспорте, каковым являются автомобили, для сохранения природного ландшафта необходимы экодуки. Так, для восстановления московского природного парка «Лосиный Остров» надо МКАД покрыть крышей и на ней посадить лес. Узкие (короткие) экомосты не помогут – по ним будут ездить мотоциклисты и бегать толпы лыжников.
Общественный транспорт у меня отличается от приватного по экологическим критериям. Такси я не считаю общественным транспортом, потому что влияние легкового автомобиля на окружающую среду и на все параметры дорожного движения не зависит от того, кем приходится водитель пассажиру – наёмным работником, приятелем или родственником, членом семьи, везёт ли он за деньги или бесплатно.
В транспортной сети ПЛ все утилитарные дороги топологически радиальны, т.е. исходят из центров разного ранга. Из радиальных дорог складывается транспортная сеть в виде решётки – в идеальном случае (на простейших моделях) треугольно-шестиугольной или квадратной. Кольцевых и хордовых утилитарных дорог нет. Напротив, туристские дороги, как правило, могут и должны быть кольцевыми, хордовыми и диагональными.
Утилитарное пассажирское сообщение между пунктами, находящимися даже на соседних радиальных линиях, осуществляется только через центр. Поездка через центр с пересадкой в моей модели всегда быстрее и комфортнее, чем напрямик без пересадки. Для подавляющего большинства утилитарных поездок необходимо множество пересадок, но они совершаются без задержек и физически так же легки, как вход на эскалатор или с тротуара, платформы в низкопольный вагон. При такой транспортной сети сохраняются зелёные клинья и целостность эконета.
Централизованное транспортное сообщение изначально заимствовано мной из ситуации в Москве и Подмосковье советского времени. Это прежде всего метро, где между станциями, находящимися недалеко одна от другой, но на разных радиусах, быстрее получалось ехать под землёй с одной пересадкой в центре, нежели медленным наземным общественным транспортом. В середине ХХ в. аналогичное положение распространялось на всю Московскую область. Так, из Можайска в Клин и из Шатуры в Коломну было удобно ехать на электричках с пересадкой в Москве. В наше время сильно, казалось бы, до абсурда, централизовано авиационное сообщение. Так, из Оренбурга в Волгоград и Казань, да и в любой аэропорт Сибири и Казахстана, надо лететь через Москву. В советское время бумажные письма из Челябинска в Свердловск шли через ту же столицу. С появлением новых, но, первоначально, очень редких сетей ещё более быстрого наземного транспорта, например, маглевов, такие «странные» пути будут проделывать и люди, и это учтено в моих моделях. Зачем отказываться от пересадок, если с ними – быстрее?
Ну, а теперь посмотрим, что происходит с наземным транспортом на самом деле. Автомобилизация полностью разрушает мою схему. Кольцевые и хордовые автодороги, а также дублёры радиальных автодорог, окончательно дробят и стирают с лица Земли природный ландшафт. Под влиянием исторически сложившейся планировки старой Москвы чиновников охватила мания кольцевых дорог. Им мало переполненной МКАД и новой ЦКАД, они хотят строить дублёр МКАД; тогда и от Лосиного Острова ничего не останется.
Для сохранения природной среды утилитарный транспорт людей должен быть общественным и дискретным. Легковой автомобиль обладает противоположными свойствами. Автомобилизация делает невозможным существование непрерывных зелёных клиньев, да и вообще всякого эконета. Прямое беспересадочное и бесперегрузочное транспортное сообщение каждой точки земной суши с каждой другой точкой невозможно, а постоянное и пока ещё неуклонное приближение к этой абсурдной ситуации при помощи строительства всё новых автодорог для биосферы разрушительно. Но именно эта убийственная тенденция сегодня преобладает.

3. Изохронная модель и моноцентризм

В моём ПЛ принята изохронная модель города. Он представляется строго моноцентричным, а его граница совпадает с изохроной доступности городского центра для всех жителей. В этой связи надо сослаться на фундаментальную работу Г.А. Гольца (Гольц, 1981). В согласии с ним я полагаю, что отдельный город, да и любое достаточно крупное единичное поселение есть ареал повседневной доступности некоторых жизненно важных объектов. Предполагается, что житель города может в течение дня посетить все необходимые ему места и вернуться домой ночевать. При одинаковом для всего человечества суточном ритме размеры и формы поселений зависят от способов передвижения людей. Если они только ходят пешком, то поселение имеет компактную форму, в идеале (на однородной равнине без водоёмов) – круглую. Если выделяются главные дороги, допускающие более высокую скорость передвижения и притягательные для размещения многих объектов, то круг преобразуется в урбоцентрическую розетку. Такой розеткой, сформированной пригородными поездами, была и Московская агломерация в середине ХХ в. Между лопастями розетки сохранялись лесистые зелёные клинья.
Чтобы показать зависимость контура города от способов передвижения людей и возможность сохранения негородских пространств для зелёных клиньев, я построил изохронный псевдолист (рис. 2) – модель одного лепестка урбоцентрической розетки.
 
Рис. 2. Изохронный псевдолист (Родоман, 1999б, с. 91)

1 – радиальная магистраль (дорога первого класса); 2 – субрадиали (дороги второго класса) и граница ареала (граничная изохрона); 3 – пути сообщения третьего класса (в том числе, скорейшие проходы по бездорожью), границы сектора и субареалов; 4 – центр ареала.

Применены два вида транспорта, различающиеся по скорости (один главный путь и множество местных) и пешая ходьба. Для дорог разного ранга вычислены оптимальные углы примыкания. (Само это понятие «открыто» при ходьбе на лыжах, когда со снежной целины выбираешься на хорошую лыжню). Полный моноцентризм и полная изоляция ареала от внешней среды – достаточно сильные, но по сравнению с реальностью – фантастические допущения. Это единственная математическая модель в моей «теоретической географии». Подставляя в псевдолист разные способы и скорости передвижения, мы, между прочим, получим разнообразные формы листьев растений. Лист – транспортная система, веерный узловой район (рис. 3). Вероятна применимость этой модели за пределами географии.

 
Рис. 3. Веерный узловой район (Родоман, 1999б, с. 156)

1– базис, 2 – стебель, 3 – стержень, 4 – центр района, 5 – аванцентр, 6 – ядро, 7 – центры подрайонов.

Оранжевые зубцы и лепестки на рис. 1 – ипостаси изохронного псевдолиста, но они не вычислены, а нарисованы по художественному воображению. Шестиконечность звёзд объясняется плотной упаковкой кругов на плоскости (каждый круг соприкасается с шестью соседними). Треугольно-шестиугольная сеть дорог и поселений на однородной равнине наиболее естественна и формируется стихийно; такой была и сеть грунтовых просёлочных дорог в Центральной России до середины ХХ в. Прямоугольная сеть более искусственна, но она и полустихийно образуется в случае примыкания коротких местных дорог к главным, коротких переулков к длинным улицам, а также многих дорог к берегам и прочим ландшафтообразующим линиям. Источник прямоугольности в культурном ландшафте – прямоугольные (в плане) формы домов и земельных участков. В прямоугольном варианте сохраняются и остаются топологически прежними все элементы ПЛ (см. нижнюю, «приморскую» часть рис. 1).
Изохронная модель города, едва родившись, сразу начала устаревать. Единичный город, окружённый слабо застроенной сельской местностью – уже редкость в наши дни. Обычны агломерации городов (и негородских поселений), нередки агломераты агломераций – мегалополисы. Фактические (физические) границы поселений неуловимы. Критерии отличия городских поселений от негородских тоже неясны – не есть ли это пережиток феодализма, когда разные поселения имели различный правовой статус? Моноцентричные поселенческие структуры, сложившиеся вокруг крепостей, замков, дворцов, усадеб, храмов, рынков, фабрик, уходят в прошлое. Как это отразится на моих схемах, пронизанных моноцентризмом?

4. Условная однородность и дискретность

По-разному раскрашенные ареалы на базисном чертеже ПЛ (рис. 1) суть условно однородные типологические районы. Представление об их однородности – продукт мысленной генерализации. «На самом деле» и при более крупном масштабе они могут быть изображены как сложные территориальные комплексы, содержащие многие или даже все зоны ПБ. Так, например, в оранжевом ареале условно сплошной городской застройки имеются свои зелёные зоны парков и скверов, а в жёлтой зоне интенсивного сельского хозяйства – свои центры в виде поселений и зелёные коридоры хотя бы в роли полезащитных лесополос. Иными словами, цвет ареала показывает его не единственную, а преобладающую функцию.
Количество функциональных зон ПБ тоже не предопределено – оно может быть любым. Все зоны поддаются разделению на подзоны по степени урбанизации и строгости природоохранного режима. На моих картоидах показано минимальное число зон, достаточное для наглядной демонстрации идеи.
Границы функциональных зон должны быть или являются, в натуре или в воображении, резкими или постепенными? По-видимому, возможно и то, и другое. Мой методологический выбор – это дискретность, и он не случаен. Моё дискретно-иерархическое представление о мире формировалось под влиянием советского административно-территориального деления (АТД). Но, думается, не только моё. В грандиозном многоступенчатом индивидуальном физико-географическом районировании мира у советских географов выделялись природные страны, области, провинции, округа.
Районирование в моём понимании – это дискретное отображение среды, которая может быть континуальной и/или дискретной в разной степени. Дискретизация необходима для понимания, и, в частности, для вербализации – привязки расплывчатой массы вещей и явлений к словам (понятиям, терминам), а также для принятия решений. Районирование – способ овладения пространством (divide et impera) (Родоман, 2017б). Аналогичны роли периодизации по отношению к времени, а классификации – к набору вещей (Родоман, 2007, с. 212).
В постиндустриальной эре, в эпоху постмодернизма, в атмосфере постнауки и прочих модных «постизмов» все эти рассуждения, возможно, покажутся наивными, примитивными, отжившими. Ну что ж, будем рассматривать ПБ как объект истории отечественной науки – той географии, которая развивалась в СССР в середине ХХ в.

5. Смягчение контрастов и буферные зоны

Моя ПБ – это функциональное зонирование для защиты уязвимых компонентов ландшафта от агрессивных; у меня все зоны, кроме крайних (полярных) являются буферными, охранными – для предотвращения или смягчения пагубного соседства. В моей модели небоскрёб не может стоять рядом с естественным озером и натуральным лесом – между ними должны быть промежуточные зоны малоэтажной застройки и рекреационного «парка культуры и отдыха». Но что мы видим в наши дни? Реклама предлагает именно такое дьявольское соседство новостроек с парком и заповедником; жилые комплексы вставляются в лесные массивы. Охранные зоны природных и культурных объектов не соблюдаются.
Вместе с тем, опыты удачного сосуществования городской инфраструктуры с «дикой» флорой и фауной имеются. Таков, например, Wetland Park в Гонконге, окружённый небоскрёбами не только этого города, но и соседнего, более громадного Шэньчжэня. Результат рекультивации пустырей и болот ныне смотрится как «дикая природа», стал местом зимовки и важной станцией для перелётных птиц.
Значит, всё зависит от поведения людей. Если агрессивные компоненты (люди, машины, здания, сооружения) станут более экофильными, то им можно разрешить приблизиться к менее защищённым, уязвимым существам. Получается, что минимальный допустимый размер спектра зон обратно пропорционален высоте уровня экологической культуры. (Примем это высказывание не как точную математическую формулу, а как метафору). На экологическом профиле, отражающем степень урбанизации, не должно быть обрывов и пропастей; во избежание обрушения надо соблюдать угол естественного откоса.

6. Этические барьеры и фильтры

Пребывая в разных пространствах, одни и те же люди ведут себя по-разному. Тяга к образу жизни более дикому, архаичному, менее цивилизованному – важный компонент выездной рекреации. Рекреационным поведением компенсируется ущербность повседневного городского образа жизни, восполняется недостаток желанных ролей и занятий. В моих проектах это учитывается. Функциональные зоны ПЛ – это ареалы различного поведения людей, с разными ролями. На смену городской одежде вместе с походным туристским снаряжением приходит невидимая одежда духовная – новое, более сакральное отношение к природе. Перемещаясь от городского полюса к природному, человек дезурбанизуется и рурализуется. Он открывает в себе и запускает роли, поступки, ощущения, присущие, как ему кажется, другим профессиям и сословиям, иным этносам и своим предкам.
Границы функциональных зон, по моему замыслу, суть механические и этические фильтры, в которых отсеиваются личности, роли и вещи. Природоохранные нормы и правила, кажущиеся чрезмерным ограничением свободы, – вершина айсберга; его подводная часть – огромное количество запретов, которые мы всю жизнь соблюдаем по привычке, фактически признаём и о них редко вспоминаем. Биосфера – не имение, не мастерская, не ферма людей, а жилище множества живых существ. Человек – не хозяин над другими животными, а их ответственный сожитель. Для комфортного созерцания прекрасных пейзажей и для общения со многими животными и растениями нужны благоустроенные природные парки, но в настоящих заповедниках массовым посетителям делать нечего. Не тронутые, не посещённые, не застроенные, не проданные земли – это даже с примитивной экономической точки зрения суть сокровища, ценность которых постоянно растёт.

7. Стимулы, управление, размещение

В ПБ симбиоз человека с животными и растениями должен быть основан на медико-биологических нормах и на постулатах гуманизма и здравого смысла. В этой связи пригодны следующие главные инструменты стимулирования и управления деятельностью людей.
1. Воспитание с детства. Путешествия, походы, физический труд «на лоне природы» должны стать обязательной частью всеобщего начального образования. Увы, экологическое воспитание в школе оставляет желать лучшего. Активный и творческий туризм в образование не внедрён. Хорошей начальной школы, которая готовила бы к полноценной жизни, а не к следующей ступени образования и карьеры, в России нет.
2. Средства массовой информации (СМИ) – главные инструменты быстрого перевоспитания взрослых людей. Показали свою силу и мощь в двух сферах: а) политическая пропаганда при авторитарных режимах; б) реклама при рыночной экономике. В руках государства социального и служебного могли бы применяться в благих целях, но СМИ недостаточно используют свои возможности для экологического и гуманистического воспитания, а во многих отношениях превратились в средства массового оболванивания.
3. Привлекающе-отвлекающее ландшафтное планирование. Заимствовано у архитекторов. Наличие разнообразных зданий и сооружений и их размещение наделяется способностью непосредственно влиять на людей. Скамейка приглашает присесть, озеро зовёт искупаться; удобные тропинки, площадки и беседки для пикников избавляют от необходимости ломиться под полог леса и продираться через бурелом. После приватизации 90-х годов ХХ в. российские архитекторы отказались от своей гуманистической миссии, они кинулись обслуживать частных заказчиков и отвернулись от общественных пространств. Ландшафтная архитектура ушла с площадей и улиц и спряталась за высокими заборами и стенами на земельных участках вокруг коттеджей и вилл
4. Транспортная политика – экофильная организация всех видов передвижения людей. Важнейший и специфический инструмент устройства биосферы в моих концепциях, наименее известный, должным образом не понятый и не оценённый. Но внятной транспортной политики нет, как нет известности и у самого этого понятия. Многие проблемы осознаны (Вучик, 2011), ренессанс общественного рельсово-балочного транспорта начинается, но автомобили и автодороги по-прежнему уничтожают биосферу.
Традиционная экономическая мысль то и дело напоминает о преимуществах и необходимости полного и равномерного использования и размещения ресурсов во времени и пространстве. Я придерживаюсь противоположной точки зрения. Почти всё население и всякая деятельность людей должны быть сосредоточены в центрах, транспортных узлах и у входов в веерные узловые районы (рис. 3), а по мере удаления от них убывать, как уменьшается с высотой плотность воздуха и атмосферное давление. Всемерная концентрация населения в гигантских городах необходима для восстановления и сохранения природного ландшафтного покрова с его животным и растительным миром.
 
8. Относительная труднодоступность
и внутренняя периферия

Из личного опыта долгой жизни в нашей стране я пришёл к выводу, что главным, если не единственным надёжным способом сохранения природного ландшафта была и остаётся его плохая транспортная доступность. В СССР в середине ХХ в. весьма немногие семьи владели личными автомобилями, да и приличных дорог для автотранспорта было слишком мало. Но о какой труднодоступности можно говорить в наши дни, когда сеть дорог с твёрдым покрытием сгустилась, имеются автомобили-внедорожники, снегоходы, вертолёты?
Для защиты того или иного клочка земли от нарушения и беспокойства массами пришельцев нужна не столько абсолютная, сколько относительная труднодоступность – чтобы проезд и проход туда был или казался значительно более медленным, долгим, трудным, дорогим, непрестижным, неизвестным, неинтересным по сравнению с удовлетворением аналогичной миграционной потребности в местах более городских, центральных, столичных, комфортных. Конечно, надо прежде всего воздерживаться от строительства новых автодорог, рассекающих и дробящих ландшафт. Но общее искусственное и кажущееся обывателю злонамеренным ухудшение транспортной ситуации для охраны природы не обязательно.
Относительная труднодоступность возникает не от регресса транспорта, а от его прогресса. Она появляется, когда на густую сеть старых дорог накладывается новая транспортная сеть – более скоростная, но, на первых порах, очень редкая (рис. 4). Этот эксперимент уже провела история нашей страны, и нам негоже его игнорировать.

 
Рис. 4. Цикл эволюции транспортных сетей (Родоман, 1999б, с. 165)

Примерно до конца XIX в. территория Европейской части России была более изотропной, чем в наше время. Летом на фоне пресловутого бездорожья с ужасными распутицами грузовое сообщение кое-как поддерживалось баржами и лодками даже на малых реках, но настоящим сезоном для хозяйственного транспорта и торговли была зима. Когда на бесконечно густую сеть зимних санных путей наложилась редкая, но мощная сеть железных дорог, города и сёла, оказавшиеся вдали от железнодорожных станций, сразу стали отставать в своём развитии и пришли в упадок, отчасти продолжающийся до сего дня. Российскую сельскую глубинку не спасла автомобилизация: лошадь, лишь отчасти заменённая машинами (не для езды, а для полевых работ), была экспроприирована и истреблена, как кулацкое животное, а автодороги с автомобилями и автобусами не успели дойти до умиравшей деревни. В ячейках редкой железнодорожной и автомобильной транспортной сети образовалось то, что мы теперь называем интрапериферией (Родоман, 2002, с. 79), или внутренней периферией (Каганский, 2012; Родоман, 2012).
Заповедные сине-зелёные ядра природного ландшафта на схеме ПЛ – это внутренняя периферия страны, региона, микрорайона. Для ревитализации и эконетизации какого-либо участка территории желательна интрапериферизация – низведение географического положения до статуса внутренней периферии. Это достигается не волюнтаристским насилием над сельской местностью, а дальнейшей концентрацией населения в крупных городских агломерациях, соединённых высокоскоростным транспортом.
Социально и экономически «упадочные» места не нуждаются в обязательном вторичном освоении, они могут быть возвращены природе. Это и происходит в лесной и в условно лесостепной зонах Европейской части России, на примере которых формировалась моя концепция ПЛ. В масштабе всей ойкумены б;льшая часть России видится как внутренняя или внешняя периферия, подходящая для сохранения дикой природы (Родоман, 2016).
Мне кажется, что «относительная труднодоступность» является самым экзотическим аспектом ПЛ; что это явление / понятие никем ещё не усвоено и не оценено в должной мере. Может ли оно в действительности быть мощным инструментом охраны природы в наше время?

9. Природа в объятиях города

В моих сочинениях слова «природа» и «охрана природы» употребляются так, как будто всем известно их точное значение и будто я сам знаю, что это такое. Попыток разъяснения данных терминов у меня нет. Постулируется равноценность городского и природного полюсов биосферы. Они равноценны для меня, потому что мне нравятся в одинаковой мере. Но разделяют ли эти симпатии мои коллеги, да и всё остальное человечество?
Впрочем, я и сам я не уверен, что люблю дикую природу «по-настоящему». Я – стопроцентный горожанин, всю жизнь пленник квартиры в многоэтажном доме. Мои контакты с «дикой» природой были очень кратковременными и ограниченными, моя романтическая и преимущественно дистанционная любовь к ней не подкреплена кропотливым трудом исследователя, полевого работника, натуралиста или, хотя бы, достаточно длительным обитанием в роли отшельника-робинзона.
В модели ПЛ слабо выражена среда, промежуточная между городским и природным полюсами – сельская местность, хотя в других моих работах она рассматривается. Я в молодости не любил русскую деревню, но ностальгически полюбил её как вид культурного ландшафта в конце ХХ в., когда она уже во всю исчезала (Родоман, 2015).
Понятие «равноценности» природы и города у меня дополняется и даже подменяется понятием «равноправия». На базисном чертеже ПЛ (см. рис. 1) города окружены природным ландшафтом, а «особо охраняемые природные территории» (ООПТ) – городами, т.е. с топологической точки зрения располагаются справедливо. Но если взглянуть на утилитарную транспортную сеть, то получается, что «природа» ею рассечена и опутана. Активный партнёр (город) и пассивный (природа) не равносильны; город на самом деле выступает как хищник, а природа как жертва. ООПТ в плену у городов – это уже не заповедник, а зоопарк, если не зверинец – тюрьма для животных, больных соматически и психически. Защищаемая и охраняемая природа похожа на обвиняемого, которому адвоката подобрал прокурор. Заповедник, если его выявленное и научно нормированное естественное состояние постоянно нарушается и с большим трудом восстанавливается и поддерживается людьми – это объект антропогенный, искусственный, как и город.
В 1970-х гг. я думал, что сохранение биосферы необходимо прежде всего самим людям для выживания. Впоследствии я под влиянием украинского эколога В.Е. Борейко склонился к более радикальной точке зрения: животные и растения имеют право на жизнь независимо от интересов людей (Борейко, 2002). Потребительскую любовь к природе я не уважаю, к экологическому туризму отношусь скептически.

10. Homo soveticus et postsoveticus

Обитатель ПЛ – Homo soveticus, облагороженный и осчастливленный Б.Б. Родоманом. Облагорожен в том смысле, что ему приписаны такие хорошие, явно не низменные потребности, как общение с «природой» и активный туризм. Осчастливлен тем, что для его здорового образа жизни предусмотрены специальные ареалы – функциональные зоны.
Отношение автора к его герою двойственно, противоречиво и парадоксально. Где-то я отождествлял себя с «советским простым человеком», а где-то стоял над ним как демиург. Я мысленно чувствовал себя архитектором, который хотел бы, но не может жить в прекрасном дворце, спроектированном им для богача; но и не собирается жить в микрорайоне, предназначенном для «простого народа».
Принятый мною за эталон «средний трудящийся» «работает» пять дней в неделю, а в течение дня пребывает в учреждении или на предприятии восемь часов. К месту «работы» он добирается на транспорте, почти всегда общественном, тратя на дорогу примерно час, а то и полтора (в один конец). Остальное время считается «свободным», или «досугом». Различается досуг 1) повседневный – вечером, после рабочего дня; 2) в конце недели – в выходные дни; 3) ежегодный – во время отпуска. Этому регламенту соответствовала механическая теория рекреации: человек на работе теряет силы, а на досуге восстанавливает. Трудящийся не до конца отдыхает вечером, усталость продолжает накапливаться, её б;льшую часть он снимает в выходные дни, но окончательно – только во время отпуска. Отсюда и два вида рекреационных маятниковых миграций – ближние еженедельные и дальние ежегодные.
Инженеры и архитекторы, проектирующие жильё, транспорт и прочую сферу обслуживания для населения, а также курирующие их чиновники, сами, как правило, этими благами не пользуются. Проектировщик жилого микрорайона вряд ли мечтает жить в одной из его малогабаритных квартир. Мэр города, открывающий новую линию метро или трамвая, проедет на нём одну остановку в присутствии журналистов, но в повседневной жизни пользоваться не будет. Не находился ли в аналогичном положении и я, проектируя ПЛ? Вероятно и отчасти – да. Ведь сам я, мысленно уподобляясь инженерам и архитекторам, не вёл образа жизни, типичного для «средних трудящихся», а как бы ставил себя над ними. Я не пользовался площадками и устройствами для стационарного отдыха и программно-процедурного оздоровления, не рвался в дома отдыха и санатории. Я занимался только любимым делом и поэтому у меня не было различия между работой и отдыхом.
С другой стороны, в проектах ПБ заметно моё желание сохранить для себя ландшафт, в котором прошла моя молодость, и чувствуется моя принадлежность к субкультуре советского походного туризма. Воображаемые объекты моих забот выглядели москвичами моего социального слоя, но более связанными так называемой «работой». Они, как и я, не имели автомобиля и дачи, любили прогулки, походы, путешествия, а стационарный отдых презирали.
К концу советского периода большинство городских семей в нашей стране имели в сельской местности садово-огородные участки, всё более использовавшиеся как места для второго, летнего жилья. В моём ПЛ этот вид землепользования и расселения игнорировался, хотя в моих публицистических статьях его критике уделено немало страниц. Моё негативное отношение к СНТ не означало, что я отрицал всякую полезность их образа жизни и занятий. Я возражал против неправильного, экофобного размещения новых посёлков – на элементах экологического каркаса – лесных полянах, поймах, даже на осушаемых болотах. Колхозы, совхозы и лесхозы охотно избавлялись от «неудобий», мешавших выполнять план, но такое порочное размещение, вызванное особенностями советской командно-административной системы, было унаследовано и в постсоветское время новыми коттеджными посёлками.
По моим представлениям, загородные посёлки горожан должны развиваться на основе существующих или недавно исчезнувших сельских поселений, продолжая и развивая их улично-дорожную сеть и квартальную структуру. Фактически же всё это коттеджное и дачное строительство разрушило традиционный сельский ландшафт и перерезало, прервало все пешие и лыжные туристские маршруты.
Моя ПБ – пульсирующее поле маятниковых миграций (Родоман, 1999, с. 65; 2002, с. 31). Мои проекты предусматривали очень высокую подвижность людей, постоянно живущих в многоэтажных домах. Общение с «природой» предполагалось не столько стационарное, на дачах и пляжах, сколько мобильное, в походах и путешествиях. Благодаря скоростному транспорту в сферу повседневной доступности в конце концов включалась не только своя городская агломерация, свой мегалополис, но и отдельные точки на разных сторонах земного шара (без внутренней периферии, отведённой дикой природе). Однако сегодня я уже не ощущаю себя таким рьяным сторонником концентрации жителей в гигантских городах-зданиях. Изменилось, стало неоднозначным и моё отношение к туризму.
В 1970 г. туризм всех видов во всех странах казался безусловно положительным явлением, благородным занятием, оздоровляющим и возвышающим физически и духовно; но сегодня он таковым не выглядит. Избыточным туризмом разрушаются природный ландшафт и городская среда, многие достопримечательности, всё культурное наследие.
Резкое разделение деятельности утилитарной и рекреационной, времени рабочего и свободного, мест жительства постоянных и временных характерно для индустриальной эпохи преобладания наёмного труда и засилья канцелярских служащих. В наши дни дистанционный, надомный труд за компьютером должен привести к значительному уменьшению ежедневных поездок на «работу». В современной России наиболее востребован «труд» охранника в виде суточных дежурств, чередующихся с тремя выходными днями, нередко заполненными производительным трудом в домашнем хозяйстве и в теневом секторе товарной экономики.
Повседневная подвижность людей тоже зашла слишком далеко. Ежедневные рутинные трудовые и бытовые маятниковые миграции стали тяжёлым бременем для человека и биосферы. От них избавляются разными способами: «удалённой» (дистанционной) работой за компьютерами, обменом рабочими местами, суточными дежурствами, ночлегом в офисах и мастерских, и т.п. Коронавирус помог быстрому и массовому внедрению нового порядка, который раньше практиковался редко.
Если такие важные явления и соответствующие фундаментальные понятия, как труд, занятость, рабочее место, рабочее время, постоянное место жительства и т.п., стремительно размываются и обессмысливаются на наших глазах, то как быть с территориальными ареалами, которые на этих вещах основаны?
 
11. Охрана природы и частная собственность

Если ПЛ – программа ландшафтного планирования, то при каком общественном строе, при какой экономической системе оно возможно? С той системой, которая существует в нашей стране сейчас, охрана природы и экологичное ландшафтное планирование вряд ли совместимы. Идея ПБ родилась в СССР в 1970 г., когда вопрос о другом общественном строе не стоял. Вероятно, требуется какой-то «социализм с человеческим лицом», не отягощённый коррупцией и милитаризмом, или социальное государство скандинавского типа, в котором простые люди живут без мучительного надрыва и постоянных жалоб и проклятий, без ожидания, что кто-то извне и сверху улучшит их жизнь.
Я выступаю против неограниченной частной собственности на землю. Если собственность – толстый пучок прав и обязанностей, то лучше это понятие распаковать и рассматривать его элементы по отдельности, решая, что можно или нельзя делать в каждом конкретном случае. По моим представлениям, допустимая степень приватности в обладании земельным участком должна зависеть от его положения в природном ландшафте. Наиболее частными и автономными по отношению к государству и его законам могут быть компактные участки земли определенного диапазона размеров, расположенные на почти горизонтальных площадках, на пологих слабо выпуклых склонах, на «приличном» расстоянии от водоразделов и тальвегов. Водоразделы, вершины холмов и тальвеги, все природные экстремальные точки и линеаменты ландшафта должны находиться в общественной собственности разного уровня. Это особенно относится к гидросети. Так, малые ручьи могут пребывать в муниципальной собственности, малые реки с их поймами – в региональной, средние течения больших рек – в общегосударственной (в России – в «федеральной») собственности и т.д.; озеро Байкал, Мировой океан и Антарктида – под международным контролем.
С точки зрения экологии любой делёж земли, биосферы, природных ресурсов между конкурирующими собственниками, владельцами, пользователями нежелателен, потому что приводит к их уничтожению. Объектами земельного кадастра должны стать мелкие морфологические единицы природного ландшафта, например, фации по Н.А. Солнцеву (Морфологическая структура…, 1962), а степень их приватизации должна определяться по положению на гидрогеоморфологическом профиле, или, что почти то же самое, на ландшафтно-геохимическом профиле А.И. Перельмана (Перельман, 1961).

12. Проект, прогноз или факт?

В нашей стране экофильный ПЛ – не только утопический прожект вроде города-сада Э. Говарда (Гоуард, 1911), но и обширная реальность. Ревитализация ландшафта происходит в российской глубинке, т.е. во внутренней периферии: поля зарастают лесом, туда возвращаются дикие животные. Наблюдается стихийная эконетизация административных границ: они превращаются в желанные зелёные коридоры. Это важная особенность России, отсутствующая в Западной Европе.
Спонтанная ревитализация ландшафта – явление хрупкое, она нуждается в поддержке людей и может быть легко уничтожена государственными мероприятиями, например, неуместными программами возрождения села или реформой АТД. У нас оно, к счастью для животного мира, пока очень консервативно, без существенных изменений с 1943 г., но так будет не вечно.
Я подхватываю тезис В.Л. Каганского, что культурный ландшафт России – результат взаимодействия с природой не общества, а государства. В.К. утверждает, что ландшафт у нас не природно-культурный, а природно-государственный, точнее – природно-имперский (Каганский, 2009). Я бы добавил, что природа – не только жертва государства, но и справедливый мститель (стихийные бедствия) (Родоман, 2005).

13. Личностные аспекты и портрет Подмосковья

В наши дни модно рассуждать о личностном характере даже точных наук, основанных на объективных исследованиях: некоторые важные выводы и теории оказываются тесно связанными с биографией учёного. Но в гуманитарных науках и философии это не новость, а правило. Многие учения и политические режимы – продукты детства и личной жизни их авторов и вождей.
В детстве я чертил многоконечные звёзды, раскрашивал их контуры, а также чёрно-белые карты в Малой советской энциклопедии. Истоки моей контурно-фоновой живописи – рисунки Уолтера Диснея в книге «Три поросёнка» (1937). Я как художник не поднялся выше уровня трёхлетнего ребёнка, овладевшего раскраской, но на этом уровне я двинулся вбок и создал свой жанр изображений.
ПБ претендует на универсальность и глобальность, но она выросла на очень небольшом, хотя и весьма значительном, участке земной суши. Это портрет Подмосковья, а при дальнейшей детализации – его западный сектор; ещё уже – межрадиальный сектор между Рижской и Ленинградской железнодорожными линиями (Родоман, 2002, с. 40). Поперёк сектора тянулся Великий лыжный путь Малино – Аникеевка. Прототип биссектрисы – Пятницкое шоссе как рекреационное. Кстати, на одном из рисунков, дополняющих общую схему, изображена река, и она представляется мне как Истра!
Теснейшая привязка ПЛ к Подмосковью очевидна. Мне кажется, что такая схема не могла бы родиться в голове даже у жителя Петербурга, не говоря уже о Красноярске, Иркутске и Оренбурге, потому что вокруг этих городов нет такой густой и полной сети радиальных дорог. ПЛ – во многом картина «Подмосковья, которое мы потеряли». Речь идёт не только о многих гектарах, занятых садовыми товариществами и коттеджными посёлками. Утрачены возможности для разветвлённого эконета внутри городских агломераций; природные угодья смертельно расчленены автодорогами. Для всего постсоветского периода характерно уничтожение линеаментов – транспортных коридоров, потенциальных каналов передвижения вещей и информации; жадный и мелочный захват и застройка переулков, проездов, полотна разобранных железных дорог.
Даже Москву 1960 г. в рамках только что построенной МКАД можно было ещё обогатить сетью зелёных диаметров, колец и клиньев. Соответствующая картосхема затерялась в моём архиве, но словесное перечисление элементов желательной зелёной сети опубликовано (Родоман, 2002, с. 216 – 217).
В моём знакомстве с земным шаром выявляется некоторый парадокс. Я в советское время объездил весь СССР, кроме Северо-Восточной Сибири, а в постсоветское время посетил несколько десятков зарубежных стран. Поэтому предполагается, что хоть по крупице я из каждого путешествия для теоретической географии что-то вынес. Но моя ПБ и моя теоретическая география в сильнейшей степени отражают только Центральную Россию и Подмосковье. В моих схемах не видна Сибирь, не говоря уже обо всём юге России и Кавказе. В оправдание скажу, что крупномасштабным исследованием, ощущением и мониторингом одиночный наблюдатель может охватить только небольшой регион, постоянно и многократно посещаемый. Только на ключевом участке можно соединить пространство с временем. Поэтому в рассуждениях о ландшафте и городской среде мне далеко выйти за пределы Москвы и Центральной России не удалось.
Если паранаучная концепция или социальный прожект по своему происхождению настолько ограничены локально, темпорально и персонально, то не есть ли это некий мыльный пузырь, который должен лопнуть после ухода автора и его непосредственных учеников и последователей?
Для меня утешением служит сравнение с Иоганном фон Тюненом. Карл Маркс глумился над ограниченностью схемы Тюнена, отказывал ей в праве на широкую применимость: какой-то помещик, какое-то имение Теллов в Мекленбурге. Но ограниченным в оценке тюненовского феномена оказался сам Маркс. Квазитюненовская модель получилась универсальной, хотя стала такой лишь более века спустя.
Как известно, кольца Тюнена являются одним из источников ПБ. В моём сетевом ПЛ соединены и трансформированы как минимум две квазитюненовские модели – урбоцентрическая (вокруг центров городов) и натуроцентрическая (вокруг ядер природных заповедников). Присутствие в геноме ПБ тюненовских генов внушает робкую надежду, что и моя модель будет такой же живучей, продуктивной и многоаспектной.

14. Поляризованная биосфера
и город будущего

В конце 40-х годов, будучи подростком, я мечтал: для ликвидации жилищного кризиса в Москве хорошо бы построить один гигантский дом на миллион жителей, в стиле сталинских высоток, в том числе так и не построенного Дворца Советов, расчленённый и многобашенный, на Сукином болоте. (Правая сторона Волгоградского проспекта, не доезжая до станции Текстильщики – там разместили Автозавод имени Ленинского комсомола (АЗЛК), ныне Renault).
Новую пищу для фантазии дало мне знакомство с проектом Паоло Солери в журнале «Америка». Другой интересный проект был описан в журнале «Наука и жизнь». Затем у меня появилась и книга Мишеля Рагона «Города будущего» (Рагон, 1969). На первом чертеже моей ПБ города будущего присутствовали.
Объёмно-пространственная линия ПБ не угасла, а преобразовалась в новую концепцию: «Урбанизация аналогична эволюции растительного покрова». Небоскрёбы растут вверх, соединяются мостами, ветвятся, а их корни срастаются через подземные коммуникации. Изображающий это профильный чертёж сохранился (Родоман, 2002, с. 65). Такую тенденцию развития небоскрёбов я уже в натуре видел в Куала-Лумпуре, Гонконге, Макао.
Как видите, мои представления о ПБ были сначала не только плоскостными (двумерными), но и объёмными (трёхмерными), а для изображения применялся и вид сбоку – разрез, профиль. Мои чертежи – не только картоиды, но и профильоиды.

15. Поляризованная биосфера
в научно-популярных журналах

Моя ПБ получила широкую известность в узком кругу профессиональных географов благодаря публикациям в научных журналах и сборниках, но изначально она предназначалась для научно-популярного журнала. Когда в конце февраля 1970 г. я, стоя на лыжах в Лосином Острове, испытал это озарение, я мечтал украсить обложку журнала «Знание – сила». И статья о ПБ в журнале «Знание – сила» всё же появилась, впервые – в 1973 г., но не в моей статье, а в интервью Т.А. Чеховской с А.Д. Армандом «География: Три парадокса нынешнего дня», тираж 500 000 (География…, 1973). Там уже был и переделанный художниками мой главный картоид, а описанию моей модели уделено 1,5 тыс. знаков. Эта часть текста, вложенная в уста А.Д. Арманда, была целиком написана мною по его просьбе. Ну, хоть так. Первая полная публикация моей статьи «Поляризованная биосфера» в научно-популярном издании состоялась в 1975 г. (Родоман, 1975). Это был родной для меня ежегодник «Земля и люди», возникший в Географгизе в 1957 г.
Осенью 1981 г. одна студентка-вечерница, слушавшая на Геофаке МГУ мои лекции о науке, сказала, что у неё есть связи в журнале «Юный натуралист». Я написал на тему ПБ статью «Где жить медведям?». Мой ответ был простой: «В медвежьих углах!». Так отныне назывались точки стыка трёх административных регионов. Старое выражение у меня стало научным термином (это не шутка!). Специально для юных читателей я нарисовал новый, упрощённый вариант базисного чертежа ПЛ. Урбоцентрические розетки были не угловатыми, а округлыми, похожими на цветы. Статью девушка отнесла в редакцию журнала, но никакого ответа оттуда я не получил.
Вторым научно-популярным журналом, опубликовавшим мою ПБ, тоже в многокрасочном виде, стал эстонский «Eesti loodus» («Природа Эстонии») в 1982 г. (Rodoman, 1982).
В последней четверти XX в. я уже сам некоторое время подвизался в качестве внештатного корреспондента журнала «Знание – сила», и в 1992 г. моя статья о ПБ наконец-то была в нём опубликована. Публикация 1992 г. оказалась бледной в прямом и переносном смысле слова: рисунок мелкий и тусклый, а текст пронизан оговорками и сомнениями, и заглавие унылое «Похороненная утопия или сбывшийся прогноз?» (Родоман, 1992). Кто-то даже упрекнул меня, что я от своего проекта отрёкся. Я не отрёкся, но сомнений стало больше. Мир неузнаваемо изменился за 20 лет. Оптимистический футуризм был теперь не в моде.

16. В качестве заключения

Моя ПБ в мировую англоязычную науку не вписана, она за рубежом не известна, как не известна и вся моя «теоретическая география». В советское время несколько моих статей было переведено и напечатано в США в журнале «Soviet Geography» (например, Rodoman, 1968, 1983), но ПБ среди них нет. Важнейшие особенности российского культурного ландшафта, на которых основаны мои проекты (анизотропность пространства, экологический потенциал административных границ и др.) также в зарубежной науке не отражены. И, наконец, я занимаюсь вещественным ландшафтом, а не его образами и интерпретациями. Я – наивный реалист и троглодит позитивизма. но это вроде бы вышло из мировой моды.
Моя теоретическая и концептуально-конструктивная география требует сочетания квазиматематического подхода с каким-то ему противоположным художественным воображением. Я сам своего метода мышления объяснить и оценить не могу, и мне его некому передать. Хотелось бы надеяться, что когда-нибудь явится исследователь, который прочитает все мои сочинения и откроет меня заново, а может быть и диссертацию обо мне напишет.
Я получил признание «внешне почётное», но без настоящего проникновения в мои схемы, без их желательного для меня понимания. Достаточно перелистать мою монографию (Родоман, 1999), просмотреть только рисунки и указатель терминов, чтобы сделать печальный вывод: подавляющее большинство моих понятий никем не подхвачены и не развиты. Но если моя концепция не канет в Лету и будет кем-то развиваться, то значит, мы готовы к её самым немыслимым и ужасным толкованиям, превращениям и извращениям.
В указателе к моей монографии «Территориальные ареалы и сети» (Родоман, 1999) около тысячи терминов. Это солидная основа для энциклопедического словаря. Проект краткого иллюстрированного словаря я составил и опубликовал в Интернете с пробным куском, около 75 терминов (Родоман, 2017). По каждому понятию можно написать курсовую и дипломную работу, большую научную статью и даже монографию. И каждая деталь моих чертежей – картоидов, каждый штрих и изгиб линии – это тоже вопрос и предмет дискуссий, проблема и вызов для научной мысли. Вот это было бы настоящим развитием моих моделей.
Мои работы не являются научными по современным стандартам. Это парадокс, потому что сам я читал лекции по науковедению, писал в защиту чистой науки статьи, оценкой которых очень дорожу. «Нет другого способа жизни в науке, помимо того, который представлен в статье Б.Б. Родомана» (Родоман, 1999а), писал академик РАН Г.И. Абелев (Абелев, 1999, с. 38). Но может быть, «образ учёного, с такой ностальгией и достоверностью представленного в статье Б.Б. Родомана» (там же, с. 38), потому мне так дорог, что сам я ему далеко не соответствовал? Я ничего не исследовал, потому что не ставил вопросы и не стремился получить ответы; я не предпринимал типичных для географа поездок и путешествий именно с целью что-то узнать. Я хотел только увидеть что-нибудь новое и при этом невольно обобщал случайно замеченное. Мои спекулятивно-интуитивные представления не поддаются пресловутой верификации и фальсификации, я даже толком не понимаю значения этих слов.
Если мои работы в мировую науку не вписаны и отечественным стандартам не соответствуют, то что же я создал и кем должен себя считать? Я – автор некоторых текстов на русском языке и некоторых чертежей – вербализованных изображений, с этими текстами тесно связанных. Мои творения – этнографический феномен умирающей русской культуры.
Посмотрим ещё раз на базисный чертёж сетевого ПЛ, самый сложный и красивый из моих картоидов. Даже если совсем не понимать его смысла, он запоминается как прекрасный геометрический орнамент. Он весь состоит из одного маленького трансляционного элемента, расположенного много раз и под разными углами. Если бы у меня был свой дом, я бы вымостил там пол такой плиткой. Возможно, кто-нибудь займётся изготовлением таких мозаик и запатентует это дело, а я, никак не закреплявший свои права, буду благополучно забыт, как и большинство настоящих творцов.

Благодарности. Благодарю старшего научного сотрудника Института географии РАН Ксению Васильевну Аверкиеву за большую помощь при подготовке данной версии этого сочинения.

Литература

Абелев Г.И. Некролог или диагноз? (Послесловие к статье Б. Родомана) // Здравый смысл. Журнал скептиков, оптимистов и гуманистов. 1999. № 4 (12). С. 38–39.
Борейко В.Е. Дикая природа: любите или не приближайтесь // Новый мир. 2002. № 7. дата обращения 2.03.2021
Вучик В.Р. Транспорт в городах, удобных для жизни. М.: Изд. дом «Территория будущего», 2011. 576 с.
География: три парадокса нынешнего дня. Кандидат географических наук А.Д. Арманд беседует с нашим корреспондентом Т. Чеховской // Знание – сила. 1973. № 10. С. 12.
Гольц Г.А. Транспорт и расселение. М.: Наука, 1981. 248 с.
Гоуард Э. Города будущего / Пер. с англ. А. Ю. Блох. СПб.: Тип. т-ва Общественная польза, 1911. 176 с.
Каганский В.Л. Природно-государственный ландшафт Северной Евразии: теоретическая география // Социально-экономическая география: традиции и современность. / Под ред. А.И. Шкириной и В.Е. Шувалова. М. – Смоленск: Ойкумена, 2009. 347 с.
Каганский В.Л. Внутренняя периферия – новая растущая зона культурного ландшафта России // Изв. РАН, сер. геогр. 2012. № 6. С. 23-43
Морфологическая структура географического ландшафта / Под ред. Н.А.Солнцева. М.: МГУ, 1962. 56 с.
Перельман А.И. Геохимия ландшафта. М.: Географгиз, 1961. 392 с.
Рагон М. Города будущего. М.: Мир, 1969. 296 с.
Родоман Б.Б. География, районирование, картоиды: Сборник трудов. Смоленск: Ойкумена, 2007. 368 с.
Родоман Б.Б. Наука как нравственно-психологический феномен // Здравый смысл. Журнал скептиков, оптимистов и гуманистов. 1999а. № 3 (11). С. 45–53. № 4 (12). С. 29–37.
Родоман Б.Б. Основные понятия теоретической географии и районистики. Краткий иллюстрированный словарь (пробные статьи, без рисунков) // 2017а г. Электронный ресурс http://proza.ru/2017/12/09/2283 дата обращения 2.03.2021
Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера // Земля и люди. Попул. геогр. ежегодник. М.: Мысль, 1975, с. 285–289.
Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сборник статей. Смоленск: Ойкумена, 2002. 336 с.
Родоман Б.Б. Похороненная утопия или оправдавшийся прогноз? // Знание – сила. 1992. № 5 – 7. С. 8–14.
Родоман Б.Б. Районирование как обладание пространством // Региональные исследования. 2017б. № 3 (57). С. 4–12.
Родоман Б.Б. Российская внутренняя периферия: взгляд в разных приближениях, на разных уровнях // Российская глубинка – модели и методы изучения. М.: Ин-т географии РАН; Эслан. 2012. С. 41–48.
Родоман Б.Б. Российский ландшафт против волюнтаризма власти // Отечественные записки. 2005. № 4 (25). С. 330 – 340.
Родоман Б.Б. Сохраним русскую деревню! (Хотя бы в качестве музея-заповедника) // Пути России. Альтернативы общественного развития. 2.0 / Сб. статей. – М.: НЛО. 2015. Т. ХХ. С. 389–396.
Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. Смоленск: Ойкумена, 1999б. 256 с.
Родоман Б.Б. Экологическая специализация – желательное будущее для большей части России // Изв. РАН, сер. геогр. 2016. № 4. С. 140–147.
Rodoman B. Polariseeritud maastik // Eesti loodus. 1982. No. 2. lk. 66–71; No. 3. lk. 130–135
  Rodoman B.B. The Organized Anthroposphere // Soviet Geography:
Review & Translation. N.Y. November 1968, p.784 – 796.
Rodoman B.B. Basic Types of Geographical Boundaries // Soviet Geography: Review & Translation, N.Y., January 1983. P. 48 – 59..

Опубликовано: Изв. РАН, серия геогр., 2021, № 3, с. 467 – 480.


==================================================
НЕЗАВЕРШЁННЫЕ ТЕМЫ И ТОЧКИ РОСТА
В МОИХ РАБОТАХ

        Аннотация. Главный труд автора «Формы районирования» остался не законченным, но его части разошлись по многим публикациям. В теме «Территориальные ареалы и сети» есть немало сюжетов, которые могут продолжить разные исследователи. Картоиды в стиле Б.Б. Родомана теперь могут создаваться и трансформироваться при помощи компьютерных программ. Выводы автора об особенностях российского культурного ландшафта успешно подтверждает и развивает В.Л. Каганский. Труды Б.Б. Родомана о рекреации и туризме, о развитии личности в сфере досуга, о психологии путешественника, о воспитании молодёжи в туристских походах и т.п. могли бы привлечь внимание психологов, социологов, медиков. Точками роста науки в своих работах Б.Б. Родоман считает слова, выделенные курсивом: из каждого понятия можно сделать статью, курсовую и дипломную работу, диссертацию. Автор составил проект словаря «Основные понятия теоретической географии и районистики».
        Ключевые слова: теоретическая география, районирование, картоиды, поляризация ландшафта, транспортные сети, путешествие, развитие личности, словарь тер

Наверное, каждый учёный, заканчивая свой жизненный путь, сожалеет о несделанном. Никак не ожидая, что судьба подарит мне долголетие, я начал подводить итоги в конце ХХ века. И предыдущая статья на эту тему появилась в 1993 г. [16]. Но оказалось, что лучшая часть моей жизни ещё впереди. Постсоветский период с Интернетом принёс невиданные ранее возможности для публикации. Вышли три книги, образовавшие трилогию «Теоретическая география и культурный ландшафт» [18; 19; 23] и некоторые другие [20], несколько сот публикаций – научных, околонаучных и совсем не научных, но генетически взаимосвязанных [1; 3]. Настало время обновить «прощальное послание».
Наука бесконечна, и любая задача, считающаяся решённой, вызывает подозрение, что речь идёт не о науке. Для меня наука – это непрерывное возведение Вавилонской башни, постоянно перестраиваемой от фундамента до верхнего (на сегодня) этажа. Случилось так, что, начав ещё в детстве с раскрашивания чёрно-белых карт в энциклопедиях, я перешёл от районистики к позиционной теоретической географии и, подыскивая примеры в любимых мною сферах (рекреация, туризм, пассажирский транспорт, культурный ландшафт), написал в конечном счёте то, что написал. Несмотря на внешнее разнообразие, мои темы соседствуют, так как выросли из одного корня – из представления о примитивной сетке районов. Отмечу крайние ветви в разросшейся кроне, которые могли бы ещё расти.

1. Формы районирования

Монографию под этим заглавием я готовил со студенческих времён до 1966 г., когда это дело завершилось и прервалось защитой кандидатской диссертации [13]. Эта работа предназначалась для обслуживания главным образом физической географии, поскольку в географии социально-экономической большое разнообразие форм районирования не требуется. Зато географы-гуманитарии хорошо воспринимали мои рассуждения о роли и функциях районирования вообще. По моему замыслу, «формы районирования» могли бы иметь следующее прикладное значение.
• Двойной каталог территориальных единиц (похожий на библиотечный) – типологический и региональный; дальнейшее совершенствование карт, сочетающих типологическое районирование с индивидуальным. Основой моей районистики стала курсовая работа четвёртого курса (1954 г.) «Районирование и качественный фон». В ней есть чертежи, показывающие, как можно наглядно изобразить два разных цветных фона на одной карте. Заинтересовать физикогеографов и картографов моими опытами не удалось. Эта тема была обречена на гибель из-за невозможности цветных чертежей в научной литературе советского времени.
• Автоматическое мониторинговое районирование некоторой быстро изменяющейся среды, синхронная дискретизация четырёхмерного пространственно-временного континуума [12]. Благодаря переводу Т. Шабада на английский язык для журнала «Soviet Geography» [39] эти идеи встретили за океаном живой отклик, но и недоумение, почему они не используются в полной мере и, по прошествии нескольких десятилетий, даже не упоминаются самим Родоманом [37; 38].
• Совершенствование административно-территориального деления, кадастров, земельного права, помощь вычислительной юриспруденции, когда судебные решения выносятся с использованием алгоритмов и формул. Установление разных территориальных уровней собственности (федеральный, региональный, муниципальный и пр.), кондоминиумы, обременения, сезонные вариации учреждений и законов.
Для обслуживания земельных отношений можно находить и применять новые, пока не существующие или неизвестные, т.е. потенциальные формы районирования. Их можно 1) изобретать, развивая теоретическую районистику наподобие математики; 2) выявлять в натуре, исследуя пространственное поведение людей и других животных. Во взаимоотношениях особей, семей, популяций обнаруживаются настолько сложные и интересные формы районирования, что существующее политико-административное деление кажется лишь примитивным образцом из этого многообразия. Так не поучиться ли нам различным формам районирования у животных и у первобытных, традиционных, доиндустриальных, бесписьменных культур? Их опыт пригодился бы при раздирающих наше общество проблемах территориального размежевания.
При моём расставании с формами районирования остались неясными некоторые вопросы. Это прежде всего взаимоотношение классификации и районирования: является ли второе частным случаем первой (а может быть наоборот) или это всё-таки не сводимые одно к другому виды деления; в самом ли деле возможно прямое отношение объёма и содержания понятий, т.е. в действительности ли Ю.А. Шрейдер [36] под влиянием идей моих и В.Л. Каганского поколебал логику Аристотеля. Ещё в первой публикации 1956 г. [10] я остановился на вопросе: в каком отношении находятся, например, роды, виды районов к родам, видам подрайонов? Желающих заняться этой головоломкой не нашлось.
Поскольку сам я процессами районирования в поле не занимался, а оценивал только готовые схемы, в моих моделях слабо отражено первичное типогенное районирование, обходящееся без операциональных территориальных единиц (ОТЕ), поэтому В.Л. Каганский [7] решил, что у меня всё типологическое районирование получается от классификации индивидуальных районов, но это не так. Группировки ОТЕ любого размера (от домохозяйств до целых стран) как источники всякого районирования и классифицирования преобладают только в «общественной» географии.
Много сюжетов из «форм районирования» разошлись по главам монографии [18] и статьям в сборнике [23]. Остались не опубликованными и ушли в архив некоторые темы.
• Многоцветная таблица-картоид «Что называют районированием советские географы?» Это было районирование «смыслового поля», «понятийного пространства» и т.п. – не знаю, как правильно выразиться…
• Районирование сети линий – по аналогии с административным делением советских железных дорог. До революции это были линии (Рязано-Уральская, Либаво-Роменская), в советское время – внутриареальные сети, но сохранилось исключение – Октябрьская железная дорога внедряется в ареал Московской. Подобным образом можно районировать разные сети, в том числе и границы. Возможны не только границы районов, но и районы границ!
• Грамматические форм(ул)ы развёрнутых названий районов, включающих характеристики. Применялись придуманные мною многоэтажные формулы, использовались лингвистические термины.
В незаконченной монографии «Формы районирования» рассматривались также таблицы районирования, ранжирование индексов (букв и цифр), заглавий и абзацных отступов, был обобщён мой немалый опыт редактора научной литературы, достигший апогея в двух сборниках «Вопросов географии [2; 9]. И весь такой опыт мне передать некому.
27 января 2020 г. я сдал на хранение в Отдел устной истории Научной библиотеки МГУ б;льшую часть моего научного архива – 156 папок, из которых 30 наполнено темой районирования. Оно считалось главным занятием советских географов в середине ХХ века, а к нашему времени вышло из моды.

2. Пространственная дифференциация, позиционный принцип, транспортные сети

После расставания с «Формами районирования» главным делом моей жизни стало казаться то, что изложено в монографии 1999 г. [18]. Для меня в ней главное – схема «Основные процессы пространственной дифференциации» (рис. 8 на с. 46). На этой схеме основаны все рассуждения о районах и границах (первые пять глав из двенадцати), но сама она никакого отклика не получила.
В монографии 1999 г. присутствует как чистый пример идеального объекта единственная в моих работах настоящая математическая модель – изохронный псевдолист (рис. 15 на с. 91), показывающий форму отдельного города при сочетании разных видов транспорта. При подстановке других параметров получается целый ботанический сад, обширная плантация форм (городов, листьев, перьев, организмов, тканей, кристаллов). На эту модель обратил внимание С.В. Чебанов; он сравнивает её с общенаучной «теорией рефренов» [35], и есть надежда, что благодаря этому всестороннему учёному из Петербурга моя модель будет кем-то ещё замечена и развита.
Позиционный принцип: в какой мере этим понятием совершенствуется учение о географическом положении? Специфична ли для географии позиционная редукция или она в этой науке лишь больше всего порождается? Можно ли в самом деле считать физические, функциональные и позиционные свойства дополнительными и можно ли один род свойств заменить сочетанием двух остальных? В самом ли деле уникальность географического положение вносит что-то новое в понимание абстракции отождествления? Всё вылившееся на бумагу однажды в порыве случайного вдохновения [15] так и застыло навсегда в виде вопросов, не получивших ответа. Несмотря на многократные перепевы этой темы в последующих статьях и докладах, я больше не внёс в неё ничего нового.
17 февраля 1976 г. я выступил в Московском филиале Географического общества с докладом «Эволюция моноцентрических транспортных сетей». На докладе присутствовал С.А. Тархов, тогда ещё студент-дипломник пятого курса. Он стал основоположником грандиозной темы «Эволюционная морфология транспортных сетей» [32]. Моя статья по докладу 1976 г. из-за трудности изготовления чертежей и занятости другими делами была впервые опубликована только в 1994 г. – 18 лет спустя (!) [17] и в качестве главы вошла в монографию 1999 г. [18]. Картоид 1976 г. вошёл в эти публикации с небольшим изменением – заменена одна фигура из одиннадцати. Теперь уже мне пришлось ссылаться на С.А. Тархова. Никаких концептуальных разногласий и принципиальных различий у меня с ним нет; я полностью принимаю и одобряю всё, что он сделал. Есть только незначительные различия в терминах. Ядерную часть развитой транспортной сети я назвал «решёткой», а он «остовом»; периферийная часть у меня называется «дендрит».
После работ С.А. Тархова моя работа, не обновлявшаяся с 1976 г., может показаться вторичной, но в ней есть один сюжет, к которому я хотел бы привлечь внимание, – цикл эволюции транспортных сетей ([18], рис. 39 на с. 165). На густой сети старых дорог возникает редкая сеть нового, более скорого вида транспорта, и в её ячейках образуется внутренняя периферия, относительно плохо доступная жителям больших городов и потому подходящая для возрождения природного ландшафта (см. ниже, раздел 3).

3. Поляризованная биосфера

Этот теоретический проект территориального симбиоза природы и человечества, известный также как «поляризованный ландшафт» [19], был разработан в 1970 г. применительно к Центральной России и зиждился на господстве общественного транспорта и государственной собственности на землю, когда самым надёжным средством охраны природы была относительная труднодоступность тех или иных мест для посещения. Все утилитарные поездки людей должны совершаться через центры узловых районов с пересадками на разные виды транспорта, а природный ландшафт сохраняется как сеть зелёных коридоров вдоль административных границ и как компактные узлы-заповедники на стыках регионов. Но этот замысел в наши дни разрушает автомобилизация (особенно кольцевые и хордовые дороги), а вскоре может разрушить и радикальное изменение административно-территориального деления.
В социально-экономической сфере стремительно изменяются и размываются такие предметы, явления и отражающие их понятия и термины, как постоянное место жительства, труд, отдых, рабочее место и мн. др., не ясны отличия городских поселений от сельских и т.д. Вместе с тем, экофильный «поляризованный ландшафт» – не только очередная градостроительно-экологическая утопия, но и объективная реальность. Дикая природа возвращается на покинутые людьми земли, происходит спонтанная эконетизация административных границ.
Несмотря на уже долгую жизнь и большую известность, «поляризованная биосфера» до 2021 г. не обсуждалась в научном сообществе. В конце 2019 г. я предложил провести конференцию по случаю её пятидесятилетия. Ковид помешал осуществить это весной 2020 г. Я записал своё намеченное выступление и опубликовал огромную статью [29]. 9–12 июня 2021 г. в Ярославле состоялась конференция экономико-географической секции Международной академии регионального развития и сотрудничества (МАРС), получившая название «Концепция поляризованной биосферы: научные истоки, междисциплинарный контекст и значение для социально-экономической географии». Мне довелось выступить там с докладом.

4. Картографический синтез и картоиды

В 1959 г. лидер советской невоенной картографии К.А. Салищев с подачи Н.Н. Баранского дал путёвку в жизнь моей статье «О картах элементарных, синтетических и комплексных» [11]. Статья была побочным продуктом, отходом курсовой работы IV курса и дипломной работы V курса, не вошедшим в мою первую публикацию [10] из-за её и без того гигантского объёма (3,5 авт. листа). Картографический синтез я рассматривал наряду с картографической генерализацией (коей я насчитывал не менее 40 направлений), и как один из её способов. Важнейшим в этой статье для меня было понятие «цикл картографического синтеза». Предельно простое изображение и описание одного акта такого синтеза содержится в статье 1965 г. [12] (обе статьи переизданы в сборнике [23]). Мне кажется, что я шагнул в какую-то важную область семиотики, но отклика читателей не получил.
В историю советской и российской географической науки я вошёл как создатель своей версии языка и правил составления картоидов и ввёл этот термин в широкое употребление [23]. Всего лишь несколько десятков картоидов пришлось мне начертить за полвека научной деятельности в ХХ календарном столетии, из них главный, «сетевой поляризованный ландшафт», был изобретён мгновенно в феврале 1970 г., но совершенствовался (весьма сдержанно), обдумывался и разносторонне использовался несколько десятилетий. А ведь компьютеры позволили бы поставить производство и трансформацию такого рода моделей «на поток».
Мою опубликованную энциклопедическую статью «Картоиды географические» ([31], с. 111–112) Википедия не принимает. Чёрно-белые картоиды в бумажных изданиях опубликованы почти все [18; 19; 23], но цветные – недостаточно, они встречаются в Интернете без удовлетворительных легенд и экспликаций. Хотелось бы собрать их в одном произведении.
В моём архиве ещё сохраняется подготовленный мною в 1989 и 1993 гг. «Атлас картоидов Б.Б. Родомана». Изображения (все чёрно-белые) занимают около 50 листов формата А-4 и сопровождаются экспликациями, отпечатанными на пишущей машинке и наклеенными на чертёжную бумагу. Кроме того, предусмотрены вводная статья автора и предисловие В.Л. Каганского. Этот атлас можно раскрасить, руководствуясь цветными картоидами в Интернете, часть оригиналов которых сдана на хранение в С.-Петербургскую штаб-квартиру Русского географического общества.
Мне не довелось научить хотя бы одного человека составлению картоидов по придуманным, точнее, подсознательно возникшим у меня правилам. Вероятно, что мой жанр картоидного искусства умрёт вместе со мной, а картоидами станут называть нечто иное, от чего бы я отшатнулся.

5. Подмосковье и открытия в ландшафте

        Несмотря на длинный список моих путешествий по России и по зарубежным странам ([1], с. 83–86), главным полигоном для разработки моей «теоретической географии» было Подмосковье. С осени 1955 г. до весны 2012 г. я практически все выходные дни, кроме занятых дальними поездками, проводил в подмосковных маршрутах. Накопленное мною знание территории пригодилось бы кому-нибудь и в профессиональной деятельности. Ещё в конце ХХ века я мог бы на карте масштаба 1 : 200 000 нарисовать весь требуемый эконет для Московской области, но от меня это никому не понадобилось. Смешно и грустно, что в 1999 г. Всемирный фонд дикой природы (WWF) обратился ко мне и В.Л. Каганскому с просьбой разработать эконет для почти не знакомого нам Дальнего Востока, в масштабе 1:5000 000. Работа была принята и даже оплачена [30], но это только усилило мою обиду за Подмосковье. Нарисованная мною картосхема зелёных коридоров и клиньев для города Москвы затерялась в моём архиве, но в принципе она описана ([19], с. 216–217). Осуществлённая застройка нашей столицы и дальнейшая автомобилизация покончили с прекрасными, безвозвратно упущенными возможностями.
Я откликался и на неожиданное расширение Москвы в 2011 г. [25]; вспоминал, что ещё в 1972 г. опубликовал предложение: в качестве меньшего зла развивать Москву по правобережью Москвы-реки, через Бронницы к Коломне [14]. Был в той статье и проект походно-туристского паркового коридора, охватывающего всю область полукольцом на западе и юге. 
Меня очень заинтересовал и взволновал тот факт, что Москва, точнее, её самый центр, московский Кремль, располагается на стыке трёх больших физикогеографических областей [33]. Но ещё больше потрясло то, что я считаю своим личным открытием: с природными ареалами совпадают разные типы сельского расселения [27], настолько различные, что невозможно отказаться от предположения о принадлежности их разным этносам в прошлом. Эта гипотеза, как мне кажется, подтверждается и топонимией: на севере и востоке от Москвы распространены гидронимы угро-финские, а на юге балтские.
Границы трёх секторов сельского расселения мне точно известны вблизи Москвы, но я не знаю, как они располагаются дальше. Я предлагал изучить это явление и нанести такие ареалы на карту в качестве культурно-исторических провинций для районирования культурного ландшафта на более обширной территории [24]. Между тем, за прошедшие 65 лет, в течение которых я то и дело рассказываю коллегам об открытом мною явлении, различия в культурном ландшафте трёх секторов Подмосковья по большей части стёрлись, и этот феномен так и остался не изученным.
Москва выросла на стыке трёх природных областей, а в центре одной из них, Мещёрской, сходятся границы трёх административных областей. Из этого наблюдения родился «закон полярного расположения узловых и однородных районов» ([18], рис. 20 на с. 113).
В путешествиях по Подмосковью и Средней полосе России, отчасти совместно с В.Л. Каганским, замечены и названы многие особенности российского культурного ландшафта (анизотропия, обширность внутренней периферии, экологический потенциал административных границ и т.п.). [5; 27; 40]. Теперь это гуманитарное ландшафтоведение развивается плодотворно [8].

6. Человек под открытым небом

Теоретическая география в том виде, как она представлена в монографии «Территориальные ареалы и сети» [18], а также вся моя экологическая публицистика – обобщение впечатлений от прогулок, поездок, походов, путешествий. Будучи главным и почти единственным методом постижения окружающего земного мира, эти путешествия, да и сам путешественник, становятся важными объектами изучения наряду с ландшафтом. Я обобщал опыт свой личный и почерпнутый у моих спутников и других приятелей в сфере походного туризма.
У меня насчитывается около сотни публикаций на тему «Путник и окружающая среда» [4]. Среди них есть и практические предложения, например, о размещении туристских троп и рекреационных парков в пригородных зонах и в системе «особо охраняемых природных территорий» [19], но не менее ценны гипотезы и попытки найти закономерности – в деятельности людей и в их взаимоотношениях [20].
Я неоднократно писал, что при контакте с малонаселённым природным ландшафтом в суровых условиях требуются, выявляются и вырабатываются такие позитивные человеческие качества, которые невозможно воспитать искусственно в повседневной городской обстановке; поэтому надо сохранять места экстремального туризма и не улучшать их транспортную доступность [20].
Физическое и моральное оздоровление и сохранение здоровья при активном туризме достигается не запрограммированным набором упражнений и процедур, а вынужденной деятельностью, обусловленной задачами похода и окружающей средой, т. е., в предельном случае, это задача «выжить сегодня» [20]. Рекреация и туризм для многих людей – это дополнительный, второй, параллельный образ жизни, в котором они накапливают достижения и продвигаются по разным направлениям не хуже, чем в профессиональной карьере [28].
Я описал особенности самоорганизации [22], гендерно-возрастную и ролевую структуру самодеятельного туристского коллектива, выявил десятки ролей на стадиях его формирования и функционирования [21], изложил гипотезы о скрепляющих его каркасных связях и отношениях, обнаружил важную роль «возрастных посредников», придумал много новых терминов ([20], предметный указатель).
Вершинами моих сочинений о туризме и рекреации я считаю две темы.
• Описание путешествия как искусства: в нём важны не цели, а кульминации (изображены на волнообразном графике). Оптимально совпадение кульминаций в маршруте и в чувствах людей ([19], рис. 29 на с. 196).
• Стадии развития личности в сфере досуга. Возвышение потребностей изображено как спиральная траектория плавания в лодке по кольцевому пруду между островом эгоизма и внешним берегом альтруизма ([19], рис. 28 на с. 188).
Очевидно, что многие мои идеи и концепции, имея прочные, апробированные корни в географических науках и в туристско-географической практике, своими ветвями выходят далеко за пределы географии – в социологию, психологию, медицину, но там они не известны специалистам и не обладают научным статусом. Эти направления моей деятельности пока не оценены профессионалами, они дожидаются новых исследователей и последователей. 

7. Ключевые слова как точки роста

Во всех моих научных работах курсивом выделены главные понятия и термины – при первом упоминании, там, где даётся их определение или их значение более или менее ясно по контексту. Строгими определениями я себя не утруждал, оставляя эту работу «на потом», т.е. мечтал о каком-то словаре. Задача его составления облегчается алфавитными указателями, имеющимися в двух моих книгах [18; 20].  Снабдить указателями все книги не удалось, но там, где есть курсив, компьютер составит весь словник автоматически.
Ещё в 1970-х годах я задумал словарь «Основные понятия теоретической географии и районистики», пока не энциклопедический, а толковый, т.е. не описывающий предмет, а только дающий определение термина в одной фразе. Я опубликовал на порталах «Academia.edu» и «Проза.ру» проект словаря, указав в преамбуле принципы его составления, и написал 75 статей [26]. Из них семь статей, как примеры, приведу здесь.
АНСАМБЛЬ КАРТОИДОВ. Несколько картоидов, характеризующих одно и то же явление, например, на разных уровнях абстрагирования и конкретизации или с различным тематическим охватом.
ДИФФЕРЕНЦИРОВАННЫЙ ФОН. Способ изображения на тематической географической карте, при котором разные районы различаются раскраской, штриховкой или монотонным заполнением одинаковыми мелкими значками, не воспринимаемыми раздельно и не подлежащими подсчёту; ср.: фон качественный, фон количественный, фон цветной.
МЕТАГЕОГРАФИЯ. Научная дисциплина, рассказывающая о том, что такое география; одна из многих метанаук; область пересечения географии с науковедением.
ПУЛЬСАЦИЯ АКСИАЛЬНАЯ (ОСЕВАЯ). Движение параллельных волн попеременно в осебежном и осестремительном направлении.
РАЙОНИЗАЦИЯ. Совокупность районов, покрывающих одну определённую территорию и выявленных, выделенных одновременно и/или по одному правилу; система, сеть районов; результат процесса районирования.
РЕЗОНАНС ЛАНДШАФТОВ. Уподобление ритма и территориальных структур ландшафтов разного происхождения, находящихся на одной и той же территории, наступающее вследствие их взаимодействия.
ФОН ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ. Неограниченная условно однородная территория, окружающая островные ареалы, а также географические пункты и линейные объекты. Ср.: ландшафт фоновый.
Словарь видится как «Краткий иллюстрированный». Иллюстрация к каждой статье, где это возможно и нужно, – деталь какого-нибудь моего картоида. Целые картоиды тоже должны войти в словарь. (Такова не сбывшаяся мечта).
Ключевые слова моих сочинений – курсивные термины, заглавия текстов и рисунков, предикаты легенд и т.п. – важные точки роста для дальнейшего развития данного научного направления. Из любого термина можно сделать статью, тему курсовой, дипломной работы, диссертации.
*  *  *
Существует ли «научная школа Б.Б. Родомана»? Впервые о ней заявил в 1985 г. Б.С. Хорев, упоминая меня под вымышленной фамилией «Борисов» [34]; впоследствии написал В.Л. Каганский [6], но может ли школа состоять из одного ученика? Я не был преподавателем, не читал учебных лекций на тему моих научных работ; не ощущаю себя учителем, наставником, проповедником ни в какой лично мне известной конкретной и определённой группе людей.
Создаётся впечатление, что найдя 70 лет назад в науке свою площадку, я стрелял с неё во все стороны, ни во что (и ни в кого) не целясь. Множество разбросанных мною стрел остаётся лежать там, где упали, никем не подобранные. Узкий круг географов ими любуется, остальные не замечают. Моим коллегам со стороны виднее, и пусть они решают, в какой мере моё научное направление ещё течёт в русле современной науки, а в какой мере оно выброшено на берег и засохло там как невоспроизводимая живопись одинокого художника, как курьёзный факт личной биографии, которую никто за меня не может прожить и продолжить.

Благодарности

Татьяне Ильиничне Герасименко, доктору географических наук, профессору Оренбургского университета – за активную защиту моего научного приоритета [3; 4], за плодотворное соавторство и совместное участие во многих конференциях и познавательных путешествиях, за огромную моральную поддержку, без которой не было бы научной деятельности, да и самой жизни (с 2012 г.).
Александру Георгиевичу Дружинину, доктору географических наук, профессору Южного федерального университета в Ростове-на-Дону, президенту Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО), вовлекшему меня в эту ассоциацию и напечатавшему книгу «Борис Борисович Родоман. Биобиблиографический справочник» [1].
Михаилу Анатольевичу Мельниченко, кандидату исторических наук, директору Центра изучения эго-документов «Прожито» Европейского университета в С.-Петербурге, публикующему мои работы в «Academia.edu» и занимающемуся спасением моего домашнего архива.
Владимиру Ефимовичу Шувалову, кандидату географических наук, доценту географического факультета МГУ – за инициативу обновления этой статьи, за напоминания, что именно теория районирования является моей главной научной темой и мне нельзя от неё отрываться, а также за готовность отредактировать или доработать настоящую статью, если сам я не успею это сделать.
Вячеславу Александровичу Шуперу, доктору географических наук, ведущему научному сотруднику Института географии РАН – организатору многих конференций с участием философов и науковедов и, в частности, «Сократических чтений», на которых была озвучена первая версия настоящей статьи [16].

Литература

1. Борис Борисович Родоман, доктор географических наук: биобиблиографический справочник. К 90-летию со дня рождения / сост.: Б.Б. Родоман, Т.И. Герасименко; Южный федеральный университет. Ростов-на-Дону, 2021. 118 с.
2. География и земельный кадастр / Вопросы географии. Сб. 67. М.: Мысль, 1965. 216 с.
3. Герасименко Т.И. Приоритеты Б.Б. Родомана в географической науке (к 85-летию со дня рождения) // Многовекторность в развитии регионов России: ресурсы, стратегии и новые тренды. М.: ИГ РАН, 2017. С. 450–466.
4. Герасименко Т.И. Вклад Б.Б. Родомана в изучение рекреации и туризма // География и туризм. Научный журнал. Вып. 2. Пермь, 2018. С. 9–11.
5. Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 576 с.
6. Каганский В.Л. Пространство в теоретической географии школы Б.Б. Родомана: итоги, проблемы, программа // Изв. РАН. Сер. геогр. 2009. № 2.  С. 1–10.
7. Каганский В.Л. Развивающая критика теоретической географии Б.Б. Родомана // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сб. научн. статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. М.: Ин-т Наследия, 2013. С. 84–113.
8. Каганский В.Л. Очерк феноменологии культурного ландшафта // Одушевлённый ландшафт / ред.-сост. А.С. Белорусец, С.В. Березин. СПб.: Алетейя, 2021. С. 16–51.
9. Природное и сельскохозяйственное районирование СССР / Вопросы географии. Сб. 55. М.: Географгиз, 1961. 208 с.
10. Родоман Б.Б. Способы индивидуального и типологического районирования и их изображение на карте // Физико-географическое районирование / Вопросы географии. Сб. 39. М.: Географгиз, 1956. С. 28–69.
11. Родоман Б.Б. О картах элементарных, синтетических и комплексных // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1959. № 4. С. 119–125.
12. Родоман Б.Б. Логические и картографические формы районирования и задачи их изучения // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1965. № 4. С. 113–126.
13. Родоман Б.Б. Районирование как средство географической характеристики, его логические формы и изображение на карте: автореф. дисс. … канд. геогр. наук / МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 1966. 18 с.
14. Родоман Б.Б. Город, природа, туризм в Подмосковье (прогнозы и предложения) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5. География. 1972. № 3. С. 87–90.
15. Родоман Б.Б. Позиционный принцип и давление места // Вестн. Моск. ун-та. Сер 5. Геогр. 1979. № 4. С. 14–20.
16. Родоман Б.Б. Незавершённые темы и точки роста в моих научных работах // Географическое пространство: соотношение знания и незнания. Первые Сократич. чтения по географии. М.: Росс. откр. ун-т, 1993. С. 15–17.
17. Родоман Б.Б. Эволюция моноцентрических транспортных сетей // Изв. РАН. Сер. геогр. 1994. № 3. С. 14–23.
18. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. Смоленск: Ойкумена, 1999. 256 с.
19. Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сб. статей. Смоленск: Ойкумена, 2002. 336 с.
20. Родоман Б.Б. Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». М.: Росс. гуманистич. об-во, 2004. 184 с.
21. Родоман Б.Б. Распределение ролей в неформальном досуговом коллективе. М.: Ин-т по связям с общественностью, 7 дек. 2005 г. URL: http://www.rpri.ru/materials/robykanov.htm Проза.ру, 10 декабря 2016 г.
22. Родоман Б.Б. Досуг вне государства: самоорганизация походных туристов // Отечественные записки, 2005. № 6 (27). С. 206–213.
23. Родоман Б.Б. География, районирование, картоиды: Сб. трудов. Смоленск: Ойкумена, 2007. 368 с.
24. Родоман Б.Б. Традиционный культурный ландшафт: основные проблемы типологии, районирования и воображения // Междунар. журнал исследований культуры. 2011. № 4 (5), 28 дек. С. 47–53. URL: www.culturalresearch.ru
25. Родоман Б.Б. Отклик на расширение Москвы // Интелрос 28 декабря 2011 г. URL: www intelros.ru; Проза.ру 15 декабря 2016 г.
26. Родоман Б.Б. Основные понятия теоретической географии и районистики. Краткий иллюстрированный словарь терминов // Academia.edu и Проза.ру, 9 декабря 2017 г.
27. Родоман Б.Б. Культурный ландшафт России: географическая специфика и уникальность (в прошлом, настоящем, будущем) // В фокусе наследия. Сб. статей, посвящ. 80-летию Ю.А. Веденина и 25-летию создания Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва / сост., отв. ред. М.Е. Кулешова. М.: Ин-т географии РАН, 2017. С. 330–340.
28. Родоман Б.Б. Туризм как образ жизни: накопление достижений // География и туризм. Вып. 2. Пермь, 2018. С. 5–8.
29. Родоман Б.Б. «Поляризованный ландшафт»: полвека спустя // Изв. РАН. Сер. геогр. 2021. Т. 85, № 3. С. 467–480
30. Родоман Б.Б., Каганский В.Л. Поляризованный ландшафт Юга Дальнего Востока России (проект экофильной территориальной организации) // Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сб. статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002. С. 50–54.
31. Социально-экономическая география: понятия и термины. Словарь-справочник / отв. ред. А.П. Горкин. Смоленск: Ойкумена, 2013. 328 с.
32. Тархов С.А. Эволюционная морфология транспортных сетей. Смоленск: Универсум, 2005. 386 с.
33. Физико-географическое районирование Нечернозёмного центра / Под ред. Н.А. Гвоздецкого и В. К. Жучковой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1963. 452 с.
34. Хорев Б.С. К переизбранию не рекомендован // Литературная газета. 1985. 20 марта. С. 11.
35. Чебанов С.В., Найшуль В.А. Рефренность мира. Рефрен социальных институтов .URL: http://www.paleobot.ru/pdf/06_suppl_2.pdf
36. Шрейдер Ю.А. Районирование с логико-методологической точки зрения // Изв. ВГО. 1986. № 5. С. 439–444.
37. Cathcart R.B. Improving the status of Rodoman’s electronic geography proposal // Speculations in Sciences and Technology. Vol. 9. № 1, April 1986. P. 37–40.
38. Cathcart R.B. Seeing is believing: planetographic data display on a spherical TV // Journal of The British Interplanetary Society. 1997. Vol. 50. P. 103–104.
39. Rodoman B. Logical and cartographic forms of regionalization and their study objectives // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y. November 1965. P. 3–20.
40. Rodoman B. Russian cultural landscape: Theoretical and practical implications of the concept |// The Russian peasant studies. 2021. Vol. 6. № 1. P. 13–25.

           Поступила в редакцию 27 мая 2021 г.
           Принята к публикации 28 июня 2021 г.
    
           Опубликовано: // Региональные исследования, 2021, № 2, с. 13 – 23.


;;;;;;;;;;
VII
МОИ ШЕФЫ И ПОКРОВИТЕЛИ


================================
КАК Я ПРИШЁЛ К БАРАНСКОМУ

        Когда в 1950 г. я поступил на Географический факультет Московского университета «с улицы», т.е. минуя Школу юнг и географические кружки и не имея знакомых среди географов, Николай Николаевич Баранский был известен мне, как и миллионам советских школьников, только как автор учебника. Первый кадр моих воспоминаний о нём изображает помещение на улице Герцена [Большой Никитской], возле Зоомузея, где нам читалось «Введение в экономическую географию». Громадный, широкоплечий, усатый профессор расхаживал по аудитории и громко, резко вдалбливал прописные истины, сердясь, раздражаясь, заранее возмущаясь тем, что мы, как и наши предшественники, окажемся дурачками. Нас поражали его манеры, пугал раскатистый кашель, похожий на рёв.
        Однажды Баранский начертил на доске два одинаковых круга и приделал к ним какие-то ушки и ножки. То были свинья и фермерша в штате Айова. Свинья питается кукурузой, а фермерша свининой, и потому они обе такие толстые. Этот рисунок сохранился в моей тетради.
        Временами лектор поворачивался к одному из студентов и рычал ему в лицо.
        – Человек – это что такое? Что такое, спрашиваю я вас?! Жи-вот-но-е!!!
        Студент трепетал и впрямь чувствовал себя животным.
        Забвение простой истины, что человек – не только носитель «общественной формы движения» и победоносный преобразователь природы, но и вид Homo sapiens, обошлось человечеству дорого. Какими своевременными и важными кажутся эти слова теперь, когда, расшатав биосферу, люди бросились лечить окружающую среду. Понимали ли мы всё это в то время? Вряд ли… Мы были как школьники, не по возрасту рано прошедшие классиков литературы.
       На Геофак меня привела жажда путешествий и любовь к географической карте. Тогда, как и теперь [в 1972 г.], первокурсники учились в общем потоке, но при поступлении полагалось назвать будущую специальность. Я выбрал геоморфологию: она казалась самой географичной, манила романтикой экспедиций. Но предстоящий выбор специальности меня пугал. Я любил все географические науки и ни с одной не хотел расставаться.
        Мой однокурсник Юрий Макаров познакомил меня с работами Н.Н. Баранского «Страноведение и география физическая и экономическая» и «Больше заботы об искусстве географического описания». Призывы Н.Н. пришлись мне по душе. Я решил стать «единым географом» и искать своё призвание в страноведении. Самой подходящей для этого мне сперва показалась кафедра экономической географии зарубежных стран.
        К путешествиям меня приучил отец, часто гастролировавший актёр, а географом сделала крымская экскурсионная практика под руководством Людмилы Алексеевны Михайловой и Юрия Петровича Пармузина. Я полюбил Крым, этот изящный географический музей, и не хотел с ним расставаться; после практики объехал его один на 17 попутных автомашинах.
        Я отказался от зарубежной географии в пользу Советского Союза, потому что хотел всегда видеть изучаемую землю своими глазами. Экономическая география была ближе к желанному страноведению, чем физическая. Так я окончательно остановил свой выбор на кафедре экономической географии СССР.
        Давно уже добрая Людмила Алексеевна поставила четвёрки всем, кто не сдал отчёта о крымской практике, а я всё писал сочинение о Крыме. И вместо отчёта у меня получилась теоретико-методологическая работа – научная программа комплексной географической характеристики.
        В солнечный апрельский день 1952 г. мои товарищи впервые защищали курсовые работы. У меня курсовой не было. Я пришёл послушать.
        Председательствовал темпераментный профессор Петр Николаевич Степанов.
        – Кто следующий? Вы? Вы? А у вас какая тема?
        – Никакая. Нет у меня никакой курсовой.
        Степанов подскочил.
        – Как нет?
        – Да вот, есть у меня одно сочинение, может быть, оно сойдёт за курсовую…
        – Скорее несите его Саушкину, а то вас лишат стипендии, исключат!
        Я объединил пять тетрадей общим переплётом и вручил их лично заведующему кафедрой. Со свойственной ему лёгкостью Юлиан Глебович Саушкин перелистал мою работу при мне, сразу же окрестил её «Структура географического описания» и передал Н.Н. Баранскому. Вскоре мне сообщили, что Н.Н. моя работа очень понравилась.
        В ней уже имелись все основные положения, которые я развивал впоследствии: сочетание районирования с классификацией и периодизацией, показ взаимосвязей при помощи квадратных матриц, точечное, линейное и площадное описание и т.п., только называл я всё это по- своему, излагал непривычным для географов языком, перемежавшимся с лирическими отступлениями.
        В мае 1952 г. состоялось моё свидание с Н.Н.Б. в одной из комнатушек НИИ Географии МГУ, на углу улиц Герцена и Моховой.
        – Знаете ли вы французский язык?  – ошарашил меня Н.Н., и заговорил о Видале де ля Блаше.
        Его мнение о моей работе видно из сохранившегося письма и отзыва. Без защиты поставили мне отличную оценку, зачислили на стипендию. С тех пор меня называют «любимым учеником Н.Н. Баранского».
        Благодаря Н.Н. я вместо учебной практики попал в Прикаспийскую экспедицию НИИ Географии МГУ. В дельте Волги и в Западном Прикаспии сформировались мои представления о географической зональности – то, что было опубликовано лишь в 1968 г., а вторую курсовую работу, «Типы населённых пунктов в дельте Волги», я писал у Андрея Николаевича Ракитникова.
        Н.Н. Баранский меня не забыл. Он предложил мне переработать прошлогоднее сочинение в брошюру или статью и несколько месяцев держал его у себя. Но мне не хватало опыта, да и мешали, как всегда, новые интересы.
        Зимой 1952/53 г. Баранский читал нам, группе «экономов» третьего курса, «Методику школьного преподавания экономической географии». Занятия проходили непринуждённо, по-домашнему. Лектор и слушатели усаживались за один стол в помещении НИИГа. Многих из нас Н.Н. уже знал лично. В.С. Варламов, Ю.В. Ласис и Б.С. Хорев писали у него курсовые и тоже были его любимыми учениками.
        Однажды Н.Н. Баранский прорычал:
        – На Цейлоне все люди дышат воздухом. Что географического в этом факте? Ничего! Того, что есть везде, в географии не должно быть нигде.
        Не раз мне потом приходилось вспоминать это высказывание Н.Н. Баранского о географической специфике. Будучи редактором Географгиза, я вычеркнул из рукописей для «Синей серии» не один десяток страниц, на которых авторы сообщали, что трудящиеся данного района объединены в профсоюзы, их дети учатся в школах и т.д.
        Когда наше издательство готовило к сорокалетию советской власти серию брошюр о союзных республиках, то написали одну общую главу и включили её в каждую из 15 книжек, подставив только географические названия. Большей насмешки над географией нельзя было придумать! И в дальнейшем попадалось мне немало книг, похожих на заполненные анкеты.
        Не далее как осенью 1972 г., выступая на Втором совещании по географическим проблемам туризма и отдыха, я напомнил слушателям: географа и туриста интересуют местные особенности, а не то, что есть повсюду. Классические, прописные истины, навязшие в зубах. Сколько ещё мы будем повторять их?
        Раз или два я посещал старую квартиру Н.Н. Баранского в Гагаринском переулке. Помню старинную мебель и круглый стол в прихожей; на нём подавали чай с варёной колбасой.
        В марте 1953 г., слушая лекции Николая Андреевича Гвоздецкого по физической географии Кавказа, я обнаружил существование двух противоположных видов районирования – индивидуального и типологического. Новая проблема ответвилась от моей методологии  географических описаний и стала ведущей научной темой на многие годы. А пока романтические устремления привели меня в Бурят-Монгольскую комплексную экспедицию Совета по изучению производительных сил (СОПС) Академии наук СССР.
        Работа в Улан-Удэ меня разочаровала. В то время как почвоведы и геоморфологи, в том числе мои однокурсники, собирались на Витимское нагорье, я шёл на паровозо-вагонный завод с анкетой из 15 вопросов: «Когда основано ваше предприятие? Какую продукцию  выпускаете?»
        – Какая ещё вам нужна география?  – удивлялся мой начальник, учёный секретарь экспедиции Георгий Львович Тарасов. – Возьмите для курсовой любую отрасль, например, стройматериалы, а экономгеографическое введение можете списать с литературы; так все делают.
        Я написал письмо Н.Н. Баранскому. Жаловался, что работа в экономико-промышленном отряде меня не удовлетворяет. Стоит ли для таких обследований учиться на Геофаке? Не ошибся ли я в выборе специальности?
        Н.Н. тотчас же ответил. Его письмо меня поддержало. Я мысленно отключился от СОПСа. У проходной завода обдумывал «Формы районирования», а осенью принёс план Н.Н. Баранскому. Договорились, что работа будет называться «Районирование и качественный фон». Н.Н. сказал, что способ качественного фона – штука сложная и далеко ещё не всё о нём написано.
        Работа – как костёр: разгорается с трудом, а потом нелегко погасить. Растаял снег, кончается апрель. Я перестал ходить на занятия, пропустил зачёты. Сидел дома и писал, не будучи в силах отделаться от охвативших меня идей. Всё, над чем я работал в последующие годы, прошло перед моими глазами в ту весну 1954 г.
        Мне помог третий приступ аппендицита. Санитары с носилками вошли в мою комнату в тот момент, когда я ставил последнюю точку. Меня отвезли в больницу, а мою работу мой однокурсник И.С. Михайлов передал Н.Н. Баранскому.
        Заболел я не в начале, а в середине экзаменационной сессии. Как объяснить деканату, почему я ещё до болезни не явился на первый экзамен?
        Нередко мы приписываем героям любимых мифов смелые поступки, на  которые не решаемся сами. Говорят, что Н.Н. пошёл в учебную часть, стучал кулаком о стол и ругался. Трогательна его «Справка» обо мне, написанная на клочке бумаги. Так или иначе, Баранский спас меня от исключения из университета. Спас меня и мою работу «Формы районирования».
        После университета я служил в Географгизе – издательстве, основанном Н.Н. Баранским. Репутация его ученика помогала мне в первые годы.
        На моих глазах составлялись и выходили сборники работ Н.Н.Б. Удивительными были их тексты! В то время как остальных авторов переделывали до неузнаваемости, к Баранскому его благоговейные ученики не смели прикоснуться. Порой мне казалось, что он и сам был бы нам благодарен, если бы мы слегка подправили его, убрали повторения. Зато теперь как приятно читать его, не причёсанного! Кажется, что слышишь его голос, представляешь его интонации.
        Я пользовался случаем, чтобы зайти к Н.Н. в качестве курьера, занести ему какую-нибудь бумагу из издательства. В те годы Н.Н. Баранский и К.А. Салищев помогли мне опубликовать статью «О картах элементарных, синтетических и комплексных»  – лишнюю главу из курсовой работы на четвёртом курсе.
        Не всё, что я писал, Н.Н. Баранскому нравилось. Кое-чего он не понимал. Кое в чём я ему возражал. Так, моё определение районирования казалось ему (да и не ему одному) слишком широким.
        – Девушка разрисовала свою физиономию – это, по-вашему, районирование?
        Он скептически относился к ландшафтоведению Н.А. Солнцева и физико-географическому районированию Н.И. Михайлова. Я возразил ему, что в их работах есть рациональное зерно, которое меня увлекает. Но Баранский уважал тех, кто идёт своей дорогой и мыслит самостоятельно. И когда наши писания были ему чужды, он говорил:
        – Я с этим не согласен, но то, что вы пишете, интересно и заслуживает внимания. По-видимому, возможна и такая точка зрения.
        Н.Н. ненавидел приспособленчество и карьеризм. Сколько язвительных слов сказал он о студентах и аспирантах, которым всё равно, чем заниматься, лишь бы получить диплом! Он говорил мне о противоположности двух человеческих типов – настоящего учёного и чиновника.
        – Учёный стремится к независимости, а для чиновника это качество гибельно.
        Здоровье Н.Н. сдавало, память слабела. Врачи запрещали ему работать. Пустел его огромный стол, раньше невообразимо заваленный книгами и рукописями. В его комнате появился телевизор. Но он продолжал руководить диссертантами, готовил к печати свои прежние работы, писал мемуары.
        Баранский принимал близко к сердцу всё, происходившее в географической науке, в университете и в нашем издательстве, заботился о многотомной географии Советского Союза. Но иногда становился грустным.
        – Мне-то что? Я-то что больше всех хлопочу? Ведь я, товарищи, скоро сдохну.
        Или:
        – Мне пора на свидание с девой Марией.
        Одна из девушек, присланных к нему из Географгиза, решила, что он имеет в виду редактора Марию Тимофеевну Сперанскую.
        Я с интересом слушал его увлекательные истории. Однажды Н.Н. рассказал мне, как на подпольной партийной работе в Томске он убил следившего за ним агента царской охранки. Увлёк на окраину города, ударил кулаком и столкнул труп в овраг.
        – Впервые в жизни укокошил человека. И, представьте себе, хоть бы какие угрызения совести были, хоть бы приснился раз! Нет, ничего! Как клопа раздавил.
        Кто из учеников Баранского не знает другой истории: как Н.Н., уже больной старик, теми же кулаками защитил от хулиганов юношу и девушку в московском переулке. Потом в изнеможении присел на тротуар.
        Меня Н.Н. неизменно встречал одним вопросом:
        – Как ваше здоровье?
        Наверно, я казался ему хилым, ненадёжным. Он всегда твердил, что занятие наукой требует железной выносливости и особо благоприятной домашней и семейной обстановки. И всё чаще спрашивал:
        – Когда вы женитесь?
        Сам Баранский был женат пять раз. Браку он придавал большое значение и приводил примеры академиков, которые не могли бы так плодотворно работать без самоотверженной поддержки жён.
        Визит в новую квартиру Н.Н., в высотном здании МГУ на Воробьёвых горах, обычно заканчивался чаепитием за круглым столом, вместе с членами его семьи и другими гостями. В 1961 г. я был в числе двух десятков человек, приглашённых в ту же квартиру праздновать восьмидесятилетие Н.Н.Б.
        В жаркий полдень 27 июля 1962 г. В.С. Варламов, Н.Н. Казанский, Ю.В. Ласис и я приехали поздравить Н.Н. с днём рождения в санаторий «Узкое», незадолго до того оказавшийся в черте Москвы и ещё окружённый сельской местностью. В чопорном дворце, предназначенном для полных академиков, Баранский, всего лишь членкор, хотя и бывал часто, но ютился вроде бы на птичьих правах. Прислуга, чуткая к социальным статусам, ему грубила. Безделье его угнетало.
        Я прихватил с собой девушку, с которой дружил тогда. Увидев её, Н.Н. просиял.
        – Как? Неужели вы, наконец, женитесь?
        – Да,  – ответила за меня моя спутница.
        – Кто же из вас кого подцепил?
        – Я его подцепила, Николай Николаевич.
        – Какая прелесть! Вы разрешите, я поцелую ей ручку?
        – Целуйте, ради бога! Целуйте её всю!
        Откупорили шампанское. Баранский отпил глоток, захлебнулся и долго кашлял. Мухи залетали с клумб в душную узкую комнату, казавшуюся полутёмной. Люди вроде нас заходили к Н.Н. весь день. Так я в последний раз видел его живым.
        Н.Н. Баранский был моим руководителем, но он не вёл меня за руку, не тянул никуда. Он дал мне возможность свободно развиваться и защищал от помех.
        Разные бывают стили научного руководства, а мне нужен именно такой. И я терпеть не могу, когда студент или аспирант спрашивает: «Что мне писать?» Но если у него есть своя линия, я обязан его поддержать. Учёный должен быть щедрым. Чем больше своих идей раздашь, тем больше их появится вновь.
        Я наблюдал верхушку айсберга. Семь восьмых его скрыто в пучине времени, прошедшего до того, как я сам приобщился к географии, восстанавливается по рассказам. Но и того, что я видел, достаточно, чтобы залюбоваться удивительным явлением природы. То был «сибирский самородок», «матёрый человечище», богатырь среди пигмеев.

        Написано 2 декабря 1972 г.

        Опубликовано: // Социально-экономическая география. Вестник Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО), 2012, № 1, с. 57 – 63; 0,4 л., 300 экз.

================================
НАШ ЮЛИАН
(о Ю.Г. Саушкине)

        Юлиан Глебович Саушкин был настоящим русским интеллигентом и учёным широкого профиля, обаятельным и красноречивым лектором, плодовитым литератором в науке. В год его рождения (1911) такая аттестация не очень-то выделяла бы университетского деятеля из рядов профессуры. В год его смерти (1982) это выглядело как реликтовое чудо, звезда на сером фоне. Феномен Саушкина, строго говоря, необъясним без характеристики фона, но она не входит в мою задачу.
        Посреди любимой им Русской равнины Ю.Г. Саушкин возвышался,  как Автомедон над тройкой лошадей, всегда бежавших дружно: его лекции, его сочинения, его ученики. Он был настоящим университетским Профессором, таким, о которых грезят сегодняшние публицисты. В своих высказываниях наш Юлиан был смел настолько, насколько это было возможно, и чуточку больше; балансировал, как эквилибрист на канате. Улавливал, схватывал всё новое, передовое, нетривиальное, чтобы передать нам до того, как оно станет дозволенным. Он был проводником идеологических оттепелей, но не участвовал в закручивании гаек; выдвигал и поддерживал молодёжь, шагал с нею в ногу.
        Ю.Г. Саушкин принял кафедру в годы, когда Геофак ютился на задворках Моховой, а нас, вчерашних школьников в байковых шароварах и бывших фронтовиков в гимнастёрках объединяла в тесной 56-й аудитории романтика экспедиций и наивная вера в грядущее преобразование природы. Фиолетовыми чернилами и вольным художественным стилем  писали профессора отчёты и отзывы о научных работах. Юлиан покинул нас в пору застоя, когда многие преподаватели стали подобострастными гувернёрами для недорослей с Кутузовского проспекта, научные отчёты превратились в стандартные бланки с машинописным шифром, а у проходной высотного Храма науки дежурила милиция. Сопротивлялся ли Ю.Г. Саушкин нараставшей коросте или ухитрялся её не замечать? Не знаю. Должно быть, и я все эти годы витал в облаках. Для меня Ю.Г. был не заведующим, подписателем бумаг, а обаятельным учёным, влюблённым в своё дело. География в изложении Ю.Г. Саушкина казалась не только наукой, но и искусством.
        Настоящий интеллигент и настоящий географ! С годами эти свойства становились всё более взаимозависимыми, оттачивались, отливались в некоторую эстафетную палочку культурных традиций, переданную нам через гуманитарную щель в железобетонной стене прагматизма и технократизма. Нельзя не быть интеллигентом, гуманистом, публицистом, если вместил в профессию весь диапазон «от геологии до идеологии». Любимыми героями Ю.Г. Саушкина были К.И. Арсеньев, Л.И. Мечников, П.П. Семёнов-Тян-Шанский, А.И. Воейков, В.В. Докучаев, Д.Н. Анучин, Л.С. Берг. И сам Ю.Г. чувствовал себя их наследником.
        В тридцатые годы советская наука изрядно поредела, но географии сравнительно повезло: она пострадала не столько от репрессий, сколько от роковой пропасти между физической и экономической половинами. Географы-естественники, каковых в географии тогда было большинство, искали в природе убежище от идеологического давления и не хотели связываться с напористыми марксистами. Л.С. Берг и А.А. Григорьев отреклись от человека и стали чистыми природоведами. В те годы, когда судьбу «географической среды» предначертал в своём «Кратком курсе» И.В. Сталин, иных позиций у учёных, доживших до наших дней, и быть не могло.
        В отличие от В.А. Анучина, Ю.Г. Саушкин даже в оттепельные шестидесятые  годы не выступал явно под флагом «единой географии», но по существу был проводником географии комплексной, понимаемой теперь как гуманитарное естествознание. Ю.Г. Саушкин сам был отличным комплексным географом, о чём свидетельствуют его «Географические очерки…» (1947).
        «Экономическая география..!» Так и звучит в моих ушах раскатистый, особо поставленный голос Юлиана Глебовича, якобы бравшего уроки ораторского искусства у артистов, со своеобразным староинтеллигентским московским произношением, в котором «э» такое же закрытое, как «и», а «если» звучит почти как «эсли». Через всю мою жизнь прошли два слова – существительное с прилагательным. На каком же из них мы сегодня должны ставить ударение?
        Мне кажется, что мы должны сделать решительное ударение на слове «география». Экономическая география Н.Н. Баранского и Ю.Г. Саушкина не была частью сталинистского экономического учения. Ошельмовавшая Тюнена и Вебера, вытравившая из памяти Чаянова и Кондратьева, не заметившая Кристаллера и Лёша, отвергнувшая рынок, ренту и стоимость, советская экономическая псевдонаука ничего не могла дать экономической географии и ничего от неё не получила, несмотря на все старания наших экономгеографов улучшить командно-административную систему хозяйствования. Я имею в виду экономическую картографию и районирование  Н.Н. Баранского, энергопроизводственные циклы Н.Н. Колосовского, географию сельского хозяйства Н.Н. Ракитникова.
        Экономическая география не поставляла отмычек для кладовой невозобновляемых ресурсов, но и не могла препятствовать их разграблению. Мышиный писк о нецелесообразности БАМа или автозавода в Тольятти не был услышан. Школьный курс экономической географии Н.Н. Баранского оказался слишком трудным для министров. Нелегко толковать о различиях от места к месту тем, кто всю страну пытался постричь под одну гребёнку. География невольно сделалась «антигосударственной» наукой и уцелела только благодаря своей малой известности. Так чем же она всё-таки была, чем ещё может стать?
        Экономическая география Н.Н. Баранского и Ю.Г. Саушкина, Р.М. Кабо и С.А. Ковалёва была в какой-то  мере географией человека в самом бесчеловечном периоде истории советского общества. Это была не антропогеография и не только география населения в демографическом и трудоресурсном значении, а география всей человеческой деятельности, география антропогенных явлений. Такой географией никто в нашей стране, кроме горстки учеников Н.Н. Баранского, Ю.Г. Саушкина, С.А. Ковалёва, не занимается. Такая география нужна нам и сегодня как база для экологии человека, как основа экофильного градостроительства и районных планировок, дифференцированной финансовой и социальной политики, учитывающей географическое положение и различия от места к месту.
        Ю.Г. Саушкин своевременно заразил нас оптимизмом и манией величия. География, с его подачи, казалась пупом Земли. Великая наука, охватившая всё сущее на нашей планете, молодая и древняя одновременно, такая же красивая, как голубой земноводный шар, открывающийся  взору из космоса. Очевидно, наш Профессор умел вдохновлять студентов в то время, когда они ещё не были охвачены скепсисом, ставить их на необратимый путь развития в избранной ими профессии до того, как они столкнутся с всесильной реальностью. Разочаровался бы я сейчас, да поздно: б;льшая часть жизни прожита и отдана любимой науке.
        Выступления и лекции Саушкина – это фейерверк на кафедре. Он увлекал нас и сам увлекался своими идеями так, что его заносило иногда далеко в сторону.  В сороковых  годах Ю.Г. породил оригинальную гипотезу об антропогенном происхождении, культурной проградации чернозёма. Природоведы закатили глаза, а Ю.К. Ефремов откликнулся стихотворением.

Кто с бальмонтовой бородкой,
В меру пылкий, в меру кроткий..?

     Описав «испанскую» внешность нашего Юлиана, стихотворец переходил к сути его концепции.

Раскопав мечи и кольца
Допотопного трипольца,
Он базировал на сём
Среднерусский чернозём.
С почвой бед таких не чаяв,
Охнул в гробе Докучаев…

        Занимаясь Москвой, Ю.Г. Саушкин выдал диковинную версию происхождения её названия. То было на заре научной топонимики. Теперь эта наука расцвела, гипотезу Саушкина лингвисты решительно отвергли, но окончательного решения не вынесли.
        Листая труды науковедов, я с удовольствием прочитал о таком типе учёного, который мечет идеи как икру, не опасаясь, что многие окажутся ложными. Мутации мысли рассчитаны на последующий отбор. Критики и экспериментаторы для проверки гипотез всегда найдутся, а сейчас главное – высказать. «Наука – это такое сообщество, в котором ни одна новая мысль не пропадает». Мне нравится «икромётный» и «искромётный» талант Ю.Г. Саушкина: такие учёные полезны для мозгового штурма.
        Жизнь внесла поправки в некоторые наши теории. Значение концентрации производительных сил Ю.Г. Саушкин возможно преувеличивал, но зато этот закон хорошо сработал в подготовке самих географов. За 17 лет моего процветания в Московском университете при Ю.Г. Саушкине наша кафедра выпустила две «могучие кучки»: в 1971 г. это были А.И. Алексеев, П.Я. Бакланов, Т.П. Варна, В.Г. Глушкова, Н.Б. Култашев, И.А. Портянский, В.Н. Севостьянов, И.Р. Спектор; в 1976 г. В.Л. Бабурин, О.И. Вендина, Г.А. Горностаева, В.Л. Каганский, Н.Н. Казанцев, С.А. Тархов, В.Е. Шувалов. Как города-спутники вокруг столиц, располагаются в хронологии вблизи этих пиков малые агломерации выпускников: М.Е. Карпель, М.П. Крылов, М.Р. Сигалов, Б.М. Эккель;  Г.Л. Васильев, Н.В. Петров.
        Ю.Г. Саушкин был мастером ассоциативного мышления. Его вдохновляли неожиданные связи, аналогии, парадоксы. Во всей Вселенной не было такого явления, которое Ю.Г. не мог бы остроумно связать с географией. В его представлении А.С. Пушкин и Н.В. Гоголь были прекрасными географами. Статьёй в журнале «География в школе» откликнулся Ю.Г. Саушкин в 1937 г. на бурно праздновавшееся всей страной столетие смерти А.С. Пушкина. Великий наш поэт первым отметил  белую  берёзу  в Крыму и природную высотную зональность на Кавказе, а его «Заметки при чтении "Описания земли Камчатки" С.П.Крашенинникова» – последнее, что он успел написать перед роковой дуэлью.
        Хозяйство и земная кора, хозяйство и климат, хозяйство и океан… Ю.Г. выступал не только как экономгеограф, он покушался на почвоведение, любил и понимал физическую географию, но любовь эта не всегда была взаимной. Коллеги с других кафедр нередко называли Ю.Г. Саушкина дилетантом, артистом, позёром.
        Чтобы быть услышанным в век конкуренции и информационного потопа, надо громко кричать. Сегодня хотят посадить науку на хозрасчёт,  рассуждают о ценообразовании на рынке научных идей. Но что за маркетинг без рекламы? Ю.Г. прекрасно рекламировал всю географическую науку, а не только  свою специальность, старался за гидрологов и климатологов, откровенно презиравших географию, хотя и числившихся докторами географических наук.
        Не счесть тех, кто сделался географом под обаянием Ю.Г. Саушкина. В 1963 г. 24-летняя Н.Б. Крутовская ехала в электричке с работы домой, от Подлипок до Лосиноостровской, и оказалась рядом с Ю.Г., который читал книгу на английском языке. Заметив, что Наташа читает вместе с ним, он дал ей книгу, они разговорились. Она не вышла в своей Лосинке, а доехала с Юлианом до Ярославского вокзала. Отказалась от карьеры на престижном предприятии, где была секретарём комсомольской организации при генеральном конструкторе С.П. Королёве, поступила на Геофак, потом работала в институте «Союзкурортпроект». А сколько ещё таких кадров было извлечено из провинции на гастролях Ю.Г. Саушкина!
        Один английский профессор при мне спросил, каково влияние советской географии на практику. Ю.Г. ответил скромнее, чем я ожидал, но твёрдо.
        – Мы – учебное заведение. Влияем через наших выпускников.
        В хрущёвскую оттепель Ю.Г. Саушкин вышел на международную арену и воспользовался ею сполна. Похлопывая по плечу Тэда Шабада [1], прорубил нам окна в  Америку и Европу. С именем Саушкина связаны математические методы, системный подход, развитие непроизводственных сфер социально-экономической географии. У истоков модернистских течений  рядом с Ю.Г. Саушкиным стояли В.М. Гохман, Б.Л. Гуревич, Ю.В. Медведков, В.С. Преображенский. С ними наш Юлиан организовал первую математическую школу для географов в спортлагере Казанского университета (1966), был он и во главе «двенадцати  апостолов», собравшихся в Риге в 1973 г. на Первый всесоюзный симпозиум по теоретической географии. Мы все сидели за одним столом, а особенно запомнилась заключительная «тайная вечеря» в небольшом  элитном ресторане «Put, vejini» в глубине Старой Риги, около Домского собора.
        Парадоксальна связь Ю.Г. Саушкина с математикой. В отличие от другого моего научного руководителя, «инженера лесополос» Д.Л. Арманда, Ю.Г. сам не занимался расчётами, в его сочинениях почти нет формул, он не любил цифр, не доверял статистике и количественным прогнозам. Зато он понимал математику по-новаторски, прежде всего как науку о структурах и формах. Он истолковал И. Тюнена как предтечу линейного программирования. От Ю.Г. Саушкина на одном из последних при нём заседаний кафедры я впервые услышал термин «качественная математика» и с восторгом принял его на вооружение, понял, в каком жанре прозы выступаю: занимаюсь отношениями «ближе – дальше» и «меньше – больше» без предварительных измерений (которые, однако, становятся возможными как вторичные, после ранжирования), и это не просто модельный трюк, но и, между прочим,  приспособление науки к отсутствию правдивых карт и достоверной статистики.
        Ю.Г. Саушкин перенёс к нам заимствованное у В. Бунге понятие «теоретическая география», окрестив им отечественную поросль, дополнил своей метагеографией (по аналогии с метаматематикой и металингвистикой). Не столько содержание работ Ю.Г. Саушкина и его последователей, сколько их претенциозная вывеска раздражали наших оппонентов. Не нравилось им, что такая ёмкая терминолексическая ниша захвачена одним специфическим  направлением, сектантски обособившимся от «корифеев». Но дело сделано! Пути, пройденного под флагом теоретической географии, никто не отберёт.

*  *  *
        Зимой 1951/52 г. я был безвестным второкурсником, но уже штудировал труды Н.Н. Баранского, мечтал о возрождении географических описаний. О предмете и методах нашей науки тогда спорили яростнее, чем сегодня. На одной из дискуссий в закоулках НИИГа [2] я послал Ю.Г. Саушкину записку.
        – Почему бы не сказать, что объект географии – территория?
        – Вы правы, но… не будем дразнить гусей!
     Я лихорадочно и тайно от кафедры дописывал свой трактат и под занавес, 30 апреля, положил его на стол Ю.Г. Саушкину, а тот отнёс его Николаю Николаевичу Баранскому. Так состоялся мой первый личный разговор с Баранским. Зачёт и оценку за курсовую работу мне поставили без защиты, и вместо учебной практики я сразу отправился в Прикаспийскую экспедицию. И в дальнейшем я писал в своих студенческих работах, что хотел, а моими формальными руководителями были Н.Н. Баранский, Ю.Г. Саушкин, А.Н.Ракитников. Благодаря Н.Н.Б. моя дипломная работа была полностью опубликована в 1956 г. в «Вопросах географии» (сб. 39) и осталась самой объёмистой статьёй в моей жизни. Более того, я сам сделался её издательским редактором в Географгизе.
        В аспирантуру в те годы брали только членов комсомольского бюро, так что вопрос о моём распределении был предрешён. Титул «любимого ученика Н.Н. Баранского», который, кроме меня, носили Ю.Г. Саушкин, В.М. Гохман, Г.В. Сдасюк, Б.С. Хорев, В.С. Варламов и некоторые другие, помог мне легко адаптироваться в издательстве, основанном Баранским и Саушкиным. В числе моих авторов побывали почти все ведущие географы нашей страны, а в 1963 г. на мой стол легла рукопись книги Ю.Г. Саушкина «Москва», хорошо известной мне по предыдущим изданиям.
        Работа над книгой была приятной и увлекательной, а сам я не мог удержаться, чтобы не вписать в неё множество своих строк и абзацев, – разумеется, с ведома и полного одобрения автора. Выпуск этой книги географической редакцией издательства «Мысль» в 1964 г. был для меня большим праздником. Типография отпечатала небольшую часть тиража, включая контрольные и авторские экземпляры, на хорошей бумаге в ярко-красном переплёте, с прицелом на международную книжную выставку, а остальной тираж, как водится, сделали похуже. Юлиан Глебович и я погрузили более сотни экземпляров в такси на площади, где теперь стоит главное здание Текстильного института. Разорвав одну из пачек, автор с картинным жестом преподнёс свою книгу ошарашенному шофёру.
        В 1965 г. Ю.Г. Саушкин наконец-то смог пригласить меня на работу на свою кафедру. Одновременно на Геофак пришёл предостерегающий сигнал. Ради меня, которого брали на должность всего лишь старшего инженера, собрался деканат, но Ю.Г. и Татьяна Михайловна Калашникова защитили своего протеже.
        – Кто из учёных не отличался странностями? В конце концов, нам нужны мозги.
       Это Ю.Г. сказал декану А.М. Рябчикову и повторил мне в своей квартире, куда я был приглашён для воспитательной беседы. Декан разрешил принять меня на службу с условием, что Ю.Г. поручится за мою лояльность. Разговор наш шёл за чашкой чая, по-семейному.
        –  Ну, ты же всё понимаешь, Борис, ты же знаешь…
        – Да, Юлиан Глебович, понимаю, постараюсь…
        – Ну, вот и хорошо, будь умницей, не подведи нас.
        Я обещал не совершать поступков и слово своё, в общем, сдержал. По крайней мере, до кончины Ю.Г.
        В следующие девятнадцать лет я приходил на кафедру дважды в неделю к 15:00. В остальное время занимался своим делом. Опубликовал до сотни статей, некоторые переведены за границей, но ни одной книги, даже тоненькой брошюрки вроде методических рекомендаций протолкнуть не удалось. Похвала Саушкина, восторженные отзывы других географов не помогали, а скорее настораживали издателей, наталкивались на зловещее молчание «отцов» факультета.
        Однажды я пожаловался Ю.Г. Саушкину, что меня поливают в «Известиях ВГО», сравнивают с буржуазными учёными, проложившими дорогу фашизму. Саушкин рассмеялся.
        – Гордись этим, Борис! Вырежи этот текст, носи на груди!      
        Официально меня не допускали к преподаванию, вероятно, чтобы «не дразнить гусей», но изредка показывали студентам, давали читать отдельные лекции и доклады. Немногие студенты пришли ко мне сами, как я когда-то пришёл к своим руководителям, сразу сделались моими друзьями и сотрудниками на всю жизнь.
        Присутствуя на студенческих и аспирантских защитах, я видел, как пестовал и выдвигал молодёжь Ю.Г. Саушкин. Тому, кто не знал, чем заняться, он предлагал оригинальнейшие темы, вплоть до «Географии мелкого хулиганства» (студентке, служившей в милиции) и «Географии мороженого», а тех, кто сам выбрал свой путь, благожелательно принимал и признавал готовенькими.
        Помню, как защищал свою работу Михаил Крылов. Меня, его оппонента, хотя и считавшегося оригинальным мыслителем, но пропитанного редакторским педантизмом, смутила сумбурность изложения, а Ю.Г. вступился за своего питомца знаменитыми словами Н.Н. Баранского.
        – Лучше ворох непричёсанных мыслей, чем гладкое безмыслие.
        Въедливыми вопросами и нетривиальными инициативами М.П. Крылов и сегодня [1988] будоражит нас в Географическом обществе.
        Экстравагантным и одиозным казался эпатировавший своими парадоксами Владимир Каганский, специалист по географическим границам. Сам он не принадлежал к числу поклонников и любимцев Ю.Г. Саушкина, но ни на какой другой кафедре не смог бы окончить Геофак. Теперь В.Л. Каганский – признанный методолог географии и науковедения. Немало его статей опубликовано вопреки сопротивлению некоторых профессоров нашего факультета. Хорошо, что кафедра Баранского и Саушкина сберегла для науки несколько нонконформистов.
        Ю.Г. Саушкин мною не командовал, ничего мне не приказывал, а воздействовал на меня авторитетом учёного. Много лет он был первым читателем и критиком моих сочинений. К тому же я был бесконечно признателен ему за то, что он взял меня на службу в университет; понимал, что без его поддержки я не продержался бы в Храме  и несколько месяцев. Этого было достаточно для послушания. Ловлю себя на мысли, что и в моих отношениях с младшими поколениями в какой-то мере идеалом служит  модель научной деятельности Н.Н. Баранского и Ю.Г. Саушкина: «икромётность» творчества и руководство как покровительство.
        Ю.Г. Саушкин управлял кафедрой скорее авторитарно, нежели демократично, он окружал себя фаворитами, к коим принадлежал и я, но для меня власть шефа была чем-то вроде меценатства за счёт госбюджета. Я был единственным в СССР человеком, получавшим зарплату за занятие теоретической географией. Мне выпало счастье заниматься в рабочее время только своим любимым делом. Значительно продвинулась бы вся наша наука, если бы многие учёные пользовались такими же нормальными условиями для работы.

Примечания

        1. Теодор Шабад (1922 – 1987)  – московский корреспондент газеты «The New York Times», выдающийся советолог, основатель, редактор и переводчик американского журнала «Soviet Geography». В его переводе опубликовано много моих сочинений, позже перепечатанных в других зарубежных англоязычных  журналах и сборниках.
        2. Научно-исследовательский институт географии. Впоследствии НИИ при факультетах были ликвидированы, а их сотрудники распределены по кафедральным и факультетским лабораториям.

        Написано 28 октября 1988 г. по заказу В.Г. Глушковой. Частично опубликовано в её брошюре о Ю.Г. Саушкине в виде гигантской цитаты, объёмом в две страницы. Полностью моё сочинение было опубликовано к столетию со дня рождения Ю.Г. Саушкина.
        Родоман Б.Б. Воспоминания о Ю.Г. Саушкине // Социально-экономическая география: История, теория, методы, практика:  сборник научных статей.  – Смоленск: Универсум, 2011, с. 74 – 80;  0.5 л.; 300 экз.

       
=====================================
ГЕОГРАФ ПРОЕКТИРУЕТ ЛЕСНЫЕ ПОЛОСЫ
(о Д.Л. Арманде)

        Кто не слышал о пользе лесных полос, кто не видел их, проезжая через края, которые мы по старинке всё ещё называем степной зоной? На обширных безлесных пространствах Европейской России, давно уже переставших быть степями и сплошь распаханных, живые изгороди из деревьев ослабляют иссушающие ветры и не дают им выдувать почву, задерживают снег, накапливают влагу, впитывают талые и дождевые воды, не позволяют им собраться в разрушительные потоки и размыть пашню. Хорошие лесные полосы, занимая не более 5% площади, увеличивают урожай хлебов в обычные годы на одну треть, а в засушливые – почти вдвое, спасают урожай во время пыльных бурь. Средний урожай зерновых благодаря лесополосам повышается не меньше чем на 2 ц с 1 га. Правильное применение лесных полос на всех 140 млн. га земель, которые в них нуждаются, дало бы нашей стране ещё 28 млн. т зерна.
        Только за шесть лет, с 1948 по 1953 г., в засушливых районах было посажено более 2 млн. га леса. Но эти посадки не всегда приносили хорошие результаты. Дело в том, что колхозы проводили лесополосы не там, где это требуют естественные условия, а по готовым межам: по границам хозяйства, вдоль дорог и между полями севооборота. Большое прямоугольное поле площадью 100 – 200 га удобно для мощных сельскохозяйственных машин, но оно слишком велико для того, чтобы укрыться от губительных сил природы за узкой лесной полосой.
        Несколько лет в Центральных чернозёмных областях работала экспедиция Академии наук СССР. Старший научный сотрудник Института географии Давид Львович Арманд, изучив воздействие лесных насаждений на сток и ветер, эти регуляторы влаги в почве и растениях, создал стройную теорию размещения лесополос, рассчитал их ширину, размеры межполосных клеток для различных местных условий. Результаты многолетнего труда учёный обобщил в книге «Физико-географические основы проектирования сети полезащитных лесных полос».
        Внутри одного колхоза, говорится в книге, встречаются земли с разными природными особенностями. Границы полей и лесополосы должны проходить по природным границам, горизонталям или близко к этим естественным линиям. В районах, страдающих от засухи и эрозии, выгоднее применять небольшие поля (от 15 до 80 га) и тракторы не высокой, а средней мощности. Лесополосы должны быть не сплошными, а ажурными, продуваемыми снизу.  Их не заменят никакие щиты или заборы…
        Всё это Д.Л. Арманд доказал убедительным языком цифр и чертежей. В его книге более 200 формул, в которых связаны 215 величин; среди них урожай и вес трактора, крутизна склона и облачность, высота солнца и скорость ветра. Значение труда Д.Л. Арманда трудно переоценить: пожалуй, впервые в истории науки и техники при помощи высшей  математики рассчитываются искусственные сооружения, состоящие из растений и животных. Да, и животных! Ведь деревья, травы, защищающие их от вредителей птицы, опыляющие их насекомые, рыхлящие землю зверьки и, конечно же, микроорганизмы лесной полосы – всё это незаменимые детали одной «машины», работающей на человека.
        – Стало быть, географы отбили хлеб у лесоводов?
        – Вовсе нет, – отвечает Д.Л. Арманд. – Надо различать две вещи: проектирование сети лесных полос и конструирование самих полос. Географы и геофизики – это только проектировщики: они рассчитают ширину полос и межполосных клеток, решат, где их разместить. Конструировать лесополосы будут по-прежнему ботаники или лесоводы: они определят способ посадки, состав пород и расстояние между деревьями.
        – Откуда же возьмут колхозы целую армию географов и ботаников, не слишком ли дорого обойдутся их услуги?
        – Большой армии не потребуется: учёные дадут колхозникам простые и ясные правила расчёта для разных природных районов.  По этим правилам местные агрономы и техники  легко смогут сами спроектировать лесополосы.
        – Почему именно географы необходимы в этом деле?
        – Земледельцу важно знать и почвы, и климат, и рельеф местности. Есть только одна наука, которая всё это охватывает,  – физическая география. При проектировании лесополос надо учитывать и профиль хозяйства, и способ размещения полей, ферм, дорог, селений. Сочетания природных и хозяйственных объектов образуют географический ландшафт.  Миллионы людей отдыхают в путешествиях, чтобы увидеть новые ландшафты, а мы, географы, их изучаем, систематизируем, наносим на карту. Но современная география не ограничивается описанием Земли: так же как и другие науки, она стремится изменить то, что раньше лишь наблюдала. Географ не только предлагает, как улучшить ландшафт, но и обосновывает методы проектирования необходимых для этого сооружений и даже машин. Способы землеустройства и сельскохозяйственные машины должны быть различными в разных природных районах. Географы тем и занимаются, что выделяют эти районы – от природных зон, охватывающих весь земной шар, до мелких участков площадью в сотые доли гектара.    
        – Всё-таки это непостижимо: городской житель, автор книг о Румынии и Японии – и вдруг учит крестьян, где и как пахать!
        – Открою вам секрет,  – смеётся Арманд.  – Я окончил и сельскохозяйственное училище, и электромашиностроительный институт.
        – Что же, в таком случае, привело вас в географию?
        – О, это долгая история! Она началась ещё в детстве…
        Вместе с родителями, преследовавшимися царским правительством за участие в революционном движении, маленькому Давиду довелось исколесить почти всю Европу. Навсегда запомнились Швейцарские Альпы: отец, страстный турист, переносил сына на плечах через бурные потоки. География вошла в плоть и кровь. Мальчик мечтал стать великим путешественником. Даже читать он выучился по географическому атласу.
        В сельскохозяйственной школе, где Арманд учился в двадцатых годах, были только конные  машины, и юноша мечтал построить «электрическую лошадь». Увлечение тракторами привело его в технику. И вдруг…
        – Влечение к природе и путешествиям не умерло, все эти годы оно не давало мне покоя, и я наконец решил: чем дожидаться отпуска, чтобы бродить по горам, сделать это занятие своей профессией.
        Без колебаний сменил Арманд прочное положение инженера на скромную должность коллектора экспедиции и поступил заочником на первый курс географического факультета Московского университета. Одновременно он работал лаборантом на геологическом факультете, выполнял разные задания Общества испытателей природы. Но всё это не удовлетворяло инженера, привыкшего к расчётам и конструкциям. Неужели всё его техническое образование теперь ни к чему? Не может быть! Неугомонный исследователь ищет применения  математики в физической географии, знакомится с геофизикой, популяризирует геодезию, пишет для детей книгу «Как люди измерили Землю».
        – Я зачисляю вас в Институт географии с условием,  что вы за полгода выучите румынский язык и в качестве кандидатской диссертации напишете монографию о Румынии, – сказал Арманду академик А.А. Григорьев. Условие было выполнено. Книга выдержала четыре издания. Последнее из них было прямо из типографии направлено на фронт в тот самый день, когда Советская Армия вступила в Румынию.
        А когда страна, залечив раны, принялась за преобразование природы, Арманда опять призвали на фронт: на этот раз воевали с эрозией… Арманд строит модели эрозионных процессов,  объезжает страну с аппаратом искусственного дождя. Результаты этих исследований вам уже известны.
        Работа о лесных полосах была докторской диссертацией Д.Л. Арманда. За эту книгу Географическое общество Советского Союза присудило автору золотую медаль имени знаменитого русского путешественника и географа П.П. Семёнова-Тян-Шанского.
        Подлинный синтез разных научных направлений, личных склонностей и большого жизненного опыта осуществился в последних работах Д.Л. Арманда, посвящённых животрепещущим проблемам охраны природы и расширенного воспроизводства природных ресурсов. Тревогой за судьбу будущих поколений и страстным призывом к разуму пронизана замечательная популярная книга Д.Л. Арманда «Нам и внукам». Её заключительные слова как нельзя лучше передают смысл всей жизни, научной и общественной деятельности советского географа, пропагандиста и популяризатора своей науки: «Моральный долг каждого поколения – оставить следующему природные богатства в лучшем состоянии и в большем количестве, чем оно получило от предыдущего».

        Опубликовано: // Земля и люди. Географический календарь на 1966 г. – М.: Мысль, 1965, с. 26 – 27; 88 000 экз.

       

 ;;;;;;;;;
VIII
БИОБИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ
СПРАВОЧНИК

==========================================
КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
        Борис Борисович Родоман – советский и российский географ, теоретик географии, публицист. Сферы его научных интересов – теоретическая география, теория районирования, географические картоиды, моделирование российского культурного ландшафта, экология человека, рекреационная география, искусство путешествий, охрана природы, географические особенности и судьба России. 
        Б. Б. Родоман положил начало новому направлению в теоретической географии, отражающему уникальные особенности СССР и России. Автор концепции «поляризованной биосферы» (1970), создатель своей версии языка и правил составления картоидов. Внёс важный вклад в рекреационную  географию. Предлагает превратить б;льшую часть России в природный парк-заповедник. За пределами географических наук идеи Б. Б. Родомана восприняты рядом крупных учёных – биологов, экономистов, философов, а также экологов и специалистов в сфере архитектуры и градостроительства.
        Доктор географических наук (1991). Автор около 580 научных и научно-популярных публикаций, в том числе трёх научных книг по теоретической географии и экологии человека; 340 научных докладов. Кроме того, публикуется на порталах «Проза.ру» и «Стихи.ру» (в данном спавочнике не учтены). Самый известный ученик и последователь Б. Б. Родомана – географ В. Л. Каганский.
*   *   * 
        Б.Б. Родоман родился 29 мая 1931 г. в Москве, на Арбате, в семье актёра  и режиссёра драматического театра. Мать – работница швейной фабрики, после рождения ребёнка стала домашней хозяйкой.
        Борис в детстве путешествовал с родителями по рекам и Чёрному морю.  Эвакуацию из Москвы в Западную Сибирь в 1941 г., после начала Великой Отечественной войны, воспринял как путешествие (12 дней смотрел в форточку товарного вагона). В тринадцатилетнем возрасте систематически объезжал Москву на трамвае. В 17 лет один посещал разные уголки Подмосковья, проходя в день до 30 км. Школой тяготился, но учебники ценил высоко и охотно занимался самообразованием. Читал научно-популярные книги по естествознанию, истории техники и архитектуры, всеобщую историю, различные энциклопедии. Изучал  географические карты и атласы, любил словари и справочники.
        В 1950 – 1955 гг. учился на кафедре экономической географии СССР географического факультета Московского государственного университета (МГУ) им. М. В. Ломоносова. Учебную практику проходил в Подмосковье и в Крыму, производственную – в  Прикаспийской экспедиции. По своей инициативе на придуманные им самим темы написал курсовые работы «Структура географического описания» (под влиянием идей Н. Н. Баранского) и «Районирование и качественный фон», которые легли в основу всех последующих научных работ в направлении, позже названном теоретической географией. Во время каникул самостоятельно и в одиночестве путешествовал по стране.
        В 1955 – 1959 г. работал в Государственном издательстве географической литературы (Географгизе), где редактировал главным образом научные издания, в том числе сборники «Вопросы географии», в редколлегии которых был одно время учёным секретарём. В 1959 – 1962 гг. состоял в очной / дневной аспирантуре отдела физической географии в Институте географии АН СССР; участвовал в работе Полярно-Уральской экспедиции этого института и Днепропетровской экспедиции географического факультета МГУ. С 1962 г. снова работал в Географгизе, который с 1963 г. стал географической редакцией издательства «Мысль».
        В 1965 – 1984 гг. был научным сотрудником в лаборатории районирования при кафедре экономической географии СССР географического факультета МГУ, где начал заниматься географическими проблемами отдыха и туризма, защитил кандидатскую диссертацию в 1966 г. и написал ряд фундаментальных статей по теоретической географии, принесших автору широкую известность среди советских географов и выходивших также в переводах за рубежом (в США, Греции, Индии и Польше). К преподаванию не привлекался, за исключением очень коротких спецкурсов, единичных лекций и ежегодных встреч со студентами, среди которых позже появилось небольшое число непосредственных последователей. Защита докторской диссертации была провалена объединённым учёным советом геофака МГУ в 1973 г. В 1984 г., через два года после смерти заведующего кафедрой экономической географии СССР Ю. Г. Саушкина, Родоман из МГУ был уволен.
        После изгнания из МГУ Б. Б. Родоман занимался (в 1985 г.) территориальными комплексными схемами охраны природы (ТерКСОП) в Институте генеральных планов Московской области. В 1986 – 1990 гг. работал во Всесоюзной научно-исследовательской лаборатории туризма и экскурсий (ВНИЛТЭ). В 1990 г. защитил докторскую диссертацию в Институте географии АН СССР.  С 1991 г. в Московском институте развития образовательных систем (МИРОС) готовил большое учебное пособие – краеведческую монографию «Центральная Россия» (соавтор М. Р. Сигалов, в 2012 г. вышло третье издание). В этом периоде своей жизни активно участвовал во всякого рода междисциплинарных симпозиумах – по теории классификации, «Биология и культура» и т. п., и втягивался в публицистику на политические и экологические темы.
        В 2007 – 2015 г. Б. Б. Родоман был ведущим научным сотрудником Центра гуманитарных исследований пространства Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва.  Печатался в научном и культурно-просветительском альманахе «Гуманитарная география». Предложил экологическую специализацию России в мировом хозяйстве – превращение б;льшей части страны в природные парки и заповедники. 
        Географические картоиды Б. Б. Родомана признаны произведениями современного концептуального искусства, обсуждались на семинарах художников и демонстрировались на четырёх выставках «Метагеография»: 1) в Воронеже, в Картинной галерее им. И. Н. Крамского в августе – сентябре 2014 г.; 2) в Москве, в Третьяковской галерее с 24 сентября 2015 г. по 7 февраля 2016 г.; 3) в Лондоне, в Пушкинском доме (Доме русской культуры), в сентябре – октябре 2017 г.; 4) во Владивостоке, в Центре современного искусства «Заря», с 10 октября 2018 г. по 13 января 2019 г. В марте 2019 г. все эти картоиды переданы на постоянное хранение в Штаб-квартиру Русского географического общества в С.-Петербурге.
        С 2012 г. Б. Б. Родоман сотрудничает с профессором, доктором географических наук Татьяной Ильиничной Герасименко:  соавторство, конференции, путешествия. Активно участвует в работе ежегодных научных Ассамблей Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО).
==========================================================
БИБЛИОГРАФИЯ
ОПУБЛИКОВАННЫХ СОЧИНЕНИЙ
Б. Б. РОДОМАНА
(1956 – 2021)
        Объём сочинений указан в авторских листах (л.): статей и тонких брошюр с точностью до 0,1 л., толстых книг – до 1 л.;  объём менее 0,05 л. не учитывался;  1 л. = 40 тыс. знаков с пробелами; пс.– под псевдонимом. Заглавия книг и брошюр выделены полужирным шрифтом.
1 9 5 6   –   1 9 6 1
        Способы индивидуального и типологического районирования и их изображение на карте // Физико-географическое районирование. – Вопросы географии, сб.  39.  – М.: Географгиз, 1956, с. 28 – 69; 3,1 л., 2000 экз.
        Поездка по Финляндии. Впечатления туриста // Земля и люди. Геогр. календарь на 1958. – М.: Географгиз, 1957, с. 87 – 89; 0,3 л., 50 000 экз.
        Человек идет по городу... // Московская  правда,  2 дек. 1958, с. 3; 0,1 л.; соавтор (2-й) И. Любимов
        О понятиях «материк», «континент» и «часть света» // Изв. Всесоюз. геогр. об-ва, 1959, № 2, с. 159 – 160; 0,2 л., 2500 экз.
        О картах элементарных, синтетических и комплексных // Изв. АН СССР, сер. геогр., 1959, № 4, с. 119 – 125; 0,7 л., 2150 экз.
         Как произошли эти названия [о геогр. назв. Америки], с. 23, 29; [Австралии и Океании] 117 – 119; [Африки] 204 – 205 //  Земля и люди. Географический календарь на 1960 .  –  М.: Географгиз, 1959; 0,3 л., 45 000 экз.; соавтор (2-й) А. Столяров
        Некоторые общие черты географических наук и задачи единой географии // Философские  вопросы  естествознания, т. 3. Геолого-географические науки – М.: Изд-во МГУ, 1960, с. 299 – 327; 1,8 л.,  3000 экз.
        Советской Прибалтике 20 лет // Клубный календарь, 1960, вып. 2.  –  М.: Сов.  Россия, 1960, с. 12 – 13; 0,3 л.,  35 000 экз.; автор не указан
        Строительство новых городов-спутников вокруг Москвы и охрана природы // Горо¬да-спутники – М.: Географгиз, 1961, с. 169 – 172;  0,2 л.,  6000 экз.

1 9 6 4
        Куда поехать осенью? (Советы географа) // Вокруг света, 1964, № 9, с. 60 – 61; 0,1 л., 300 000 экз.
        Куда поехать // Труд, 12 сент. 1964, с. 3; 0,1 л.
        Куда поехать зимой? с. 28 – 29; ... весной? 104 – 105; ... летом? 150 – 151; ... осе¬нью? 228 –  229 // Земля и люди. Географический календарь на 1965.  – М.: Мысль, 1964; 0,8 л., 62 000 экз.
                1 9 6 5
        Логические и картографические формы районирования и задачи их изучения // Изв. АН СССР, сер. геогр., 1965, №  4, с. 113 – 126; 1,3 л., 1735 экз.
        Logical and Cartographic Forms of Regionalization and Their Study Objectives // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y. November 196 5, p. 3 – 20; 1,3 л.
        Географ проектирует лесные полосы [о Д.Л. Арманде] // Земля и люди. Геогр.  календарь на 1966.  – М.: Мысль, 1965, с. 26 – 27; 0,2 л.,  88 000 экз., пс.
                1 9 6 6
        Районирование как средство географической характеристики, его логические фор¬мы и изображение на карте. – Автореф. дисс. канд. геогр. н.  – М.: МГУ, 1966, 18 с.; 1,0 л.,  200 экз.
        Снег и солнце // Ветер странствий, вып. 1. – М.: Физкультура и спорт, 1966, с. 12 – 13; 0,1 л.
        Плёсы Топозера // Советский спорт, 14 сент. 1966, с. 8; 0,1 л., соавтор (2-й) И. Любимов

                1 9 6 7
        Организованная антропосфера //  Природа, 1967, № 3, с. 25 –  35; 0,9 л., 45 000 экз.
        Математические аспекты формализации порайонных географических характери¬стик // Вестник Моск. ун-та, география, 1967, № 2, с. 28 – 44; 1,4 л., 2040 экз.
        В чём основа природопользования [Выступл. в дискус. за кругл. столом «Недели»]. Репортаж вёл В. Ковалёв // Неделя, 1967, № 36, 27 авг. – 2 сент., с. 11
        Mathematical Aspects of the Formalization of Regional Geographic Characteristics // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y. November 1967, p. 687 –  708; 1,4 л.
        Организованная антропосфера // Земля и люди. 1968. Геогр. календарь. – М., Мысль, 1967, с. 294 – 296; 0,4 л., 50 000 экз.
        О прокате лодок // Турист, 1967, № 12, с. 23;  0,1 л., 180 000 экз.
               1 9 6 8
        В путь за экзотикой // Неделя, 1968, № 12, 17 марта, с. 4 – 5; 0,1 л.
        Антропосфера и комплексная география // Природа и общество.  – М.: Наука, 1968, с. 101 – 112; 0,8 л.,  8800 экз.
        Зональность и географические зоны // Вестник Моск. ун-та, география, 1968, №  5, с. 33 – 40; 0,6 л.
        Mathematical Aspects of the Formalization of Regional Geographic Characteristics // Economic Regionalization and Numerical Methods. – Geographia Polonica, No. 15.  –  Warsaw, 1968, p. 37 –  57; 1,4 л.
        The Organized Anthroposphere // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y. November 1968, p.784 – 796; 0,4 л.
                1 9 6 9
        Деятельность людей и социально-географические районы // Вестник Моск. ун-та, география, 1969, № 2, с. 8 – 17; 0,9 л.
        Mathematical Aspects of the Formalization of Regional Geographic Characteristics // Regional Planning: Concepts, Techniques, Policies and Case Studies. – Prasaranga University of Mysore, 1969, p. 29 –  52; 1,4 л.
        Рекреационные ресурсы и конструктивное районирование отдыха // Географические про¬блемы отдыха и туризма (тезисы докладов к рабочему совещанию).  – М.: Ин-т географии  АН СССР, 1969; 0,1 л.
        Zonality and Geographical Zones // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y. December 1969, p. 575 – 582; 0,6 л.
        Захотят ли наши правнуки путешествовать по Земле // Земля и люди. Геогр. календарь.  1970.  – М.: Мысль, 1969,  с. 73 – 75; 0,3 л., 70 000 экз.
        Зеркало географии [о метагеографии] // Земля и люди. Географический календарь.  1970.  – М.: Мысль, 1969,  с. 221 – 223; 0,3 л., 70 000 экз.
                1 9 7 0
        Human Activity and Social-Geographic Regions // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y. Мarch 1970,  p. 155 – 165;  0,9 л.
        The Organized Anthroposphere // Ekistics (Athens), 1970, No. 175, June,  p. 438 – 443; 0,8 л.
        Aspekty matematyczne <…> // Metody ilo;ciowe w radzieckiej geografii ekonomicznej. – Warszawa: Inst. Geogr. PAN, 1970; 1,4 л.
        Mathematical Aspects of the Formalization of Regional Geographic Characteristics //  <…>  Kansas City <…> 1970; 1,4 л.
        О применении методов теоретической географии в негеографических задачах // Вестник Моск. ун-та, география,  1970, № 4, с. 90 – 91; 0,2 л., 2070 экз.
       Основные процессы пространственной дифференциации // Вестник  Моск. ун-та, география,  1970, № 5, с.  ~ 22 – 33 (?); 0,8 л., 2090 экз.

1 9 7 1
        Некоторые пути сохранения биосферы при урбанизации // Вестник Моск. ун-та, география,  1971, № 3, с. 92 –  94;   0,3 л., 2030 экз.
        Территориальная организация общественного обслуживания населения в горо¬дах. – Территориальные системы производительных сил, гл. XI. –  М.: Мысль, 1971, с. 273 –  311; 2,3 л., 2500 экз.
        Географические проблемы отдыха и туризма. – Территориальные системы производительных сил, гл. XII. –  М.: Мысль, 1971,  с. 311 –  342; 1,8 л., 2500 экз.
        Узловые районы // Теоретическая география. – Вопросы географии, сб. 88.  –  М.: Мысль, 1971, с. 97 – 118; 1,4 л., 6000 экз.
        Рекреационные ресурсы и конструктивное районирование отдыха // Географические проблемы отдыха и туризма. – М.: ИГАН и НТС по туризму ЦСТЭ ВЦСПС, 1971; 0,8 л.
        Предисловие // Применение количественных методов в географии. Сб. науч. тр. – М.: Геогр. ф-т  МГУ, 1971,  с. 3 – 4; 0,1 л., 300 экз.; автор не указан
                1 9 7 2
        Основные типы географических районов // Вестник Моск. ун-та, география, 1972, № 1, с. 68 –  74; 0,6 л., 1950 экз.
        Город, природа, туризм в Подмосковье (прогнозы и предложения) // Вестник Моск. ун-та, география, 1972, № 3, с. 87 – 90; 0,3 л., 1994 экз.
        Территориальные системы // Изв АН СССР, сер. геогр., 1972, № 4, с. 114 - 118; 0,4 л., 1590 экз.
        Второе Всесоюзное совещание «Математические  методы в географии» (хроника) // Вестник Моск. ун-та, география, 1972, № 4; 0,1 л.; соавторы (1-й) В.В. Курнышев, (3-й) Ю.Г. Симонов
        Principal Types of Geographical Regions // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y. September 1972; 0,6 л. 
               1 9 7 3
        Территориальная организация общественного обслуживания. – Методы изучения народнохозяйственных территориапьных комплексов экономических районов, гл. V.  –  М.: Изд-во МГУ, 1973, с. 69 – 74; 0,3 л., 500 экз.
        Географические проблемы отдыха и туризма. – Методы изучения народнохозяйственных территориапьных комплексов экономических районов, гл. VI.  –  М.: Изд-во МГУ, 1973, с. 75 – 79; 0,2 л., 500 экз.
        Territorial Systems // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y., February 1973, р. 100 – 105; 0,4 л. 
        Пространственная дифференциация и районирование. –  Автореф. дисс. д-ра геогр. н. – М.: МГУ, 1973, 43 с.; 2,4 л., 300 экз.
        Деформация растущих моноцентрических ареалов // Теоретическая география. Мат-лы симпозиума по теоретич. проблемам географии 2 – 4 окт. 1973.  –  Рига: ЛГУ, 1973, с. 87 –  90; 0,2 л., 600 экз.
        Предложения о планировке Подмосковья в связи с задачами рекреации и охраны природы // География Москвы и Подмосковья.  –  М.: Моск. филиал геогр. об-ва, 1973, с. 136 – 145; 0,6 л.; 500 экз.
                1 9 7 4
        География и охрана исторических памятников // Земля и люди. Попул. геогр.  ежегодник. – М.: Мысль, 1974, с. 71 – 78; 0,3 л., 100 000 экз.
        Организация путешествий –  это искусство! // Земля и люди. Попул. геогр. ежегодник. – М.: Мысль, 1974, с. 311 –  313; 0,1 л., 100 000 экз.
        Поляризация ландшафта как средство сохранения биосферы и рекреационных ресурсов // Ресурсы, среда, расселение.  –  М.: Наука, 1974, с. 150 – 162; 1,0 л., 1300 экз.
                1 9 7 5
        Антропогенная поляризация современного ландшафта // Мат-лы 2-й Региональной конф. «Антропогенные ландшафты ЦЧО и прилегающих территорий». –  Воронеж: Изд-во Вор. ун-та, 1975, с. 14 –16; 0,2 л., 1000 экз.
        Первая школа-симпозиум по экономическим проблемам природопользования // Вестник Моск. ун-та, география, 1975;  0,1 л.; соавтор В.П. Чижова
        Поляризованная биосфера // Земля и люди. 1975. Попул. геогр. ежегодник. – М.: Мысль, 1975, с. 285 –  289; 0,3 л., 100 000 экз.
                1 9 7 6
        Некоторые направления развития теоретической географии в СССР //  Перспективы географии. – Вопросы географии, сб.  100. – М.: Мысль, 1976, с. 51 – 61; 0,7 л., 5000 экз.; соавтор (1-й) В.М. Гохман
        Линейно-сетевой принцип выделения земель для рекреации // Рекреационная гео¬графия. –  М.: Моск. филиал Геогр. об-ва, 1976,  с. 62 –  65; 0,3 л.,  500 экз. [без рис., к-рый редакция потеряла]
        Деформация растущих моноцентрических ареалов // Теоретические проблемы гео¬графии. Мат-лы симпозиума по теоретич. проблемам географии,  2 – 4 окт. 1973. – Рига: ЛГУ, 1976, с. 78 –  89; 0,6 л., 500 экз.
        Туризм и охрана природы // Земля и люди. 1976. Попул. геогр. ежегодник. –  М.: Мысль, 1976, с. 309 – 311; 0,2 л.,  90 000 экз., пс.
                1 9 7 7
        Географические картоиды // Теория и методика экономико-геогр. иссл-ний. – М.: Моск. филиал Геогр. об-ва, 1977,  с. 15 – 34; 1,1 л.,  500 экз.
        Важные понятия и принципы теоретической географии и их значение для ши¬рокопрофильных географических наук // III Всесоюзн. симпозиум по теоретич. вопр. гео¬графии, тез. докл. (Одесса, 4 – 7 окт. 1977). – Киев: Наукова думка, 1977, с. 115 – 117; 0,2 л.,  450 экз.
        Поляризованная биосфера. Принцип размещения человеческих поселений с ми¬нимальным ущербом для окружающей природы // Городская среда и пути её оптимизации. – М.: Ин-т географии АН СССР, 1977, с. 193 – 205; 0,9 л., 200 экз.
        Die r;umliche Differenzierung der Biogeosph;re unter dem Gesichtspunkt der Theoretischen Geographie // Geogr. Berichte, No 84, H. 3 (Gotha – Leipzig), 1977, s. 198 –  208; 1,3 л.
               1 9 7 8
        Поддержание заданного режима работы территориальных рекреационных систем путём регулирования транспортной доступности // Пробл. терр. орг-ции туризма и отдыха (Тез. Ill Всес. сов. по геогр. пробл. орг-ции туризма и отдыха). –  Ставро¬поль, 1978, с. 60 – 62; 0,2 л., 1000 экз.
        Принципы бионики в эволюции и конструировании культурного ландшафта // Пробл. фор¬мообразования в сов. арх-ре. Сб. науч. тр., 4. – М.: ЦНИИПГрад, 1978, с. 73 – 76; 0,2 л., 500 экз.
        Использование земного и околоземного пространства в первые века освоения космоса. Опыт синтеза идей И.Г. Тюнена и К.Э. Циолковского. –  Труды XII чте¬ний К.Э. Циолковского. – М.: Ин-т истории естествознания и техники  АН СССР, 1978; 0,4 л.
        Территориальная структура рационального природопользования //  География и прак¬тика. – Иркутск: Ин-т географии Сибири и Дальнего Востока Сиб. отд.  АН СССР, 1978, с. 19 – 24; 0,3 л., 500 экз.
        Охрана природного ландшафта путём регулирования его транспортной доступ¬ности // Охрана природы окультуренных ландшафтов. –  Науч. тр. по охр. природы, вып.  2. – Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 475, 1978, с. 57 – 61; 0,3 л., 800 экз.

1 9 7 9
        «Район и страна» В.П. Семёнова-Тян-Шанского: современное звучание и значение (к пятидесятилетию выхода книги в свет) // Изв. АН СССР, сер. геогр., 1979, №  3, с. 122 – 129; 0,7 л.; соавторы (1-й) В.Л. Каганский, (2-й) П.М.  Полян
        Позиционный принцип и давление места // Вестник Моск. ун-та, география, 1979, № 4, с. 14 – 20; 0,6 л.
        Inimesed puhkemaastikul [эст: Человек и его отдых на лоне природы] // Eesti loodus (Природа Эстонии), 1979, No  8, lk. 494 – 499; 0,3 л., 48 000 экз.
                1 9 8 0
        Саморазвитие культурного ландшафта и геобионические закономерности его фор¬мирования // Географические науки и районная планировка. – Вопросы географии, сб. 113. – М.: Мысль, 1980, с. 117 – 127; 0,7 л., 5620 экз.
        Maastik, matkamine, kunst [эст.: Ландшафт, путешествие, искусство) // Eesti loodus (Природа Эстонии), 1980, No 6, lk. 354 – 361; 0,5 л., 48 000 экз.
        V.P. Semenov-Tyan-Shanskiy's «Region and Country»: its present-day relevance and meaning (on the 50-th anniversary of publication) // Soviet Geography: Review & Translation, N.Y., 1980, June, p. 353 – 363, co-auth.
        Конструктивное значение теоретической географии // Изв. Всесоюзн. геогр. об-ва, 1980, № 4, с. 332 – 336; 0,4 л., соавтор (2-й) В.А. Шупер
        О борьбе в науке // Изобретатель  и рационализатор, 1980, № 8, с. 40 – 41; 0,3 л., пс.
              1 9 8 1
        Уровни использования окружающей среды и общение людей в сфере досуга // Рек¬реация и охрана природы. – Науч. тр. по охр. природы, вып.  3. – Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 495, 1981, с. 15 – 21; 0,5 л., 700 экз.
        Размещение охраняемых природных территорий относительно поселений и транспортной сети // Природные охраняемые территории. –  Науч. тр. по охр. природы, вып.  4. –  Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 570, 1981, с. 41 –  45; 0,3 л.,  600 экз.
        Пространственная концентрация антропогенных явлений (поиски географических законов) // Региональн. пробл. развития соц.-эк. простр. систем. Тр. по геогр. – Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 578, 1981, с. 52 –61; 0,6 л., 500 экз.
        Афоризмы науковеда // Изобретатель и рационализатор, 1981, № 8; пс.
        О судьбе загородного ландшафта в Центральном Нечерноземном районе РСФСР // Экология и охрана растений Нечерноземной зоны РСФСР. – Иваново: ИвГУ, 1981,  с. 11 – 13; 0,2 л.,  800 экз.
        Certain Trends of Development in Theoretical Geography in the USSR //  Soviet Geography Today (Aspects of Theory). – M.: Progress Publishers, 1981, p. 187 – 200, co-auth.
        Новые книги по рекреационной географии. Рец. на кн.: 1) В.Б. Нефёдова, Е.Д. Смир¬нова, В.П. Чижова, Л.Г. Швидченко. Рекреационное использование территорий и охрана лесов. – М.: Лесн. пром-сть, 1980, 184 с.; 2) Н.С. Мироненко, И.Т. Твердохлебов. Рекреационная география. – М.: Изд-во МГУ, 1981, 207 с. // Вестник Моск. ун-та, география, 1981, № 6; 0,2 л.

1 9 8 2
        Предисловие // Географические границы.  М.: Изд-во МГУ, 1982,  с. 3 – 5; 0,2 л., 800 экз.
        Основные типы географических границ // Географические границы. – М .: Изд-во МГУ, 1982,   с. 19 – 33; 0,9 л., 800 экз. The Constructive Significance of Theoretical Geography // Soviet Geography: Review & Translation, N.Y., 1982, February, p. 110 – 115, co-auth.
Polariseeritud maastik [эст.: Поляризованный ландшафт]  // Eesti loodus (Природа Эстонии), 1982, No 2, lk. 66 – 71; No 3, lk. 130 – 135; 0,8 л., 47 000 экз.
         Как стать автором, не сочинив ни строчки // Изобретатель и рационализатор, 1982, № 6, с. 39 – 40; 0,3 л., 399 735 экз., пс.
       Гидросеть как каркас природных парков и заповедников // Науч. тр. по охр. природы, вып. 5. – Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 614, 1982, с. 77 –  81; 0,3 л.
         О трудностях науки // Сов. Россия, 27 окт. 1982, вып. 1-й [провинциальный], с. 4; 0,1 л.
                1 9 8 3
        Foreword [предисл. к сб. «Геогр. границы»] // Soviet Geography: Review & Translation, N.Y. (U.S.A.), 1983, January, р. 36 – 38
        Basic Types of Geographical Boundaries // Soviet Geography: Review & Translation, N.Y. (U.S.A.), 1983, January, p. 48 – 59
        Kaunis maa – viljakandev maa [эст.: Земля красивая –  земля пподородная] // Eesti loodus (Природа Эстонии), 1983, No  2, lk. 75 – 81; 0,4 л., 48 000 экз.
        Возможный вклад теоретической географии в дело сохранения биосферы // Теор. пробл. географии. Тез. докл. IV Всес. конф., Черновцы, май 1983. – Л.: Геогр. об-во  СССР, 1983, с. 44 – 45; 0,1 л., 500 экз.
        Kaip tapti autoriumi, nepara;ius n; eilut;s [лит.: Как стать автором...] // Mokslas ir technika [Наука и техника], 1983, No 4, p. 47 – 48; 0,3 л.,  23 150 экз.
        Apie kova moksle [лит.: О борьбе в науке] // Mokslas ir technika [Наука и техника], 1983, No 10, p. 46 – 47; 0,2 л.,  22 810 экз.
        Пути решения некоторых экологических задач при организации территории Москвы и Подмосковья //  3-я гор. науч.-практ. конф. «Вопр. компл. экон. и соц. разв. Москвы» (тез. докл.), ноябрь 1983, т. 2. Градостр. и соц.-эк. вопр. – М.: НИПИ Генплана Москвы, 1983, с. 97 – 103; 0,3 л., 350 экз.
                1 9 8 4
        Социально-экологический фундамент рациональной организации территории //  Гео¬графия и природные ресурсы [Иркутск – Новосибирск], 1984, № 1, с. 152 – 158; 0,8 л.
        ;lej;rgmistele sajanditele m;eldes [эст.: Думая о грядущих стопетиях] [Освоение кос¬моса и охрана природы] //  Eesti loodus (Природа Эстонии), 1984, No 6, lk. 345 – 351; 0,4 л., 58 000 экз.
        Процессы поляризации в географическом пространстве // Основные понятия, модели и методы общегеографических исследований. – М.: Ин-т географии  АН СССР, 1984,  с. 109 – 118; 0,5 л., 400 экз.
        Модель Тюнена и теоретическая география // Изв. Всесоюз. геогр. об-ва, 1984, № 5, с. 415 – 421; 0,6 л.

1 9 8 5
        Проблемы сохранения разнообразия и красоты сельскохозяйственных ландшафтов // Сельское хозяйство и охрана природы. – Науч. тр. по охр. природы, вып. 8. – Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 701, 1985, с. 26 – 30; 0,3 л., 700 экз.
        Экологические принципы организации территории крупного города // Охрана окру¬жающей среды в городах. – Науч. тр. по охр. природы, вып. 9. – Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 704, 1985, с. 9 – 12; 0,3 л., 500 экз.
        Вокруг науки об отдыхе // Знание – сила,  1985, № 9, с. 3 – 5; 0,5 л., 585 000 экз.
1 9 8 6
        Распространение новшеств и расселение людей // Изобретатель и рационализатор, 1986, № 1, с. 24 – 26; 0,3 л.,  473 751 экз.
        Рец. на кн.: Л.С. Сычёва. Современные процессы формирования наук. Опыт эм¬пирического исследования. Новосибирск: Наука, 1984 // Изв. Всесоюз. геогр. об-ва, 1986, № 3, с. 270 – 272; 0,3 л.
        Географические проблемы на совещании по теории классификации // Изв. Всесоюз. геогр. об-ва, 1986, № 4, с. 365 – 366; 0,2 л.
        Kaitsealast linnakeskmeni (Territoriaalsed probleemid looduskaitses) [эст.: От заказника до центра города (Территориальные проблемы охраны природы)] // Eesti loodus (Природа Эстонии), 1986, No 9, lk. 554 – 559; 0,4 л., 52 000 экз.
                1 9 8 7
        Роль теоретической географии в улучшении территориальной организации общества // Исследование методологич. проблем географии в ЭстССР. – Таллин: Эст. геогр. об-во, 1987, с. 150 – 155; 0,3 л., 600 экз.
        Проблемы охраны и возрождения мобильного туризма // Науч. пробл. туризма и отдыха. Бюл.  науч.-тех. инф-ции. – Сходня: ВНИЛТЭ (Всесоюз. науч.-иссл. лаб-рия туризма и экскурсий), 1987, № 1, с. 106 – 110; 0,3 л.
        Комплексная характеристика географической среды по хронокомпонентам // Про¬странство и время в географии (тез. докл. науч.-практ. конф. Тат. фил. Геогр об-ва, сент. 1987). – Казань: ТФГО, 1987, с. 23 – 25; 0,1 л., 500 экз.
        География и классификационная проблема. – Рец. на кн.: С.С. Розова. Классифика¬ционная проблема в современной науке. – Новосибирск, 1986 // География и при¬родные ресурсы [Иркутск – Новосибирск], 1987, № 4, с. 180 – 181; 0,3 л., соавтор (1-й) В.Л. Каганский
        Парадоксальные принципы устройства пригородных туристских парков // Человек – среда – рекреация. Тез. докл. науч. симп., окт. 1987. – Рига: ЛатНИИ стр-ва, с. 136 – 138; 0,1 л., 300 экз.
        Рекреация как параллельный образ жизни // Комплексные проблемы туризма и от¬дыха «Человек – природа – отдых». Тез. докл. всесоюз. конф., Севастополь, дек. 1987. – М.: ЦРИБ «Турист», с. 23 – 25; 0,1 л., 300 экз.
        Проблемы рекреации в природоохранном районировании Московской области // Геогр. пробл. охраны природы при организации отдыха и туризма. – М.: Моск. филиал Геогр. об-ва, 1987, с. 95 – 104; 0,5 л., 500 экз., соавтор (1-й)  М.Е. Карпель
        Экспрессный транспорт, расселение и охрана природы // Методы изучения рассе¬ления. – М.: Ин-т географии АН СССР, 1987, с. 44 – 54; 0,6 л., 500 экз.
        Человек в горах // Знание – сила, 1987, № 12, с. 16 – 23; 0,6 л.
            
                1 9 8 8
        Горы и человек: парадигмы и парадоксы освоения //  Проблемы горного хозяйства и расселения. – М.: Ин-т географии АН СССР, 1988, с. 16 –  25; 0,5 л., 350 экз.
        Мини-академия на Сходне // газ. «Вперёд» (г. Химки, Моск. обл ), 2 фев. 1988, с. 3; 0,1 л., 18 000 экз.
        Экологические принципы совершенствования территориальной структуры Москвы и Подмосковья // Московский столичный регион. –  Вопросы географии, сб. 131. – М.: Мысль, 1988, с. 72 – 79; 0,6 л., 14 300 экз.
        Поляризованный ландшафт, с. 237. Район однородный. Район узловой. Райони¬рование. Районистика, с. 258 // Геогр. эндиклопедич. словарь. Понятия и термины. – М.: Сов. Энциклопедия, 1988; 0,1 л., 100 000 экз., без подписи. Список авторов на с. 432
        О горах – с любовью. – Рец. на кн.: Ю.П. Супруненко. Эти удивительные горы. – М.: Просвещение, 1987 // Турист, 1988, № 4, с. 30; 0,1 л.
        Социокупьтурные функции самодеятельного походного туризма // Науч. пробл. туризма и отдыха. Бюл.  науч.-тех. инф-ции. – Сходня: ВНИЛТЭ (Всесоюз. науч.-иссл. лаб-рия туризма и экскурсий), 1988, № 2, с. 152 – 180; 0,8 л., соавтор (1-й) В.Л. Каганский
        Задачи эффективного использования местных туристских ресурсов // Прогрессивные технологич. процессы и методы обслуживания в туризме и экскурсиях. Бюл.  науч.-тех. инф-ции. – Сходня: ВНИЛТЭ (Всесоюз. науч.-иссл. лаб-рия туризма и экскурсий),  1988, № 2, с. 56 –  69; 0,6 л.
        Организация путешествий как вид искусства // Науч. пробл. туризма и отдыха. Бюл. науч.-тех. инф-ции. – Сходня: ВНИЛТЭ (Всесоюз. науч.-иссл. лаб-рия туризма и экскурсий), 1988, № 3, с. 116 – 124; 0,5 л.
        Проблемы использования транспортных средств в туризме и экскурсиях // Прогрессивные технологич. процессы и методы обслуживания в туризме и экскурсиях. Бюл. науч.-тех. инф-ции. – Сходня: ВНИЛТЭ (Всесоюз. науч.-иссл. лаб-рия туризма и экскурсий),   1988, № 3, с. 76 – 89; 0,8 л.
        Некоторые пути интенсификации туристско-экскурсионной деятельности // Прогрессивные технологич. процессы и методы обслуживания в туризме и экскурсиях. Бюл. науч.-тех. инф-ции. – Сходня: ВНИЛТЭ (Всесоюз. науч.-иссл. лаб-рия туризма и экскурсий),  1988, № 4, с. 69 – 77; 0,5 л., 200 экз.
        «Мой труд нужен людям...» [в защиту горничной турбазы «Озёрная» Любы Булатецкой] // Калининская правда, 27 дек. 1988; 0,1 л.
                1 9 8 9
        Рекультивация и циклическая смена типов земель в культурном ландшафте // Ра¬циональное природопользование и уход за ландшафтом в районах горных разрабо¬ток. – Науч. тр. по охр. природы, вып. 10. – Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 837, 1989, с. 75 – 82; 0,6 л., 600 экз.
        Проблемы охраны и возрождения мобильного туризма // Теоретические проблемы рекреационной географии. – М.: Ин-т географии АН СССР, 1989, с. 146 – 152; 0,3 л.
        Экологические принципы организации территории крупного города // Городская сре¬да, ч. 2. – Мат-лы науч. конф. – М.: ВНИИТАГ (Всесоюз. научн.-иссл. ин-т теории арх-ры и градостр-ва),  1989, с. 82 – 86; 0,3 л.,  700 экз.
        Возможная роль теоретической географии в улучшении территориальной организации общества // Теоретико-методологич. пробл. терр. орг-ции об-ва. – Мат-лы III науч. сес¬сии Совета по терр. орг-ции об-ва. – Алма-Ата: Наука, 1989, с. 93 –  95; 0,1 л., 350 экз.
       Союз нерушимый... или Советская федерация с точки зрения географа // Молодёжь Эстонии, 17 марта 1989, с. 2; 0,3 л., 95 000 экз.
        Кому не дорог Лермонтов? // Моск. комсомолец, 4 июня 1989, с. 2; 0,1 л.
        Есть ли колонии у России? Ответ художнику И. Глазунову // Атмода. Инф. бюл. Нар. фронта Латвии «Пробуждение», Рига, 1989, № 20, 19 мая, с. 4 – 5; 0,5 л., 30 000 экз.  [Статья передава¬лась по радио «Свобода» 16 и 17 июня 1989 г. в разделе «У газетного киоска» со вступ. слова¬ми об авторе]
        [Ответы на вопр. изд-ва «Прогресс»] // Наука и искусство географии: спектр взгля¬дов ученых СССР и США. – М.: Прогресс, 1989, с. 19, 20, 40, 51, 67, 68, 77, 159, 160, 176; 0,2 л., 12 500 экз.
        Колбаса – хорошо, одуванчик – лучше. Заботясь о ландшафтах // газ. «Приволжская новь» (г. Приволжск, Иван. обл.), 26 июля 1989, с. 3; 0,1 л.
        Кто защитит «Мцыри»? [об усадьбе Середниково] // газ. «Вперед» (г. Химки, Моск. обп.), 27 июля 1989, с. 1; 0,1 л., 18 500 экз.
        Из словаря опытного человека [Словарь злопыхателя] // Изобретатель и рационализатор, 1989, № 8, с. 33, 478 210 экз.; №  9, с. 49, 478 505 экз.; 0,1 л.,  пс.
        Жупел национализма // Согласие. Издание литовского движения за перестройку, 1989, № 13, 11 сент., с. 3; 0,2 л.,  40 000 экз.
        Жупел национализма // Атмода. Инф. бюл. Нар. фронта Латвии «Пробуждение», Рига, 1989;  0,2 л.
        Земля – не письменный стол // газ. «Приволжская новь» (г. Приволжск, Иван. обл.), 23 сент. 1989, с. 3; 0,1 л.
        Задачи охраны ландшафта и интересов туризма в районе усадьбы Середниково // Прогрессивные технологич. процессы и методы обслуживания в туризме и экскурсиях. Бюл. науч.-тех. инф-ции. – Сходня: ВНИЛТЭ (Всесоюз. науч.-иссл. лаб-рия туризма и экскурсий), 1989, № 5, с. 85 – 98; 0,6 л., 500 экз.
        Некоторые методы территориальной организации пригородных туристских парков // Прогрессивные технологич. процессы и методы обслуживания в туризме и экскурсиях. Бюл. науч.-тех. инф-ции. – Сходня: ВНИЛТЭ (Всесоюз. науч.-иссл. лаб-рия туризма и экскурсий),  1989, № 6, с. 69 – 81; 0,5 л., 1000 экз.
        Экофильная поляризация культуры в горных регионах // Преобразование горной среды: региональное развитие и устойчивость; связь с глобальными изменениями. Междунар. конф. Цахкадзор, АрмССР, 1 – 5 окт. 1989 г. –  М. – Ереван, 1989, с. 42 – 43; 0,1 л., 450 экз.
        Эксцентриситет и дисторсия узловых районов // Центрографический метод в эконо¬мической географии. – География и хозяйство, вып. 3. – Л.: Всесоюзн. геогр. об-во, 1989, с. 107 – 121; 0,9 л., 800 экз.
        А как же красота? [ландшафта] // Комсом. жизнь, № 19, окт. 1989, с. 17 – 18, 1170 000 экз.
        Как спасти Балтийское море // Молодёжь Эстонии, 15 нояб. 1989, с. 2; 0,1 л.
                1 9 9 0
        Объективные процессы формирования ареалов и рациональная организация тер¬ритории для охраны природы и рекреации. – Автореф. дисс. д-ра геогр. н. – М.: Ин-т географии АН СССР, 1990, 46 с; 2,7 л., 300 экз.
        Выйдет ли РСФСР из СССР? // Согласие. Издание литовского движения за перестройку, 1990, № 7 (29), 12 – 18 фев., с. 14; 0,3 л.
         Выйдет ли РСФСР из СССР? // Атмода. Инф. бюл. Нар. фронта Латвии «Пробуждение», Рига, 12 марта 1990; 0,3 л. [Статья передавалась по радио «Свобода» в разделе «У газетного киоска» в cp.14 марта 1990 в 23:30 – 23:45, в чт. 15 марта  в 9:30 – 9:45 и 14:30 – 14:45; передано 83%]
        Уроки географии // Вопросы философии, 1990, № 4, с. 36 – 47; 1,1 л., 85 000 экз.
        Наука, чуть было не онемевшая // Знание – сила, 1990, № 9, с. 1 – 10; 0,8 л., 355 000 экз.
        Ведаем ли мы, что творим, или Пейзаж России // Знание – сила, 1990, № 10, с. 1 – 7; 0,6 л., 355 000 экз.
        Сохраним ли мы красоту ландшафта Центральной России? – Методич. указания по охране красоты ландшафта Центральной России. – Иваново: ИвГУ, 1990, 21 с.; 1,1 л., 400 экз. [Автор на титуле не указан, на обороте назван составителем]

1 9 9 1
        Бородатого интеллектуала заменили зубной щёткой // Ещё. Независ. эротич. газ., № 4. – Рига, 1991, с. 1; 0,1 л., пс.
        «Сексуальное шефство и карьера женщин в научных учреждениях» [автореф. неопубл. трактата] // Ещё. Независ. эротич. газ., № 6. – Рига, 1991, с. 12; 0,2 л., пс.
        Проблемы сохранения традиционного сельского ландшафта в нечернозёмных регионах России // Природоохранные аспекты землепользования и с.-х. пр-ва в своб. экономич. зонах. – Тез. докл. науч.-практич. конф., СПб, 24 – 29 нояб. 1991. – Л., 1991, с. 61 – 64; 0,2 л., 300 экз.
        Северо-западная граница Москвы и развитие Зеленограда // Пространственное развитие урбанизации: общие закономерности и региональные особенности. – М.: Ин-т географии АН СССР, 1991, с. 141 – 149; 0,5 л., 500 экз.
        [Электронные бомбы под Москвой. – Текст, зачитанный по «Радио России» в экологич. передаче «Зелёная нить» 26 нояб. 1991]; 0,1 л.

1 9 9 2
        [Письмо в журнал] Огонёк, 1992
        Запретная зона // Росс. газета, 22 мая 1992,  с. 5; 0,1 л., 1006 000 экз.
        Времена года [в Центральной России] // Учительская газета, 21 июля 1992, с. 14; 0,4 л., 345 000 экз.
        Половой акт, нательный крест и обручальные кольца // Ещё. Независ. эротич. газ., № 9. – Рига, 1992, с. 15; 0,1 л., пс.
        Собачья история. Из воспоминаний сентиментального поколения // Ещё. Независ. эротич. газ., № 10. – Рига, 1992, с. 5; 0,2 л., пс.
        Похороненная утопия или оправдавшийся прогноз? [Поляризованный ландшафт] // Знание – сила, 1992, № 5 – 7, с. 8 – 14; 1,4 л., 20 000 экз.
        География разорванного пространства. – В беседе участвовали: А. Арянин, Ю. Липец, Б. Родоман, Л. Смирнягин, А. Трейвиш. Вела беседу Г. Шевелёва // Знание – сила, 1992, № 10, с. 42 – 51. Доля Б.Р. 0,2 л., 25 000 экз.
        Введение в социальную географию. Программа курса лекций. – М.: Геогр. ф-т РОУ (Росс. откр. ун-та), 1992, 12 с.; 0,6 л.
        Кому нужны советские пограничники // Росс. газета, 1992 <...>

1 9 9 3
        Районирование в науке и практике // Районирование и региональные проблемы. – Екатеринбург, 1993, с. 25 – 33; 0,5 л., 200 экз.
        Экология плюс… В разговоре участвовали Б. Родоман, В. Каганский, сотрудники редакции И. Прусс, И. Розовская, Т. Чеховская, Г. Шевелёва. Записала Г. Шевелёва // Знание – сила, 1993, № 1, с. 63 – 70. Доля Б.Р. 0,1 л., 33 500 экз.
        Искусство путешествий // География, 1993, № 5 (11), с. 1 и 8; 0,6 л., 29 000 экз.
        The Art of Travel // GeoGraffiti, 1993, No 1, p. 68 – 77; 0,5 л.
        Времена года [в Центральной России] // География в школе, 1993, № 2; 0,4 л.
        География и судьба России // Знание – сила, 1993, № 3, с. 6 – 16; 1,0 л., 36 400 экз.
        География Центральной России. Программа учебного пособия // География в школе, 1993, № 4, с. 32 – 34; 0,3 л., 45 350 экз., соавтор (1-й) М.Р. Сигалов
        Взгляд в третье тысячелетие // Народная газета, 29 апр. 1993, с. 2; 0,3 л., 231 491 экз.
        Незавершённые темы и точки роста в моих научных работах // Географическое пространство: соотношение знания и незнания. – Первые сократические чтения по географии. – М.: РОУ (Росс. откр. ун-т), 1993, с. 15 – 17; 0,2 л., 1000 экз.
        Секс превратил обезьяну в человека // Ещё. Независ. эротич. газ. – Рига, 1993, № 4 (16); с. 7 и 15; 0,5 л., 180 000 экз.
        Картофельный суп. Садисты и мазохисты: откуда они? // Ещё. Независ. эротич. газ. – Рига, 1993, № 4 (16), с. 12; 0,2 л., 180 000 экз., пс.
        Пейзаж России // Вопросы истории естествознания и техники, 1993, № 3, с. 63 – 85; 2,4 л., 1211 экз.
        Онанизм как зеркало русских революций. Сексологический взгляд на новейшую историю // Ещё. Независ. эротич. газ. – Рига, 1993, № 6 (18), с. 5 и 14; 0,5 л., 200 000 экз., пс.
        Введение в социальную географию. Курс лекций. – М.: РОУ (Росс. откр. ун-т), 1993, 78 с.; 4,5 л., 1000 экз.
        Осторожно: коттеджи! Подмосковн. изв., 23 сент. 1993; 0,2 л., 120 000 экз.
        Красота и польза – неразлучны [о культурном ландшафте] // Президент, 22 – 24 дек. 1993, с. 3; 0,1 л., 100 000 экз.
        Проблема сохранения экологических функций пригородной зоны Москвы // Проблемы землепользования в связи с развитием малоэтажного жилищного строительства в Московском регионе. – М.: Моск. обл. совет народных депутатов, 1993 <…>

1 9 9 4
        Счастливый конец для Жучки // Ещё. Независ. эротич. газ. – Рига, 1994, № 2 (22), с. 12; 0,2 л., пс.
        География и воспитание патриотизма // География, 1994, № 7 – 8, фев., с. 2 – 3; 0,7 л., 18 061 экз.
        Родной ландшафт – культурное наследие // География, 1994, № 9, март, с. 4 – 5; 0,5 л., 18 061 экз.
        На краю воронки // География, 1994, № 12, апр., с. 8; 0,2 л., 17 748 экз.
        Жизнь на краю пропасти // Президент, 27 – 29 апр. 1994, с. 3; 0,1 л., 100 000 экз.
        Предложения по выделению системы особо охраняемых территорий Западного Подмосковья // Экологич. вестник Подмосковья, 1994, №  2.3 (18.19), с. 33 – 35; 0,2 л., 500 экз.
        Где любовь, там и родина [Эротика и власть] // Ещё. Независ. эротич. газ. – Рига, 1994, № 6 (26), с. 2; 0,1 л.
        Эволюция моноцентрических транспортных сетей // Изв. РАН, сер. геогр., 1994, № 3, с. 14 – 23; 1,0 л.
        Что такое география // География, 1994, № 31, 33 (47); 34 (48), 35 (49), авг., с. 8; 36 (50), с. 2; 1,0 л.
        Man’s attitude to the Environment as an indicator of the personal ecological maturity // Ecology & Democracy. The Challenge of the 21st Century. – Proceedings of the First International Conference. – ;esk; Bud;jovice, 1994, p. 174 – 176; 0,3 л.
        Пейзаж России. Камчатским читателям. [Предисловие В.А. Шупера]. –  М.: РОУ (Росс. откр. ун-т),  1994, 34 с.; 2,8 л., 500 экз.
        Опыт составления школьного учебного пособия по региону Центральной России // Краеведение в вузе и школе. Мат-лы Всеросс. науч.-практич. конф. – М.: Моск. центр РГО (Рус. геогр. об-ва), 1994, с. 11 – 16; 0,3 л., 100 экз., соавтор (1-й)  М.Р. Сигалов
        Монако: рай на Лазурном берегу // География, 1994, № 45, дек., с. 4, 5, 8;  0,6 л.

1 9 9 5
        Сцены из нерыцарских времён  // Ещё. Независ. эротич. газ. – Рига, 1995, № 1 (30), с. 15, пс.
        Полесья и ополья. Две половины России // География, 1995, № 4 (65),  янв., с. 8; 0,2 л.
        Российские Альпы. Из истории географических открытий и закрытий //География, 1995, № 9 (71), с. 6; 0,1 л.
        Весенняя лыжня // География, 1995, № 18 (80), май, с. 1 – 3;  0,9 л.
        Преемственность в подготовке географов // География, 1995, № 28 (90), июль, с. 3; 0,2 л.
        Новый Валаам [в Финляндии] // География, 1995, № 40 (102), окт., с. 1, 6, 7; № 41 (103), нояб., с. 6, 7; 1,2 л., 15 000 экз.
        Девиационизм. Сошли ли мы с правильного пути? // Путь, 1995, № 8, с. 311 – 318; 0,7 л., 500 экз.
        Эстетика ландшафта // Наука о культуре. Итоги и перспективы (Приложение к «Панораме культурной жизни стран СНГ и Балтии»), вып. 3. – М.: Рос. гос. биб-ка. Информкультура, 1995, с. 4 – 18; 0,9 л., 290 экз.
        Ландшафт и личность (Отношение людей к окружающей среде в сфере досуга)  // Наука о культуре. Итоги и перспективы (Приложение к «Панораме культурной жизни стран СНГ и Балтии»), вып. 3. – М.: Рос. гос. биб-ка. Информкультура, 1995, с. 19 – 31; 0,7 л., 290 экз.
        Искусство путешествий // Наука о культуре. Итоги и перспективы (Приложение к «Панораме культурной жизни стран СНГ и Балтии»), вып. 3. – М.: Рос. гос. биб-ка. Информкультура, 1995,  с. 79 – 86; 0,5 л., 290 экз.

1 9 9 6
        Рекреация как параллельный образ жизни // Спекулятивная биология человека. Тез. докл. школы по теоретич. биологии. Молодёжное (СПб),  1 – 5 фев. 1993. – Вильнюс, АО «Vlani», 1996, с. 6 – 7; 0,1 л., 50 экз.
        Ландшафт и экологическое воспитание // География, 1996, № 5 (117 – 118), фев., с. 1 – 3; № 7 (120 – 121), фев., с. 6 – 7; 0,7 л., 14 000 экз.
        География: методологический портрет // Кентавр. Методологич. и игротехнич. альманах, 1996, № 1, с. 23 – 28; 1,0 л., 1000 экз.
        Новая география туризма // География, 1996, № 15 (135 – 136), апр., с. 2 – 3; № 19 (143 – 144), май, с. 6 – 7; 1,2 л., 14 000 экз.
        Rasputitsa. Мысли о российском бездорожье // География, 1996, № 21 (145 – 146), июнь, с. 1, 4, 5; 0,6 л., 14 000 экз.
        Внутренний колониализм в современной России // Куда идёт Россия?.. Социальная трансформация постсоветского пространства. – М.: Аспект Пресс, 1996, с. 94 – 102; 0,6 л., 1500 экз.
        Земельные реформы и ландшафт // Куда идёт Россия?.. Социальная трансформация постсоветского пространства. – М.: Аспект Пресс, 1996, с. 487 – 488; 0,1 л., 1500 экз.
        Сицилийский треугольник // География, 1996, № 38 (179 – 180), окт., с. 1, 12 – 15; 1,5 л., 14 000 экз.

1 9 9 7
        Приключения географических понятий // География, 1997, № 4 (207 – 208), янв., с. 1, 14, 15; № 5 (209 – 210), фев., с. 10, 11, 13;  1,5 л., 14 000 экз.
        Приключения термина «экология» // Русский язык. Прил. к газ. «Первое сентября», 1997, № 4 (76), янв., с. 16; 0,1 л., 15 000 экз.
        Каркассон. Средневековый город на юге Франции // География, 1997, № 11 (221 – 222),  март, с. 11 и 16; 0,4 л., 14 000 экз.
        На родине предков доллара // География, 1997, № 17 (233 – 234), май, с. 12;  0,3 л., 14 000 экз.
        Чески-Крумлов // География, 1997, № 17 (233 – 234), май, с. 12 – 13;  0,3 л., 14 000 экз.
        Вернём экологии смысл // Природа и человек (Свет), 1997, № 5, май, с. 3;  0,3 л., 18 000 экз.
        Пункахарью // География, 1997, № 23 (245 – 246), июнь, с. 12 – 13;  0,4 л., 14 000 экз.
        Приключение термина «масштаб» // Русский язык. Прил. к газ. «Первое сентября», 1997,  № 24 (96), июнь, с. 3; 0,1 л., 15 000 экз.
        Шрам на теле России. О проекте «высокоскоростной» магистрали Москва – Петербург // Куранты, 1997, № 27 (1458),  9 – 15 июля, с. 16 – 17;   0,8 л., 120 000 экз.
        Шрам на теле России // География, 1997, № 34 (267 – 268), сент., с. 1,  8 – 10;  1,1 л., 14 000 экз.
        Язвы советского колониализма в современной России // Русская мысль № 4191,  2 – 8 окт. 1997, с. 7;  0,5 л., 50 000 экз.
        Шрам // Природа и человек (Свет), 1997, № 11, ноябрь, с. 7 – 9; 0,5 л., 16 000 экз.
        Геоморфология долголетия // География, 1997, № 44 (287 – 288), ноябрь, с. 12 – 13; 0,4 л., 14 000 экз.
        Роль некоторых природных условий в формировании особенностей России // Куда идёт Россия?..  Общее и особенное в современном развитии. М.: Интерцентр, 1997, с. 59 – 63; 0,3 л., 1500 экз.
        Образы Государства, внедряемые в массовое сознание // Куда идёт Россия?.. Общее и особенное в современном развитии. М.: Интерцентр, 1997, с. 302 – 308; 0,4 л., 1500 экз.
        Образы государства, внедряемые в массовое сознание // Здравый смысл, 1997, № 5, с. 48 – 52; 0,4 л., 999 экз.
          
1 9 9 8
        Склон долголетия // Природа и человек (Свет), 1998, № 1, янв., с. 34 – 37; 0,7 л., 16 000 экз.
        Приключения терминов «центр» и «эпицентр» // Русский язык. Прил. к газ. «Первое сентября», 1998, № 5 (125), фев., с. 16; 0,2 л., 15 000 экз.
        Савонлинна // География, 1998, №  11 (317 – 318), март, с. 7 – 10; 0,8 л., 14 000 экз.
        Современная Финляндия и новая Россия // География, 1998, № 11 (317 – 318), март, с. 8 – 9; 0,3 л., 14 000 экз.
        Оздоровление и закаливание без процедур при рекреационном образе жизни // Человек, здоровье, физическая культура и спорт в изменяющемся мире. VIII научно-практич. конф. по проблемам физ. воспитания учащихся. Коломенский педин-т, Коломна, 1998, с. 155; 0,1 л., 350 экз.
        Экологические и социально-экономические последствия субурбанизации Подмос¬ковья // Уч. зап. Научно-теоретич. сб-к 3'98. Издание Моск. гос. социального ун-та. – М.: изд-во МГСУ «Союз», 1998, с. 143 – 148; 0,5 л., 150 экз.
        Принцевы острова // География, 1998, № 44 (377 –  378), нояб., с. 12 – 14; 0,9 л., 14 000 экз.
        Пространственная поляризация и переориентация // Куда идет Россия?.. Транс¬формация социальной сферы и социальная политика. – М.: Интерцентр, 1998, с. 178 – 183; 0,3 л., 1000 экз.
        Новая поляризация российского пространства // Полюса и центры роста в региональном развитии. – М.: Ин-т географии РАН, 1998, с. 31 – 36; 0,6 л., 200 экз.

1 9 9 9
        Весенняя лыжня // Будь здоров, 1999, № 3, с. 89 – 91; 0,1 л., 114 500 экз.
        Через Молдавию в Румынские Карпаты // География, 1999, № 11 (407 – 408), март, с. 14 – 15; № 12 (409 – 410), март, с. 10 – 11; № 13 (441 – 442), апр., с. 13 – 15; 2,2 л., 8000 экз.
        Наука как нравственно-психологический феномен // Здравый смысл, 1999, № 11, с. 45 – 53; № 12, с. 29 – 37; 1,4 л., 1000 экз.
        Вода: явление, стихия. Конференция в одной московской гимназии // География, 1999, № 23 (431 – 432), июнь, с. 15; 0,2 л., 8000 экз., [авторы:] Б.Р., Т.Ш.
        Идеальный капитализм и реальная российская экономика // Куда идёт Россия?.. Кризис институциональных систем: век, десятилетие, год. – М.: Интерцентр / Логос, 1999,  с. 419 – 427; 0,5 л., 1000 экз.
        Фобия потери территориальной целостности // Неприкосновенный запас, 1999,  № 6 (8), с. 10 – 15; 0,7 л.
        Факторы развития Московской области // Новые факторы регионально¬го развития. – М.: Ин-т географии РАН, 1999, с. 169 – 175; 0,7 л.,  ~ 200 экз.
        Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. – Смоленск: Ойкумена, 1999, 256 с.; 19 л., 1000 экз.
2 0 0 0
        Московская область сегодня. Портрет без прикрас // География, 2000,  № 1 (483 – 484), январь, с. 7 – 10; 1,3 л., 8000 экз.
        Освоение космоса и судьба Земли // Ресурсы ноосферного движения. Вып. 1. Мат-лы междунар. конф. «Междисциплинарное взаимодействие при исследовании фундаментальных и прикладных проблем ноосферного развития: методологическое, информационное и организационное обеспече¬ние». Борок, Яросл. обл., 2000. – М.: ГЕОС, 2000, с. 134 – 136; 0,1 л., 400 экз.
        Аравийская пустыня // География, 2000,  № 22 (525 – 526), июнь, с. 6; 0,3 л., 9000 экз.
        Египетские сафари // География, 2000,  № 22 (525 – 526), июнь, с. 11; 0,3 л., 9000 экз.
        Об устойчивом ландшафте // Сила тяготения, 2000,  № 4, с. 8 – 10; 0,4 л.,  900 экз.
        Идеальный капитализм и реальная российская экономика // Гамбургская мозаика, 2000,  № 4, с. 25 – 27; 0,4 л., ~ 1500 экз.
        Перспективы эволюции федеральных округов // Российские регионы и центр: взаимодействие в экономическом пространстве. –  М.: Ин-т географии РАН, 2000, с. 36 – 41; 0,7 л.,  ~200 экз.
2 0 0 1
        Идеальный капитализм и российская реальность // Неприкосновенный запас, 2001, № 3 (17), с. 22 – 29; 0,7 л., 2000 экз.
        Метаморфозы российского пространства // Вторые сократические чте¬ния по географии (Плёс, 26 – 29 мая 2001): Сб-к докладов / Под ред. В.А. Шупе¬ра. –  М.: Изд-во Ун-та РАО, 2001, с. 89 –  98; 0,6 л.,  350 экз.
        Этические критерии отличия науки от лженауки // Поругание разума: экспансия шарлатанства и паранормальных верований в российскую культуру XXI века / Тезисы к междунар. симпозиуму «Наука, антинаука и паранормаль¬ные верования». М., 3 – 7 окт. 2001. Сост. и ред. В.А. Кувакип / Биб-ка ж-ла «Здра¬вый смысл». – М.: Росс. гуманистич. об-во, 2001, с. 90 – 91; 0,1 л., 500 экз.
         Гипноз старых понятий. Отечественный федерализм: что дальше? // Не¬завис. газ., 27 окт. 2001, с. 7; 0,4 л., 35 900 экз. 
2 0 0 2
        Ландшафт, пространство, Россия. – Рец. на кн.: В.Л. Кагапский. Куль¬турный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей. – М.: Новое литературное обозрение, 2001,  576 с. // География, 2002, № 2 (633), янв., с. 26; 0,1 л., 6500 экз.
        Проект года «Вода: явление, стихия». Конференция в одной московской гимназии // Искусство в школе, 2002, № 1, с. 54 – 56; 0,2 л., 4000 экз.
        Пространство у географов и обыденный мир // География, 2002,  № 4 (635), 23 – 31 янва¬ря, с. 3 – 6; № 6 (637), 8 – 15 февраля, с. 3 – 6; 0,6 л., 6500 экз.
        Чтение общества по ландшафту. – Рец. на кн: В.Л. Каганский. Культур¬ный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей. – М.: Новое литературное обозрение, 2001,  576 с. // Отечественные записки, 2002,  № 2 (3), с. 276 – 277; 0,1 л., 3000 экз.
        Региональная архитектура и культурный ландшафт // География, 2002, № 10 (641), 8 – 15 марта, с. 3 – 6; 0,4 л.,  6500 экз.
        Некоторые парадоксы российской экономики // Гамбургская мозаика, 2002, № 5, с. 37 – 39; 0,4 л.,  ~1100 экз.
        На вертолете в Шамбалу // Гамбургская мозаика, 2002, № 5, с. 122 – 125; 0,6 л.,  ~ 1100 экз. 
        Альтернативы шовинизму // Светский союз: Альманах. Лит. объедине¬ние гуманистов, атеистов, скептиков – ЛОГАС / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». – М.: Росс. гуманистич.  об-во, 2002, с. 109 – 122; 0,9 л.,  500 экз.
        Поляризованная биосфера: Сборник статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002, 336 с.; 25 л., 1200 экз.
        Пространство в России: Круглый стол «ОЗ», 17 апр. 2002 [запись выс¬туплений] // Отечественные записки, 2002, № 6, с. 27 – 36; 0,2 л., 1500 экз.
        Великое приземление (парадоксы российской субурбанизации) // Отечественные записки, 2002, № 6, с. 404 – 416; 0,8 л., 1500 экз.
        Ландшафт для ученых [о подмосковных наукоградах] // Отечественные записки, 2002,  № 7, с. 248 – 253; 0,4 л.,  1000 экз.
        Неразрушительное потребление, гуманная глобализация // Выбор Рос¬сии: использование природных ресурсов в условиях глобализации мировой экономики. Мат-лы постоянно действующего междисциплинарного семина¬ра Клуба ученых «Глобальный мир». Вып. 9 (21). – М.: Издательский дом «Но¬вый век», Ин-т микроэкономики, 2002, с. 57 – 61; 0,3 л., 500 экз.

              2 0 0 3
        Неизвестная Чувашия // Отечественные записки, 2003 № 1, с. 291 – 308; 1,2 л., 1000 экз.; соавтор (1-й) B.JI. Каганский
        Этические отличия науки от псевдонауки // В защиту разума: Против агрессии шарлатанства и паранормальных верований в российскую культуру начала XXI века / Мат-лы Междунар. симпозиума «Наука, антинаука и пара¬нормальные верования» (Москва, 3 – 7 окт. 2001) / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». –  М.: Росс. гуманистич. об-во, 2003, с. 171 – 176; 0,3 л., 500 экз.
        По Европе на халяву. – Рец. на кн.: В.А. Шанин. Европа для всех: Путеводи¬тель. – М.: Аякс-Пресс, 2001, 3-е изд., 416 с. // Отечественные записки, 2003, № 2 (11), с. 547 – 548; 0,2 л., 1000 экз.
        Ноосфера без человека, экологическая поляризация культуры, неэгали¬тарная демократия // Ноосфера: реальность или красивый миф? Мат-лы по¬стоянно действующего междисциплинарного семинара Клуба ученых «Гло¬бальный мир»,  вып. 4 (27). – М.: Новый век, 2003, с. 69 – 70; 0,1 л., 500 экз.
        Бережливость как гуманистическая ценность // Светский союз: Альманах: вып. 3. –  М.: Росс. гуманистич. об-во, 2003, с. 77 – 91; 0,9 л., 500 экз.
        На вертолёте в Шамбалу // Светский союз: Альманах: вып. 3. –  М.: Росс. гуманистич. об-во, 2003, с. 92 – 100; 0,6 л., 500 экз.
        Башкирия: начало пути // Отечественные записки, 2003,  № 3 (12), с. 438 – 444; 0,4 л., 1000 экз.
        Как резать арбуз. Советы учёного географа // География, 2003, № 35 (714), 16 – 22 сент., с. 27 – 30; 0,4 л., 6500 экз.
        От суверенных государств – к провинциям Всемирного государства // От вестфальской системы к аугсбургской? (Государство и цивилизации в ус¬ловиях меняющегося миропорядка). Мат-лы постоянно действующего меж¬дисциплинарного семинара Клуба ученых «Глобальный мир», вып. 9 (32). – М.: Новый век, 2003,  с. 63 – 65; 0,1 л.,  500 экз.
        Субурбанизация по-российски: территориально-экологический аспект // Города и городские агломерации в региональном развитии. – М.: Ин-т географии РАН, 2003, с. 94 – 98; 0,5 л., 200 экз.
             2 0 0 4
        Русская саванна // География, 2004, № 5 (732), 1 – 7 фев., с. 3 – 11; 1,0 л., 6500 экз.; соавтор (2-й) В.Л. Каганский
        Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». – М.: Росс. гуманистич. об-во, 2004, 184 с.; 9 л., 500 экз.
        Экологические блага российского милитаризма // Отечественные записки, 2004,  № 1 (16), с. 369 – 377; 0,6 л., 1000 экз.; соавтор (1-й) В.Л. Каганский
        Виртуальный кадастр. – Археорец. на кн.: Качественный учёт и оцен¬ка земель. Вопросы географии, сб. 43 / Отв. ред. Д.Л. Арманд, К.В. Зворыкин, Г.А. Кузнецов. – М.: Географгиз, 1958, 232 с.; География и земельный кадастр. Вопросы географии, сб. 67 / Отв. ред. КВ. Зворыкин, В.Г. Коноваленко, Г.В. Чешихин. – М.: Мысль, 1965, 216 с. // Отечественные записки, 2004,  № 1 (16), с. 458 – 461; 0,3 л., 1000 экз.
        Сколько субъектов нужно Федерации? // Отечественные записки, 2004,  № 2 (17), с. 285 – 294; 0,5 л., 1000 экз.
        Экологические последствия распада СССР. «Круглый стол учёных» [5 дек. 2003, запись выступлений] // Общественные науки и современность, 2004, № 3, с. 17 – 28; 0,2 л., 1920 экз.
        Районирование территории в науке и практике // Районирование в со¬временной экономической, социальной и политической географии: потен¬циал, теория, методы, практика: Тез. докл. Всеросс. науч. конф. с междунар. участием (Ростов/Д., 23 – 26 сент. 2004). – Ростов/Д.: ИнфоСервис, 2004, с. 164 – 168; 0,2 л., 150 экз.
        Семинары любви // Светский союз: Альманах, вып. 4. – М.: Росс.  гума¬нистич. об-во, 2004, с. 141 – 175;  3,7 л., 300 экз.
        Россия – административно-территориальный монстр. – Лекция 28 окт. 2004, 1,4 л.  http://www.polit.ru/lectures/2004/11/04/rodoman.html
        Экологическая специализация России в глобализирующемся мире: «нестандартное решение»? // Пути России: существующие ограничения и возможные варианты. – М.: МВШСЭН, 2004, с. 80 – 85; 0,3 л., 1000 экз.
        Экологическое значение административных границ // Проблемы пригра¬ничных регионов России. – М.: Ин-т географии РАН, 2004, с. 82 – 85; 0,4 л., ~ 200 экз.
        Земля и околоземный космос в расширяющейся ноосфере // Ресурсы ноосферного движения, вып. 2. Мат-лы междунар. конф. – Рыбинск: Рыбинский Дом печати, 2004, с. 59 – 65; 0,5 л., 300 экз.
              2 0 0 5
        Деяния Антихриста // Светский союз: Альманах, вып. 5. – М.: Росс. гуманистич. об-во, 2005, с. 161 – 164; 0,4 л., 300 экз.
        Культурный ландшафт против легальной монетизации // Пути России: двадцать лет перемен. – М.: МВШСЭН, 2005, с. 161 – 166; 0,3 л., 750 экз.
        Распределение ролей в неформальном досуговом коллективе. – М.: Ин-т по связям с общественностью, 7 дек. 2005; 0,9 л. http://www.rpri.ru/materials/robykanov.htm
        Москва и Подмосковье – окольцованные регионы // Взаимодействие го¬родских и сельских местностей в региональном развитии. – М.: Ин-т географии  РАН, 2005, с. 158 – 162; 0,6 л., 100 экз.
        Поляризованные ландшафт: симбиоз человека и природы // Интеллигент, 20 дек. 2005; 0,8 л. http://www.intelligent.ru
        Российский ландшафт против волюнтаризма власти // Отечественные  записки,  2005,  № 4 (25),  с. 330 – 340;   0,8 л., 1000 экз.
        Досуг вне государства: самоорганизация походных туристов // Отечественные записки, 2005, № 6(27), с. 206 –213; 0,5 л., 2000 экз.
        Поляризованная биосфера, с. 356; Теоретическая география, с. 375 – 376; 0,1 л. / Материалы к словарю гуманитарной географии // Гуманитарная гео¬графия. Научный и культурно-просветительский альманах. Вып. 2 / Сост., отв. ред. Д.Н. Замятин. – М.: Ин-т наследия, 2005; 500 экз.
        Неизвестная Чувашия // Гуманитарная гео¬графия. Научный и культурно-просветительский альманах. Вып. 2 / Сост., отв. ред. Д. Н.Замятин. – М.: Ин-т наследия, 2005, с. 449 – 484; 2,2 л., 500 экз.;  соавтор (1-й) В.Л. Каганский
         Природно-культурный ландшафт как учебно-воспитательная среда подрос¬тков // Дорогу осилит идущий... Вып. 2. Клубная работа, туризм, экология. – М.: РОДЮО «Образование. Спорт. Реабилитация», 2005, с. 81 –104, 169 –170; 2,0 л., 500 экз.
              2 0 0 6
        Российская псевдофедерация в трещинах // Интеллигент, 27 фев. 2006; 0,7 л. http://www.intelligent.ru
        Этика ученых и рыночная мораль // Интеллигент, 20 марта 2006; 0,6 л. http://www.intelligent.ru
        Экологическая специализация России в глобализирующемся мире (Проект нестандартного решения) // Общественные науки и современность, 2006, № 2, с. 78 – 88; 1,0 л., 1619 экз.
        Зеленые изгороди российских регионов // Отечественные записки, 2006,  № 2 (29), с. 214 – 220; 0,5 л., 2000 экз.
        Брянск // География, 2006,  № 16 (815), 16 – 31 авг., с. 32 – 33; 0,2 л., 6500 экз.; соавтор (2-й) М.Р. Сигалов
        Черты колониализма в современной России // Интеллигент, сент. 2006; 0,7 л. http://www.intelligent.ru
        Россия должна стать природным парком, а не свалкой // Интеллигент,  окт. 2006; 0,7 л. http://www.intelligent.ru
        Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании. Изд. 2-е. – М.: Т-во научных изданий КМК, 2006, 182 [184] с.; 9 л., 1000 экз.
        Патриотизм без шовинизма // Интеллигент, 11 дек. 2006; 0,7 л. http://www.intelligent.ru
        Культурный ландшафт как опровержение географического детерминиз¬ма. – Рец. на кн.: Мы и они: Россия в сравнительной перспективе / Под ред. В.A. May, А.А. Мордашова, Е.В. Турунцева. Серия «Межстрановые социально-экономические исследования». – М.: Изд-во Ин-та экономики переходного пе¬риода, 2005, 240 с. // Отечественные записки, 2006,  № 5 (32), с. 347 – 349; 0,3 л., 2000 экз.

2 0 0 7
        Центральная Россия: География, история, культура. – М.: Гелиос АРВ, 2007, 504 с.; 35 л., 1000 экз.; соавтор (2-й) М.Р. Сигалов
        Выделение человечества из животного мира // Светский союз: Альманах, вып. 6, 2007, с. 97 – 101; 0,4 л.,  300 экз.
        Хижина в лесу // Светский союз: Альманах, вып. 6, 2007,  с. 101 – 103; 0,2 л., 300 экз.
        Слова прощания [памяти Ю.Г. Липеца] // Демоскоп Weekly (Эл. версия бюл. «Население и общество»), № 271 – 272, 1 – 21 янв. 2007; 0,2 л. http://demoscope.ru/weekly/2007/0271/nauka02.php.
        Мы уже не обезьяны, но ещё не люди // Интеллигент, 22 янв. 2007; 0,7 л. http://www.intelligent.ru
        Экономика всеобщего загрязнения // Отечественные записки, 2007,  № 2 (35), с. 45 – 52; 0,5 л., 2000 экз.
        Географическое открытие сельской России продолжается. – Рец. на кн.: Т.Г. Нефёдова, Дж. Пэллот. Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова? // Отечественные записки, 2007,  № 3 (36), с. 345 – 347; 0,3 л., 2000 экз.
        Гуманизм, экология и рыночные отношения // Здравый смысл, 2007,  № 3 (44), с. 24 – 27; 0,5 л., 3000 экз.
        Третий путь России, или Как сберечь «вдохновляющие ресурсы» [псевдоинтервью, «записала» (составила из ранее опубликованных текстов Б.Б.Родомана) Т. Шумова] // Природа и человек (Свет), 2007, № 6, с. 24 – 25; 0,3 л.,  10 000 экз.
        «Девиационизм» в российской идеологии // Пути России: преемственность и прерывистость общественного развития. – М.: МВШСЭН, 2007, с. 321 – 326; 0,3 л., 350 экз.
        Принципы формирования зон консервации и модернизации в культурном ландшафте // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах, вып. 4. – М.: Ин-т наследия, 2007, с. 96 – 99; 0,2 л., 350 экз.
        Картоид географический. Культурный ландшафт. Ландшафт. Пейзаж. Позиционный принцип. – Мат-лы к словарю гуманитарной географии // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах, вып. 4. – М.: Ин-т наследия, 2007, с. 299 – 302, 306 – 308, 330 – 333;  0,5 л., 350 экз.
        Экологическая специализация России в постиндустриальном мире // Унаследованные социально-экономические структуры и переход к постиндустриальному обществу. – М.: Ин-т географии РАН, 2007, с. 36 – 43; 0,5 л., ~ 300 экз. 
        География, районирование, картоиды: Сборник трудов. – Смоленск: Ойкумена, 2007, 368 с.; 23 л., 500 экз.

2 0 0 8
        Автомобильный тупик России и мира. – Текст лекции (с ответами на вопросы), прочитанной 13 декабря 2007 в рамках проекта «Публичные лекции "Полит.ру"»; ~2 л. http://www.polit.ru/lectures/2008/01/10/transport.html
        Шрам на теле России. О проекте «высокоскоростной» железнодорожной магистрали Москва – Петербург; фев. 2008;  1,2 л.  ecolog/ru
        Зелёные изгороди российских регионов // Вопросы местного самоуправления,  2008, № 4, с. 39 – 42; 0,5 л.
        Автомобильный Армагеддон // Твоя дорога, 2008, № 6, ноябрь – декабрь, с. 52 – 59; 0,6 л., 37 000 экз.
        Словарь российской духовности // Светский союз: Альманах, вып. 7, 2008, с. 168 – 172; 0,5 л., 300 экз., пс.
        Из столицы в провинцию: крутой склон // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах, вып. 5. – М.: Ин-т наследия, 2008,  с. 6 – 15; 0,5 л., 500 экз. www.intelros.ru 21 дек. 2011
        Граница территориальная. Путешествие. – Мат-лы к словарю гуманитарной географии // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах, вып. 5. – М.: Ин-т наследия, 2008,  с. 218 – 220,  275  – 277; 0,1 л., 500 экз.
        Страна перманентного колониализма // Трансформация российского пространства: социально-экономические и природно-ресурсные факторы (полимасштабный анализ). – М.: Ин-т географии РАН, 2008, с. 130 – 138; 0,5 л., 300 экз.

2 0 0 9
        Ландшафт России как глобальный капитал. 2,3 л. // Международный Арктический центр. Проект «Коренные народы как политические акторы» (INDIPO) http://www.arcticcentre.org/?DeptID=28277    www.intelros.ru 12 янв. 2012
        Страна перманентного колониализма. Подумаем о моральных аспектах // Здравый смысл, 2009, № 1 (50), с. 38 – 41; 0,5 л., 3000 экз.
        Страна перманентного колониализма // География, 2009,  № 2 (874), 16 – 31 янв., с. 6 – 8;  0,4 л.,  6500 экз.
        Центральная Россия. Ландшафт, поэзия, культура / 2-е изд., испр. и доп. – М.: Гелиос АРВ, 2009, 496 с.; 35 л.,  1000 экз.; соавтор (2-й) М.Р. Сигалов
        Непал: Экзотика в объятиях глобализации // География, 2009,  № 13 (885), 1 – 15 июля, с. 9 – 14; № 14 (886), 16 – 31 июля, с. 9 – 14; 1,0 л., 6500 экз.
        Клерикализация российского экскурсионного туризма // Здравый смысл, 2009,  № 4 (53), с. 46 – 49; 0,5 л., 3000 экз.
        Местные особенности как ресурс развития регионов и стран // Гуманитарные ресурсы регионального развития (на примере естественно-природного и культурного наследия). – М.: Ин-т географии РАН; Эслан, 2009,  с. 20 – 27; 0,5 л., 300 экз.
        Глумление над Байкалом продолжается // Проект Байкал. Архитектурный журнал для Сибири и Дальнего Востока. – Иркутск, 2009,  № 22, с. 72 – 75;  0,5 л., 3000 экз. www.intelros.ru 21 дек. 2011

2 0 1 0
        Выступление на круглом столе «Административно-территориальное устройство России и местное самоуправление» (ГУ – ВШЭ, 11 февраля 2010) // Вопросы государственного и муниципального управления, 2010, № 1, с. 136 – 139;  0,3 л., 999 экз.
        Научные географические картоиды // Географический вестник, Пермь, 2010, № 2 (13), с. 88 – 92; 0,5 л.,  500 экз.
        Гуманизм, экология и рыночные отношения // Зеленый мир, 2010, № 3 – 4, с. 29 – 30; 0,5 л.   
        Вдохновляющие заречья // География, 2010, № 13 (909), 1 – 15 июля, с. 3 – 12;  № 14 (910), 16 – 31 июля,  с. 12 – 20;  0,8 л., 5000 экз. То же в Иниернете: Academia.edu 2015
        Мы уже не обезьяны, но ещё не люди // Здравый смысл, 2010, № 3 (56), с. 21 – 25; 0,6 л., 3000 экз. www.intelros.ru 21 дек. 2011
        Против идола на колёсах. – Интервью. Беседовал Леонид Смирнов 9 сент. 2010 // Росбалт Москва, 11 сент. 2010; 0,3 л. http://www.rosbalt.ru/2010/09/11/770658.html  То  же: Academia.edu 2015
        Автомобиль в тупике // География, 2010,  № 23 (919), 1 – 15 дек., с. 6 – 13; 0,5 л., 5000 экз. www.intelros.ru 21 дек. 2011
        Осмысление Хвалынска: мечты, надежды, утопии // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах, вып. 6. – М.: Ин-т наследия, 2010, с. 43 – 52; 0,7 л., 500 экз. То же в Интернете: academia.edu 2015.
        Непал: экзотика в объятиях глобализации // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах, вып. 6. – М.: Ин-т наследия, 2010, с. 154 – 166; 0,8 л., 500 экз.
        Геобиография. Географический романтизм. – Мат-лы к словарю гуманитарной географии // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах, вып. 6. – М.: Ин-т наследия, 2010,  с. 241, 243 – 245; 0,2 л.; 500 экз.
        Сетевые и анизотропные географические пространства // Сжатие социально-географического пространства: Новое в теории регионального развития и практике его государственного регулирования. – М.: Ин-т географии РАН; Эслан, 2010, с. 167 – 175; 0,5 л., 100 экз. + эл. версия
             Гуманизм, экология и рыночные отношения // Наумов Ю.А. Экология Приморского края: учеб. пособие. – Прил. 2. –  Находка: Институт технологии и бизнеса, 2010. – 206 с. – С. ??? – ???;  0,4 л., 500 экз.

2 0 1 1
        Избавить Москву от пробок легко… Но трудно // Скепсис,  ~янв. 2011; 1,0 л. http://scepsis.ru/library/id_2979.html         
        Беседа на высоте птичьего полёта [интервью с Б.Б. Родоманом]. Беседовали Александр Левинтов и Ольга Балла. Предисловие – Александр Левинтов. – Знание – сила, 2011, № 2, с. 61 – 66; 0,5 л., 9000 экз.
        Научные географические картоиды // Свiт географiчний, <…> 2011, март; 0,5 л. http.//geograf.com.ua
        Ландшафт России как глобальный капитал // Свiт географiчний, <…> 2011, март; 2,3 л. http.//geograf.com.ua
        Рыночная экономика загрязняет Землю // Проект Байкал. Архитектурный журнал для Сибири и Дальнего Востока. Иркутск, 2011, № 27, с. 60 – 62; 0,5 л., 3000 экз.
        Экологическая миссия России как «национальная идея» // Национальная идея России: мат-лы Всеросс. науч. конф., 12 ноября 2010, Москва [текст  +  электронный ресурс] / Центр пробл. анализа и гос.-упр. проектирования. – М.: Научный эксперт, 2011,  с. 597 – 615; 1,2 л., 150 экз.
        Шеф и его подруга: Любовь на кафедре и в лаборатории. (Сексуальное шефство и карьера женщин в научных учреждениях). Психосоциологический трактат. – Смоленск: Ойкумена, 2011, 78 с.; 4,5 л., 500 экз. Обложка: Яна Лисицина (Иркутск)
        «Национальная идея России» – проект спасения великой страны //  Здравый смысл, 2011,  № 2 (59), с. 38 – 42; 0,5 л., 500 экз.
        Местные особенности как ресурс развития регионов и стран // Проект Байкал. Архитектурный журнал для Сибири и Дальнего Востока. Иркутск, 2011, № 28, с. 78 – 80; 0,5 л., 3000 экз.
        Самодеятельные туристские походы как школа позитивной самоорганизации общества // География и туризм: сб. науч. тр. / Перм. гос. ун-т,  Пермь, 2011, вып. 10, с. 123 – 138;  0,8 л., 250 экз.
        Некоторые проблемы популяризации российской общественной географии  // Современные проблемы общественной географии. – М.: Ин-т географии РАН, издатель и. п. Матушкина И.И., 2011, с. 159 – 164; 0,3 л., 100 экз.  +  эл. версия
        Воспоминания о Ю.Г. Саушкине // Социально-экономическая география: История, теория, методы, практика:  сборник научных статей. – Смоленск: Универсум, 2011, с. 74 – 80;  0,5 л., 300 экз.
        Задачи эстетического воспитания молодёжи в связи с экологическим туризмом // Гуманитарная экология и мир человека: мат-лы Всеросс. научн. конф. с междунар. участием. Киров [Вятка], 27 – 29 окт. 2011.  – Киров: ООО «Коннектика», 2011, с. 217 – 227;  0,6 л., 500 экз.
        Автомобиль в тупике // Человек дня. Рейтинг «София-2011» / Интеллектуальная Россия (Интелрос), 21 дек. 2011, 1,0  л. www.intelros.ru
        Мы уже не обезьяны, но ещё не люди // Человек дня. Рейтинг «София-2011» / Интелрос, 21 дек. 2011,  0,6 л. www.intelros.ru
        Глумление над Байкалом продолжается //  Человек дня. Рейтинг «София-2011» / Интелрос, 21 дек. 2011,  0,5 л. www.intelros.ru
        Из столицы в провинцию: крутой склон // Человек дня.  Рейтинг «София-2011» / Интелрос, 21 дек. 2011,  0,5 л. www.intelros.ru
        Отклик на расширение Москвы // Интелрос, 28 дек. 2011, 0,7 л.  www.intelros.ru
        Традиционный культурный ландшафт: основные проблемы типологии, районирования и воображения // Международный журнал исследований культуры (эл. издание), № 4 (5), 28 дек. 2011, с. 47 – 53; 1,0 л. www.culturalresearch.ru

2 0 1 2
        Погоня России за вчерашним днём Запада // Здравый смысл,  2011, № 4 (61)  – 2012, № 1 (62), с. 38 – 41;    0,5 л.,  500 экз. http://razumru.ru/humanism/journal2/61_62/rodoman.htm
        Морфология и динамика российского пространства // «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012, 0,5 л. www.intelros.ru
        Великое приземление (парадоксы российской субурбанизации) // «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012,  0,8  л. www.intelros.ru
        Экологическая специализация России //  «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012,  2,3 л. www.intelros.ru
        Досуг вне государства: туристские походы как школа позитивной самоорганизации // «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012, 0,7 л. www.intelros.ru
        Из столицы в провинцию: крутой склон //  «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012, 0,5 л. www.intelros.ru
        Мы уже не обезьяны, но ещё не люди // «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012, 0,6 л. www.intelros.ru
        Глумление над Байкалом продолжается // «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012,  0,5 л. www.intelros.ru
        Сохраним русскую деревню! (хотя бы в качестве музея-заповедника) // «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012, 1,4 л. www.intelros.ru
        Автомобиль в тупике // «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012, 1,0 л. www.intelros.ru   
        Отклик на расширение Москвы // «Портрет» / Интелрос, 10 янв. 2012, 0,8 л. www.intelros.ru
        Возможности эстетического воспитания в экологическом туризме // Современные проблемы сервиса и туризма,  2012, № 1, с. 102 – 108; 0,6 л., 500 экз.
        Рыночная экономика загрязняет Землю // Проект Байкал. Архитектурный журнал для Сибири и Дальнего Востока. Иркутск,  2012, № 31, с. 63  – 65; 0,5 л., 3000 экз.
        Странная книга: о Франции, но не только о ней. – Рец. на кн.: Питт Ж.-Р. Франция: пер. с фр., комментарии и обзорная работа о сути глобальных цивилизаций Сергея Федулова. – М.: Новый хронограф, 2010, 340 с. // География, 2012, № 3, с. 60 – 62; 0,5 л.      
        Проблемы физической и ментальной реабилитации степей ввиду перекоса русской культуры в сторону лесистого Севера / Степи Северной Евразии. Мат-лы VI междунар. симп. и VIII междунар. школы-семинара «Геоэкологич. проблемы степных регионов» / Под науч. ред. чл.-кор. РАН А.А. Чибилёва. – Оренбург: ИПК «Газпромпечать» ООО «Оренбурггазпромсервис», 2012, с. 614 – 619; 0,5 л., 300 экз.
        Вдохновляющие заречья // Проект Байкал. Архитектурный журнал для Сибири и Дальнего Востока. Иркутск, 2012, № 32, с. 60 – 65; 0,5 л., 3000 экз. То же в Интернете: Academia.edu 2015
        Клерикализация российского экскурсионного туризма // Проблемы регионального развития. Финно-угорское пространство в географических исследованиях: мат-лы 1-й Междунар. заоч. науч.-практ. конф., Саранск, 13 июня 2012. – Саранск:  Изд-во Мордов. ун-та, 2012, с. 56 – 63; 0,5 л., 150 экз.
        От специализированного туризма – к комплексным путешествиям // Туризм в глубине России: сб. тр. II Междунар. науч. семинара (24 – 29 июля 2012) / Перм. гос. нац. иссл. ун-т. – Пермь, 2012, с. 11 – 16;  0,2 л., 100 экз;  соавтор (2-й) Т.В. Казарова
        Центральная Россия. Ландшафт, общение, искусство / 3-е изд., испр. и доп. – М.: Гелиос АРВ, 2012, 512 с.; 36 л.,  500 экз.; соавтор (2-й) М.Р. Сигалов; рис. в тексте: В. Райберг
        Как я пришёл к Баранскому // Социально-экономическая география. Вестник Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО),  2012, № 1, с. 57 – 63; 0,4 л., 300 экз.
        Сезонные ритмы в жизни географа // Природное и культурное наследие: междисциплинарные исследования, сохранение и развитие. Мат-лы Междунар. науч.-практ. конф., РПГУ им. А. И. Герцена, 20 – 23 сент. 2012.  – СПб.: Астерион, 2012, с. 29 – 31;  0,3 л.
        Экологическая роль России в условиях глобализации // Регионы России: стратегии и механизмы модернизации, инновационного и технологического развития, ч. 1-я.  – М.: ИНИОН РАН, 2012, с. 626 – 631; 0,8 л. Содержание сб-ка опубликовано на сайтах «Россия: ключевые проблемы и решения» www.rkpr.inion.ru, «Россия и современный мир» www.rim.inion.ru, на сайте Клуба субъектов инновационного и технологического развития http://innclub.info, а также на сайте «Россия – Украина: тенденции развития и перспективы сотрудничества» http://ukros.ru
        Искусство путешествий. Тез. докл. на конф. «Власть маршрута. Путешествие как предмет историко-культурного и философского анализа». Рус. антропологич. школа РГГУ и Крымский геопоэтич. клуб РГГУ, М., 6 дек. 2012; 0,1 л.
        Российская внутренняя периферия:  взгляд в разных приближениях, на разных уровнях  //  Российская глубинка – модели и методы изучения. – М.: Ин-т географии РАН; Эслан, 2012, с. 41 – 48;  0,4 л., 100 экз.  + эл. версия

2 0 1 3
        Каждый выходной день я стараюсь ходить в походы… [интервью] // Вопрос дня: Вы любите ходить в походы?  – Росс. газета, 29 апр. 2013. www.rg.ru/2013/04/29/vopros.html
        Экологическая специализация – желательное будущее России // География и геоэкология на службе науки и инновационного образования: мат-лы VIII Всеросс. науч.-практ. конф., посвящ. Всемирн. дню Земли и Росс. году охраны окр. среды. Красноярск, 25 – 26 апр. 2013. – Красноярск, 2013, с. 14 – 17; 0,5 л.,. 50 экз.
        Картоиды географические. Поляризованный ландшафт // Социально-экономическая география: понятия и термины. Словарь-справочник  – Смоленск: Ойкумена, 2013, с. 111 – 112, 178 – 180; 0,2 л., 1000 экз.
         Мораль личности и мораль государств: «Quod licet Jovi, non licet bovi»? // Философия и актуальные проблемы образования: история, современность, перспективы: сб. науч. тр. II Междунар. науч. конф. –  Кострома: КГТУ, 2013, с. 59 – 65; 0,5 л., 50 экз. + эл. версия
        Борис Борисович Родоман о быте 1930-х, гендерных отношениях, атеизме, трамвайных ругательствах, путешествиях с родителями по Волге и Днепру, воображаемой вселенной и переселении понтийских греков. Первая беседа записана 31 марта 2013 и опубликована 15 августа 2013. // Общедоступный сетевой архив фонда «Устная история», науч. биб-ка МГУ им. М. В. Ломоносова (ОУИ НБ МГУ), № 1554 http://oralhistory.ru/projects/science/geography/rodoman 2,2 л.
        Надо ли уменьшать эксцентриситет России? Оценка прожектов переноса столицы с точки зрения теоретической географии // Перенос столицы: Исторический опыт геополитического проектирования. –  Мат-лы конф. 28 – 29 окт. 2013 г. – М.: Ин-т всеобщей истории РАН; Аквилон, 2013, с. 120 – 124; 0,3 л., 100 экз.
        [Типология и районирование для выявления сельского наследия. Стенограмма доклада] // Теоретические и практические проблемы сохранения культурного и природного наследия. Мат-лы междунар. конф. Росс.-норв. семинар, Ин-т наследия, 26 – 27 апр. 2010. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 27 –  32;  0,3 л,  200 экз. + эл. версия      
         Типология и районирование для выявления сельского наследия // Теоретические и практические проблемы сохранения культурного и природного наследия. Мат-лы междунар. конф. Росс.-норвеж. семинар, Ин-т наследия, 26 – 27 апр. 2010. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 126 – 148; 1,4 л.,  200 экз. + эл. версия
        [Выступление на круглом столе. Стенограмма] // Теоретические и практические проблемы сохранения культурного и природного наследия. Мат-лы междунар. конф. Росс.-норвеж. семинар, Ин-т наследия, 26 – 27 апр. 2010. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 101 –  102; 0, 1 л.,  200 экз. + эл. версия
        Identification, Typology and Spatial Classification of Rural Heritage // Theory and Practice of Cultural and Natural Heritage Preservation. Proceedings of the Russian-Norwegian seminar. Heritage  Institut, April 26 – 27, 2010,  Moscow: Heritage Institut, 2014, p. 273 – 294;  1,4 л.,  200 экз. + эл. версия
        Сезонные ритмы в моей жизни // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 11 – 34; 1,3 л., 460 экз. То же в Интернете, но без рис.: academia.edu 2015
        Сетевые и анизотропные географические пространства // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 75 – 83;  0,6 л., 460 экз.
        Беседа на высоте птичьего полёта [интервью с Б.Б.Родоманом]. Беседовали Александр Левинтов и Ольга Балла. Предисловие – Александр Левинтов. [Перепечатано из: Знание – сила, 2011, № 2, с. 61 – 66]  // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 333 – 342;  0,5 л., 460 экз.
        Публикации, доклады, путешествия  [перечни  за 2007 – 2010, диаграммы и графики за 1956 – 2010] // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 349 – 361;  0,6 л., 460 экз.

2 0 1 4
        Мораль личности и мораль государств: «Quod licet Jovi, non licet bovi»? // Светский гуманист. – С.-Петерб. отд. Росс. гуманистич. об-ва. 12 февраля 2014. С.-Петерб. отд. Росс. гуманистич. об-ва.  http://humanism.su/ru/articles.phtml?num=001014  0,5 л.
        Борис Борисович Родоман о веселье 1934 – 1938 годов, «номерных собаках», начальной школе, предвоенных грибах и эвакуации в Омск. Вторая беседа записана 4 апреля 2013 и опубликована 26 февраля 2014 // Общедоступный сетевой архив фонда «Устная история», науч. биб-ка МГУ им. М.В. Ломоносова (ОУИ НБ МГУ), № 1564 http://oralhistory.ru/projects/science/geography/rodoman  3,0  л.
        Классическая наука как моральный феномен // За права человека. Всероссийское общественное движение.  1 апреля 2014   zaprava.ru 1,7 л.
        Патриотизм без шовинизма // Светский гуманист. – С.-Петерб. отд. Росс. гуманистич. об-ва.    http://humanism.su/ru/articles.phtml?num=001016  2014; 0,5 л.
        Теоретическая география о ценности разнообразия ландшафта //  Разнообразие как фактор и условие территориального развития. Сб. статей. Ч. I. Гл. 1 – 3. –  М.: Эслан, 2014, с.  47 – 50;  0,2 л., 100 экз. + эл. версия
        Клерикализация российского экскурсионного туризма // Проект Байкал. Архитектурный журнал для Сибири и Дальнего Востока. Иркутск, 2014, № 41, с. 32  – 35; 0,5 л.,  500 экз.
         Что нас ожидает в ближайшие годы в России // Интернет-газета «Kontinent, made in USA» 5 сентября 2014;  0,2 л.
        Беседы о недавнем прошлом // Заметки по еврейской истории. 2014, № 10 (октябрь), № 11 (ноябрь) berkovich-zametki.com 6,7 л.; соавтор (1-й) А.Е. Левинтов
        Патриотизм против шовинизма // Философия и актуальные вопросы / проблемы  образования: история, современность, перспективы: сб. науч. тр. III Междунар. науч. конф. –  Кострома: КГТУ, 2014, с. 182 – 189; 0,5 л., 80 экз. + эл. версия
        Российская внутренняя периферия // Наука. Инновации. Технологии. Научн. ж-л Сев.-Кавк. фед. ун-та. – Ставрополь, 2014, с. 139 – 147; 0,5  л., 1000 экз. 

2 0 1 5
        Сохраним русскую деревню! (Хотя бы в качестве музея-заповедника) // Пути России. Альтернативы общественного развития. 2.0 / Сб. статей. – М.: НЛО, 2015. Т. ХХ, с. 389 – 396; 0,4  л., 1000 экз.
        Аморальные факторы ухудшения ландшафта // Внеэкономические факторы пространственного развития. Сб. статей.  – М.: Эслан, 2015, с. 121 – 126; 0,4 л., 500 экз.
         «Меня волнует сочетание прекрасного и безобразного». Интервьюер Елена Коносова. Опубликовано 29 мая 2015. 0,4 л.
        Автомодельность и континуальность в отношениях «центр – периферия» // Полимасштабные системы «центр-периферия» в контексте глобализации и регионализации: теория и практика общественно-географических исследований.  – Мат-лы  междунар. науч. конф. (VI Ежегодная научная Ассамблея АРГО) (Симферополь, 16 – 20 сентября 2015 г.).  –  Симферополь: ИТ «АРИАЛ», 2015, с. 349 – 352; 0,1 л., 150 экз.
        Беседы о недавнем прошлом // Academia.edu 2015; 6,5 л. Соавтор (1-й) А.Е. Левинтов
        Вдохновляющие заречья //Academia.edu 2015; 0,5 л.
        Гуманизм, экология и рыночная мораль //Academia.edu 2015; 0,6 л.
       Девиационизм. Сошли ли мы с правильного пути // Academia.edu 2015; 0,6 л. [значительно отличается от публикации 1995 г. под тем же заглавием]
         Какое отношение Б.Б.Родоман имеет к топонимике и лингвистике // Academia.edu 2015; 0,1 л.
        Моё происхождение // Аcademia.edu 2015; 0,6 л.
        Моя Волга // Аcademia.edu 2015; 0,5 л.
        Моя нумизматическая коллекция // Аcademia.edu 2015; 0,2 л.
        Полная библиография опубликованных сочинений Бориса Родомана // Асademia.edu  2015; 2,0 л.
        Распад СССР с цивилизационно-географической точки зрения // Аcademia.edu 2015; 0,1 л.
        Самоплагиат. Всю жизнь я обворовывал самого себя // Academia.edu 2015
        Свидание с Эстонией. 23 года спустя // Academia.edu 2015; 1,0 л. 
        Сезонные ритмы в жизни географа // Аcademia.edu 2015; 0,3 л.
        Становление и распад российских государственных образований // Аcademia.edu 2015;  0,5 л.
        Тарабарский язык «Шоце» // Аcademia.edu 2015; 0,1 л.
        Типы сельских населённых пунктов в дельте Волги. Курсовая работa студента III  курса. М., Геогр. ф-т МГУ, 1953 // Аcademia.edu  2015; 2,5 л.
        Фестиваль в Доме кино: Впечатления дикаря из Быдлостана от Церемонии открытия VII Московского фестиваля отечественного кино «Московская премьера» 27 августа 2009 г. // Аcademia.edu  2015; 0,8 л.
        «Шестая палата» на Второй Брестской. Впечатления дикаря, далёкого от Культуры.  // Аcademia.edu  2015; 0,7 л.


2 0 1 6
        Шеф и его подруга. Любовь на кафедре и в лаборатории // Мастерская. Журнал-газета истории, традиции, культуры. 1 – 3, 8 – 10 января 2016 club.berkovich-zametki.com  4,4 л.
        Моё происхождение // Семь искусств, № 1 (70), январь 2016  7iskusstv.com/2016 0,6 л. 
        Мои географические картоиды // Метагеография. Пространство – образ – действие. Специальный проект VI Московской бьеннале современного искусства.  – М.: Гос. Третьяковская галерея, 2016, с. 53 – 59; 0,3 л., 500 экз.
        My geographical cartoids – Ib., p. 61 – 64; 0,2 л., 500 экз.
        Люба – Красное Солнышко //  Мастерская. Журнал-газета истории, традиции, культуры. 6 – 7 фев.  2016 club.berkovich-zametki.com  1,1 л.
        Географический романтизм // Мастерская. Журнал-газета истории, традиции, культуры. 8 марта 2016 club.berkovich-zametki.com  0,2 л.
        Женское молоко // Мастерская. Журнал-газета истории, традиции, культуры. 28 мая  2016 club.berkovich-zametki.com  0,2 л.
        Капитанские дочки (из путешествий по «Русскому Северу) // Семь искусств, № 6 (75), июнь 2016 7iskusstv.com/2016 0,3 л.
        Искусство путешествий // Семь искусств, № 7 (76), июль 2016 7iskusstv.com/2016 0,5 л.
        Моё происхождение // Мегалит. Евразийский журнальный портал. ~ 20 июля 2016 www.promegalit.ru 0,6 л.
        Загородные природные парки и туристские походы на урбанизированных территориях // Туризм в глубине России: сб. тр. IV Всерос. науч. семинара (24 – 28 июля 2016 г.) / Перм. гос. нац. иссл. ун-т.  – Пермь, 2016, с. 20 – 25; 0,5 л., 250 экз. Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко
        Экологическая специализация – желательное будущее для большей части России // Изв. РАН, сер. геогр., 2016, № 4, с. 140 – 147; 1,0 л., 138 экз.
        Вдохновляющие заречья // Семь искусств, № 8 (77), август 2016 7iskusstv.com/2016 0,5 л.
        Научные доклады и выступления: хронологический перечень https://www.academia.edu/27815092 1,2 л.
        Восприятие и оценка местности при разных способах и направлениях передвижения // География и туризм / Geography and Tourism: сб. науч. тр. / Перм. гос. нац. исслед. ун-т. – Пермь, 2016. – Вып. 15, С. 3 – 15; 0,6 л., 250 экз.
        Экологическая специализация – желательное будущее России // Кругозор (Бостон), 2016, сентябрь http://www.krugozormagazine.com   0,3 л.
        Борис Родоман: проект альтернативного пути развития России. – Интервьюер Игорь Рейф // Кругозор (Бостон), 2016, сентябрь http://www.krugozormagazine.com   0,9 л.
        Свидание с Эстонией. Четверть века спустя // Кругозор (Бостон), 2016, сентябрь http://www.krugozormagazine.com   1 л.
        Странная книга: о Франции, но не только о ней. – Рец. на кн.: Питт Ж.-Р. Франция: пер. с фр., комментарии и обзорная работа о сути глобальных цивилизаций Сергея Федулова. – М.: Новый хронограф, 2010, 340 с. // 7 искусств, № 9 (78), сентябрь 2016 7iskusstv.com/2017  0,5 л.
        Девиационизм. Сошла ли Россия с правильного пути? // Мастерская. Журнал-газета истории, традиции, культуры. 4 ноября 2016 club.berkovich-zametki.com  0,6 л.
        Тарабарский язык «шоце» // Мастерская. Журнал-газета истории, традиции, культуры. 26 ноября 2016 club.berkovich-zametki.com  0,1 л.

2 0 1 7
        Сошли ли мы с правильного пути? Исторический «девиационизм» в российском менталитете // Кругозор (Бостон), январь 2017; 0,7 л.
        Моя Волга. Театральная баржа // Семь искусств, № 1 (82), янв. 2017  7iskusstv.com/2017  0,5 л.
        Конотопский дядя // Мастерская. Журнал-газета истории, традиции, культуры. 8 января 2017 club.berkovich-zametki.com 0,5 л.
        Как я пришёл к Баранскому // Семь искусств, № 3 (84), март 2017 7iskusstv.com/2017  0,4 л.
        Международный туризм в геополитически проблемных регионах // Курортно-рекреационный комплекс в системе регионального развития: инновационные подходы. Мат-лы V Междунар. научно-практич. конф., пос. Кабардинка, 30 марта – 2 апреля 2017 г. Краснодар, 2017, с. 4 – 7; 0,2 л., 100 экз. Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко
        Восточный вектор России: проблемы, противоречия, возможности // Многовекторность в развитии регионов России: ресурсы, стратегии и новые тренды. – М.: ИГ РАН, 2017, с. 67 – 70; 0,2 л.,  500 экз. + эл. версия
        Незавершённые темы и точки роста в моих научных работах // Academia.edu, 23 апреля 2017 г.; 0,2 л.
       Русская саванна // Academia.edu, 27 апреля 2017 г.; 1 л. Соавтор (2-й) В.Л. Каганский
       Россия на распутье  // Academia.edu, 10 мая 2017 г.
       Географы «исправили» Аристотеля // Academia.edu, 28 мая 2017 г.
       Территориальная идентичность как фактор и результат геополитических предпочтений России // Сборник работ. Международная научная конференция «Геополитические процессы в современном евразийском пространстве». – Баня-Лука [Республика Сербская, БиГ], 31.05 – 04.06.2017, с. 127 – 140; 1 л., 150 экз. Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко
        Вокруг науки об отдыхе // Academia.edu, 30 августа 2017 г.; 0,5 л.
        Ответ новосибирским студентам // Academia/edu, 19 сент. 2017; 7,6 л.
        Туризм как средство укрепления целостности  России //  Россия и её регионы в полимасштабных интеграционно-дезинтеграционных процессах. – Мат-лы междунар. науч. конф. в рамках VIII Ежегодной науч. ассамблеи Ассоциации российских географов-обществоведов (26 сентября – 1 октября 2017 г.).  – Пермь: Изд. центр Пермского гос. нац. иссл. ун-та, 2017, с. 55 – 59; 0,3 л. Соавтор (2-й) Т.И. Герасименко
         Экофильная поляризация культуры в экстремальных природных условиях // Развитие регионов в XXI веке: Мат-лы II Междунар. науч.-практич. конф., Владикавказ, 6 – 7 окт. 2017. – Сев.-Осет. гос. ун-т им. К.Л. Хетагурова. – Владикавказ: ИПЦ СОГУ, 2017, с. 411 – 414; 100 экз., 0,3 л. Соавтор (2-й) Т.И. Герасименко
         Становление и распад российских государственных образований: цивилизации и ландшафт Северной Евразии //  Семь искусств, № 10 (91), октябрь  2017 7iskusstv.com/2017  0,5 л.
        О научных коллективах // Academia.edu, 16 окт. 2017; 0,2 л.
        От суверенных государств – к провинциям Всемирного государства // Academia.edu, 23 окт. 2017; 0,1 л.
        Ноосфера без человека, экологическая поляризация культуры, неэгали¬тарная демократия // Academia.edu, 23 окт. 2017; 0,1 л.
        Неразрушительное потребление, гуманная глобализация // Academia.edu, 25 окт. 2017; 0,3 л.
        Виноваты ли реки в отсталости России? // Academia.edu, 29 окт. 2017; 0,2 л.
        Цензура имён // Academia.edu, 5 ноября 2017
        Гуманизм, экология и рыночная мораль // Academia.edu, 8 ноября 2017; 0,6 л.
        Нужна ли России реформа АТД? // Academia.edu, 12 ноября 2017; 0,8 л.
        Афоризмы науковеда // Academia.edu, 17 нояб. 2017
        Глобализация и традиции: грани взаимодействия (на примере Непала и Бутана) // Российские гималайские исследования: вчера, сегодня, завтра. Сб-к науч. статей.  – СПб.: Изд-во «Европейский Дом», 2017, с. 129 – 132; 0,2 л., 300 экз. Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко 
        На вертолёте в Шамбалу // Academia.edu, 27 нояб. 2017; 0,7 л.
        Районирование как обладание пространством // Academia.edu, 27 нояб. 2017; 0,9 л.
        Глобализация и традиции: грани взаимодействия (на примере Непала и Бутана) // Academia.edu, 28 нояб. 2017; 0,2 л.  Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко
        Ландшафт как украшение женщины //  Academia.edu, 29 нояб. 2017; 0,1 л.
        О логике железной и дорожной // Academia.edu, 30 нояб. 2017; 0,1 л.
        Классиологи рассуждают // Academia.edu, 1 дек. 2017; 0,1 л.
        Классификации в моей жизни // Academia.edu, 1 дек. 2017; 0,2 л.
        Философско-экологическая концепция // Academia.edu, 2 дек. 2017
        Экологические рецепты для Подмосковья // Academia.edu, 2 дек. 2017; 0,1 л.
        Элементы общего науковедения. Программа лекций // Academia.edu, 3 дек. 2017
        Словарь арго школьников // Academia.edu, 3 дек. 2017; 0,1 л.
        География – наука о разнообразии и местных особенностях // Academia.edu, 4 дек. 2017; 0,2 л.
        Теоретическая география как рефлексия ландшафтоведения // Academia.edu, 4 дек. 2017; 0,2 л.
        Рекреация как параллельный образ жизни // Academia.edu, 5 дек. 2017; 0,1 л.
        Районирование как обладание пространством // Региональные исследования, 2017, № 3 (57), с. 4 – 12; 0,9 л.
        Основные понятия теоретической географии и районистики. Краткий иллюстрированный энциклопедический словарь //Academia.edu, 9 дек. 2017; 0,3 л.
        Центральная Россия. Ландшафт, общение, искусство / 3-е изд., испр. и доп. – М.: Гелиос АРВ, 2012, 512 с.; 36 л.,  500 экз.; соавтор (2-й) М.Р. Сигалов; рис. в тексте: В. Райберг // Academia.edu, 9 дек. 2017.
        Цвет букв, цвет времени  // Academia.edu, 12 дек. 2017; 0,5 л.
        Культурный ландшафт России: географическая специфика и уникальность (в прошлом, настоящем, будущем) // В фокусе наследия. Сб-к статей, посвящённый 80-летию Ю.А. Веденина и 25-летию создания Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва. / Сост., отв. ред. М.Е. Кулешова. – М.: Ин-т географии РАН, 2017, с. 330 – 340; 0,8 л., 500 экз.
        Моя благодарность Юрию Веденину // В фокусе наследия. Сб-к статей, посвящённый 80-летию Ю.А. Веденина и 25-летию создания Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва. / Сост., отв. ред. М.Е. Кулешова. – М.: Ин-т географии РАН, 2017, с. 655 – 656; 500 экз.
        Секс превратил обезьяну в человека // Academia.edu, 23 дек. 2017; 0,5 л.
        Сошли ли мы с правильного пути? (Исторический  «девиационизм» в российском менталитете) // Academia.edu, 30 дек. 2017; 0,7 л.
        Ecological specialization as a desirable future for Russia // The Russian Peasant Studies. 2017. V.2. № 3. P. 28 – 43; 1,2 л.

2 0 1 8
        Досуг вне государства. Самоорганизация походных туристов // Academia.edu, 2 янв. 2018; 0,7 л.
        Культурный ландшафт России: географическая специфика и уникальность (в прошлом, настоящем, будущем) // Academia.edu, 13 фев. 2018; 0,8 л.      
        Моя благодарность Юрию Веденину // Academia.edu, 13 фев. 2018
        Географические кессоны: природные ячейки формирования государств, регионов и этносов // Academia/edu, 15 фев. 2018; 0,1 л.
        Сезонные ритмы в моей жизни // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 11 – 34 // Academia.edu, 1 марта 2018; 1,3 л.
        Сетевые и анизотропные географические пространства // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 75 – 83 // Academia.edu, 1 марта 2018;  0,6 л.
        Беседа на высоте птичьего полёта [интервью с Б.Б.Родоманом]. Беседовали Александр Левинтов и Ольга Балла. Предисловие – Александр Левинтов. [Перепечатано из: Знание – сила, 2011, № 2, с. 61 – 66]  // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 333 – 342 // Academia.edu, 1 марта 2018;  0,5 л.
        Публикации, доклады, путешествия  [перечни  за 2007 – 2010, диаграммы и графики за 1956 – 2010] // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т наследия, 2013, с. 349 – 361 // Academia.edu, 1 марта 2018;  0,6 л.
        Переименование Украины // Academia.edu, 11 марта 2018; 0,1 л.
        Географическая специфика и экзотика как ресурсы познавательного туризма // Туристско-рекреационный комплекс в системе регионального развития: Мат-лы VI Междунар. науч.-практ. конф. – Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2018, с. 211 – 214; 0,2 л., 120 экз.; соавтор (2-й) Т.И. Герасименко
        Географическая специфика и экзотика как ресурсы познавательного туризма // Academia.edu, 10 апреля 2018; 0,2 л.; соавтор (2-й) Т.И. Герасименко
        Этические уровни отношения человека к ландшафту в сфере досуга // География и туризм. Научный журнал. Вып. 1. Пермь, 2018, с. 45 – 51;  0,8 л., 250 экз.
        Этические уровни отношения человека к ландшафту в сфере досуга // Academia.edu, 26 апреля 2018; 0,8 л.
        Провозглашение районистики // Academia.edu, 30 апреля 2018; 1 л.
        Эротика и власть. Манифест сексуал-либерала // Academia.edu, 30 апреля 2018; 0,1 л.
        О российских городах // Academia.edu, 30 апреля 2018; 0,1 л.
        Местное  самоуправление // Academia.edu, 2 мая 2018; 0,3 л.
        Публикации Б.Б. Родомана о рекреации и туризме // Academia.edu, 19 мая 2018; 0,5 л.
        Под открытым небом. Аннотация и оглавление книги //  Academia.edu, 21 мая 2018; 0,2 л.
        Туризм как образ жизни // Academia.edu, 26 мая 2018; 0,4 л.
        О науке // Academia.edu, 4 июня  2018
        Снег и солнце // Academia.edu, 12 июня  2018;  0,1 л.
        Образы, грёзы, сновидения  //  Academia.edu, 16 июня 2018;  0,4  л.
        Географ проектирует лесные полосы.  [О работах Д.Л. Арманда] // Academia.edu, 22 июля 2018;  0,2  л.
        Мои авторы // Academia.edu, 11 августа 2018; 0,5 л.
        Глобальные экологические проблемы // Academia.edu,  15 августа 2018; 3,4 л.
        Туризм как образ жизни: накопление достижений // География и туризм. Научный журнал. Вып. 2. Пермь, 2018, с. 5 – 8;  0,4 л., 250 экз.
         Этноконтактные зоны как вид этнокультурных регионов // Социально-экономическая география. Вестник Ассоциации российских географов-обществоведов [АРГО], 2018, № 7, с. 55 – 67; 1,2 л., 100 экз. Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко
        Опубликованные сочинения на тему «Экологическая специализация  России». 2004 – 2017 // Academia.edu, 21 сентября 2018; 0,1 л.
        Миграции и этническое разделение труда // Миграционные процессы: проблемы адаптации и интеграции мигрантов: сб-к мат-лов IV Междунар. науч.-практич. конф. – Ставрополь: Изд-во Сев.-Кавк. фед. ун-та, 2018, с. 11 – 24; 0,7 л.,  100 экз. Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко
        Миграции и этническое разделение труда // Academia.edu, 13 октября 2018; 0,7 л. Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко
        Горная Шория: перспективы развития рекреации и туризма // Academia.edu, 5 ноября 2018 г.; 2,5 л.
        Districting as a Way of Possessing Space // Regional Research of Russia, Vol. 8, No 4, 2018, pp. 301 – 307. Pleiades Publishing, Ltd, 2018; 0,9 л.
        Патриотизм против шовинизма // Региональные аспекты социальной политики, 2018, № 20, с. 32 – 42 (Махачкала, Дагест. гос. ун-т)

2 0 1 9
        Петербургские сюжеты (соавтор В.Л. Каганский) // Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: Сборник статей. – М.: Новое литературное обозрение, 2001. – С. 361 – 366 // Academia.edu, 20 февраля 2019 г.;  0,1 л.
        Принципы комплексного географического описания: Тезисы доклада  // Academia.edu, 22 апреля 2019 г.;  0,3 л.
        Природное и цифровое // Academia.edu, 25 апреля 2019; 0,4 л.
        Интервью в Плёсе // Academia.edu, 28 апреля 2019 г.; 0,3 л.
        Восприятие и оценка местности при разных способах и направлениях передвижения // Academia.edu, 29 апреля 2019; 0,5 л.
        Автомодельность и континуальность в отношениях «центр – периферия» // // Academia.edu, 29 апреля 2019; 0,1 л.
        Российский научный туризм: проблемы и перспективы (на примере гималайско-тибетских и алжирских исследований) // Географическая наука Узбекистана и России: общие проблемы, потенциал и перспективы сотрудничества. – Мат-лы Междунар. науч.-практ. конф., г. Ташкент, 13 – 19 мая 2019 г. – Ташкент, 2019, с. 80 – 82; 0,3 л. Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко.
       Российский научный туризм: проблемы и перспективы (на примере гималайско-тибетских и алжирских исследований) // Academia.edu, 2 ноября 2019; 0,3 л. Соавтор (1-й) Т.И. Герасименко.
       Полесья и ополья. Две половины России // Academia.edu, 9 декабря 2019 г.; 0,2 л.
       Обречённость на геополитическое одиночество // Региональные аспекты социальной политики, 2019, № 21, с. 87 – 91 (Махачкала, Дагест. гос ун-т)
       
2 0 2 0
        Российские Альпы. Из истории географических открытий и закрытий // Academia.edu, 13 января 2020 г.; 0,2 л.
        [Государствообразующий народ] // Новые известия, 5 марта 2020 г.
        Территориальные системы // Academia.edu, 27 апреля 2020 г.; 0,4 л.
        Территориальные сословия и коронавирус // Academia.edu, 3 мая 2020 г.; 0,1 л.
        Распределение ролей в неформальном досуговом коллективе // Academia.edu, 21 мая 2020 г.; 0,9 л.
        Поляризованный ландшафт // Academia.edu, 24 мая 2020 г.
        Территориальные сословия и коронавирус // Социально-экономическая география. Вестник Ассоциации российских географов-обществоведов, 2020, № 9, с. 150 – 152; 0,1 л., 100 экз.
        Территориальные сословия и коронавирус // Academia.edu, 27 мая 2020 г.; 0,1 л.
        Поляризованная биосфера: к пятидесятилетию проекта // Academia.edu, 19 июня 2020 г.; 2,5 л.
        Ландшафт и личность: от присвоения к отдаче // Academia.edu, 12 июля 2020 г.; 0,1 л.
        Главные особенности российского культурного ландшафта // Academia.edu, 8 сент. 2020; 0, 4 л. 
        Главные особенности российского культурного ландшафта // Наследие и современность, 2020, т. 3, № 4, с. 31 – 38; 0,4 л., 100 экз.

2 0 2 1
        Ландшафт и личность: от присвоения к отдаче // Одушевлённый ландшафт / ред.-сост. А .С. Белорусец и С. В. Березин. – СПб.: Алетейя, 2021, с. 80 – 82; 0,1 л.
        Борис Борисович Родоман доктор географических наук биобиблиографический справочник / сост.: Б. Б. Родоман, Т. И. Герасименко; Южный федеральный университет. – Ростов-на-Дону, 2021, 118 с.; 5,5 л., 50 экз.
        Russian Cultural Landscape: Theoretical and Practical Implication of the Concept // Russian Peasant Studies, 2021, vol. 6, No 1, p. 13 – 25. 
        «Поляризованный ландшафт»: полвека спустя // Изв. РАН, серия геогр., 2021, № 3, с. 467 – 480; 1,4 л.
        Незавершённые темы и точки роста в моих работах // Региональные исследования, 2021, № 2 (72), с 13 – 23; 0,9 л.
         Мои однодневные маршруты в Подмосковье // География и туризм, 2021, № 1 (7), с. 62 – 66
        Помешает ли дистанционная связь общению учёных? // Academia.edu, 15 ноября 2021 г.; 0,2 л.
        Женские лыжные походы // География и туризм, 2021, № 2 (8), с. …
        С детства в географию // Academia.edu, 4 декабря 2021 г.
 

===========================================================
НАУЧНЫЕ ДОКЛАДЫ И ВЫСТУПЛЕНИЯ
(1959 – 2021)

        Помимо докладов в список включены  фиксированные (заранее объявленные в программах) и прочие большие выступления на конференциях, тематических заседаниях, круглых столах; эпизодические лекции и выступления перед специально собранными слушателями; не учитываются короткие выступления при обсуждении чьего-либо персонального доклада. Если место доклада не указано, то он сделан в Москве. Прочие географические места также не упоминаются отдельно, если их имена входят в названия учреждений и мероприятий. Если несколько докладов подряд сделано на одной конференции, в одном учреждении,  то его описание даётся за последним докладом. Звёздочкой (*) обозначены платные лекции и доклады.
        Аббревиатуры: АН – Академия наук; ВНИЛТЭ – Всесоюзная научно-иссл. лаборатория туризма и экскурсий; ГИН – Геолог. ин-т; ГО – Геогр. об-во; ГУВШЭ – Гос. ун-т «Высшая школа экономики»; ГФ – геогр. ф-т; ИГАН – Ин-т географии АН СССР; ИГП – Ин-т генплан/а,-ов; ИГРАН – Ин-т географии РАН; ИГСиДВ – Ин-т географии Сибири и Дальнего Востока; Ин-т Наследия – Росс. научно-иссл. ин-т культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва; Л. – Ленинград; ЛЭЧ – лаборатория экологии человека;  МАРС – Экономико-геогр. секция Междунар. академии регионального развития и сотрудничества; МВШСЭН – Моск. высшая школа социальных и экономич. наук; МГПУ – Моск. гос. пед. ун-т; МГУ – Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоносова; МЛТИ – Моск. лесотехн. ин-т; МОИП – Моск. об-во испытателей природы; МОУ – Моск. обл. ун-т; МФ – Моск. филиал; МЦ – Моск. центр; НСО – науч. студенч. общество; ОИРУ – Об-во изучения рус. усадьбы; ПИН – Почв. ин-т; РАН – Росс. Академия наук; РОУ – Росс. открытый ун-т; СО – Сибирское отделение; СПб – Санкт-Петербург; СС – Советский Союз; УС – учёный совет; ФГ – физико-географич., физич. география; ЦД – Центральный Дом; ЦСТЭ – Центральный совет по туризму и экскурсиям ВЦСПС; ЭГ – экономико-географич., экономич. география.

1 9 5 9  –  1 9 6 4
        Строительство новых городов-спутников вокруг Москвы и охрана природы. 30.XI.1959 / Конф. по проблеме городов-спутников, комиссия географии населения и городов МФГО
        Географическое районирование Москвы. 10.IV.1963 / Комиссия географии населения (совместно с комиссией географии Москвы и Подмосковья) МФГО. Обсуждение вопросов микрогеографии г. Москвы
        Антропосфера и комплексная география. 24.IV.1964 / Объединённая конф. философских (методологич.) семинаров АН СССР «Проблема взаимодействия природы и общества и место геогр. наук в её разработке». ГИН – ПИН АН СССР
        Логические формы районирования. 11.XII.1964 / Семинар по новым методам исследований отделения ЭГ (совместно с отделением ФГ) МФГО

1 9 6 6  –  1 9 7 0
Районирование как средство географической характеристики, его логические формы и изображение на карте. VI.1966 / Защита канд. дисс. ЭГ УС ГФ МГУ
Организованная антропосфера. 11.I.1967 / 10-летие ежегодника «Земля и люди» в ЦД журналиста
Математические аспекты формализации порайонных географических характерис¬тик. 20.II.1967 / Семинар по новым методам исследований отделения ЭГ МФГО. Неко¬торые пути взаимодействия методов теоретич. географии и смежных наук
География и проблемы отдыха и туризма. 28.III.1967 / Семинар по географии населе¬ния. промышленности и транспорта кафедры ЭГСС ГФ МГУ
О географическом районировании (3 лекции). 6 – 8.IX.1968 / Летняя школа «Математика в географии», спортлагерь «Карпаты» Львовского ун-та,  близ г. Мукачево Закарпатс¬кой обл. Украины
Основные процессы образования районов. 25.XI.1968 / Заседание УС кафедр ЭГ ГФ МГУ, памяти Н.Н. Баранского и Н.Н. Колосовского
Рекреационные ресурсы и конструктивное районирование отдыха. III.69 / 1-е раб. совещ. по геогр. проблемам орг-ции туризма и отдыха. ИГАН, НТС при ЦСТЭ ВЦСПС и НИИ Госстроя СССР
О применении методов теоретической географии в негеографических задачах [парагеография]. 14.IV.1970 / Семинар отделения ЭГ МФГО по новым методам исследований. Некоторые пути взаимодействия методов теоретич. географии и смежных наук
1 9 7 1  –  1 9 7 3
Поляризованная биосфера и город будущего (некоторые пути сохранения природного ландшафта при урбанизации). 19.I.1971 / Семинар по урбанизации отделения ЭГ МФГО
Предложения о планировке Подмосковья в связи с задачами рекреации и охраны природы. 23.III.1971 / Конф. по географии Москвы и Подмосковья, МФГО
Территориальная организация общественного обслуживания. Х.1971 / Семинар «Про¬блемы террит. планирования», Ин-т экономики и орг-ции промышл. производства СО АН СССР, Новосибирск
Этические стадии отношения человека к среде в процессе урбанизации. 9.ХII.1971 / Семинар по урбанизации отделения ЭГ и комиссии географии населения МФГО (со¬вместно с отделением ФГ)
Вопросы использования и охраны земель Московской обл. 26.I.1972 / Комиссия гео¬графии Москвы и Подмосковья МФГО
Пространственная дифференциация и районирование. VI.1973 / Защита докт. дисс. УС ГФ МГУ
Деформация растущих моноцентрических ареалов. 4.Х.1973 / (1-й) симп. по те¬ор. проблемам географии. Рига   
1 9 7 4
Линейно-сетевые ареалы. 30.I / Совещ.  «Геогр. разработки для террит. плани¬ровок», Л., 29. I – 1.II
Об индивидуальном и типологическом районировании. 18. IX / 7-е Всесоюзн. сове¬щ. по вопр. ландшафтоведения. Пермь, 17 – 21.IX
Развитие идей поляризованной биосферы [три выступления = одному докладу ус¬ловно] / Школа-симп. по экономич. проблемам природопользования. Теберда, 21 – 29.Х
1 9 7 5
Теория поля в географии. 18.II / Совм. засед. семинара по новым методам ис¬следований в ЭГ и семинара по колич. методам в ЭГ, МФГО
Теоретическая география в СССР: проблемы и перспективы. Начало апр. / Семинар аспирантов и молодых учёных ГФ МГУ
Система основных понятий и терминов теоретической географии. 22.IV / 2-й симп. по теор. проблемам географии, Симферополь
Сетевая поляризация территории. 11.V / Семинар отделения ЭГ МФГО по новым методам исследований
Линейно-сетевой принцип выделения земель для рекреации. 22.V. Совещ. по геогр. проблемам пригородного отдыха, МФГО
Поляризованная биосфера. Принцип размещения поселений с минимальным ущер¬бом для окружающей природы. 22.V / Сов.-Америк. семинар по проблеме «Окр. среда современных и будущих городов», ИГАН
Географические картоиды как средство территориального моделирования. 27.V / 3-я конф. семинара по новым методам иссл-й в ЭГ «Новое в тематике, со¬держании и методах составления экономич. карт», МФГО
Антропогенная поляризации современного ландшафта. 28.V / 2-я региональная конф. «Антропогенные ландшафты ЦЧО и прилегающих территорий», Воронеж
Предмет и задачи теоретической географии. 12 и 26.Х / Теор. семинар для студентов IV к. кафедры ЭГСС ГФ МГУ
1 9 7 6
Эволюция моноцентрических транспортных сетей. 17.II / Семинар по новым мето¬дам... МФГО
Охрана природного ландшафта и транспортная доступность. 15.IХ / 3-я школа-семи¬нар по охране природы. 12 – 18.IX, Пущино-на-Оке
Модель И. Тюнена и теоретическая география. 18.Х / Отделение ЭГ МФГО
Отношение к окружающей среде и общение людей в сфере досуга. 25.XI / Ре¬креационный семинар ГФ МГУ
Идейный вклад теоретической географии в широкопрофильные географические на¬уки. 14.XII / Школа молодых учёных ГФ МГУ «Теоретич. проблемы географии
1 9 7 7
Территориальные структуры рационального природопользования. 22.II / Отделение ФГ МФГО
Уровни использования окружающей среды и общение людей в сфере досуга. 17.III. Симп. «Человек в окружающей среде» МФГО  Интервал убр.
Роль человека в экономической географии. 25.III / Семинар кафедры ЭГСС ГФ МГУ по теор. проблемам ЭГ
Культурно-этические уровни использования ландшафта и общение людей при рек¬реации. 23.V / 4-я школа-семинар по охране природы. 22 – 29.V,  спортбаза МГУ, пос. Пицунда,  Абхазия
Использование земного и околоземного пространства в первые века освоения космоса. 15.IХ / 12-е чтения К.Э. Циолковского, Калуга
Экзотика и местные особенности – важнейшие информационные ресурсы туризма. 27.IX / Научно-теор. конф. по туризму и отдыху Высш. шк. проф. движения (ВШПД) ВЦСПС
Географические закономерности: обзор докладов [куратора секции]. 5.Х
Важные поня¬тия и принципы теоретической географии и их значение для широкопрофильных геогра¬фических наук. 6.Х / 3-й симп. по теор. вопр. географии, Одесса, 4 – 7.Х
То же. 28.Х / Лекция для стажёров ФПК кафедры ЭГСС ГФ МГУ
Использование земного и околоземного пространства в первые века освоения космоса. 15.ХII / Отдел космонавтики Политехн. музея
1 9 7 8
Уровни использования окружающей среды и общение людей в сфере досуга. 12.I / ЛЭЧ ИГАН
То же. 20.I / ВНИЛТЭ, Сходня,  Моск. обл.
Поляризованная биосфера. 20.I / Там же
Этические стадии отношения человека к окружающей среде в сфере досуга. 23.I / 1-я всесоюзн. науч. конф.  «Проблемы взаимодействия общества и природы», МГУ
Позиционный принцип и давление места (о связи свойств объектов с их гео¬графическим положением). 23.II / Семинар по новым методам... МФГО
Географические картоиды. 12.IV / Для аспирантов и молодых ученых ГФ МГУ
Сезонные и многолетние ритмы в моей жизни. 20.IV / ЛЭЧ ИГАН
Некоторые правила составления абстрактных типологических хартоидов. 17.V / 4-я конф. «Новое в тематике, содержании и методах составления экономич. карт», семинар по новым методам... МФГО
         Размещение охраняемых природных территорий относительно поселений и транс¬портной сети. 1.VI / 4-я школа-семинар по охране природы, хутор Ояээрсе, нац. парк Лахемаа, Эстония
Поддержание заданного режима работы территориальных рекреационных систем путём регулирования транспортной доступности. 20.IX / 3-е всесоюзн. совещ. по геогр. проблемам орг-ции туризма и отдыха, 20 – 22.IX, Ставрополь
Принципы бионики в эволюции и конструировании культурного ландшафта. 26.IX / Научно-творческое совещ. «Актуальные проблемы архитектурной бионики», 26 – 27.IX, ЦНИИ теории и истории архитектуры
Территориальная структура рационального природопользования. 10.Х / 6-е совещ. географов Сибири и Дальнего Востока, 10 – 12.Х, Иркутск
Теоретическая география: философско-методологические аспекты. 16.Х / Филос.-методол. семинар ИГСиДВ СО АН СССР, Иркутск
Сохранение красоты загородного ландшафта в Центральном Нечернозёмном рай¬оне РСФСР. 29.Х / 2-й зональный семинар-совещ. «Охрана природы Нечер¬нозёмной зоны РСФСР в связи с программой её мелиорации», 27 – 30.XI,  Иваново
1 9 7 9
Гидросеть как каркас природных парков и заповедников. 22. V / 6-я школа-семинар по охране природы, Валдай,  Новгор. обл.
Организация путешествия как вид искусства. 17.X / Комиссия рекреационной гео¬графии МФГО
Вклад районистики в учение о классификациях (вводн. доклад). 30. X
Многомерные классификации и формы районирования
Классификации таксонов по их положению на таксономических пирамидах и лестницах
Ветвления и замыка¬ния таксономических лестниц. – Стендовые доклады / Всесоюзная школа-семинар по теории классификации, 25 – 30.X,  пос. Борок Некоузского р-на Яросл. обл.
  Ландшафт как арена жизни [о геобионике]. 20.ХП / ЛЭЧ ИГАН
Социально-экологический фундамент конструктивной географии. 24.XII / Конф. «Соврем. проблемы экономич. и социальной географии», к 50-летию орг-¬ции Н.Н. Баранским кафедры ЭГ в МГУ
             1 9 8 0
         Рекреационные территории в системе рационального природопользования. 24.III / Кружок НСО ГФ МГУ
Классификационные проблемы в географии: связь с районированием и картогра¬фированием. 8.IV / Симп. «Проблемы классификации в биологии и науках о Земле», ГИН АН СССР
Проблемы сохранения красоты ландшафта в вузовском курсе охраны природы. 16.IX / 7-я школа-семинар по охране природы, пос. Сангасте, Эстония
Учение Н.Н. Баранского и Н.Н. Колосовского и теоретическая география. 10.Х / Стажёры ФПК кафедры ЭГСС ГФ МГУ
Место теоретической географии в современной науке. 14.X / Студенты V к. дн. отд. кафедры ЭГСС ГФ МГУ
Конструктивный вклад теоретической географии в решение глобальных эколо¬гических задач. 5.ХП / Методологич. семинар кафедр ФГ и биогеографии ГФ МГУ
             1 9 8 1
Поляризованная биосфера. 1.III / Студенты МГУ и научные работники, общежитие МГУ, Пущино-на-Оке
Время в географии.  10.IV / Семинар по новым методам... МФГО
Иерархии избирательности и использования окружающей среды в сфере досуга. 22.IV / Комиссия рекреационной географии, МФГО
Теоретическая география и сохранение биосферы. 23.IV / Студенты ГФ МОПИ им. Н.К. Крупской
Пространственная эволюция ноосферы. 29.IV / Семинар по новым методам... МФГО
Функциональное зонирование лесных территорий. 21.V / 8-я школа-семинар по охране природы, Хуст, Закарпатской обл. Украины
Уровни использования окружающей среды и общение людей в сфере досуга. 18.ХI / НСО психфака МГУ
Теоретическая география. 16.XII / Студенты всего V к. дн. отд. ГФ МГУ
То же. 17.XII / Студенты II к. дн. отд. кафедры ЭГСС ГФ МГУ
Школы молодых ученых по охране природы. 23.ХII / Отделение учебной географии (совместно с отделением ФГ) МФГО
1 9 8 2
Перспективы территориального развития Москвы и Подмосковья. 15.I / ИГП Москвы
Формы районирования и классификаций. 21.IV / МОИП
Проблемы сохранения разнообразия и красоты сельскохозяйственного ландшафта. 24.V / 9-я школа-семинар по охране природы, Вильянди, Эстония
Освоение космоса и судьба Земли (к 125-летию со дня рождения К.Э. Циолко¬вского). 23.XII / Семинар по новым методам... МФГО
1 9 8 3
Эволюция поселений и устойчивость культурного ландшафта. 18.I / ИГАН
О географических описаниях. 23.I / Семинар по новым методам... МФГО
Учёт местных особенностей при проектировании объектов для рекреации. 15.III / Моск. научно-иссл. ин-т проектирования объектов культуры, отдыха, спорта, здра¬воохранения (МНИИПОКОСЗ)
        Представления о местности в зависимости от способов и направлений передви¬жения. 27.IV / Комиссия рекреационной географии МФГО
Особенности языка и теоретических построений в географии. 10.V / Кафедра фило¬софии естеств ф-тов МГУ
Особенности теоретических построений и языка в географии. 6.Х / Ин-т истории естествознания и техники (ИИЕиТ) АН СССР
Туризм и краеведение [о Подмосковье]. 15.ХI / Руководители походов выходного дня, Моск. клуб туристов
Пути решения некоторых экологических задач при организации территории Москвы и Подмосковья. 17.Х1 / 3-я гор. научно-практич. конф. «Вопр. комплексного экономич. и социального развития Москвы», ИГП Москвы
Процессы поляризации в географическом пространстве. 30.XI / Всесоюзн. тео¬р. конф. «Основные понятия, модели и методы в общегеографич. ис¬следованиях», ИГАН
Тюненовские зоны и их роль в теоретической географии. 2.XII / Чтения памяти И.Г. Тюнена, МФГО
1 9 8 4
        Экологические аспекты развития территориальной структуры Московского региона. 20.I / ИГАН
        Взаимодействие природной и урбанизированной среды в Московском столичном регионе (совместно с М.Е. Карпелем). 3.III /1-я сессия ЭГ секции научн. совета «Региональные системы» Комитета по системному анализу при Президиуме АН СССР (совместно с секцией глобальных и региональных геогр. проблем Научного совета по проблемам биосферы), Пущино-на-Оке
О географическом мышлении. 24.IV / Студенты II к. кафедры ЭГСС ГФ МГУ
Реальность и устойчивость территориальных структур. 25. IV / Теор. семинар молодых учёных кафедры ЭГСС ГФ МГУ
Географические границы и районирование (уровни подхода к геогр. границам). 25.IV / Семинар по новым методам... МФГО
Поляризация географического пространства. 28.VIII / Эстонская молодёжная школа по теор. географии, Хаэска (заповедник Матсалу)
Пространственная дифференциация поведения людей при рекреационном природо¬пользовании. 9.Х / Комитет по системному анализу при Президиуме АН СССР. На¬уч. совет «Региональные системы». Науч. сессия «Рекреационно-экологич. проблемы региона», Берегово,  Закарпатской обл. Украины
Сезонные ритмы в моей жизни. 21.X / Семинар в кв-ре О. Кузнецовой. Философы, науковеды, физики, психологи, искусствоведы, кинематографисты и др.
Эксцентриситет узловых районов. 14.XI / Семинар по новым методам... МФГО
Классификация и районизация. 28.XI / Председательское выступление (с де¬монстрацией чертежей) на кр. столе «Классификация, районирование и карто¬графирование» Рабочего совещания по теории классификации, Пущино-на-Оке
1 9 8 5
Территориальные и социально-экологические аспекты охраны природы. 5.II
Поляризация культурного ландшафта. 12.II
Применение и развитие схем поляризации в планировочных работах. 5.III / Цикл из трёх докладов (лекций) «Проблемы оптимизации культурного ландшафта», ИГП Моск. обл.
        Человек, природа, наука в концепциях Августа Лёша. 28.V / Заседание «Памяти Августа Лёша». Семинар по новым методам... МФГО. Комитет по методологич. проблемам географии при Президиуме ГО СССР
        Структура учения о классификациях. 5.VII / Конф. оргкомитета школы-85 по теории классификации, пос. Борок Некоузского р-на Яросл. обл.
        Рекультивация земель и циклическая смена культурных ландшафтов (подобная севообороту). 17.IX / 11-я школа-семинар по охране природы, Куртна, Эстония
        Пространственные расчленения в континуальных средах (совместно с В.Л. Каганским, докладывал В.К.). 2.Х
        Систематика процедур и форм классификации и районирования. 6.Х / 2-я всесоюзная школа-семинар по теории классифи¬кации. Миасс, Челяб. обл.         Разнообразие окружающей среды как ценность и предмет районирования. 10.Х / Совещание «Классификация как феномен культуры» кафедры философии Новосиб. ун-та
        География как образ жизни и миропонимания (совместно с В.Л. Каганским, до¬кладывали оба). 12.Х / Дом учёных СО АН СССР,  Новосибирск
        Рекреация и рекреационные ресурсы. 14.Х / Ин-т экономики и орг-ции промышленного производства СО АН СССР, Новосибирск
        Проблемы районирования на Второй Всесоюзной школе-семинаре по теории клас¬сификации (совместно с В.Л. Каганским, докладывали оба). 13.ХI / Семинар по новым методам... МФГО
1 9 8 6
        Проблема районирования в теоретической географии. 5.II / Семинар по новым ме¬тодам... МФГО,  Комитет по методологич. проблемам географии при Президиуме ГО СССР. Конф. «Проблема районирования в географии»
        Ротационные модели территориального развития. 12.III / Семинар по новым мето¬дам... МФГО
        Рекреационные разделы в Генеральной схеме охраны природы Московской области (совместно с М.Е. Карпелем, докладывали оба). 19.III / Комиссия рекреационной географии МФГО
        Функциональная морфология узловых районов (в связи с задачами администра¬тивного деления и районных планировок). 14.IV.  Семинар по новым методам... МФГО
        Анализ транспортно-рекреационного освоения горных территорий. 27.V / Комитет по системному анализу при Президиуме АН СССР. 3-я сессия ЭГ секции Научного совета «Региональные системы»: «Социально-экономич. и экологич. проблемы гор¬ных регионов».  Нальчик
        Оптимальная дифференциация географического пространства. 16.IX / 2-е Всесоюз¬н. совещ. по геосистемному мониторингу «Геосистема-86». Курск
        Некоторые пути интенсификации туристско-экскурсионной деятельности. 15.Х / Научный семинар ВНИЛТЭ. Сходня,  Моск. обл.
        Горы и человек: парадигмы и парадоксы освоения. 31.X / Всесоюзный семинар «Эко¬логич. и социально-экономич. проблемы горных территорий». Телави, Грузия.
        Рекреационная тематика на Всесоюзном семинаре «Проблемы горных территорий» (Телави, 1986). 3.ХП / Науч. семинар ВНИЛТЭ. Сходня,  Моск. обл.

1 9 8 7
        Лыжный туризм в Подмосковье. 14.I / Комиссия рекреационной географии МФГО
        Визуально-интуитивный метод исследования и теоретизирования. 21.I / Семинар по новым методам... МФГО
        Эксцентриситет и дисторсия узловых районов. 29.I / Семинар «Центрографич. метод в географии вчера и сегодня», 29 и 30.I. Отделение экономич. и социальной географии ВГО,  Л.
        Теоретическая география и картоидное моделирование. 4.II
        Роль теоретической географии в улучшении территориальной организации общества. .5.II / Совещ. «Ис¬сл-е методологич. проблем географии в Эст. ССР», Таллин, 3 – 5.II
        Географический стиль жизни и миропонимания (совместно с В.Л. Каганским, до¬кладывали оба). 6.II / Кафедра ЭГ ТГУ, Тарту, Эстония
        Визуально-интуитивный метод исследования и теоретизирования. 7.IV / Семинар молодых ученых отдела ФГ ИГАН
        Проблемы охраны и возрождения мобильного туризма. 9.IХ / Всесоюзн. совещ. «Проблемы теории рекреационной географии», дер. Раково Пушкинского р-на Моск. обл.
        Рекреация как параллельный образ жизни (стендовый доклад в виде опубликованных тезисов и дополняющее его устное выступление). 4.ХII / Всесоюзн. конф. «Чело¬век –  природа – отдых» (комплексные проблемы туризма и отдыха), Севастополь
1 9 8 8
        Объективные процессы формирования ареалов и рациональная организация территории для охраны природы и рекреации (доклад о написанной докт. дисс.). 15.I / Объединенное заседание комиссий по социально-экономич. проблемам туризма и по проблемам новой техники и технологии обслуживания туристов, ВНИЛТЭ, Сходня Моск. обл.
        Ритмы в культурном ландшафте. 25.II / Семинар по новым методам... МФГО
        Позиционный принцип в географии. 1.III / Методологич. семинар ИГАН
        Объективные процессы формирования ареалов и рациональная организация территории для охраны природы и рекреации (докл. о докт. дисс.). 1.IV / Расшир. засед. научно-организац. отдела ВНИЛТЭ
        Парадокс экспрессного транспорта и его влияние на расселение. 19.IV / Рабочее совещ. «Методы изучения расселения», ИГАН
        Организация науки и этика ученых. 7.V / Политсеминар ВНИЛТЭ
        Профессиональная этика в туристско-экскурсионной отрасли (учёный и ведомство). 22.VI / Ф-т лекторского мастерства. Об-во «Знание». ИПК «Турист»
        Судьба советской общественной географии. 12.Х / Проблемы развития общест¬венной географии (к 70-летию со дня рожд. В.М. Гохмана). Отделение ЭГ МФГО
        Методологические предрассудки сообщества географов (совместно с В.Л. Каганским,  докладывали оба). 17.X / Семинар по новым методам... МФГО
        Туризм в зоне охраняемого ландшафта усадьбы Середниково. 20.Х / Заседание «От¬крытой трибуны», посвященное проблемам сохранения усадьбы Середниково. ЦД пропаганды ВООПИК
        Судьба обобщающих экономико-географических концепций. 28.Х / Судьба обобщающих экон.-геогр. концепций (к 80-летию со дня рожд. И.М. Майергойза). Отделение ЭГ МФГО
        Туризм в зоне охраняемого ландшафта усадьбы Середниково. 4.ХI / ЦД литераторов
1 9 8 9
        Теоретическая география и районирование. 7.II / Методологич. семинар ИГАН
        Среда, ландшафт, территория – глазами географа 15.II / Всесоюзная науч. конф. «Современные проблемы формирования городской среды», Суздаль
        Позиционный принцип в географии: методологическое значение. 27.IV / Симп. «География в центре наук», Одесса
        О национальной политике. 17.V / Совет по комплексным проблемам территориальной организации советского общества (СТОО) при Президиуме ГО СССР, МФГО
        Новые границы Москвы и развитие Зеленограда: социальные и экологические ас¬пекты. 18.V / Комиссия географии Москвы и Подмосковья, семинар по новым ме¬тодам... (совместно с МОИП):  «Новые границы Москвы: социальные и экологич. аспекты», МФГО
        Функциональное зонирование и ритмика холмистых ландшафтов. 31.V / 13-я школа-семинар по охране природы, Выру-Кубия. Эстония
        Как нам вести себя перед угрозой экологической катастрофы? 13.VI
        Сохраним ли мы красоту Русской земли? 14.V / Сессия «Ох¬рана гено- и ценофонда травяных биогеоценозов» (организатор М.П. Шилов из ИвГУ), Плёс Иван. обл.
        Объективные процессы формирования ареалов и рациональная организация тер¬ритории для охраны природы и рекреации. 4.VII / Обсуждение (предзащита) докт. дисс. Отдел ЭГ ИГАН
        Экологическая роль Зеленограда. 10.IX / «Открытый микрофон» (в рамках Дня го¬рода), ДК г. Зеленограда (Москва)
        Забота о ландшафте: нетривиальные аспекты экологии. 24.X / Лекция в Высшей комсомольской школе (Кусково, Москва).
        Принципы ландшафтосберегающего рекреационного использования и транспортно¬го обслуживания уникальных исторических территорий. 1.XI /1-я Всесоюзн. научно-практич. конф. по проблемам возрождения и развития уникальных историч. территорий СССР, Симферополь
         Сущность туризма и задачи ВНИЛТЭ. 22.XII / Науч. семинар по новейшим до¬стижениям науки и техники, новым методам исследований, а также совершенст¬вованию методологич. обеспечения научных разработок в области туризма, ВНИЛТЭ, Сходня Моск. обл.
1 9 9 0
        Экологическая угроза Зеленограда усадьбе Середниково. 31.I / ЦС ВООПИК
        Территориальные структуры и их развитие, или Основные процессы простран¬ственной дифференциации. 21.V / Симп. «Филос. вопр. теоретич. гео¬графии», Репино (Куоккала), Л.
        Объективные процессы формирования ареалов и рациональная организация тер¬ритории для охраны природы и рекреации. 15.VI / Защита докт. дисс., ИГАН
        Картоиды – карты идеальных объектов. 26.XI / Семинар в кв-ре Р.М. Фрумкиной. Лингвисты, социологи, психологи, географы и др.
1 9 9 1
        Гипотеза об объективных причинах красоты в живой природе и культурном ланд¬шафте. 29.I / Школа-семинар по теоретич. биологии «Сушнёво-3»: Биология и мир куль¬туры. Дом отд. «Сушнёво-2», Владим. обл.
        Основные направления моей научной деятельности. 27.II / Выступление перед сту¬дентами ГФ МГУ в помещении МФГО
        Культурные ландшафты Центральной России и краеведение Московского региона. 16.III / Яросл. педин-т, встреча с америк. и сов. географами
        О школьном образовании и учебнике географии Центральной России. 23.IV / Совещ. «Концепция содержания школьного образования», Ивакино, Химк. р-на Моск. обл.
        Некоторые пути формирования эколого-экономической зоны Горного Алтая. 20.IX / Междунар. симп.: Проблемы формирования и развития эколого-экономич. зоны «Горный Алтай», Горно-Алтайск
        Пейзаж России (охрана красоты ландшафта). 16.X / Лекция. Осенняя школа-семинар по краеведению и экологии для учителей биологии и географии, воспитателей и работников внешкольных учреждений, Плёс,  Ив. обл.
        Социология отдыха. 18.XI / Лекция на кафедре садово-паркового стр-ва МЛТИ, Мы¬тищи Моск. обл.
        Проблемы сохранения традиционного сельского ландшафта в нечерноземных ре¬гионах России. 26.XI / Всесоюзная научно-практич. конф. «Природоохранные ас¬пекты землепользования и с.-х. пр-ва в свободных экономич. зонах», СПб
        Позиционный принцип и теоретическая география. 27 XI / Семинар по теоретич. биологии, Ботанич. ин-т (БИН), СПб
1 9 9 2
        Визуально-интуитивный метод исследования и теоретизирования. 31.I / Школа-семи¬нар по теоретич. биологии «Личностное знание в биологии». Калужский филиал ТСХА
        Ландшафты Подмосковья. 11.II / Лекция в школе-гимназии № 67
        Проблемы сохранения красоты ландшафта. 24.I / Лекция в МЛТИ, Мытищи, Моск. обл.
        Районирование в науке и практике. 30.V / 9-я сессия Науч. совета РАН по реги¬ональной экономике, Екатеринбург
        Принцип позиционности в географии. 4.IX / Налычевский турприют, Камчатка
        Проблемы охраны традиционного ландшафта в Подмосковье. 3.Х / Семинар-со¬вещ. «Проблемы и пути реализации земельной реформы в Моск. обл.», пансионат «Левково» Пушкинского р-на Моск. обл.
            1 9 9 3
        Рекреация как параллельный образ жизни. 2.II / Школа-семинар по теоретич. биологии «Спекулятивная биология человека», пос. Молодёжное (Ваммельярви) Лен. обл.
        Экологические функции пригородной зоны. 11.III / Научно-практич. конф. «Проблемы землепользования и развития малоэтажного стр-ва в Моск. регионе», 11 – 13.III, пансионат «Левково» Пушкинского р-на Моск. обл.
          Незавершённые темы и точки роста в моих научных работах. 26.V/ 1-е сокра¬тические чтения по географии, ГФ РОУ, Ростов Яросл. обл.
        Проблемы сохранения красоты ландшафта. 25.IX / Слушатели МособлИУУ. Учебная турбаза «Андреевское» Дмитровского р-на Моск. обл.
        Нетривиальные маршруты и способы передвижения по городам Центральной Рос¬сии. 28.Х / Науч. коллоквиум по проблемам развития туризма в малых историч. городах России,  Ин-т Наследия       
        Предложения по выделению системы особо охраняемых территорий Западного Подмосковья. 18.XII, Волоколамск / Школа-семинар «Проблемы развития особо охра¬няемых природных и историко-культурных территорий Зап. Подмосковья»,  16 – 18.XII; Красновидово и Волоколамск Моск. обл.

1 9 9 4
        Культурный ландшафт. 26.I / Перед учителями со всей России. Гост-ца в Свиблове (Москва)
        Современная география как наука*. 28.I.
        География и региональные проблемы России*. 29.I.
        Взгляд географа на экологию*. 30.I / [* Платные] лекции в бизнес-лицее, Мирный, Якутия
        Проблемы сохранения красоты ландшафта Центральной России. 15.III / Конф. «Частная собственность и ландшафт», Моск. зоопарк
        То же. 22.III / Научно-практич. конф. «Проблемы сохранения и использования памятников садово-паркового искусства и историко-культурных территорий Под¬московья», ЦД архитектора
        География и туризм. 25.IV / 11-й кл. ср. шк. № 1, Шлиссельбург
        То же. 26.IV / 9-й кл. ср. шк. № 2, Шлиссельбург
        Парадоксальность географического положения Центральной России. 25.V / 11-я сес¬сия Науч. совета РАН по региональной экономике, Валдай, Новг. обл.
        Взгляд географа на экологию. 30.V / Психфак Калужского педин-та
        Отношение людей к окружающей среде как показатель экологической зрелости. 7. IX / Стендовый докл. (на англ. яз.) на 1-й Междунар. конф. «Экология и демократия», Ческе-Будеёвице, Чехия
1 9 9 5
        Туризм как образ жизни*. 28.III
        Социальная география*. 29.III 
        Географическое изуче¬ние отечества*. 29.III
        Поляризованный ландшафт*. 30.III / Лекции в Междунар. акаде¬мии бизнеса и банковского дела, Тольятти
        Туризм как географическая практика. 7.IV / 10-й кл. ср. шк., Каменногорск (Антреа) Выборгского р-на Лен. обл.
        История и перспективы российско-финляндских отношений. 22.VI
        Туризм и крае¬ведение. 23.VI / Ун-т «Верхняя Вуокса»,  Каменногорск (Антреа)
        Дорожные коммуникации в крупном городе и их экологическая оценка. 27.IX.
        Со¬хранение природного ландшафта в крупном городе. 28.1Х / Междунар. конф. «Но¬вые подходы к решению экологич. проблем в крупных городах (на примере Моск¬вы)», 26 – 28.IХ, Академия госслужбы при Президенте РФ
        Современная география как наука*. 7.ХII 
        Экономическая и социальная география в СССР и России*. 8.ХII
        Учет местных особенностей и районирование. Альтернати¬вы развития России и ее регионов*. 9.XII / Школа культурной политики, Калининград (Кёнигсберг)

1 9 9 6
        Внутренний колониализм в современной России. 12.I
        Земельная реформа и ландшафт. 14.I. / 3-й междунар. симп. «Куда идёт Россия?..», Интерцентр МВШСЭН, 12 – 14.I
        География и экология. 22.I
        Ландшафт и культура. 29.I / ИПК работников образова¬ния (в Авиац. пер.)
        Размещение жизни и размещение хозяйства. 3.II 
        О теоретической географии. 3.II 
        Особенности и перспективы России. 5.II / Школа по теоретич. биологии «Теоретич. био¬логия и теоретич. экономика» (Биология и хоз-во), 31.I – 6II. Эммаус, Тверской обл.
        Ландшафт и ландшафтоведение. 6.III / Ин-т Наследия (домик в Зачатьевском м-ре)
        Проблемы безопасности и социальное расслоение общества. 3.IV / Междунар. конф. «Безопасность крупных городов», 2 – 4.IV, Мэрия Москвы (Кутузовск. просп.)
        Географические картоиды с множественной интерпретацией. 19.V / Междунар. герменевтич. конф.  «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образо¬вании». Кафедра рус. яз. Тверск. мед. академии [рук. Г.И. Богин]
        География и экология транспорта России. 26.VIII / Лекция для 1 чел. с пер. на англ. яз.; комн. 733-а эконом. ф-та МГУ
        Насилие и страх как стимулы творчества. 5.Х
        Познавательные походы и прогул¬ки. 6.Х / Конф. «Негосударственная фундаментальная наука», 4 – 6.Х. Турбаза «Зеленый Бор» Пушкинского р-на Моск. обл.
1 9 9 7
        Образы государства, внедряемые в массовое сознание. 19.I
        Роль некоторых при¬родных условий в формировании особенностей России. 19.I / 4-й междунар. симп. «Куда идёт Россия?..», Интерцентр МВШСЭН, 17 – 19.I
        Теоретическая география культурного ландшафта. 6.II / Ин-т Наследия
        Приграничный шантаж. 8.IV
        Советские границы в постсоветском пространстве. 8.IV / Кр. стол у А.Г. Гранберга  «Приграничные регионы», СОПС
        Что самое главное из того, что происходит сейчас с Россией, и что мне в этом процессе непонятно. 13. IV / Совещание-встреча при С.В. Чебанове 12 – 14.IV. Интерьерный театр, СПб
        Проблемы территориального развития Москвы. 22.IV / Конф. «Город и люди». Междунар. ун-т, Колледж городской администрации, кампус «Кунцево»
        Теоретическая география культурного ландшафта. 23.IV. Содоклад после доклада В.Л. Каганского / ИГРАН, семинар по культурологич. подходам в географии
        Сезонные ритмы в моей жизни. 27.V / Семинар «Изучение феномена времени» (под рук. А.П. Левича), МГУ
        Модели узловых административных районов. 1.VI / Конф. «Проблемы регио¬нального развития: модели и эксперименты». 14-я сессия по региональной эконо¬мике, 31.V – 2.VI, Нижн. Новгород

1 9 9 8
        Территориальная поляризация в России. 16.I / 5-й междунар. симп. «Куда идёт Россия?..», Интерцентр МВШСЭН,  16 – 17.I
        Экологические и социально-экономические последствия субурбанизации. 26.I / Меж¬дунар. конф. «Социальная экология и гор. среда», Моск. гос. социальн. ун-т (МГСУ)
        Поляризация российского пространства. 30.V / Конф. «Полюса и центры роста в региональном развитии», 15-я сессия по региональной экономике, 30 – 31.V., Тольятти
        Ландшафт и культура. 29.XI / Беседа любителей рус. слова. Гос. историко-литера¬т. музей-заповедник А.С. Пушкина, Бол. Вязёмы Одинцовского р-на Моск. обл.
1 9 9 9
        Экологическое воспитание и перестройка потребностей. 12.V /  2-е эколого-эстетич. чтения. Школа искусств СВУО Москвы
        Факторы развития Московской области. 7.VI / Конф. «Новые факторы региональ¬ного развития», 16-я сессия МАРС, Смоленск,  6 – 8.VI
        Проблемы охраны традиционного культурного ландшафта Подмосковья. 16.XI / Конф. «Судьба историко-культурных ландшафтов Подмосковья», ЦД Архитектора
       
2 0 0 0
        Петербургские сюжеты (о геогр. положении СПб)*. 12 – 14.III / Доклад представителям заказчика – депутата Зак. собрания СПб Н.Г. Ананова (совместно с В.Л. Каганским, докладывали оба). Санаторий «Царскосельский», г. Пушкин, СПб
        Мастерство путешествий. 26.III
        Восприятие ландшафта при разных способах и направлениях передвижения. 29.III
        Опыт профессиональной автобиографии [как я стал географом благодаря  путешествиям] / Школа по теоретич. биологии «Мир путешествий. Мастерство путешествий». Пансионат «Знаменка», Петергоф, СПб, 26.III – 1.IV
        Территориальные ареалы и сети: теория и практика изучения проблем постсоветского пространства. 7.IV / Отделение ЭГ МЦГО, ИГРАН
        Перспективы эволюции федеральных округов. 4.VI / Конф. «Российские регионы и центр: взаимодействие в экономич. пространстве». 17-я сессия МАРС, Рязанский педун-т, 3 – 4.VI

2 0 0 1
        Метаморфозы российского пространства. 29.V / 2-е сократические чтения по географии. Плёс, Иван. обл., 26 – 29.V
        Российский федерализм: между мифами и реальностью. 1.VI / 18-я сессия МАРС. КГУ им. Н.А. Некрасова, Кострома, 31.V – 3.VI
        Распределение ролей в неформальном досуговом коллективе. 4.IX / Ин-т по связям с общественностью Л.Б. Жукова. В помещении Росс. эконом. академии им. Г.В. Плеханова
        Этические критерии отличия науки от лженауки. 4.Х / Междунар. симп. «Наука, антинаука и паранормальные верования», 3 – 5.Х,  в высотном здании РАН
        Этические особенности науки. 13.XI / Ин-т по связям с общественностью Л.Б. Жукова. В Круглом зале Дворца молодёжи
        Пространство у географов и обыденный мир*. 26. XI
        Географическое положение и позиционный принцип*. 3.XII
        О географическом районировании*. 17.XII
        Морфология и динамика российского пространства*. 24.XII / Ин-т национальной модели экономики В.А. Найшуля

2 0 0 2
        Пространство в России – проcтранство России. 17.IV / Кр. стол в редакции ж-ла «Отечественные записки»
        Герменевтические аспекты геоиконики. 11.Х / 8-я Тверская герменевтич. конф. памяти проф. Г.И. Богина «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании, Тверской ун-т, 11 – 13.Х

2 0 0 3
        Семиотика картоидов. 19.IV / Конф. «Новый этап становления общей семиотики: вклад техно- и биосемиотики». Ин-т «Высшая религиозно-философ. школа», СПб, 17 – 19.IV
        Принципы формирования зон консервации и модернизации в культурном ландшафте. 24.IV / Конф. «Рус. усадьба как историко-культурный ландшафт». ОИРУ, Ин-т Наследия, 24 – 25.IV
        Субурбанизация: территориально-экологический аспект. 24.V / Конф. «Города и городские агломерации в региональном развитии». 20-я (юбилейная) сессия МАРС, Пущино-на-Оке, 24 – 25.V
        Мещёрский сектор Подмосковья. 19.Х / Экскурсия ОИРУ. Лекция в автобусе на дистанции «Егорьевск – Москва»
        Экологические последствия распада СССР. 5.XII / «Кр. стол учёных» ж-ла «Обществ. науки и современность». В офисе Росс. предст-ва Всемирного фонда дикой природы (WWF)
        Экологический потенциал современного язычества. 23.XII / Росс. гуманистич. об-во (в помещении филос. ф-та МГУ)

2 0 0 4
        Рекреационная география и экология. 24.III / Студенты МОУ,  г. Мытищи, пл. Перловская
        Человек и ландшафт. 27.IV / Росс. гуманистич. об-во
        Экологическое значение административных границ. 5.VI / Конф. «Проблемы приграничных регионов России». 21-я сессия  МАРС. Белгород, 5 – 6.VI; Харьков, 7.VI
        Районирование территории в науке и на практике. 24.IX / Всеросс. науч. конф. «Районирование в современной экономич., социальной и политич. географии: потенциал, теория, методы, практика». Ростов/Д, 23 – 27.IX
        Россия – административно-территориальный монстр. 28.Х / Публ. лекции Полит.ру, кафе «Билингва»
        Экологическое значение административно-территориальных границ. 5.XI / Выступл. в Моск. центре Карнеги

2 0 0 5
        Культурный ландшафт против легальной монетизации. 21.I /  Выступл. на 12-м симп. МВШСЭН и Интерцентра  «Пути России: 20 лет перемен», 20 – 22.I
        Экологическая специализация России в глобализирующемся мире. 19.IV / Семинар «Постмодерн и современная Россия». Музей и общественный центр им. А.Д. Сахарова
        Москва и Подмосковье – окольцованные регионы. 4.VI / Конф. «Взаимодействие городской и сельской местности в региональном развитии». 22-я сессия МАРС, Саратов, 4 – 6.VI

2 0 0 7
        Топонимия, ландшафт, этногенез в Центральной России. 31.I / Семинар межведомственной группы по комплексному исследованию популяций человека, в зале ОБН РАН
        Гуманистическое воспитание в туристских походах. 6.II / Федеральный центр детско-юношеского туризма и краеведения
        Теоретическая география и картографические модели. 4.IV
         Поляризованная биосфера – симбиоз природы и человечества. 11.IV
        Экологическая специализация – будущее России. 18.IV / Теоретическая география и культурный ландшафт. – Цикл лекций в МОУ, г. Мытищи, пл. Перловская
        Сообщение о книге: Б.Б.Родоман, М.Р.Сигалов. Центральная Россия: география, история, культура. 27.IV / Презентация книг по краеведению. Семинар в Историко-архивном ин-те
        Экологическая специализация России в постиндустриальном мире. 28.V / Конф.  «Переход регионов РФ к постиндустриальной стадии развития». 24-я  сессия МАРС, Иваново, 28 – 29.V
        Автомобильный тупик России и мира. 13.XII / Публ. лекции Полит.ру в кафе «Билингва»

2 0 0 8
        Теоретическая география и культурный ландшафт. 21.II / Презентация трёх книг на эту тему. Ин-т Наследия
        Теоретическая география как рефлексия ландшафтоведения. 18. III / Семинар отдела ФГ ИГРАН
        Россия – страна перманентного колониализма. 7.VI / Конф. «Трансформация российского пространства: социально-экономич. и природно-ресурсные факторы (полимасштабный анализ)». 25-я сессия МАРС, Тихвин, 7 – 8.VI
        Мой «творческий путь». 14.Х. – Выступление перед студентами и аспирантами. –  Ин-т наследия

2 0 0 9
        Гендерные аспекты антропогенеза. 25.III / Семинар межведомственной группы по комплексному исследованию популяций человека. Ин-т проблем экологии и эволюции  РАН
        Местные особенности как ресурс развития региона. 9.VI / Конф. «Гуманитарные ресурсы регионального развития (на примере естественно-природного и культурного наследия)». 26-я сессия МАРС, Вологда, 8 – 9.VI
        Что делать с городом Байкальском и с его целлюлозно-бумажным комбинатом. 17.Х / Проблемный семинар «Байкальск: трансформация моноотраслевого города». Байкальск, 16 – 18.Х
        Содоклад после доклада А.Н. Балдина на семинаре «Разрушение пространства» под руководством  В.А. Подороги и Д.Н. Замятина 24.XII в РГГУ

2 0 1 0
        Выступление на круглом столе «Административно-территориальное устройство России и местное самоуправление» ж-ла «Вопр. гос. и муницип. управления» при ГУВШЭ.  11.II
        Типология и районирование для выявления сельского наследия. 26.IV / Росс.-норвежский семинар «Теоретические и практические проблемы сохранения культурного и природного наследия», 26 – 27. IV, Ин-т Наследия
        Анизотропные и сетевые географические пространства. 5.VI / Конф. «Сжатие пространства». 27-я сессия МАРС. Мышкин, Яросл. обл., 3 – 7.VI
        Экологическая миссия России как «национальная идея». 12.XI / Всеросс. науч. конф. «Нац. идея России», ИНИОН РАН. Стендовый доклад

2 0 1 1
        Теоретическая география, культурный ландшафт, экология человека. Основные идеи. (Юбилейный доклад). 21.IV /  УС Ин-та Наследия
        О последнем (59-м) номере журнала «Здравый смысл» (обзор). 18.VI / Конф. Росс. гуманистич. об-ва, посвящённая Всемирному дню гуманизма «Век XXI. Гуманизм в России и мире», 18 – 20.VI.  – Дом гуманизма (летняя резиденция Фонда «Центр исследований "Человечность"»), дер. Субботово Коломенского р-на Моск. обл.
        Задачи эстетического воспитания молодёжи в связи с экологическим туризмом. 27.Х / Науч. конф. «Гуманитарная экология в системе комплексного исследования человека», Вятский гос. гуманитарный ун-т, г. Киров, 27 – 28.Х
        Отклик на расширение Москвы. Выступление на круглом столе «Перспективы развития Москвы».  21.XI / ЦД архитектора, Москва
        Экологическая роль России в условиях глобализации. 16.XII / 12-я Междунар. конф. «Модернизация России: ключевые проблемы и решения». ИНИОН РАН, 15 – 16.XII

2 0 1 2
        Российская внутренняя периферия: взгляд в разных приближениях, на разных уровнях. 4.VI /  Конф. «Российская глубинка – модели и методы изучения». 29-я сессия МАРС, Пенза, 1 – 5.VI
        Проблемы физической и ментальной реабилитации степей ввиду перекоса русской культуры в сторону лесистого Севера. 19.VI / 6-й междунар. симп. «Степи Северной Евразии», Оренбург, 18 – 23.VI
        Экологические проблемы России. 21.VI / 8-я  междунар. школа-семинар мол. учёных «Геоэкологич. проблемы степных регионов», Оренбург, 21.VI
        Экологическая концепция России. 26.Х / МГПУ
        Становление и распад российских государственных образований: цивилизации и ландшафт Северной Евразии. 16.XI / Кр. стол  «Культурное пространство евразийства», Ин-т  Наследия

2 0 1 3
        Сохраним русскую деревню! (хотя бы в качестве музея-заповедника). 23.III / 20-й ежег. междунар. симп. «Пути России: альтернативы общественного развития». МВШСЭН, Интерцентр,  22 – 23. III
        Захотят ли наши потомки путешествовать по Земле? 18.IV / Конф. «Поэтич.  фактор в культуре. Синкретич. тенденции и инновации». Междунар. ун-т в Москве (МУМ), 17 – 18.IV. Секция «Геопоэтика и теория путешествий»
        Теоретическая география о ценности разнообразия ландшафта. 4.VI / Конф. «Разнообразие как фактор и условие территориального развития». 30-я (юбилейная) сессия  МАРС, Саранск, 1 – 5.VI
        Надо ли уменьшать эксцентриситет России? Оценка прожектов переноса столицы с точки зрения теоретической географии. 29.Х /  Конф. «Перенос столицы: Историч. опыт геополитич. проектирования». Ин-т всеобщей истории РАН, 28 – 29.Х, в высотном здании РАН

2 0 1 4
        Проблемы теоретической и гуманитарной географии. 25.IV /   Презентация кн.: Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сб-к научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т Наследия, 2013. – В Ин-те Наследия
        Аморальные факторы изменения ландшафта. 7.VI / Конф. «Внеэкономические факторы пространственного развития». 31-я  сессия  МАРС, Ленингр. гос. ун-т им. А.С. Пушкина, г. Пушкин (Царское Село) (СПб),  4 – 8.VI
        Что такое география? Лекция 30.VIII / Школа-семинар молодых географов-обществоведов «Будущее общественной географии: направления развития» / V ежег. науч. Ассамблея Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО), СПб, 29 – 30.VIII
        Здоровые страны – здоровые народы  (впечатления от  Северных стран и Эстонии в 2013 – 2014 гг.). 19.IX / Засед. кафедры географии МГПУ, посвящ. 70-летию А.Е. Левинтова
        Неоевразийство как имперская паранойя. 9.XII / Научно-методологич.  семинар «Современные проблемы гуманитарной географии» / Кафедра географии МГПУ

2 0 1 5
        Ключевые слова и методы географии. 7.IV
        Путешествие как географический метод. 8.IV /  Кафедра географии естественно-географич. ф-та Зап.-Казахстанского гос. ун-та им. Махамбета Утемисова,  Уральск
        Ключевые слова и методы географии. 14.IV
        Беседа о географии. 14.IV / Кафедра географии и регионоведения геолого-географич.  ф-та Оренбургского гос. ун-та
        Этические уровни отношения человека к ландшафту. 18.V / Всероссийская научно-практич. конф. «Человек в ландшафте» / Усольский историко-архитект. музей «Палаты Строгановых», Перм. гос. ун-т, Адм-ция Усольского р-на, Усолье, Перм. край
        Моральные аспекты государственного суверенитета и сецессий. 8.VI / Конф. «Социально-экономич., геополитич. и социокультурные проблемы развития приграничных регионов России». 32-я сессия МАРС,   Псков. гос. ун-т, 7 – 11.VI
        Географические картоиды как жанр изобразительного искусства. 16.VIII         
        Полюсы консервации и модернизации в культурном ландшафте. 16.VIII / Симп. «Практики живых территорий» / Природный, архитектурно-археологический музей-заповедник «Дивногорье», Воронеж. обл.
        Мои картоиды. Видеодоклад в студии художника Николая Смирнова 4.IX. Демонстрировался на выставке «Метагеография» в Третьяковской галерее (Крымский вал, 10) 25.IX.2015 – 7.II.2016.
        Автомодельность и континуальность в отношениях «центр – периферия». 18.IX / Полимасштабные системы «центр – периферия» в контексте глобализации и регионализации: теория и практика общественно-географических исследований / Междунар. науч. конф. (VI ежег. науч. ассамблея АРГО), Симферополь, 16 – 20.IX
        Географические карты и картоиды. Беседа // Семинар художницы  Анны Горбань «Лаборатория визуального мышления», 10.Х
        Метагеография – по Ю.Г. Саушкину и Б.Б. Родоману // Кр. стол «Метагеография» в Третьяковской галерее (Крымский Вал, 10), 6.XI

2 0 1 6
        Противоречия между разнонаправленными векторами пространственного развития России. 7.VI / Конф. «Многовекторность в развитии регионов России: ресурсы, стратегии и новые тренды». 33-я сессия МАРС, Иркутск, Ин-т географии им. В.Б. Сочавы СО РАН, 6 – 12.VI
        Загородные природные парки и туристские походы на урбанизированных территориях (совместно с Т.И. Герасименко, докладывали оба). 24.VII. Берег р. Койвы / Конф. «Туризм в глубине России» Перм. гос. ун-та, 24 – 28.VII
        Районирование как важнейший метод и результат географических исследований. Лекция 24.IX / Школа-семинар молодых географов-обществоведов «Методология и методы современных общественно-географических исследований» / VII  науч. ассамблея Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО), 20 – 25.IX, Грозный, Чечен. гос. ун-т
        Районирование как важнейший метод и результат географических исследований. Лекция 25.XI / II школа-семинар молодых учёных «Теория и практика современных региональных исследований», СПб, 25 – 27.XI

 
2 0 1 7
        Международный туризм в геополитически проблемных регионах (совместно с Т.И. Герасименко, докладывали оба). 31.III /  V Междунар. научно-практич. конф. «Курортно-рекреационный комплекс в системе регионального развития: инновационные подходы» / Кубанский гос. ун-т [и др. орг-ции] / Курортный комплекс «Надежда SPA & Морской рай», пос. Кабардинка, г. Геленджик, Краснодарский край, 30.III – 2.IV
        Территориальная идентичность как фактор и результат геополитических предпочтений России (совместно с Т.И. Герасименко, докладывала она). 1.VI / Междунар. науч. конф. «Геополитические процессы в современном евразийском пространстве», 31.V – 4.06, Баня-Лука, Респ-ка Сербская, БиГ
        Туризм как средство укрепления целостности России (совместно с Т.И. Герасименко, докладывали оба).  27.IX / VIII научная Ассамблея Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО), 26.IX – 1.X: Междунар. науч. конф. «Россия и её регионы в полимасштабных интеграционно-дезинтеграционных процессах», Пермский ГНИ ун-т, Пермь
        Экологическая специализация России (лекция). 29.IX / Школа-семинар молодых географов-обществоведов «Методология и методы современных страноведческих и регионоведческих общественно-географических исследований в контексте полимасштабных интеграционно-дезинтеграционных процессов» / VIII научная Ассамблея Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО), 26.IX – 1.X: Междунар. науч. конф. «Россия и её регионы в полимасштабных интеграционно-дезинтеграционных процессах», Пермский ГНИ ун-т, Пермь
          Мустанг: проблемы, возможные сценарии будущего и их оценка (совместно с Т.И. Герасименко, докладывала она) 21.XI / Российские гималайские исследования: вчера, сегодня, завтра. Санкт-Петербургский Союз учёных. Центр Гималайских научных исследований. Всеросс. междисциплинарная науч. конф. с междунар. участием. 21 – 23 ноября 2017 г., СПб.

2 0 1 8
        Географическая специфика и экзотика как ресурсы познавательного туризма  (совместно с Т.И. Герасименко (2), докладывал Б.Б. Родоман). 12.IV / VI Междунар. науч.-практ. конф. «Туристско-рекреационный комплекс в системе регионального развития», пос. Небуг, Туапсинский р-н, Краснодарский край, 11 – 15 апреля 2018 г.
        Природные ячейки формирования государств, узловых районов и этносов (совместно с Т.И. Герасименко (2), докладывали оба).  11.V /  Междунар. (азербайджано-российская) науч. конф. географов-обществоведов «Общественная география в Азербайджане и России: приоритеты развития в XXI столетии», Баку, 10 – 14 мая 2018 г.
        Этноконтактные зоны России (совместно с Т.И. Герасименко (1), докладывала она). 13.IX / IX Ежегодная научная Ассамблея Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО), Барнаул, 12 – 19 сентября 2018 г.
        Миграции и этническое разделение труда (совместно с Т.И. Герасименко (1), докладывала она). 2.Х, Ставрополь / IV Междунар. науч.-практ. конф. «Миграционные процессы: проблемы адаптации и интеграции мигрантов». Ставрополь – Домбай, 2 – 5 октября 2018 г.

2 0 1 9 
       Универсальная концепция географической (территориальной) зональности как развитие идей А. Гумбольдта. 2.VIII. Сарепта (Волгоград) / Межрегиональный научный круглый стол «Россия в научном наследии Александра фон Гумбольдта»
        Проблемы организации общественно-географических научных экспедиций (совместно с Т.И. Герасименко (1), докладывала она). 19.IX. Казань / Междунар. науч. конф. «Общественная география в меняющемся мире: фундаментальные и прикладные исследования» / Х Ежегодная науч. Ассамблея Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО), 17 – 22 сентября 2019 г.
        Ответы на вопросы: Встреча со студентами и преподавателями геолого-геогр. ф-та Оренбургского гос. ун-та. 27.XI.2019

2 0 2 0  –  2 0 2 1
        Невидимые  аспекты поляризованного ландшафта. 9.VII.2020. – Аудиовидеозапись для доклада на предстоящей конференции. Записывал Ю.В. Самодуров
        Ландшафт и личность: oт присвоения к отдаче. 11.IX.2020 / Одушевлённый ландшафт. Развитие человека и территории / Междунар. научно-практич. конф., 11 – 13 сентября 2020 г.  / Нац. иссл. ун-т ВШЭ, Самарский ун-т. – Melnitsa Space, Нечаевские Выселки, Заокск. р-на Тульской обл.
        Поляризованный ландшафт: полвека спустя. 9.VI.2021 / Концепция поляризованной биосферы: научные истоки, междисциплинарный контекст и значение для социально-экономической географии / XXXVII сессия Экономико-географической секции Международной академии регионального развития и сотрудничества (МАРС)  – Ярославль, Яросл. гос. пед. ун-т им. К.Д. Ушинского, 9 – 12 июня 2021 г.

       
       
==============================================
ПУТЕШЕСТВИЯ Б. Б. РОДОМАНА
вне Московской области
• 1938 Украина, Поволжье от Горького (Н. Новгорода) до Сталинграда (Волгограда).
• 1939 Река (р.) Днепр, Одесса, Чёрное море, Сухуми, Батуми, Крым.
• 1941—1943 Омск и Омская обл., р. Иртыш, Тара.
• 1951 Крым.
• 1952 Дельта Волги и правобережье Волго-Ахтубы.
• 1953 Бурятия, хр. Хамар-Дабан; Ленинград и окрестности, Хибины.
• 1954 Сев. и Южн. Осетия, Тбилиси, Баку, Чёрные Земли, дельта Волги и Волго-Ахтубинское займище; Эстония, Латвия, Калининград (Кёнигсберг), Литва.
• 1955 Вост. Памир, Ташкент, Чкалов (Оренбург).
• 1956 Финляндия; Закарпатье, Львов.
• 1957 Приморье (ДВ); Латвия, Эстония.
• 1958 Коми, р. Печора, Нарьян-Мар, Баренцево и Белое море, Архангельск.
• 1959 Крым.
• 1960 Днепропетровье, Крым; Алма-Ата – Иссык-Куль (пешком через два Алатау), Фрунзе (Бишкек), Самарканд, Бухара, Хива, Ургенч, Нукус.
• 1961 Эстония, Полярный Урал.
• 1962 Эльбрус, Сев. Таврия, Крым.
• 1963 Теберда и Домбай, Эльбрус, Алма-Ата.
• 1964 Хибины.
• 1965 Карелия, о-ва Кандалакшской губы, Соловки.
• 1966. Грузия, Армения, Азербайджан, Татарстан.
• 1967 Латвия, Прихоперье, Армения, Азербайджан.
• 1968 Сочи и Кр. Поляна, Туркмения, Бухара, Самарканд, Ташкент, Рязанская Мещёра, Закарпатье, Львов.
• 1969 Белоруссия, Селигер, Эмба (Казахстан), Коми, р. и г. Мезень, Баренцево и Белое море, Архангельск, Холмогоры.
• 1970 Новосибирск, Псковская обл., Фанские горы, Душанбе, Каргополь, Онега, Ветреный Пояс.
• 1971 Валдай – Осташков (на лыжах); Ашхабад, Хива, Нукус, Аральское море, о. Барса-Кельмес; Ветлуга; Телецкое оз., Горный Алтай, ледники Актру, Колывань, Барнаул.
• 1972 Краснодар, Темрюк, Фанагория, Анапа – Сочи; Красноярск, Минусинск, Тува, Монголия, Хакасия, Омск; Вологда.
• 1973 Калининград (Кёнигсберг), Латвия, Эстония; Выборг.
• 1974 Камчатка, Командоры; Пермь, Кунгур; Теберда, Клухорский пер.
• 1975 Крым; Вологда, Кириллов, Череповец; Воронеж, Ряз. Мещёра, Паланга; Петрозаводск и Кижи, Лапландия, Баренцево море, Архангельск.
• 1976 Латгалия, верховья Зап. Двины.
• 1977 Мордовия, Абхазия, Одесса, Приднестровье, Кишинёв, Сев. Буковина, Киев.
• 1978 Вологда, Кириллов, Вел. Устюг; Эстония; Мурманская обл., Кандалакшсая Губа; Ставрополь – Домбай, Иркутск, Нилова Пустынь, оз. Байкал.
• 1979 Малые путешествия и походы по Центральной России.
• 1980 Крым, Селигер, Приполярный Урал, Эстония.
• 1981 Эстония, Закарпатье, Львов.
• 1982 Марий Эл, Татарстан, Эстония, Дагестан, Туркмения.
• 1983 Реки Сура и Тверца.
• 1984 Эстония, Львов, Прикарпатье, Закарпатье.
• 1985 Выборг, Ряз. Мещёра, Эстония, Миасс, Новосибирск.
• 1986 Приэльбрусье, Курск, Стрелецкая Степь, Тбилиси, Телави.
• 1987 Эстония, Крым.
• 1988 Киев, Вышний Волочёк, оз. Шлино, Валаам, Сортавала, Петрозаводск, Кижи.
• 1989 Одесса, Эстония, Псков, Плёс, Кострома, Южн. Урал, г. Иремель, Белорецк, Уфа, Жигули, Крым.
• 1990 Литва, верховья р. Великой, Фрунзе (Бишкек), вокруг Иссык-Куля.
• 1991 Эстония; Смоленск – Козельск, «великий авиаперелёт» Чита –  Комсомольск-на-Амуре (тх по р. Амур) – Николаевск – Хабаровск –  Новосибирск – Томск – Кемерово – Челябинск — Магнитогорск (жд) Стерлитамак (жд) Оренбург; Барнаул, Горно-Алтайск, Телецкое оз., облёт г. Белухи, Усть-Кокса; Плёс, Юрьевец, Кинешма.
• 1992 Кемерово, Горная Шория, Екатеринбург и окр., Литва, Латвия, Камчатка.
• 1993 Тульская и Орловская обл.
• 1994 Мирный (Якутия), Валдай; Польша, Германия, Франция (через 25 городов), Монако, Люксембург, Бельгия, Чехия.
• 1995 Финляндия, Зап. Белоруссия, Варшава.
• 1996 Чехия, Словакия, Венгрия, Словения, Италия (с Сицилией), Сан-Марино.
• 1997 Низовья Оки, Турция (Анталья – Памуккале и пр.).
• 1998 Стамбул, Босфор, Принцевы о-ва; Жигули, Самарская Лука, Брянская обл.; Молдова, Румыния (Яссы, Трансильвания).
• 1999 Смоленское Поозерье, Египет (Хургада, дельта и круиз по Нилу).
• 2000 Ряз. Мещёра, Верхн. Волга.
• 2001 Плёс, Кострома, Судиславль, Галич.
• 2002 Ст. Русса, Новгород, Чувашия; Польша, Саксония, Бавария, Лихтенштейн, Швейцария, Австрия; Башкирия.
• 2003 Селигер, нац. парки Вологодской и Калужской обл.
• 2004 Калужская и Орловская обл., Венгрия, Белгород, Ст. Оскол, Харьков, Орловское полесье, Ростов/Д. и окр., Таганрог.
• 2005 Калужская, Саратовская, Владимирская, Нижегородская, Рязанская, Тверская обл.
• 2006 Тульская, Сумская, Черниговская, Полтавская, Тверская обл., Финляндия, Швеция, Норвегия, Дания.
• 2007 Калужская, Ивановская, Винницкая обл., Таиланд, Малайзия.
• 2008 Владимирская, Ленинградская, Вологодская, Саратовская обл., Татарстан; Черногория, Хорватия (Дубровник), Албания.
• 2009 Непал, Вологодская и Калужская обл., Пермский край (Ч;рдынь, Соликамск, Березники и др.); Каталония, Андорра; Байкальск.
• 2010 Португалия, Ростов/Д. и окр., Мышкин, Костромская обл., Греция.
• 2011 Эквадор (в том числе о-ва Гал;пагос и верховья притоков Амазонки), Киров (Вятка).
• 2012 Гоа, Пенза, Оренбургская обл., Переславль-Залесский.
• 2013 Мордовия, Вена, Исландия, Гренландия.
• 2014 С.-Петербург, Ингерманландия; Эстония (в т.ч. о. Сааремаа), Латвия, Хельсинки, Стокгольм; Башкирия, Кипр (в т.ч. Северный).
• 2015 Шри-Ланка; Уральск, Оренбург; Пермский край (Усолье, Ч;рдынь и др.), Псковская обл., С.-Петербург и окр., Клепиковские озёра, Дивногорье (Воронежская обл.), Крым.
• 2016 Гонконг, Макао, Браславские озёра, Иркутск, Кругобайкальская ж.д., Пермь, р. Койва и Чусовая (сплав на катамаране), Кунгур, Грозный, Аргунское ущелье, Магас.
• 2017 Кабардинка (Геленджик), Республика Сербская (БиГ), Познань, Нижняя Силезия, еврорегион Ниса (Польша, Чехия, Германия), Пермский край.
• 2018 Черногория, Краснодарский край, Азербайджан (в т.ч. Нахичевань), Алтай, Ставрополь, Домбай.
• 2019 С.-Петербург, Псковская обл., Краснодарский край, Адыгея, Сев.      и Юж. Осетия, Сарепта (Волгоград), дельта Волги, Татарстан, Оренбургская обл.
• 2021 Ярославская обл.

============================================
О Б. Б. РОДОМАНЕ
(библиография)
•   Ивантер, Нина. Большой день / Школьники отчитываются перед Родиной  // Московский большевик, 21 мая 1944 г., № 120 (1594). [Об экзамене по географии у пятиклассников. Фото Н. Семёнова].
• Семевский Б. Н. Рец. на кн.: Природа и общество. Сборник статей. М.: Наука, 1968 // Изв. Всесоюзн. геогр. об-ва, 1969, № 2, с. 164 – 171.
• Лысенко Ю. Ф., Юренков Г. И. Обсуждение сборника «Природа и общество» // Изв. Всесоюзн. геогр. об-ва, 1969, № 4, с. 383 – 390.
• Исаченко А. Г. Развитие географических идей. – М.: Мысль, 1971. С. 333.
• Исаченко А. Г.  О единстве географии // Изв. Всесоюзн. геогр. об-ва, 1971, № 4, с. 289 – 310.
• Саушкин Ю. Г. Экономическая география: история, теория, методы, практика. –  М.: Мысль, 1973, с. 170 – 171.
• География: три парадокса нынешнего дня. Кандидат географических наук А. Д. Арманд беседует с нашим корреспондентом Т. Чеховской // Знание – сила, 1973, № 10, с. 12.
• Арманд Д. Л. Наука о ландшафте (Основы теории и логико-математические методы).  –  М.: Мысль, 1975, с. 272.
• Саушкин Ю. Г. История и методология географической науки (курс лекций).  –  М.: Изд-во МГУ, 1976, с. 363 – 364.
• Попов А. В. Пути оздоровления окружающей человека среды градостроительными средствами (обзор). – М.: ЦНИТИ по гражданскому строительству и архитектуре, 1976, с. 6 – 9.
• Геренчук К. И. К итогам Всесоюзного симпозиума по теоретическим вопросам географии // Изв. Всесоюзн. геогр. об-ва,  1978, № 3, с. 282 – 283.
• Геренчук К.И. О теоретической географии // Изв. Всесоюзн. геогр. об-ва, 1978, № 6, с. 521 – 525.
• Анучин В.А. Основы природопользования. Теоретический аспект. –  М.: Мысль, 1978, с. 205 – 206.
• Саушкин Ю.Г. Географическая наука в прошлом, настоящем, будущем. –  М.: Просвещение, 1980, с. 52, 227, 228.
• Хорев Б. С. К переизбранию не рекомендован // Литературная газета, 20 марта 1985 г., с 11.
• Cathcart R. B. Improving the status of Rodoman’s electronic geography proposal // Speculations in Sciences and Technology, Vol. 9, No 1, April 1986, pp. 37 – 40.
• Краснопольский А. В. Отечественные географы (1917 – 1992). Биобиблиографический справочник (в 3-х томах). Т. 2. Л – Х; с. 253 – 254.  – СПб, 1993.
• Cathcart R.  B. Seeing is believing: planetographic data display on a spherical TV // Journal of The British Interplanetary Society, Vol. 50, 1997, pp. 103 – 104.
• Стресс и эрос советской прессы. Интервью с Владимиром Линдерманом (Абелем) [без даты]
• Прусс И. Географ как поэт, художник и экскурсовод. Экономическая фантазия // Знание – сила, 1997, январь, с. 116 – 117.
• Абелев Г. И. Некролог или диагноз? (Послесловие к статье Б. Родомана) // Здравый смысл, 1999, № 12, с. 38 – 39.
• Замятин Д. Н. Моделирование географических образов: Пространство гуманитарной географии. – Смоленск: Ойкумена, 1999, с. 37.
• Солнцев, Владимир. К выходу книги Б. Б. Родомана // Словесная листва [стихи].  –  М., издано на кафедре ФГМиГ [геогр. ф-та МГУ], 2000, с. 42.
• Шупер В. А. Комментарий редактора [к статье Б. Б. Родомана «Метаморфозы российского пространства»] // Вторые сократические чтения по географии (Плёс, 26 – 29 мая 2001). Сб-к докладов. Под ред. В. А. Шупера. –  М.: Изд-во УРАО, 2001, с. 98 – 102.
• Каганский В. Л. Узор ковра. Земной и идеальный портрет российско-советского пространства. [Рец. на кн.: Родоман Б. Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. — Смоленск: Ойкумена, 1999. — 256 с.] // НГ Экслибрис. — 6 июля 2000 г.
• Левинтов А. Е. Небольшая Советская Энциклопедия, т. III. Игра вдвоём наедине со всеми. – М.: Полиграфикс, 2000 [по титулу] или 2001 [по данным типографии], с. 327, 371, 372, 493.
• Архангельский А. Н. Ещё не вечер. По поводу статьи Бориса Родомана // Неприкосновенный запас, 2001, № 3 (17), с. 30 – 33.
• Николаенко Д .В.  Б. Б. и др. Потенциал и реалии теоретической географии [2001] // Николаенко Д. В.  Сочинения. СПб, Амадеус, 2002. 3-е изд. на CD-ROM http://www.hiv-aids-epidemic.com.ua/past-0047.htm (недоступная ссылка)
• Каганский В. Л. Концептуальное путешествие по земному ковру (к семидесятилетию Б. Б. Родомана) // Кентавр: Методологический и игротехнический альманах. 2002, вып. 28.
• Богучарсков В. Т. История географии: Учебное пособие. -- М., Ростов н/Д: Изд. центр «МарТ», 2004, с. 7, 241, 435 – 438.
• Исаченко А.Г. Теория и методология географической науки. – М.: Academia, 2004, с. 128, 131, 142, 143, 246.
• Штильмарк Ф. Р. Отчёт о прожитом: Записки эколога-охотоведа. -- М.: «Логата», 2006.
• Шварц Е. А. Инженерные линейные сооружения: фрагментация ландшафтов и сохранение биоразнообразия // Экологическое планирование и управление. 2007, № 1(2), с. 26 -- 37.
• Сметанин, Евгений. На 75-летие Бориса Борисовича Родомана // Сметанин, Евгений Константинович. Навязчивые мысли переходного периода (в рифму и без). -- М.: Рос. гуманист. об-во, 2007, с. 151.
• Каганский В. Л. Пространство в теоретической географии школы Б. Б. Родомана: итоги, проблемы, программа // Известия РАН. Серия географическая. — 2009. — № 2. — С. 1-10.
• Тасминский А. И.  Гуманистический эколог. (Борис Родоман) // Тасминский А. И. Симпатичные люди. — М.: Рос. гуманист. об-во, 2009, с. 96 — 99.
• Сметанин, Евгений. Борису Борисовичу Родоману в день рождения [29 мая 2009] // Сметанин, Евгений Константинович. Безбожная стихия (стихи разных лет). -- М.: Рос. гуманист. об-во, 2009, с. 21–22.
• Теория социально-экономической географии: спектр современных взглядов / Ред. и сост.  А.Г. Дружинин и В.Е. Шувалов. -- Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2010, с. 9, 34, 66, 97, 103.
• Шупер В .А. Похищение теоретической географии (по поводу статьи В.Л. Каганского) // Изв. РАН, серия геогр., 2010, № 2, с. 112–119.
• Баранцев Р. Г. Вешки интереса. — Москва — Ижевск: Институт компьютерных исследований, НИЦ «Регулярная и хаотичная динамика», 2010, с. 67 — 72. [Полный отчёт об изгнании Б. Б. Родомана из МГУ в 1984 г.].
• Бейдык А. А. Выдающийся географ, писатель и путешественник (к 80-летию со дня рождения Б. Б. Родомана) // Географія та туризм: Наук. зб. — Ки;в: Альтерпрес, 2011, вип. 16, с. 298—301.
• Зырянов А. И. Необыкновенный Родоман (тройной сюжет к юбилею ученого) // Географический вестник, 2011, № 4 (19), с. 82 — 83; 500 экз.
• Артоболевский С. С., Нефёдова Т. Г., Стрелецкий В. Н., Тархов С А., Тишков А. А., Трейвиш А .И., Шупер В. А. 80 лет Борису Борисовичу Родоману // Изв. РАН, сер. геогр., 2011, № 6, с. 122 – 123.
• Каганский В.Л. Реабилитация пространства. (Беседовала Ольга Балла) // Русский журнал, 19.03. 2012.
• Смирнов, Илья. [Интервью о кн.:] Вукан Вучик. «Транспорт в городах, удобных для жизни». [Интервьюер Марина Тимашева ] // Радио Свобода. Поверх барьеров. – Российский час. 16 августа 2012 г. https/www.svoboda.org/a/usa.today
• Зелов Н. Книги о Центральной России // Весьегонская жизнь, 26 февраля 2013 г., № 8 (10 141).
• Катриона Келли. «Меня сама жизнь к жизни подготовила»: подростковый возраст в сталинской культуре // Журнальный зал НЛО 2013, 119 www.zh-zal.ru/nlo/2013/119
• Михайлов И. С. Воспоминания о географическом факультете МГУ (1948–1955) // GeoGrad www.geograd.ru/blog/10836 31.10.2013.
• Левинтов А. А. Всю жизнь опережая жизнь // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б. Б. Родомана. -- М.: Институт Наследия, 2013, с. 35 – 43.
• Чебанов С. В.  Б. Б. Родоман: дело, личность, эпоха // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б. Б. Родомана. – М.: Институт Наследия, 2013, с. 44 – 64.
• Сигалов М. Р. С Родоманом—в ландшафте Центральной России // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б. Б. Родомана. –  М.: Институт Наследия, 2013, с. 65 – 72.
• Каганский В. Л. Развивающая критика теоретической географии Б. Б. Родомана // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б. Б. Родомана. –  М.: Институт Наследия, 2013, с. 84 – 113.
• Файбусович Э.Л. Читая автобиографию ровесника // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сборник научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б. Б. Родомана. – М.: Институт Наследия, 2013, с. 343 – 348.
• Замятин Д. Н. Презентация сборника научных статей, посвящённого 80-летию Б. Б. Родомана // Культурологический журнал. Электронное периодическое рецензируемое научное издание. 2014, № 2 (16) www.cr-journal.ru/rus/journals
• Рассказов С. В. Основные направления и парадигмы российской географии. Краткий путеводитель для историков // Историческая география, 2014, № 2, с. 436 –  467. https//www.academia.edu/36417142
• Самодуров Ю.В. Борису Родоману исполнилось 84 года // Троицкий вариант, 29 мая 2015 г.
• Дьяконов В. Земля в уме. Метагеография в Третьяковской галерее // Коммерсант, № 182, 5 октября 2015 г., с. 11.
• Гулин И. Не анализируй это. О выставке "Метагеография" в Третьяковской галерее // Коммерсант-weekend, 31 октября 2015 г.  http://www.kommersant.ru/
• Рейф, Игорь. Проект альтернативного пути развития России. [Интервью с Борисом Родоманом ] // Кругозор. Интернет-журнал. Сентябрь 2016.
• Вольф Кицес. P. S. Поляризация ландшафта, устойчивое развитие и плановая экономика. [Постскриптум к публикации статей Б. Б. Родомана] // Социальный компас, 20.09.2016 www.socialcompas.com/2016
• Смирнов, Николай.  Борис Родоман. Дискретизация территории: тело и текст // Природное и цифровое. Художественный журнал Moscow Art Magazine # 96.  –  М., 2016, с. 98 – 105.
• Смирнов, Николай. Зомби-манифест неолиберального урбанизма // Разногласия. Ж-л общественной и худож. критики, № 9, 29.10.2016 www.colta.ru/articles/raznoglasiya/1283
• Дроздов А. В. Offertorium. Приношение моим учителям – географам (1958 – 1965).  – М.: КМК, 2016; с. 80 – 81.
• Волкова, Наталия. Генеалогия российской урбанистики // Коммерсант, 28 декабря 2016 г.
• Герасименко Т.И. Приоритеты Б.Б. Родомана в географической науке (к 85-летию со дня рождения) // Многовекторность в развитии регионов России: ресурсы, стратегии и новые тренды.  –  М.: ИГ РАН, 2017, с. 450 – 466.
• Вольф Кицес. [Примечания публикатора к статье:] Родоман Б.Б. Экспрессный транспорт, расселение и охрана природы // Социальный компас, 2017/05/04 http:// www.socialcompas.com/2017/05/04/17196
• Вольф Кицес. [Примечания публикатора к статье:] Карпель М.Е., Родоман Б.Б. Проблемы рекреации в природоохранном районировании Московской области // Социальный компас, 2017/05/09 http:// www.socialcompas.com/2017/05/09
• Вольф Кицес. P.S. публикатора [статьи:] Родоман Б.Б. О борьбе в науке // Социальный компас, 2017/10/05 www.socialcompas.com/2017/10/05
• Вольф Кицес. Капитализм против природы // liva.com.ua/capitalism-ecology-html
• Вольф Кицес. Про Пущино, злопыхательное // https://wolf-kitses.livejournal.com/99100.html
• Полян П. М. Географические арабески: пространства вдохновения, свободы и несвободы. – М.: Изд-во ИКАР, 2017.
• Полян П. М. История с географией // Новая газета, 30 августа 2017 г.
• Шварц Е. А. Как спастись от городских джунглей? 16-я лекция из коллекции: Научная Россия.
• Поворазнюк, Светлана. «Чтобы у читателя мозги вынесло к чёртовой матери!» Пресса 90-х... // Lenta.ru, 24 декабря 2017.
• Victor I. Danilov-Danil'yan, Igor E. Reyf. The Biosphere and Civilization: In the Throes of a Global Crisis. – Springer International Publishing AG, part of Springer Nature. N.Y., 2018. – Chapter 15, pp. 237 – 244.
• Самодуров Ю. В. Главные природные богатства России—не полезные ископаемые // Континент. Интернет-газета. 7 апреля 2018.
• Сид И. О. Территория и ландшафт как палимпсест // География и туризм. Научный журнал. Вып. 1. Пермь, 2018, с. 131–143.
• Герасименко Т. И. Вклад Б.Б. Родомана в изучение рекреации и туризма // География и туризм. Научный журнал. Вып. 2. Пермь, 2018, с. 9 -- 11.
• Вольф Кицес. Про Пущино, злопыхательное. [О статье:] Родоман Б.Б. Ландшафт для учёных // https://wolf-kitses.livejournal.com/99100 (недоступная ссылка) .
• Фридман В. С. «Город как заказник» (пока?) упускаемая возможность // Памяти Германа Павловича Гапочки. –  М. МАКС-Пресс, 2018, с. 164 – 193.
• Вагнер, Екатерина. Во Владивостоке открылась философская выставка с географическим уклоном // Новости искусства. The art newspaper Russia. 15 октября 2018. www.theartnewspaper.ru/posts/6189/
• Лавренова О.А. "Российские гималайские исследования: вчера, сегодня, завтра". Всероссийская междисциплинарная конференция // Культура и время, 2018, № 1/2 (61), с. 208 – 211.
• Каганский В. Л. Дорожное // Семь искусств, № 12 (105), декабрь 2018.
• Киселёв В. Д. Картоиды для путешествующих туда и обратно // Химия и жизнь, 2018, № 12, с. 58 – 60.
• Вольф Кицес. [Примечания публикатора к статье:] Родоман Б. Б. Территориальная организация общественного обслуживания в городах // Социальный компас, 2018/12/23 http:// www.socialcompas.com/2018/12/23/
• Вольф Кицес. От публикатора [статьи: Родоман Б.Б. Организованная антропосфера // Природа, 1967, № 3] // Социальный компас, 01.03.2019.
• Nikolay Smirnov. Meta-geography and the Navigation of Space // e-flux Journal # 101 - June 2019 • Царёв А. И. Понятие и методы определения внутренней периферии // Вестник Моск. ун-та. Серия 5. География. 2019, № 4, с. 33 –  42.
• Любичанковский А. В. Погружение в неведомое [интервью] // Оренбуржье. Новости, события, люди. 5 февраля 2020 г.
• Владимир Каганский: «Места начали быть» // Журналистика и медиарынок, 2/2020, с. 27 – 28.
• Вольф Кицес. Разбор популярных мифов про охрану природы // Социальный компас, 14.03.2020.
• Полян П. М. «Круг географии» и судьба антропогеографа (к 150-летию со дня рождения Вениамина Петровича Семёнова-Тян-Шанского) // Изв. РАН, сер. геогр., 2020, т. 84, № 5, с. 786 – 800.
• Кулешова М. Е. Слово редактора-составителя // Наследие и современность, 2020, т. 3, № 4, с. 7.
• Чебанов С. В. Функционально-смысловые типы речи в разных стилях и жанрах: от беллетристики к non fiction. В сб-ке: Понимание и рефлексия в России. Междунар. научно-практич. конф.: мат-лы докладов. Отв. ред. М. В. Оборина, М. Е. Отставнов. 2020, с. 340 –   383.
• Чебанов С. В. Когнитивная графика как способ изображения идей // МЕТОД: Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин: сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр перспект. методологий социал. и гуманит. исслед.; ред. кол.: М.В. Ильин (гл. ред.) и др. – М., 2020. – Вып. 10: Вслед за Декартом. Идеальная чистота и материальная основа мышления, познания и научных методов. – С. 309–376. – Режим доступа: http://www.doi.org/10.31249/metod/2020.10.16
• Борис Борисович Родоман доктор географических наук: биобиблиографический справочник / сост.: Б. Б. Родоман, Т. И. Герасименко; Южный федеральный университет. – Ростов-на-Дону, 2021, 118 с.
• Михаил Сигалов. Познать многоликий мир. Учёба, просветительство, привязанности, увлечения. –  М.: «Новалис», 2021.  –  264 с.
• Бейдык А. А. Большие пространства и поляризованные ландшафты в жизни путешественника и учёного (к 90-летию со дня рождения Б. Б. Родомана) // Псковский регионологический журнал, 2021, № 2 (46), с. 155 – 160.
• Бейдык А. А. Патриарх теоретической географии и выдающийся российский ходок (к 90-летию со дня рождения Б. Б. Родомана) // Современные проблемы сервиса и туризма, 2021, т. 15, № 1, с. 124 –  127.
• Бейдык А. А., Топалова О. И. Старейший романтик географии, натурфилософ и путешественник (к 90-летию со дня рождения Б. Б. Родомана) // Науковi записки Сумського державного педагогiчного унiверситету iменi А. С. Макаренка, с. 191 – 196.
• Бейдык А. А., Топалова О. Жизнь его зарождалась в Крыму (к 90-летию со дня рождения Б. Б. Родомана – старейшего романтика географии, натурфилософа и путешественника) // Геополитика и экогеодинамика регионов. Т. 7 (17), вып. 2, 2021 г., с. 14 -- 18.

==================================================
Т. И. Герасименко

ПРИОРИТЕТЫ Б. Б. РОДОМАНА
В ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ НАУКЕ
(к 85-летию со дня рождения)

        29 мая 2016 г. Борису Борисовичу Родоману исполнилось 85 лет. Юбилей – замечательный повод подвести некоторые итоги его творчества. Автор данной статьи ни в коей мере не претендует на исчерпывающий анализ и полный обзор этой темы, тем более,  что о Б.Б. Родомане уже  довольно много написано (см., например [3; 4; 6; 8; 62; 64; 65]. Задача поставлена иная – обратить особое внимание на результаты, в которых приоритет Б.Б. Родомана неоспорим, но не всегда достаточно  известен.
Родоман – один из самобытных, нестандартных учёных, оказавший влияние на развитие научной географической мысли. С его лёгкой руки в отечественную науку не только ворвались обогатившие её яркие оригинальные концепции, в том числе эпонимические (такие, на которых остаётся имя автора), и теоретические постулаты, но и будоражащие научное сообщество дерзкие дискуссионные идеи. Есть среди географов сторонники и поклонники его творчества, есть и противники. Можно по-разному к ним относиться, но кажется очевидным, что  равнодушных либо ничего об этом учёном не слышавших  нет. Его идеи получили распространение не только у географов (как российских, так и некоторых зарубежных: несколько статей вышло  в разное время в переводах в США, Греции, Индии и Польше; полтора десятка сочинений опубликовано в Эстонии), но и у представителей других наук – биологов, философов, политологов, архитекторов и др. (cм., например [65]).
Работы Б.Б.Родомана о районировании и классификациях, а также те их компоненты, которые впоследствии были подхвачены и развиты В.Л. Каганским, побудили философа Ю.А. Шрейдера (1927 – 1998) пересмотреть классическую логику, незыблемую со времён Аристотеля, и прийти к выводу, что «закон  обратного отношения между объёмом и содержанием понятия» в случае районирования иногда не действует, а имеет место «прямое отношение» (см. упоминание в «Вопросах философии» [41]). 
Идеи, впервые высказанные либо введённые в употребление Родоманом, настолько прочно и органично укоренились в нашей науке, что, используя их, некоторые исследователи, особенно молодые, забывают сослаться на первоисточник, либо не знают, кому принадлежит приоритет. Это неудивительно: во-первых, идей  так много, что трудно представить, что принадлежат они одному человеку! И, во-вторых, большинство работ  опубликовано в малотиражных сборниках. Поэтому в данной статье я попытаюсь их систематизировать и дать ссылки.


1. Теория районирования

        Из чисто научных достижений Б.Б. Родомана на первое место надо поставить вклад в теорию географического районирования. Родоман рассматривает районирование одновременно как важнейший метод и результат географического изучения территории, её классификации, дифференциации, делимитации отдельных выделов в натуре и в документах. Однако для Родомана районирование – нечто большее, чем подобие классификации. Понятие районирования тесно связано с комплексной характеристикой территории, её картографированием, и неотделимо от изучения географических границ. Не случайно Родоман представил классификацию, периодизацию и районирование как аналогичные и высшие уровни сплошной характеристики пространственно-временного континуума, наряду со средними уровнями (типология, разрозненные периоды, разрозненные ареалы) и низшими (толковый словарь, хронологический перечень, описание по точкам и маршрутам). О районировании как высшем уровне познания  территории он впервые написал ещё в студенческой курсовой работе второго курса «Структура географического описания» (1952, с. 66 – 68). Более подробно эта тема раскрыта в кандидатской диссертации «Районирование как средство географической характеристики, его логические формы и изображение на карте», защищённой в  1966 г. [16]. В виде таблицы сравнение классификации, периодизации и районирования вместе с порождающими их более простыми методами опубликовано в автореферате докторской диссертации «Пространственная дифференциация и районирование» (1973)  [25, с. 19] и в сборнике трудов «География, районирование, картоиды» (2007) [52, с. 212].
        Родоман предложил модель комплексной географической характеристики территории в виде многомерной таблицы (матрицы), преобразуемой в одномерный текст путём развёртывания (доклад «Математические аспекты формализации порайонных географических характеристик»,  МФГО, 20 февраля 1967). Опубликовано в СССР в 1967 г.  [17] и за рубежом в 1967 – 1969 гг.  [71; 72; 73], переиздано в 2007 г. [52, c. 293 – 313].
Как известно, началом всей научной деятельности Б.Б. Родомана была вышеупомянутая курсовая работа на втором курсе (1952). После того, как она была принята кафедрой (без защиты – в виде исключения), Родоман сделал несколько записей чернилами на обратных сторонах листов оставшегося у него второго машинописного экземпляра.  На обороте с. 31 изложена программа исчерпывающей характеристики природной среды не по традиционным «компонентам» (геологическое строение, почвы, растительность и т.д.), а по «временным формам движения» –  процессам с разными амплитудами периодичности. Впоследствии они был названы автором «хронокомпонентами»,  в отличие от прежних «хорокомпонентов». Первая публикация этой идеи состоялась только в 1987 г. [36], переиздано в 2007  г.  [52, с. 152 – 154]. 
Ещё одним важным результатом, который сам Родоман считает побочным продуктом своей дипломной работы «Способы типологического и регионального районирования и их изображение на карте» (1955), следует считать соединение понятия «картографическая генерализация» с введённым им понятием «картографический синтез» и предложенную модель циклов картографического синтеза. Эта тема не вошла в дипломную работу, писавшуюся для «Вопросов географии» (1956, сб. 39) из-за ограниченного объема статьи, и без того превышенного. Отдельная статья о генерализации и синтезе впервые опубликована без чертежей в 1959 г. [13], а первая публикация фундаментальной схемы синтеза в виде картоида и буквенных формул состоялась в 1965 г. на русском и английском языках [15; 70]; переиздано в 2007 г. [52, с. 172 – 181, 270 – 272].
Понятие «районирование» Родоман объединил с картографированием способом «дифференцированого фона» (цветного, качественного), показав, что это в некотором роде та же самая  операция. Данная  идея появилась ещё в курсовой работе четвёртого курса «Районирование и качественный фон» (1954, 152 с. + Атлас-приложение, 16 л., формат А-3), изложена  в публикации  1956 г.  [12] и в сборнике 2007 г. [52, с. 213 – 257].
Б.Б. Родоман ввел в науку ряд важных понятий:  «индивидуальное районирование» (раньше оно иногда называлось «региональным») как противоположность районированию типологическому, и «формы районирования» [12; 51, c. 213 – 257]. Он разработал классификацию форм районирования, основанную на дихотомии (индивидуальное и типологическое, одноступенное и  многоступенное, простое и сложное, и т.д.) и на описании графов, изображающих многоступенные районизации и классификации [12; 51, с. 213 – 313]. Описал, назвал, изобразил графами и картоидами некоторые операции районирования – элементарные шаги и складывающиеся из них пути (цепи) [17; 71; 72; 73].   
Интересно, что ещё в 1965 г. Родоман предсказал возможность скачкообразно-дискретного компьютерного районирования быстро изменяющейся континуальной среды в процессе её непрерывного мониторинга [15, с. 16 – 17; 52, с. 274 – 276]. В США появились и отклики на статью, оценка  и признание приоритета [67, 68]. 
В разработанной Родоманом  фундаментальной схеме «Основные процессы пространственной дифференциации» (самые ранние записи относятся к 1967 г.; три научных доклада на эту тему сделаны в 1968 г.) всё вещественное разнообразие (пространственная неоднородность) мира (ландшафта, Земли, Вселенной) рассматривается как результат двух базисных процессов – концентрации и стратификации. Впервые опубликовано в 1970 г. [21], то же на немецком языке в 1977 г.  [76], вошло в монографию 1999 г. [44, c. 45 – 48].
Б.Б. Родоман расширил и объединил понятия стратификации и зональности вплоть до планетарно-космического масштаба, показал универсальность и повсеместность этих  явлений. Вслед за физико-географом и философом И.М. Забелиным рассматривал зональность как «пространственное проявление закона перехода количества в качество». Описал зонно-волновые процессы и пульсацию территориальных структур. Новые  идеи возникли в Прикаспийской экспедиции НИИ географии МГУ в 1952 г.,  впервые изложены тем же летом в письмах к однокурснице Ю.В. Ласис,  оформлены в кандидатской диссертации (1966, гл. VI,  § 38), впервые опубликованы в 1968 г. [18] и сразу же в США [74], вошли в монографию [44,  с. 49 – 75]. 
Родоман уделил особо большое внимание узловым районам. Он разработал и описал «анатомию» узловых районов, выделив в них разные виды  центров, ядер, зон, секторов и т.п. [19; 23], включено в монографию [43, c. 132 – 137]. Кроме того, открыл «закон полярного расположения узловых и однородных районов», о чём впервые написал в курсовой работе 1954 г. (с. 125 – 129). Опубликовано с картоидом в 1969 г. [19], то же на английском языке в США в 1970 г. [75], вошло в монографию [44, с.113 – 114].
Б.Б. Родоман впервые подробно описал разные виды эксцентриситета узловых районов и их центров, различал эксцентриситет пассивный и активный, ввёл заимствованное из оптики понятие «дисторсии» применительно к сетке районов; использовал эти понятия для объяснения сети АТД и в дискуссии о переносах столиц. Эти идеи впервые прозвучали в докладе «Эксцентриситет узловых районов» (МФГО, 14 ноября 1984 г.). Опубликовано в 1989 г. [40], вошло в монографию [44, c. 141 – 156]. Не раз обращался Б.Б. Родоман к этой теме и в более поздних публикациях, уже в XXI  в.,   например [57].
Родоман разработал систему номенклатурных терминов для обозначения способов географического описания, форм районирования, территориальных структур и т.п. и составил алфавитные предметные указатели, пригодные и в качестве  словников для задуманного словаря «Основные понятия теоретической географии и районистики». Около 510 терминов он поместил в указателе в первой докторской диссертации (1973), а в указатель  автореферата включил из них около 250 терминов [25]. Эти указатели вызвали бурную реакцию у членов учёного совета. В указателе монографии [44] насчитывается  1186 терминов. Б.Б. Родоман говорит, что большинство их не претендует на фундаментальность. Это результат обычной   «линнеевской работы», связанной со спецификой объекта, как у ботаника,  морфолога,  анатома, впервые описавшего виды разных существ и их органы.
       
2. Географические картоиды

        Так Б.Б. Родоман назвал  подобные географическим картам своеобразные чертежи, широко применял их для изображения форм и операций районирования, различных территориальных структур и т.п.; создал свою версию языка и правил составления картоидов. Впервые изложил эти идеи в докладе «Географические картоиды как средство территориального моделирования» / МФГО, 27 мая 1975.  Первая публикация в 1977 г. [31],  переиздано и дополнено [52, с. 182 – 208]. Выполненные им картоиды (несколько десятков) демонстрировались на многочисленных научных докладах, а в последнее время признаны произведениями современного концептуального искусства. Из них некоторые  выставлялись в Картинной галерее им. И.Н. Крамского в Воронеже в 2014 г. и в Третьяковской галерее в Москве в  2015 – 2016 гг., о чём свидетельствуют публикации в каталоге выставки [58, с. 53 – 59;  78, с. 61 – 64].

3. Эволюция транспортных сетей

        Б.Б. Родоман сделал первый шаг в изучении «эволюционной морфологии транспортных сетей», основоположником которой вполне заслуженно считается С.А. Тархов. Но надо напомнить, что Родоман ещё в 1976 г. выступил  с докладом «Эволюция моноцентрических транспортных сетей», на котором присутствовал и С.А. Тархов, тогда ещё студент-дипломник пятого  курса. К сожалению, статья Родомана на эту тему была впервые опубликована только в 1994 г. [43], а в монографию вошла в 1999 г. [44, c. 156 – 159].  Картоид 1976 г. вошёл в публикацию с небольшим изменением, уже со ссылкой в статье на С.А. Тархова. Некоторые  терминологические различия не меняют сути дела. Ядерную часть развитой транспортной сети Б.Б. Родоман назвал  «решёткой», а Тархов «остовом»; периферийную часть Родоман назвал «дендритом».
       
4. Поляризованная биосфера

        Эта широко известная концепция Родомана, по своему значению далеко выходящая за рамки традиционных направлений географической науки, может считаться главным достижением учёного. В модели, созданной в начале 1970 г., использованы и объединены по-новому такие элементы, как тюненовские урбоцентрические зоны, планетарная полярность, подмосковные «зелёные клинья», необходимость зелёных коридоров (по идее Ж. Дорста, изложенной Д.Л. Армандом в «Литературной газете») и мн. др., что впоследствии стало называться «эконетом». Родоман ввёл и понятие «сетевой поляризации». Первоначально эта схема рассматривалась им не как научная, а как научно-фантастическая утопия и предназначалась для публикации в журнале «Знание – сила», где она в самом деле была опубликована и изображена на обложке, но не как его статья, а как иллюстрация к статье А.Д. Арманда [1]. Статья Б.Б.Родомана была в редакции утеряна, а вторично для того же журнала написана  и опубликована лишь 18 лет спустя (1992), после того, как уже не раз встречалась в научных изданиях и учебниках.
        Доклад на тему «Поляризованная биосфера и город будущего (некоторые пути сохранения природного ландшафта при урбанизации)» состоялся в  МФГО 19 января 1971 г. при огромном стечении публики (многие слушатели стояли). Первая, краткая публикация на эту тему появилась в 1971 г. [22]. В том же году модель была усовершенствована и вошла  в докторскую диссертацию (1973) [25, c. 16 – 17]. Главной публикацией на эту тему в научном издании следует считать статью 1974 г. [29]. Напрашивающийся противоположный, пародийный термин «парализованная биосфера» Родоман тоже употребил сразу и закончил им эту статью. Чертёж «поляризованного ландшафта»  вошёл в докторские  диссертации (1974 и 1990)  и книги  Б.Б. Родомана [44, с. 181 – 183; 46, переплёт и с. 17 – 49; 52, с. 186 – 191] и множества других авторов, среди которых, одним из первых, оценил эту схему Д.Л. Арманд [2, с. 272].

5. Идеальные объекты

        Б.Б. Родоман сконструировал несколько идеальных объектов, необходимых для присущих фундаментальной науке рассуждений и выводов. Так, при помощи элементарных математических расчётов он получил «изохронный псевдолист», пригодный для объяснения роста и очертаний городов и для их вписывания в природный ландшафт (в составе «поляризованной биосферы») при господстве общественного транспорта. Подставляя в модель разные скорости передвижения, можно получить и разные формы листьев растений.  Картоид начерчен в 1972 г. Впервые был представлен в докладе «Деформация растущих моноцентрических ареалов» 4 октября 1973 г. на симпозиуме по теоретическим проблемам географии в Риге. Включён  в докторские  диссертации (1973 и 1990). Впервые опубликован в 1976 г. в сборнике по следам того же Рижского симпозиума [30], позже в  монографии [44,  с. 91]. C.В. Чебанов связывает эту модель с общенаучной «теорией рефренов» [66].
Б.Б. Родоман предпринял попытку объяснить реальные формы (очертания) географических объектов как результат деформации идеальных фигур (в вышеупомянутом рижском докладе 1973 г.) и предложил своё различение деформации и трансформации. Опубликовано кратко в 1973 г. [26], более подробное представление даёт публикация 1976 г. [30];  вошло в монографию [44, с. 83 – 94].
В интересах охраны природного и культурного наследия Б.Б. Родоман предложил выделять и устраивать «полюсы консервации» и «полюсы модернизации» в культурном ландшафте, о чём впервые сказано и проиллюстрировано цветным картоидом в 1974 г., в научно-популярном издании – ежегоднике «Земля и люди»  [28, с. 71 – 78]. Первая публикация в научном издании появилась только в 2007 г., с чёрно-белым чертежом [51, c. 96 – 99]. Родоман предусмотрел и многополюсную, в частности, трёхполюсную территориальную систему, в которой перемежаются, например,  жилые массивы, технопарки и природные заповедники, и вставил это в статью, написанную совместно с М.Е. Карпелем [10]. Схема вошла  в монографию как «тернарная поляризация» [52, с. 175].   

6. Позиционный принцип и географические границы

        Развивая учение отечественных географов (Н.Н Баранский, И.М. Маергойз, Е.Е. Лейзерович) о географическом положении, Б.Б. Родоман вышел на новый уровень – ввёл понятия «позиционный принцип» и «давление места». Доклад «Позиционный принцип и давление места» (о связи свойств объектов с их географическим положением) был сделан в МФГО 23 февраля 1978. Впервые опубликовано в 1979 г.[33], вошло в монографию [44,  с. 76 – 82].
Б.Б. Родоман описал  «Основные типы географических границ» с набором новых понятий, например, границы экстремальные, пороговые и конфигурационные; субстантивные и ассоциативные. Зачатки этой типологии изложены в кандидатской диссертации и в её автореферате при характеристике субстантивного и ассоциативного районирования [16, c. 8]. Будучи редактором-составителем сборника «Географические границы» (1982) [5], Б.Б. Родоман [35] заложил основы нового направления географической лимологии – учения о географических границах – наряду с В.Л. Каганским [7], которому в этой теме принадлежит не меньшая  часть приоритета –   его курсовая работа на четвёртом курсе «О территориальных границах» (1975). Весь сборник сразу же был переведён на английский язык и опубликован в Нью-Йорке, заняв большую часть  выпуска журнала Soviet Geography [69]. О скандале, вызванном этим сборником в руководстве Географического факультета МГУ, можно прочитать в автобиографическом очерке Б.Б. Родомана «Моя жизнь в единой географии»  [44, c. 247].

7. Внутренняя периферия, ландшафтная экология,
экологическая специализация России

        Б.Б. Родоман открыл и описал очень важный для понимания российского пространства феномен «интрапериферии» [37, с. 47; 46, с. 79; 56]. Эту тему подхватил В.Л. Каганский и развивает её весьма плодотворно, используя более удачное словосочетание «внутренняя периферия», которое  и Б.Б. Родоман охотно принял.
             С ландшафтной экологией, с рассмотрением природно-антропогенного (культурного) ландшафта связано большинство работ Б.Б. Родомана, как теоретических, так и прикладных. Учёный предложил  «ротационную модель территориального развития»  – разновидность экофильного ландшафтооборота. Он допускает, что не только застройка ведётся на месте лесов и полей, но и природный ландшафт может периодически возрождаться на месте устаревших, ликвидированных человеческих поселений.  В согласии с аналогичной идеей В.А. Шупера,  из модели Родомана следует вывод, что города должны вращаться вокруг природных заповедников. И вообще, более  мобильные, антропогенные  элементы ландшафта в теории будут вращаться вокруг более стабильных – природных. В Эстонии был сделан доклад на тему: «Рекультивация земель и циклическая смена культурных ландшафтов (подобная севообороту) (Куртна, 17 сентября 1985 г.). Опубликовано [39],  переиздано [46, с. 92 – 98].
        Б.Б. Родоман в 1992 г. выступил в «Российской газете» с предложением использовать ликвидируемые  военные полигоны в качестве природных парков и заповедников [42, с. 5].  В.Л. Каганский назвал этот проект «экологической конверсией милитаризма». Появилась совместная статья в журнале «Отечественные записки» [9]. Эта тема прочно вошла во все статьи Родомана о желательной  «экологической специализации России в мировом хозяйстве», которую он предложил в 2004 г.  и последовательно развивает [49; 50; 55; 59].
        Б.Б. Родоман открыл, обнаружил, заметил «экологический потенциал административных границ» – благоприятные условия для сохранения и возрождения природных ландшафтов. Источником стали походы вдоль и поперёк этих границ в Подмосковье, начиная с 1948 г. Впоследствии, в XXI в., Б.Б. Родоман и В.Л. Каганский вместе пришли к понятию «стихийная эконетизация границ» [38; 48]. 
        Л.В. Смирнягин разрыв дорожной сети на областных границах называет «эффектом Цыпиной» по имени сотрудницы географического факультета МГУ Э.М. Цыпиной, которая ещё в 70-х годах научилась распознавать по этому признаку границы АТД на космических снимках.  Но Б.Б. Родоман, за четверть века до открытия Цыпиной, во время своих походов обнаружил в натуре зоны экономического вакуума, где обрываются дороги, исчезают деревни, возрождается дикая природа, на границах не только областей, но и внутриобластных районов, и включил эти пограничные зоны в свою «поляризованную биосферу» в 1970 г., о чём свидетельствуют приведённые выше публикации. Без эконета вдоль административных границ модель поляризованного ландшафта, разработанную для нашей страны, Родоман никогда не мыслил.

8. Подмосковье и Центральная  Россия

        Этим регионам в творчестве Б.Б. Родомана принадлежит особое  место, с ними связаны  многие  теоретические открытия. Он открыл и описал в Подмосковье три типологических ареала сельского ландшафта и народной архитектуры, обнаружил их совпадение с тремя физико-географическими провинциями и разными топонимическими ареалами. Впервые упомянул о трёх секторах Подмосковья в докладе «Строительство новых городов-спутников вокруг Москвы и охрана природы» 30 ноября 1959 г. (его первый доклад в МФГО). Публикации на эту тему: [14; 47], переиздано: [46, с. 227 – 232; 54, с. 47 – 53.
Б.Б. Родоман впервые использовал Центральную Россию (в рамках традиционного экономико-географического района) как объект комплексной географической, культурологической и краеведческой характеристики в качестве учебного пособия, в масштабе, промежуточном между традиционным краеведением и географией всей России. Он считал данный регион важным, необходимым для москвичей промежуточным звеном в деле познания своей страны. Родоман привлёк к этой работе своего друга и соавтора М.Р. Сигалова, для которого эта книга, выдержавшая три издания, стала главным делом его жизни.  Писать начали в 1991 г. Публикация проекта: [63], публикация книг: [61].
В случае крайней необходимости расширения Москвы Б.Б. Родоман предложил застраивать прежде всего юго-восточное, Бронницкое направление, вдоль Рязанского шоссе, как наименьшее зло [24; 27]. Это опубликовано также в отклике на недавнее расширение Москвы [53]. 
 Родоман выдвинул гипотезу об объективных причинах красоты ландшафта, перечислив набор необходимых для этого свойств и элементов. Данной теме были посвящены два доклада: 1) Принципы бионики в эволюции и конструировании культурного ландшафта // ЦНИИ теории и истории архитектуры, 26 сентября 1978; 2)  Сохранение красоты загородного ландшафта в Центральном Нечернозёмном районе РСФСР / Семинар «Охрана природы Нечернозёмной зоны...», Иваново, 29 ноября 1978. Эта тема затрагивается во многих публикациях, назовём лишь первую  [32] и самую важную [34]. Переиздано в сборнике «Поляризованная биосфера (2002) [46, c. 56 – 66].
Б.Б. Родоман представлял будущее развитие городов наподобие естественного растительного покрова: небоскрёбы ветвятся, связываются воздушными мостами, пускают корни, соединяются подземными частями. Непосредственное потребление  солнечного света вытесняется кверху (пентхаусы, сады на крышах). Это подтвердили и наши недавние (в 2016 г.) наблюдения в Гонконге и Макао. Огромные многокрасочные чертежи, изображавшие города-здания, города-корабли, города-деревья Б.Б. Родоман нарисовал и демонстрировал в МФГО и в ЦНИИ истории и теории архитектуры. Были сделаны доклады: 1) Поляризованная биосфера и город будущего (некоторые пути сохранения природного ландшафта при урбанизации) / МФГО, 19 января 1971;  2) Принципы бионики в эволюции и конструировании культурного ландшафта // ЦНИИ теории и истории архитектуры, 26 сентября 1978. Опубликовано в [32; 34, c. 117 – 127; 46, с. 56 – 66]. 

9. Некоторые новые понятия и словосочетания

        Б.Б. Родоман ввёл в употребление немало запоминающихся   понятий и словосочетаний, например, «тоталитарный ландшафт» для обозначения анизотропного гиперцентрализованного культурного ландшафта России, уподобившегося государственным бюрократическим структурам [45]. На эту тему была прочитана лекция «Морфология и динамика российского пространства» в Институте национальной модели экономики 24 декабря 2001 г. [46, с. 315 – 316], открывшая Б.Б. Родоману и В.Л. Каганскому  путь в журнал «Отечественные записки», где они публиковались в 2002 – 2007. Впоследствии данную тему интенсивно развивал В.Л. Каганский.
Б.Б. Родоман предложил термин «медвежьи углы» для обозначения мест стыка трёх административных областей (в узле их границ), где существуют наилучшие условия для природных заповедников и где в самом деле (в лесной зоне России) иногда встречаются  медведи. В.Л. Каганский считал  превращение этого старинного словосочетания в научный географический термин своим достижением, но Б.Б. Родоман применил его в новом  значении ещё в 1981 г. в статье, написанной для журнала «Юный натуралист». К сожалению, статья не была опубликована: в редакции не обратили внимание на не известного им автора. Сохранилась рукопись статьи с рисунком  и сопроводительное письмо от 27 ноября 1981 г.
Множество новых, оригинальных  понятий, введённых Б.Б. Родоманом,  характеризуют российское пространство и культурный ландшафт, отношение людей к окружающей среде, их пространственное поведение, географическое положение и т.п., например: географический неглижизм, географический романтизм, континуальный и дискретный транспорт, кульминация в путешествии, линейно-сетевой принцип землепользования, многоступенчатый (многоуровенный) патриотизм, природоохранная сила административных границ, ритмы и резонанс ландшафтов, территориальные сословия, территориальный конвейер общественного обслуживания, траверсные туристско-рекреационные маршруты и территории, циклы повседневных маятниковых миграций (на них откликнулся Velibor Vidakovi; из Нидерландов – многолетняя переписка), экофильная поляризация культуры, эстетическая сепарация, этические уровни / стадии отношения человека к ландшафту. Эти понятия употреблялись в докладах, рассеяны по многим публикациям
В 1970 г. в докладе «О применении методов теоретической географии в негеографических задачах (парагеография)» (МФГО, 14 апреля 1970) Б.Б. Родоман предложил «парагеографию», или «квазигеографию» – изучение негеографических объектов географическими методами [20; 52, с. 100 – 102]. Он придумал (не позже 1999 г.) словосочетание  «русская саванна» при наблюдении совместно с В.Л. Каганским зарастающих полей в западной части Средней полосы России [60].
*   *   *
Несмотря на преклонный возраст и отсутствие служебного статуса, Б.Б. Родоман продолжает заниматься своими  обычными научными и литературными делами в прежнем темпе, о чём свидетельствуют постоянно пополняющиеся перечни его публикаций, докладов и мест, где он бывал на конференциях.  Вместе с тем, он не раз говорил, что главная и любимая работа его жизни – монография «Формы районирования», чисто научная, без уклонов в публицистику, так и не была полностью написана. На это не хватило сил и времени. Тема районирования представлена фрагментарно, разными статьями, а также неопубликованными текстами и чертежами. Так получилось, вероятно, и потому, что Б.Б. Родомана всегда отвлекали и занимали дела, более актуальные, востребованные, понятные окружающему научному сообществу, нежели сухая наука, граничащая с математикой. В архиве учёного содержится множество черновиков, проспектов, программ статей и книг, которые он не успел довести до готовности.

Литература
       
        1. Арманд А.Д. География: три  парадокса нынешнего дня // Знание – сила, 1973, № 10.
        2. Арманд Д.Л. Наука о ландшафте. – М.: Мысль, 1975, 288 с. 
        3. Артоболевский С.С., Нефёдова Т.Г., Стрелецкий В.Н., Тархов С.А., Тишков А.А., Трейвиш А.И., Шупер В.А. 80 лет Борису Борисовичу Родоману // Изв. РАН, сер. геогр., 2011, № 6, с. 122 – 123.
        4. Бейдык А. А.  Выдающийся географ, писатель и путешественник (к 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана) // Географiя та туризм: Наук. зб. – Ки;в: Альтерпрес, 2011, вип. 16, с. 298 – 301.
        5. Географические границы  [сб-к статей]. Под ред. Б.Б. Родомана и Б.М. Эккеля. – М.: Изд-во МГУ, 1982, 128 с.
        6. Зырянов А. И.  Необыкновенный Родоман (тройной сюжет к юбилею ученого) // Географический вестник, 2011, № 4 (19), с. 82 – 83.
        7. Каганский В.Л. Географические границы: противоречия и парадоксы // Географические границы. – М., Изд-во МГУ, 1982, с. 7 – 19.
        8. Каганский В. Л. Пространство в теоретической географии школы Б.Б. Родомана: итоги, проблемы, программа // Изв. РАН, сер. геогр., 2009,  № 2, с. 1 – 10.
        9. Каганский В.Л., Родоман Б.Б. Экологические блага российского милитаризма // Отечественные записки, 2004,  № 1 (16), с. 369 – 377.
        10. Карпель М.Е., Родоман Б.Б. Проблемы рекреации в природоохранном районировании Московской области // Геогр. проблемы охраны природы при организации отдыха и туризма. –  М.: МФГО, 1987, с. 95 – 104.
        11. Левинтов А.А. Всю жизнь опережая жизнь // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сб-к научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана. – М.: Ин-т Наследия, 2013, с. 35 – 43.
        12. Родоман Б.Б. Cпособы индивидуального и типологического районирования и их изображение на карте // Физико-географическое районирование. – Вопр. географии, сб.  39. – М.: Географгиз, 1956, с. 28 – 69.
        13. Родоман Б.Б. О картах элементарных, синтетических и комплексных // Изв. АН СССР, сер. геогр., 1959, № 4, с. 119 – 125.
        14. Родоман Б.Б. Строительство новых городов-спутников вокруг Москвы и охрана природы // Города-спутники – М.: Географгиз, 1961, с. 169 – 172.
        15. Родоман Б.Б. Логические и картографические формы районирования и задачи их изучения // Изв. АН СССР, сер. геогр., 1965, №  4, с. 113 – 126.
        16. Родоман Б.Б. Районирование как средство географической характеристики, его логические фор¬мы и изображение на карте. – Автореф. дисс. канд. геогр. н.  – М.: МГУ, 1966, 18 с.
        17. Родоман Б.Б. Математические аспекты формализации порайонных географических характеристик // Вестник Моск. ун-та, география, 1967, № 2, с. 28 – 44.
        18. Родоман Б.Б. Зональность и географические зоны // Вестник Моск. ун-та, география, 1968, №  5, с. 33 – 40.
        19. Родоман Б.Б. Деятельность людей и социально-географические районы // Вестник Моск. ун-та, география, 1969, № 2, с. 8 – 17.
        20. Родоман Б.Б. О применении методов теоретической географии в негеографических задачах // Вестник Моск. ун-та, география,  1970, № 4, с. 90 – 91.
        21. Родоман Б.Б. Основные процессы пространственной дифференциации // Вестник  Моск. ун-та, география,  1970, № 5.
        22. Родоман Б.Б. Некоторые пути сохранения биосферы при урбанизации // Вестник Моск. ун-та, география, 1971, № 3, с. 92 – 94.
        23. Родоман Б.Б. Узловые районы // Теоретическая география. – Вопр. географии, сб. 88.  –  М.: Мысль, 1971, с. 97 – 118.
        24. Родоман Б.Б. Город, природа, туризм в Подмосковье (прогнозы и предложения) // Вестник Моск. ун-та, география, 1972, № 3, с. 87 – 90.
        25. Пространственная дифференциация и районирование. –  Автореф. дисс. д-ра геогр. н. – М.: МГУ, 1973, 43 с.;
        26. Родоман Б.Б. Деформация растущих моноцентрических ареалов // Теоретическая география. Мат-лы симп. по теор. проблемам географии 2 – 4 окт. 1973.  –  Рига: ЛГУ, 1973, с. 87 –  90.
        27. Родоман Б.Б. Предложения о планировке Подмосковья в связи с задачами рекреации и охраны природы // География Москвы и Подмосковья.  –  М.: МФГО, 1973, с. 136 – 145.
        28. Родоман Б.Б. География и охрана исторических памятников //  Земля и люди. Геогр. ежегодник.  – М.: Мысль, 1974, с. 71 – 78.
        29. Родоман Б.Б. Поляризация ландшафта как средство сохранения биосферы и рекреационных ресурсов // Ресурсы, среда, расселение.  –  М.: Наука, 1974, с. 150 – 162.
        30. Родоман Б.Б. Деформация растущих моноцентрических ареалов // Теоретические проблемы  география. Мат-лы симп. по теор. проблемам географии 2 – 4 окт. 1973.  –  Рига: ЛГУ, 1976, с. 78 – 89.
        31. Родоман Б.Б. Географические картоиды // Теория и методика экономико-геогр. иссл-ний. – М.: МФГО, 1977,  с. 15 – 34.
        32. Родоман Б.Б. Принципы бионики в эволюции и конструировании культурного ландшафта // Пробл. формообразования в сов. арх-ре. Сб-к. науч. тр., № 4. – М.: ЦНИИПГрад, 1978, с. 73 – 76.
        33. Родоман Б.Б. Позиционный принцип и давление места // Вестник Моск. ун-та, география, 1979, № 4, с. 14 – 20.
        34. Родоман Б.Б. Саморазвитие культурного ландшафта и геобионические закономерности его фор¬мирования // Географические науки и районная планировка. – Вопросы географии, сб. 113. – М.: Мысль, 1980, с. 117 – 127.
        35. Родоман Б.Б. Основные типы географических границ // Географические границы. – М .: Изд-во МГУ, 1982,  с. 19 – 33.
        36. Родоман Б.Б. Комплексная характеристика географической среды по хронокомпонентам // Пространство и время в географии (тез. докл. науч.-практ. конф. Тат. фил. Геогр об-ва, сент. 1987). – Казань: ТФГО, 1987, с. 23 – 25.
        37. Родоман Б.Б. Экспрессный транспорт, расселение и охрана природы // Методы изучения расселения.  – М.: ИГАН, 1987, с. 44 – 54
        38. Родоман Б.Б. Экологические принципы совершенствования территориальной структуры Москвы и Подмосковья // Московский столичный регион / Вопр. географии, сб. 131. – М.:  Мысль, 1988, с. 72 – 79.
        39. Родоман Б.Б. Рекультивация и циклическая смена типов земель в культурном ландшафте // Рациональное природопользование и уход за ландшафтом в районах горных разработок. – Науч. тр. по охр. природы, вып. 10. – Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 837, 1989, с. 75 – 82.
        40. Родоман Б.Б. Эксцентриситет и дисторсия узловых районов // Центрографический метод в экономической географии. – География и хозяйство, вып. 3. – Л.: ВГО, 1989, с. 107 – 121.
        41. Родоман Б.Б. Уроки географии // Вопр.  философии, 1990, № 4, с. 36 – 47.
        42. Родоман Б.Б. Запретная зона // Российская газета, 22 мая 1992,  с. 5.
        43. Родоман Б.Б. Эволюция моноцентрических транспортных сетей // Изв. РАН, сер. геогр., 1994, № 3, с. 14 – 23.
        44. Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. Смоленск: Ойкумена, 1999, 256 с.
        45. Родоман Б.Б. Метаморфозы российского пространства // Вторые сократические чтения по географии (Плёс, 26 – 29 мая 2001): Сб-к докладов.  – М.: Изд-во УРАО, 2001, с.  89 – 98.
        46. Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера: Сб-к статей. Смоленск: Ойкумена, 2002, 336 с.
        47. Родоман Б.Б. Региональная архитектура и культурный ландшафт // География, № 10 (64), 8 – 15 марта 2002, с. 3 – 6.
        48. Родоман Б.Б. Экологическое значение административных границ // Проблемы пригра¬ничных регионов России. – М.: Ин-т географии РАН, 2004, с. 82 – 85.
        49. Родоман Б.Б. Экологическая специализация России в глобализирующемся мире: «нестандартное решение»? // Пути России: существующие ограничения и возможные варианты. – М.: МВШСЭН, 2004, с. 80 – 85.
        50. Родоман Б.Б. Экологическая специализация России в глобализирующемся мире (Проект нестандартного решения) // Общественные науки и современность, 2006, № 2, с. 78 – 88.
        51. Родоман Б.Б. Принципы формирования зон консервации и модернизации в культурном ландшафте // Гуманитарная география: Научный и культурно-просветительский альманах, вып. 4. – М.: Ин-т Наследия, 2007, с. 96 – 99.
        52. Родоман Б.Б. География, районирование, картоиды: Сб-к трудов. – Смоленск: Ойкумена, 2007,
        53. Родоман Б.Б. Отклик на расширение Москвы // Интелрос, 28 дек. 2011  www.intelros.ru
        54. Родоман Б.Б. Традиционный культурный ландшафт: основные проблемы типологии, районирования и воображения // Междунар. ж-л исследований культуры (эл. изд-е), № 4 (5), 28 дек. 2011, с. 47 – 53 www.culturalresearch.ru
        55. Родоман Б.Б. Экологическая специализация России. 10 янв. 2012          56. Родоман Б.Б. Российская внутренняя периферия:  взгляд в разных приближениях, на разных уровнях  //  Российская глубинка – модели и методы изучения. – М.: Ин-т географии РАН; Эслан, 2012, с. 41 – 48.
        57. Родоман Б.Б. Надо ли уменьшать эксцентриситет России? Оценка прожектов переноса столицы с точки зрения теоретической географии // Перенос столицы: Исторический опыт геополитического проектирования. –  Мат-лы конф. 28 – 29 окт. 2013 г. – М.: Ин-т всеобщей истории РАН; Аквилон, 2013, с. 120 – 124.
        58. Родоман Б.Б. Мои географические картоиды // Метагеография. Пространство – образ – действие. Специальный проект VI Московской бьеннале современного искусства.  – М.: Гос. Третьяковская галерея, 2016, с. 53 – 59.
        59. Родоман Б.Б.  Экологическая специализация – желательное будущее для большей части России // Изв. РАН, сер. геогр., 2016, № 4, с. 140 – 147.
        60. Родоман Б.Б., Каганский В.Л. Русская саванна // География, 2004, № 5 (732), 1 – 7 фев., с. 3 – 11.
        61. Родоман Б.Б.,  Сигалов М.Р. 1) Центральная Россия. География, история, культура. М.: Гелиос АРВ, 2007, 504 с.; 2) Центральная Россия. Ландшафт, поэзия, культура. М: Гелиос АРВ, 2009,  496 с.; 3) Центральная Россия. Ландшафт, общение, искусство. М.: Гелиос АРВ, 2012,  512 с.
        62. Сигалов М.Р. С Родоманом – в ландшафте Центральной России // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сб-к научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана.  – М.: Ин-т Наследия, 2013, с. 65 – 72.
        63. Сигалов М.Р., Родоман Б.Б. География Центральной России. Программа учебного пособия // География в школе, 1993, № 4, с. 32 – 34.
        64. Файбусович Э.Л. Читая автобиографию ровесника // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сб-к научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана.  – М.: Ин-т Наследия, 2013, с. 343 – 348.
        65. Чебанов С.В.  Б.Б. Родоман: дело, личность, эпоха // Проблемы теоретической и гуманитарной географии: Сб-к научных статей, посвящённый 80-летию со дня рождения Б.Б. Родомана.  – М.: Ин-т Наследия, 2013, с. 44 – 64.
        66. Чебанов С.В., Найшуль В.А.  Рефренность мира. Рефрен социальных институтов http://www.paleobot.ru/pdf/06_suppl_2.pdf
        67.  Cathcart R.B. Improving the status of Rodoman’s electronic geography proposal // Speculations in Sciences and Technology, Vol. 9, No 1, April 1986, pp. 37 – 40.
        68. Cathcart R.B. Seeing is believing: planetographic data display on a spherical TV // Journal of The British Interplanetary Society, Vol. 50, 1997, pp. 103 –104.
        69. Geographical Boundaries (B.B. Rodoman and B.M. Ekkel;, eds.) //  Soviet Geography: Review & Translation. N.Y., January 1983, p. 36 – 80.
        70. Rodoman B.B. Logical and Cartographic Forms of Regionalization and Their Study Objectives // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y., November 1965, p. 3 – 20.
        71. Rodoman B.B. Mathematical Aspects of the Formalization of Regional Geographic Characteristics // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y. November 1967, p. 687 – 70
        72. Rodoman B.B. Mathematical Aspects of the Formalization of Regional Geographic Characteristics // Economic Regionalization and Numerical Methods. – Geographia Polonica, No. 15.  –  Warsaw, 1968, p. 37 –  57.
        73. Rodoman B.B. Mathematical Aspects of the Formalization of Regional Geographic Characteristics // Regional Planning: Concepts, Techniques, Policies and Case Studies. – Prasaranga University of Mysore, 1969, p. 29 –  52.
        74. Rodoman B.B. Zonality and Geographical Zones // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y., December 1969, p. 575 – 582.
        75. Rodoman B.B. Human Activity and Social-Geographic Regions // Soviet Geography: Review & Translation. N.Y., Мarch 1970, p. 155 – 165.
        76. Rodoman B.B. Die r;umliche Differenzierung der Biogeosph;re unter dem Gesichtspunkt der Theoretischen Geographie // Geogr. Berichte, No 84, H. 3. Gotha – Leipzig), 1977, s. 198 – 208.
        77. Rodoman B.B. Basic Types of Geographical Boundaries // Soviet Geography: Review & Translation, N.Y., January 1983, p. 48 – 59.
        78. Rodoman B.B. My geographical cartoids // Метагеография. Пространство – образ – действие. Специальный проект VI Московской бьеннале современного искусства.  – М.: Гос. Третьяковская галерея, 2016, с. 61 – 64. 

       
=================================================
Т. И. Герасименко

ВКЛАД Б. Б. РОДОМАНА В ИЗУЧЕНИЕ
РЕКРЕАЦИИ И ТУРИЗМА

        Рассматриваются идеи и концепции  известного российского географа  о рекреации и туризме, их связь с основными направлениями его деятельности  – теоретической географией, экологией, охраной природы.
        Ключевые слова: рекреация, туризм, путешествие, поход, оздоровление, моральные качества, социальные роли.

        В начале 1960-х годов советская экономическая география стала поворачиваться лицом к человеку. Исследователи «народного хозяйства» вспомнили, что наряду с производством существует потребление, а кроме рабочего времени бывает время досуга. И даже физикогеографы, полевики, прежде презиравшие туристов, стали вовлекаться в изучение деятельности отдыхающих «на лоне природы».
        В 1965 г. Б. Б. Родоман, после затянувшейся службы в издательстве «Мысль», получил место в своей alma mater, на «родной» кафедре экономической географии СССР, возглавлявшейся Ю.Г. Саушкиным, и с энтузиазмом взялся за дело, тогда ещё новое для советских географов. Зимой 1965/66 г. Б.  Б. Родоман написал фундаментальную работу «Географические проблемы отдыха и туризма», как главу для коллективной монографии «Территориальные системы производительных сил» [4]. Книга эта вышла только в 1971 г., а пионерная работа Б. Б. Родомана, будучи лишь частью книги, с упоминанием автора только в предисловии, не вошла в библиографические списки. Между тем, за прошедшие с 1965 г. шесть лет, географическая наука об отдыхе и туризме в Советском Союзе не только возникла, но и стала модным, одно время чуть ли не основным направлением деятельности Института географии АН СССР. Основоположником этого направления считается В. С. Преображенский, его ближайшими учениками и / или соратниками стали Ю. А.  Веденин, Н. С. Мироненко, И. В. Зорин.
        Б. Б. Родоман с 1957 г. публикует статьи о своих путешествиях [1] и походах,  советы,  куда поехать в разное время года [2];  с 1967 г. выступает с докладами, с 1969 г. публикует научные статьи о рекреации и туризме [3].  Рекреационное пространство, как промежуточное между большими городами и дикой природой, вошло в модель «Поляризованного ландшафта», изобретённую весной 1970 г. [10]. 
        После изгнания Б. Б. Родомана из Московского университета (1984 г.) его в 1986 г. приютила Всесоюзная лаборатория туризма и экскурсий (ВНИЛТЭ). Рекреация, наряду с охраной природы, как важная сфера применения теоретической географии, упоминается в заглавии докторской диссертации Б. Б. Родомана (1990) [6].  В 1996 г. начались публикации о заграничных путешествиях; отметим две самые яркие – о Сицилии [8]  и Непале [14].
        Собственных целенаправленных исследований рекреации и туризма в поле Б. Б. Родоман не проводил, но не раз  приезжал в качестве гостя (за свой счёт) в экспедиции (например, на озере Селигер и в Московской обл.), где  работали географы (В .С. Преображенский,  Ю. А. Веденин, И. В. Зорин, О. И. Вендина, М. Е. Карпель, Л. Г. Швидченко и др.). Важнейшим спутником Б. Б. Родомана на прогулках, в походах, путешествиях был В. Л. Каганский (Подмосковье, Латгалия, области Центральной России, Жигули, Чувашия, Башкирия). Они вдвоём вырабатывали представление о сущности путешествий и в них совместно «открывали»  разные феномены культурного ландшафта. В организованные самодеятельные туристские походы Б. Б. Родомана вовлёк в 1955 г. его одноклассник, инженер (впоследствии – археолог и кандидат географических наук) К. К. Шилик. С 1954 г. с Б. Б. Родоманом ходил в маршруты выдающийся знаток ландшафта и земельных отношений,  сотрудник Геофака МГУ, А. Е. Осетров.
        Б. Б. Родоман горячо любит и прекрасно знает Подмосковье, где со школьных лет регулярно проводил туристские походы, в одиночку и во главе группы товарищей. Эта деятельность также отразилась в его публикациях. Особенно страстно он пропагандировал ходьбу на лыжах в апреле [7].  Своеобразным полигоном и прототипом ряда картоидов стал западный сектор Московской обл., а в нём –  «Великий лыжный путь» между Ленинградской и Рижской ж.-д.  линиями  [4, рис. 6; 10, рис. 6 и 20].
        В 1993 г. Б.Б. Родоман написал, а в 2004 г., благодаря поддержке президента Российского гуманистического общества В. А. Кувакина, издал книгу «Под открытым небом: о гуманистичном экологическом воспитании» [11].  В полной мере опубликовать новые и переиздать старые работы о рекреации и туризме Б. Б. Родоману удалось только в XXI в., благодаря компьютерам и Интернету. Публикаций, специально посвящённых этой теме,  около 90 (полный список – на портале «Academia.edu»).
        Для Б. Б. Родомана, признанного теоретика географии, рекреация и туризм – не побочные темы; все направления его деятельности тесно переплетены. Теоретическая география Б. Б. Родомана, в том виде, как она представлена в монографии «Территориальные ареалы и сети» [9], а также вся его экологическая и природоохранная публицистика – обобщение впечатлений от прогулок, походов, путешествий. Будучи главным и почти единственным методом постижения окружающего земного мира, эти путешествия, да и сам путешественник,  становятся  объектами  изучения наряду с ландшафтом. Когда в 1965 г. Б. Б. Родоману поручили написать «что-нибудь» о рекреации и туризме, он не поспешил в библиотеку и не разработал программу изучения, а решил сначала обобщить свой личный туристский опыт. И этот процесс затянулся почти до конца его жизни.
           Ниже перечислены главные идеи, концепции, проекты, предложения Б. Б. Родомана в сфере рекреации и туризма.
        • Ресурсы для рекреации и туризма  пространственно относительны: важно не наличие их, а различия от места к месту [4; 10].
        • Главными ресурсами туризма являются местные особенности и степень их экзотичности для посетителей [4; 10, рис. 17].
        • Туризм – это прежде всего путешествие, а не одноразовая поездка к месту стационарного отдыха и развлечений.
        • Различное восприятие местности и представление об окружающем мире зависит от способов и направлений передвижения [15].
        • Туристские дороги и тропы для разных видов транспорта и способов передвижения должны проходить отдельно, но пересекаться и собираться в одних и тех же узлах [10, рис. 19].
        • Для пригородных походов выходного дня наиболее удобны траверсные маршруты в виде хорд между радиальными транспортными линиями, поэтому надо сохранять для них подходящие «ландшафтные коридоры» [4, рис. 6;  10, рис. 6, 20, 25, 26].
        • В урбанизированном регионе предлагается линейно-сетевой принцип выделения земель для рекреации – сеть коридоров с расширениями в узлах [10, рис. 21].
        • При контакте  с малонаселённым природным ландшафтом в суровых условиях требуются, выявляются и вырабатываются такие позитивные человеческие качества, которые невозможно воспитать искусственно в повседневной городской обстановке; поэтому надо сохранять места экстремального туризма и не улучшать их транспортную доступность [11].
        • Физическое и моральное оздоровление и сохранение здоровья при активном туризме достигается не запрограммированным набором упражнений и процедур, а вынужденной деятельностью, обусловленной задачами похода и окружающей средой  [11]. 
        • Рекреация и туризм для многих людей – это дополнительный, второй, параллельный образ жизни, в котором они накапливают достижения и продвигаются по разным направлениям, не хуже, чем в профессиональной карьере [5].
        • Б. Б. Родоман описал особенности  самоорганизации [13],  гендерно-возрастную и ролевую структуру самодеятельного туристского коллектива, выявил десятки ролей на стадиях его формирования и функционирования [12],   изложил гипотезы о скрепляющих его каркасных связях и отношениях, обнаружил важную роль «возрастных посредников», придумал много новых терминов [11, предм. указатель].
        Вершинами сочинений Б. Б. Родомана о туризме и рекреации выглядят две темы.
       • Описание путешествия как искусства: в нём важны не цели, а кульминации (изображены на волнообразном графике). Оптимально совпадение кульминаций в маршруте и в чувствах людей [10, рис. 29].
        • Стадии развития личности в сфере  досуга. Возвышение потребностей изображено как спиральная траектория плавания в лодке по кольцевому пруду между островом эгоизма и внешним берегом альтруизма [10, рис. 28].      
         Как видно из нашего, далеко не полного перечня, идеи и концепции Б. Б. Родомана, имея прочные, профессионально апробированные корни в географических науках и в туристско-географической практике, своими ветвями выходят за пределы географии – в социологию, психологию, медицину, но там они не известны специалистам и не обладают  научным  статусом. Научное и литературное творчество Б. Б. Родомана ещё не оценено и не понято в должной мере, оно дожидается новых исследователей и последователей. 

Литература
    
        Публикации Б. Б. Родомана, без соавторов, в хронологическом порядке.
            
             1. Поездка по Финляндии. Впечатления туриста // Земля и люди. Геогр. календарь. 1958. – М.: Географгиз, 1957, с. 87 – 89.
        2. Куда поехать зимой? с. 28 – 29; ... весной? 104 – 105; ... летом? 150 – 151; ... осе¬нью? 228 –  229 // Земля и люди. Геогр. календарь на 1965.  – М.: Мысль, 1964.
        3.  Рекреационные ресурсы и конструктивное районирование отдыха // Геогр. про¬блемы отдыха и туризма (тез. докл. к рабоч. совещ.).  – М.: ИГ  АН СССР, 1969.
        4. Географические проблемы отдыха и туризма. – Территориальные системы производительных сил, гл. XII. –  М.: Мысль, 1971,  с. 311 –  342.
        5.  Рекреация как параллельный образ жизни // Комплексные проблемы туризма и от¬дыха «Человек – природа – отдых». Тез. докл. всесоюз. конф., Севастополь, дек. 1987. – М.: ЦРИБ «Турист», с. 23 – 25.
        6. Объективные процессы формирования ареалов и рациональная организация тер¬ритории для охраны природы и рекреации. – Автореф. дисс. д-ра геогр. н. – М.: ИГАН СССР, 1990, 46 с.
        7.   Весенняя лыжня // География, 1995, № 18 (80), май, с. 1 – 3.
        8. Сицилийский треугольник // География, 1996, № 38 (179 – 180), окт., с. 1, 12 – 15.
        9. Территориальные ареалы и сети. Очерки теоретической географии. – Смоленск: Ойкумена, 1999, 256 с.
        10.  Поляризованная биосфера: Сб-к статей. – Смоленск: Ойкумена, 2002, 336 с.
        11.  Под открытым небом: О гуманистичном экологическом воспитании / Биб-ка ж-ла «Здравый смысл». – М.: Росс. гуманистич. об-во, 2004, 184 с.
        12. Распределение ролей в неформальном досуговом коллективе. – М.: Ин-т по связям с общественностью, 7 дек. 2005 г. http://www.rpri.ru/materials/robykanov.htm
        13. Досуг вне государства: самоорганизация походных туристов // Отечественные записки, 2005, № 6 (27), с. 206 – 213.
        14.  Непал: Экзотика в объятиях глобализации // География, 2009,  № 13 (885), 1 – 15 июля, с. 9 – 14; № 14 (886), 16 – 31 июля, с. 9 – 14.
        15. Восприятие и оценка местности при разных способах и направлениях передвижения // География и туризм: сб. науч. тр. / Перм. гос. нац. иссл. ун-т. – Пермь, 2016. – Вып. 15, c. 3 – 15.
        16. Туризм как образ жизни: накопление достижений // География и туризм. Научный журнал. Вып. 2. Пермь, 2018, с. 5 – 8;  0,4 л., 250 экз.
        17. Мои однодневные маршруты в Подмосковье // География и туризм, 2021, № 1 (7), с. 62 – 66.
        18. Женские лыжные походы // География и туризм, 2021, № 2 (8), с. …
        Благодарность. Я благодарю президента Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО) Александра Георгиевича Дружинина, издавшего мой биобиблиографический справочник в 2021 г. в Ростове-на-Дону под эгидой Южного федерального университета. – Б.Р. 28.XI.2021.

;;;;;;;;;;
ПРИЛОЖЕНИЕ

========================
С ДЕТСТВА В ГЕОГРАФИЮ

        Воспоминания  под заглавием «Моя жизнь в единой географии» были опубликованы как приложение в книге «Территориальные ареалы и сети» (1999).  Я подводил итоги в унисон с уходящим ХХ веком, не предполагая, что сам ещё буду жить очень долго (90 лет в 2021 г. исполнилось).  Моя жизнь в XXI столетии хорошо отражена в Интернете в разных интервью, беседах, рассказах, отчасти включённых в «Устную историю» и полностью опубликованных на портале «Проза.ру», поэтому я решил удлинять свои мемуары не столько спереди, сколько  сзади: подробнее рассказать о детских началах моей взрослой географии. Прежний текст большей частью сохранён, с некоторыми дополнениями, а всё сочинение разбито на главы и  разделы. Ни от чего, написанного в конце прошлого века, я не отрекаюсь. От непосильных попыток сделать изложение более равномерным по времени и справедливым по отбору упоминаемых событий и людей я отказался.

Глава первая

ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ В ДЕТСТВЕ

        Я верю, что стал географом благодаря любви к путешествиям и к географическим картам. Все корни моей профессиональной деятельности прослеживаются с детства, а все её ветви принадлежат одному разросшемуся дереву. Все мои интересы и занятия не случайны и взаимосвязаны. Ничто побочное, неожиданное, чужое не влияло на непрерывный и плавный процесс моего личностного развития.

1.1. Ранние впечатления и путешествия
       
        Я родился 29 мая 1931 г. в Москве, на Арбате. Моя мать уволилась из швейной фабрики и стала домашней хозяйкой. Отец, драматический актёр и режиссёр, был занят вечерами, а днём выгуливал меня по улицам, сначала в коляске (корзине на железных колёсах), а потом и пешком. Мы доходили до Филей и Воробьёвых гор. Я помню Смоленскую площадь с рынком  и песком под ногами, пивную с русской печью, керосиновые лавки, извозчиков с мешочками для навоза под хвостами лошадей, широкие бульвары с разными аттракционами на Садовом кольце, старые избы в селе Дорогомилове (ныне – Кутузовский проспект) и пересекавшую его железнодорожную ветку, по которой ходил к фабрике паровоз с товарными вагонами. Я с родителями стоял в толпе смотревших на пуск троллейбусов по Арбату, прокатился на метро в первый день его открытия 15 мая 1935 г. Любовь к передвижению, стремление пройти и проехать дальше и посмотреть, что там находится, стали неотъемлемой частью моей жизни. 
        Дошкольником я путешествовал с родителями по Волге, Днепру и Чёрному морю, пожил летом у родственников на Украине и в Крыму. По Волге мы шли в 1938 г. два месяца на пассажирской барже, построенной для гастролей артистов Театра речного транспорта. По Днепру и Чёрному морю путешествовали в 1939 г. по бесплатным билетам, полагавшимся моему отцу как актёру Театра водного транспорта (после того как на счастье нашей семьи  слились наркоматы речного и морского флота). Я помню каждый день этого плавания (три дня по Днепру и шесть по морю). Остаток лета мы провели у дяди в Феодосии, где я, восьмилетний, уже мог и один ходить по улицам.
        В 1941 г., при эвакуации в Западную Сибирь, я, стоя на чемоданах, 12 дней смотрел в форточку товарного вагона; успел увидеть даже надпись «Европа / Азия» (на Чусовской линии). Мы (я, моя мать и её сестра с сыном) эвакуировались в Омск вместе с наркоматом земледелия. Отец оставался в Москве, гастролировал по госпиталям и прифронтовой полосе, уберегал жилплощадь от захвата соседями. Его не могли призвать в армию, потому что ему было 54 года и у него был удалён один глаз.
        За период с августа 1941 по сентябрь 1942 г. я обошёл пешком значительную часть Омска. Меня занимала его планировка, названия и порядковые номера улиц. Осенью 1942 г. мою тётку перевели на службу в село Колосовка бывшего Тарского округа. Мы сутки шли на пароходе вниз по Иртышу, а потом 17 дней ждали в Таре, пока замёрзнет дорога, чтобы проехать в назначенное село. Оно располагалось в подзоне мелколиственных лесов между лесостепью и тайгой. Это были как будто те же западносибирские колки, но они занимали не меньше половины площади.
        Меня охватила тоска по хвойным деревьям. Их было много в Таре, но в нашем огромном селе росла только одна ёлка или пихта на участке какого-то крестьянина. Я жадно всматривался в мелкомасштабную карту в моём школьном атласе, прикладывал к ней линейку. Ну, где-то совсем рядом проходит зона тайги. Я пытался добраться до неё пешком, но чуть не заблудился в заколдованном круге берёз и осин, усеянном орехами заячьих какашек. Истовая вера в природные зоны осталась при мне. Позже я узнал о существовании Васюганья, оно зачаровало меня заочно. Теперь я очень жалею, что, слывя большим путешественником,  так и не посетил таёжную часть Западной Сибири.
        Ландшафт всю жизнь заменял мне кино и художественную литературу. Я не потребляю искусства, потому что оно навязывает эмоции и отвлекает от самостоятельного восприятия реальности, которая всегда интереснее любого вымысла. В творениях писателей и кинорежиссёров меня раздражают и отвращают маловероятные события и надуманные ситуации. Сам я пишу и теперь читаю только non fiction.

1.2. Чтение и книги

        Читать я научился как-то незаметно, это внезапно обнаружилось в день моего пятилетия 29 мая 1936 г. на даче около платформы Клязьма, когда я сидел под столом и начал выкрикивать слова из букваря.
        В детстве я изучал научно-популярные книги по естествознанию, истории техники и архитектуры, всеобщую историю. Моим первым университетом были следующие книги: в восьми-девятилетнем возрасте – Н.А. Кун. Что рассказывали древние греки о своих богах и героях;   Виталий Бианки. Лесная газета. В 10 лет – Максвелл Рид. Следы на камне (геология, палеонтология); Ильин и Сегал. Рассказы о вещах (история техники); Люди и горы (история сельского хозяйства); брошюра «Кружок юных фенологов и фенометеорологов». С 12 лет – Оскар Йегер. Всеобщая история (в четырёх томах), книги Э. Грабаря по истории искусства, но главным чтивом на всю жизнь стали энциклопедии – Большая советская, Малая советская и Литературная. Я мало читал художественной литературы, но я прочитал почти всё, что написано о ней в «Литературной энциклопедии».
        В Большой советской энциклопедии было много прекрасных цветных карт, а в Малой преобладали черно-белые картосхемы, и я стал раскрашивать их цветными карандашами, подбирая цвета не как попало, а со смыслом. Не случайно моя первая научная работа (в качестве студенческой курсовой) была посвящена цветному фону как способу изображения на тематических географических картах.
        Книг я прочитал немало, но и не так уж много. Я их не проглатывал, не читал запоем. Почитав текст несколько минут, я его откладывал, начинал воображать и сочинять сам. В художественной литературе меня интересовали не столько герои и события, сколько страноведческая информация. Так, «Дон Кихот» М. Сервантеса – это картины быта Испании в XVI в., а романы и новеллы Г. Мопассана – Франция конца XIX в., особенно Париж, а в нём – бульвары, газовые фонари, фиакры, паровой трамвай, пневматическая почта. Историческим романам и мемуарам я  отдаю предпочтение, а детективов не выношу. 

1.3. Железная дорога

        Я безумно люблю железную дорогу во всех её видах (в том числе метро, но особенно – трамвай и узкоколейки), вероятно, не только потому, что все мои предки и родственники мужского пола были железнодорожниками (отец был телеграфистом до того, как стал профессиональным актёром). Меня в шестилетнем возрасте пять раз поднимали на паровоз. Любовью к автомобилям и мечтой самому стать шофёром я благополучно переболел в том же возрасте и больше к «машинам» не возвращался; более того, я их возненавидел, марок их не различаю. А вот водить что-нибудь по рельсам, например, трамвай или, что ещё лучше, дрезину, мне всегда хотелось. Я мечтал иметь дома игрушечную железную дорогу, но у моих родителей не было на это денег.
        С узкоколейками я познакомился в 1944 г., когда отец вёз меня в пионерлагерь, находившийся возле Шатуры. Пригородные поезда туда ещё не ходили. Чтобы воспользоваться поездом дальнего следования, который довёз бы нас за четыре-пять часов, надо было заказывать пропуск в милиции и ждать несколько дней. Но люди находят обходные пути. Мы ехали три часа на пригородном поезде от Казанского вокзала Москвы до Егорьевска, а затем четыре часа по узкоколейке до Шатуры. Огромная сеть узкоколейных железных дорог обслуживала восточную часть Московской области, на площади, равной Корсике (около 8,7  тыс. кв. км). Узкоколейки я считаю самым экологичным видом транспорта (желательно, на электрической тяге, но без контактной сети, а на аккумуляторах). В общем, не случайно все мои географические и экологические концепции пронизаны транспортными проблемами, поставлены в зависимость от способов передвижения. 

 1.4.  Мои чертежи

        В школе я считался не способным к математике,  не любил алгебру, но к геометрии относился хорошо. Я дружил с линейками, циркулем и транспортиром и с их помощью чертил многоконечные звёзды. Треугольники, образовавшиеся от пересечения линий, я раскрашивал цветными карандашами, но не произвольно, а по принятым мною правилам, отмечая симметрию, группировал контуры по зонам.
        Мои научные географические картоиды, в многоцветных оригиналах – контурно-фоновая живопись, уходящая корнями в детское занятие «Раскрась-ка». Не помню, раскрашивал ли я сам детские картинки, но у меня был прекрасный образец контурно-фоновой живописи – книжка «Три поросёнка» (1937), слова и рисунки Уолтера Диснея. (В переводе Сергея Михалкова, который в следующих изданиях назывался уже автором, и рисунки стали другими, но я признаю только диснеевские). Как художник я остановился на уровне трёхлетнего ребёнка, не поднялся выше, но продвинулся вбок, и на этом уровне создал свой жанр изобразительного искусства.

1.5.  Мои города и страны
 
        Я чертил карты и планы вымышленных мною городов и стран. Одним из моих творений был Восьмилучевой город. В нём было восемь радиальных проспектов (авеню), упиравшихся в кольцевую улицу, внутри которой помещался Центральный сквер (небольшой парк), а в центре его Ротонда (административное здание). Проспекты именовались по «странам света» – Северный, Северо-Восточный, Восточный и т.д. Эти проспекты и малое кольцо вокруг Ротонды предназначались для автотранспорта. В промежутках между упомянутыми проспектами тянулись ещё восемь радиальных улиц. Они не доходили до Центрального кольца, а упирались во второе уличное кольцо. По этому кольцу и этим второстепенным радиалям ходил по эстакаде скоростной трамвай. На расстоянии 1 – 2 км от центра города между восемью лучами появлялись зелёные клинья. Их контуры были ограничены параболами, острия которых направлены к центру города. На конце клина располагались конечные остановки трамвая и входы в пригородно-городские лесопарки. У входа – увеселительные заведения, а дальше – всё более дикая природа.
        Я перенёс свой Восьмилучевый город на Южный полюс. Там он обогревался искусственным солнцем, постоянно висевшим в небе без всякой опоры. Я тогда не знал, как это возможно, но верил, что наука до всего дойдёт. Теперь это называется «геостационарный спутник». Но я не уверен, что он может висеть над полюсом. На полюсе нет «стран света», поэтому проспекты назывались по номерам меридианов, а один из них был Гринвичский. Гидрологическую и климатологическую нелепость своих утопий  я понимал, но игнорировал. У моего города не было реки, потому что она нарушила бы симметрию. На обогреваемую часть Антарктиды хлынули бы холодные потоки воды и воздуха. Впрочем, многие писатели-фантасты тоже сознательно пренебрегали законами физики.
        Я придумал для себя страну на острове и поместил его где-то в малолюдной части Тихого океана, к юго-востоку от Японии. С рельефом дна, глубинами и прочими условиями не считался. Мой остров имел форму овала, вытянутого с запада на восток километров на 400, а в поперечнике около 200 км. Очертания его были плавными, берега не изрезанными, за исключением юго-западной части, где в сушу вдавался остроконечный залив, или бухта. На острие бухты располагался центр столицы, а на юго-восточной стороне этого залива, ближе к открытому океану – дворец Правителя. В тылу дворца помещался большой парк, постепенно переходивший в лесопарк и в совершенно дикий лес. Это был тоже зелёный клин, но исполинских размеров – длиной около 200 км, а шириной около 100. В нём не было никаких дорог для колёсного транспорта, лишь по оси его шла одна единственная тупиковая тропа, по которой можно было идти пешком или ехать верхом на лошади. Тропа заканчивалась в центре леса у небольшого кирпичного дворца. В нём иногда отдыхал Правитель с немногими приближёнными и гостями. Но добираться до дворца надо было долго, не один день. (Сегодня я предусмотрел бы вертолётную площадку, а тропу не использовал). Мой заповедный Великий лес простирался на юге до самого океана. Никакая дорога для людей по берегу не проходила. Там фауна суши встречалась с обитателями моря. На севере по границе леса, строго по географической параллели, шла с запада на восток из столицы двухпутная электрифицированная железная дорога. Для неё я успел придумать только конструкцию вагонов. К северу от железной дороги располагалась густонаселённая местность без каких-либо прорисованных деталей. Никакие другие города, кроме столицы, в проекте не фигурировали, и где кончалась железная дорога – неизвестно. На южной стороне железнодорожного полотна простирался глухой мощный забор, или стена с колючей проволокой, огораживающая мой лес. Ни один человек или зверь не мог через эту изгородь перебраться. У заповедника был только один вход – через городской дворец Правителя. Никакие, даже потайные, ворота и калитки не предусматривались.
        На территории СССР я разместил несколько независимых малых государств. Одно из них – королевство Тара на месте бывшего Тарского округа Омской области; другое – княжество Руза на западе Подмосковья. Это были конституционные монархии. Правитель становился монархом после референдума, предусматривавшего его договор с народом (т.е. нанимался на службу пожизненно). Для этих стран я сочинял конституции, одна из них сохранилась. В основу положена Конституция СССР – других образцов не было. Но материала для составления на её основе иного текста было предостаточно. Такие фантазии не ограничивались детством. Они жили во мне и в дальнейшем, во взрослом состоянии, отражали изменения, происходившие в реальной жизни нашей страны, а также всякого рода проекты (политические, экономические, градостроительные, экологические).           Получив во владение княжество, мой князь (т.е. я) начинал преобразование ландшафта. Оно было изложено в так называемой Национальной программе. Её сторонники образовали правящую партию и назывались программистами. Остальные политики становились оппозиционерами. Они позитивно  критиковали существующий режим, но без возможности его свергнуть.
        В своих фантазиях я считал себя конечно не мелким князем, а Великим волшебником, т.е., в сущности, богом. У меня были смутные проекты преобразования всего мира, но они откладывались на неблизкое будущее (бессмертному богу спешить некуда).  Карликовое государство необходимо было на первых порах для эксперимента. В соответствии с модными веяниями или в противоположность им, я то сселял всех жителей в многоэтажные дома (по одному на месте каждой деревни), то расселял по фермам. Всё новое строительство сосредотачивалось на одной длинной улице, которая называлась «Княжий Путь» (Раджа-Патх). Она соединяла село Старая Руза с городом Рузой. (Это был прообраз веерного узлового района; см. рис. 38 в моей кн. 1999). На остальной территории преобладало то, что теперь называется «культурным и природным наследием». Был там и пограничный лесной пояс, и зелёные клинья. Автомобили в моё княжество или совсем не допускались, или вместе с троллейбусом ходили только по Княжьему Пути. Однажды я уничтожил все автодороги (они были распаханы и засажены травой) и пустил на их месте узкоколейный трамвай.
        В Москве, около Киевского вокзала, проектировался сеттльмент Рузы в виде комплекса зданий с вертолётной площадкой. Там размещалось и посольство этого государства. Генеральное консульство находилось  в Тучкове на привокзальной площади, консульства в Новопетровском и в Дорохове, почётные консулы – в Звенигороде и в Истре.
        Мне было ясно, что элита моего княжества будет постоянно жить в Москве, а в Рузе – летом, как на даче. Колонизация района москвичами ограничивалась. Прежние жители наделялись правами аборигенов со многими привилегиями. (Мысль о правах аборигенов не только для исчезающих коренных малых народов, но и для сельских жителей центрально-российской глубинки, вошла в XXI веке в мои построения). Все игры с Рузой я вёл уже во взрослом состоянии, после того, как у меня в 1948 г. появилась карта Московской области.
        Между моими королевствами и княжествами, а также между реальными областями, краями, республиками СССР в моём воображении то и дело велись спортивно-игровые войны. Бойцы передвигались на велосипедах или сражались пешими, фехтовали деревянными шпагами. Ранение и смерть были условными, пребывание в плену – приятным и комфортабельным, встреча парламентёров, перемирие, капитуляция, заключение мира – красивыми церемониями. Меня в этих войнах больше всего занимала линия фронта, похожая на передвигающуюся государственную границу. (Такой  и была линия фронта во время Великой отечественной войны. А в мирные годы государственная граница СССР считалась временно остановившимся военным фронтом перед новым победоносным наступлением). Я представлял, что когда-нибудь, в войне южной половины Москвы с северной, южане продвинутся так, что фронт будет проходить через мой дом, поперёк улицы Первой Мещанской, но было неясно, надо ли при этом перекрывать уличное движение. Такие «военные» фантазии покинули меня вместе с детством, но остальные, ландшафтные, росли и развивались всю жизнь.

1.6.  Юный архитектор

        Дом для себя я «спроектировал» в дошкольном возрасте – совсем не оригинальный, похожий на что-то уже виденное и посещённое. Это был двухэтажный дом из тёмно-красного кирпича. Посередине как бы башня с выступом, в ней лестница. По сторонам – три или четыре окна на каждом этаже. На втором этаже, сразу справа от лестницы, помещался мой кабинет с одним окном, выходящим на улицу. Я сидел левым боком к окну за огромным письменным столом, покрытым зелёным сукном и стеклом. На столе стоял массивный письменный прибор из мрамора и латуни с двумя чернильницами и одним большим пресс-папье. К дому вела дорожка, посыпанная песком. По сторонам дорожки виднелись две клумбы. Они были огорожены прутиками в виде полукругов, концы которых воткнуты в землю. Деревья и кусты не предусматривались. В натуре я встретил такой дом в 1951 г. В нём помещалась географическая станция МГУ в Красновидове Можайского района Московской области.
        В тринадцать лет я уже сознательно мечтал стать архитектором. Я изучил классические ордера (ионический, дорический и коринфский) и чертил по ним фасады зданий.  Я вдохновлялся рисунками из Всеобщей истории О. Йегера: Галикарнасский мавзолей, восстановленный Форум римский, Акрополь с Пропилеями!
        После войны в Москве началось строительство высотных зданий, одному из которых суждено было стать моей alma mater. Я подхватил и развил это направление. Я придумал, как сразу покончить с нехваткой жилья в Москве – построить около платформы Текстильщики, на Сукином болоте, один дом высотой в километр и на миллион жителей. Он должен походить на высотные здания Москвы и на глубоко рассечённый горный массив. У него будут три оси, три луча, расходящиеся под углом 120 градусов. Один луч направлен строго на север, поэтому окна жилых помещений на эту сторону света не выходят. Всё необходимое для повседневного быта людей помещалось внутри здания. Там действовал мощный общественный транспорт, преимущественно непрерывный, в том числе эскалаторы и травалаторы. Я строил подобие этого здания из кубиков и лото. С тех пор я не люблю высотных домов в виде призм или цилиндров. Они должны сужаться кверху, хотя я понимаю, что застройщикам это не выгодно. Из постсоветских небоскрёбов в Москве мне нравится только Триумф-Палас. Мои проекты «городов-зданий», «городов-кораблей», плавающих в литосфере и с нею изостатически уравновешенных, вошли в мою модель «поляризованного ландшафта» и демонстрировались на моём докладе в Московском филиале Географического общества 19 января 1971 г. (см. рис. 8 в моей кн. «Поляризованная биосфера»).
        Сукино болото мне было знакомо. У нашей семьи там одно лето был огород, который полагался всем служащим для прокормления – на бывшем торфяном поле, где я мог катать сохранившиеся вагонетки.  Впоследствии здесь построили завод малолитражных автомобилей. Правительство было обеспокоено, что в Москве слишком много «гнилой интеллигенции», но мало «рабочего класса», и наполнило столицу благонадёжными молодыми лимитчиками – перспективными кадрами для комсомола и партии. Какая общественно ценная земля до сих пор пропадает! Вот где могла вырасти Новая Москва, а не за МКАД.
        Если бы я сделался архитектором, то скорее не объёмником, а градостроителем. Но я и стал теоретиком градостроительства – отчасти! Мой «поляризованный ландшафт» – типичная градостроительная утопия.   

1.7. Навязчивые образы
 
        Мои фантазии не были безудержными, буйными, феерическими. Напротив, они были устойчивыми, консервативными. Это были навязчивые образы, не изменявшиеся годами. От моих детских проектов сохранилось мало документов. Две-три тетради, несколько листков, да один большой лист ватмана. Остальное пропало? Да нет, его просто и не было! Я б;льшую часть придуманного хранил и прокручивал в своём воображении.
        Любой ребёнок может двигать по столу какую-нибудь деревяшку, представляя, что это корабль, идущий по морю. И я так играл, но не только в детстве. Играл, будучи подростком, когда мои ровесники болели футболом и гуляли с девочками. Внешне мои игры были крайне примитивны, но за ними стоял огромный воображаемый мир. Его наполняли города и страны.
        В первые три лета после окончания войны мы всей семьёй не выезжали «на дачу». По воскресеньям ездили на трамвае № 17 в Останкинский парк и лес. Валялись на одеяле под дубом, который и сейчас там растёт, я его показываю друзьям. Мне, уже не маленькому, было скучно и тягостно с родителями. Утомляясь от лежания и переворачиваясь с боку на бок, я почитывал кое-какие книжки, главная из них: Лев Гумилевский. Железная дорога. (Любители железных дорог в наши дни спасли эту замечательную книгу, выложили её в Интернете).
        За вычетом трёх недель (в пионерлагере, в 1944 и 1945 г.) я проводил лето в Москве, в душной комнате. Наши окна выходили на юг, и во второй половине дня становилось жарко. У нас были широкие подоконники из настоящего чёрного мрамора, шириной в полметра. На одном из них, самом длинном (перед «итальянским окном») можно было уложить спать человека. Я наполнял водой спринцовку для клизмы, садился на стул перед подоконником в другой комнате, где окна были одинарными, и выливал воду на раскалённый мрамор небольшими порциями. Вода мрамор не смачивает, поэтому лужи получались полными и компактными. Я воображал, что мои лужи – это острова суши, а окружающая поверхность – море. Я долго смотрел, как эти лужи высыхают, вносил поправки в естественный процесс, соединял их перешейками или сухой спринцовкой выдувал озёра посреди островов.
        Я не сидел на стуле или диване весь день, я вскакивал, ходил и бегал по комнатам, размахивал руками, приплясывал и напевал разные песенки, преимущественно на иностранных или тарабарских языках. Я подходил к книжному шкафу, брал главным образом энциклопедии, читал статью за статьей. Я и сейчас веду себя дома так же, только к книгам добавился Интернет. Со стороны это, на взгляд обывателя, могло выглядеть, как поведение сумасшедшего, но я таким и казался почти всю жизнь подавляющему большинству окружающих людей – всем тем, кто не знал и не ценил меня как автора научных и литературных опусов. И даже моя мать, в общем-то верившая в меня, но и  сомневавшаяся, уже в конце своей жизни спрашивала у моего младшего коллеги  В. Л. Каганского: «Правда ли, что Боря – большой учёный?».
        Наша семья постоянно боролась с мухами и клопами. Мне сделали хорошую мухобойку из овального куска резины на палочке. Я проводил Первую и Вторую Антимускальные войны и одерживал в них славные победы. О них были написаны сводки в выпускаемой мною газете «Новости нед;ли» (со старой орфографией). Королём в моём государстве считался наш пёс Самбим II (IV) . (Второй у меня, четвёртый – вместе с собаками моего «конотопского дяди»: см. одноимённый рассказ на «Проза.ру». Имя собаки взято дядей у какой-то машины марки «Sunbeаm»).   
        Я любил статистику, старался вести учёт чему-нибудь, чертил таблицы, в которых уже применялись линии двойные и разной толщины (ранга). (Впоследствии я делал такими таблицы в редактированных мною научных книгах).
        В эвакуации в Омске я вёл дневник погоды. Я знал латинские названия облаков, геохронологию, знаки Зодиака, обожал римские цифры. В пятитомной «Жизни животных» по А. Э. Брему меня интересовали не столько сами живые существа, сколько номенклатура и классификация. Сохранился большой лист бумаги, на котором эта классификация изображена. Там чётко различаются таксономические ступени и ранги, таксоны облигатные и факультативные и мн. др. Формы классификаций занимали меня больше, чем сущность предметов. Совсем не случайно главной темой моей научной работы впоследствии стали формы районирования.

1.8. Нешкольные тетради

        В тонкой тетради № 4 (170 х 207 мм), которую я вёл дома для себя  на десятом году жизни (в марте-апреле 1941 г.), между прочими записями   имеются: 1) Древнесобачий алфавит, практически не отличающийся от немецкого, с латинским и готическим начертанием; 2) Чертячий алфавит на основе греческого; 3) настоящий греческий алфавит; 4) настоящий немецкий алфавит; 5) цветной алфавит (обозначение букв и цифр линиями разного цвета, точнее, двух цветов, потому что цветных карандашей было намного меньше, чем знаков);  6) Апрельский алфавит,  названный так в этой тетради мною, вероятно, за время написания, после даты 2/IV  – латиница, дополненная знаками кириллицы, всего 32 буквы; 7) образец тарабарского языка «Шо-це», на котором в детстве говорила моя мать и её сибсы; 8) расписание службы пса Самбима; 9) табель оценок псу за его поведение; 9) прозвища этой собаки, причём шесть серьёзных и официально-фантастических имён, перечисленных через запятые, отделены точкой с запятой от одиннадцати  реальных,  нежно-сюсюкающих;  10) «Список учеников II класса «А» CCLXVIII школы Москвы-града». В нём 44 ученика с порядковыми номерами, фамилиями строго по  алфавиту, именами (не всегда), отчествами (редко), указанием национальности (русских не больше половины, остальные евреи, немцы, поляки, татары, наконец, украинцы, к коим и я себя относил) и распределением по каким-то загадочным шести «колонкам», обозначенным римскими цифрами  в двух вариантах. В левом столбце я относился к III колонке наряду с ещё двенадцатью  мальчиками и девочками, а во втором столбце я входил в VI колонку наряду только с одной девочкой. Календарные даты в тетради иногда обозначались  буквами разных алфавитов.
        Казалось бы, вся эта тетрадь свидетельствует о маленьком Родомане как о будущем лингвисте и филологе. Но не будем спешить с выводами. Для меня самое замечательное – районирование нашей жилплощади. Оно помещено в этой тетради на с. 10 – 11 и, судя по ближайшим датам, написано между 23 и 25 апреля 1941 г. Я привожу его с сохранением орфографии, пунктуации, строчных и прописных букв. Обратите внимание, как правильно я использовал запятые и точки с запятой. В наши дни точка с запятой за пределами научных текстов почти не применяется, этому знаку грозит упразднение.

ОБЛАСТИ И ШТАТЫ КОМНАТ

СТОЛОВАЯ

Область ;;;;;;`а
Столо-шкафная область (Колония ;;;;;;`а)
Гардеробо-диванная область: Столовый район; радио район.
Столовая область: Диванный район; Подстольный район; Проходной район.
Пограничная область.
Предоконный ШТАТ; Тумббатарейная область; Этажерочная область; Письменостольная область: Костегрызный район; Кресельный район.

СПАЛЬНЯ

Машинная область.
Предоконная 
Комодная
Серединная
Тахтовая 
Кроватная область.

        В этом районировании уже можно найти многие формы, которые описаны в моей курсовой работе на IV курсе и в последующих научных публикациях. Здесь есть области, которые не делятся на районы. Есть конфигурационный «проходной» район. Есть узловой район, или зональная система – сфера влияния пса Самбима, расположенная вокруг его собачьего «места». Районирование индивидуальное, но в нём налицо материал и для типологического. Очевидны два типа областей и районов – подмебельные и примебельные. С первыми ясно: это однородные районы. А вторые – это уже сферы их влияния, похожие на узловые районы.
        Особое место в этом районировании занимает Предоконный штат. Это большая надобласть, экстраординарный таксон, поскольку остальная жилплощадь на штаты не делится. Границы его – это стены с трёх сторон, но как же проведена четвёртая сторона? Она выделена по интуитивному ощущению. Это как бы функциональная тень оконной стены.
        Впоследствии, будучи взрослым, я начертил тушью на ватмане план всей нашей коммунальной квартиры и в ней – комнат нашей семьи, изменил и районирование, поскольку собаки уже не было, а мебель и размещение жильцов было иным, но принципы деления не изменились.
        Вторую тетрадь, точнее, «Альбом для рисования», 145 х 200 мм, я начал вести, несомненно, тоже до войны, поскольку там нарисован и назван мой товарищ по второму классу, Вадим Казанский – «славный воин италианский», в виде кирпичной статуи, на голове шапка с фашистской свастикой, на кирпичах написано «KASANSKIJ», а рядом «Памятник Казанскому в Риме 1941».  Рисунки интересны, но поражают своей примитивностью. Мне кажется, что так рисуют нормальные дети гораздо меньшего возраста. Но пусть в этом разбираются специалисты-исследователи.
        Альбом перенумерован римскими цифрами от I до LXXX много лет спустя, чернилами, уже после войны, но первые тринадцать страниц – арабскими цифрами. Только карандашом нарисованы первые пять страниц. На первой странице изображены какие-то корабли (ладьи, лодки) под парусами, в них сидят воины в остроконечных шлемах, носы у кораблей птичьи, на носу стоит воин, он целится из лука в замок, стоящий на острове, на крыше его две жар-птицы, повёрнутые друг дружке лицами – нет, нет, такого я нарисовать не мог! Там же почерками разных людей выписаны фамилии, наполовину мне знакомые – Нагорные, Дорофеевы, Касьяновы, Ткачёвы (это уже моя «девичья» фамилия). Но есть нечто типовое, несомненно принадлежащее мне, – дом с трубой, из которой идёт дым. Цоколь дома украшен греческими меандрами. За домом – подобие церкви с восьмиконечным крестом на куполе, и, наконец, главное, что выдаёт Борю Родомана сразу – надпись «RИМ». Поразительна строка из десятка знаков, похожих на буквы и цифры, но таковыми не являющихся.   
        На следующих страницах рисунки и надписи несомненно мои. Это вышеупомянутый Казанский, назойливые надписи «РIМ» и «РИМ», жалкая фигурка человечка с павлиньим хвостом и надписью «Ворона» – фамилия ещё одного моего одноклассника, Анатолия,  в 1941 г. На слабый довоенный карандаш наложена в овале послевоенная дата «6.I.1944. 11.00». На ряд букв похожи однообразные знаки – профили человеческих носов. Почерком второклассника выписаны имена собаки Самбима. Но над ними печатными буквами в рамке надпись «VIVE LA COMMUNE!!!»! (Французский язык я чуть было не начал учить в школе осенью 1943 г. Учебник сохранил и изучал).

1.9. Походы по Москве

        Чтобы вырасти нормальным и здоровым, мне полагалось «гулять» и «дышать воздухом», но эта обязанность была тягостной для меня и непосильной для моих родителей. Мать изредка  выставляла меня из дому, но я, постояв где-нибудь у стены, вскоре возвращался в квартиру.  Я не играл с мальчишками во дворе, у меня там не было даже знакомых. Моими приятелями становились только одноклассники. Два-три дружка нужны были мне для разговоров.
        Я отправлялся бродить и ездить по улицам, как правило, один, изредка с одним спутником.  С 1944 г. я систематически объезжал Москву на трамвае, пользуясь планом города из Малой советской энциклопедии. Я нанёс на этот план все трамвайные линии (карандашными точками). Пешком я обошёл всю «Старую Москву» (дореволюционную, между Садовым кольцом и Камер-Коллежским валом), не охватил лишь небольшое число переулков. Концентрическое строение Москвы меня завораживало. Кольцевые зоны стали впоследствии главным компонентом моей теоретической географии.
        В 1947 г. наша страна отмечала мифическое восьмисотлетие Москвы. К этой дате выпущено много интересных книг. Настольным для меня стал труд П.Е. Сытина «Прошлое Москвы в названиях улиц». Мясницкая, Поварская… Судя по ним, вся Москва была усадьбой князя, его хозяйственным двором. Государство – имение  государя! Этот тезис развит в моей публицистике XXI века.
        Я очень любил старую Москву, жадно рассматривал её картинки и фотографии, но и реконструкция столицы, её новостройки интересовали меня не меньше. Я мог подолгу стоять возле какого-нибудь котлована и смотреть, что туда укладывают. Я переживал за трамвайные линии – как их постоянно переносят и в конце концов ликвидируют.
        На моих глазах был уничтожен деревянный пояс Москвы, между Садовым кольцом и Камер-Коллежским валом. В этой зоне «В» я чётко различал секторы осевые, вдоль главных радиальных улиц, застроенных кирпичными особняками и многоэтажными доходными домами, и боковые, промежуточные, где преобладали деревянные дома, сохранялись кое-где сады и огороды. Соответствующая схема есть на рис. 25 в моей книге «Территориальные ареалы и сети» (1999).
        Пользуясь случайно попавшими ко мне старыми планами Москвы, я начертил карандашом свой более крупномасштабный  план района Первой Мещанской, оказавшийся впоследствии довольно точным. Метод ограничения этого и других районов изложен мною в докладе «Географическое районирование Москвы» в Московском филиале географического общества (МФГО) в 1963 г.
       Кольцевое строение Москвы, её зелёные клинья и мои многоконечные звёзды привели к тому, что моя теоретическая география стала развитием кольцевой модели И.Г. Тюнена,  превратившейся в 1970 г. в «Поляризованный ландшафт».

1.10. Первые походы в Подмосковье

        В 1948 г. отец принёс мне с места своей службы только что изданную карту Московской области, масштаб в 1 см 3 км, с грифом «для служебного пользования». На ней не было горизонталей рельефа, но леса и гидросеть показаны точно. Карта состояла из двух больших листов, которые можно было склеить и повесить на стену – для украшения кабинета чиновника. Я её не склеивал и листов не сгибал, держал в рулоне. В те годы в Московскую область входил Подмосковный угольный бассейн, благодаря ему наша область вдавалась клином далеко на юг, до истоков Дона, поэтому б;льшую часть южного листа занимали территории Калужской и Тульской областей, что было очень кстати. Понятно, что северный лист истрепался раньше, а южный сохранился лучше. На этой карте можно найти сотни исчезнувших сельских поселений и густую сеть просёлочных и лесных грунтовых дорог, в том числе на территории нынешней Москвы. В конце ХХ века я использовал эти впечатления для концепции перестройки  дорожной сети и появления новой анизотропии российского пространства. Драгоценная карта служила мне 44 года, была единственным в таком роде источником информации и самой ценной вещью в моём имуществе, вплоть до 1992 г., когда крупномасштабные карты немного рассекретили и появился в продаже Атлас Московской области двухкилометрового масштаба.
        Летом 1948 г. мы впервые после войны и последний раз в моей жизни выехали на «дачу». Нас вёз открытый грузовик по старому Ярославскому шоссе, мы сидели на вещах, и я разворачивал на ветру драгоценную карту Московской области, рискуя её порвать или упустить. В дальнейшем я не брал эту карту в поездки, а делал из неё выкопировки карандашом на бумаге или чертёжным пером и тушью на кальке.
        Мы (я и моя мать) поселились в клетушке с одним окошком в крестьянской избе на западном краю деревни Спас-Торбеево Загорского (ныне Сергиев-Посадского) района Московской области. В качестве нужника использовали кусты у ручья. За ручьём, на горе, помещалось село Куроедово с церковью, а при нём пионерлагерь, с которым у моего отца установились какие-то связи по линии культработы. Это бывшее имение князей Урусовых. У наших хозяев нашлась книга из княжеской библиотеки «Краткое описание жизней древних философов… сочинённое г. Фенелоном, архиепископом Камбрийским» (М., 1788). Мужики использовали эту книгу на раскурку (для сворачивания цигарок) очень аккуратно: выдрали немного последних страниц, а титул сохранили. Я забрал эту книгу себе, много раз её читал и в конце ХХ века. подарил своей второй жене, ставшей доктором философских наук. Изба сохранялась в целости до начала XXI столетия, потом построили новый дом, но клетушку, где мы ютились, сохранили в качестве пристройки. В настоящее время и её уже нет.
        Пользуясь вышеупомянутой картой Московской области, я совершил свой первый настоящий поход, длиною около 28 км, – в одиночку пересёк артиллерийский полигон, куда население допускалось по воскресеньям для сбора грибов и орехов, прошёл через город Красноармейск, проехал  7 км по узкоколейке, вернулся домой (в Спас-Торбеево) поздно вечером. Еды и воды с собой не брал, ничего не ел. В 1949 и 1950 г. продолжались мои вылазки за город, чаще одиночные, реже с одним-двумя одноклассниками, тоже без еды и рюкзаков.
        Осенью 1948 г. я самостоятельно съездил в город Ногинск (бывший Богородск), чтобы познакомиться с его трамваем. Один из вагонов оказался очень диковинным, не похожим на виденные в других городах. Моим соседом в поезде был священник. Он обсуждал со своей прихожанкой намерение провести в соборе электрическое освещение. Меня удивил этот разговор. Я считал, что церковь, которая всегда сопротивляется научному и техническому прогрессу, не должна пользоваться его плодами, появившимися после Христа.  Так думал не один я. В СССР невозможно было представить попа на мотоцикле или на пляже в одних плавках.
        Летом 1949 и 1950 г. я много путешествовал по Подмосковью в одиночестве, проходя пешком до 30 км в день. Как правило, это были траверсные маршруты – между двумя радиальными железнодорожными линиями. Я описал такие маршруты в научной статье для журнала «География и туризм» в 2021 г. При поступлении на Геофак МГУ в 1950 г. я с гордостью указал в автобиографии, что посетил большинство административных районов Московской области. Впоследствии, взрослым, я водил по любимым маршрутам своих товарищей. Это единственное поприще, на котором я был лидером (очень малой группы).   Исчезновение прекрасного подмосковного ландшафта, в котором проходила моя молодость, не могло не сделать меня ярым экологистом, защитником родной природы, но это проявилось не в общественной работе, а только в моих сочинениях.

1.9. Иностранные языки

        Отец познакомил меня с латиницей в 1938 г., когда я с недоумением увидел на фонарях надпись «H;TEL METROPOLE». Не прошло и года, как я ознакомился с греческим алфавитом и с готическим письмом, сам стал придумывать разные алфавиты, например, древне-собачий и древне-кошачий, а в четырнадцать лет пробовал писать по-русски буквами и лигатурами арабскими, корейскими и деванагари. Сравнительные знания о разных языках я черпал из советской «Литературной энциклопедии» (1929 – 1939) и из «Словаря иностранных слов» (1926), в конце которого имеется замечательный раздел (приложение) «Иностранные слова и выражения, сохраняющие в русском литературном языке своё подлинное начертание и произношение». Все 762 статьи этого раздела я читал сотни раз и знал почти наизусть; использовал их в своих сочинениях.
          Важным стимулом для сравнительной лингвистики был девиз «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» на нерусских языках советских республик, пользовавшихся кириллицей и латиницей  (кроме Грузии и Армении). Эти слова помещались на лентах герба, на шапке газеты «Известия», одно время на банкнотах.
        После войны в нашей домашней библиотеке обнаружились самоучители: 1) дореволюционные – Туссена и Лангеншейдта; 2) советские – «Le Franсais par correspondence» (для заочников) и им подобные на других языках. Учебник латинского языка (дореволюционное издание) появился у меня в школьные годы, а в студенческое время – советские учебники латыни и многих иностранных языков, переводные словари.
        Я различаю на письме почти все европейские языки и быстро нахожу ошибки, сделанные российскими авторами в иноязычной библиографии, в резюме, в транскрипции. Всё это пригодилось мне при работе редактором. Но авторам и читателям мои старания не нужны, они таких ошибок не замечают.
        Я в шоке от того, когда, например, «переводят» китайские имена с английского или французского, игнорируя транскрипцию Палладия (самый яркий и возмутительный пример – превращение Сычуани в Сезуан. Я даже написал об этом в театр Любимову, но ответа не получил). Я интересуюсь этимологией, я задумываюсь о происхождении каждого слова, которое употребляю, ищу его параллели в других языках. Я ненавижу народную этимологию, мне противно любое невежество, претендующее на знание и объяснение. И, наконец, лингвистические интересы прекрасно соединились у меня с географией в топонимике.
         Моё увлечение языками не было связано со стремлением говорить на них. Любой советский человек без всякого изучения немецкого языка мог крикнуть  «хальт!» и «хенде хох!», а большего от бойца и не требовалось. Советская школа не помогала овладеть разговорным языком, а всячески затрудняла это дело. Общаться и переписываться с иностранцами было негде, незачем, опасно или запрещено.
        Не раз я начинал изучать английский язык, но бросал, потому что не видел перспектив его применения. Мне было жалко отрывать время от своего творчества. Главное – быстрее написать то, что я сам сочинил, а прочее можно прочитать когда-нибудь позже. (Но это «позже» для меня так и не наступило). Я не ожидал, что СССР крахнет и государственные границы откроются. Когда это случилось, я пожалел, что не знаю английского, но когда стал ездить по заграницам, убедился, что для моего рода путешествий достаточно знать 19 слов на английском или местном языке. Я и в путешествиях по своей стране почти не общаюсь с местными жителями. Об их жизни я узнаю не с их слов, а по виду ландшафта. (Этим методом пользуется и мой ученик В.Л. Каганский, но он более общителен). 
        Мои работы, считающиеся научными, написаны без малейшего  использования иноязычных источников. Более того! Большинство работ и на русском языке, фигурирующих в библиографии, я не использовал, а вставлял их только для приличия. Да, я держал эти статьи и книги в руках, перелистывал, но привлекал их после того, как написал свою работу. Я стал оригинальным, независимым мыслителем и автором благодаря изоляции не только от мировой науки, но и при игнорировании трудов своих соотечественников и коллег.

1.11. История с географией

        Любимым предметом у меня в старших классах была не география, а история. Прекрасные учебники, много картинок, а то, что напечатано петитом и для преподавания не обязательно (о неевропейских странах), тоже интересно. С учителем этого предмета дело обстояло хуже. Человек был неинтеллигентный, малограмотный, он плохо пересказывал хороший учебник. Я иногда уличал его в ошибках, а он, бедняга, меня стеснялся. Но сам предмет я усвоил хорошо и получал только пятёрки.
        Я любил школьные учебники, доверял им, уважал их авторов. Учебники, преимущественно подержанные, выдавались бесплатно перед началом учебного года, но некоторые такого рода книги, а также географические атласы,  попадали ко мне задолго до поступления в соответствующий класс и даже вообще до школы. Такими были и мои первые учебники немецкого языка и географии.
        Я помню учебники физической географии С.В. Чефранова, экономической Н.Н. Баранского и И.А. Витвера, я все их прочитал с удовольствием, но они не связаны с представлением о школьных уроках. Я помню только одного учителя географии, видимо, в 7 – 9 классах. Помню его имя и отчество (Георгий Львович), но забыл фамилию. Это был странный человек с загадочным прошлым. Он казался мне похожим на интеллигентного офицера дореволюционной (царской) армии. Он что-то делал в Корее и Маньчжурии. С этим связан один забавный эпизод. Я знал, что в Корее едят собак, и однажды, без всякой связи с рассказом учителя, вдруг спросил:
        – Георгий Львович, а вы собак ели?
        Учитель пришёл в бешенство и обругал меня.
        В другой раз, во время урока, я, сидевший, из-за своей глухоты и близорукости, всегда на первой парте, мысленно перебирал разные географические названия, и получилось так, что моя внутренняя речь внезапно превратилась в наружную. Я, как казалось, ни с того, ни с сего, вдруг проревел (каркнул):
        – Finster-aarhorn!!!
        – Что-о?!
        – Гора такая в Швейцарии, – пробормотал я смущённо. 
        Наверно, учитель считал меня форменным дебилом. Но он не выделял никого из нас и, сдаётся мне, вообще не различал и не запоминал.
        Придя в класс, он приказывал убрать все вещи с парт и начинал свой рассказ, не имеющий ни малейшего отношения к текущей учебной программе. Мальчишки слушали его молча, не шелохнувшись. В конце урока он иногда спохватывался, как бы просыпался, и спешно давал нам задание прочитать какие-то параграфы учебника. Потом изредка, не на каждом уроке, устраивал опросы, задавал один вопрос и без комментариев ставил оценку – тройку или четвёрку. У меня в четверти по географии были четвёрки. Мне кажется, этот человек ненавидел свою вынужденную работу (преподавание географии) и придумал способ от неё увиливать. На мои домашние увлечения путешествиями и географическими картами, городами и странами школьное преподавание географии не повлияло. 

1.12. О прочих предметах
         и о школе вообще

        Я до начала учебного года прочитывал и усваивал учебники  по гуманитарным предметам и естествознанию, после чего их учителя казались мне не нужными, но к математическим дисциплинам и к химии это не относилось. Когда появились сложные задачи, уравнения, химические реакции, то я, по выражению моих родителей, «съехал» – перестал быть круглым отличником. Да, школа не нужна была мне как источник знаний (в узком смысле слова, т.е. преимущественно вербальной информации) – их я черпал сам, непосредственно из книг. Но совершенно другое дело – не знания, а умения и навыки. Кто-то мог бы научить меня музыке, пению, плаванию, полезным физическим упражнениям, элементарным навыкам ручного труда; езде на велосипеде; кидать камни по-мужски, а не по-женски, как получается у меня.  В том, что этого не случилось, виноват, наверное, я сам. Но не нашлось человека, который, будь то профессиональный учитель, знакомый дяденька или мой отец, мог бы переломить мой негативизм, внушить мне уверенность в своих силах. И я остался с интеллектом, с творческими интересами и с претензиями мальчика, но по поведению похожий на девочку (каковой меня и считали прохожие в дошкольном и младшем школьном возрасте).
        Я учился в мужской школе и был жертвой раздельного обучения, установленного в больших городах Советского Союза в 1943 г. Правда, в первой половине 1945 г., в лесной школе (интернате) на окраине Москвы, мне ещё посчастливилось пребывать в шестом классе вместе с девочками, но потом, с седьмого класса по десятый, меня окружали только мальчишки – грубые, грязные, вонючие, Они курили в уборных, говорили всякие гадости. (Я школьными «туалетами» никогда не пользовался, терпел до возвращения домой). Джаз, футбол и порнография казались мне главными увлечениями большинства моих одноклассников.
        Я впал в озлобление и пессимизм, бойкотировал некоторых учителей и школьные предметы, отказался от изучения литературы и химии. Но учителя были ко мне снисходительны и всё объясняли «переходным  возрастом». Годы 1946 – 1949,  от 14 до 18 лет,  были самым мрачным периодом моей жизни.

Глава вторая

ПЕРЕД ВЫБОРОМ ПРОФЕССИИ

2.1. Бремя высшего образования

        Мы живём в сословном обществе и имитируем деятельность, определённую нашим унаследованным социальным положением.  За это получаем от государства корм. Мне, как мальчику городскому, сыну полуинтеллигентного служащего, полагалось окончить десятилетку и поступить в вуз. Иной исход был бы катастрофой. Социальный статус должен быть не ниже, чем у родителей.
        Пребывание в вузе было нужно юношам не только для того, чтобы откосить от службы в армии и после смехотворных валяний дурака на военных кафедрах и в военных лагерях стать никчёмными офицерами запаса. Государство так устроило, что для приёма на работу нужен какой-то диплом. А каким путём он получен, никому не интересно. Для девушек вуз – продолжение привычного школьного образа жизни и сидения на шее у родителей в ожидании выхода замуж, скорее всего, за однокурсника. Иногородний юноша должен жениться на москвичке, притворяться влюблённым, поскорее сделать ей ребёнка, чтобы потом бросить и начать устраивать свою личную жизнь с другой избранницей. Население столицы росло таким образом особенно быстро. Высшее образование в нашей стране решает много социальных задач, не связанных с образованием как таковым, а уж с развитием науки – тем более.

2.2. Я решил исправиться

        Перелом в моей жизни начал намечаться зимой 1948/49 г., в десятом классе. Страх не поступить в вуз заставил меня изменить негативное отношение к некоторым школьным предметам и подать заявление в комсомол. Это не было равносильно вступлению в правящую партию, потому что в комсомоле состояли почти все, а в партию принимали избранных, более циничных карьеристов, готовых к сотрудничеству с некими органами.  Обсуждение в «первичной организации» (в своём классе) прошло, как положено (отметили недостатки, выслушали обещание их исправить), а членский билет я получил в райкоме тихо, без церемоний и уже после окончания школы.
        В нашей 273-й школе процветало политехническое обучение, у нас был замечательный Клуб юных техников, или юных мастеров. Рядом со входом в наш класс располагались двери в помещение, где стояли станки и лежали инструменты, но я туда, из какого-то упрямства, ни разу не заглянул, о чём теперь сожалею. Почти все мои одноклассники, кроме двоих (меня и одного будущего юриста) поступили в технические вузы и посвятили свою жизнь гонке вооружений. Один, Вадим Бованенко, стал первооткрывателем нефтегазовых месторождений Сибири. Ему мы (вся Россия) обязаны своим нынешним паразитическим благополучием.

2.3. Институт востоковедения

        К нам в школу стали приходить представители вузов. Я клюнул на одного из них и сходил на день открытых дверей в Институт востоковедения. Мне там сразу понравилось – даже расположение здания в Сокольническом лесу на берегу Яузы. Я подал заявление на китайское отделение страноведческого факультета. Были, правда, небольшие колебания около  Ирана или Индокитая. Да ещё мне нравился малайский язык, такой лёгкий и приятный! Но перевесило сознание перспектив. Гоминьдан был уже побеждён, до провозглашения КНР оставалось три месяца.
        Я с воодушевлением, с сознанием важности дела, к которому, став взрослым, приобщаюсь, заполнил огромную анкету: ни я, ни мои ближайшие родственники в белой армии не служили; на территории, оккупированной немецко-фашистскими захватчиками, не находились; колебаний в проведении линии партии у меня не было, и т.д. Через несколько дней мне сказали, что меня забраковала медицинская комиссия. Это означало потерю целого года. Его предстояло прожить на шее у бедных родителей, точнее, у одного только отца (мать давно уже была  домашней хозяйкой). Я приуныл, подумал, что может быть никогда не получу высшего образования. Не поступить ли мне на курсы радистов-полярников? Работа не трудная, уважаемая. И азбуку Морзе я любил, меня с ней познакомил отец, бывший телеграфист. Но надо было отдохнуть, развеяться…

2.4. Отдых перед новым штурмом

        Меня отправили к тётке на Украину, в Лубны Полтавской области. После войны город лежал в развалинах. На площади, когда-то центральной, уцелел только один кирпичный дом, в котором тётя занимала половину. Я гулял по окрестностям, катал своего  семилетнего двоюродного брата на лодке по Суле, мостил кирпичом дорожку от дома к нужнику. Начал писать поэму «Мердиада» об отхожих местах, гекзаметром, в стиле «Одиссеи» (в переводе В.А. Жуковского).

Ныне, о, Муза, воспой злоключенья того, кто, покинув
Стены московской квартиры, удобств её многих лишившись,
Многие грады увидев Великой и Малой России,
Всюду о благоустройстве отхожих мест сокрушался.

        В доме были кое-какие книги, доставшиеся от другой тётки, филолога из Харьковского университета. Там были труды А.Н. Веселовского, что-то о фольклоре, о позднеримской поэзии.
        Я прочитал и досконально изучил Новый завет. (Со всей Библией я познакомился двумя годами раньше, но очень поверхностно). Язык Евангелия показался мне занятным, и я написал им одно сочинение, опубликованное в наши дни, т.е. в XXI столетии, в альманахе «Светский союз», изданном Российским гуманистическим обществом. Тётя, атеистка, возмущалась, что я интересуюсь такими книгами, но я её уверил, что переписываю кое-что для исправления почерка. (Он был безнадёжно испорчен нашей школьной  учительницей литературы Татьяной Фёдоровной Шиловой при записи её примитивных лекций).
        Я написал трактат «О благородстве котов», в коем доказывал, что кошка – единственное домашнее животное, которое считает себя не рабом человека, а хозяином в его доме. Я посвящал кошкам стихи, но мои сюсюканья с ними раздражали тётю Катю. И, наконец, я написал какое-то четверостишие в подражание Сидонию Аполлинарию – в убогой обстановке, по ничтожному поводу.
        Я начал писать воспоминания о своем детстве, в которых пересматривал свою жизнь, бичевал и проклинал себя и своих родителей. Не «феноменальная память», якобы мне присущая, а эти «Мемуары восемнадцатилетнего», находка для теоретиков педагогики и для специалистов по психологии детства, – главная основа всех моих последующих воспоминаний и автобиографий. .(Мои детские мемуары выставлены в Интернете, их изучали специалисты, в том числе психолог Юрий Безрогов и ирландская исследовательница Катриона Келли).
        Я решил, что чересчур оторвался от общества и в своём негативизме и нигилизме зашёл слишком далеко. Самоанализом и самокритикой я довёл себя до того, что судорожным усилием воли произвёл революцию в своём мировоззрении. Это случилось однажды вечером в январе 1950 г. Я словно сменил веру, религию. Я решил стать нормальным советским человеком. Я полюбил советскую власть, коммунистическую партию и лично товарища Сталина. Когда по возвращении в Москву мои бывшие одноклассники, ныне студенты-первокурсники хороших вузов, снова стали пилить меня за то, что я не такой как все, а какой-то моральный урод, я твёрдо взглянул им в глаза и заявил, что я уже не такой, я осознал свои ошибки и исправился, стал нормальным советским человеком и комсомольцем, и они мне поверили.
        Забегая вперёд, скажу, что моё пребывание в лоне коммунистической веры не сделало меня неофитом-фанатиком, не принесло никому вреда и продолжалось недолго, а именно, до знаменательного 1953 г., когда умер Сталин, но я не лез в толпу на его похоронах, а гулял далеко в стороне. Непрочная шелуха сталинизма сошла с меня легко и незаметно. Я сделался типичным шестидесятником, которому неприемлем тоталитарный режим, но сохраняется вера в какой-то демократический социализм с человеческим лицом. Для этого «хорошего социализма» и писались все наши научные работы. Они и сейчас пишутся для того же – для такого справедливого и гуманного общественного строя, которого никогда не было в нашей стране.
        Ну, а пока, здесь, в Лубнах, я стал внимательно слушать радио, читать газеты, начал ходить в кино, смотрел что-то про нахимовцев и т.д. Тут вдруг пришла телеграмма от матери: меня вызывают в военкомат. Я вернулся в Москву, но в военкомате не продвинулся по конвейеру дальше ушного врача. (У меня с детства хронический отит). Мне выдали «белый билет», освободивший меня не только от призыва в армию, но и, впоследствии, от военной подготовки в вузе, а по его окончании я получил красный, стал-таки военнообязанным, но рядовым необученным, годным к нестроевой службе, и меня больше не беспокоили.
        Мне повезло, что я избежал всякой, даже бутафорской военной службы. Занятия наукой невозможны после оболванивания в армии. Настоящие учёные из моего ближайшего окружения, глубокие мыслители, философы, теоретики – люди, как правило, физически ущербные и для армии негодные, и в этом их счастье. Мне кажется, если бы меня призвали в армию, я бы не вынес издевательств при дедовщине и покончил с собой. Но если бы мне дали оружие, я перед неизбежной смертью перестрелял бы своих командиров и сослуживцев.

2.5. Поворот к географии

        Мой поворот к географии как профессии произошёл только весной 1950 г. В детстве я не мечтал стать географом, хотя бы потому, что не подозревал о существовании какой-то научной географии вне школы, ведь всё на Земле «давно открыто». Возможно, что первичным при выборе нового вуза в 1950 г. для меня было обращение к Московскому университету, а вторичным – выбор факультета в нём. Но внутри университета колебаний не было. Как только я узнал, что в МГУ есть географический факультет, я решил, что «это моё».
        Впрочем, перед этим я сходил на день открытых дверей в МИИГАиК (Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъёмки и картографии) и был этим вузом очарован. Конечно, я имел в виду не астр;номо-геодезический факультет, а картографический. Но там всё равно нужна математика. Да и с черчением у меня в школе дело обстояло плохо. О рисовании и говорить нечего – полная неспособность. (Это лишь в XXI веке мои картоиды были признаны произведениями «современного» искусства и даже попали на выставки). И область деятельности там засекреченная, отчасти военная. А я ещё и не представлял себе, как выглядит картографическая фабрика! Мне об этом рассказали много десятилетий спустя.
        Большой зал, в нём сидят за столами десятки работников с высшим образованием, большинство – женщины. Они напряжённо, не отрываясь, что-то чертят тушью на ватмане. От них требуются волосные линии, равномерная заливка контуров акварелью (компьютеров ещё не было). В конце зала, лицом к работникам, как учитель в классе, на возвышении, сидит за столом полковник. Он ничего не чертит, а надзирает за работниками. Временами та или иная женщина поднимает руку.
        – Товарищ полковник, разрешите обратиться!
        – Разрешаю.
        – Товарищ полковник, разрешите выйти!
        – Разрешаю.
        А если у бедняжки хронический цистит? Тогда не один раз ей придётся выходить за долгие четыре часа между началом / концом рабочего дня и часовым обеденным перерывом. Такой она на всю жизнь запомнится сослуживцам.
          Нет, хорошо, что чаша сия меня миновала. Даже если мне удалось бы окончить МИИГАиК, аспирантура в нём мне бы не светила по той же причине, что и впоследствии на Геофаке МГУ. Но любовь к технической стороне геодезии и картографии сохранилась у меня на всю жизнь. Я любил эти красивые оптические приборы из стекла и латуни с ручками и ножками из полированного дерева, потом аэро- и космические фотоснимки, стереокомпараторы,  анаглифические очки и многое другое, с чем познакомился уже в лабораториях МГУ.
        Кто и почему поступал на географический факультет МГУ в моё время, когда я был там и студентом, и сотрудником (между 1950 и 1984 г.)?  В основном это четыре категории абитуриентов.
        1. Те, у кого родители, родственники, знакомые работали на этом факультете. Наличие таковых необходимо не только для помощи и протекции, но хотя бы для того, чтобы заранее узнать о существовании географических профессий.
       2. Полюбившие географию как школьный предмет (как правило, под влиянием хороших учителей), победители олимпиад, участники географических кружков, в том числе Школы юных географов (юнг) при географическом факультете МГУ.
       3. Те, кто хотел непременно поступить в Московский университет как самый главный и престижный вуз страны, но выбрал в нём факультет, как казалось, самый лёгкий для поступления и учёбы.
        4. Не сумевшие поступить в другие вузы и нашедшие на Геофаке более или менее подходящую замену. Так, не поступивший в самый престижный, романтический и высококонкурсный Геологоразведочный институт мог найти своё счастье на специальности «геоморфология» географического факультета и потом хоть всю жизнь работать в геологических экспедициях. Не попавший в МГИМО (Институт международных отношений) искал своё место на кафедре экономической географии зарубежных стран, тем более, что и преподаватели в разных вузах могли быть общими. На эту же кафедру тянулись и не поступившие в Инъяз. Хотевший быть, но не ставший профессиональным актёром, становился самодеятельным в Клубе МГУ, но мог ещё и диссертацию защитить по географии театров. И даже несостоявшийся физик мог применить в социально-экономической географии теорию относительности А. Эйнштейна и привлечь к выездным междисциплинарным симпозиумам настоящих физиков и математиков, которые географией не интересовались, но были не против совместного с географами приятного времяпровождения.
        Я шёл на Геофак с улицы, меня явно нельзя было отнести к первым двум пунктам, да, пожалуй, и к третьему тоже, потому что мыслей о престиже и карьере не было. Остаётся четвёртый пункт: Родоман – неудачник, который поступил на Геофак потому, что его не взяли в другой вуз. Может быть это и так, но только отчасти. В Институт востоковедения я в самом деле стремился, но не на лингвистический факультет, а на страноведческий. Заниматься Китаем на Геофаке я не пытался, но курсовую работу о Тибете одно время начинал писать. К страноведению тяготел, но, как оказалось, не к зарубежному, а к отечественному.       
        Той самой единой и не расчленённой географии, которую я представлял себе смутно, в ассортименте университета не было, а были так называемые географические науки. Из них каждая была географией наполовину, а другая половина входила в нечто иное, как геоморфология в геологию, а геоботаника в ботанику.  К счастью, разделение на специальности (по кафедрам) начиналось только на втором курсе, но будущую специальность надо было указывать при поступлении. Это ещё ни к чему не обязывало, но, видимо, нужно было факультету для перспективного планирования.   
        Я указал в заявлении геоморфологию: она казалась мне наиболее географичной, романтичной, соответствующей моим туристским интересам к крупному плану, а не к мелкой живности. От рельефа больше всего зависит внешность ландшафта, рельеф есть на суше везде, а вот почв, растительности, животного мира и людей во многих местах нет вовсе. По геоморфологии я подковался, прочитал книги И.С. Щукина и Я.С. Эдельштейна. Последний к тому времени был уже репрессирован и умирал в тюрьме, но я этого, конечно же, не знал. Книги его из библиотек ещё (или вообще никогда) не изъяли. Место корифея геоморфологии навсегда занял его ученик, долгожитель И.С. Щукин (1885 – 1985).
        Библиотека, в которой я занимался, была роскошной. Отец мой, потерявший в 1938 г. один глаз (наткнулся в темноте за кулисами на проволочный остов бутафорской пальмы), после войны был уже не актёром, а инструктором по культработе в профсоюзе работников Министерства электростанций (поэтому и огороды на торфяных полях, и пионерлагерь около Шатуры). Я по его читательскому билету нелегально проникал в библиотеку ВЦСПС. Она помещалась не где-нибудь, а на верхнем, низком этаже над знаменитым Колонным залом Дома союзов. Все справочники были под рукой в открытом доступе. Широкие столы, зелень сукна и ламп, гробовая тишина, а читателей почти не видно.

2.5. Без Первого сентября

        На Геофак МГУ я поступал с трудом и не гладко. Первые препятствия были опять со стороны медицины. Я умолял врачиху и даже пустил слезу, она колебалась, но всё же надо мной сжалилась. 
        На вступительных экзаменах моя библиотечная подготовка не понадобилась; меня, как и других, заваливали преднамеренно, отсеивали по оценкам за негеографические предметы; зачислили на заочное отделение. Тогда мой отец явился в деканат и показал там своё чистокровное славянское лицо, удостоверенное графой в паспорте. Замдекана Вера Ивановна Веденеева с радостью исправила ошибку, и уже 1 сентября меня перевели на дневное отделение. А многие из тех, кто потом стали моими лучшими друзьями, остались на заочном и, проявляя чудеса в учебе и общественной работе, пять лет просачивались в ряды полноценных студентов, а потом полжизни догоняли ровесников по линии должностей и учёных степеней. Да и мне, если говорить о карьере, суждено было проходить в каждую дверь последним...
        Опять в моей жизни не было этого знаменитого Первого сентября – в новом учебном заведении. В 1939 г. я пошёл в школу с опозданием на несколько дней после отдыха в Крыму. Во время войны учебный год в школах начинался 1 октября. Теперь, 1 сентября 1950 г., я, как законопослушный гражданин, решил, что буду гулять ещё месяц, до официального начала занятий для заочников. И пошёл с утра гулять в буквальном смысле – изучать юго-восток Москвы, где был знаменитый автозавод имени Сталина (ныне ЗИЛ). Пришёл домой к ужину, а мать вручает мне письмо из деканата.
        В советское время почта работала быстрее, чем в наши дни. Наверно, потому, что она была главным средством связи, а не таким незначительным, как сейчас. В середине ХХ века письмо, опущенное в почтовый ящик в Москве до 12-ти дня, доставлялось московскому адресату в тот же вечер. Письмо, адресованное в Ленинград и опущенное в Москве до полудня, приходило на следующий день до 12-ти дня.
        Домашнего телефона в нашей семье в то время не было. Он был у нас недолго перед войной (И 1-77-99), но с началом войны летом 1941 г. телефоны и радиоприёмники у населения отобрали. В последующие годы, чтобы поставить телефон, надо было хлопотать, становиться на очередь, давать взятки, а мне этим заниматься не хотелось. Личный телефон у меня появился только в 1982 г. в результате переезда на другую квартиру. 
        Итак, на другой день, 2 сентября 1950 г., я пришёл на занятия и уселся где-то в глубине знаменитой 56-й аудитории. И там я узнал, что все остальные горе-заочники вчера на занятия явились, торжество 1 сентября пережили, и никто их из аудитории не гнал. Они стали самыми усердными студентами.
        С поступлением на Геофак закончился самый мрачный период моей жизни – с 14 до 19 лет (1945 – 1950). Я окончательно обрёл свой путь, по которому иду и ныне. Были впереди препятствия и удары, торможения и замедления, но не было распутий, развилок, альтернатив, поворотов. Всё двигалось в одном направлении.

Глава третья

СТУДЕНТ ГЕОФАКА

3.1. На первом курсе

        Я сразу стал ярым патриотом Геофака и географии, проникся походно-экспедиционной романтикой, выраженной в песнях геологов и географов. Нашим вожаком на первом курсе был недавний фронтовик Борис Леонидович Беклешов.  Он руководил школой юнг (юных географов), водил нас в походы, приобщал к традициям. Я был на двух таких мероприятиях – в походе в Парамоновский овраг, около станции Турист, и в посещении Сьяновских пещер на реке Пахре. Бориса травили за «беклешовщину», пришивали и аморалку, загнали в гроб в 1957 г.   
        Важнейшим «географическим» открытием тех лет для меня стали девушки. Я был в школе жертвой раздельного обучения и не умел с ними обращаться, смешивал влюблённость с дружбой, был робок и застенчив. Но после мужской школы с её казарменной грубостью женственный Геофак показался мне раем. Я обрёл источники вдохновения.
        В те годы студенты, особенно первокурсники, не замыкались в своих кафедрах. Я оказался в «Дружной шестёрке», которая состояла из трёх юношей и трёх девушек, сплотившихся в походе 7 ноября 1950 г. Поход был «звёздным»: несколько групп должны были с разных сторон прийти в одно место на Рогачёвском шоссе. Мы шли от станции Яхрома. Первая ночёвка у нас была холодная и сырая, на сеновале; вода сверху капала, утром нас потревожили вилы. Следующая ночёвка была тёплой, на полу в помещении сельской школы. У нас были письма к местным властям о содействии. Тогда даже самодеятельный туризм в Подмосковье без бумажки был не возможен. Зато обеспечить нам ночлег, если этого добровольно не сделал какой-нибудь местный житель, председатель колхоза или сельсовета был обязан.
        При формировании групп для похода возникла заминка оттого, что некоторые девушки отказались идти с Борей Родоманом, но нашлась одна, которая рискнула (и написала в дневнике, что об этом не пожалела), её примеру последовали ещё две. Все трое стали моими прекрасными товарищами на многие годы. Все шестеро так подружились, что не хотели расставаться в Москве; не сразу по домам разъехались, а задержались на квартире одного из нас.
        Подобных неформальных мини-групп, тоже возникших не случайно, на Геофаке было много. Из нашей «семьи» вышли гляциолог В.Г. Ходаков и ботаник С.С. Иконников. К нам примыкали: И.С. Михайлов, впоследствии ландшафтовед, почвовед и северовед; И.Н. Олейников, талантливый африканист, эрудит, полиглот, настоящий русский интеллигент; в его компании я провел два ярких десятилетия уже по окончании университета.
        Курсовую работу первого курса, «Российско-Американская компания и её географическая деятельность», я выбрал как последнюю не разобранную тему из списка, вывешенного на лестничной площадке, потому что читал и дома имел книгу С. Маркова «Юконский ворон. Летопись Аляски»; из всех пяти книг о Русской Америке, найденных в Ленинской библиотеке,  стал делать шестую и увяз, бросил... Руководитель Н.А. Бендер не объяснила мне своевременно, как из истории выделить географическое значение. На своей ошибке я позже учился сам, становясь методологом географии.
        На мой провал в Русской Америке Игорь Олейников откликнулся остроумной поэмой. Я был изображён отважным командором, меня захватили и съели аборигены, но моими костями подавились. Мы тайно выпускали рукописный журнал «Пылесос», орган Галёрки (задних рядов поточной 56-й аудитории); в нём даже высмеивалась преподавательница марксизма-ленинизма Татьяна Акиндинова. Она красила волосы каждые две недели, а они потом линяли, проходя как бы разные цвета радуги. Краски для волос тогда были плохие.  «Нас не среда заела – вторник», писал Олейников, имея в виду день семинаров по истории ВКП(б).
        Другим объектом добродушных насмешек был преподаватель геодезии профессор П.В. Дензин. Он монотонно и невозмутимо читал свой курс, не считаясь с тем, что его никто не понимает и не слушает.

Не диво, что всегда студентов клонит сон
На лекциях его, но то одно, что он
Сам не заснул от собственного чтенья,
Гораздо большего достойно удивленья.
               
        Это написал тоже Игорь Олейников. А профессор Дензин лишний раз продемонстрировал всю бессмысленность лекционного способа преподавания, особенно технических и математических дисциплин. Да, лекции в вузе нужны, но не в таком большом количестве. Они должны быть дополнениями и стимулами для самостоятельных занятий. Их должны читать только красноречивые ораторы, артисты своего дела. И такие лекторы у нас были. Они читали нам вводные курсы.
        Введение в физическую географию читал милейший профессор Борис Павлович Орлов.  Он был украшен окладистой седой бородой. Мы слушали его как зачарованные. Многие его выражения запоминались на всю жизнь. Но вот конфуз, о котором мы не знали – у Бориса Павловича почти не было научных статей, нечего было вставить в годовой отчёт. Лишнее доказательство, что быть лектором и быть учёным – не одно и то же, таланты нужны разные, но редки и прекрасны случаи, когда они совмещаются.
        Введение в экономическую географию читал Юлиан Глебович Саушкин. Мои воспоминания о нём опубликованы в данной книге (см. статью «Наш Юлиан»),  и я не стану их здесь повторять. Добавлю только, что своими манерами  Юлиан Глебович «косил» под Ленина и не опровергал слухов, что является его побочным сыном. Об этом мне сказал Е.Е. Лейзерович в последнем телефонном разговоре с ним в августе 2014 г. (он скончался 29 августа).
        Нелепость лекций в самой предельной форме продемонстрировал один случай. К нам в 56-ю аудиторию привели слепого доцента – преподавателя марксизма. Он щупал брайлевский текст и произносил его вслух. Коллеги со всего университета  предоставляли ему по очереди каждый одну лекцию. Студенты, слегка ошарашенные, сидели тихо, занимались своими делами.

3.2. На геодезической практике

        Летом 1951 г. я дважды стал жертвой интриг своих друзей при распределении на практику – геодезическую в Подмосковье и общегеографическую вдали от Москвы. Для геодезии формировались бригады по пять человек, а нас в дружной семье с осени прошлого года было шестеро. Исключили меня, но увеличенной бригады избежать не удалось: число студентов на курсе было 5n + 1. Меня сделали бригадиром и поручили командовать пятью девушками. Радость моя по этому поводу оказалась, понятное дело, преждевременной…
        Нас, всех первокурсников, около 150 человек, привезли в Можайск на пригородном поезде, который вёл паровоз. От вокзала шли пешком 15 км единой колонной до Красновидово. Это бывший посёлок для пенсионеров-железнодорожников, устроенный до революции, около деревни Аксаново. Там стояли рядом два кирпичных здания – Дом отдыха МГУ и наша Географическая станция. Мы жили в армейских палатках, по 20 кроватей в каждой. Нашим мучением был ранний подъём. Применялись изощрённые способы побудки: кричали в мегафон мерзким голосом, вводили в палатку тарахтящий мотоцикл и даже лошадь. Образовалось Общество борьбы с подъёмом, во главе его не стоял, а лежал почётный президент Игорь Олейников.
        Как бригадир я получил под материальную ответственность разные инструменты и свалил их на траву под своей кроватью. Я решил воспользоваться теодолитом как телескопом и установил его на высоком берегу Москвы-реки смотреть на планету Венеру (теперь там низменный берег водохранилища). Тотчас же выстроилась очередь желающих. Я перепутал три верхних винта теодолита, которыми он выравнивается, с тремя нижними, которыми он прикрепляется к штативу. Теодолит упал на землю. Пришёл преподаватель Георгий Валентинович Господинов, постучал по винту камнем, что-то наладил. Моя репутация бригадира была подмочена ещё до начала работы.
         Нам выделили полигон в поле недалеко от деревни. Предстояло вычертить план своего участка на мензуле. Там главное было точно определить координаты. А уж саму топографическую карту в привычном для нас виде набело чертили в конце практики, в камералке.
        Девушки в моей бригаде собрались яркие. Одна из них, Нина Говорова, раньше танцевала в ансамбле Игоря Моисеева, но ушла из-за слабого сердца; она была склонна к полноте. Другая, Галя Постоленко, была на мой взгляд самой красивой девушкой на нашем курсе (и не выглядела одинокой – у неё среди однокурсников был признанный «друг»). Голубые глаза, золотые косы – чего же ещё? Её внешность и образ жизни послужили образцом для моего трактата «Идеальная девушка») (1972, 2015; есть в Интернете). Она горнолыжница, была доцентом нашего Геофака. Третья, Бэла Кириллова, мягкая, добрая, весёлая, уютная, всегда поднимала моё настроение. Её даже приставляли ко мне, чтобы стимулировать подготовку к какому-нибудь неприятному зачёту. Об остальных двух скажу позже.
       Оказавшись в поле, мои девушки первым делом разделись и стали загорать, а я смотрел в трубу, не идёт ли преподаватель. Когда он приближался, они облачались в платья и сарафаны. Девушки загорали в двухчастных купальниках, которые уже были нормой в СССР, но ещё запрещены в католической Южной Европе. Рассказывают, что на пляже в Испании, то ли к Софи Лорен, то ли к Брижит Бардо подошёл полицейский:
        – Мадам! В нашей стране не принято носить купальники, состоящие из двух частей.
        – Какую же часть вы предлагаете мне снять?
        Вместе с тем, в Советском Союзе по части одежды хватало своей дикости. Мужчинам нельзя было ходить в шортах даже в курортных районах около пляжей, таких сразу хватали и вели в милицию. Голые мужские ноги считались более неприличными, чем женские. В общественных местах (на улице, в метро) преследовали стиляг – тех, у кого брюки были уже 24 см. Потом боролись с мини-юбками у женщин. Мою однокурсницу Лену Маркову уже в новом здании МГУ, в 1953 или 1954 г., ругали за то, что она явилась на занятия в брюках (правда, мужских, с ширинкой спереди, потому что женских у неё ещё не было). За ношение обручального кольца при Сталине могли исключить из комсомола, а при Хрущёве обручальные кольца навязывались всем молодожёнам независимо от вероисповедания, которое, впрочем, даже не мыслилось, ибо все считались и притворялись атеистами.
        В отношении женских тел я был крайним мордистом, а не фигуристом (по терминолексике Д. Ландау). Я смотрел только на лица и не обращал внимания на телосложение. Меня до одиннадцатилетнего возраста, когда мы жили вне Москвы, водили с мамой на женский пляж и в женскую баню, так что на голых баб я вдоволь насмотрелся в детстве, но стройных девушек среди них я не замечал или не запомнил. Я совершенно не разбирался в девичьих фигурах, вплоть до 1966 г., когда у меня самого впервые появилась подруга с красивым телом (но с лицом, оставлявшим желать лучшего).
        Я был не опытен в сексе и страдал от этого. Я никогда не имел дела с женщинами старше себя, мне не от кого было набраться опыта. Я то и дело влюблялся в девушек, совершенно мне не доступных и даже относившихся ко мне с антипатией. Тем временем некоторые девицы присматривались ко мне, потому что над ними по обычаю довлела необходимость искать себе мужа. С этой целью они позволяли себя ласкать, но главное обещали только после свадьбы. Я был девственником до 26 лет, а первая женщина, которую без натяжки можно назвать моей любовницей, встретилась, когда мне было уже 34 года!
        Лишь во второй половине жизни я в каком-то смысле наверстал упущенное и, став донжуаном поневоле, превзошёл большинство своих ровесников, но не по качеству, а по количеству. У меня, с точки зрения обывателей, вообще никогда не было нормальной личной и семейной жизни, не было настоящей взаимной любви до самого последнего времени. Возможно, отсюда проистекают мои достижения в науке – они были грандиозной сублимацией либидо.
        Моя идиллия среди девушек на геодезической практике продолжалась недолго. Я видимо раздражал их тем, что не был похож на нормального мужчину (юношу, парня). Я оказался негодным командиром, а то, что я говорил, их возмущало.
        – Бааариис! Ты становишься просто невынааасиимым! – блеяла Беба Давыдова.
        Наташа Сивохо, самая некрасивая и тощая, вообразила, что я в неё влюбился. Она требовала, чтобы я не смотрел на неё даже в трубу. Но это могло быть производственной необходимостью, если я стоял с нивелиром, а она с рейкой.
        Скандал разбирали на комсомольском собрании. Я должен был оправдываться и уверять, что Наташу я не люблю, что такое предположение – гнусная клевета, но мне, разумеется, никто не верил. Не мог же я вслух сказать правду: на самом деле я неравно дышу к Лене Марковой, а Наташа Сивохо мне не симпатична.
        На собрании кричали «дети» (вчерашние школьники), а «взрослые» (бывшие фронтовики) благоразумно помалкивали. Им, членам партии, положено было участвовать в этом балагане. Но народ принял мудрое решение. Дабы я не пересекался с Наташей, бригаду разделили на две группы, по три человека, которые работали по полдня.
        Фактически отстранив меня от руководства, девушки взяли инициативу в свои руки. Они нарисовали топографическую карту и зачёт (коллективный) сдали без меня.  Я же с тех пор никогда не пытался стать каким бы то ни было начальником.
        Наташа Сивохо, как и её подруга Галя Пстоленко, сделалась геоморфологом. Наташа  не ходила замуж, ненавидела секс и осталась девственницей. Она всегда относилась ко мне  плохо. Она каждую неделю ходила в театр, до самой своей кончины в 2020 г.

3.3. Похороны Потенота

        Я много слышал о каком-то озере «Пионерском» (название неофициальное, данное, вероятно, юными географами) и всё мечтал его увидеть. Однажды в воскресенье, когда у нас в геодезическом лагере был выходной день, я отправился в поход один (12 км туда и столько же обратно), маленькое озеро посреди деревни увидел, был им разочарован, день провёл без еды и питья, зря натёр ноги до пузырей, а главное – пропустил нечто такое, что случилось в моё отсутствие. Уникальное, грандиозное событие, равного которому я никогда больше не встречал! Я не был его свидетелем, но рассказы о нём слышал настолько яркие, что почти почувствовал себя очевидцем.
        В нашем лагере выделялась «Белая палатка» (более светлая, выцветшая), где жили бывшие фронтовики (участники войны). Там царила «свобода слова» (мат) и поведения (пьянки). Парни где-то подобрали галчонка и назвали Потенотом в честь знаменитого математика и геодезиста.  Задача Потенота – нечто самое ужасное в курсе геодезии, большой камень преткновения для студентов. Я уже не могу объяснить, что это такое. Помню только, что 16 раз надо было повернуть трубу через зенит.
        За Потенотом ухаживали слишком рьяно, его даже водкой поили. От такого нежного обращения птенец вскоре скончался. Ему устроили грандиозные похороны. Была гражданская панихида, говорили речи. Вырыли настоящую глубокую могилу. Гроб (ящик для теодолита) несли на полотенцах под звуки траурного марша. У могилы исполнили любимую песню покойного «Чёрные гусары».

На солнце оружьем сверкая,
Под звуки лихих трубачей,
По улицам пыль подымая,
Проходил полк гусар-усачей.

Чаще кубок наливай,
Чёрные гусары!
Звук трубы зовёт нас в бой. Эх!!!
Наливайте чары!       
         
        Похороны достигли апогея, когда покойного опускали в могилу. Был салют из ружей. Поэт Валерка Нефедьев бился в истерике, имитируя натуральные рыдания. Кидался в могилу с воплем: «Пустите меня к нему!» Многие люди плакали. Часть публики одно время стояла на коленях.
        Сколько народу пришло на похороны? Давайте прикинем. Полтораста студентов нашего курса на геодезической практике. Столько же студентов более старшего курса на географической практике по специальностям. Примерно такое же количество первокурсников-геологов на геодезической практике. Не менее полусотни преподавателей. Это уже полтысячи. Далее, дом отдыха МГУ, отдыхающие и персонал; жители поселка Красновидово и деревни Аксаново; дачники; их воскресные гости из Москвы; родители некоторых студентов, приехавшие на выходной день. Получается никак не меньше тысячи!
        Осенью, после 1 октября, дело о Потеноте и Белой палатке дошло до партбюро. «Это грандиозное кощунство! У вас было больше людей, чем на похоронах N!».  На комсомольском собрании всего курса я выступил c яркой, пламенной речью, которая понравилась обеим сторонам, обвинителям и обвиняемым. Не помню, что я говорил, но думаю, что о чуткости в отношении к людям и необходимости смотреть на явления глубже. Партийным боссам моё выступление сначала понравилось, но позже, немного поразмыслив, они оценили его более критически и нашли всё же отклоняющимся от правильной линии.  Я со своими зачатками свободомыслия выглядел уже немного подозрительно. Мне кажется, что именно с тех пор я стал известен не только своим однокурсникам, но и руководству факультета.
        На следующее лето какие-то ребята пытались затеять нечто похожее на похороны Потенота, но ничего не получилось. Такое не может повториться.

3.4. В Крыму на «практике»

        После геодезической практики в подмосковном Красновидове нашему курсу полагалась общегеографическая практика в трёх местах – в Хибинах, на Западном Кавказе и в Крыму.  Соответственно, студенты разделились на три сорта. В Хибины попали самые активные, уже проявившие себя в науке, бывшие юнги, известные преподавателям. Второй сорт – маршрут через Красную Поляну до Чёрного моря под руководством знатока Средиземноморья Елены Николаевны Лукашовой тоже выглядел престижно. Там оказались и мои друзья по ноябрьскому походу.  Ну, а Крым, это, по мнению многих студентов, пошлое пляжное место, достался «отбросам общества».
        Нас было около 40 студентов в поезде Москва – Севастополь, из них 35 девушек и пять парней, из коих три были бывшими фронтовиками, они нам очень пригодились, на них держалась вся группа. Наши девушки сразу же приклеились в тамбуре к матросам (курсантам?), обменялись с ними адресами, а минимум двое, Бэла Кириллова и Вера Бабкина, впоследствии вышли за кого-то из этих моряков замуж и поехали с ними на Дальний Восток, где прожили
б;льшую часть жизни.
        Нашими руководителями были физикогеографы, Юрий Павлович Пармузин, исследователь Сибири, и Людмила Алексеевна Михайлова, занимавшаяся зарубежными странами. Мы сошли с поезда в Джанкое, где познакомились с хозяйством в степи. Побывали в Симферополе, где ещё ходил узкоколейный трамвай. Посетили «Ханский парк культуры и отдыха» в Бахчисарае и поднялись на Чуфут-Кале. Ночевали на базе геологов. Дальше мы шли пешком через горы до Ялты и вдоль берега до Гурзуфа. Девушки шествовали в купальниках, мальчики – в длинных и широких брюках до пят или в трусах. Вещи везли на грузовике, с которым мы регулярно воссоединялись для обеда и вечером перед ночлегом. Среди нас была одна татарка (видимо, казанская) Роза Мажитова. Руководители просили не говорить при ней о выселении крымских татар.
        Я шёл без рюкзака, обвешанный разными вещами На мне болталась полевая книжка, которую я сразу же потерял в Большом Каньоне. Через него мы поднялись на Ай-Петри и заночевали на метеостанции. Там полагалось встречать восход солнца. Я приготовился разинуть рот от восторга. На крыльцо вышел Пармузин и смачно зевнул.
        – Ерундово тут!
        Так он унизил Крым своей Сибирью. Но я воспринимал мир иначе. Мне повезло, что Землю я всю жизнь постигал «по нарастающей»: Крым, Кавказ, Памир, Гималаи; европейская часть СССР, Западная Сибирь, Восточная, Дальний Восток; Россия, другие советские республики, дальнее зарубежье и т.д. Я возвёл это в метод и всем советую для географического воспитания. 
        В Ялту мы спускались стремительно, через роскошные хвойные леса. Заглянули на водопад Учан-Су. Ноги ломило от усталости. «Подъём тяжёл для сердца, спуск – для ног», отметил я про себя. Заночевали в посёлке Магарач, в начальной школе, на полу, среди парт – у самого моря. Пармузин держал свою отдыхающую семью в соседнем доме. На следующий день мы по берегу пришли в Гурзуф и там расположились камералить – подводить итоги первой части практики.
        Где-то рядом находился легендарный Артек. За ним возвышался Аюдаг. Восхождение на него в программе нашей практики не значилось, но я не мог просто так пройти мимо знаменитой горы. После обеда я самовольно покинул базу, подъехал на попутном грузовике и начал подниматься напрямик по крутому склону со стороны суши. Я продирался сквозь кустарник, потерял выпавший из кармана кошелёк со всеми деньгами и паспортом, спустился, нашёл и опять поднялся, а потом обогнул гору с юга и одно время висел над морем, держась только за кусты. Оттуда достиг вершины. Там лежали записки от восходителей (детей), я их забрал и положил свою. Спустился вниз по удобной Партенитской тропе. Вернулся на Гурзуфскую базу в темноте. А все свои карманы я с тех пор, если они не застёгиваются, скрепляю английскими булавками. Не удивляйтесь, что я и сейчас этими булавками обвешан.
        Приговор мне вынесли сначала предварительный. «Завтра все пойдут вдоль берега, а Родоман поедет на машине. Послезавтра мы поднимемся на Чатырдаг, а Родоман останется внизу». Наутро в кузов нашего грузовика посадили меня и ещё трёх или четырёх  девушек, у которых были «критические дни», и повезли на поляну у подножия Чатырдага. К вечеру туда пришли все остальные. Суд состоялся в начале ночи, при свете костра.
        – За такие проступки мы удаляем с практики, но, учитывая, что Родоман совершил это в порыве своего географического энтузиазма…  – примерно так они говорили и помиловали меня частично.  Совсем не выгнали, но на Чатырдаг не взяли. Я отсиживался в лагере.
        На следующий день мы проскочили через Алушту и остановились в Рыбачьем (бывший Туак). У рыбаков купили много рыбы и сварили её в ведрах. Я был очень голоден, но рыбу есть не умел. Мама готовила мне котлеты, убирала кости из селёдки, а тут… Вооружившись пластинкой черного хлеба, я с жадностью взял в рот кусок рыбы, что-то проглотил и сразу же ощутил в горле множество костей. «Первая помощь» (постукивание по спине, питьё воды и т.п.) не помогла.
        Шофёр выпил 300 г водки, ребята-фронтовики по 150. В таком виде им пришлось везти меня в больницу. Дорога до Алушты была ещё не асфальтированная, а грунтовая, отчасти выдолбленная в скалах и очень извилистая.  По кузову от борта к борту каталась плохо привязанная бочка с бензином (обычное дело в экспедиции). Сидеть в кабине я отказался, потому что хотел смотреть по сторонам.
        – Инструментов для извлечения рыбьих костей в Алуште нет, – сказали врачи. – Поезжайте в областной центр.
        Меня закутали в моё одеяло. При свете фар я видел Кутузовский фонтан. (В наши дни более новая дорога проходит через перевал в другом месте). В Симферополь прибыли на рассвете. Остановились возле областной больницы.
        – Ворвались мне ночью три пьяних… Простите, ви один бил трезвий. Ворвались и кричат: «Ми рибаки! Ми подавились рибьей костью!» – вспоминала потом дежурная врачиха.
        Дожидались приёма лёжа в кузове с попыткой уснуть и согреться на солнце.  Когда начался рабочий день у врачей, меня в присутствии сопровождавших ребят положили на операционный стол и вытянули так, чтобы моя глотка, пищевод, кишечник и задний проход образовали одну прямую линию, и стали засовывать в меня широкую металлическую трубу. Я хрипло ревел. Успел сказать или сунуть ребятам записку: «Родителям не сообщайте». До или после этой операции меня сажали и давали глотать вату, смоченную раствором (взвесью) бария. (Для обнаружения инородного тела просвечиванием надо было покрыть его металлом). Один клочок ваты в пищеводе застрял, второй прошёл. Исследования не дали результатов. Ребята уехали, меня оставили в больнице. Рюкзак со всеми личными вещами был при мне.
        Вокруг больницы располагался большой сад, больные гуляли по нему в белом нижнем белье. Мужчины в рубашках и кальсонах, а женщины в длинных ночных рубашках. В таком виде и тут разворачивался флирт. Медсёстры сновали по саду и делали уколы. Вот сидит на скамейке парочка, а сестра, не говоря ни слова, подходит, заголяет попу и всаживает шприц. И я не получал от лекарей ничего, кроме уколов. Примерно на четвёртый день встрепенулся и потребовал какого-то решения. К тому времени ощущения от проглоченной кости заметно ослабли. Меня выпустили из больницы со справкой: «Диагноз – ?; выписывается по собственному желанию».
        Попутный шофёр, везший меня в Ялту, оказался из Феодосии. Я поделился с ним тёплыми воспоминаниями. Феодосия – моя вторая родина. Да нет, первая! Родители зачали меня в сентябре 1930 г. на балконе дома Айвазовского. И с ними я провёл там незабываемый конец лета 1939 г.
        С машины я сошёл, не доезжая Ялты, и начал спускаться в Нижний Магарач. «Культурный ландшафт» Крыма был тогда очень своеобразным – сплошной проходной двор и сад, без заборов. Темнота застала меня недалеко от берега. Я расстелил своё байковое одеяло (мечта иметь настоящее шерстяное одеяло осуществилась только в конце ХХ века) и переночевал в нескольких сотнях метров от цели. Утром получил ключи от школы и поселился один в пустом классе среди парт, без представления о том, что делать дальше. Бродил по пляжу, увидел качающийся на волнах помидор. Frutti di mare! Не съесть ли мне его?
        Соседи заметили, пригласили на обед. Помню большую тарелку борща, розовую от сметаны, пышный белый хлеб. На следующий день пришла депеша от родителей. Они ничего не знали, но что-то   чувствовали…

        ТРИСТА РУБЛЕЙ ПЕРЕВЕДЕНЫ ГУРЗУФ ТЕЛЕГРАФОМ
       
        Я сходил в Гурзуф, получил деньги, поел в столовой. Каменистый пляж по дороге был   малолюдным. Встречались купающиеся нагишом. Ночью их ловили пограничники, требовали паспорт. Застигнуть парочку за интимным занятием – высшая радость для измождённого службой солдата, обутого в жару в кирзовые сапоги с портянками.
        Ещё день-другой, и я воссоединился в Гурзуфе  со своими товарищами. Они прошли Восточный Крым, побывали в Коктебеле и на Карадаге. Меня встретили трогательно, у девушек на глазах виднелись слёзы. Мне всё простили, но моя учебная практика, с «нормальной» точки зрения, должна считаться полностью проваленной. Я потерял полевую книжку и больше ничего не записывал, я уклонился или был отстранён от всех камеральных занятий, не участвовал в полевой работе много дней после скандала с Аюдагом и рыбьей костью. Я был на маршруте праздным туристом и паразитом, ни в чём не помогал ребятам. Но именно в таком качестве я страстно полюбил Крым и не хотел с ним расставаться.

3.5. Крым после «практики»

        Закончилась практика, студенты начали разъезжаться, кто-то остался в Крыму отдыхать, а я – продолжать путешествие. Мы погрузили в машину 80 пустых банок из-под баклажанной икры и повезли сдавать. На вырученные и на другие деньги купили еды, в том числе 5 кг сливочного масла.  Продавщица сказала, что завернуть его не во что – таких больших листов бумаги ей не выдают. Газеты поблизости не нашлось. Я взялся нести это масло без упаковки. Я шёл по щебнистой дороге и прижимал к животу и груди огромный кусок масла, ни во что не завёрнутый. Оно расплывалось, наползало мне на локти. Его подбирали с земли, опять клали мне на руки. Мы шли нетвёрдым шагом: в магазине выпили по стакану «Портвейна таврического». На моей рубашке из серого сурового полотна образовалось огромное масляное пятно. Я без труда отстирал его в море.
        Съездили в Ялту. Я и фронтовик Евгений  Селиванов остановились на пригорке у моря и задумчиво смотрели на женский пляж.
        – Не странно ли, – сказал Женя,  – тут, в центре города, можно видеть голых женщин, прилично ли это?
        К нам подошёл милиционер.
        – Граждане, где вы стоите? Вы же клумбу топчете!
        Вечером я сел на теплоход «Грузия» палубным пассажиром и отправился в Феодосию. Это была другая «Грузия», не та, на которой мы шли в 1939 г. Прежняя была потоплена во время войны. И Феодосия была уже не та. Пропал её средиземноморский многоэтничный колорит. Отсутствовали крымские татары, греки, армяне. Не было больше вкусных чебуреков и пьянящей бузы. Город наполняли выходцы из российского черноземья и Восточной Украины.
        Я обошёл улицы, знакомые с детства, и заночевал в школе на балконе. Когда встал утром застёгивать брюки, то увидел школьников, выстроившихся на линейке перед Первым сентября.
        Моё пребывание в Феодосии отметилось мелким подвигом в моём стиле. Я с компасом, двигаясь строго на север, за один день пересек перешеек, пройдя пешком от Черного моря до Азовского, омочил ноги в Сиваше; вернулся в Феодосию на попутной машине.
          Следующий раз я ночевал на плоской крыше дома у какого-то шофёра, который меня полюбил и хотел оставить у себя отдыхать, но я от него сбежал. В открытом грузовике, игравшем роль автобуса, приехал в Керчь.
        – Турист, плати деньги!
        – Во-первых, я не турист, а во-вторых, денег у меня нет, – крикнул я шофёру и обратился в бегство.
        Я поднялся на гору Митридат, где пытался отличить античные руины от памятников Великой отечественной войны, уже заметно разрушившихся всего за шесть лет. Примостился спать у мемориала советским воинам на скамейке шириной 12 см, но уснуть не смог, прежде всего, от холода. Я быстро пересёк пешком Керчь с юга на север и остановился около Булганакских грязевых вулканов.  Я приблизился к одному из них и погрузился в жижу одной ногой. Грязь пришлось отмывать в Азовском море, на берегу которого я переночевал в скирде соломы. Вода в этом море не очень солёная, я её пил.
        Из Керчи до Феодосии я ехал зайцем на открытой площадке трофейного вагона. От Феодосии до Симферополя продолжил  автостоп и однажды проехал на легковой машине с парой супругов. Это была всего лишь четвёртая в моей жизни поездка в легковом автомобиле и единственная платная в Крыму –  я дал три рубля.
        От Симферополя до Москвы я ехал в автобусе, ничем не отличавшемся от городского. Ночевали в Харькове, кто-то в гостинице, а я в автобусе, перед этим немного посмотрев город. Пассажиры заметили, что я ничего не ем, и стали меня кормить. Объездных дорог ещё не было, мы проезжали по главным улицам через центры Белгорода, Курска, Орла, Тулы.

3.6. Студент экономикогеограф

         Перед вторым курсом я выбрал экономическую географию, потому что она выглядела более комплексной, фактически охватывающей и природные условия. К тому же я сомневался в своей пригодности к тяжёлой полевой работе и экспедиционному быту, предпочёл иметь дело с природой более косвенно. Экономикогеографы Московского университета тогда ещё любили природу, были хорошими полевиками и разбирались в физической географии. Под влиянием трудов Н.Н. Баранского, с которыми меня познакомил мой однокурсник Ю.С. Макаров, я решил заняться комплексными географическими описаниями. Я выбрал кафедру Советского Союза, потому что хотел видеть объект своими глазами, а не изучать его заочно, как невыездные географы-зарубежники, обслуживавшие дипломатов и разведчиков. Я не надеялся, что меня когда-либо выпустят за границу.
        Но все-таки я отдал дань зарубежным странам.  В начале второго курса мы на основе «Дружной шестёрки» совершенно самостоятельно сколотили группу для комплексного описания Тибета силами пяти студентов разных кафедр, среди которых был и ботаник, и гидролог. Нашим руководителем согласился стать профессор П.И. Глушаков из МГИМО. К Новому 1952 г. наша группа распалась, мои товарищи занялись кафедральными темами; только И.С. Михайлов и Э.В. Рогачёва сохранили верность Тибету и подготовили о нём материалы для Музея землеведения в строившемся высотном здании МГУ, а я остался без курсовой работы, но не без дела.
        Я всё ещё находился под впечатлением о Крымской общегеографической практике, полной незабываемых приключений. Я попал в Крым летом 1951 г. в результате интриг моих лучших друзей,  потерял полевой дневник в Большом Каньоне,  после  один объездил весь полуостров  на 17 попутных автомашинах. Я называл Крым изящным географическим музеем, он стал для меня самым любимым регионом (видимо, после Подмосковья). Отчёт о практике перерос у меня в трактат о том, каким должно быть комплексное географическое описание. Этот опус я показал Ю.Г. Саушкину, а он передал его Н.Н. Баранскому, и мне это зачли задним числом как курсовую работу. Так состоялось мое личное знакомство с основоположником советской экономической географии. Он даже хотел мое сочинение напечатать отдельной брошюрой, но оно опубликовано мною только в 2020 г. в Интернете, на порталах «Асademia.edu» и «Проза.ру».
        В награду за проявленную склонность к научной работе меня отправили на лето не на учебную практику во Владимирской области (под руководством Н.Я. Ковальской), а под опеку О.Э. Бухгольц в Прикаспийскую экспедицию НИИ Географии МГУ. Мы изучали замечательный, потрясающий район – дельту Волги. Там у меня сформировались представления о мозаичных районах как результатах пересечения множества зон, в том числе высотных, вызванных разной затопляемостью земель при паводках. Эти идеи я впервые изложил в письмах к Ю.В. Ласис. Начальник отряда, аспирант и участник ВОВ В.Г. Крючков, был мною недоволен, а профессор А.Н. Ракитников называл меня туристом (это слово у географов и геологов тогда было почти бранным). Однако последовавшая курсовая работа «Типы населенных пунктов в дельте Волги» А.Н. Ракитникову, оказавшемуся моим руководителем, очень понравилась. Она теперь тоже есть в Интернете, и на неё были отклики читателей.
        Весной 1953 г. я шёл по уставленному столами широкому коридору старого здания Геофака на Моховой улице, где потом помещался психологический факультет, и увидел, как А.Е. Федина, хорошенькая аспирантка Н.А. Гвоздецкого, раскрашивала карту районирования Кавказа. Тогда я решил, что оформлять эту схему надо иначе, дабы отразить разнообразные аналогии и симметрию в расположении районов. В таком духе я раскрасил и снабдил таблицей картосхему климатических областей мира Б.П. Алисова и пришёл с ней на экзамен, за что получил от Е.Н. Лукашовой двойку (поговаривали, что она мстила мне за критическую статью в факультетской стенгазете «Наши горизонты»; я возражал против сплошного мелкомасштабного изучения всего мира и настаивал на разномасштабном и выборочном). Так родилась моя самая фундаментальная тема «Формы районирования».
        Любовь к дальним странствиям толкнула меня в Бурят-Монгольскую экспедицию Совета по изучению производительных сил (СОПС) Академии наук СССР. Там было много студентов Геофака. В то время как мои однокурсники, почвоведы и геоморфологи, выезжали в горы, я покидал брезентовую палатку, чтобы в здании Совета Министров переписывать от руки пятилетний план развития народного хозяйства. Однажды вечером в субботу я зашёл в тамбур вагона в скором поезде, доехал до Байкала, и за 16 часов, пройдя 80 км, пересек хребет Хамар-Дабан. Возвращался в Улан-Удэ товарным поездом, который вёз скот на бойню из Монголии. За прогул понедельника отделался выговором. Написал письмо Н.Н. Баранскому с сомнениями, правильно ли я выбрал профессию.
        Когда после яркой многодневной поездки к вольфрамово-молибденовым рудникам Холтосона мы вернулись в Улан-Удэ и меня послали на паровозо-вагонный завод с анкетой из 15 вопросов: «Как называется ваше предприятие? Какую продукцию выпускаете?» и т.д., я не выдержал – отказался «заниматься ерундой». Тут кстати пришел пространный ответ от Н.Н. Баранского. Он меня понял и поддержал. Я спровоцировал увольнение, побывал в Москве на открытии высотного здания МГУ на Воробьёвых горах 1 сентября 1953 г. и поехал в Хибины, где познакомился с А.Е. Осетровым и Н. Н. Карповым (автором песни «Дым костра создает уют»), ходил с ними в маршруты и снова почувствовал себя географом. Моей курсовой работой на зиму 1953/54 г. с благословения Н.Н. Баранского стали «Формы районирования».
        Я позволял себе отклоняться от учебного плана, слушал спецкурсы на других кафедрах (например, дешифрирование аэрофотоснимков у Г.В. Господинова, физикогеографическое районирование у Н.И. Михайлова), но игнорировал «наши» дисциплины (например, географию промышленности А.Т. Хрущёва). (Советскую промышленность я ненавидел по многим причинам). Весной 1954 г. я не явился на экзамены, потому что не закончил курсовую работу. Меня спас Н.Н. Баранский. Он, по преданию, стукнул кулаком о стол в деканате. Я ликвидировал «хвосты» только через полгода, после того, как увидел на 18-м этаже приказ об исключении, подписанный деканом К.К. Марковым. Университет я окончил, так и не сдав несколько зачетов и экзаменов. Н.Н. Баранский устроил меня в Географгиз (в аспирантуру брали только комсомольских работников).

Глава четвёртая

ГЕОГРАФГИЗ И АСПИРАНТУРА

4.1. Географгиз
       
        В издательстве, наполненном учениками Н.Н. Баранского и Ю.Г. Саушкина, меня встретили хорошо. Поручили редактировать научный сборник «Вопросы географии», № 39, «Физико-географическое районирование», где публиковалась и моя дипломная работа – не только первая, но и до сего дня самая объемистая научная статья в моей жизни – более трёх авторских листов! Была в этом сборнике и полностью созревшая к тому времени схема районирования Кавказа Н.А. Гвоздецкого и А.Е. Фединой. Я получил неограниченные возможности улучшать не только тексты, но также таблицы и карты. Несмотря на плохую бумагу и отсутствие цвета, я считаю эти сборники полиграфическими шедеврами научной литературы благодаря логичности и наглядности шрифтов и текстовых карт. В 1955 – 1965 г. через меня прошли в качестве авторов почти все что-нибудь значившие в то время советские географы – от академиков до моих однокурсников (за всю мою жизнь около 200 персон).
        В Географгизе у меня были некоторые приключения и скандалы, связанные с работой. В 1956 г. я тщетно противился включению в книгу «Таджикская ССР» фиктивного соавтора, академика И.К. Нарзикулова. Основной автор, Д.А. Чумичёв, впоследствии подарил мне одну из своих книг  с надписью: «Борису Борисовичу –  честному и мужественному». В том же году я отказался редактировать к 40-летию Октябрьской революции серию книжек о союзных республиках, потому что они были написаны одинаково, как заполненные анкеты. Руководство считало такую стандартизацию своим остроумным изобретением, а я – глумлением над географией. В книге М.И. Ростовцева и В.Ю. Тармисто (1957) я убрал слова «Эстонская ССР» везде, кроме переплёта и первых трёх страниц, и заменил их словом «Эстония». Потом то же проделал с Латвией (Э. Вейс, В. Пурин. 1957). После выхода книг в свет это заметили, но оставили без последствий.
        С переплёта книги Е.К. Мархинина «Цепь Плутона» (1965) я убрал все надписи, дабы не портить оформление художника Б.А. Алимова. За этот абстракционизм нас ругал грозный директор издательства «Мысль» А.П. Порываев, а кондитер ресторана «Берлин» («Савой») воспроизвел сей рисунок на торте, заменив только синий цвет на шоколадный. Я вставил в сборники «Вопросы географии» оглавление на эсперанто и несколько лет его держал, пока новый цензор догадался, что это не испанский язык. Но то были невинные штучки по сравнению с тем, что переживали другие редакторы, и у нас, и по всей стране. Иных доводили до инфаркта, до поседения и даже до смерти. Однако до вхождения географии в издательство «Мысль» (1963) обстановка в маленьком Географгизе была тёплой, начальство (П.Н. Бурлака, Б.В. Юсов, И.К. Мячин) – сравнительно человечным и доступным.
        Небольшое число отредактированных мною книг (всего 24 за семь лет штатной работы и три года внештатного сотрудничества) свидетельствует о кропотливости, медленности и тщательности моей работы, и о том, что нас не стесняли нормами и сроками, а многочисленные домашние дни использовались и для личных дел. Я более трёх месяцев готовил рецензию на рукопись П.С. Макеева «Система природных зон и ландшафтов», по существу написал полемическую антимонографию. Советовался с другими географами, в частности с Е.Н. Лукашовой.
        Украинский палеонтолог И.Г. Пидопличко и московский физикогеограф П.С. Макеев были антигляциалистами, они отрицали покровные материковые оледенения, считали веру в них пережитком «библейской теории катастроф». Их аргументы были интересны, но противоречили тому, чему меня учили на Геофаке, и я закончил рецензию неэтичным выводом, что эту книгу печатать не следует. Начальство похвалило меня за прекрасную рецензию и передало её автору, но концовку заменили: в ней от моего же лица следовал вывод, что книгу публиковать надо. И её напечатали.
        Павел Семёнович Макеев жил в крохотной комнате коммунальной квартиры на Шаболовке. В Москве он не котировался, но числился профессором в Ярославском пединституте и ездил туда в поезде читать залповые лекции. 
        Серьезно рецензировал я и случайно попавшие к нам опусы детей и взрослых графоманов, отвечал на письма сумасшедших. Одно такое письмо, о происхождении человека от зверя-медведя, я опубликовал на «Проза-ру». Один мальчик с Дальнего Востока написал приключенческий роман, и мне пришлось заниматься им несколько дней. Я ужасно не люблю, не хочу и не могу оценивать чьи бы то ни было сочинения. Это самое мучительное для меня занятие.
        Титанический труд я вложил в сборники «Вопросы географии» и в первое издание книги И.В. Никольского «География транспорта СССР» (1960); она меня пагубно отвлекла от аспирантуры. Легко, весело и с любовью пропускал книгу Ю.Г. Саушкина «Москва» (1964) и с разрешения автора вписал в неё около трети листа своего текста, который сохранялся и в последующих изданиях. (Драгоценный экземпляр с моими пометками красными чернилами я подарил в 2021 г. «главному хранителю памяти о Ю.Г. Саушкине» смоленскому профессору А.П. Катровскому). Зато в творениях И.М. Забелина мне не пришлось менять даже пунктуацию, его любимые троеточия...
        Трудясь в Географгизе, я не забывал о «Формах районирования». В отличие от методологии географических описаний, Н.Н. Баранский суть этой темы не ухватил, но он поддерживал меня интуицией настоящего ученого. Мои работы о районировании понял Д.Л. Арманд. Я сам пришёл к нему со своими сочинениями в апреле 1955 г. Теперь уже трудно вспомнить, сколько раз в течение следующих двадцати лет я обновлял и готовил к печати монографию на эту тему, сколько собрал отзывов и составил планов-проспектов. Десятки книг вышли под моей редакцией, но ни одна книга, в которой я был бы единственным автором, так и не была напечатана в советское время!

4.2 Аспирантура

        В 1958 г. я поступал в аспирантуру Геофака МГУ на кафедру физической географии СССР. М.А. Глазовская принимала у меня экзамен очень благосклонно (в природоведческом образовании у меня были большие пробелы), но старая большевичка З.П. Игумнова провалила на истории КПСС. Отец мой, обаятельный мужчина, к тому времени уже скончался; уламывать З.П. Игумнову пришла ещё более старая большевичка, моя родная тётка, но это не помогло.
        Зато год спустя в пику Геофаку меня взяли в аспирантуру Института географии к Д.Л. Арманду. Время очной аспирантуры я истратил легкомысленно. Лето проводил в разных поездках и экспедициях, даже с почвоведами и гляциологами; пожил на ледяном куполе Эльбруса; зимой для заработка редактировал книги Географгиза; написал трактат о любви и девушках, который друзья называли второй диссертацией. В Днепропетровской экспедиции МГУ (под руководством К.В. Зворыкина и под непосредственным командованием А.Е. Осетрова) беременные колхозницы рыли для нас почвенные ямы, а я тайно от товарищей съездил в Крым и потом подсказал В.А. Червякову тему измерения роста оврагов по аэрофотоснимкам, из чего выросли дальнейшие научные работы этого сибирского учёного. О моём пребывании в экспедиции И.Н. Олейников написал поэму, начинавшуюся так: «Практики с теорией союза / Служит доказательством тот факт, / Что на разведенье кукурузы / Бросил свои силы Геофак».
        Благодаря аспирантуре, я ходил с ружьём по тундре, скакал на лошади и, надев кошки, карабкался на ледник, однако в самом здании Института географии моё пребывание прошло почти бесследно и принесло Д.Л. Арманду скорее неприятности. Я не общался с коллегами по отделу физической географии. Моим противником там был В.И. Орлов, основоположник динамической географии. В дирекции института на моём удалении настаивал славный герой разведки, бывший военный комендант Праги Г.Д. Кулагин. Он кстати опубликовал в 1962 г. в газете «Правда» статью о том, что в Советской стране не может быть учёных-одиночек. Академик А.А. Григорьев, услышав мой доклад, сморщился, как от зубной боли. Э.М. Мурзаев отмечал бедность моего языка и мышления. С директором института, академиком И.П. Герасимовым, я разговаривал только раз, когда меня принуждали к общественной работе агитатора. Я согласился, но работать в Институте географии меня не оставили; зато с распростертыми объятиями принял обратно Географгиз.

4.3. Прощание с районированием

        Оглядываясь на прошлое, я выше всего ценю свою раннюю работу «Формы районирования». В ней была развернута такая географическая логика, которая позволила бы углубить возможности тематических географических карт, лучше приспособить их к задачам составления универсальных земельных кадастров и мониторинга окружающей среды и ко всему прочему, что теперь называют геоинформатикой. По данным ВИНИТИ, полученным через Ю.В. Медведкова, то была совершенно уникальная тема, не имевшая аналогов в мировой науке.
        В шестидесятых годах я предсказал возможность автоматического синхронного районирования, когда районизации и классификации время от времени мгновенно возникают на экране и скачкообразно перестраиваются вслед за постепенными изменениями наблюдаемой среды. Мой приоритет в этом вопросе был признан за рубежом  и не случайно именно в те годы мои статьи о районировании переводились на разные языки и переиздавались не только в США. Тогда мне казалось, что я обслуживаю своих соотечественников – физикогеографов-ландшафтоведов и картографов. Я много лет стучался в двери их лабораторий, расположенных рядом с нашей кафедрой, ездил с ними в экспедиции, но на научном уровне они меня проигнорировали.

Глава пятая

СЛУЖБА НА ГЕОФАКЕ

        В 1965 г. Ю.В. Ласис рекомендовала меня вместо себя в лабораторию районирования к Т.М. Калашниковой как специалиста, более готового заниматься новой в те годы непроизводственной сферой экономической географии. Декан А.М. Рябчиков опасался взять меня на Геофак, встревоженный поступившими «сигналами», но Ю.Г. Саушкин его убедил: «Кто из учёных не отличался странностями? В конце концов, нам нужны мозги». Так я вернулся на родную кафедру. Моя первая и большая работа о микрогеографии городской торговли оказалась на эту тему и последней; «географию обслуживания» после меня основательно подняли С.А. Ковалев и В.В. Покшишевский, со мной остались только выходы в теоретическую географию. После 1991 г. все предложенные мною способы совмещения уличной торговли с транспортными узлами и пешеходными потоками осуществились автоматически сначала в виде толпы торговцев, потом в ларьках и, наконец, в супермаркетах.
        Зато к другой теме, «отдых и туризм», я прирос навсегда: она увлекает меня и конкретно-содержательной стороной, потому что хорошо соответствует моим интересам и образу жизни. Я начал заниматься рекреационной географией раньше, чем В.С. Преображенский, Ю.А. Веденин и И.В. Зорин, в те годы, когда первый был ещё «чистым» физикогеографом, второй – архитектором-озеленителем, а третий –  студентом нашей кафедры. Мои пионерные работы о рекреации отразились в докладах (1967, 1969, 1971), но были опубликованы слишком поздно (1969, 1971) и не попали в периодические итоговые библиографические списки.
        На географическом факультете МГУ я в 1965 – 1984 г. прошёл службу от старшего инженера до старшего научного сотрудника. В 1966 г. защитил кандидатскую диссертацию о формах районирования. Защита была многолюдной и триумфальной, с большим участием физикогеографов. Однако в тематику нашей кафедры эта тема не вписывалась. У экономикогеографов никогда не было потребности в таком дробном и сложном районировании, их представления о расчленении пространства очень примитивны. Принадлежность к кафедре обязывала, и мои скелеты стали обрастать социально-экономическим мясом, менее оригинальным, более удобоваримым и похожим на престижную продукцию зарубежных географов. Весь мой дальнейший творческий путь можно рассматривать как постепенную утрату оригинальности и растворение в периферийных, российских областях мировой науки. Моим Золотым семилетием на Геофаке я считаю годы 1967 – 1973, а Серебряным десятилетием 1974 – 1983.
        Во второй половине шестидесятых годов в советской географии закончился бум районирования и начался количественно-математический и системно-методологический ажиотаж. Наибольшую активность проявляли Ю.Г. Саушкин, Ю.В. Медведков и В.С. Преображенский. Тематическое преображение и интеллектуальное омоложение некоторых учёных плодотворно и далеко не случайно совпало с крутыми переменами в их личной жизни. Это помогло им увлечь за собой молодежь. Переворот в умах произвела и  переведённая с английского языка книга американского учёного В. Бунге «Теоретическая география» (1967). Блистательный термин подхватил и застолбил Ю.Г. Саушкин, а тем, кто не попал в его компанию или рассорился с ним, как В.А. Анучин, ничего не оставалось, как отрицать теоретическую географию или противопоставить ей что-нибудь своё. Географы-природоведы не без основания упрекали «теоретиков», что они говорят от имени всей географии, хотя представляют только узкий круг экономикогеографов.
        Мое положение в контексте теоретической географии оказалось двойственным. С одной стороны, мои ранние, совершенно не зависимые от зарубежных, сочинения доказывали самобытность и приоритет отечественной науки . Своим предшественником в России я считаю В.П. Семёнова-Тян-Шанского. С другой стороны, из-за тематического родства переводной географической литературе я сделался удобной мишенью и жупелом для борьбы с «буржуазными», антимарксистскими влияниями, что тоже вменялось в обязанность советским учёным.
        Идеологическая борьба в географии, к счастью, не доходила до лысенковщины. У нас был плодотворный плюрализм, вызванный главным образом соперничеством между москвичами и ленинградцами, а также между МГУ и Институтом географии в Москве. И на съезде Географического общества, и на защите диссертации В.А. Анучина кипели такие страсти! В них были вовлечены даже студенческие массы. (Защита Анучина шла в актовом зале два дня). Но в эту бурю в стакане воды партия и правительство не вмешивались.
        В то время как ученики и, особенно, ученицы Н.Н. Баранского и Ю.Г. Саушкина в многочисленных университетах и пединститутах принимали меня на «ура», ленинградец Б.Н. Семевский и его клеврет из Челябинска М.И. Альбрут до самой своей смерти клеймили меня как идеологического врага, запутывавшего умы неискушённой молодежи, смыкавшегося с идейными истоками фашистской геополитики и т.д. Им вторили К.И. Геренчук и А.Г. Исаченко (впрочем, достаточно справедливо оценивший мой вклад в теоретическую географию).  И, наконец, с высокой трибуны меня долбил сам президент Географического общества С.В. Калесник. Как мне относиться к этой критике? Ю. Г. Саушкин сказал: «Гордись! Вырежь их фразы и носи на груди, как орден».
        Между тем, безжалостно уничтожался природный ландшафт, в котором прошла моя молодость. С озабоченности судьбой Западного Подмосковья в связи со строительством города-спутника Зеленограда начался мой большой дрейф в сторону экологии. Немалое влияние оказала отредактированная мною книга Д.Л. Арманда «Нам и внукам» (1964), одна из первых в России по природоохранным проблемам. Важнейшим выходом из науки в утопию стала предложенная мною в 1970 г. территориальная модель сосуществования городов и природного ландшафта – «поляризованная биосфера», конструктивная вершина моей темы «Территориальные ареалы и сети».
        В первые 13 – 15 лет я занимался наукой в одиночестве, моими единственными читателями были научные руководители и покровители Н.Н. Баранский, Д.Л. Арманд, Ю.Г. Саушкин. Прочие научные работники, аспиранты, студенты моих докладов не понимали. В шестидесятых-семидесятых годах у меня появились младшие поклонники и читатели, которые пришли ко мне сами и стали моими друзьями: М.Р. Сигалов, М.П. Крылов, В.Л. Каганский, В.А. Шупер, С.А. Тархов. Из географов моего поколения особо отмечу Л.В. Смирнягина, рекламировавшего меня среди студентов, которые его обожают, и А.Е. Осетрова, от которого я сам многого набрался в полевой, походной обстановке, да и он в последнее время стал понимать мои концепции. На меня и А.Е. Осетрова влиял юрист и экономист Л.Б. Шейнин. В 1994 – 1999 г. для меня много сделал А.Е. Левинтов: возил в экспедиции, рекомендовал как лектора и эксперта, дал заработать на заграничные путешествия. И, наконец, мне постоянно помогал мой ровесник Ю.Г. Липец (конференции, публикации, моральная поддержка, а в постсоветское время – поездки по Финляндии и скандинавским странам).
        В семидесятых-восьмидесятых годах, благодаря научным связям В.А. Шупера и В.Л. Каганского, я чувствовал себя как рыба в воде в составе неформального «незримого колледжа», насчитывавшего несколько десятков человек, где подвизались математики, филологи, биологи, а тон задавали философы и методологи науки. Выдающееся место среди интеллектуалов высшего уровня занимает С.В. Чебанов. Он, в частности, и мои сочинения понимает с полуслова, мгновенно схватывает любую идею. В то же время мне кажется, что с моими теоретическими работами хорошо знакомы самое большее четыре или пять человек. Остальные воспринимают меня с подачи ближайших коллег, по устным выступлениям и полупублицистическим статьям.
        Начиная с середины восьмидесятых годов, моими защитниками, покровителями, работодателями становятся люди гораздо моложе меня. Так, много сделали для меня М.Е. Карпель и В.А. Шупер, а В.Л. Каганский отчасти превратился из опекаемого в опекуна. М.Р. Сигалов устроил мне в 1991 г. грандиозное двухнедельное авиапутешествие по Дальнему Востоку, Сибири и Уралу, с пересечением самых ярких мест на теплоходе и в поезде. В.П. Чижова и Е.Г. Королева (Шитова) возили меня на конференции, приобщали к молодёжи. В Эстонии то же делал Ю. Мандер. А.Н. Замятин набрал мою монографию «Территориальные ареалы и сети» на компьютере. С.Н. Ловягин сканировал мой «Атлас картоидов» и, более того, собирался его издать на свои средства. Однако немногих из перечисленных лиц я мог бы назвать своими учениками в обычном, традиционном смысле слова. И уж точно ни для кого из них я не был начальником. Они никогда от меня не зависели. Я никому не давал распоряжений и поручений. У меня вообще не было подчинённых, и я, как ни странно, этим горжусь.
        Мое отношение к преподаванию противоречиво. С одной стороны, меня и на службе в университете не допускали к студентам, дабы я не сказал лишнего и не подвёл моих благодетелей, Ю.Г. Саушкина и Т.М. Калашникову, поручившихся за меня перед начальством. Однако с их же позволения некоторые самые младшие преподаватели иногда уступали мне часы кафедральных семинаров и спецкурсов. Меня хотя бы раз показывали каждому курсу студентов как известную достопримечательность, привлекали к защите курсовых и дипломных работ в качестве оппонента, но к руководству – довольно редко. Незнакомые студенты боялись ко мне идти, да их и отговаривали, иногда запугивали мои коллеги по кафедре. Познакомиться со студентами я мог в неформальной обстановке, например, при выездах на практики, на экскурсиях. Зато те немногие, которые решили ко мне обратиться, об этом не пожалели.
        Мои студенты все были талантливы и достаточно самостоятельны, руководство ими оказывалось почти номинальным и сводилось к слабому покровительству. Со студентками получалось наоборот. Они сразу устраивали так, что я писал за них тексты и чертил карты, не получая в награду ничего более серьёзного, чем обыкновенные поцелуи. Я не боялся, но совестился злоупотреблять своим положением. Более близкие отношения с девушками если и возникали изредка, то после окончания ими университета и главным образом через туристские походы, поездки, прогулки, в которые я звал всех. Мою жизнь надолго украсили две-три подруги, приобретённые таким образом.
        Озабоченный своей судьбой в науке и охваченный методологической рефлексией, я создал спецкурс «Элементы общего науковедения», полагая, что должен же кто-нибудь в «Храме науки» рассказать студентам, что такое Наука вообще. Меня более всего занимали особенности личности учёного и их непонимание обывателями. Мне дали самую неподходящую аудиторию – группу вечерников, главным образом девушек, заниматься наукой не собиравшихся. Их главная задача была в том, чтобы пораньше вернуться с занятий домой. Они потом говорили, что лекции мои были интересными (забавными), но не могли толком  припомнить, о чём я им рассказывал.
        Всё же одна большая польза от этих лекций для меня явилась. В 1982 г. я прочитал тот же курс науковедения  на факультете повышения квалификации преподавателей вузов. С ними пришла в нашу аудиторию и некая аспирантка из МГПИ им. В.И. Ленина. Я произвёл на неё сильное впечатление, но она постеснялась ко мне подойти. Мы познакомились только в 2010 г. на конференции в Ростове-на-Дону. Татьяна Ильинична Герасименко – ныне доктор географических наук, профессор, заведует кафедрой, была и деканом в Оренбургском университете. 
        На основе лекций о науке я написал большую статью и послал её в новосибирский журнал «Эко»,  по тем временам передовой и сравнительно либеральный. Ответ был не отрицательным, но каким-то неопределённым. Переписка с редактором тянулась несколько лет (!).  В 1999 г. моя статья «Наука как нравственно-психологический феномен» была опубликована в двух номерах журнала «Здравый смысл» Российского гуманистического общества, с драгоценным для меня послесловием академика Г.И. Абелева. Прошло ещё несколько месяцев или лет – и мне написали из Новосибирска о желании получить что-то о науке, но я не стал с ними связываться.      
        В течение 19 лет (1965 – 1984) я был на факультете чуть ли не единственным научным сотрудником, не имевшим постоянной педагогической нагрузки. Моей аспиранткой хотела стать только одна Л. В. Алексеева (Башкирова) с темой «Экономическая география заповедников», но ректорат не разрешил мне руководить аспирантами с резолюцией: «Не имеет своего научного направления».
        С другой стороны, я сам не люблю и не стремлюсь преподавать: 1) это тяжёлая и опустошительная психологическая нагрузка; 2) засилье лекций – примитивный, варварский способ обучения с тех пор, как изобретено книгопечатание, и уж тем более после появления Интернета; студенты должны больше работать самостоятельно; 3) монолог – насилие говорящего над слушающим, а к диалогу с не близкими и не любящими меня людьми я не готов; 4) меня угнетает мысль, что многие слушатели собрались на мою лекцию не по своей воле (так  обычно бывает со школьниками и студентами). Напротив, я радуюсь, если на мой доклад добровольно придёт молодой человек, ради меня отказавшийся от возможности веселее провести вечер.
        В начале лета географы разъезжались по экспедициям, а тех, кто подобно мне был не востребован в поле и не замешан в делах приёмной комиссии, убирали из университета на три месяца. Благодаря незанятости преподаванием, административной и общественной работой и абитуриентами, я круглый год пользовался изумительной свободой.
        На Геофаке власть и влияние Ю.Г. Саушкина не выходили за пределы трёх экономико-географических кафедр. На общефакультетском учёном совете мне провалили защиту докторской диссертации в 1973 г. Ходил слух, что так мстили за А.Е. Федину, которую завалил Ю.Г. Саушкин: «Отольются Родоману Шурочкины слёзы!». Обстановка на защите была необычной. На нашей кафедре почти все искренне и наивно ждали триумфа и готовились к большому празднику. Ю.Г. Саушкин ликовал заранее. Присутствовало более трехсот человек, молодёжь стояла на подоконниках. Хозяин советской невоенной картографии К.А. Салищев, концепции которого я усердно развивал, усмехался в первом ряду и постукивал пальцем по виску. Один член учёного совета заглянул в дверь. «Кто там защищается? А, этот... Типичный параноик!». Проголосовал против и убежал. Аргументированно опрокинуть меня было поручено К.В. Зворыкину, с которым я, как мне казалось, много лет успешно сотрудничал. Остальные выступавшие мою работу только хвалили. В результате я не набрал в свою пользу даже простого большинства голосов.
        На следующий год учёный совет разделился, и наша секция готова была меня принять, но мне опротивела эта возня, я отдыхал два года, предаваясь другим увлечениям. Я влюбился в ещё одну девушку, бегал за нею и с ней по лесам и лугам родного Подмосковья, висел ночами перед её окном на пожарной лестнице. Родители спохватились, оторвали её от меня, выдали замуж за хорошего мальчика. 
        Меня закружили роковые перемены в семейном положении, вынужденный переезд на новую квартиру и т.п. Лишь в 1981 г. я вторично представил докторскую диссертацию к защите, но в тот момент мой намечавшийся оппонент Ю.В. Медведков заявил о намерении эмигрировать, его лаборатория экологии человека была разогнана, над коллегами и учениками сгустились тучи. Меня отправили на перевоспитание в вечерний университет марксизма, но я так и не смог себя заставить его посещать.
        После первого провала докторской диссертации ярким всплеском оказалась работа о картоидах (1977), очень фундаментальная, но слишком малотиражная и долгое время никем не замеченная. Всё на эту тему я опубликовал только в  2007 г., в книге «География, районирование, картоиды». Само слово «картоиды» К.А. Салищев запретил, поэтому его подчинённый A.M. Берлянт применял термин «теоретико-географическая модель». Но у моего понятия  «картоид» объём больше, он не всегда включает теорию.
        На Геофаке вторым апогеем моей деятельности и всего Серебряного десятилетия стал выход в свет сборника «Географические границы» (1982) под моей редакцией совместно с Б.М. Эккелем. То был обычный по форме сборник работ молодых учёных (под руководством и с предисловием одного немолодого), но необыкновенный по неожиданной новизне заявленной темы. Провозгласить лимологию – учение о границах полагалось корифеям, но они его проморгали, как когда-то – теоретическую географию. Получился скандал.  Наших противников особенно раздражало, что первой в сборнике была статья В.Л. Каганского. Публикация сборника была признана идеологической ошибкой. Зато мы, авторы и редакторы, взяли себе почти весь тираж и распределили его рационально; поток цитирования этой книги был заметным.
        В конце 1978 г. я прилетел из аэропорта Быково в Иваново на семинар-совещание агрономов и ботаников с докладом «Сохранение красоты загородного ландшафта». Так появилась ещё одна большая тема, впоследствии публиковавшаяся в журналах и сборниках под заглавием «Пейзаж России». В Иванове у меня на многие годы  завязалось знакомство с местным доцентом М.П. Шиловым. Ему лишь в 1990 г.  удалось напечатать  мой «пейзаж» в виде тонкой брошюрки без указания автора на титуле, а на его обороте названного только составителем, но и такое жалкое издание в СССР было для меня достижением.
        После Иваново я посетил Палех, Южу, Холуй. Уложив пальто в рюкзак, с портфелем в руке, пошёл пересекать границу области по ещё не крепкому льду реки Клязьмы. Меня заметил местный житель, догнал на мотоцикле, вернул в село,  устроил переезд во Владимирскую область на  автомобиле. В Москву я уехал поездом из Коврова. Вот так я постигал особенности административных границ, столь важные для моей теоретической географии.
        В 1982 г. скончался мой покровитель Ю.Г. Саушкин. Дни моего пребывания в МГУ были сочтены. При очередной переаттестации в 1984 г. новый заведующий кафедрой экономической географии СССР А.Т. Хрущёв, заручившись поддержкой декана Г.И. Рычагова, изгнал меня из университета – по одной из версий, для того, чтобы взять на мое место С.П. Москалькова. На сей раз не помогла мне и обычная поддержка Т.М. Калашниковой, и положительное заключение всей кафедры. Соратник мой Б.М. Эккель отрёкся от меня на партбюро и тоже проголосовал за моё увольнение. Впоследствии этот талантливый и подававший надежды учёный изменил науке и занялся коммерцией, стал антикваром.  О своём научном прошлом он теперь даже говорить не хочет.
        В 2021 г. мне рассказали, что главным инициатором моего изгнания был глава факультетского партбюро геоморфолог Р.С. Чалов.
        Летом того же злополучного 1984 г. директор ЦНИИ теории и истории архитектуры  Ю.П. Бочаров пытался  взять меня в свой институт, но их учёный совет эту затею провалил, а через четыре года и самого Бочарова в этом учреждении уже не было.         
        Меня подобрали эстонцы, пригласили на летнюю молодёжную школу в заповеднике Матсалу. Я приготовил огромный картоид с надписями на эстонском языке. В таком виде он демонстрировался на многих последующих докладах и на защите докторской диссертации в 1990 г. 
        В сентябре я зашёл на Геофак за трудовой книжкой, поклявшись, что ноги моей больше там не будет.  И клятву свою я сдержал. Я сохранил хорошие и деловые отношения с некоторыми товарищами с нашей кафедры (А.А. Агирречу, А.И. Алексеев, В.Е. Шувалов), но и только. В их стенах меня больше никогда не видели.

Глава 6

ПОСЛЕ УНИВЕРСИТЕТА

6.1. Новые крыши

        В «Литературной газете» (20 марта 1985 г.) в мою защиту выступил Б С. Хорев, безуспешно метивший на место А.Т. Хрущёва или Г.И. Рычагова. В диссидентских кругах мне предсказывали длительную безработицу, карьеру истопника и писательство в подполье, но диссидентом я не был, лишь молча льнул к радиоприемнику. Мои публицистические статьи, напечатанные в Латвии, прозвучали на  радио «Свобода» в самом конце Перестройки, когда это уже было для меня не опасно.
        Друзья направили ко мне «соискателя» из одной юго-восточной республики. В течение года доход от него был таким же, как от моей зарплаты в МГУ. Факультет присудил моему клиенту докторскую степень, в которой было отказано мне. Я встретил этого коллегу в 2019 г. в его стране, он там процветал и недавно издал в новой версии всё ту же книгу, которую я помогал ему делать.
        Осенью 1984 г. М.Е. Карпель приютил меня на временной работе в Институте генеральных планов Московской области, в отделе охраны природы. Благодаря Г.Г. Шевелёвой я дважды ездил в командировки от журнала «Знание – сила» на конференции, организованные Институтом географии, а для моих поездок в  Эстонию добывали средства коллеги из Тарту (Ю. Мандер, X. Аасмяэ). (Хардо Аасмяэ был мэром Таллина в 1990 – 1992 г.).
        В 1986 г. благодаря Ю.А. Веденину, И.В. Зорину и А.С. Путрику меня взяли в Лабораторию туризма и экскурсий на Сходне. В 1991 г. эту лабораторию ликвидировали, а меня Р.Л. Крищюнас и О.М. Чумакова устроили в учреждение, которое впоследствии называлось  Московским институтом развития образовательных систем (МИРОС).
        Когда мне предложили это место, я воскликнул:
        – Но я же ненавижу школу!
        А мне ответили:
         – Вот такие люди нам и нужны.
        Да, «время было такое», как говорят в подобных случаях. Лихие девяностые…
        Я решил сделать учебное пособие «География Центральной России» – осуществить давнюю мечту о комплексном географическом описании. Но я же теоретик, а тут надо рыться в библиотеках, отбирать и проверять факты. Я пригласил в помощники младшего друга М.Р. Сигалова, кандидата географических наук и доцента разных вузов, и он взялся за дело с большим рвением.
        Рецензент Л.В. Смирнягин восторгался нашей рукописью, и я получил даже какую-то похвальную грамоту в присутствии самого Дж. Сороса, курировавшего тогда российскую науку и образование, но учителя нашу работу забраковали. Грант Сороса мы всё же получили и в 1991 г. совершили сложное путешествие между Смоленском и Козельском с ночёвкой в будке для пастухов и с длинным переходом через лес. Но дело с книгой нашей заглохло и возобновилось только в  XXI веке.
        После изгнания из МГУ моя научная деятельность не ослабла, а в количественном смысле даже усилилась: на послеуниверситетский период приходится подавляющее большинство объёма публикаций и количества  научных докладов. Однако по содержанию преобладали перепевы и углубление прежних тем, их популяризация среди негеографов и для новых поколений. В конце ХХ века моими главными трибунами были: семинар по новым методам исследований в Московском филиале Географического общества (руководитель В. М. Гохман), российско-эстонские школы по охране природы (В.П. Чижова, Э. Вареп, X. Мардисте), школы-семинары по теории классификаций (В.Л. Кожара) и по теоретической биологии (С.В. Чебанов), ежегодный симпозиум Московской высшей школы социальных и экономических наук (Т.И. Заславская, Т. Шанин).
        Не университет, а Географическое общество было главным центром моих научных занятий в семидесятых и восьмидесятых годах. Туда, в его Московский филиал, фактически руководимый Ю.К. Ефремовым, я выносил каждую новую идею и обсуждал её в самой благоприятной, тёплой, праздничной обстановке. Увы! всему приходит конец... В последний раз я выступал в МФГО в 1989 г., а с 1995 г. не поддерживаю с Русским географическим обществом никаких связей.
        Мои отношения с разными журналами и продолжающимися изданиями тянулись по нескольку лет, подобно любовным романам, а потом так же необъяснимо и навсегда обрывались. Мои сочинения неоднократно публиковали сборники «Вопросы географии», ежегодники «Земля и люди» (Г.П. Богоявленский), журналы «Известия Академии наук» и «Вестник МГУ» (серии географические), «Известия Всесоюзного географического общества», «Eesti Loodus» («Природа Эстонии») (Л. Поотс), «Знание–сила» (Г.Г. Шевелёва), «Свет» («Природа и человек»), «Здравый смысл» (В.А. Кувакин), еженедельник «География» (О.Н. Коротова, С.В. Рогачев), сборники «Куда идёт Россия?..» (Т.И. Заславская, Т. Шанин), а в XXI веке – журнал «Отечественные записки» (Т.А. Малкина). Самые фундаментальные статьи в переводе на английский язык опубликованы в США в журнале «Soviet Geography» в 1965 – 1983 гг. (Т. Шабад). Благодаря Н.И. Кузнецовой я публиковался в «Вопросах философии» и «Вопросах истории естествознания и техники».
        К концу ХХ века  почти все мои противники в учёных советах умерли, и в 1990 г. я наконец-то защитил докторскую диссертацию, когда это уже никого не задевало, в Институте географии АН СССР и всё еще надеялся, что меня туда возьмут на работу. Я десятки лет  вращался вокруг отдела экономической географии, который некогда возглавлял А.А. Минц. Разнообразные узы связывали меня со многими сотрудниками этого отдела. При мне туда поступали свежие юноши и девушки, на моих глазах они становились солидными или увядали, уходили делать карьеру при правительствах или отправлялись на пенсию, а некоторые уже покинули этот мир. Я приходил в отдел как в родную семью, но чувствовал себя бедным родственником. За период с 1955 по 2015 г. я насчитал восемь событий, после которых меня можно было взять на службу в Институт географии, но этого не случилось. В двух толстых книгах по истории этого учреждения я не упоминаюсь.
      
6.2. О себе без хронологии 
       
        Главным источником моих теоретических моделей всегда были путешествия; несмотря на географическую профессию – не столько командировки и экспедиции за государственный счёт, сколько индивидуальный и самодеятельный познавательный туризм на деньги, выкроенные из стипендии, зарплаты, редких гонораров. Это было возможно благодаря дешевизне общественного транспорта, доброте и бескорыстию многих попутных шофёров, крестьян, комендантов общежитий. Практиковались и приезды в гости на научные станции, учебные базы, в лагеря к работникам экспедиций. В иные годы от трети до половины всех дней (выходные, праздники, отпуска, отгулы, прогулы) я проводил возле палаток и туристских костров. Довольно долго я жил припеваючи и фактически вне государства, без семейных уз и служебных обязанностей, в самоорганизованном автономном молодёжном мире походов и слётов. Таким же хорошим убежищем была и чистая наука. Однако и в профессиональных полевых экспедициях, и в суровых спортивных маршрутах мои информационные интересы не встречали понимания у товарищей. Зато мне посчастливилось иметь подходящих спутников для поездок и маршрутов вдвоём (А.Е. Осетров, И.М. Любимов, В.Н. Солнцев, В.Л. Каганский, М.Р. Сигалов, Ю.Г. Липец, А.Е. Левинтов). Но в каждой такой паре я играю подчинённую роль, покоряюсь и соглашаюсь, чтобы избегать конфликтов. Если спутник меня слишком подавляет, то я потом отдыхаю от него несколько месяцев. Я люблю путешествовать и один, но в этом случае не общаюсь с людьми. О местном населении мне рассказывает ландшафт.
        Я видел Евразию от Атлантики до Берингова моря, посетил 80 регионов – «субъектов» Российской Федерации, не охватив лишь крайний Северо-Восток; побывал во всех союзных республиках бывшего СССР и в 40 странах Дальнего Зарубежья от Эквадора до Таиланда. Я сделался географом в Крыму, на Прикаспийской низменности и в дельте Волги, я видел эту реку от истока до авандельты. Я путешествовал по арктическим и дальневосточным морям, по Каспию и Аралу, по Печоре, Иртышу и Амуру, летел над Каракумами и Андами, пересекал пешком Хамар-Дабан, Большой Кавказ, Хибины и Гималаи, ходил по уссурийской тайге пешком, а по амазонским лесам на лодке, поднимался на вершины Карпат, Приполярного Урала и Восточного Памира. По нескольку дней жил в полном уединении в лесу и в катакомбах. Я видел Байкал и Иссык-Куль, вулканы и гейзеры Исландии и Камчатки, гренландские айсберги, посещал лежбища котиков на Командорских островах. Я жил на ледяном куполе Эльбруса, ехал на санно-тракторном поезде и делал замеры на ледниках Полярного Урала. Я созерцал одновременно, из одной точки, более двухсот заснеженных вершин Заалайского хребта. Но больше всего я любил и знал Москву и Подмосковье. Самые яркие идеи рождались весной на лыжных прогулках.
        Теоретическая география – не страноведение и не топография, но, тем не менее, за каждой написанной фразой стоит зрительное представление о конкретной местности. Это может быть и прототип, и иллюстрация моей модели, и точка, где мне пришла в голову данная мысль. У меня для любой информации применяется географическое кодирование. Путешествуя, я представляю себя букашкой на карте.
        Мои отношения с временем такие же прекрасные, как и с пространством. Историю я вообще не отделяю от географии. Я радуюсь и удивляюсь тому, что живу на свете давно и был свидетелем огромной эпохи и великих событий. Всё прошлое кажется мне ценным и не потерявшим значения, а мои старые сочинения и знакомства – такими свежими, как будто они прервались только вчера. Я регулярно веду дневник с 1954 г. и обращаюсь к нему за справками.
       Я циклотимик, моя работоспособность и настроение различаются по временам года и коротким периодам. Любимые сезоны наступают в феврале и в мае, тягостное время бывает в ноябре – декабре, самые счастливые дни в начале апреля и июня; фундаментальные научные работы пишутся в конце зимы. Моё самочувствие больше всего зависит от денег и женщин, меньше –  от погоды и ландшафта; существен не настоящий момент, а перспектива. Смены моего настроения, как правило, запаздывают на одну-две недели по сравнению с вызвавшими их сезонными явлениями. Я могу с чистой совестью много дней подряд ничего не делать; по-видимому, так набираюсь сил на будущее.
        Я не люблю рыться в книгах и приобретать их без самой крайней необходимости, предпочитаю справочники и энциклопедии, не привык работать в публичных библиотеках. Меня после студенческих лет было уже невозможно ни с того ни с сего заинтересовать новой темой, увлечь новым занятием. Мои интересы вырастают из моих прежних сочинений. Моя научно-литературная деятельность – одно сплошное дерево, без окружающего подроста и подлеска. У меня практически не было обломанных ветвей, ошибочных и тупиковых направлений.
          И на прогулках в одиночестве, и при занятиях домашним хозяйством я постоянно разговариваю сам с собой и так сочиняю тексты, но от этого устаю. Я могу отдохнуть и отвлечься только в легкомысленном и веселом женском обществе. Меня оздоровляет визг и хохот смазливых и глупых девушек. Если на прогулках меня сопровождают учёные, то это не отдых, а работа, наподобие конференции. Но гораздо более тягостны обывательские дискуссии с демонстрацией взглядов и принципов. Я не люблю разговоров о детях и семейных отношениях, о болезнях, здоровье и правильном питании. Не выношу умолчания и ханжества в сфере эротики и секса. К сплетням об интимной жизни отношусь благосклонно, эта информация обобщена в моих трактатах. Я избегаю вынужденного общения, люблю уединение. 
        В моих зрительных представлениях все буквы алфавита, слова, цифры,  многозначные числа, календарные даты, отдельные годы, десятилетия, столетия, времена года, месяцы, дни недели, части и часы суток имеют особый цвет, постоянный, но не уникальный, а прежде всего отличный от  соседнего фона (как при раскраске политико-административной карты). Из цветных элементов складывается пространство, вмещающее все явления. Исторические события расставлены на полосчатой цветной дорожке неопределённой ширины. Весьма чётко окрашены звуки: от чёрных (очень низкие) через тёмно-красные и золотисто-жёлтые до серебристо-белых (очень высокие). Соответственно имеют свой цвет голоса людей и их имена.  Когда я думаю и говорю, то представляю свои слова напечатанными на желтовато-белой бумаге шрифтом литературной гарнитуры строчными буквами без пунктуации. Моё мышление дискретно, графично и вербально. В нём нет тумана, полутонов и облаков. Нечётко обозначенные вещи для меня просто не существуют. В моём мировоззрении нет места для парапсихологии, религии, мистики и всяких суеверий.  Мне кажется, что одна из причин моего долголетия – то, что я не маюсь дурью и голова моя не забита бредовыми идеями. Я разделяю негативное отношение моего друга, философа В.А. Кувакина, к идеям вообще: им человек не должен себя подчинять.

6.3. Вместо эпилога: мой XXI  век

        После 1991 г. моя жизнь значительно улучшилась. Стали возможными публикации книг (11 изданий)  и поездки за границу (около 40 стран дальнего зарубежья). Первая книга вышла в 1999 г., а первая поездка за границу в постсоветское время состоялась в 1994 г.
        В конце 90-х годов большой удачей для меня стало знакомство в Смоленске с молодым директором (владельцем) частного издательства «Ойкумена» А.А. Ольховатым. Моя первая книга, «Территориальные ареалы и сети» (1999) была напечатана за счёт гранта РФФИ. Остальные две книги (сборники статей) из той же серии («Теоретическая география и культурный ландшафт») и прочие вышли в XXI столетии за счёт издателей или не известных мне спонсоров. Эти книги в магазины не поступали; я раздавал их коллегам, изредка продавал незнакомым людям; в библиотеки попало ничтожное количество экземпляров. 
        М.Р. Сигалов и я возобновили работу о Центральной России,  вышло три издания (2007, 2009, 2012).  В этой толстой книге я дорожу написанными мною разделами о временах года и о географических названиях. Немало моих мелких зарисовок родного ландшафта растворилось в остальном тексте, есть там и мои картоиды. Для М.Р. Сигалова эта книга стала важнейшим делом жизни.
        В конце 2001 г. я прочитал четыре лекции в Институте национальной модели экономики В.А. Найшуля, соединявшего рыночное «минимальное государство» с русским православием. При нём каким-то директором числился мой младший друг и последователь В.Л. Каганский, хотя денег за это не получал. На лекции явилась известная по телевидению журналистка Т.А Малкина. Она вовлекла меня и В.К. в свой журнал «Отечественные записки». Настали годы моего самого яркого публицистического процветания. Всё оборвалось после 2007 г., когда во главе журнала стал новый редактор.   
        У меня в текущем веке главной научной и публицистической темой стала «Экологическая специализация России» –  предложение превратить б;льшую часть нашей страны  в природный заповедник, без малейшего ущерба, а даже с немалой пользой для населения, концентрирующегося в городах.  Тема началась в 2004 г. на симпозиуме «Пути России» в знаменитой Шанинке; статей вышло десятка полтора, в том числе в двух зарубежных русскоязычных журналах. Новосибирский доцент Е.А. Удальцов дал мою статью на растерзание студентам; реакция была ужасной; один студент даже требовал посадить меня в тюрьму. Последняя публикация была в самом важном для меня журнале:  Изв. РАН, сер. геогр., 2016, № 4. В научном сообществе эта тема не обсуждалась.
         В Институте развития образовательных систем (МИРОС), часто переименовываемом, я удерживался до 2007 г., когда мэр Москвы Ю.М. Лужков решил направить это учреждение на подготовку молодых рабочих из москвичей, взамен нежелательных «мигрантов» (гастарбайтеров) из Средней Азии. На этот проект отвалили много денег и оклады  нам резко повысили. Теперь стало ясно, что меня и отсюда скоро уберут, но прежде, чем это произошло, я успел получить новую зарплату и большие отпускные; посетил Таиланд и Малайзию.
        В том же 2007 г., осенью, Ю.А. Веденин взял меня в основанный им в 1992 г. Институт Наследия, куда уже перешёл из МИРОСа мой молодой начальник и покровитель, кандидат географических наук и доктор культурологии Д.Н. Замятин. Теперь, в отличие от прежней конторы, меня окружали давно знакомые географы, с которыми было приятно общаться. Я публиковался с ними в альманахе «Гуманитарная география», но наибольшее удовольствие получил в 2009 г. от экспедиции в Пермский край. Её кульминациями были город Ч;рдынь и восхождение на гору Полюд, а главным результатом – статья «Вдохновляющие заречья» (см. в настоящей книге). Всего я в XXI веке был в Пермском крае четыре раза и обрёл тёплые отношения с местными коллегами (А.И. Зырянов, А.В. Фирсова) и с их журналом «География и туризм». 
        К нашему институту примыкало Общество изучения русской усадьбы. С ними я в  2003 – 2010 г.  участвовал в исследовательских экскурсиях по сельской глубинке России и Украины.
        В Институте Наследия подготовили к моему 80-летию сборник «Теоретическая и гуманитарная география». Я молча ждал обещанного подарка. Прошло два года после юбилея, но никто не шевелился. Я  понял, что сам должен взять дело в свои руки.
        Декабрь 2013 г. был у меня временем очень напряжённой работы. Книга получилась роскошной. Я в ней не только поместил всё, что хотел, но и нарисовал чудесный переплёт, которым восторгались работники обслуживавшего нас издательства с типографией в Калуге.
        Я, не умеющий рисовать и неравнодушно, амбивалентно относящийся к художникам, оказался успешным дизайнером четырёх своих книг. Но юбилейным сборником (2013) я горжусь больше всего.
        Многие тысячи российских художников даже не мечтают, что их творения будут выставлены в Третьяковской галерее, а мои там висели в 2015/16 г. четыре с половиной месяца рядом с выставкой В.А. Серова. Это произошло благодаря контактам Д.Н. Замятина с художником и географом Н. Смирновым.  Мои географические картоиды были признаны произведениями современного концептуального искусства, обсуждались на семинарах художников и демонстрировались  на четырёх выставках «Метагеография»: в Воронеже, Москве, Лондоне и Владивостоке. Но принципиального отличия моего жанра non fiction от изобразительных фантазий прочих авторов публика не заметила.  И наибольшим вниманием у зрителей пользовались не географические картоиды, а психологический профиль «Сезонные ритмы в моей жизни».
        Я удержался от соблазна считать себя художником и остался в рамках географической науки. Мои картоиды, побывавшие на выставках, переданы в 2019 г. на постоянное хранение в Штаб-квартиру Русского географического общества в С.-Петербурге. 
        В 2011 г. Ю.А. Веденин вознамерился передать пост своему заместителю П.М. Шульгину, но министерство культуры не позволило, прислало своего директора, который даже не был кандидатом наук, но очень этим гордился. (Искренне гордился своей честностью – тем, что не покупал диссертацию, диплом, учёную степень, в отличие от остальных чиновников). Его, впрочем, скоро сместили и заменили другим директором,  которого я никогда не видел, потому что приходил в институт очень редко. По этой причине обо мне вспомнили не сразу и убрали меня из Института Наследия позже всех неугодных лиц, когда Веденина, Шульгина и Замятина там уже не было. Меня уволили 6 октября 2015 г. за прогул. Я перешёл на положение «независимого исследователя», т.е. неработающего пенсионера.  В моём образе жизни и занятиях ничто не изменилось.
        Из своей неблестящей карьеры я вынес некоторую социологическую закономерность. Харизматический лидер с горсткой энтузиастов берётся за новое дело, основывает лабораторию, институт, факультет, кафедру, школу, студию, мастерскую и в первые годы достигает значительных успехов. Затем на него обращает внимание «высшее руководство», устраивает реорганизацию и ставит нового начальника, а прежнего, даже отца-основателя с его соратниками выживают, прежние задачи и мероприятия отменяются;  пропадают библиотека, архив, уникальные  коллекции  (например, географических карт).  Такую эволюцию прошли не менее десяти хорошо знакомых мне организаций – почти все, в которых я состоял или участвовал.
        Важнейшим явлением для меня в XXI веке стало сотрудничество с Татьяной Ильиничной Герасименко. Она – доктор географических наук, профессор, заведует кафедрой, была и деканом в Оренбургском университете.  Мы познакомились в мае  2010 г. в Ростове-на-Дону на Первой (учредительной)  Ассамблее Ассоциации российских географов-обществоведов (АРГО). В 2012 г. я прилетел в Оренбург с докладом о роли степей в русской культуре на международном симпозиуме «Степи Северной Евразии». После заседаний в Институте степи продолжилось общение с преподавателями и студентами в Оренбургском университете. В последующие годы я не раз посещал Оренбург. Я и Т.Г.  выезжали оттуда в Казахстан и Башкортостан. Мы совместно  написали десяток статей, посетили около 25 конференций, сделали на них восемь совместных докладов.
        Мы за семь лет посетили вместе 17 зарубежных стран, в том числе частично признанные государства, а также регионы, претендующие на независимость, что было предметом наших докладов и статей. Это и Республика Сербская, где любят Россию сильнее, чем любят своё отечество сами россияне; и Северный Кипр, где в названиях улиц хранится память об Отелло и Дездемоне; и Южная Осетия, отгородившаяся от Грузии мусорными свалками.
        Водопады и гейзеры Исландии; небоскрёбы и природные парки Гонконга; обезьяны и чайки, выхватывающие пищу из наших рук… В Шри-Ланке я, сидя на заднем сиденье автомобиля, почуял запах слона, и он появился у дороги через несколько секунд.
        Мы сплавлялись на катамаранах по уральским рекам в рамках конференции «Туризм в глубине России», устроенной нашими пермскими друзьями.
        Путешествуя без меня по гималайским странам (Бутан, Непал, Тибет, Северная Индия), Т.Г. чуть ли не ежедневно посылала мне подробнейшие отчёты, которые я редактировал и превращал в связные тексты, после публиковавшиеся в Интернете и на бумаге.
        Мы были 5 марта 2019 г. в историческом зале Русского географического общества в С.-Петербурге на Учредительном съезде в качестве членов-основателей Российской ассоциации исследователей Гималаев и Тибета.
        Нас объединяют активность и общие темы, читатели и поклонники на порталах «Проза.ру» и «Стихи.ру». Я восхищаюсь многочисленными стихотворениями Татьяны Ионесси (псевдоним Т.Г.).
        Апогеем наших путешествий, да и всей моей туристской жизни, мне кажется  катание на лодке по фьорду Илулиссат в Гренландии в 2013 г.
        В 2020 г. исполнилось 50 лет моей концепции «поляризованного ландшафта». Намеченную по этому поводу конференцию в Ярославле, на базе Педагогического университета имени К.Д. Ушинского, пришлось отложить из-за ковида. Два года «домашнего ареста» из-за пандемии способствовали усидчивой работе. Год моего 90-летия (2021) стал поводом для нового подведения итогов. Я написал и опубликовал две статьи – о «поляризованном ландшафте» и о своих не законченных работах. В 2021 г. состоялась долгожданная конференция – XXXVII сессия Экономико-географической секции Международной академии регионального развития и сотрудничества (МАРС) по теме «Концепция поляризованной биосферы». Меня привезли в Ярославль, и я выступил 9 июня с докладом «Поляризованный ландшафт: полвека спустя».
        Два десятилетия из XXI века я считаю самым удачным периодом в моей долгой жизни, а некоторые годы – даже очень счастливыми… 
       
        6 декабря 2021 г.        503 с.        1,3 млн. зн.        33 авт. л.       


      
.




       
       
       
       
       

    
            









 
 





   

   
         








   

 




 







 


         


       

       
       
       
   
 

         


      

       











   



    




































































































 
   

.



 
 
 
 
 
 


 


 
 





 
 

+