Бунт в конюшне ч. 1 гл. 2

Три года в ЛМУ, как в плену. Записки советского курсанта.
                Бунт в конюшне
Итак, экзамены остались позади. Те, кто не прошёл по конкурсу, печалились не долго. В Таллинской мореходке оказался недобор, и представитель приглашал желающих. Если бы я знал какие условия жизни были в Таллине и что нам предстояло, сразу согласился бы. До начала учёбы оставалось дней двадцать, почти все разъехались по домам. Остались пятеро из группы ЮГ, которым ехать было далеко и дорого. Нам выдали робу, гады (тяжёлые кирзовые ботинки) и поселили. Красивый дом предназначался для учебного процесса. На территории было ещё два здания. В доме для прислуги в комнатах жили по 5 человек механики и электромеханики. Судоводителям, «белой кости флота», отводились другие апартаменты. Прежде там была конюшня: первый этаж для лошадей, а второй для сена и фуража. На первом этаже сделали столовую, буфет и туалет, а все три курса судоводов разместили в «фуражной». Длиннющее помещение и два ряда двуярусных коек. С прихода был пост дневального и Ленинская комната с телевизором. Ленинской её назвали, думаю, из-за размера как у шалаша. Представьте ситуацию когда собирались 180 человек с трёх курсов!
К счастью, такое бывало редко, один из курсов, как правило, находился на восьмимесячной практике. Душевых и даже горячей воды не было и в помине, не баре. В баню водили раз в 10 дней, поэтому курсант, припозднившийся с увольнения, зажимал нос перед открытием двери. Судоводительский дух просто сшибал с ног. Пол в помещении в 1930 году был отделан паркетом и группа Юг, мечтавшая 20 дней гулять по Питеру, повышая свой культурный уровень, была брошена на чистку этого паркета. За ночлег и сухой паёк, которым мы кормились, столовая-то ещё не работала, надо было отрабатывать. С утра нам приносили ящик битого стекла и -вперёд на амбразуры: отскребать грязь веков.
Только по воскресеньям нам выдавали штатскую одежду и отпускали в увольнение. К началу учебного года 500 квадратных метров чёрного пола превратились в медово-жёлтый паркет. Три курсанта и лопата заменяют экскаватор. За ударный труд «паркетчики» получили вознаграждение: по два рубля на нос. Мы с моим новым другом Игорем Скородум отправились в город. Купили носки за 30 копеек, наши разорвались в клочья за время работы. Зашли в столовую на Большом проспекте и наелись сосисок с рисом, купили мороженое и лимонад. Мы были молоды, сыты и абсолютно счастливы! В столовой училища кормёжка была отвратительная. Первое время порции наполовину оставались, но голод-не тётка. Через месяц всё доедали. Мы с Игорем по традиции, получив 6 рублей стипендии шли в столовку на Большом насладится сосисками. По определённым дням в меню училища был рассольник из почек, которые повара не отмачивали. Запах чувствовался в учебном корпусе за 60 метров. Любители истории знают, что бунт на кораблях Черноморского флота начался из-за червивого мяса. В нашем училище из-за рассольника: кто-то из старшего курса стукнул кружкой по столу и крикнул: «Суп плохой!» Кто-то повторил в другом углу, третий, четвёртый. Через пять минут весь зал скандировал, стуча кружками: «Суп плохой, суп плохой!». Вызвали дежурного по училищу офицера, тот понюхал супчик, снял пробу из ложки и заявил, что рассольник слегка припахивает, но вполне съедобен. Курсанты возмущённо загудели, встали и без команды покинули столовую.
Зачинщиков выявить не удалось, поэтому после занятий всё училище выстроили на плацу. Начальник училища Голенский предстал перед нами во всей красе русского офицера. Высокий, щегольски одетый, с тщательно ухоженными ногтями, преподаватель астрономии. Он пояснил, что не престало будущим офицерам затевать бунты, обвинять поваров в воровстве, а надо докладывать по инстанции. Меры будут приняты, но повара у нас хорошие. В этом мы не сомневались: четверть столовой была отгорожена под буфет, и там были иные блюда при тех же поварах. Питались там преподаватели и курсанты из Египта. У нас было много иностранцев: из Вьетнама, Ганы, Нигерии, Анголы, Кубы. Все жили одной семьёй, а Египтяне и жили в городе и питались в буфете. Этот факт пробуждал классовую ненависть. Меры по поводу бунта были приняты: рассольник из вонючих почек заменила уха из трески второй свежести. Повара, как и прежде, тащили после смены тяжеленые сумки. Мы решили, что «царь» не в курсе произвола. В один из дней, когда дневальным у парадного входа стоял старшина нашей роты Виктор Васильев, он попросил поваров предъявить содержимое поварских сумок под предлогом пропажи секстана из кабинета астрономии. Рядом с дневальным “случайно” оказались четыре свидетеля, подтвердившие, что секстана в сумках поваров не обнаружено, а только- вырезка свиная, говяжья, колбаса, сахар, масло, заварка. Что и было конфисковано как вещественные доказательства хищения из камбуза. На следующее утро всех экспроприаторов вызвал начальник ОРСО (Организационно-строевого отдела). “ Дядя Вася Шандорук-  для курсантов лучший друг” встретил нас, опёршись кулачищами в дубовый стол, взгляд его напрочь опровергал курсантскую присказку. «Опять вторая рота, -колючим взглядом дядя Вася вперился в Виктора, - ну ладно эти салажата, а ты ведь армию прошёл. Хоть сколько-нибудь соображения должен иметь!
- Так ведь воруют, товарищ кап перанг, в наглую сумки полные прут.
- А ты утром, на входе их сумки видел,- грохнул кулаком по столу дядя Вася.
- Нет, я ведь только в 9 часов заступил, а они к восьми приходят.
- У поваров свидетель есть, что они утром купили продукты, потому что вечером народу много в магазинах, и заходили в училище с полными сумками. Вы же их незаконно обыскали и ограбили. Еле уговорил в милицию не ходить.»
Мы, открыв рты, изумлённо глазели на командира. Оказывается, мы грабители!
Наивные ребята, мы не знали, что в стране крепнет и ширится “ от Москвы до  самых до окраин” движение “несунов”, каждый из которых считал не только своим правом, но святой обязанностью утащить с работы всё что производит.
« Продукты куда дели, загнали кому-нибудь?- понизив голос спросил дядя Вася.
-Нет, на окне висят, как мы могли загнать,- возмутились радетели честности.
- Граммов 200 колбасы отрезали для бутербродов,- признался Олег-книгочей.
- Ваше счастье,- с облегчением выдохнул Дядя Вася,- Кру-гом. На камбуз шагом марш. Вернуть продукты и принести извинения поварам.
Мы бегом помчались в кубрик, чтобы наши товарищи, вернувшись с зарядки, не ополовинили сумки с продуктами. С извинениями вернули продукты поварам. Те извинения приняли, но на Витькиной вахте перестали таскать продукты, на всякий случай. Когда мы дежурили по камбузу, подкармливали буфетными блюдами. Дяде Васе мы были благодарны, но огорчали ещё не раз.
С зарядкой, кстати, тоже связана история унижения и торжества!