Блок. Улица, улица... Прочтение

.                Александр Блок
  .          .            том II
  .          .    « Г  О  Р  О  Д »

14. «Улица, улица...»






      * * *   

                Улица, улица...
                Тени беззвучно спешащих
                Тело продать,
                И забвенье купить,
                И опять погрузиться
                В сонное озеро города – зимнего холода...

                Спите. Забудьте слова лучезарных.

                О, если б не было в окнах
                Светов мерцающих!
                Штор и пунцовых цветочков!
                Лиц, наклоненных над скудной работой!

                Всё тихо.
                Луна поднялась.
                И облачных перьев ряды
                Разбежались далёко.
                Январь 1905 







Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «
     Наблюдается совпадение ряда образов стихотворения с  повестью Достоевского "Бедные люди" (1845): "и  шторы, и  пунцовые цветочки, ( ... )  и мерцающие светы свечей"; и "лица, наклоненные над скудной работой" (см.:  Минц З.Г. Блок и Достоевский// Достоевский и его время. Л., 1971.  С. 223).
»

     Но герои повести Федора Михайловича знать не знали о «лучезарных». Нет, это поэт идет по темному отражению тогдашней нашей столицы и вздыхает: и тут то же самое… Вон, ведь даже мещанские цветочки точно такие же!.. И такая же улица, такая же ночь… Скоро он дойдет  и до пресловутой аптеки, примостившейся под знакомым фонарем.

 *
Блок. Дневники 1918 г. 30 (17) августа [о событиях 1901 года]:
     «
      К ноябрю началось явное мое КОЛДОВСТВО, ибо я вызвал ДВОЙНИКОВ [выделения Блока] («Зарево белое…», «Ты — другая, немая…»).
     »

Блок. «О современном состоянии русского символизма»:
«
    ...Переживающий все это - уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. Благодаря этой сети обманов - тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, - он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности - все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой - вздох моря, третий - аметист, четвертый - священного скарабея, крылатый глаз..
     …Реальность, описанная мною, – единственная, которая для меня дает смысл жизни, миру и искусству. Либо существуют те миры, либо нет. Для тех, кто скажет "нет", мы остаемся просто "так себе декадентами", сочинителями невиданных ощущений, а о смерти говорим теперь только потому, что устали.
     За себя лично я могу сказать, что у меня если и была когда-нибудь, то окончательно пропала охота убеждать кого-либо в существовании того, что находится дальше и выше меня самого; осмелюсь прибавить кстати, что я покорнейше просил бы не тратить времени на непонимание моих стихов почтенную критику и публику, ибо стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним.
   Если "да", то есть если эти миры существуют, а все описанное могло произойти и произошло (а я не могу этого не знать)...»
         

Даниил Андреев. «Роза мира. Падший вестник»:
   
     «…Это город Медного Всадника и Растреллиевых колонн, портовых окраин с пахнущими морем переулками, белых ночей над зеркалами исполинской реки, — но это уже не просто Петербург, не только Петербург. Это — тот трансфизический слой под великим городом Энрофа, где в простёртой руке Петра может плясать по ночам факельное пламя; где сам Пётр или какой-то его двойник может властвовать в некие минуты над перекрёстками лунных улиц, скликая тысячи безликих и безымянных к соитию и наслаждению; где сфинкс «с выщербленным ликом» — уже не каменное изваяние из далёкого Египта, а царственная химера, сотканная из эфирной мглы... Ещё немного — цепи фонарей станут мутно-синими, и не громада Исаакия, а громада в виде тёмной усечённой пирамиды — жертвенник-дворец-капище — выступит из мутной лунной тьмы. Это — Петербург нездешний, невидимый телесными очами, но увиденный и исхоженный им: не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешествиях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, — но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам инфра-Петербурга…»

   Текущая книга - "Город" - о том, как Блок в своих блужданиях с двойниками вышел на Град и застрял в нем. И больше нет никаких тебе "тучек" или "лучших драгоценностей",  а только "город", "город", "город"...