Шекспир Юлий Цезарь фрагмент

BRUTUS.
  Окончена игра, вернулся Цезарь.
CASSIUS.
  Схватите крепко Каска за руки, тогда,
  Он вам расскажет без прикрас сегодня,
  Что по делам своим он заслужил вчера.
BRUTUS.
 Схвачу, но посмотри-ка Кассиус,
 У Цезаря гнев отпечатан на челе,
 А вот в уме, не ясно, что он прячет.
 Calpurnia мертвенно бледен, Cic;ron
 Горящим взглядом, полыхающим воочью,
 Как будто жаждет Капитолий сжечь,
 Сенаторов испепеляя речью.
CASSIUS.
 Расскажет Каск, но дело то тут в чём?
CЕSAR.
  Antonio!
ANTONY. 
   C;sar?
CЕSAR.
  Оставьте право мне собрать вокруг меня,
 Со сном здоровым, с головой не хворой,
 А Кассиус, он голоден, он истощён и худ,
 Он много думает. Несостоявшийся опасен.
ANTONY.
  Не опасайся, Цезарь, не опасен он.
  Он благороден и как римлянин он честен.
CЕSAR.
  Да был бы и сильней! Какой быть может страх!
 Однако, ежели моё кого пугает имя,
 Не знаю никого, кого б мог опасаться,
 И Кассиуса в том числе. Прочёл он много книг,
 В своих сужденьях крепок , он знаток последствий
 Деяний непродуманных людских. Он полюбил игру,
 Что ты ведёшь, Антоний! Из музыки ему  понятен звон,
 Улыбка его лжива, и искажена,
 Словно насмешка над собой, свой презирая разум,
 Она способна завести невесть куда.
 Такие с разумом не дружат и ни с сердцем.
 Когда они взрастут в своих глазах,
 Становятся для общества опасны.
 Тебе скажу, чего бояться надлежит,
 Чего боюсь, пока ещё я Цезарь.
 Под праву руку подойди, на ухо левое я глух,
 И мне о нём скажи, всё, что ты знаешь.

 Sennet.
  Все Цезаря оставьте, кроме Каска.

Re-enter Caesar and his Train.

 BRUTUS. The games are done, and Caesar is returning.
 CASSIUS. As they pass by, pluck Casca by the sleeve,
 And he will, after his sour fashion, tell you
 What hath proceeded worthy note today.
 BRUTUS. I will do so. But, look you, Cassius,
 The angry spot doth glow on Caesar's brow,
 And all the rest look like a chidden train:
 Calpurnia's cheek is pale, and Cicero
 Looks with such ferret and such fiery eyes
 As we have seen him in the Capitol,
 Being cross'd in conference by some senators.
 CASSIUS. Casca will tell us what the matter is.
 CAESAR. Antonio!
 ANTONY. Caesar?
  CAESAR. Let me have men about me that are fat,
 Sleek-headed men, and such as sleep o' nights:
 Yond Cassius has a lean and hungry look;
 He thinks too much; such men are dangerous.
  ANTONY. Fear him not, Caesar; he's not dangerous;
 He is a noble Roman and well given.
  CAESAR. Would he were fatter! But I fear him not,
 Yet if my name were liable to fear,
 I do not know the man I should avoid
 So soon as that spare Cassius. He reads much,
 He is a great observer, and he looks
 Quite through the deeds of men. He loves no plays,
 As thou dost, Antony; he hears no music;
 Seldom he smiles, and smiles in such a sort
 As if he mock'd himself and scorn'd his spirit
 That could be moved to smile at anything.
 Such men as he be never at heart's ease
 Whiles they behold a greater than themselves,
 And therefore are they very dangerous.
 I rather tell thee what is to be fear'd
 Than what I fear, for always I am Caesar.
 Come on my right hand, for this ear is deaf,
 And tell me truly what thou think'st of him.
 Sennet. Exeunt Caesar and all his Train but Casca.
BRUTUS.
  Окончена игра, вернулся Цезарь.
CASSIUS.
  Схватите крепко Каска за руки, тогда,
  Он вам расскажет без прикрас сегодня,
  Что по делам своим он заслужил вчера.
BRUTUS.
 Схвачу, но посмотри-ка Кассиус,
 У Цезаря гнев отпечатан на челе,
 А вот в уме, не ясно, что он прячет.
 Calpurnia мертвенно бледен, Cic;ron
 Горящим взглядом, полыхающим воочью,
 Как будто жаждет Капитоий сжечь,
 Сенаторов испепеляя речью
CASSIUS.
 Расскажет Каска, дело то тут в чём.
C;SAR.
  Antonio!
ANTONY. 
   C;sar ?
C;SAR.
 Оставьте право мне собрать вокруг меня,
 Здоровых, здравых, с крепким сном и бденьем.
 А Кассиус, он голоден, он истощён и худ,
 Он много думает. Несостоявшийся опасен.
ANTONY.
  Не опасайся, Цезарь, не опасен он.
  Он благороден и как римлянин он честен.
C;SAR.
  Да был бы и сильней! Какой быть может страх!
 Однако, ежели моё кого пугает имя,
 Не знаю никого, кого б мог опасаться,
 И Кассиуса в том числе. Прочёл он много книг,
 В своих сужденьях крепок , он знаток последствий
 Деяний непродуманных людских. Он полюбил игру,
 Что ты ведёшь, Антоний! Из музыки ему  понятен звон,
 Улыбка его лжива, и искажена
 Словно насмешка над собой, свой презирая разум,
 Она способна завести невесть куда.
 Такие с разумом не дружат и ни с сердцем.
 Когда они взрастут в своих глазах,
 Становятся для общества опасны.
 Тебе скажу, чего бояться надлежит,
 Чего боюсь, пока ещё я Цезарь.
 Под праву руку подойди, на ухо левое я глух,
 И мне о нём скажи, всё, что ты знаешь.

 Sennet.
  Все Цезаря оставьте, кроме Каска.