Пушкин шутит

                Пушкин шутит

      Пушкин много шутил, несмотря на свою неустроенную жизнь. Неустроенность его жизни состояла в том, что попав в ссылку на юг из-за своих стихов, он, борец за свободу, не мог распоряжаться своей жизнью. А позже его отправили в село Михайловское.

Но злобно мной играет счастье:
Давно без крова я ношусь,
Куда подует самовластье;
Уснув, не знаю, где проснусь.
Всегда гоним, теперь в изгнанье
Влачу закованные дни.

      В Михайловском Пушкин вынужден был находиться  под административным надзором родного отца и под религиозным надзором настоятеля Святогорского монастыря. Потом Николай Первый приказал Пушкину прибыть в Москву.
В Москве Николай короновался на императора всея Руси. «Москва  короновала императора, а теперь московский люд короновал поэта». Пушкину так опротивело сидеть в селе Михайловском, что он собрался бежать за границу. Но его не выпустили даже в Китай. Поэт получил отказ. С тех пор, как он оказался в Москве, Пушкин жил теперь либо в Москве, либо в Петербурге, снимая углы у друзей и приятелей.
Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке, то в карете,
То в телеге, то пешком?
      Это было в первой половине его жизни, но и вторая  была не свободнее.
      Он решил, наконец, жениться. В женитьбе Александр видел спасение. В жёны он избрал первую московскую красавицу Наташу Гончарову. Пушкин увидел её на одном из московских балов.
      Но её мать не называла конкретную дату свадьбы. «Да. Проклятая штука – счастье!» Отчаявшись, Пушкин уехал на Кавказскую войну: «Был и я среди донцов, гнал и я османов шайку». Он искал смерти в бою. Увидев это, генерал Паскевич насильно отправил Пушкина в Россию. Пушкин вернулся. Мать Наташи была вся в сомнениях, и Пушкин уехал в село Болдино. Он ехал туда на один месяц, но его задержал карантин на холеру, и он пробыл в Болдино три месяца.
     Наконец, он женился и намеривался увезти жену в деревню. Пушкин любил работать в деревне, он считал, что Петербург – это прихожая, Москва – детская, а деревня - кабинет. И в кабинете он занимается своими делами в тиши и в хорошем настроении. Но император Николай  Первый хотел видеть московскую красавицу на петербургских балах. Пушкин вынужден был подчиниться, хотя ему надоели придирки начальства, отравляющие каждую минуту жизни. Бальные наряды для жены, и сами балы стоили немалых денег, которых у Пушкина никогда не было. Он всю жизнь страдал от нехватки денег.
      Будущее всегда виделось ему грозным и грозы скоро прогремели. Все мы знаем о гибели Пушкина. Россия потеряла своего великого поэта. Всё это дало ему право говорить:               
         
И с отвращением читая жизнь мою,
         Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слёзы лью,
         Но строк печальных не смываю.
    
     Несмотря на печальные строки и на неустроенность жизни, поэт всегда и во всём стремился искать что-то хорошее, и находил в себе силы и время шутить. Поэтому  в этой композиции мы будем вспоминать его только шутейные, весёлые, забавные сочинения, включая и песни на его стихи.

Хотя поэт появился на свет летом, лето он не любил:

Ах, лето красное, любил бы я тебя,
Когда б не зной, да комары, да мухи.

Да и весну он не жаловал – Как грустно мне твоё явленье: весна, весна…

     Из всех времён года Александр Сергеевич любил зиму
   
Зимой моя пора: я не люблю весны;
Суровою зимой я более доволен,
Здоровью моему полезен русский холод!

     Когда он пребывал в селе Михайловском, купался в реке Сороть до морозов, пока речку не сковывал лёд, но и тогда он велел ставить  кадку с ледяной водой, и каждое утро день начинал с этого ныряния. 
     И отдавая дань любви поэта к зиме,  мы начинаем эту композицию со стихотворения «Зимнее утро»:

Мороз и солнце; день чудесный!
Ещё ты дремлешь, друг прелестный –
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроре,
Звездою севера явись!
Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела –
А нынче…погляди в окно:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.
Вся комната янтарным блеском
Озарена.  Весёлым треском
Трещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки,
Но знаешь, не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня.
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег милый для меня.

    И вот, представьте себе, кобылка запряжена, мчится поэт с красавицей по утреннему снегу, и, проезжая мимо одной избы, ему слышится протяжная русская песня

      /Тихо звучит песня  «В низенькой светёлке…»/

А седоки замечают, как в другой избе некто – дворянский отрок  готовится встретить свой день рождения:
15 лет мне скоро минет;
Дождусь ли радостного дня?
Как он вперёд меня подвинет!
Но и теперь никто не кинет
С презреньем взгляда на меня.
Уж я не мальчик – уж над губой
Могу свой ус я защипнуть;
Я важен, как старик беззубый;
Вы слышите мой голос грубый,
Попробуй, кто меня толкнуть.
Я нравлюсь дамам, ибо скромен,
И между ними есть одна…
И гордый взор её так томен,
И цвет ланит её так тёмен,
Что жизни мне милей она.
За ней готов я хоть в пустыню.
Хотите знать мою богиню?
Нет, ни за что не назову!
Она строга, властолюбива,
(Я сам дивлюсь её уму) –
И ужас, как она ревнива;
Зато со всеми горделива,
А мне – доступна. Одному.
Вечор она мне величаво
Клялась, что если буду вновь
Глядеть налево и направо:
То даст она мне яду! Право -
Вот какова её любовь!

     В те годы были очень модны альбомы. В альбом одной из богинь поэт вписывает такие шаловливые строки;
Мне изюм нейдёт на ум,
Цуккерброд не лезет в рот,
И халва не хороша,
Без тебя, моя душа.

      Другой красавице он написал:
Нет ни в чём вам благодати,
С счастием у вас разлад:
И прекрасны вы некстати,
И умны вы невпопад.

      Вообще юный Пушкин любил подшучивать над своими друзьями:
За ужином объелся я,
А Яков запер дверь оплошно,
И было мне, мои друзья,
И кюхельбекерно и тошно.

     В альбом знакомой фрейлины Пушкин написал:
Когда-то (помню с умиленьем)
Я смел вас няньчить с восхищеньем.
Вы были дивное дитя,
Вы расцвели с благоговеньем,
Вам нынче поклоняюсь я.
За вами сердцем и глазами
С невольным трепетом ношусь,
И вашей славою и вами,
Как нянька старая, горжусь.

Почтения, любви и нежной дружбы ради
Хвалю тебя, мой друг, и спереди и сзади.
    Над этими строчками Пушкин смеялся  вместе с друзьями. Один из них отмечал: «Когда Пушкин хохотал, звук его голоса производил столь чарующее действие, как и его стихи».
Супругою твоей я так пленился,
Что, если б сразу три достались мне –
(подобные во всём твоей жене) –
То двух я б даром отдал сатане,
Чтоб третью лишь принять он согласился.

Что можно наскоро стихами молвить ей?
Мне истина всего дороже.
Подумать не успев – скажу: ты всех милей,
Подумавши – скажу всё то же!
     Пушкин писал не только женщинам, но и мужчинам тоже. Вот в альбом Павла Вяземского (сына Петра Вяземского) поэт начертал:
Я не люблю альбомов модных,
Их ослепительная смесь,
Намерий  наших благородных
Провозглашает только спесь.
Но твой альбом – другое дело:
Вхожу в него я прямо, смело,
Как в дружеский, приятный дом,
Почтив хозяина приветом
И сей альбом своим стихом.
   
У Клариссы денег мало: ты богат, иди к венцу:
И богатство ей пристало, и рога тебе к лицу.

     Шутник ещё в лицейские годы (14-15 лет) сочинил такую легкомысленную вещицу:
От всеносной вечор идя домой,
Антипьевна с Марфушкою бранилась;
Антипьевна отменно горячилась.
- «Постой, - кричит, - управлюсь я с тобой;
Ты думаешь, что я уж и забыла
Ту ночь, когда, забравшись в уголок,
Ты с крестником Ванюшкою шалила.
Постой, о всём узнает муженёк»!
-  Тебе ль грозить! – Марфушка отвечает: -
Ванюшка – что? Ведь он ещё дитя;
А сват Трофим, который у тебя
И день, и ночь.  Весь город это знает;
Молчи ж кума: и ты, как я, грешна.
Соломинку ты видишь,
А у себя не видишь и бревна.
     Эту несерьёзную вещицу лицеист Пушкин показал учителю математики. Как вы знаете, с самой математикой Пушкин не дружил, а с преподавателем был дружен.
Профессор математики, прочитав, - произнёс: - «Мне – можно, но словеснику не показывай ни в коем случае»

                /Звучит песня  «Колокольчики» -   стихи А.С.Пушкина
                Колокольчики звенят,               
Барабанчики гремят,
А люди-то люди –
Ой, люшеньки – люли!
А люди-то, люди на цыганочку глядят!
А цыганочка-то пляшет,
В барабанчики-то бьёт,
И ширинкой алой мает,
Заливается, поёт;
«Я плясунья, я певица,
Ворожить я – мастерица».

     А телега всё катится.  Только теперь – это телега жизни - такое философское стихотворение:
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка.
Ямщик лихой в любое время
Везёт, не слезет с облучка.
С утра садимся мы в телегу,
Мы рады голову сломать,
И, презирая лень и негу,
Кричим:  «пошёл»! ...такая мать.
Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас, нам страшней:
И косогоры, и овраги:
Кричим: «Полегче, дуралей»!
Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней,
И, дремля, едем до ночлега.
А время гонит лошадей.
               
     Александр Сергеевич физически был очень крепким человеком. Находясь в селе Михайловском, вот что он пишет с юмором в письме о своём образе жизни:
« … я много хожу, много езжу верхом на клячах, которые очень этому рады, ибо им за это дают овёс, к которому они не привыкли. Я же ем печёный картофель, как чухонец, и яйца всмятку, как Людовик Х VIII.  Вот мой обед. Ложусь – в 9, встаю в 7.»
   И вот сейчас прозвучит почти назидательное стихотворение, что нужно делать всем нам, чтобы крепко спать но ночам.  Пушкин это знал:   
Что в жизни надобно? Движенье, господа!
Приятна лень.  Но есть всему пределы.
Вот Клим. Смотрите, господа,
Какие у него телодвиженья:
Наступит день, лениво просыпаясь,
Кряхтя, ползёт с постели на диван;
Весь день сидит. Когда ж ночной туман
Подёрнет свет, во мраке расстилаясь,
С дивана Клим к постели поползёт
И как же ночь несчастный проведёт?
В покойном сне,  в приятном сновиденье???
Нет! Сон ему не радость, а мученье.
Друзья мои!  Возьмите посох свой,
Идите в лес, бродите по долине,
Крутых холмов устаньте на вершине,
И в долгу ночь глубок ваш будет сон.

    Ещё одна байка поэта:
Сват Иван, как пить  мы станем,
Непременно уж помянем
Трёх Матрён, Луку с Петром,
               да Пахомовну потом.
Мы живали с ними дружно,
Уж как хочешь – будь что будь –
Этих надо помянуть.
           Помянуть нам этих нужно,
           Поминать, так поминать.
           Начинать, так начинать,
           Лить - так лить, разлив разливом.
Начинай-ка, сват, пора.
Трёх Матрён, Луку, Петра
В первый раз помянем пивом.
           А Пахомовну потом
           Пирогами да вином.
           Да ещё её помянем:
           Сказки сказывать мы станем –
           Мастерица ведь была.
И откуда что брала!?
           А куды разумны шутки,
           Приговоры, прибаутки,
           Небылицы, былины
           Православной старины.
           Слушать так душе отрадно.
И не пил бы, и не ел,
Всё бы слушал да сидел.
Кто придумал их так ладно?
          Стариков, когда-нибудь
          Надо будет помянуть.
          Помянуть и этих нужно.
Слушай, сват, начну первой,
Сказка будет за тобой.

     Вы, конечно, догадались, что под образом Пахомовны, поэт вспоминает свою няню Арину Родионовну.  Ей же он посвятил и стихотворение «Зимний вечер». Интересно, что на эти стихи было написано 46 романсов разными композиторами. А вот удержался и до нас дошёл самый непритязательный, сочинённый ещё при жизни поэта в 1832 году лицейским другом Пушкина – Михаилом Яковлевым.

                /Звучит романс «Буря мглою небо кроет….» /
           (Здесь и далее в песнях заложены стихи только А.С.Пушкина)

     Далее исполнители показывают  «Граф  Нулин» в сокращении.

     А сейчас мне хочется вспомнить время, проведённое Пушкиным в селе Михайловском.
Помните, после  Одессы (куда его выслали из Петербурга за вольнодумные стихи), его вдруг направили на север, в его родовое имение Михайловское под домашний арест.
     Представьте себе: только что – юг, море, светское общество, приятное окружение – он купался во всём этом, и вдруг глушь, снег, уединение.  Даже лето не радовало его, это он подметил что «наше северное лето – карикатура южных зим. Что ему оставалось делать?
Человек он был физически очень активный, подвижный, любил много ходить, ездить.
    Он прекрасно держался в седле и объездил всю округу. И обнаружил, что рядом располагается село Тригорское, и там живёт очень приятное семейство: мамаша (ещё не старая) и её молоденькие дочери. Познакомившись с этим семейством, Александр любил проводить время в их кругу.
     Надо сказать, что Пушкин в Михайловском  и  Пушкин в Тригорском – это два разных человека: в Михайловском – это человек без семьи, гонимый судьбой, поэт, пророк.
А в Тригорском – это просто отличный малый, балагур и весельчак, забавник и ухажёр, «гуляка праздный».  Поэтому он всегда был рад гостям:
Зимой что делать нам в деревне?
Тоскую день за днём в своём уединеньи.
Но если под вечер в печальное селенье
Приедет издали в кибитке иль возке
Нежданная семья: старушка, две девицы,
Как оживляется глухая сторона,
Как жизнь, о боже мой, становится полна.
Сначала косвенно-внимательные взоры,
Потом слов несколько, потом и разговоры,
А там и дружный смех, и песни вечерком,
И вальсы резвые, и шёпот за столом.
И взоры томные, и ветреные речи,
На узкой лестнице замедленные встречи;
И дева в сумерки выходит на крыльцо,
Открыта шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцелуй пылает на морозе,
Как дева русская свежа в пыли снегов!

     В Тригорском Пушкин потихоньку ухаживал и за мамашей и за её дочерьми. И каждой из них он оставил стихи. Про одну из дочерей он написал такие озорные строчки:
Она глядит на вас так нежно,
Она лепечет так небрежно,
Она так тонко весела,
Её глаза так полны чувством,
Вечор она с таким искусством
Из-под накрытого стола
Свою мне ножку подала!

     Другой он написал значительно серьёзней:
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись,
День веселья, верь, настанет
Сердце будущим живёт,
Настоящее уныло:
Всё мгновенно, всё пройдёт,
Что пройдёт, то будет мило.

     Одной из сестёр – Евпраксии, которую все звали Зизи, поэт начертал следующее,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивой фиал,
Ты, от кого я пьян бывал!
     И вот уже, где он открыто признаётся в любви, посвящено Александре. Её все домашние звали – Алина.
Я вас люблю – хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам…
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно – я зеваю,
При вас мне грустно – я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш лёгкий шаг, иль платья шум,
Иль голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Вы улыбнётесь – мне отрада,
Вы отвернётесь – мне тоска,
За день мучения - награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, -
Я в умиленье, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя!..

Алина! Сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви:
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
 Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!...
Я сам обманываться рад!

                /Слушаем песню  «Играй, Адель»/

     У хозяйки Тригорского ещё был сын Алексей  (от брака с мужем Вульфом). С Алексеем Пушкин очень подружился. Вместе они проводили время верхом на лошадях, вместе волочились за барышнями и вместе устраивали посиделки.
     Сейчас прозвучит письмо Александра Пушкина к этому закадычному другу:
Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой,
Да Языкова – поэта - затащи ко мне с собой.
Погулять верхом порой, пострелять из пистолета.
Лаймон (мой курчавый брат), не Михайловский приказчик,
Привезёт нам, право, клад…
Что? – бутылок полный ящик.  Запируем уж, молчи!
Чудо жизнь анахорета!
В Троегорском до ночи, а в Михайловском – до света.
Дни любви посвящены.
Ночью царствуют стаканы,
Мы же – то смертельно пьяны, то мертвецки влюблены!

    А вот письмо к другу Соболевскому:
Мой милый Соболевский,
Посылаю тебе инструкцию, как доехать до меня:
У Гальяни  (тут же он поясняет, кто такой этот Гальяни:  итальянский Гальяни имел в Твери лучшую гостиницу и ресторан)
У  Гальяни иль Кольони закажи себе в Твери
С пармезаном макароны, да яичницу свари.
А потом уж отобедай у Пожарского в Торжке –
Жареных котлет отведай и отправься налегке.
Как до Яжельбиц дотащит – (далее Пушкин поясняет):
(Яжельбицы – первая станция после Валдая.)
В Вальдае спроси, есть ли свежие сельди?
Если же «нет», поднесут тебе форели!
Тотчас их варить вели,
Как увидишь – посинели, влей в уху стакан Шабли,
Чтоб уха была по сердцу, можно будет в кипяток
Положить немного перцу, луку маленький кусок.
У податливых крестьянок (чем и славится Валдай).
К чаю накупи баранок, и скорее приезжай.

     Нельзя сказать, что Пушкин был человеком набожным, особенно в молодые годы, но заповеди Божьи он знал:
   «Десятая заповедь»
Добра чужого не желать
Ты, Боже, мне повелеваешь,
Но меру сил моих ты знаешь –
Мне ль нежным чувством управлять?
Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
На всё спокойно я взираю:
Ни дом его, ни скот, ни раб,
Не лестна мне вся эта благостыня,
Но ежели его рабыня прелестна…
Господи! Я – слаб!
И ежели его подруга мила,
Как ангел во плоти, -
О, Боже праведный!  Прости
Мне зависть ко блаженству друга.
Смотрю, томлюся и вздыхаю.
Но строгий долг умею чтить,
Молчу… и  втайне я страдаю.

     «Цветы,  любовь,  деревня,  праздность.  Поля.  Я предан вам душой». Это поэт о селе Михайловском.  «Я был рождён для жизни мирной,  для деревенской тишины»  Там же он, шутя, сочинил свою надгробную эпитафию:
Здесь Пушкин погребён
Он с музой молодою,
С любовью, леностью
Провёл весёлый век.
Не делал доброго,
Однако ж был душою,
Ей-богу, добрый человек.

                Далее исполнители играют  «Домик в Коломне» в сокращении.

      У Пушкина есть много стихотворений на тему  «…Поднимем бокалы,  содвинем их разом» - но, вопреки расхожему мнению, Пушкин был человек трезвый!
Юноша! Скромно пируй,
И шумную Вакхову влагу
С  трезвой струёй воды,
С  мудрой беседой мешай.
                Или:
Что же сухо в чаше дно?
Наливай мне, мальчик резвый,
Только пьяное вино
Раствори водою трезвой.
Мы не скифы, не люблю,
Други, пьянствовать бесчинно.
Нет, за чашей я пою
Иль беседую невинно.

                /Песня «Пью за здравие Мэри…»/

    Исполнители показывают вещицу  «Гусар».
Её тоже написал А.С. Пушкин. Это говорит о том,  насколько гений Пушкина многообразен, и везде он хорош и неповторим.  Всё,  к чему Пушкин прикасался, превращалось в золото!
                /Слушаем песню «В поле чистом серебристом…»

В поле чистом серебристом
Снег волнистый и рябой,
Светит месяц, тройка мчится по дороге столбовой.
Пой: в часы дорожной скуки
На дороге, в тьме ночной,
Сладки мне родные звуки
Звонкой песни удалой.
Пой, ямщик! Я молча, жадно
Буду слушать голос твой.
Месяц ясный светит хладно,
Грустен ветра дальний вой.

                К  О  Н  Е  Ц