По морям по волнам. Глава 1 Мы выбираем, нас выбир

                ПО МОРЯМ ПО ВОЛНАМ
                Вступление
Профессия моряка во все времена была окутана ореолом романтики. Свою лепту внесли писатели. Романы о благородных пиратах будоражат фантазии юношей: парусные суда, красивейшие города и острова. Художественные фильмы увлекают героизмом и стойкостью военных моряков. Да и у девушек красивая морская форма вызывает интерес. Для самих « героев» это —просто работа. Учтём, что моряки работают на разных судах: рыболовные траулеры, торговый флот, танкеры, научные суда, военно-морской флот, спасательные суда, пассажирские теплоходы. С середины 20 века нефть начали добывать в море. Появился новый флот: буровые суда и вышки, суда-снабженцы, мощные буксиры, водолазный флот. Работа на всех судах, как и обязанности экипажей абсолютно разные. По новым правилам в рабочих дипломах судовых специалистов указывается тип судов, на которых он может работать: портовый флот, танкеры и т.д. Мне удалось походить на разных судах: траулеры, сухогрузы, пассажирские суда, буровые, научные, водолазы, снабженцы, буксиры, даже в  Greenpeace. Вот об этом я и попытаюсь рассказать, не углубляясь в тонкости, с юмором, который присутствует даже в самой трудной и опасной работе.
                ГЛАВА ПЕРВАЯ
                Часть    первая

                МЫ ВЫБИРАЕМ, НАС ВЫБИРАЮТ
 Школьники всегда думают о выборе профессии. Зарплаты в советское время немногим отличались, так что нас больше интересовала романтика. Начитавшись книг о водолазах, я сделал выбор. Сейчас популярны татуировки. В те далёкие годы считалось, что это для уголовников, а они совсем не были примером для подражания. У меня был прибор для выжигания, значит можно было выжечь водолаза на фанерке. Папа раздобыл кусок 12 миллиметровой фанеры размером 30 на 45 см. Пришлось выжечь картину с двумя водолазами, скалами, водорослями и рыбами. Это тяжёлое «произведение» водрузилось на шкаф и было забыто. Спустя некоторое время я решил приподнять угол шкафа, чтобы что-то достать. Картина свалилась и углом шарахнула в середину носа. Боль, искры из глаз, кровь, сопли и слёзы, всё смешалось. Опухоль спала только через неделю. На следующий год пошёл я в ДОСАФ, записываться в группу аквалангистов, но меня забраковали. Перегородка носа была искривлена. Говорят, что часто лодка романтики разбивается о скалы жизни. Но чтобы лодка разбила скалы, это редкий случай!
 Я стремился к воде как, вылупившийся из яйца, крокодил. Только сейчас мне пришло в голову, что в мореходке в моей группе из 30 человек, семеро были из средней Азии, где вода была в дефиците. Может быть, поэтому нам хотелось в море? Столько воды!  Когда зимой курсанты бегали на лыжах, мы ходили на лыжах пешком, потому что снег видели только на картинках. За что и получили почётное название «Группа Юг». Что-то я отвлёкся.
 Итак, я решил не сдаваться и поступить в ЛВИМУ имени адмирала Макарова на отделение океанологии и океанографии в надежде опуститься на батискафе «Мир» в неизведанные глубины. Моя мечта почти воплотилась спустя полвека в          « Музее Мирового океана», в городе Калининграде. Батискаф, увы, уже был экспонатом. Мечты сбываются, только их нужно конкретизировать!
Сразу после школьных выпускных экзаменов я полетел в Ленинград. Мой старший брат в это время заканчивал аспирантуру ЛЭТИ и обещал подготовить к вступительным экзаменам в Макаровку. Благие намерения!
Город поразил меня своей архитектурой и низко летящими облаками, которые цеплялись за шпиль Адмиралтейства. В Киргизии они высоко-высоко плывут.
Для экскурсий времени не было, надо было готовиться. Документы в приёмную комиссию я сдал на милое моему сердцу отделение океанологии.
Иногда в комнате брата собирались общаговские аспиранты, водочки испить с жареной картошечкой. Смотрел на них я с великим уважением. Настоящие учёные! Один из них, узнав о моих планах, поинтересовался: «А знаешь ли ты, вьюноша, чем занимаются океанологи?
– Ну ясно чем. Изучают океаны, опускаются в неизведанные глубины.
– Нет, парень. Высадят тебя на льдину, каждое утро будешь набирать из проруби мензурку, измерять температуру воды и рассматривать через микроскоп инфузорий. Через полгода так надоест, что будешь готов головой в эту прорубь сам нырнуть. Учись на радиста. Хочешь- на станцию, хочешь- на лайнер. И на берегу работу всегда найдёшь. Скоро телевизоры в каждой квартире будут. Век электроники грядёт!
На следующее утро я умолил приёмную комиссию переместить документы на радиотехническое отделение и был вполне счастлив до очередных посиделок.
– Да ты очумел, идти на радиста учиться. - Возмутился очередной аспирант- Они же постоянно облучаются, Без потомства останешься. Если уж в мореходке учиться- то на капитана. Стоишь на мостике в белом кителе. Почёт, уважение!
Потомство иметь мне хотелось, поэтому я полетел опять в комиссию. Как прилетел, так и вылетел с треском и с документами. Аргументы у них были железные: «Во - первых, приём документов закончен. Во-вторых, подумайте, что вы хотите и приходите через годик. А ещё лучше после службы в армии!»
Служба меня не пугала. Скорее всего, служил бы я в спорт роте, но терять два года не хотелось. С поникшей от скорбных мыслей головой, приплёлся к брату.
- Ну вот, довыбирались!-заявил я с ноткой упрёка, бросил документы на стол, а сам плюхнулся на кровать. Забавно, что во всех неудачах человек хочет обвинить кого-то или что-то, забывая, что это его жизнь и ОН должен решать и нести ответственность. Совета спрашивают либо для того, чтобы поступить наоборот, либо, чтобы было кого упрекнуть в будущем.
- Не раскисай, моряк, - успокоил брат, - быстро с койки бряк. Едем на приступ царской летней резиденции, в которой ещё принимают документы.
- Там что, на царей учат? – поинтересовался я, покидая аспирантскую койку.
- На капитанов учат как в Макаровке, только быстрее. Через три года уже на мостике будешь стоять, рыбу добывать, а не штаны за партой протирать.
- В вышке, наверное, получше учат, -усомнился я, трясясь в автобусе по дороге Каменного острова. Дома вдоль дороги стояли деревянные, красивые, старые.
Большая деревня! Позже выяснилось, что это были корпуса санаториев, а сама территория умиротворяюще называлась «Парк Тихий отдых». Из-за наличия мореходки местные жители перефразировали в «Тихий ужас!». Хрипящий репродуктор автобуса прокашлял: «Дуб Петра Первого». Я вопрошающе взглянул на брата, он подтолкнул меня к выходу: «Наша остановка. Шевелись!»
Перед нами находилось трёхэтажное здание с колоннами, очень внушительное.
- Почему не «Царская резиденция», а какой-то дуб,- возмутился я.
- Посмотри на огромный дуб справа; по легенде, его посадил Пётр Первый. Единственный почитаемый у нас царь, а всех остальных вспоминать не нужно.
У высоких резных дверей собралась стайка абитуриентов, ожидающих начала работы приёмной комиссии. Володя ободряюще хлопнул меня по плечу и помчался на остановку к подъезжающему автобусу. Я присоединился к стайке, в которой были иногородние и местные ребята, нормальные умные парни. За спиной раздался отборный мат. Мы развернулись и увидели двух курсантов: один был белокурый крепыш, второй был высоченный и чёрный как уголь. Именно он виртуозно матерился на чистейшем русском языке. Заметив наше удивление, крепыш сказал: «Давайте знакомиться, коллеги. Я-Юра Грандовский,
а это-Поль, шахтёр из Ганы,-негр улыбнулся, сверкнув зубами,- Мы уже заканчиваем бурсу и передаём вам эстафету. В ноябре вернёмся с практики и познакомимся поближе, а теперь прошу освободить фарватер. Адьос!»
Мы расступились. Юра правдоподобно изобразил гудок парохода, Поль- пыхтенье двигателя и они вошли в дверь. Авторитет училища вырос, даже иностранцы здесь постигают морские науки! В ноябре мы не просто познакомились ближе с Юрой и Полем, но и подружились, чему способствовало проживание в одном кубрике. Выяснилось, что Юра учился заочно на журналиста в университете. В мореходку поступил, чтобы не сидеть на шее родительской и в армии время зря не терять. Талантливый парень: учился легко, прекрасный гитарист, весельчак и выдумщик. На левом рукаве нашей формы был вышит флажок, такой же как в Макаровке, поэтому на танцах девушки догадывались где мы учимся. Зимой Министерство издало приказ заменить флажки на нашивку со знаком Министерства Рыбного хозяйства. На новогодний  праздник институт лёгкой промышленности пригласил курсантов  мореходок. Сразу вспомнился командир судоводительского отделения кап.три с подходящей фамилией Лодочников. Он присутствовал по долгу службы на всех праздниках и нюхал курсантов. Оправдывались выпивохи одинаково: «Пивка выпили». Поэтому он всегда предупреждал: «Товарищи курсанты, пива не пить.» Увы!           Нас не вдохновляло признаваться, что мы учимся в «рыбке» и Юра придумал ответ, который повышал наш авторитет.
- Ребята, а где вы учитесь?- поинтересовались студентки, увидев нашу эмблему.
- В ЛАПТЕ,- небрежным тоном ответил наш юморист.
- Впервые слышим о таком училище. А как переводится название?
- Ленинградская академия подводного траления имени Дуба Петра Первого.
В девичьих глазах светилось уважение, перешедшее в восторг после выступления нашего ансамбля. Юра был хороший имитатор. До училища ходил автобус № 1: от метро Петроградская с площади Льва Толстого до Дуба Петра. Часто уже на площади набивалось полна коробушка. Однажды нас с Юрой затолкали в самый угол и тут раздался щелчок в репродукторе и голос водителя: «Граждане пассажиры, автобус следует в парк, приносим извинения.» Народ, чертыхаясь, выходил. Юра сел и усадил меня рядом: «Посидим, чего мёрзнуть.» Через пять минут пришла кондуктор, удивлённо посмотрела на пустой салон и крикнула водителю: «Поехали! Другой автобус всех взял.»
Только тогда я догадался кто имитировал объявление по динамику. Остроумных, и талантливых однокашников было много. Перед наступлением зимы курсантам выдали шинели. С помощью хлорки мы написали на них свои фамилии и повесили все шестьдесят штук на длинную вешалку. Над каждым крючком приклеили таблички, чтобы не было толкучки при тревоге. Утром все отправились на занятия. Дневальный оказался выдумщиком и, от безделья переиначил все фамилии. Корейцы Эм и Ли превратились в Эмигранта и Лимона. Бакшилов стал Башкой и т.д. В какой-то степени придуманные фамилии оказались сакраментальными. Бакшилов Лёша стал ведущим финансистом очень крупного холдинга в Петербурге. Ещё в те годы он был очень ответственным и его избрали в профком. Снится ему однажды, что будит его начальник училища и говорит: «Лёша, срочно одевайся и иди на районное заседание профсоюза» Сон был настолько явным, что Лёха надел парадную форму и пошёл. Дневальный, увидевший его в таком виде в три ночи, пробормотал: «Лёха, ты куда это?» Член профкома вздрогнул, огляделся и ответил: « В гальюн( туалет).
- Ты бы ещё гюйс надел и бляху надраил,- зевая, посоветовал ему дневальный. Один из наших товарищей Олег увлекался художественной литературой больше чем учёбой. Однажды Лёха ему заявил: «Любой человек может написать книгу. Учебники лучше читай, полезнее будет.
- Да о чём ты можешь написать? Даже названия не придумаешь, писатель!
- О нас напишу, а название «Три года в ЛМУ, как в плену. Записки курсанта.»
Дальше названия дело не пошло, мы вкалывали матросами на практике. В память о тех временах я и назову следующую главу.