Перегудница. Часть 1 Без смычка. Глава 2

ГЛАВА ВТОРАЯ.

БОРИС-1
 
Куда это его выбросило?
Молодой пианист осмотрелся по сторонам. Разве такое возможно? Он как будто оказался среди декораций к фильму или театральной пьесе о дореволюционной России. Незнакомый пейзаж. Окраина города. Много маленьких, аккуратно сложенных деревянных домиков с изящными окнами и крышами. Невысокие, но крепкие заборы, больше символические, чем реально способные защитить от воров и неприятелей. По улицам городка ходят люди в старинной одежде, довольно простой, сделанной для максимального удобства, но очень красивой. Солнце всё так же клонится к горизонту, только горизонт находится за густым лесом, а на севере протекает река.
Борис ощупал себя и убедился, что с ним всё в порядке. Процесс перемещения сюда, где бы ни оказалось это «сюда», был пугающе медленным. Юноше уже начало казаться, что он рассыплется на части или истает, как тот туман, что затащил их сюда. Стоп, а где Капля? Похоже, она всё-таки осталась там. Ну и фиг с ней. Сам разберётся.
Не надо было ему соглашаться идти к ней домой репетировать Грига. Может, она сама всё это и подстроила? Хотя нет, простой девчонке такое не под силу. Если это не мираж, то здесь поработал какой-нибудь маг или экстрасенс высочайшего уровня, не иначе. Но впрочем, легко может оказаться, что странный туман, окутавший их с Каплей, на самом деле – какое-то одуряющее вещество, неизвестно кем и с какой целью разлитое в перелеске, по которому они шли. Тогда всё, что Борис сейчас видит и слышит, ему чудится. Но как это проверить, неизвестно. Может быть, их обоих похитили, чтобы требовать выкуп, и теперь будут держать в состоянии беспробудного наркотического бреда? Да нет, не может быть. Они просто умрут, а такое возможным похитителям ни к чему. Как же понять, сон это или явь? Что с ним происходит?
Кажется, с ним всё-таки произошло то, что обычно случается с героями фантастических романов, которые любит читать его младший брат Коля, – он удивительным образом переместился в прошлое! Впрочем, не стоит радоваться. Если это – прошлое, то есть Древняя Русь, здесь совершенно точно нет фортепиано! И что же прикажете делать?! Ему нужно репетировать второй концерт Рахманинова, который Борис должен был сдавать по специальности [8] через месяц. Вот же зараза, как теперь быть?
Борис лихорадочно ищет свой портфель с нотами и документами. К счастью, он его не выронил. Ну хотя бы ноты Раха у него остались, отлично. Смартфон пока работает, но без подзарядки он здесь скоро станет бесполезен. Да и ладно: Борис спокойно может обходиться без глядения часами в экран, никогда особо этим не страдал. Гораздо больше, чем читать ленту новостей от приятелей или какие-нибудь дурацкие мемы, ему нравится заниматься на своём инструменте, читать книги известных музыковедов или просто созерцать природу. Уж последнего здесь в избытке! Но всё же, без фортепианной клавиатуры ему здесь будет тяжко. Руки отвыкнут от знакомых ощущений, а ведь они должны быть в постоянном тонусе. Как же быть? Может, на худой конец нарисовать себе клавиши на какой-нибудь длинной доске или крышке стола, как делал Лахнер, у которого не было денег на рояль для своих сыновей [9]? Но прежде всего надо найти кров над головой, а потом уже можно подумать и о столе.

__________
[8] Специальность – основной профильный предмет музыканта, индивидуальные занятия на своём инструменте с педагогом.
[9] Сыновья австрийского органиста Антона Лахнера в детстве занимались на нарисованной фортепианной клавиатуре, так как доходы отца не позволяли семье иметь собственный рояль.
__________

Борис решительно направился по улицам городка, нисколько не стесняясь своей непривычной для местных жителей одежды – пиджачной пары – и внешности (в отличие от мужчин этого времени у него, как у большинства юношей XXI века, коротко острижены волосы, а здесь так не принято). Он не собирался скрывать от здешних людей свою «чуждость» в надежде, что кто-нибудь разберётся в ситуации и поможет ему.
Провожаемый взглядами прохожих, он некоторое время шёл по городу и вскоре был остановлен рослым дружинником, который заступил ему дорогу и сердито спросил Бориса, кто он такой и откуда здесь взялся. Удивительное дело, речь мужчины не показалась Борису непривычной или непонятной. Хотя молодой человек осознавал, что местный житель говорит на устаревшем варианте русского языка, слова и речевые конструкции воспринимались совершенно естественным образом. И, когда Борис заговорил, его собственная речь также звучала иначе, чем он привык строить фразы.
– Добрый человек, не откажи в милости, помоги, – выдал Борис, к своему удивлению. – Некий чародей перенёс меня сюда с моей родины, и я не знаю, где нахожусь.
Дружинник нахмурился, почесал в затылке и уточнил:
– Не хмелен ли ты, молодец?
Так как Борис не знал, что ответить, воин наклонился к нему поближе, – вроде медовухой не пахнет, или уже выветрилась? – затем произнёс:
– Баять ты горазд, отрок. Пусть Маркел с тобой побеседует, может, ты и не врёшь. Если кто в волшбе толк знает, так это Маркел. Пойдём, отведу тебя к нему.
Борис последовал за своим провожатым в западную часть города, мимо всё тех же изящных деревянных домиков, похожих на музейные экспонаты. Хм... Экспонаты, выставка? Что-то напоминает. В одном городе, куда он приезжал на музыкальный фестиваль, был музей деревянного зодчества с похожей архитектурой.
– Скажи, а как имя этому месту? – поинтересовался Борис у своего спутника. – Где мы?
– В Суздальском княжестве, где ж ещё, – ответил тот несколько удивлённо.
– Суздаль... – задумчиво протянул Борис. Значит, он угадал. Он уже был здесь несколько лет назад, если считать от его эпохи. Здешний Суздаль был и похож, и не похож на себя в будущем, но всё же узнаваем. За прошедшие столетия он не успеет так сильно измениться, как, скажем, Москва или даже его родной Оренбург.
– Откуда ты сам? – спросил, в свою очередь, дружинник.
– Из Степного [10], – просто ответил Борис.
– Не слыхал, – воин покачал головой. – А звать тебя как?
– Борисом.
– Я Ростислав, – представился дружинник. – Постой-ка, мы пришли.
__________
[10] Степной – современный район Оренбурга с многоэтажными домами.
__________

Они остановились во дворе, обнесённом невысоким заборчиком с настежь распахнутой калиткой. Двор был весь перекопан и засажен овощами и травами. Над входной дверью снаружи висела перевёрнутая подкова. Рядом с домом паслась привязанная белая коза, с меланхолическим выражением на морде щипавшая пучок какой-то растительности из яслей. На жилище колдуна этот домик с «шестью сотками» походил куда меньше, чем на участок Борисовой тётки на общественном огороде.
Ростислав постучал в дверь и очень учтивым тоном позвал Маркела Назаровича. Внутри завозились, послышался стук падающих предметов и быстрые шаги к двери, из-за которой вскоре выглянул заспанный парень чуть постарше Бориса, с лохматой русой головой и маленькой бородкой.
– Здрав буди, Ростислав, – весело поздоровался юноша, – а это кто? Ему тоже здравствовать!
– И тебе поздорову, Маркел, – Ростислав чуть склонил голову в приветствии. – Этот вот отрок молвит, будто его колдовством издалека к нам принесло.
– Верно! – воскликнул Маркел с широкой детской улыбкой. – Славная новость, я очень рад! Пойдём сядем за трапезу, я расскажу, что с тобой случилось. – Он, подпрыгивая на месте, ухватил Бориса за руку и повлёк в дом.
«Какой эмоциональный малый», – подумал Борис. – «Хорошо бы он и вправду мог ответить на мои вопросы».

Маркел поведал ему многое. Он начал с рассказа о себе: жил раньше на боярском дворе, пострадал из-за любовной интрижки с женой господина, которая полюбила его, Маркела, до беспамятства. Был изгнан прочь со двора – жить обособленно где-нибудь в городе и не показываться боярину на глаза. Решил отомстить ревнивому мужу и уличил его в измене князю, московскому наместнику Василию (едва ли не единственному человеку в Суздале, который был выше по статусу, чем обидчик Маркела).
Всё шло просто наилучшим образом: боярина за неподчинение должны были вот-вот казнить, его земли и владения передать ближайшему наследнику – брату, а вот боярыня... Её наместник почему-то решил непременно сделать своей наложницей и даже публично о том объявил,не боясь осуждения со стороны церкви. Женщина воспротивилась такому обращению и высказала князю в лицо поток верных и колких слов: он-де и немолод, и нехорош собой, и богатство его не прельщает её, поскольку не верой и правдой оно нажито, а поборами с суздальцев... Наговорила много чего. Кто слышал – смеялись над незадачливым ухажёром от души. Только стало не до смеха, когда князь внезапно взмахнул рукой, подавая знак. Боярыня повалилась на землю, рассечённая мечом от плеча до пояса, в её красивых серых глазах застыл ледяной ужас.
Маркел не сразу понял, что случилось, а потом осознание настигло его вместе со жгучей ненавистью. Как этот старый самодур, избалованный вседозволенностью, мог позволить себе распоряжаться жизнью молодой, красивой, беззащитной женщины? Такому мерзавцу одна дорога – в могилу! И чем сложнее и замысловатее будет процесс его путешествия туда, тем больше Маркел будет доволен.
А на овдовевшего боярина теперь нет смысла сердиться: злосчастный муж, ставший свидетелем гибели жены, сам был освобождён из-под стражи и помилован. Эта новость так поразила приговорённого, что он повредился умом. И теперь, по мнению князя Василия, был безопасен. Боярина официально простили и отправили восвояси. Чем очень был недоволен его брат Евдоким, тот самый, что надеялся скоро заполучить всё его имущество. Он чувствовал себя обманутым и затаил на князя обиду. Теперь у Маркела появился новый союзник и покровитель в лице Евдокима, который снабдил его деньгами и позволил жить у себя. Но Маркелу было удобнее в этой избушке, со своим хозяйством, доставшимся ему от покойного знахаря Леонтия, слывшего колдуном.
Леонтий приютил Маркела, когда того прогнали с родного двора, и взял к себе в подмастерья. Со знахарем мало кто хорошо ладил из-за его увлечения волшбой, а Маркел пришёлся старому Леонтию по душе. Леонтий обучил юношу всем тонкостям своего ремесла и с удовольствием заметил, что парень делает большие успехи: ему даже удалось усовершенствовать рецепты целебных снадобий, которые готовил Леонтий. Что же до волшбы, здесь возможности Маркела были так же велики. Многое успел Леонтий показать и рассказать своему ученику, но сам он был не властен повернуть вспять прожитые годы, и костлявая взяла своё: старый чародей умер от обычной болезни, подкосившей слабое человеческое тело. Его похоронили за оградой кладбища, как недостойного упокоиться в освящённой земле.
Маркел пережил горечь утраты наставника, но убийство князем любимой женщины подействовало на него самым угнетающим образом. Снедаемый злобой, он долго изобретал самый страшный, самый хитроумный и жестокий план мести.
Когда-то Леонтий мечтал научиться переноситься в мгновение ока из одного места в другое, будь то два противоположных конца Суздаля или даже два разных княжества. Только сейчас ты тут и через миг уже там. Впечатляюще и сильно. Как легендарный князь Всеслав [11]. А Маркел представлял себе другое путешествие, куда более сложное и интересное, между явью и «навью», потусторонней мрачной страной. На грани истинного мира и пугающих запредельных видений. Туда-то Маркел с удовольствием отправил бы князя Василия. И это была вовсе не шутка.
На то, чтобы продумать и осуществить такой план, ушла не одна неделя, а многие месяцы. В результате первого удачного опыта в Суздале должно было появиться существо из неведомой дали, чуждое и непохожее ни на кого здесь. Своим присутствием это адское создание повергало бы в ужас всех встречных и заставляло бы тревожиться весь город от портомойницы до наместника. И опыт прошёл успешно: по улицам Суздаля бродил неизвестный…
– Это я, что ли? – возмутился Борис. – Я жуткое чудище из оттуда-не-знаю-откуда, призванное бросить в дрожь князя Василия? Тебе не стыдно?
– Стыдно? – Маркел поиграл бровями. – Ты не понимаешь, друже, у меня получилось то, что я хотел! Да, ты не вещая птица див и не свирепый китоврас [12], но ты и вправду человек из «нави», из иного мира, и я силой своего заклятия смог вызвать тебя сюда. Разве это не славно?

__________
[11] Князь Всеслав упоминается в «Слове о полку Игореве». По легенде, он умел телепортироваться и обращаться в разных животных.
[12] Мифологические существа. Китоврас – кентавр.
__________

– По-моему, нет. Я не тот, кто тебе нужен. Моё появление здесь бессмысленно, ведь я не могу помочь твоей мести. Ты, должно быть, очень умелый чародей, однако я не могу взять в толк, какую пользу я мог бы тебе принести.
– Ты ошибаешься. Я уверен, что ты можешь рассказать мне много интересного о своей родине. Эти сведения пригодятся мне в моих дальнейших опытах, и я пойму, стоит ли мне и дальше призывать жителей вашего мира сюда и пытаться отправить туда Василия. Мне необходимо понять, насколько опасен или безопасен твой мир, что грозит человеку, попавшему туда. Расскажи мне, прошу тебя. Я отблагодарю тебя, чем смогу, – голос Маркела был серьёзен, обычное ёрничанье пропало, и Борис уже не хотел на него раздражаться.
– Разумеется, я расскажу тебе, Маркел, – согласился Борис, – но сначала ответь мне, можешь ли ты вернуть меня домой?
– Я не пробовал, – просто ответил юный чародей. – Думаю, что мне это под силу. Мне многое по плечу, знаешь ли. Но я бы не хотел спешить с возвращением тебя в твой мир. Мы можем многим помочь друг другу, и я не хочу так скоро расставаться со столь ценным товарищем.
– Разве я твой товарищ? – удивился Борис.
– А как же иначе? У нас есть общие цели. Каждый из нас заботится о собственном благополучии, этим мы похожи. Оба мы упорны в достижении своих целей. Так почему бы нам не назваться товарищами? Ведь ты не держишь на меня зла за то, что я призвал тебя сюда?
Борис задумался. Конечно, неожиданное путешествие в средневековый Суздаль нарушило все его планы по подготовке к экзаменам в конце третьего курса колледжа. Неизвестно, как скоро он сможет прикоснуться пальцами к родной фортепианной клавиатуре. Жизнь здесь он совершенно не представляет и не понимает, как будет приспосабливаться. Но, по правде сказать, он устал. Устал от бесконечной суеты с концертами, от репетиций с дурой Каплей, которая не может ни одной ноты сыграть чисто [13], споров с преподавателями, считающими себя умнее всех, а на деле допускающими ошибки в собственных рассуждениях на лекции. От капризного и бестолкового брата Коли, от излишне заботливых домочадцев, контролирующих каждый шаг молодого артиста.
__________
[13] Чисто – не фальшиво. Мнение персонажа может не совпадать с книжной действительностью.
__________

Ему хотелось немного передохнуть. Почему бы не воспринять своё путешествие в эту эпоху как увлекательное приключение? Кто здесь станет ему указывать? Он сам себе хозяин, никому не подчиняется: не барин, не крепостной, не военнообязанный. А с поддержкой со стороны колдуна Маркела никто не сможет навредить Борису. Просто не посмеет, правда же?
– Окей, – кивнул Борис, – то есть будь по-твоему. Что там нужно сделать, поменяться крестами?
– Ты разве видишь у меня крест? – усмехнулся Маркел.
– А, точно…
– И я у тебя тоже не замечаю. Так что давай-ка лучше вот так.
Маркел достал небольшой перьевой ножик и аккуратно надрезал кожу себе на запястье, затем Борису. Было неприятно, но пианист решил не обращать внимания и потерпеть: от домашней кошки иногда царапины глубже. Мазнув своей кровью по руке Бориса и наоборот, Маркел торжественно объявил, что теперь они побратались и у них не должно быть секретов и злых умыслов друг против друга. (Сам же первый соврёшь, подумал Борис, но промолчал. В конце концов, почему бы и не подружиться с местным чародеем, выбора-то особого всё равно нет.)
– А теперь расскажи мне о себе, – попросил Маркел. – Опиши, как ты попал сюда, что случилось.
Борис начал рассказ о том, как они с Каплей шли через рощу к её дому и появился странный туман. При упоминании девушки Маркел смутился и как-то боязливо уточнил:
– Как она выглядит?
– Кто, Капля-то? Ну… невысокая, волосы каштановые, носит хвостик…
– Что-что носит?
– Хвостик. Это как коса, только не заплетённая. Волосы собраны в пучок, как у лошади хвост.
– А-а. Забавно. Значит, у вас женщины так убирают волосы?
– По-всякому. И платки не носят. Могут шапки носить, шляпы. Могут вообще ничего на голову не надевать.
– Я же говорю, навья страна, – ухмыльнулся Маркел. – Так ты продолжай про свою подругу.
– Не сказал бы, что она моя подруга, просто мы должны были вместе учиться, хотя терпеть не можем друг друга. У неё зелёные глаза и маленькие ресницы, которые она не красит. Она вообще не красится, так и ходит бледная. Ведь ваши женщины пользуются румянами, белилами…?
– Богатые – да. Кто победнее, у тех просто денег нет.
– Когда мы попали сюда, на Капле была длинная красная юбка и блузка… то есть кофта с цветочками. В ушах какие-то дурацкие круглые серёжки, вроде деревянные. И с тех пор я её не видел.
– Хм-м, – протянул Маркел. – По описанию похожа. Я видел её.
– Где? – удивился Борис. – Ты знаешь, где она? Она тоже здесь? Вот ещё чего не хватало!
– Видел во сне, – с усмешкой пояснил чародей. – Перед тем, как с тобой встретился. Я умею заглядывать в сны. Если тебе приснится твой родной город, я тоже смогу увидеть его, если постараюсь и если ты мне позволишь.
– Ишь ты, – с уважением произнёс Борис. – Сколько ты всего, оказывается, умеешь.
– Ага, много чего!
– А скажи мне, будь добр, какое у вас нынче лето? – задал Борис вопрос, который давно его беспокоил. – Ты ведь грамотный?
– Обижаешь! Конечно же. Ведь я при монастыре здешнем учился! Не всякому посадскому чета. Столько разных диковин повидал – не перечесть! А всё равно там молодому скучно. Вот был бы я стариком, тогда, может, и остался бы с чернецами. А нет, так и чего вспоминать… Так, какое лето, говоришь? Сейчас припомню… от сотворения мира шесть тысяч, да ещё девять сотен, да шесть десятков лет. Во!
– 6960, – вслух повторил Борис. – А сколько это от Рождества Христова? Хотя ты, наверное, не знаешь.
– Отчего же, знаю. Леонтий говорил. У него на родине от Рождества как раз и считают. Это будет… Сколько же? Надо пять с половиной тысяч лет отнять, да ещё восемь. Тогда будет… 1451.
– Откуда же родом был твой Леонтий? – удивился Борис.
– С запада. Точно не знаю. Но это его ненастоящее имя. Так его стали звать у нас.
Оригинально, подумал Борис. То есть вся маркеловская наука выдумана не простым русским знахарем, а не иначе как сбежавшим от инквизиции магом? На что же он только что подписался? Какими проблемами для него может обернуться такая «дружба» с весело улыбающимся безумцем-экспериментатором? Голова вновь пошла кругом. Он опустился на какой-то чурбан и потёр ладонью глаза. Нельзя нервничать, нельзя показывать Маркелу свой страх и сомнения, но разве можно оставаться спокойным, когда кругом неизвестность?
Маркел похлопал его по спине, словно бы успокаивая, но почему-то ребром ладони и довольно болезненно. Он ничего не говорил, просто стоял рядом и серьёзно смотрел на своего «товарища». Не ёрничал, не улыбался, просто молчал. И Борис понимал, что у него действительно нет выбора. Этот парень единственный, кому он может полностью довериться и всё рассказать о себе. Только Маркел может знать, как вернуть Бориса в его время, и он не станет удивляться вопросам юноши, которые другим людям из этой эпохи покажутся странными. Ему повезло наткнуться на того дружинника Ростислава (надо будет, кстати, отблагодарить его), ведь иначе Борис так бы и блуждал по городу в одиночестве, тщетно пытаясь приспособиться к местным реалиям без нужных знаний. А теперь всю нужную информацию ему даст Маркел. Правда, на него тоже особо надеяться не стоит: наверняка станет рассказывать не всё, а лишь то, чем не жалко поделиться. Но и этого более чем хватит. Лучше уж так, чем совсем ничего.
– Успокоился? – спросил Маркел. – Я тебе не наврежу. Ты очень полезен.
– Да я понимаю, – вздохнул Борис, – но всё же, как ты собираешься меня возвращать в мой мир? Ты знаешь, как это сделать?
– Знаю. Это чары, обратные тем, что я использовал для призыва тебя сюда. Но и те, и другие очень… м-м, как это назвать… затратны. Много сил нужно и много предметов. Очень непросто. Кровь старой козы, у которой никогда не было козлят – сам подумай, какой хозяин станет такую держать? – а также гребешок петуха, не умеющего петь, шерсть кошки, не ловящей мышей, сбруя лошади, никогда не знавшей подков, и так далее. Чтобы всё это собрать, уйдёт много дней, а потом нужно ещё и приготовить из этих вещей состав, которым я буду чертить колдовской квадрат.
– Квадрат?!
– Да, квадрат, не круг. Он так и называется: «Тайный Квадрат». Это я сам изобрёл. Леонтий хотел использовать круг, но это уже несколько старо'. Нужно что-то поинтереснее, посвежее. Можно было бы ромб, но это неудобно. Поэтому я рисую вот такую фигуру, – Маркел достал дощечку с начерченным на ней углём символом. Квадрат, разделённый на четыре части, в каждой из которых к центру или от центра прочерчен острый угол. Действительно, очень необычная штуковина. Можно сказать, авангард.
Между тем Маркел продолжал:
– Это очень нехорошо, что вас двое. Понимаешь, я могу возвратить только одного. Один туда, один оттуда. Кто-то останется здесь. Моих сил просто не хватит.
– Ты не прибедняешься? Каким образом ты будешь выбирать, кого переместить домой?
– Это будет зависеть от того, на кого был завязан перенос сюда. Кого из вас затянуло первым – тебя или твою спутницу?
– Меня. Её твой туман даже не коснулся.
– А почему она тогда попала сюда вместе с тобой? Почему вас выкинуло в разных местах? Ты мне что-то недоговариваешь, Борис. Мы же пообещали не скрывать друг от друга ничего.
Борис потупился и произнёс невыразительным тоном:
– Я сам затащил её сюда.
– Ты… что? – Маркел остолбенел. – Как это сам затащил?
– Ну, я разозлился, что она ничего не делала, чтобы меня спасти. И схватил её, потянул за собой туда, куда уже начал проваливаться сам.
– Вот так да, – Маркел даже присвистнул, – а опиши поподробнее, как тебе удалось это сделать? Ты ведь должен был быть не в силах шевелиться.
– Верно, там были какие-то жуткие верёвки из тумана, которые сначала не давали мне двигаться, но потом, когда я рассердился на Каплю, то смог освободить руку, и эти плети мне повиновались. Я мог ими управлять. Схватил такой плетью Каплю за шею и втащил сюда за собой. Но мне не удалось долго владеть этими штуками, они перестали слушаться и как будто отделились от меня, а затем стало темно, и я очнулся уже здесь, рядом с городом.
– Теперь понимаю, – кивнул Маркел. – Это просто удивительно: ты оказался способен управлять моей стихией. Знаешь, после такого открытия мне уже совсем не хочется тебя отправлять назад, не изучив хорошенько твои силы. Но не беспокойся, я дал тебе слово и собираюсь сдержать его.

***

Было уже поздно, и Борис переночевал в избушке Маркела, на лавке возле печки, служившей постелью самому хозяину. А с раннего утра, чуть только рассвело (интересно, сколько же это часов? Пять, шесть?), услышал во дворе разговоры. Немолодая, судя по голосу, женщина обращалась к Маркелу:
– …Ты бессовестный мальчишка. Знаешь ведь, как я переживаю из-за тебя. Что ты опять задумал? Почему не повинишься перед Еремеем?
– Матушка, я не стану просить у него прощения, это было бы просто глупо. Я виноват во всех его бедах, нет смысла это скрывать. Но оттого и не нужно с ним беседовать. Мы с твоим Еремеем Ермиловичем враги. К чему виниться перед человеком, который не станет меня прощать?
– Потому что это долг верующего человека, – твёрдо сказала женщина. – Хотя, похоже, к нему бесполезно взывать, ты давно уже ведёшь себя недостойно православного христианина и даже не хочешь покаяться.
– К чему мне каяться, мама? Я не чувствую себя виноватым, – усмехнулся Маркел.
– В смерти Грани? Ты думаешь, в этом нет твоей вины?
– Не я её убил, – голос Маркела дрогнул. – И я не хотел, чтобы так было.
– Но так случилось. И случилось это из-за тебя. Еремей из-за тебя умом тронулся. Я из-за тебя по ночам плачу. Нефёд, дядька твой, сколько раз дрался со сплетниками, которые болтали, что Еремей держит у себя в доме семью изменников. Сестру твою муж не любит и бранит, говорит, что она предаст его, как ты нас предал. А тебе и горя мало. У тебя будто сердца нет.
– Что ты от меня хочешь? – резко спросил Маркел. – Может, чтобы я домой вернулся? Не ворочусь.
– Я не прошу этого. Просто не делай новых глупостей. Мне стыдно за то, что мой сын так поступил и продолжает поступать. Я знаю, что ты приходишь в сны к людям с нашего двора. Зачем тебе это? Разве для этого нет дворни Евдокима, к которым ты примкнул? Если ты не хочешь иметь с нами ничего общего, почему твоё прокля'тое колдовство постоянно оказывается связано с Еремеевым двором?! – Бедная женщина перешла на хриплый надтреснутый крик и будто билась в глухую стену. – Что ты задумал, сын? Ответь мне! Почему ты никогда не советовался со мной, отцом, дядькой? Почему всегда поступаешь по-своему? Разве мы не любили тебя, не воспитывали как до'лжно? У тебя совсем нет ни страха Божия, ни совести, ничего святого! Как же так? Почему в тебе ни к кому на свете, ни к одной живой душе нет любви?!
Её голос оборвался, и она сипло, зло зарыдала. Маркел молчал. Борис на цыпочках подошёл к окну и приподнял тряпку, служившую нехитрой занавеской от солнца. Он увидел женщину лет под пятьдесят, очень высокую и худющую, как жердь, с длинной полурусой, полуседой косой, завязанной неуместно огромным бантом. Она была одета нарядно, но довольно скромно – должно быть, вдова. В зубах она нервно грызла длинную соломинку. Борису стало жаль женщину, но он не хотел и не имел права вмешиваться в их семейный разговор.
Наконец Маркел ответил матери:
– Я могу сказать только, что не собираюсь больше вредить Еремею и его дому. Тебе этого должно быть довольно. Остальное я решу сам: как мне жить и что делать. Я уже не дитя, чтобы нуждаться в материнской опеке; могу сам о себе позаботиться.
Мать колдуна вытерла лицо тыльной стороной ладони и сказала тихим, жёстким голосом:
– Неужели тебе не жаль меня? Не жаль ничего, что было утеряно?
– Нет, – отрезал Маркел.
Она посмотрела ему в глаза долгим тяжёлым взглядом, словно пытаясь понять, что у него на душе, и заключила:
– Врёшь.
Потом выплюнула соломинку, повернулась и пошла в горку – быстрым шагом, ни разу не оглянувшись.
Борис вышел во двор.
– Это была твоя мать? – тихо спросил он.
– Да, – кивнул Маркел. – Нам с ней не понять друг друга. Прости, что разбудил. Она всегда приходит рано утром, пока никто с их двора не видит. Обычно я встаю чуть позже.
– Взаимопонимание с родителями – непростая вещь, – согласился Борис.
– Да что ты понимаешь! – махнул рукой Маркел, но, впрочем, не со зла. – Я, может быть, и вправду не хотел, чтобы всё так обернулось. Кто ж знал-то, что оно так сложится. А теперь она не простит меня, ведь по моей вине чуть не убили её драгоценного боярина, тьфу, чтоб он пропал совсем. Вот пусть его сыном и называет, раз уж я такой непутёвый, а Еремей добренький и благородненький.
– Как её зовут? – спросил Борис.
– Виринея Петровна. К чему тебе?
– Да просто так спросил.
– А твоя мать?.. Какая она? Она тоже слишком заботится о тебе?
– Есть такое. И обо мне, и о брате Николае. Только что нос ему не вытирает. А ведь ему скоро тринадцать. Но у нас отец не даёт особо разнежиться, живо в ум приводит. Некогда, говорит, бездельничать, пора настоящими мужчинами становиться. Ну и всякими делами по хозяйству заниматься учит. Чтоб всё важное и нужное умели сами делать, без помощи мастера.
– Какого мастера?
– Ну, если что сломается, стул там или… эээ… устройство, через которое в дом вода подаётся, то зовут мастеров, чтоб помогли, починили. А если сам владеешь этой наукой, то и мастер не нужен, можно деньги сберечь и перед родными немножко покрасоваться: вот, мол, какой я сильный да умелый.
– Ишь ты… Вода у него в дом подаётся… – мечтательно вздохнул Маркел. И добавил некстати: – А у меня больше нет отца. Погиб он в бою с татарами пять лет тому назад. Вместе со старым Ермилом Взметнем, отцом Евдокима и Еремея. Мой папаша у него под началом служил в войске. Друзья они большие были, говорят. Мать всё надеялась, что я с Еремеем тоже буду ладить. А вышло вот как. Ну не любила его Аграфена, понимаешь? А меня любила. Что я, в этом виноват, что ли?! Сосватали их, они до свадьбы и знакомы-то не были. Еремей Гране не понравился. Он здоровенный, неуклюжий, не то что я. Разве в том моя вина, что я краше боярина? – вновь задорно усмехнулся Маркел.
– А теперь ты один живёшь? – спросил Борис. – Зазнобы никакой нет?
– Не-а. Пока не нашёл достойной, – с важным видом сказал Маркел. – А у тебя там есть подружка?
– Была, да мы разругались. Она всё меня укоряла в себялюбии. Мол, о ней совсем не думаю, только об учёбе и работе своей. Должно быть, уже другого себе нашла. Да и шут с ней.
– Вот и правильно, – кивнул Маркел. – Я всё-таки не понимаю, чем ты там занимался в своём мире, неужели только одной мусикией [14]?
– Ну да. Это у меня как работа. Когда учиться закончу, буду только этим и жить.
– Стало, ты вроде скомороха? Не похож.
– Да нет, почему скомороха… У нас всё серьёзно. Люди во множестве собираются музыку – то есть мусикию – слушать. Рядами садятся, деньги за это платят, чтоб в первый рад попасть. И играем концерты в больши-и-их таких комнатах. То за большой почёт считается, музыкантом быть.
– Вот ведь чудеса, – сказал Маркел. – Я бы и сам к вам не прочь попасть, да не получится, должно. Кто ритуал-то проводить будет? А впрочем, ладно. Ты знай рассказывай мне про вашу страну, а я буду слушать да запоминать. Ещё, может, целую ста'рину сочиним, будешь ходить на ярмарках рассказывать, народ честной удивлять.
Они наскоро позавтракали хлебом и варёными яйцами, после чего Маркел решил отвести Бориса на двор к своему покровителю Евдокиму. Идти было недалеко, но маркеловская хижинка стояла на самом отшибе, и выбираться оттуда на широкую дорогу было очень неудобно, а своего коня Маркел не имел. Да и к чему бы он ему, раз не так много путешествует, а больше сидит в своей избушке, варит зелья да чертит тайные квадраты?
Кстати, накануне вечером Борис с разрешения хозяина осмотрел домик и огород Маркела. Всё хозяйство молодого чародея состояло из старой белой козы (вероятно, той самой, что никогда не рожала козлят и не давала молока), а также двух петухов и пятерых куриц, живших в тесной клетушке, примыкающей к сеням. В огороде росли репа, морковь, лук и даже капуста, из которых получался вполне сносный для холостяцкой кухни суп, хотя, с точки зрения привыкшего к более изысканной пище Бориса, стряпня Маркела напоминала первые кулинарные опыты бестолкового брата Коли.
В домике была всего одна комната, без перегородок, поскольку её хозяин привык жить один. В углу стояла большая белёная печь с лежанкой, на которой, как уже было сказано, обычно спал Маркел. Труба печи выходила наружу через, пожалуй, слишком большое отверстие в крыше, которое давно надо было бы чуть уменьшить, потому что во время дождя в дом порой затекали струи воды. Но Маркел был не особо рачительный хозяин и относился к бытовым проблемам легкомысленно: мол, и так сойдёт. В стенах были два небольших окошка, затянутых паюсом [15], через которые свет еле-еле поступал, но с утра бил в глаза будь здоров, поэтому изнутри ещё Леонтием вместо занавесок были навешены старые обрывки ткани. В общем, по мнению Бориса, жить здесь можно было. Ничуть не хуже, чем в общежитии, в которое его однажды заселили на время участия в фестивале и мастер-классах в Самаре.

__________
[14] Мусикия – музыка.
[15] Паюс – мешочек, в котором внутри рыбы хранится икра. Паюсом на Руси затягивали окна, наряду с бычьим пузырём и – в богатых домах – слюдой. В доме Еремея во всех окнах вставлена как раз-таки слюда, поэтому Капа хорошо разглядела боярина ночью на крыше.
__________

***
– А этот дружинник, Ростислав, он знает о твоих замыслах? – спросил Борис. – Он вообще кому служит, Еремею или Евдокиму?
– Ростислав служит князю Василию, но не одобряет его действий, – ответил Маркел. – Он тоже не прочь избавиться от наместника. Так что он не выдаст нас. Ростислав кое-что знает о том, что я намереваюсь делать и, разумеется, ему ведомо о том, что я выдал Василию боярский заговор. Однако сам он не принимал в нём участия, так как не считал Еремея достойной заменой князю и, стало быть, оказался прав. Еремей не годится в правители, он слишком слаб духом. Чего нельзя сказать о его брате Евдокиме, к которому мы сейчас идём. У него тоже немало сторонников, да и прав на владение наследством рода Взметней поболее, чем у младшего Еремея.
– Разве Еремей – младший?
– Да, там вышла дурная история, Евдокима оболгали в глазах отца. Оттого он не получил своего наследства, кроме одного терема, в котором и живёт. Но у него крепкая, хоть и невеликая дружина, и случись битва, Евдоким без труда одолеет соратников своего брата. Он силён, решителен и напорист. Да и я ему помогу в бою своей волшбой. Только вот есть кое-кто, у кого хватит сил мне помешать… Твоя Капля.
Борис хотел ответить, но поперхнулся воздухом от изумления:
– Кх- как так? Что она может, эта глупая девчонка?
– Пока не очень понимаю. Но она может противостоять моим чарам. Верно, это оттого, что она много молится. Нынче ночью я попробовал проникнуть в её сон, и она… меня отбросила!
– Ничего себе, – протянул Борис. – Это что ж теперь получается, Капля твой враг?
– Я бы так не сказал, но она сейчас находится на дворе у Еремея. Я видел это во сне. Если случится битва, мать не сможет мне помешать, пожалеет. Дядька, может, и попробует, но думаю, я легко одолею его. А вот эта девушка меня очень беспокоит… Она знает что-то, чего не знаю я. И это может стать её защитой от моего колдовства. А вместе с дядькой Нефёдом она нарушит все мои замыслы. И это ой как плохо. Но ведь ты, должно быть, захочешь её защитить?
– Вот ещё! – фыркнул Борис. – Капля мне не помогла в минуту опасности, бросила одного. С чего бы мне о ней заботиться? Я помогу тебе, если будет нужно! Ты сделал для меня больше, чем она.
– Хорошо, – кивнул Маркел, – просто чудненько. Рад, что ты со мной согласен. Нужно будет сделать так, чтобы твою Каплю прогнали с Еремеева двора.