Дорога к саду ч. 6 Спасское-Лутовиново

В конце июля Вера, отдохнувшая на берегу Азовского моря, ехала в Орёл.

Вначале за окном поезда мелькали украинские села с весёленькими домиками.  Хаты словно прятались в зелени садов от проносившегося мимо состава. Лишь на мгновение они показывали то краешек белой стены, то часть коричневой крыши и тут же исчезали.  Солнечные поля подсолнечника чередовались с тяжёлой зеленью кукурузы.

 Всё было мимолётным, и только серпантин дорог с редкими тополями у обочин был постоянным.  Вера смотрела в окно поезда и вспоминала желтый песок Бердянской косы, плеск сонного моря, виноградник в саду у тёти.
 
Затем белый цвет мазанок уступил место серому дереву и красному кирпичу. И по мере того, как менялся пейзаж за окнами поезда, менялись и мысли Веры.

Теперь она думала о музейной практике в Спасском-Лутовинове. Ждёт ли её Аля в Орле? Как они доберутся до Спасского? Как студенток примут в музее?

На железнодорожном вокзале в Орле Аля нашлась быстро. Она стояла, как и договаривались, под большими часами. После объятий вытянула вперёд правую руку. На безымянном пальце блеснул тонкий ободок обручального кольца.
- Когда успела? – удивилась Вера.
- Позавчера.
Простенькое лицо Али озарилось счастливой улыбкой и похорошело.

 Через Мценск девушки добрались до Спасского-Лутовиново. У входа в заповедник никого не было. Пошли наугад.   Набрели на почти отстроенный усадебный дом.

  По форме он был похож на птицу с одним крылом. Вторая закруглённая каменная галерея отсутствовала. Потом Вера узнала, что недостающее крыло изначально было, но во времена Тургенева сгорело. Восстанавливать его тогда не стали, поэтому и в двадцатом веке дом оставили однокрылым.

 За господским домом простирался необъятный парк. Девушки остановились в растерянности: куда идти. На их счастье показалась экскурсионная группа. У одного из туристов будущие экскурсоводы шёпотом спросили, где находится музей. Взмах его руки – и они отправились в указанном направлении.

  Вскоре показался скромный одноэтажный дом. Белёные известью стены, окна с темными наличниками, крыша из листового железа. И название у дома было скромное – «флигель изгнанника».

В нём молодой писатель жил, когда отбывал ссылку за некролог на смерть Гоголя. А жил во флигеле, потому что в барском доме в отсутствие хозяев обосновалась семья управляющего.
 Так и получилось: хозяину – флигель, а слуге – дом.
 
Теперь дом восстанавливали, а во флигеле временно разместился музей.
 
В летние месяцы экскурсионных групп в Спасском было так много, что три экскурсовода из орловского музея И.С. Тургенева с трудом справлялись с наплывом посетителей, поэтому молодой подмоге обрадовались.

 Практиканток из ленинградского университета поселили в небольшом бревенчатом доме с крохотным крылечком.  В нём во времена Тургенева была школа для крестьянских детей.

 Вере и Але дали два дня на подготовку к самостоятельной работе. Они присоединялись к экскурсионным группам и слушали рассказы опытных экскурсоводов.
   Во время экскурсии Ирины Николаевны, куратора практики, Вера и Аля переглянулись многозначительно и смущённо, мол, нам до неё как до небес. Но деваться было некуда. Час первой самостоятельной экскурсии неумолимо приближался.
 
И вот он настал. Выслушав напутствие куратора: «Туфли на каблуках не надевать, другим группам на пятки не наступать», - девушки отправились встречать своих первых слушателей.

 Когда на площади перед усадьбой остановился экскурсионный автобус, Вера почувствовала, как по телу побежали мурашки. Из дверей, не торопясь, стали выходить люди, все как на подбор высокие и крепкие.  Оказалось, сибиряки.
 
Окружив худенькую Веру плотным кольцом, эти великаны слушали её рассказ и послушно поворачивали головы в том направлении, куда она указывала: церковь Спаса Преображения, мавзолей Лутовинова, сгоревший господский дом. Голос Веры, поначалу дрожавший, постепенно начал крепнуть.
 
Когда же группа подошла к «флигелю изгнанника», где размещалась основная экспозиция, Вера почувствовала, что сердце уже не выпрыгивает из груди.

В первом зале музея группа остановилась возле портретов родителей писателя. Вера должна была рассказать о деспотичном характере Варвары Петровны (барыню в «Муму» помните?), о нелёгком детстве писателя, но в это время девушка, стоящая у портрета отца Тургенева, воскликнула: «Какой красавец!».  И всё внимание группы переключилось туда. Пришлось Вере перейти к рассказу о Сергее Николаевиче, о его бурной и короткой жизни.

Ей показалось уместным сообщить о том, что отец и сын-юноша стали соперниками в любви, которая имела трагический финал. Она только хотела напомнить слушателям, что эта история нашла своё отражение в повести Тургенева «Первая любовь», как в небольшое помещение музея вошла новая группа. Вера сразу вспомнила основное правило экскурсовода: не подставлять пятки – и поспешила увести своих экскурсантов в следующий зал.

Теперь пришлось действовать по принципу «посмотрите направо, посмотрите налево». Возле письменного стола писателя, за которым он написал «Записки охотника», «Отцы и дети», «Дворянское гнездо», «Накануне», сибиряки и сами задерживаться не стали.

Их больше заинтересовала та часть экспозиции, которая рассказывала о Тургеневе-охотнике. Они внимательно разглядывали кожаный ягдташ, пороховницу, охотничье ружьё. На глаз прикидывали длину ствола, вес шомпольного ружья.

- Килограмм на пять потянет, - сказал бородатый.
- Тяжеловато, однако, было Сергеичу, - поддакнул его приятель.
 Третий добавил:
- Там (он показал на висящий на стене портрет Тургенева- охотника) не это, а, похоже, английское ружьё.

Исчерпав тему ружья, вспомнили про собак, которых в имении было до сотни. Вера рассказала про английского пойнтера Диану, которого Тургенев всегда брал на охоту.

- Интересно, а собака ещё жива? - спросил кто-то то ли в шутку, то ли всерьёз.
- А возле автобуса кто тебя облаял? – подхватил тему парень с раскосыми глазами.

Диалог пришлось перенести на улицу, потому что следующая группа туристов опять «наступила на пятки». Вера пообещала сибирякам показать то место под дубом, где Тургенев похоронил свою любимицу, собаку Диану.
 Туда они и направились по липовым аллеям, которые представляли собой цифру ХIХ, век основания усадьбы.

Остановились у самого известного дерева России. Да, это уже был не молодой дуб, а корявый и морщинистый ветеран в два обхвата. Он помнил Тургенева ребёнком и пережил своего хозяина на сто лет.

От дуба направились к Савинскому пруду. Женщины, узнав, почему он так назван, заметно оживились. Естественно, поинтересовались, какие отношения связывали писателя и Марию Гавриловну Савину.

 Вера вместо ответа процитировала строки из письма Тургенева к актрисе, которые он написал в 1880 году: «О Вас думаю часто, чаще, чем следовало. Вы глубоко вошли в мою душу… Я люблю Вас».
- А что она?
- Предпочла дружбу. И Тургенев её решение принял. Но в те пять дней июля 1881 года, что она провела вместе с четой Полонских в Спасском, писатель закончил «Песнь торжествующей любви».

Комнату же, где недолго жила гостья, с тех пор стали называть Савинской.
 
Узнав о замужестве Савиной, осенью 1881 год Тургенев покинул Спасское и Россию навсегда. Он вернулся в дом Полины Виардо, «на краешек чужого гнезда». Ему осталось два года жизни. В одном из последних писем из Франции Иван Сергеевич Тургенев просил: «Когда вы будете в Спасском, поклонитесь от меня моему дому, саду, моему молодому дубу, родине поклонитесь».

 На этих словах голос Веры предательски дрогнул. Седой сибиряк, который стоял к ней ближе всего, легонько приобнял её за плечи и негромко сказал:
- Ну-ну, доча.
- А у меня мама родом из Алтайского края, - почему-то сказала Вера этому простому и доброму человеку.
- Значит, мы с тобой земляки, - ответил тот.
 И у Веры потеплело на сердце.

Расставаться с сибиряками было жалко. Всё-таки это были её первые слушатели. И хоть первый блин всегда комом, Вера чувствовала, что полного провала не было.

А дальше пошли группа за группой. Лица просто мелькали перед глазами. Но как в калейдоскопе из разных стёклышек складывается красивая картинка, так и в памяти Веры остались хорошие воспоминания.
 
 Покидала она Спасское-Лутовиново вместе со своей последней экскурсионной группой из Москвы.

Сидя в автобусе, Вера вспоминала своих сибиряков, с грустью смотрела через окно на заросший парк с песчаными дорожками, на церковную колокольню. Доведётся ли когда-нибудь вернуться сюда, вдохнуть ещё раз тёплый воздух лесостепи, увидеть ровное одеяло полей и лугов, раскинувшееся до горизонта?
 
Автобус тронулся, и ещё одна страница жизни Веры перевернулась.