Блок. Ты проходишь без улыбки... Прочтение

«Ты проходишь без улыбки…»





       * * *   

                Ты проходишь без улыбки,
                Опустившая ресницы,
                И во мраке над собором
                Золотятся купола.

                Как лицо твое похоже
                На вечерних богородиц,
                Опускающих ресницы,
                Пропадающих во мгле...

                Но с тобой идет кудрявый
                Кроткий мальчик в белой шапке,
                Ты ведешь его за ручку,
                Не даешь ему упасть.

                Я стою в тени портала,
                Там, где дует резкий ветер,
                Застилающий слезами
                Напряженные глаза.

                Я хочу внезапно выйти
                И воскликнуть: "Богоматерь!
                Для чего в мой черный город
                Ты Младенца привела?"

                Но язык бессилен крикнуть.
                Ты проходишь. За тобою
                Над священными следами
                Почивает синий мрак.
               
                И смотрю я, вспоминая,
                Как опущены ресницы,
                Как твой мальчик в белой шапке
                Улыбнулся на тебя.
                29 октября 1905 



    – «Я стою в тени портала…” –  Порта;л (англ. portal от лат. porta «ворота»):   Портал –  главный вход большого архитектурного сооружения. (Википедия).

А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. Другие редакции и варианты»:

     «
     Между 12 и 13:
                Сколько материнской ласки
                В этом женственном движеньи
                Сколько кротости смиренной
                В голубых его oчax.
    »

     Ключевая фраза стихотворения… даже  меньше – ключевые слова: «мой город». То есть мы по-прежнему находимся в его «Городе»  – в одном из темных отражений Санкт-Петербурга, в который посреди митингов  черни (см. предыдущие стихотворения) нежданно-негаданно заглянула Святая Мать.
     Первоначально эта иномирность, экзотичность подчеркивалось названием – «Romancero».
     («Романсеро –  сборник испанских романсов, разновидность народной баллады (поется повествовательно)…  Они заимствуют такие темы, как война, честь, аристократия и героизм, из эпической поэзии, особенно средневекового кантара де геста и рыцарского романа, и часто претендуют на историчность». Википедия.)
     Вот и здесь претензия на историчность факта происшествия в экзотической земле в его – не нашем! – Городе.
     Но потом Блок все подсказки – и не только здесь – убрал.

Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «
     Критик Н.Я. Абрамович поделился впечатлением от чтения стихотворения с  концертной эстрады: "Я слышал от Блока Romancero   одну из самых художественно-совершенных его вещей. И поразительная гармония между строками и неподвижным, напряженно-окованным поэтом, читавшим их, дала мне новое, отдельное наслаждение. От автора явственно исходило сильное и оковывающее веяние его спрятанного, затаенного "Я". Не верить ему было нельзя" (Арский [Абрамович  Н.Я.].  Галерея современников //  Отдых. 1908 . М 2. 23.

*
*

Даниил Андреев. «Роза Мира». Книга X. Глава 5. «Падение вестника»:

     «…Сперва – двумя-тремя стихотворениями, скорее описательными, а потом всё настойчивее и полновластней, от цикла к циклу, вторгается в его творчество великий город. Это город Медного Всадника и Растреллиевых колонн, портовых окраин с пахнущими морем переулками, белых ночей над зеркалами исполинской реки, – но это уже не просто Петербург, не только Петербург. Это — тот трансфизический слой под великим городом Энрофа, где в простёртой руке Петра может плясать по ночам факельное пламя; где сам Пётр или какой-то его двойник может властвовать в некие минуты над перекрёстками лунных улиц, скликая тысячи безликих и безымянных к соитию и наслаждению; где сфинкс «с выщербленным ликом» – уже не каменное изваяние из далёкого Египта, а царственная химера, сотканная из эфирной мглы... Ещё немного – цепи фонарей станут мутно-синими, и не громада Исаакия, а громада в виде тёмной усечённой пирамиды – жертвенник-дворец-капище – выступит из мутной лунной тьмы. Это – Петербург нездешний, невидимый телесными очами, но увиденный и исхоженный им: не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешествиях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, – но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам инфра-Петербурга.»
     »