***

Сейчас громят "Мемориал" и он выставил интервью с невинно осуждёнными, прошедшими ссылки и, слава Богу, выжившими, в ютуб. Так я познакомилась с Нинель Петровной Мониковской. Она не только писала стихи, но и замечательно их читала. Это стихотворение, например.

Мониковская Нинель Петровна

Страшно — не хотеть
Ужас — не сметь
В. Маяковский.
 
Собственных чувств, наблюдая разруху,
Стоишь обнаженный, с одною мечтой.
Вот мне Маяковский по крови и духу-
Любимый, родной, ощутимый, живой.
 
Но мне его силы в словах не хватает
Таких, чтобы душу встряхнули до дна.
А все говорят: достоверно, бывает
У каждого в жизни один иль одна.
 
Вот здорово, да? Повстречаться, увидеть,
Кричать - это он! И услышать - она!
И с этим одним ликовать, ненавидеть,
Часы отбирать у работы и сна.
 
Пожалуй бы можно, но верится мало,
Что с этим одним не соскучишься вновь.
Мне как-то спокойною быть не пристало,
Не та, понимаешь ли, батькина кровь.
 
Ей нужен разбег, а кругом лишь прогулки.
Идут, поднимая любовную пыль.
Отстроят себе особняк в переулке
И свозят туда романтичную гниль.
 
По полочкам чувства разложат уютно,
Гардиной приличья закроют окно.
И экс-попугаем твердят поминутно,
Что высшее в жизни лишь высшим дано.
 
А мне, понимаешь ли, тесно в гардинах
Не в силах в шкатулочке чувство нести.
Уюта, приличий венец-паутину
Не мне, не моими руками плести.

Салонный угар и зловонье шалманов,
Мелодия арф и степная зурна –
От вас одинаково можно быть пьяным,
И прелесть, и гадость повсюду одна.
 
И страшно не то, что проносятся годы,
А этот один, иль одна, не пришли.
Нет, страшно утратить желанье свободы
И спрятать в гардины желанья свои.
 
Меня не томят сериадные звуки,
Не мне под гавайские струны рыдать.
Быть может, мои говорящие руки
Такую рапсодию могут создать.
 
Быть может мои говорящие руки
Такую рапсодию могут создать.
 
Быть может, во мне утонченность салона
С шалманною грязью вплотную сплелись.
И, может быть, каждому нерву знакомо,
Что значит подняться и трахнуться вниз.
 
Что значит обид ядовитое жало,
Что значит отрада кипучей борьбы.
Не в залах салона - на нарах узнала
Томленье царицы и голод рабы.
 
Возможно, резка, и мой стих неуклюжий.
И мне, как и всем, суждено умереть.
И все ж до конца разбродяжу я душу
И с ней до конца буду сметь и хотеть.
 
Лагпункт. Кенгир. 1951 г

фото 1953 года Казахстан после освобождения