Новогодняя амнистия

Наконец-то выпал настоящий снег, подморозило, Москва обновилась и похорошела, по тротуарам бегут люди, скользят и взмахивают руками, словно намереваясь взлететь.
До Нового Года остаются считанные дни и я, по давно заведенному обычаю, сделала в магазине заказ с доставкой на дом. Сегодня мне привезут его - большого и жирного гуся для праздничного новогоднего стола. Освободившись от всех дел, я жду приезда всеми нами любимого гуся, и услужливый файл моей памяти тут же начинает крутить старый и трогательный фильм, рассказывающий историю гуся по имени Григорий.
Кадры были цветные, яркие. Все вокруг было знакомым и любимым, далеким, но сегодняшним и живым...

Незадолго до Нового Года наши добрые друзья пригласили нас на праздничный обед. В праздники мы в гости не ходили, по роду службы находились всегда на посту, как говорится. Друзья жили на соседней улице в уютном коттеджике с огороженным двориком, они были постарше нас, но моего мужа Николая и Федора Федоровича сблизила страсть к шахматам, у нас с Анной Васильевной тоже были общие интересы.  Приглашая, Анна Васильевна многозначительно и торжественно сказала, что к обеду будет на столе гусь. Это был, конечно, веский аргумент. Гусь даже и на праздничном столе в те времена бывал довольно редко, это вчера я заказала такой деликатес без проблем и с доставкой на дом.

Итак, в назначенный час мы явились, нас встретила улыбающаяся Анна Васильевна, в гостиной стол был заставлен множеством холодных закусок, хозяйка была великая мастерица их готовить. Хозяина в доме не было и Анна Васильевна, извинившись, пояснила, что он вот-вот вернется, его попросила заехать старшая сестра. Старенькую Софью Федоровну я знала и даже была с ней дружна, она преподавала литературу в школе, где я училась. Мы заверили смущенную хозяйку, что подождем Федора Федоровича, оно и правда, в жизни много непредвиденных обстоятельств.

Анна Васильевна убежала куда-то, вернулась откровенно расстроенная, вошла к нам и как-то отчаянно громко сказала:
- Спасайте, ребята!
Николай быстро встал, готовый спасать, но она быстро продолжила:
- Гуся надо заколоть на обед...
Мы переглянулись и засмеялись.
- Это как? - спросил Николай.
-  Я расскажу, - Анна Васильевна присела на краешек стула, - этот чертов гусь живет у нас больше недели, Фёдор ему клетку сделал и назвал Гришей. Сам кормил, поил и убирал за ним. Продавец гуся на рынке сказал Феде, мол, не колите его до праздника, чтобы не морозить, а потом жарить свеженького. Утром, когда к сестре поехал, договорился с соседом Гришкой, что тот придет и гуся зарежет, а уж я приготовлю к обеду. Ну, трижды бегала я к соседу, он с утра принял и спит мертвецким сном, не добудились, жена его и водой поливала, все напрасно, спит, паразит, и все дела. Николай Александрович, помоги ты мне, зарежь проклятого гуся, выручи меня.
Она умоляюще протянула руку к Николаю, а тот вспыхнул, глянул на меня и решительно сказал:
- Нет-нет, извините, я не смогу этого сделать, нет-нет...
Анна Васильевна ничего не желала слушать и продолжала упрашивать, наконец, Коля, глянув на меня с выражением приговоренного к казни, вышел за ней в прихожую.

Мне стало жалко моего милого мужа, я знала, что он не мог лишить жизни даже мышку, был такой случай однажды, он и на охоту не ездил никогда, хотя который уж год жили мы в городе, окруженном тайгой. Но раз уж решился, пусть попробует, мне вмешиваться не положено, я знала, осталась сидеть на диване в гостиной, окно которой выходило во двор и мне слышна была вся шумиха, разыгравшаяся вокруг гуся.

Можно было бы посмеяться, но мне было не до смеха. Как я поняла, эти инквизиторы не сумели поймать гуся в клетке, стоявшей в сенях, гусь выскочил во двор и, соскучившись по свободе, радостно гогоча и хлопая крыльями, легко убегал от хозяйки.
- Тега, тега, иди сюда, Гриша, Гриша, иди сюда, - кричала Анна Васильевна, - и я видела в окно, как здоровенный белый красавец Гриша без всяких усилий выпархивал у нее из-под рук.
Мой Коленька с топором в руках молча стоял возле чурки так обреченно, словно это ему, а не гусю собирались отрубить голову. Я еще увидела, как Анна Васильевна, все же осилив Гришу, тащила его за ноги вниз головой к чурке, и отвернулась, но Гришин крик все же услышала.
Нет, Гришу я есть не хочу и не стану ни за что...

Буквально через несколько минут вошел мрачный Коля, долго мыл руки и в гостиной на мой вопросительный взгляд ответил:
- Нет, Любоня, нет, он так на меня смотрел, так смотрел..., и я не смог...он жить хотел и смотрел так... смотрел... а глаза... отпустили мы его. Там Васильевна рыдает. Ну, Федор, погоди...

Тут пришла хозяйка, пригласила нас за стол, стали мы пировать и, забывая неприятности, уже с юмором принялись вспоминать происшествие с гусем, а когда я в лицах изобразила виденные из окна сцены, поднялся настоящий хохот, под который незамеченным вошел Федор Федорович, потирая руки и улыбаясь. Он пошмыгал носом, принюхиваясь, а из кухни действительно вкусно пахло жареным, и сказал игриво:
 - Мусик, готов гусик?
Мы молчали, слово взяла Анна Васильевна и сказала мужу, что ему не помогут ни Ильф, ни Петров, ни оба вместе, и еще много всего, что нам вообще-то не надо бы слышать.
Федор Федорович и краснел, и бледнел, наконец, не выдержав, решительно поднялся и грозно произнес:
- Где он? Сейчас я это сделаю, будет гусь к обеду, будет.

Но тут встал Николай, ладонью попросил тишины и торжественно сказал:
- В честь наступающего Нового Года объявляется амнистия для гуся по имени Гриша, он освобождается от смертной казни и признается полностью свободным.
Я зааплодировала, хозяева подхватили, а Коля, усаживаясь на свое место за столом, сказал, что, если нужно, мы возьмем Гришу домой, пусть девочки играют.

Федор Федорович, выпив за провозглашенную амнистию, прослезился, стал откровенничать и рассказал, как привык и полюбил гуся, ухаживая за ним больше недели, гусь такой умный, красивый и совсем домашний, не мог он убить его и есть его тоже не хотел, потому и попросил соседа, а сам сбежал к сестре. Не знал, конечно, что так выйдет, не знал тоже, что можно так сильно его полюбить... и теперь он Гришу не даст в обиду и...

Столько противоречий и несуразностей было в словах этого уже почти старого умного шахматиста, все смешал он в один котел - дружбу и заботу, жестокость жизни, жертвенность живых существ, непродуманность действий Высших Сил, в общем, вдуматься в это и понять не было у меня никакого желания, тем более, что Анна Васильевна вспомнила, что оставила Гришу в холодном сарайчике, супруги побежали спасать Гришу и вскоре принесли его в гостиную.
В тепле Гриша встряхнулся, расправил огромные крылья, бережно сложил их, простучал лапками и уселся у батареи. Друг Федя бросился кормить Гришу салатом, Анна Васильевна принесла на стол румяную красивую курицу, которую успела запечь вместо помилованного гуся.

Больше никаких потрясений не было, обед закончился благополучно и остался в памяти на всю жизнь. Во-первых, появился обычай заранее покупать гуся к новогоднему столу, во-вторых, всякий раз обнародовать историю с амнистией гуся Гриши, потому что это действительно интересная и довольно странная история о гусях, о людях и чувствах.
Наши друзья никому не отдали Гришу, он счастливо жил у них всю зиму и лето, действительно был умным и ручным, но природа взяла свое и под осень Гриша сбежал, верно, с какой-нибудь красавицей, которые прогуливались мимо его дома. Наверное, любовь его и сгубила, как многих.
Но все они, и люди, и животные живут, если бережно хранит их наша память.
В дверь звонят, это привезли мой заказ, и я поздравляю всех-всех с наступающим Новым Годом. Пусть он будет для нас счастливым!