Оплошность алхимика

- Все вы хотите жить не той жизнью, которой живете. В этом ваше несчастье, - ворчал Огамус, пробираясь к дальнему шкафу с колбами. – И как при этом оказаться на своем месте, если любое из них - чужое?

Анри молчал. Он хорошо знал привычку старика начинать встречу с философских рассуждений, но сегодня тот как-то особенно увлекся. Протирая стеклянную емкость несвежей полой халата, Огамус продолжал:

- Ты забываешь, что твой мозг неоднороден, и то, о чем ты мыслишь, может оказаться неидентичным тому, что ты чувствуешь.

- Учитель, мы говорили об этом не раз, но наши эксперименты всегда возвращали нас к одному и тому же: благодатное мышление меняет судьбу.

- Сегодня ты убедишься в ином!

«Вот те раз! – мысленно воскликнул Анри. - Что это с ним? Он же сам постоянно убеждал меня в том, как важно думать в положительном ключе, а теперь утверждает нечто совершенно иное».

- Вы шутите, Учитель? – только и смог произнести юноша.

- Научились множить книги, используя крашеные литеры, создали водное колесо, аккумулирующее силу воды и перемещающее реки в нужные русла, наблюдают за небесными светилами… А самое главное – изобрели эти страшные орудия смерти – огнестрельные ружья. Ты не видишь в этом никакого порока?

Конечно, в ответе молодого человека никто не нуждался. Поэтому Учитель говорил без паузы:

- Интеллектуальная уродливость! И это в наше просвещенное время! Я не могу выразиться красиво, как Монтень, да будет долог его век так же, как обширны его познания в социологии, но я проведу тебя сегодня иным путем.

Анри так и знал: старик вновь вызвал его для того, чтобы проводить свои опыты.

- Это не нужно пить, достаточно понюхать. – Огамус протянул небольшую емкость с голубоватой жидкостью, на дне которой переливался серебристый осадок. – Не взбалтывай! Сначала втяни левой ноздрей для успокоения, потом правой, чтобы возбудить энергетический поток.

Конечно, Анри не посмел ослушаться Учителя, но как же ему хотелось, чтобы эксперименты с его участием прекратились. Недавно лишь вступил он на серьезный путь взрослого человека, обручился с небедной девицей из знатного рода и готовился стать во главе собственного поместья, наследуемого от отца сразу после обряда венчания. Анри знал, что общение со стариком должно закончиться, это было одним из очевидных требований общественного круга, к которому он принадлежит, но склонность получать ответы на все вопросы с помощью другого человека расслабляла его. Такая двойственность и манила и пугала одновременно: кто, как не добрый Учитель, в чью хижину он бегал с младенческих лет, сумеет раскрыть юноше его настоящие помыслы?

Тем временем Учитель продолжал:

- Ваши философы советуют вам строить свои мысли так, чтобы во всем видеть благополучный исход. Все, что происходит с тобой, ведет к благоприятному результату, не правда ли? Именно так ты воспринимаешь и сватовство, и иные наказы отца. Я не хочу пробуждать в тебе бунтарский дух, но вместо того, чтобы всегда думать благостно, ты должен научиться кое-чему иному.

Анри уже понюхал голубоватую жидкость и прислушивался не только к словам Огамуса, но и к собственным ощущениям. Они свидетельствовали о том, что мысли молодого человека постепенно улетучиваются, испаряются, превращаясь в незаметное, уплывающее в небеса, облако.

- Внутри твоего мозга находится несколько разных умов. Один из них отвечает за желание жизни и определяет ее первостепенность. Второй ум мыслит и рассуждает, взвешивает разумность и выбирает желания. Это тот ум, который воспитывается у тебя с детства. И если жить по его законам, то ты будешь счастлив с точки зрения всех тех, кто тебя окружает. Но есть третий, главный ум, питаемый чувством. Чаще всего он говорит тихо, а ты не стремишься услышать его. Я называю его affectus. Вот почему не столь важно правильно мыслить, сколько правильно чувствовать. И когда ты доверишься своему главному уму – божественному чувству, ты получишь ответы на все свои вопросы и обретешь свое собственное, никому другому неведомое счастье.

Сейчас Анри уже не слушал трескучий голос старика. В его голове что-то происходило. Мыслей не было совсем, но голос Учителя проникал в каждую пору его тела и заполнял ее. В то же время ученик чувствовал себя бесплотным. Его накрывала какая-то тяжелая, вязкая эйфория. Анри казалось, что он постиг нечто совершенное и обрел ответы на все свои вопросы – прошлые, настоящие и будущие. Вселенная внутри разверзлась, вывернулась наизнанку и поглотила юношу целиком. Анри был всем - стихией, мыслью и материей одновременно.

- Я понял, Учитель. – Голос прозвучал странно, во всяком случае, он вовсе не собирался что-либо произносить вслух. Тем не менее, Анри продолжал: - Ты отпускаешь меня и даешь мне главный инструмент для счастливой жизни. Ни знания, ни навыки, ни социальные нормы не должны уводить меня от самого себя, верно? И нет никакого смысла привязываться к тебе из-за боязни запутаться в собственных мыслях. Не стоит постоянно призывать тебя отвечать на мои вопросы. Все ответы ведь во мне, не так ли?

Голос старика донесся как будто из чрева самого Анри:

- Люди сами извращают свои судьбы, придумывая для себя игры, несвойственные их природе. Они тренируют мышцы и разум, пытаются превзойти друг друга в хитрости или рациональности. Они наплодили правила и мораль, нормы и установки. Они лезут в дебри философии и политики, сочиняют и умножают науки, когда все ответы находятся внутри них самих. Осознав первостепенность своего чувства, ты осознаешь и ничтожность всех тех ценностей, которые внушаются тебе с детства. Твои знания, аналитические способности, навыки покажутся тебе дешевыми накоплениями, лишним грузом, который уводит от тебя истину. Ведь истина - в радости от исполнения желаний. Настоящих твоих желаний…Ты слышишь меня?

- О, мой Учитель, спасибо тебе! Ты сравнял меня с собой, и теперь я, так же как и ты, ощутил себя человеком, способным справляться с потоком своих желаний. Во всяком случае, я чувствую себя всемогущим. Я способен чувствовать! Да, да, дорогой Учитель, я многое понял…

- Молодец, мой мальчик. Значит, эксперимент удался. Я готовил этот эликсир с того самого дня, когда ты впервые забрел в мою хижину отшельника. Я рад, что действие этого напитка оправдало мои ожидания. Что же ты предпримешь теперь?

- Ну, конечно, расторгну помолвку! Я вовсе не хочу жениться на этой изнеженной курице, весь день проводящей в разговорах о румянах и помадах, воротниках и шпильках. Я чувствую тягу к путешествиям, а не к оседлой семейной жизни. И меня вовсе не прельщает управление богатым поместьем и не радует огромное приданое моей нареченной. Теперь, Учитель, я знаю свои истинные желания и буду следовать им. Сегодня же сообщу отцу, что вместо свадьбы стану усердно готовиться к морской экспедиции, ведь я всегда мечтал продолжить дело великого Жака Картье, невзирая на возможные опасности и невзгоды. Я чувствую, я знаю точно, что только такой выбор сделает меня счастливым!

Расцеловав старика, Анри выбежал из невзрачного домика на окраине фамильных владений, надеясь дотемна добраться домой. Неожиданно он споткнулся и кубарем полетел с пологого склона, больно ударившись при этом головой. Придя в себя, он стряхнул налипшие на камзол влажные травинки и торопливо поднялся.

«Далеко же от дома занесло меня на этот раз, - подумал юноша. – И с чего это я решил именно сегодня навещать Огамуса? Даже не помню, в чем это наставлял меня сегодня старик. Да, впрочем, это и не важно теперь: столько забот впереди. Предстоящая женитьба требует полной сосредоточенности, а я разгуливаю тут в праздном бездействии. Негоже для будущего отца семейства, пора бы мне и образумиться!».