Блок. Невидимка. Прочтение

.                Александр Блок
  .          .            том II
  .          .    « Г  О  Р  О  Д »
 

20. «Невидимка»





                Н Е В И Д И М К А

                Веселье в ночном кабаке.
                Над городом синяя дымка.
                Под красной зарей вдалеке
                Гуляет в полях Невидимка.

                Танцует над топью болот,
                Кольцом окружающих домы,
                Протяжно зовет и поет
                На голос, на голос знакомый.

                Вам сладко вздыхать о любви,
                Слепые, продажные твари?
                Кто небо запачкал в крови?
                Кто вывесил красный фонарик?

                И воет, как брошенный пес,
                Мяучит, как сладкая кошка,
                Пучки вечереющих роз
                Швыряет блудницам в окошко...

                И ломится в черный притон
                Ватага веселых и пьяных,
                И каждый во мглу увлечен
                Толпой проституток румяных...

                В тени гробовой фонари,
                Смолкает над городом грохот...
                На красной полоске зари
                Беззвучный качается хохот...

                Вечерняя надпись пьяна
                Над дверью, отво'ренной в лавку...
                Вмешалась в безумную давку
                С расплеснутой чашей вина
                На Звере Багряном – Жена.
                16 апреля 1905   








     – «…над топью болот, // Кольцом окружающих домы…» – это не только реальные болота, окружающие реальный Питер, но и те, по которым он бродил а мареве Ночной фиалки, и те, что мнились ему в миазмах пузырей земли.

     – «Протяжно зовет и поет //  На голос, на голос знакомый». –  так дети поют на голос любимой певицы.

     – «Вам сладко вздыхать о любви,// Слепые, продажные твари?» – твари тоже все те же, из предыдущих стихов «Города» – «…Серые прохожие усердно проносили // Груз вечерних сплетен, усталых стертых лиц. Январь 1905», «… ваши девы слепы, // У юношей безогнен взор. 16 апреля 1905 ».  Те самые, которые,  как чумные крысы, как уэлсовские морлоки:

                «…Поднимались из тьмы погребов.
                Уходили их головы в плечи.
                Тихо выросли шумы шагов,
                Словеса незнакомых наречий.

                Скоро прибыли то'лпы других,
                Волочили кирки и лопаты.
                Расползлись по камням мостовых…

                …незримый поток шелестил,
                Проливаясь в наш город, как в море…
                10 сентября 1904»   

     Еще бы! В стихотворении  – все тот же Невидимка:  «…в полях однозвучно // Хохотал Невидимка – и разбрасывал пыль.  15 апреля 1905»
 
     – «Кто небо запачкал в крови?» – это о закате, про которые в период стихов о Прекрасной даме он писал: «…закаты брезжат видениями, исторгающими слезы, огонь и песню…» (Ал. Блок. Дневники 18 года о весне 1901)

     – «Кто вывесил красный фонарик?» –

                «…Там, на скале, веселый царь
                Взмахнул зловонное кадило,
                И ризой городская гарь
                Фонарь манящий облачила!
                22 февраля 1904»   
 
                «…Люди спали. О, люди! Пока не пробудитесь вы, –
                Месяц будет вам – красный, зловещий фонарь,
                Страшный колокол будет вам петь!
                7 ноября 1906»

То есть и здесь ссылка, пояснение для читающих, что не о земном Санкт-Петербурге идёт речь, а о Городе – инфернальном отражении тогдашней нашей столицы, куда вывели Блока его «каменные дороги», который преподнесли ему  его двойники.
     Ну и красный фонарь – всем известная отметина борделя.

     – «…Мяучит, как сладкая кошка, // Пучки вечереющих роз // Швыряет блудницам в окошко...» – "розы" первого тома Блока был атрибутом света:
            
                «...Белый, белый ангел бога
                Сеет розы на пути.
            
                Жду в пленительном волненьи —
                Тайна плачущей жены
                Разомкнет златые звенья,
                Вскроет крылий белизны.
                4 октября 1901»

 (
 Первоисточник образа - его учитель Вл. Соловьев:
 
                «...в зелёном саду у царицы моей
                роз и лилий краса расцвела…»
                («У царицы моей есть высокий дворец»)
 )
 Но в третьем томе розы станут станут акцессуаром инферно  и/или орудием соблазна:

                «...Знакомый Ад глядит в пустые очи.
                ...
                Передо мною бесконечный зал.
                Сеть кактусов и роз благоуханье,
                Обрывки мрака в глубине зеркал...
                «Песнь Ада» (31 октября 1909)» 

                «....Я послал тебе черную розу в бокале
                Золотого, как небо, аи...
                «В ресторане» ( 19 апреля 1910)»
       
 В исходном стихотворении "Невидимка" бросает шлюхам розы скорее в качестве награды...
      Для Блока той поры всякий секс – это безусловная грязь. Это то, что дедают с проститутками.  Л.Д., чтоб добиться его, после свадьбы даже приворотное зелье ему подмешивала, даже за заговором на любовь к тогдашним гадалкам-экстрасенсам ходила.
     «Молодость все же бросала иногда друг к другу живших рядом. В один из таких вечеров, неожиданно для Саши и со "злым умыслом" моим произошло то, что должно было произойти – это уже осенью 1904 года» (Блок-Менделеева Л. Д. Были и небылицы.).
     Может, 35-летняя К.М.С., которой достался 17-летний мальчик, позволила себе с ним всё то, чего стеснялась со степенным мужем? Например, поиграть в плохую девочку:  «Ах, наказывай, меня! Наказывай!»
     Это я к тому, что «…Жена» – для Блока – термин не только библейский (см. далее в Примечаниях).
 
Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока.

*

   «
    Заглавие. - О "невидимом" как антихристе и нечистой силе см. коммент. к стих. "Я вышел в ночь - узнать, понять ... " (1902) (т. 1 наст. изд.).
    [Из Примечаний к упомянутому стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
     - «И стало ясно, кто молчит // И на пустом седле смеется». - Ср. в воспоминаниях Е.П. Иванова: «На вопрос мой прямо: кто на пустом седле смеется? он не знал "как", как определенно ответить, полувопросительно ответил: "должно быть, антихрист?"» (БС-1.с. 385).
    ]
     Образ невидимки встречается также в стих. "Вот на тучах пожелтелых ... " (28 мая 1905), "Легенда" (15 апреля 1905). Ср. также "Невидимую" в статье Белого "Апокалипсис в русской поэзии". В статье "Поэзия заговоров и заклинаний" (1906) Блок приводит текст заговора "как стать невидимкой" (СС-8(5). С. 41), взятый им из книги "Песни, собранные П.Н. Рыбниковым" (Часть IV. СПб., 1867. С. 245-246). О сказочно-мифологическом образе невидимки см.: Афанасьев, 2. С. 783.
     Близок к невидимке и образ недотыкомки в романе Ф. Сологуба "Мелкий бес" (ВЖ. 1905. Октябрь-ноябрь. С. 124; №9. С. 69).
 
     -«Над городом синяя дымка». - Ср. рассуждения о "дымке" в финале повести Вл. Соловьева "Три разговора" (1899-1900): "Политик:( ... } все как будто чем-то подчеркнуто, тонким чем-то, неуловимым, а полной ясности все-таки нет. ( ... } Дама: ( ... } и не только в воздухе, но и в душе ( ... } Все какая-то тревога и как будто пречувствие какое-то зловещее ... Генерал: А еще вернее, что это черт своим хвостом туман на свет Божий намахивает. Тоже знамение антихриста!" (Соловьев В.С. Собр. Cоч. СПб., 1903. Т.8. С. 555-556).
     Эти рассуждения воспринимались соловьевцами как пророческие. Ср. в Симфонии" (2-й,  драматической) Андрея Белого: "На востоке была синяя дымка"; "Над Москвой висела дымка"; "Другой (мистик) изучал мистическую дымку, сгустившуюся над миром" (Белый А. Симфония 2-я, драматическая. М., [1902]. С. 9, 69,147).
     "Я понял,- писал Андрей Белый в статье "Апокалипсис в русской поэзии",- что дымка, завесившая духовный взор, падет на Россию ( ... } Я знал: над человечеством разорвется фейерверк химер" (Весы. 1905 . .№4. С. 13).

     - «Танцует над топью болот, // Кольцом окружающих домы ...» - В петербургских легендах и преданиях большое значение придавалось тому, что город построен на болоте; ср.: "Из тьмы лесов, из топи блат, // Вознесся пышно, горделиво" (Пушкин А.С. Медный всадник, вступление); а также: "Столица новая возникла при Петре ( ... )//Из топей и болот в каких-нибудь два года" (Некрасов Н.А. Дружеская переписка Москвы с Петербургом. Московское стихотворение, 1859). О Петербурге, "возведенном на просторах болот", см.: СС8(5) . С. 559.
     Однако Андрей Белый увидел в стихотворении приметы шахматовского ландшафта: "Обилие хмурых горбин и болот с очень многими окнами, куда можно кануть ( ... } все это вплотную обстало усадьбу, где вырос А.А.", - а образ невидимки считал родственным "тварям весенним"; "здесь - водится нечисть; ( ... } попик болотный ( ... ) колдун ( ... } и маячит дымком Невидимка" (Белый, 1. С. 239).

      - «На красной полоске зари // Беззвучный качается хохот ...» - Образ "хохочущей" или "смеющейся" зорьки многократно встречается в "Симфонии (2-ой, драматической)" Андрея Белого ("хохотала безумная зорька"; "разгоралась заря, заливаясь розовым смехом" и т.д.- М., [1902]. С. 107, 186).
     «Потухает заря, становясь лишь"полоскою"»,­ писал Белый об изменении образа зари в стихах Блока 1905-1907 гг. (Белый А. Поэзия Блока// Ветвь. Сб. клуба московских писателей. М., 1917. С. 275).

     - «Вмешалась в безумную давку // С расплеснутой чашей вина // На Звере Багряном» - Жена. - Апокалипсический образ Великой Блудницы - развращенного Вавилона: "и я увидел жену сидящую на звере багряном. ( ... ) И жена ( ... ) держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее" (Откр. XVII. 3-4).
   »
*

Блок. Дневники 1918 г. 30 (17) августа [о событиях 1901 года]:
  «
     К ноябрю началось явное мое КОЛДОВСТВО, ибо я вызвал ДВОЙНИКОВ [выделения Блока] («Зарево белое…», «Ты — другая, немая…»).
»

Блок. «О современном состоянии русского символизма»:
«
    ...Переживающий все это - уже не один; он полон многих демонов (иначе называемых "двойниками"), из которых его злая творческая воля создает по произволу постоянно меняющиеся группы заговорщиков. В каждый момент он скрывает, при помощи таких заговоров, какую-нибудь часть души от себя самого. Благодаря этой сети обманов - тем более ловких, чем волшебнее окружающий лиловый сумрак, - он умеет сделать своим орудием каждого из демонов, связать контрактом каждого из двойников; все они рыщут в лиловых мирах и, покорные его воле, добывают ему лучшие драгоценности - все, чего он ни пожелает: один принесет тучку, другой - вздох моря, третий - аметист, четвертый - священного скарабея, крылатый глаз..
     …Реальность, описанная мною, – единственная, которая для меня дает смысл жизни, миру и искусству. Либо существуют те миры, либо нет. Для тех, кто скажет "нет", мы остаемся просто "так себе декадентами", сочинителями невиданных ощущений, а о смерти говорим теперь только потому, что устали.
     За себя лично я могу сказать, что у меня если и была когда-нибудь, то окончательно пропала охота убеждать кого-либо в существовании того, что находится дальше и выше меня самого; осмелюсь прибавить кстати, что я покорнейше просил бы не тратить времени на непонимание моих стихов почтенную критику и публику, ибо стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним.
   Если "да", то есть если эти миры существуют, а все описанное могло произойти и произошло (а я не могу этого не знать)...»
         
Даниил Андреев. «Роза мира. Падший вестник»:
   
     «…Это город Медного Всадника и Растреллиевых колонн, портовых окраин с пахнущими морем переулками, белых ночей над зеркалами исполинской реки, — но это уже не просто Петербург, не только Петербург. Это — тот трансфизический слой под великим городом Энрофа, где в простёртой руке Петра может плясать по ночам факельное пламя; где сам Пётр или какой-то его двойник может властвовать в некие минуты над перекрёстками лунных улиц, скликая тысячи безликих и безымянных к соитию и наслаждению; где сфинкс «с выщербленным ликом» — уже не каменное изваяние из далёкого Египта, а царственная химера, сотканная из эфирной мглы... Ещё немного — цепи фонарей станут мутно-синими, и не громада Исаакия, а громада в виде тёмной усечённой пирамиды — жертвенник-дворец-капище — выступит из мутной лунной тьмы. Это — Петербург нездешний, невидимый телесными очами, но увиденный и исхоженный им: не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешествиях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, — но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам инфра-Петербурга…»

   Текущая книга - "Город" - о том, как Блок в своих блужданиях с двойниками вышел на Град и застрял в нем. И больше нет никаких тебе "тучек" или "лучших драгоценностей",  а только "город", "город", "город"...