Умерли мои товарищи - Градский, Коклюшкин, Родионо

Умерли мои товарищи - Градский, Коклюшкин, Родионов

Друг за другом в короткий промежуток времени умерли Витя Коклюшкин, Саша Градский, а вчера - Борис Родионов, автор полугара и новой истории водки. Все мои добрые товарищи, с каждым из них связан большой кусок моей жизни.
 
Найду время и напишу подробно о наших взаимоотношениях, порой очень и очень непростых в последние 40 лет.

Сейчас просто не хочется об этом писать на фоне общей смертности в России.
Пусть земля вам будет пухом, ребята! Я вас всех помню и люблю.

Спустя месяц-другой. 27.01.22
Не стал я писать ничего о моих умерших товарищах. Но вот навалились на вдову Градского, стали его полоскать по всем каналам и хочу сказать, что на том свете все эти господа, кто обижал его вдову, не избегут его крепких кулаков. В драку он лез всегда, был конфликтным и никогда никому ничего не спускал.
Стоим мы у дверей Театра эстрады, внутри отпевают нашего товарища Володю Мигулю, композитора, автора песен "Поговори со мною, мама" и "Улыбнитесь, каскадеры!", убили его. Взорвали его в мерсе на Бронной у кафе "Аист", он выжил, но водителю оторвало ноги, он тащил его из горящей машины, а народ стоял у дороги и глазел как у нас всегда, считал, что кино снимают. Потом его адвоката убили или охранника, уже не помню, он заболел рассеянным склерозом и очень скоро угас.

И вот мы постояли с Градским у гроба и вышли покурить на воздух, Саша тогда смолил вовсю, он сигареты импортные предпочитал, дефицитные. И тут вдруг - вэу, вэу, вертушка, сигналка на виповском черном мерсе, а за ним - гелендвагены с охраной черные как черти. Останавливаются и высыпают из них крепкие ребята в черных кожаных пальто, а из мерса - тоже в черном кожаном и шляпе - Кобзон, которого, как и Мигулю, тоже взрывали пару раз, последний в отеле на Тверской, но не достали. И в густой цепи охраны идет Кобзон к дверям театра. Всё вокруг затихло и вдруг - насмешливый, ядовитый голос:
- Кальтенбруннер, бл.... прибыл отпевать Плейшнера!

Кобзон на каблуках резко крутанулся, а с ним и охрана и уже готовы были кинуться на голос и разорвать в клочья того, кто это сказал, но тут Кобзон видит, что перед ним - кто? Ах, черт, Градский, прячет лицо в воротник и убегает в двери театра, увлекая за собой своих амбалов.

- Видал? - смеется Сашка. - Как чесанул!

А потом он рассказал, что никогда не простит, что Кобзон вовлёк в свои махинации Мигулю и фактически сломал тому жизнь. Но истины ради надо сказать, что Мигуля был не мальчик и деньги как и Кобзон любил до самозабвения. Тут только одна гадость, что шуровали они на пару в Западной группе наших войск, когда те выходили из Европы. Ничего личного, как говорится, только бизнес.

Это один эпизод. Мы были с ним внешне похожи - длинные волосы до плеч, очки и меня с ним часто путали. Если я шел и встречные девицы улыбались приятными улыбками, значит, приняли меня за Градского. И не раз, и не десять просили у меня автограф: Александр Борисович, дайте автограф!
         
Я об этом рассказал Саше. А ты давай автограф, смеялся он, зачем людей разочаровывать? Сделай их счастливыми!

И я, каюсь, делал их "счастливыми", расписывался - Градский А.Б. Или просто - от Градского!

Кстати, я был женат на Анне Мигуле, первой жене Володи, но история любви это отдельная история и не для всех ушей.

Добавление августа 2024 года. А вот ещё одна версия гибели Володи Мигули, более приличная. За объективность не ручаюсь.

 «…В 90-е песни Мигули уже не оказались столь популярными, как во времена СССР – из телевизоров тогда гремели хиты-однодневки. Петь на дачах у «новых русских» ему не хотелось, хотя платили за такие выступления превосходно, а певческий талант у Владимира тоже имелся. Однако композитор был автором многих шедевров, за которые получал авторские отчисления. Его целью было организовать собственный продюсерский центр. Мигуля арендовал за приличные деньги помещение в центре города, на Новом Арбате – но оно приглянулось представителям мира криминала, как, по слухам, и его бизнес. Рассказывали, что Владимиру начали угрожать члены одной из самых влиятельных московских ОПГ – Ореховские. Им хотелось быть «крышей» композитора, однако на их «надо делиться» Владимир ответил отказом. Он искренне не понимал, почему должен отдавать кому-то часть честно заработанных им денег. В криминальном мире же почему-то бытовало мнение, что автор множества хитов является подпольным миллионером. Конечно, Мигуля был обеспеченным человеком, но слухи о его «несметном» богатстве, так будоражившие братков 90-х, были явно преувеличены. Супруга Марина, ставшая его третьей женой и помогавшая ему во всех начинаниях, уговаривала мужа уехать за границу, но тот сказал: это наша страна, и жить мы будем в ней.

Главные неприятности начались в марте 1994 года. Вначале кто-то неизвестный поджег дверь в его квартиру. А через месяц композитор едва не погиб. Утром 7 апреля 1994 года за Владимиром заехал Эдуард Попенков, его шофер. Не успели они отъехать от дома, как машина взорвалась. Жена композитора, которая была в магазине неподалеку, услышала, как в домах зазвенели стекла. Могла ли она подумать, выбегая на улицу, что буквально через несколько минут увидит своего мужа обожженным, в состоянии шока? К счастью, живым – пока еще живым. Взрывы, выстрелы, убийства прямо на улицах в те жутковатые времена не были редкостью. Однако одно дело – когда так называемые братки стреляют друг в друга, и совсем другое – когда в эпицентре оказывается известная личность, человек искусства. Поползли слухи, что композитор якобы был как-то связан с мафией. Шофер Владимира после взрыва не выжил – ему оторвало ноги, и он умер из-за кровотечения. А у Владимира Мигули на несколько месяцев пропал слух. После покушения убийцы не успокоились – через две недели в подъезде был застрелен личный охранник композитора; рядом с его трупом была найдена неразорвавшаяся граната Ф-1. Многие говорили, что братки решили не просто попугать Мигулю, а подписали ему приговор…»

Про Коклюшкина Витю. В 1991 году я с моими коллегами Млечиным, Росляковым, Шеиным и Шохиной открыл суперальманах "Конец века". Публиковали всё запретное - русскую эмиграцию (Лимонов, Аксенов, Гладилин), наших, запрещенных в СССР (Венечка Ерофеев, Делоне, Паскевича про тюрьму), дебюты новых ярких литераторов - Шифрина, например и Коклюшкина. Он передал нам веселый роман и читать его было очень интересно. Так вот, кредиты на издания найти было негде, проценты в банке зашкаливали. банки требовали залог, опутывали тебя огромным количеством всяких "не можно", поэтому просто брали взаймы у друзей, а потом отдавали с процентами. ясное дело, если проект выстреливал.

Помогал артист Шифрин, помогал отец писателя Глуховского Алексей, помогал депутат ЛДПР Маркелов, он потом годы спустя стал губернатором, а сейчас сидит в тюрьме, но я ему благодарен за 90-е...

И еще помогал Коклюшкин. Так вот, он - единственный из наших инвесторов, кто  никогда не устраивал разборки из-за денег, никогда. Как дело пойдет, так и расплатишься, главное, чтобы ваш альманах выходил. При этом он не был богачом, Витя Коклюшкин. Просто был добрым человеком.

Родионов Борис. Другом он моим не был, скорее - оппонентом, опровергателем, моим идеологическим противником. Кто не знает Родионова, поясню. Он создал альтернативную историю русской водки, производил Полугар, старинный русский дистиллят. И первый, к кому он пришел много лет назад с вопросами об истории русской водки, которую потом засунул под плинтус, обозвав "спираза" - спирт, разведенный водой, был я, создатель Национального музея Русской водки, автор многих книг по истории русской водки.

Просил меня просветить его - что такое водка, какова роль Менделеева в ее создании, почему водка имеет 40 градусов, кто такой Похлебкин и как родилась у него идея написать книгу "История водки" аж в 80-е годы.

Так как я знал Похлебкина и знал предысторию появления его книги "История водки", знал о многих его ошибках и заблуждениях - например, дед наврал про семью водочников Смирновых. написал, что они после революции сбежали в США и стали там выпускать водку Смирнофф, но ни один Смирнов за океан не уплыл, наврал вредный старик Похлебкин. Но не суть.

Родионов с уважением говорил про водку, просил про нее почитать старые книги и написал в конце концов свою "Водка, которую мы потеряли", в которой поблагодарил меня за помощь. Спасибо, подумал я и стал читать. И тут волосы на голове у меня зашевелились - водка против старого доброго русского дистиллята - ничто. Водке сто лет, а не 500. Приличные люди пьют во всем мире дистилляты - коньяки, виски, граппу, а русские патриоты должны забыть водку и перейти на Полугар. Примерно так я понял его посыл.

От такого наглого и агрессивного маркетинга нового, никому не известного продукта я просто проглотил язык, но не придал, если честно, значения. Ну, книга, ну, полугар. Да, сначала русские пили полугар, потом разбавили дистиллят водой и получили столовое вино, которое признал весь мир в начале ХХ века и не будь Первой мировой войны, уже тогда наша водка завоевала бы мир. А полугар напиток грязный, содержит метанол, вредные примеси, дрянные сивушные масла и люди это сами поймут.

Но я ошибся! И вот она - сила яркого писательского слова, у Родионова образовалась вмиг целая армия последователей-дистилляторов, они прокляли навсегда и водку, и ее историю и принялись торить свою дистилляторную дорогу. создав некий орден посвященных.

На телевидении (НТВ, в частности) вдруг начались разные ток-шоу, там орали. что водка из дерьма, что качество ее упало и надо пить дистилляты. Редактор журнала "Русская водка", яркий сторонник этого продукта Николай Кривомазов, которому не дали эфира на ток-шоу, где прославляли дистилляты и уничтожали на корню водку, звонил мне, матерясь - давай писать коллективное письмо, так нельзя, они убивают водку! Но водку убивал некто Игорь Чуян, который командовал Министерством алкоголя (росалкогольрегулирование), создал дешевую торговую марку "Русский медведь" и заставил торговые сети двигать ее, а деньги с продажи уводить.

Он создал на бумаге и водочные заводы, на которые выдавались акцизные марки, а потом эти липовые заводы, набрав кредитных денег, испарялись и отрасль фактически превратилась в его вотчину. Матвиенко устроила в Совете Федерации демарш с приглашением Чуяна, стала требовать объяснений - где деньги, а где деньги? За кордоном они. И к ним свинтил и сам Чуян. Сейчас его арестовали в Черногории, но привезли в Москву или нет, не известно.

Чуян помог мне открыть музей водки, спасибо ему, но истина, как говорится дороже и я, перепрыгнув через спасибо за музей, излагаю сухо суть его дела. Почему-то оно пришлось на время появления дистиллята.

А Родионов стал меня сторониться. При встрече отворачивался, делал вид, что мы не знакомы. Написал книгу "Анти-Похлебкин", где раскритиковал в пух и прах Вильяма Васильевича за его ошибки, список которых я ему выложил по доброте душевной. Ну да Бог с ним, земля вам пухом, Борис!

Предложил я ему по почте дуэль - водка против дистиллята. Он согласился, но вдруг тяжело заболел - рак. И умер в больнице совсем недавно. И остались у меня его письма, в которых мы обсудили условия несостоявшейся дуэли.

Такие вот дела.