Аврора

...Ну так вот, встретили мы с Дояркой красный день календаря и свалили в город, аккурат к сбору на праздничную демонстрацию. Аврора бахнула, во всё аврорье горло, ровно 70 лет назад. Время было ещё советское, значит за неявку на красный флешмоб, могло прилететь. Опосредованно но ощутимо. А потому - сделаем лимонад из чего есть. Всё организовано, сумка вина перекочевала по рукавам и запазухам. Куртки тогда были модны объёмные, в каждый рукав по пузырю и преподаватели не палят. Погодка хороша - солнышко, тепло, никаких следов снега. Уже в автобусе размялись портвейном, разобрали плакаты с портретами и ступили на тропу демонстрантов. А это дорога в один конец, ибо против хода людского не попрёшь, а по бокам оцепление. И этот самый "один конец выводит к берегу водохранилища, на просторный луг с массой уже жёлтых, разновеликих насаждений, размежеванных тропинками и полянками. В хорошую погоду и с приподнятым настроением.
Свободного места приходилось искать. Магнитофоны, гитары, гармошки. Пьют, поют, танцуют. Где-то, вроде, даже трахаются уже. Или морды бьют. Праздник.
Червивка кончилась. Гулям себе. От толпы остались втроём. На непроходной полянке замечаем инсталляцию. Несколько деревянных ящиков назначены столом и стульями. Классическая газета, картинная закусь с пузырями и стаканами. И, приходящим профилем, в стиляжьем прикиде(с кроваво-красным подбоем...), барышня. Не иначе породистая.
Шотландский берет выпускает вьющиеся струйки каштановых волос, вокруг печально-благородного личика. Чуть вздёрнутый подбородок, тонкий нос, лёгкая растерянность спаниеля, потерявшего запах. Нервные пальчики гладят себя по маникюру. И улыбнулась. Нам. Потому, что больше никого рядом не было. Тёлка и бухло. Пасхалочка.
Улыбается и молвит, типа с молодыми людьми познакомилась, они пошли поговорить. Давно. Хотела уйти уже.
Ага. Вот кто это барагозил недалече. Не сговариваясь действуем. Пацаны мародёрят скатерть-самобранку, а я, с трудом вынырнув из(знаешь, такие бывают, карие, а от зрачка золотые лучики, как корона расходятся. И пляшут) козьих миндалин глаз,
В лёгком поклоне, протягиваю руку
- Сударыня?
- Благодарю Вас, мон шер!
Про моншер я, конечно, загнул, но ей бы пошлО. Очень она элегантно приняла внимание и спорхнула с деревянного трона.
А лучики играют.
Короче обломали мы некоторых. Быстро-быстро, подальше, от матерных разборок, обо всём позабывших, предыдущих претендентов. Нашли местечко поукромней, пьём, во славу бойцов, она с нами, почуть. Имя очень не простое. Уникальное, поверь.
Мне в руку впилась и не отпускает, почти молчит и улыбается. Погуляли. Ближе к вечеру взяли водки в ресторане, выпили на всех. Понесло красотку. Потащила она меня к себе. Квартира в наимажорнейшем доме. Мебель, как минимум, от Гамбса, картины, гардины, картонки... Прокрадываемся к ней в комнату, зажигаем лампу и тут я понимаю, что моя аристократочка в гавно. Т.е. абсолютно невменяема. Мгновенно. Видно, держалась из последних. Разул, слегка раздел, уложил, одеялко подоткнул и хотел смыться, но был остановлен в прихожей собачонкой. Бывают такие. Им и гавкать не надо. Просто смотрит вертикально-кровавыми глазками. Как этикетку на педигри читает. А чуть выше ейной хари, седая голова со сморщенно-неподвижной маской мумии, кивает мне на кухню. Я прохожу, сажусь на ближайший стул, животное одними глазами меняет прицел. Бабуська задерживается, но приходит. Ага, внучку ходила законтролить. Всамделе даже правнучку. После нескольких вопросов, вежливо, грамотно и честно(ну Ты знаешь, я могу), отвеченных под двуствольным, собачьим полиграфом, старушенция начала поить меня чаем. Зверюга разочаровано прилегла.
Тяжёлое детство богатой элиты, подкинули прабабке, у которой и так Леопольд, вот тут болит и пенсия крохотная, дети бросили... Девка то - всегда-всегда послушная умница, а тут психанула и решила отомстить старому, больному человеку.
Ну и занесло, с непривычки.
 Но мне спасибо и дай бог невесту хорошую. И чтобы ещё заходил. Иногда.
"Лёва, фу!"
Но я не заходил. Слишком уж много было надежды в глазах провожающего меня Лео.