Легенда об укротителе - 1

                ПРОЛОГ

   Разгар лета 200... года, один из крупнейших городов России. Центральная улица - проспект Космонавтов переполнен траспортом, на тротуарах толчея прохожих.
   Спасаясь от июльской жары, коренастый мужчина со спортивной сумкой на плече направляется в сквер. Движения его расслаблены и рациональны, что выдает в нем человека хорошо знакомого с физической культурой.  Под шапкой слегка вьющихся русых волос, выделяется высокий лоб, а широкопосаженные, чуть ироничные сероголубые глаза, смотрят непринужденно и приветливо. Он одет в хлопчатобумажные брюки и такую же светлую, шелковую рубашку. Усевшись на скамейке под развесистым кленом, мужчина облегченно вздыхает облакатившись на спинку.  В это время к нему подошел полноватый, раскрасневшийся гражданин, обряженный в костюм прямого покроя из легкой ткани, типа сафари. Посетовав на жару, полный плюхнулся на другом конце скамейки, затем достал платок и, утерев лоб, начал им обмахиваться. На вид подсевший гражданин был немного старше первого: интелегентной внешности, коротко постриженными волосами c редко посеянной сединой, длинными рыжеватыми бакенбардами и близорукими карими глазами.
  - Ну и жара, наверное, под сорок, – пожаловался полный мужчина. 
  - Пожалуй, давненько такого лета не было, - согласился коренастый.
  - Простите, мы с вами не знакомы? Очень уж ваше лицо мне кого-то напоминает, - заинтересованно произнес полный, при этом слегка наклонился к соседу, внимательно рассматривая его своими близорукими глазами. – Вот, разбил очки и теперь, как малое дитя.   

   Коренастый мужчина с удивлением посмотрел на своего соседа. 
  - Странно, и у меня такое впечатление, что мы знакомы. Вы, случайно, не Глеб Калягин, нет Калугин, и ваша жизнь связана с флотом? 
  - Глеб Калугин... Увы, должен вас огорчить, меня зовут Пал Палыч Изместьев, хотя названное вами имя и профессия... Впрочем, это не важно. А давайте я попытаюсь угадать ваше имя, - неожиданно предложил полный. – Пожалуй, вы Изме... Ну, да, Измайлов Александр Тереньтьевич, нет Павлович! И занимаетесь вы, простите, зверушками: то ли в цирке, то ли в зоопарке работаете?
  – Измайлов? Это имя я уже где-то слышал! Хотя должен разочаровать вас, зовут меня Тихон Верный, и я отроду не бывал в цирке, хотя люблю охоту и рыбалку.
  - Однако вы не находите странным наше сиюминутное знакомство с угадыванием имен? Как вы думаете, это случайное совпадение или, простите... Вы верите в переселение душ? – неожиданно поинтересовался полный.
  - Кажется, по-научному...
  - Да-да, реинкарнация, - подтвердил полный.
  - Переселение душ? Все это очень забавно, – задумчиво произнес коренастый.
  - Да, но мы проявили интерес друг к другу, назвав имена знакомых нам людей! Так откуда нам это  известно? – настаивал полный. 
  - Может быть, случайность.
  - А у меня, простите, такое чувство, что мы знаем друг о друге из нашей прошлой жизни. Я вскользь когда-то касался этой темы и вот, пожалуйста, факт на лицо, - удовлетворенно произнес полный.   
  - Да, более чем странно, - уже не так уверенно заметил коренастый.
  - А давайте проведем эксперимент: я буду рассказывать вам свою историю... Нет, я ее опишу для точности и объективности на бумаге, а вы мне свою. Потом сверимся.
  - Хорошо, допустим, хотя для этого потребуется некоторое время. А что мы будем делать потом?
  - Потом? Потом все проанализируем и сделаем выводы. Я сам ученый и мне хотелось бы подтвердить эту теорию на деле. Доверьтесь мне, мы должны это сделать! - непререкаемо заметил полный. 
  - Ну, что же, тогда предлагаю зайти куда-нибудь в кафе перекусить, а заодно отметить наше скоропостижное знакомство, - предложил коренастый.
   Поднявшись со скамейки, мужчины направились в сторону ближайшего кафе, находившегося на другом конце сквера.


               
                ЧАСТЬ — 1
                ДЕТСТВО и СТАНОВЛЕНИЕ АЛЕКСАНДРА
               
                ГЛАВА 1

  В небольшом  сибирском городке, что близ  стремительной Ангары, в семье уездного учителя, Ивана Павловича Измайлова, радостное событие – жена Елизавета Вячеславна родила первенца. По истечению сорока дней, как и заведено, младенца окрестили в церкви и нарекли Александром. Крестины, состоявшиеся в самом начале лета 1902 года, решили отметить достойно, пригласив немногочисленных родственников, соседей и коллег Ивана Павловича в дом Измайловых. К столу, как заведено, были поданы знаменитые сибирские пельмени с медвежатинкой, копченый омуль, студень, оленина, запеченный картофель, сельдь, дальневосточная икра со всевозможными салатами и прочими явствами. Не обошлось и без горячительных напитков: русской водки, армянского коньяка и знаменитых крымских вин. Традиционно, для охлаждения «градуса», из погребка достали клюквенный и брусничный морс, а также медовое пиво, сделанное по особому сибирскому рецепту.
 Первое слово взял закадычный друг, крёстный новорожденного и опекун семьи Измайловых, Федор Трофимович Благоев - полноватый и добродушный человек пенсионного возраста, с небольшой ухоженной бородкой, одетый в простое дворянское платье, соответствующее его возрасту, занимавшийся прежде врачебной практикой, а ныне посвятивший себя литературным занятиям.
  - Дорогие Ваня и Лизонька! С особым удовольствием хочу поздравить Вас с этим знаменательным событием, а именно, c крещением сына! Как известно, славное имя Александр носило много царей, князей и полководцев. С греческого, Александр переводится не иначе, как «Защитник людей и животных» и это прекрасно! Я хотел бы пожелать своему крестнику здоровья, а его молодым родителям процветания и любви!

   Все присутствующие зашумели и в знак одобрения подняли свои бокалы. Едва пригубив налитое вино, Благоев вновь попросил внимания:
  - Я не мог обойти это событие простым напутствием, а потому разрешите мне преподнести моим бесценным друзьям этот якутский самородок, найденный мною еще в годы молодости в одной из экспедиций, а в придачу 500 рублей. Друзья, я прошу всех до единого выпить за здоровье Сашеньки и его родителей!
  - За Александра! За Ивана и Елизавету! За вас, мои дорогие, будьте счастливы! – дружно подхватили гости.
   Не обошлось и без других подношений: так Юрик Оганесович Карамзян, чьи знаменитые предки княжеского рода были отмечены многими государственными наградами, все еще сохранявший молодцеватый вид и военную выправку, одетый, как и положено, в черкесский мундир, вручил Ивану Павловичу семейную реликвию – саблю с инкрустированной рукоятью и богатыми, оправленными драгоценными камнями, ножнами.
  - Я одинок... А потому вручаю это красивое оружие, доставшееся мне еще от деда, тебе, дорогой Ваня. В честь рождения и крещения Сашеньки прими это. Знаю, что сабля будет храниться в надежных руках, а потому спокоен.
  - Спасибо Юрик, спасибо дорогой: это очень ценный подарок. Я сохраню его, клянусь...
   И Иван, слегка обнажив лезвие сабли, поцеловал холодную сталь.
  - Но это не все! Лизонька, душа моя, я хочу преподнести тебе монисто из драгоценных камней и эти серьги. Я знаю, как любят благородные женщины наряжаться, и не только благородные, а ты, Елизавета Вячеславна, для меня всегда была образцом женской красоты и чести. Носи все это на здоровье!

   Все присутствующие зааплодировали, а Елизавета Вячеславна немного покраснела, при этом ее красивые, миндалевидные глаза, доставшиеся ей от прабабушки -  татарки, заискрились влагой. Сама Елизавета Вячеславна, двадцатисеми лет от роду, была одета в длинное темно-зеленое платье и белую блузку с высоким испанским воротником, поверх которого красовалась кремовая лента с крупной и дорогой брошью; на ногах черные лакированные остроносые туфельки с низким каблуком. Голову этой милой особы украшала модная, со вкусом выполненная прическа, причем густые каштановые волосы были искусно уложены «волной» и заколоты черепаховым гребнем...
  - Но и это еще не все! – продолжил Карамзян. - Этот ларец с красивыми безделушками и деньгами я дарю в придачу. Здесь хватит, чтобы съездить за границу, в Италию или Грецию. Уважь старика, не отказывай. Ведь я вдовец и все это мне не к чему. Прими покорно, Елизавета Вячеславна, от верного раба и поклонника твоей неземной красоты - Юрика Оганесовича Карамзяна.

  Виновникам торжества были вручены и другие подарки. Так, Зинаида Степановна Калугина, преподнесла своей троюродной сестре серебряные канделябры для свечей и редкой красоты фарфоровую китайскую вазу с изображенной на ней летящей девушкой и двумя черными дракононами. В свою очередь Иван Павлович Измайлов, подарил своей избраннице оренбургскую шаль и соболинную шубку.
   Торжественный ужин, по случаю крещения маленького Александра, прошел весело и дружно. Уже расставаясь, Юрик Оганесович Карамзян заметил:
  - Надеюсь, что следующий ребенок не заставит ждать долго и это непременно будет девочка.
  - Да не забудьте позвать на крестины! – напомнил Благоев.
   Подле дома Измайловых уже стояли конные коляски, а скучающие кучера с нескрываемым интересом поглядывали в сторону прощавшихся господ.
  Проводив гостей и отпустив нянечку, присматривающую за ребенком, хозяева прошли в детскую, где находился маленький Сашенька. Елизавета Вячеславна осторожно взяла на руки спеленатого ребенка и поцеловала его в лобик, а затем, присев на софу, приступила к кормлению. Иван Павлович, стройный тридцатишестилетний шатен с небольшими усиками, приятными манерами и внимательными глазами, находился рядом. Он смотрел на кормящую жену и ребенка с особой  благодарностью и нежностью: наконец-то Бог подарил им ребенка, которого они уже и нечаяли иметь...
 
                ГЛАВА 2   
  Стойбище эвенков, находившееся в пятнадцати верстах к северу от Ейска, заканчивало вечернюю трапезу. Старая Сахайа, стоящая во главе стойбища, не спеша раскурила трубку. Какое-то время она сосредоточенно молчала, повторяя про себя понятные только ей слова. Окружавшие Сахайу эвенки, не стали донимать ее вопросами, понимая, что та должна побыть наедине. Два месяца тому ее любимая внучка Тукарче родила мертвого ребенка, и теперь племя пребывало в состоянии печали. Испрашивание Аихит, заклинания шамана, кормление духа и подкладывание в будущую колыбель ребенка изображение птички, символизирующей праобраз будущего дитя, не помогли в этот раз. Догорающий костер бросал свои отсветы на угрюмые лица эвенков, когда в небе ярко вспыхнул крупный метеорит, осветив на мгновение землю. Звездопад, образовавшийся вследствие горения разорвавшегося метеорита, продолжался какое-то время и немного напуганные, озадаченные эвенки, как завороженные смотрели на это феерическое действо. Затем все устремили глаза на шамана и Сахайу. Как это было не странно, но Сахайа в отличие от шамана восприняла произошедшее, как добрый знак.
 - Аихит дала согласие на рождение ребенка, - молвила она. Помолчав немного, она произнесла: - Родился необыкновенный ребенок, мальчик. Отныне его судьба будет тесно связана с жизнью нашего племени. Звезда Чалбан забрала мою внучку к себе, но добрая покровительница Аин Маин подарила новую жизнь. Я не буду больше грустить по умершей внучке. Надо отблагодарить хозяина домашнего очага. И Сахайа попросила эвенков подбросить дров в догорающий костер.

   Деревянный двуэтажный дом семьи Измайловых, построенный еще в середине девятнадцатого века по всем правилам русского избяного зодчества, достался Ивану Павловичу от прадеда Василия Антоновича Измайлова, сибирского казака, состоящего на государственной службе. Прадед был славным воякой и успел принять участие в Крымской войне 1853 - 1856 гг. Удостоенный многими наградами, Василий Антонович за особые заслуги перед Отечеством, получил дворянское звание и надел земли. Но, как военный человек, так не сумел воспользоваться свалившимися, «с небес», привилегиями. И едва ли не первый, в здешней губернии, даровал вольную своим крепостным. Был дед недюженного здоровья, не дурак выпить и приударить за красивыми женщинами. Но женившись на милой барышне мещанского сословия, скоро угомонился, посвятив себя без остатка воспитанию малых детей, которых у него было пятеро. Следует сказать несколько слов и о самом Ейске, так именовался городок, в котором проживало около тридцати тысяч жителей. Семьдесят процентов от всего числа составляли русские, малороссы и казаки,  поселившиеся здесь еще в семнадцатом веке. Остальные тридцать процентов приходились на долю сибирцев, то есть местных, коренных народов: бурятов, ордынцев, эвенков и татар. Несмотря на свои малые размеры, в Ейске присутствовали вице-губернатор с жандармейским приставом, церковь со священнослужителем, начальная школа и гимназия, небольшая больница, конюшенный двор и казачий форт. Местность, примыкающая к этому уездному городку, изобиловала небольшими пещерами, оврагами и холмами, поросшими буйной растительностью. Уже на выезде с города располагался скалистый яр с видом на порожистую, своенравную и рыбную Ангару. И лишь потом начиналась непроходимая, раскинувшаяся на сотни миль, тайга. В ту пору тайга изобиловала всяким зверьем. Бывало, что в городе появлялись лоси, а иной раз сюда забредал сам хозяин тайги – бурый медведь и тогда казачий наряд срочно брался за оружие. Волки, рыси, рассомахи и прочие хищники буквально наводняли лес, а лисы и куницы, жили с «постоянной пропиской» в черте города, скрываясь от собак в узких лабиринтах скал, густых, непроходимых зарослях и норах.
   
   С появлением Александра, жизнь в семье Измайловых заметно оживилась. Проведя занятия в гимназии, Иван Павлович торопился домой, чтобы обнять жену и вдоволь полюбоваться Сашенькой, понянчившись с ним. Погода в эти июньские дни стояла чудная: было тепло и солнечно, изредка перепадали небольшие дожди, а обычные для этих мест комары и клещи, не досаждали как обычно. И все же за ребенком приглядывали в три пары глаз, мало ли что – кругом нехоженная тайга, зверье, а до Иркутска более сотни верст, не говоря уже о Москве или Санкт-Петербурге.

   Российская империя в начале двадцатого века хотя и являлась могучим государством, но в силу некоторой, свойственной только ей общенациональной особенности, заметно отличалась от иных государств и империй, в чем-то превосходя их, а где-то и уступая. Тем не менее, империя решительно не спешила переустраиваться. К этому времени быстрыми темпами наращивала свою военную и экономическую мощь соседняя Япония, промышленная Германия и особенно быстро прогрессирующая Америка. Былые победы, одержанные Россией в девятнадцатом веке, несколько ослабили ее внимание, и теперь огромная империя, простиравшаяся от Атлантики до Тихого океана, пребывала в состоянии легкой летаргии, с известным превосходством поглядывая на ближайших соседей.
   
   Окруженный бесконечной заботой близких, родных ему людей и той великолепной природой, Сашенька рос веселым и подвижным ребенком. Уже к десяти годам мальчик освоил езду на лошади, отлично плавал, бегал и бесконечно много играл с местными ребятишками (в том числе и крестьянскими). Надо отметить, этот тихий, провинциальный городок располагал всеми возможностями, и в первую очередь такими, как уникальная сибирская природа и особым укладом жизни. К числу последних можно было отнести фактическое равноправие среди населения, как русскоязычных, так и местных - сибирцев. Высокомерие, столь характерные для европейской части империи, здесь не приветствовались. Климатические условия, где морозная и снежная зима сменялась стабильным и теплым летом, позволяли хотя и не в полной мере, но достаточно успешно заниматься сельскохозяйственными работами. И, как всякие добропорядочные родители, Измайловы уже с детских лет прививали сыну любовь к наукам, литературе и языкам: в частности французскому, английскому и немецкому. Как показало будущее, возможность общения на трех иностранных языках, не раз выручала Александра в жизни.

                ГЛАВА 3
   Шел 1913 год, и Российская империя казалась незыблемой. Еще звенел российский рубль, а нижегородские ярмарки прочно диктовали цены на мировое сырье; казалось, ничто не предвещало в недалеком будущем губительных войн и революций...
   И вновь в семье Измайловых радостное событие – родилась дочь Катерина. И, вполне естественно, все внимание теперь было приковано к этой крошке. (Второй ребенок, родившийся вскоре после Сашеньки, не прожил и двух месяцев). Опять семья Измайловых оказалась в центре внимания маленького уездного городка. Можно было понять счастье Ивана Павловича и его очаровательной супруги: «Наконец родилась Катенька, сестричка, дочка, и дом наполнился особым звучанием и смыслом: ибо, какое счастливое семейство может обойтись без детей!» Забота о детях в семье Измайловых ставилась во главу всего. Елизавета Вячеславна, как всякая добропорядочная мать, благодарила господа Бога за то, что он позволил ей иметь детей. И хотя роды прошли без каких-либо осложнений, самочувствие роженицы оставляло желать лучшего. Благоев незамедлительно взял контроль и опеку над роженицей, настоятельно порекомендовав молодой женщине больше отдыхать. Теперь в обязанности Сашеньки входил присмотр за крошечной сестричкой, что впрочем, не мешало ему, как и прежде, значительную часть времени проводить вне дома, играя со сверстниками в индейцев. Разумеется, основные обязанности ложились на нянечку и кормящую мать-крестьянку, которая удачно подменила Елизавету Вячеславну.

   К сожалению, уже в скорем времени, самочувствие Елизаветы Вячеславны заметно ухудшилось. Частые недомогания, головокружения и тяжесть в груди, говорили о прогрессирующей болезни. Первое же обследование подтвердило предположение Благоева и уездного врача – Георгия Валерьяновича Кацияниса. Диагноз звучал, как приговор – у Елизаветы Вячеславны Измайловой обнаружили скрытый порок сердца. Решили излишне не драматизировать ситуацию, и тем более не ставить больную в известность, применив все возможные средства для того, чтобы оградить молодую женщину от случайных нагрузок и стрессов. Федор Трофимович добровольно взял расходы на себя, не остался в стороне и Карамзян: близкие, друзья были готовы пойти на все, чтобы спасти «бесценную Елизавету Вячеславну». Уже вскоре болезнь отступила и Измайлова почувствовала себя лучше. Федор Трофимович отлично понимал, что это временное затишье и необходимо срочно принимать меры. Необходимо, как он считал, тщательное обследование и лечение за границей, там, где для этого существовали все необходимые условия, и по настоянию Кацияниса и Благоева было решено направить Измайлову в одну из известных клиник Европы.   

  - Следующим летом, когда дочушке исполниться год, вам, моя милая, необходимо пройти углубленный курс лечения в одной из известных итальянских клиник, - деликатно наставлял Благоев. - Поверьте мне, старику, ничего страшного в этом нет, но сделать это нужно безотлагательно. О затратах не беспокойтесь, все расходы беру на себя. Рядом с вами, разумеется, будет супруг. Ах, это сказочная Италия, как я вам завидую!
  - Господи! – это все, что могла произнести Елизавета Вячеславна и из ее красивых кротких очей обильно полились слезы.
  - А вот это, милая, не следует делать! У вас маленькие дети и вам неоходимо «оставаться в строю».
  - Но как же, как-же нам быть с детьми? – озабоченно произнесла Измайлова.
  - Обо всем можно договориться, уважаемая Елизавета Вячеславна. Сашенька поживет у меня, а за Катюшей присмотрят нянечка и Зинаида Степановна.
  - Да, конечно дорогая! Ты можешь не волноваться и оставаться на лечении столько, сколько нужно, - подтвердила Зинаида Степановна и троюродные сестры нежно обнялись.
  - Мои дорогие, мои бесценные, как я вам благодарна!-   чувственно произнесла Елизавета Вячеславна.
  - Да, голубушка, вам нужен полноценный отдых, - настаивал Бдагоев. - Сейчас мы с Ваней пройдем на веранду и почаевничаем, а вы поговорите с сестрой. Но умаляю вас, не долго.
  Когда мужчины оставили залу, Иван Павлович на какое-то мгновение остановился в коридоре, с мольбой глядя на своего друга и опекуна. 
  - Скажи Федор все, как есть, без утайки. Сколько ей осталось? 
  - Ваня, у Лизы обнаружился скрытый порок сердца. Это серьезно, но я тебе скажу, что и при этом люди живут годами. Клянусь, что я сделаю все, что в моих силах. Ты только не теряй надежды и главное, я тебя прошу, она ничего не должна об этом знать! Ты должен создать все условия для того, чтобы она чувствовала себя королевой, и запомни, никаких стрессов!
  - Я понял. Все, что от меня зависит, сделаю, -  горячо произнес Измайлов.
  - Ну, вот мы и договорились!..

  Наступил 1914 год. И хотя международная обстановка, в связи с усилением Кайзеровской Германии, была не простой, экономическое положение на просторах Российской империи, оставалось более или менее стабильным. В это время по всей империи заметно усилился рост революционных настроений, в кои все больше и больше втягивались граждане из различных слоев населения, (движению симпатизировали даже дворяне, надеясь на демократические преобразования) Это не могло не вызвать сильной озабоченности у имперской власти.

                Продолжение следует...


                http://proza.ru/2022/01/09/971