Быль о Русалочке

       Я не сразу выделил её в звонкоголосой ораве подруг. Лишь при знакомстве

ослепил и полоснул по сердцу быстрый взгляд огромных глаз глубокого изумрудного

цвета...

     Занесло нас, трёх друзей-мушкетёров, любвеобильной летней порой в одно

большое весёлое село, куда слетелись на каникулы грызущие гранит науки птенцы

родового гнезда. Ночи единогласно были отменены за ненадобностью, отсыпались днём.

А едва сонно затихало село, как горланящая стая юнцов высыпала из клуба,

направляясь с песнями к реке. Постепенно орда рассасывалась, и густеющая темень

надёжно скрывала уединившиеся парочки. Она почему-то не приходила на ежевечерние

посиделки, подружки же многозначительно отмалчивались. Но вот пришла пора уезжать

- и я увидел её. Разожгли прощальный костёр, пустили по кругу бутылку дешёвого

вина, жалобно тренькнула гитара. И я изумлённо обнаружил её рядом, на огромном

бревне. Щекоча ухо тёплым дыханием, она шепнула - Спой "Туманы"! Для меня.

     Я был сражён наповал. Закружилась голова и пересохло в горле. Взял гитару и

спел, только для неё одной - других в этот очарованный миг не существовало.

И что-то произошло. Стало тихо-тихо, лишь, сопереживая, потрескивал костёр да

деловито покрикивала за рекой какая-то полуночная птица.

             "Плывут туманы белые,
             С моей тоской не знаются,
             Ах, почему несмелые
             Девчонкам меньше нравятся..."

      Слова подзабытой сейчас песни откликнулись дальним эхом, медленно затухая.

Она не сводила с меня русалочьих своих глаз...Все ещё молчали, а я, передав

семиструнку, взял её за руку, и мы медленно пошли по берегу. На востоке уже

заалела полоска неба, покорно таяли звёзды, а мы, словно боясь света, ныряли в

в темноту, ощущая только робкое дыхание друг друга и жар сцеплённых рук.

Боясь нарушить благоговейную тишину и погасить нечаянным словом ту искру, что

ослепительно вспыхнула между нами, долго молчали, и вдруг заговорили разом

сбивчиво, непонятно и горячо.

     Орали петухи, величаво всплывало солнце, клубилась паром река, когда мы

вернулись к погасшему кострищу и сели на то же бревно. Какой же она была

прекрасной в это юное утро! Тоненькая, с вьющимися светлыми волосами, в белом

платьице с прилепившимся репьём, с бездонными зелёными глазами, в которых я

отчаянно утонул.

    - Русалочка...

    - Да, я Русалочка, и уведу тебя сейчас в своё подводное царство...

    - Уведи, только поскорее!

     Больше мы не виделись. Никогда.

   В тот же день мы с друзьями уехали. Следом упорхнула и Русалочка. Расставаясь,

мы поклялись писать друг другу. И писали, ещё стремительных четыре года, почти

каждый день. Разве такое возможно? - удивится недоверчивый. Если любишь и ждёшь

- возможно всё! Видеться мы не могли - нас разделяли равнодушные километры, её

учёба, моя служба, сумятица дел. Потому писали, писали толстенные, пышущие огнём

сердец письма, писали яростно, неистово, пытаясь сказать то, чего не было сказано

в ту, нашу единственную звёздную ночь, моля и любя...

   Пусть так, пусть на бумаге, но мы были вместе.

   А безжалостное время отщёлкивало месяцы. Она, окончив институт, уехала в

Сибирь, я служил в армии. Закончилось всё неожиданно, да увы, предсказуемо.

Я прервал переписку. От неё пришло ещё несколько недоумевающих, пронизанных болью

писем...Ох, и кусал же я себе после локти! Вопила в тоске виноватая моя душа -

ну почему не помчался я в разлучницу Сибирь, не взял бережно свою Русалочку на

руки, чтобы никогда не отпускать?! Где ты, тихая, зеленоглазая любовь?

Вспоминала ли непутёвого гитариста и ту чудную деревенскую ночь, что подарила нам

так мало робкого счастья?

     Прости, Русалочка, я помню всё. Ты, как Ангел-Хранитель, как чудотворная,

омываемая слезами икона, спасала и оберегала меня. Долго, но вечность. Утихла и

эта саднящая боль...

    Прошло много-много лет. Как-то, блуждая в интернете, я наткнулся на

удивительную, похожую на сказку историю, что заставила оцепенеть. Бешено

замолотило сердце, забилась в висках кровь. На бесстрастном мониторе лаконичными,

но точными мазками была написана картина той ночи. Последняя строчка молила -

 Отзовись! Где ты?

    Что это? Зачем? Разве не увял так рано расцветший цветок? К чему разгребать

пепел прошлого? Ей стало больно? Одиноко? Но разве может брошенный в зыбкую

трясину юности камушек всколыхнуть топь забвения? Неизвестно.

   История не получила продолжения. Я, терзаемый сомнениями, выбрал, возможно,

единственно верное решение. Не нужно новых переписок. Ни к чему встречи, сулящие,

может быть, самое страшное : разочарование. Не нужно ничего. Ведь меня нет, я

остался в той чарующей ночи тем, смущённым и пылким мальчишкой. Как и она, моя

вечно юная, сладкая боль...Я не стал разрушать далёкий образ зеленоглазой

сказочной Русалочки, навеки вбитый в моё измученное сердце.

Так надо ли меня за это осуждать?