1 В глубоком будущем Гл. 5 Великая Французская...

Великая Французская революция

- Знал, вернее, знала я одного такого мужчину, - начал рассказ Виктор, - И даже одно время была его любовницей. Этот женщин не то, чтобы считал людьми второго-третьего сорта, вообще за людей не считал. Да вы наверняка про него слышали. Звали его Наполеон Бонапарт. Когда он встречал умную, самостоятельную женщину, первое, что приходило ему в голову – это то, что, на самом деле, он видит переодетого мужчину. Не знаю, как насчет госпожи Сталь и прочих подобных персон, но в моем случае он мог убедиться в том, что ни первичных, ни вторичных мужских признаков у меня не было. И это повергало его в искреннее недоумение и вызывало нескрываемое раздражение.

Мы с ним сошлись в начале тех событий, которые по печальному недоразумению до сих пор называются «Великой Французской революцией». Как раз его выгнали с Корсики, и он приехал в Париж. Естественно, я знала очень многое из того времени, когда была «Черной Луизой», и пересказывала ему то, что почерпнула от своего Учителя, который был мне отцом, мужем и сыном. Память у Наполеона была феноменальная, все, что я говорила ему, он запоминал слово в слово, я нередко убеждалась в этом, когда он неожиданно задавал уточняющие вопросы о том, что я ему рассказывала давным-давно.

Но стоило ему только заподозрить, что я не просто пересказываю ему чьи-то сочинения, а добавляю личную оценку, это вызывало приступы неконтролируемой ярости. Только пишут, что такие припадки у него начались позже, когда он уже стал консулом, а потом – императором. И смолоду с ним этакое случалось, и довольно часто, только он сдерживался, когда считал это необходимым.

Выводы из моих рассказов он сделал совершенно неверные. Он тогда еще задумал добраться до Индии, вывезти оттуда всех святых и мудрецов – все равно в самой Индии от них никакого проку, основать что-то типа Академии и заставить их работать на европейскую цивилизацию. Он недоумевал, почему англичане до сих пор не додумались этого сделать, и все более и более убеждался в том, что англичане – недоумки, способные только торговать и захватывать чужие земли, заселенные еще более глупыми и никчемными дикарями. Но, тем не менее, опасался, что в Британии возьмутся за ум и выполнят его замысел сами, без его участия.

Подумывал он и том, чтобы перебраться в Британию и там реализовать задуманное, но понимал при этом, что если Франция бурлит и тут у него есть ошеломляющие перспективы попасть вскоре на самые-самые вершины власти и приступить к воплощению своего плана, в Британии это вряд ли получится.

Я попыталась объяснить ему, что в настоящее время этот план не имеет смысла, в Европе необходимо развивать точные науки, а на их основе – производство, и в этом деле индийские мудрецы ну уж никак не помогут. А все их знания никуда не денутся, они хранятся веками, изложены в книгах, передаются от поколения к поколению, и будут задействованы в нужный момент. Тогда мы с ним очень крепко поругались – такой наглости, когда кто-то, а тем более – женщина, пытается его поучать, он никак не мог стерпеть. Правда, вскоре помирились. Но к этому времени объявилась эта пустышка Жозефина, которая его гораздо более устраивала, поскольку не пыталась его ничему учить, да и не смогла бы, даже если бы и захотела.

- Вроде бы они познакомились позже, где-то году в 95-м…

- Нет-нет, они уже тогда были знакомы. Жозефина еще в то время обратила на него внимания, и Наполеон запал на нее. Да если бы не Наполеон, ей бы никогда не выбраться из Консьержери, куда она впоследствии угодила. Вернее, из Консьержери она бы выбралась, но в направлении Гревской площади. Но в то время Жозефина не стремилась сходиться ближе с нищим офицеришкой, который, к тому же, по сути, был у меня на содержании. Да и после того, как Наполеон спас ее от гильотины, она еще долго выжидала, пока не убедилась в том, что Наполеона действительно ждет блестящее будущее.

- А ты-то как нашел-нашла его?

- Меня направил Учитель, - произнес Виктор. Обе Наташи успели убедиться в том, что Виктор самоуверен, иногда – чересчур, даже хвастлив. И тем более они обратили внимание на то, с каким почтением произнес Виктор это имя.

- И что, Наполеон был у тебя на содержании?

- Да…

- Как же такое сочеталось с его амбициями и самомнением?

- А очень даже просто. Если, к примеру, хозяин является счастливым обладателем коровы, доит ее, пьет молоко, а то, что сам не выпил, пускает в продажу, он же не испытывает угрызений совести от того, что не делится с коровой доходами и не возит ее с собой в отпуск на курорт. Так и здесь было. А вот когда я предложила ему реальную помощь…

Была у него одна тайна, которой он никому никогда не раскрывал, только мне одной однажды проговорился – даже у таких людей бывают минуты откровенности, особенно при общении с опытными женщинами. В его роду очень многие скончались от рака, часто – в молодом возрасте, и он вбил себе в голову, что наибольшее, что ему отпущено – прожить до сорока лет. И считал, что должен успеть реализовать все им задуманное, возможно это или не возможно.

Как ни пыталась я убедить его в том, что не настолько все предопределенно, что, находясь возле него, я смогу вовремя распознать беду и предотвратить ее наступление, он, видно, сожалея о том, что признался мне, только делал вид, что не понимает, о чем я. Может быть, к словам итальянки он бы еще прислушался, да и то вряд ли, а вот принимать помощь презренной французской аристократки было ниже его достоинства.

Расстались мы с Наполеоном без сожаления. Я поняла, что мое задание провалено, обрабатываемый объект оказался неуправляемым. Трудно понять, сыграла ли я какую-либо роль в его дальнейшей судьбе и судьбе всей Европы и мира. Даже если бы я осталась с ним, я бы на ни что не смогла повлиять – фактический материал я ему весь изложила, а любые интерпретации, и, тем более – рекомендации, он не воспринимал в принципе.

Сделал, конечно, он много полезного, но Францию свою растратил. А, может, он и не считал Францию своей – французом он не был, не исключено, что в этом-то все и дело. Когда грузин правит Россией, а австриец правит Германией, наверное, им не столь жалко страну, которая не совсем своя. Как бы то ни было, никто не приложил столько усилий, чтобы наступил Век Британии, сколько усилий приложил Наполеон Бонапарт.

После того, как я рассталась с Наполеоном, я решила проверить, что за человек принц Талейран. Учитель отнесся к этой затее скептически, но я приняла решение. Для этого мне приходилось посещать Британию, где в то время отсиживался принц. Вскоре я разобралась в том, отчего Учитель не видел смысла в моем общении с Талейраном. Человек это был, безусловно, выдающихся способностей, но совершенно не стремился на первые роли, хотя вполне мог бы их великолепно исполнить.

Он готов был работать на кого угодно. Доживи он до коммунистов, стал бы членом Политбюро и насаждал бы коммунистические режимы по всему миру. Я прекратила свои посещения Британии. На удивление, на Талейрана это произвело очень тягостное впечатление. Какие письма он мне писал – не каждому поэту такое дано. Но я не отвечала.

Я решила заняться общественно-полезной деятельностью и сошлась с одним следователем. Благодаря мне до сих пор немало семей с французскими фамилиями проживают в Соединенных Штатах – я вовремя узнавала о подозрениях и заблаговременно извещала об этом подозреваемых. Следователь этот, конечно же, за провалы вскоре угодил под гильотину. Но у меня к тому времени появился новый любовник, тоже следователь, который и прикрывал меня. Несколько этих тварей отправились благодаря мне туда же, куда и первый.

Однажды ко мне в Париж тайно приехал Талейран – естественно, ему стало известно о моей деятельности. Сказать, что это было небезопасно для него – ничего не сказать. С его стороны явиться в Париж было безумием. Он, понимая, насколько я рискую, умолял меня уехать вместе с ним в Британию или в Штаты. Я прогнала его и получила еще череду писем – какие это были письма…

- Письма-то сохранились?

- Естественно, нет. Когда меня арестовали, у принца, наконец-то, разум возобладал над чувствами. Он как-то договорился со следователем, или подкупил его, забрал все свои письма и уничтожил. Но я-то помню каждое письмо наизусть. Как разберусь с текущими делами, напишу книгу «Неизвестный Талейран». К сожалению, ни у Сергея Никаноровича, ни у Данилы времени на это не нашлось. А ныне времена иные, спокойные и благополучные, так что возьмусь за писанину, подзаработаю малость.

А в те времена… Быть может, я и дотянула бы до лучших времен, недолго оставалось, но мною занялся лично гражданин Робеспьер. Пыталась я и его совратить, но, подозреваю, что эта крысиная мордочка, неудачник, на самом деле был импотентом.
Понятно, чем завершилась моя не в меру наглая деятельность. Гильотина – вещь крайне неприятная. Самое жуткое– то, что, если лезвие хорошо заточено, ничего не чувствуешь, и в первый миг кажется, что ничего и не произошло – или казнь отменили, или гильотину заклинило. А когда голова катится по желобу, пытаешься остановиться, и вдруг осознаешь, что тела уже нет – охватывает ужас. И впоследствии, когда начинает гаснуть мозг…

- Легче разбиться в самолете?

- Ты о чем? – удивился Виктор, но тут же понял: - ты про авиакатастрофу, в которой будто бы погиб Данила Спиридонов? И будто бы он ворвался в кабину, перестрелял пилотов и направил самолет, в котором находился он и организаторы операции по ликвидации святых дев, в землю? На самом деле, к тому моменту Данилы Спиридонова уже не было в живых. А авиакатастрофа – просто подвернувшаяся случайность. А, отчасти, конечно, и не случайность. К тому времени воровство, кумовство…

Виктор пристально поглядел на Наташку. Наташка очередной раз покраснела и, склонилась к тарелке. Поскольку тарелка была уже пуста, она стала тщательно и сосредоточенно вымакивать кусочком хлеба остатки масла. Виктор, удовлетворенный произведенным впечатлением, продолжил:

- … и вызванные этим разгильдяйство и безответственность достигли такого размаха, что даже на верхнем уровне стало затруднительно обеспечить личную безопасность. Так все эти руководители, бывшие в самолете, и погибли от той системы, которую они сами столь ревностно охраняли. Государственная система сама стала разрушаться, без какого-либо участия внешних врагов. А специалисты по пропаганде, быть может, единственные в государстве, кто еще хоть как-то исполнял свои обязанности, придумали удобную сказочку. Тут и возможность скрыть истинную причину падения самолета и прикрыть настоящих виновников, и легенда о раскаянии, в чем-то перекликающаяся с легендой об Иуде Искариоте, и возможность держать на коротком поводке настоящих убийц генерала Спиридонова. Кстати, генералом, на самом деле, он не был, приказ о присвоении звания генерал-майора только готовился…

Ладно, девчата, не будем о грустном. Пора Наташкам собираться, а я, воспользовавшись редким случаем, немного отдохну – я за ночь утомился не меньше, чем большая Наташка.

Наташка мелкая подскочила со стула:

- Все, пока, не буду вам мешать. Я забегу к себе за планшетником и в путь.
Она подбежала и поцеловала обоих взрослых в щеки:

- Витенька и Наталья Михайловна. Так здорово все получилось. Я так рада. Скоро вернусь, машину же нужно возвращать…

Только Наташка взялась за руль подкатившего по ее вызову автомобиля, на крыльце появились Виктор и Наталья Михайловна с платьем в руках.

- Наташа, ты свое платье забыла.

- Я не забыла, пускай у Вас остается. Я буду его носить, когда буду к вам приезжать. Я же еще много-много раз приеду. Надеюсь, не растолстею к тому времени.

Виктор посоветовал:

- Автопилотом не увлекайся…

- Да ну его. Терпеть не могу автопилот. Я сама буду машину вести.

Виктор обратился к Наталье Михайловне:

- Так лучше. Когда она за рулем, так спокойнее. А то…

Наташка догадалась, что Виктор имеет в виду, и сделала ему знак, чтобы он молчал. Но Виктор притворился, что знака не заметил. Наташка побледнела от страха, а Виктор продолжил:

- Представляешь, когда мы сюда ехали,..

Наташка бросила умоляющий взгляд. Пришла в голову спасительная мысль, что теперь Наталья Михайловна – посторонний взрослый человек, и она, сама Наташка, - тоже взрослый, независимый, и никак не зависящий от Натальи Михайловны человек. Но от этой успокоительной мысли спокойнее не стало.

- Наташка забралась на крышу и на ходу стала там танцевать, - продолжил Виктор, - Подвеска у моей машины идеальная, дорога тоже идеальная. Но все же какая-то ямка или кочка попалась, и она свалилась с крыши. Другая бы разбилась вдребезги, а эта только перекувырнулась как обезьянка и бегом за машиной. Если бы я не притормозил, ни за что бы не догнала…

Наташке с каждым мигом становилось все страшнее и страшнее, пока Наталья Михайловна с неподдельным интересом слушала рассказ. Наконец, Наталья Михайловна сказала:

- Как жаль, что меня там не было. Я бы ни за что не свалилась. Ладно, пока, при случае покажу, как танцуют на крыше автомобиля...

Только Наташка отъехала, ей позвонила Настя. Наташка догадалась, что Настя отслеживала ее передвижения и позвонила сразу же, как поняла, что Наташка направилась к себе домой.

- Наташа, здравствуй, ты домой?

- Здравствуй, Настя. Да, домой еду…

- Наташенька, милая, мне так плохо, такие у меня проблемы. Когда можно будет с тобой встретиться?

- Да хоть сейчас, - Наташке захотелось похвастаться: - я сейчас сама веду машину, могу к тебе заехать…

Но такое хвастовство не произвело на Настю никакого впечатления. Даже если бы Наташка сообщила, что следует домой на борту персонального авиалайнера, Настя восприняла бы это как должное…

 
Продолжение: http://proza.ru/2021/12/09/217
Начало: http://proza.ru/2021/12/05/374