Блок. Легенда. Прочтение

.                Александр Блок
  .          .            том II
  .          .    « Г  О  Р  О  Д »

18. «Легенда»







                Л Е Г Е Н Д А 

                Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли? –
                Весна плыла высоко в синеве.
                На глухую улицу в полночь вышли
                Веселые девушки. Было – две.

                Но Третий за ними – за ними следом
                Мелькал, неслышный, в луче фонаря.
                Он  был неведом... одной неведом:
                Ей казалось... казалось, близка заря.

                Но синей и синее полночь мерцала,
                Тая, млея, сгорая полношумной весной.
                И одна сказала... "Ты слышишь? – сказала. –
                О, как страшно, подруга... быть с тобой".

                И была эта девушка в белом... в белом,
                А другая – в черном... Твоя ли дочь?
                И одна – дрожала слабеньким телом,
                А другая – смеялась, бежала в ночь...

                Ты слышишь, господи? Сжалься! О, сжалься!
                Другая, смеясь, убежала прочь...
                И на улице мертвой, пустынной остались...
                Остались... Третий, она и ночь.

                Но, казалось, близко... Казалось, близко
                Трепетно бродит, чуть белеет заря...
                Но синий полог упал так низко
                И задернул последний свет фонаря.

                Был синий полог. Был сумрак долог.
                И ночь прошла мимо них, пьяна.
                И когда в траве заблестел осколок,
                Она осталась совсем одна.

                И первых лучей протянулись нити,
                И слабые руки схватили нить...
                Но уж город, гудя чредою событий,
                Где-то там, далеко, начал жить...

                Был любовный напиток – в красной пачке кредиток,
                И заря испугалась. Но рукою Судьбы
                Кто-то городу дал непомерный избыток,
                И отравленной пыли полетели столбы.

                Подходили соседи и шептались докучно.
                Дымно-сизый старик оперся' на костыль –
                И кругом стало душно... А в полях однозвучно
                Хохотал Невидимка – и разбрасывал пыль.

                В этом огненном смерче обняла она крепче
                Пыльно-грязной земли раскаленную печь...
                Боже правый! Соделай, чтобы твердь стала легче!
                Отврати твой разящий и карающий меч!

                И откликнулось небо: среди пыли и давки
                Появился архангел с убеленной рукой:
                Всем казалось – он вышел из маленькой лавки,
                И казалось, что был он – перепачкан мукой...

                Но уж твердь разрывало. И земля отдыхала.
                Под дождем умолкала песня дальних колес...
                И толпа грохотала. И гроза хохотала.
                Ангел белую девушку в дом свой унес.
                15 апреля 1905   









     Конечно, стихотворение можно прочитать, как заметку из хроники питерских газет, мол, подружка подставила “белую девушку” под сообщника, тот ее соблазнил, жестоко изнасиловал, бросил пачку купюр, а девушку утром подобрал местный сердобольный пекарь…
     Вот только  Город, в котором всё это происходит – не земная тогдашняя столица России… В этом:

                …рукою Судьбы
                Кто-то городу дал непомерный избыток,
                И отравленной пыли полетели столбы.

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:

   «
     Ср. символику "пыли", "дыма" и "огня" в статье Белого "Апокалипсис в русской поэзии": "Вихрь, поднявшийся в совре¬менной России, взметнувший пыль, должен неминуемо создать призрак красного ужаса – облака дыма и огня { ... } Я понял,  что дымка, завесившая духовный взор, падет на Россию { ... }  Я знал: над человечеством разорвется фейерверк химер" (Весы. 1905 . .№4  С. 13). "
»

     И про  подружку поэт сомневается: «…А другая – в черном... Твоя ли дочь?». (Всё это стихотворение – обращение к Господу: «Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли? …Боже правый!..  // Отврати твой разящий и карающий меч!»). То есть поэт сомневается в принадлежности Господу этой твари.
     А уж  Третий… (“ Но Третий за ними – за ними следом // Мелькал, неслышный, в луче фонаря…”) С ним Блок сталкивался ещё в 901-ом, в период «Стихов о Прекрасной Даме».
(Ал. Блок. Из дневника 18-ого года о  901-ом:
     «Любовь Дмитриевна ходила на уроки к М. М. Читау, я же ждал ее выхода, следил за ней и иногда провожал ее до Забалканского с Гагаринской – Литейной (конец ноября, начало декабря). Чаще, чем со мной, она встречалась с кем-то, кого не видела и о котором я знал».
     Подробней о нем будет чуть позже – в стихотворении «Невидимка»:

                «…Под красной зарей вдалеке
                Гуляет в полях Невидимка.

                Танцует над топью болот,
                Кольцом окружающих домы,
                Протяжно зовет и поет
                На голос, на голос знакомый.

                Вам сладко вздыхать о любви,
                Слепые, продажные твари?
                Кто небо запачкал в крови?
                Кто вывесил красный фонарик?

                И воет, как брошенный пес,
                Мяучит, как сладкая кошка,
                Пучки вечереющих роз
                Швыряет блудницам в окошко...
                16 апреля 1905»   

     Вот в таком окружении уже и пекарь похож больше не на пекаря, а на Архангела.)
     В первых изданиях эпиграф ещё более настаивал на том же:

А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. Другие редакции и варианты»:
   
    «
      Варианты Т4 [Четвертая тетрадь беловых автографов стихотворений: "1904. 1905 (до  16 ноября).  Стихи Александра Блока". Часть текстов записана рукой Л.Д. Блок (ИРЛИ. Ф. 654.  Оп. 1.  Ед. хр. 4). ]
 Эпиграф:
     «В весеннюю полночь колдунья увела девушку за город и там сдала с рук на руки Черту. Но Ангел Утренней Грозы восхитил ее к себе». Латинская рукопись XVI века.
     »

     Однако, в общей системе Блока эпиграф – это не ключ к пониманию текста, а ссылка на предшествующую стихотворению сценку. И Блок снял эпиграф. Ведь действие происходит не где-то в средневековьях, а в его собственном иномирье.
 
Блок. Дневники 1918 г. 30 (17) августа [о событиях 1901 года]:
  «
     К ноябрю началось явное мое КОЛДОВСТВО, ибо я вызвал ДВОЙНИКОВ [выделения Блока] («Зарево белое…», «Ты — другая, немая…»).
»

Блок. «О современном состоянии русского символизма»:
«
    ...Переживающий все это - уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. Благодаря этой сети обманов - тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, - он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности - все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой - вздох моря, третий - аметист, четвертый - священного скарабея, крылатый глаз..
     …Реальность, описанная мною, – единственная, которая для меня дает смысл жизни, миру и искусству. Либо существуют те миры, либо нет. Для тех, кто скажет "нет", мы остаемся просто "так себе декадентами", сочинителями невиданных ощущений, а о смерти говорим теперь только потому, что устали.
     За себя лично я могу сказать, что у меня если и была когда-нибудь, то окончательно пропала охота убеждать кого-либо в существовании того, что находится дальше и выше меня самого; осмелюсь прибавить кстати, что я покорнейше просил бы не тратить времени на непонимание моих стихов почтенную критику и публику, ибо стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним.
   Если "да", то есть если эти миры существуют, а все описанное могло произойти и произошло (а я не могу этого не знать)...»
         
*
Даниил Андреев. «Роза мира. Падший вестник»:
   
     «…Это город Медного Всадника и Растреллиевых колонн, портовых окраин с пахнущими морем переулками, белых ночей над зеркалами исполинской реки, — но это уже не просто Петербург, не только Петербург. Это — тот трансфизический слой под великим городом Энрофа, где в простёртой руке Петра может плясать по ночам факельное пламя; где сам Пётр или какой-то его двойник может властвовать в некие минуты над перекрёстками лунных улиц, скликая тысячи безликих и безымянных к соитию и наслаждению; где сфинкс «с выщербленным ликом» — уже не каменное изваяние из далёкого Египта, а царственная химера, сотканная из эфирной мглы... Ещё немного — цепи фонарей станут мутно-синими, и не громада Исаакия, а громада в виде тёмной усечённой пирамиды — жертвенник-дворец-капище — выступит из мутной лунной тьмы. Это — Петербург нездешний, невидимый телесными очами, но увиденный и исхоженный им: не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешествиях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, — но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам инфра-Петербурга…»

   Текущая книга - "Город" - о том, как Блок в своих блужданиях с двойниками вышел на Град и застрял в нем. И больше нет никаких тебе "тучек" или "лучших драгоценностей",  а только "город", "город", "город"... И вся разница в том, куда его выкинет на этот раз - в квартал поприличнее (как в стихотворении  «В кабаках, в переулках, в извивах…» ) или опять в глухое предместье, как здесь.