Уценёнка

 

        День был ветреный, промозглый. Как – никак, октябрь на дворе. Люди, собравшиеся в очереди у овощного ларька, зябко передёргивали плечами, поднимали воротники пальто и курток, привычно ворча на происки погоды.  Продавец Галина работала здесь давно и хорошо знала своих постоянных покупателей. Со многими установились приятельские отношения, что позволяло им звать её просто Галей. Была она бойкой, и очередь быстро продвигалась вперёд.
        Дело застопорилось, когда к окошку подошла старушка в лёгком старомодном пальтишке и с такой же старомодной авоськой в левой руке. Она, одна из всех, молчала, сосредоточенно копаясь в кармане. Наконец,  протянула к окошку ладонь, на которой лежало несколько монет. Стесняясь, робко спросила у Галины:
- А уценённые яблоки есть?
- К сожалению, нет. Но… вы подождите, пожалуйста…
- Сейчас настрогает тебе яблок, - улыбнулся добродушный старичок,  недавно подошедший к ларьку и рассматривающий ценники.
- Что вы пристали со  своей уценёнкой? – недовольно бросил молодой мужчина лет тридцати. – Бабуля, не лето на дворе, да и времени в обрез. За уценёнкой надо приходить тогда, когда очереди нет…
- Извините, - умоляюще посмотрела на него женщина.
- Галь, отоварь, пожалуйста, молодого человека, - окликнула продавщицу пожилая женщина, стоявшая за парнем, и лукаво взглянув на него, добавила:
- …чем-нибудь тяжёленьким, чтоб не возмущался…
- Ишь, как торопится, - подхватила другая, - роды, видно, начинаются…
- Сам ты, парень, уценёнка, -  покачал головой старик.  –  Когда успел так подешеветь душой?
        Раздался смех. Молодой человек приготовился нанести ответный удар, но, посмотрев на левую руку старушки, вздрогнул и глубоко вздохнул. Было, отчего смешаться: отсутствие указательного пальца и сплошные  шрамы по всей кисти  были как-то не очень характерны для женской руки.
        В окошке показался небольшой пакет, наполненный  целыми яблоками.
- Это мне? Но у меня нет таких денег, -  замотала головой старушка.
К ней быстро подошла женщина, которая отправляла парня рожать, взяла с ладони старушки монеты и опустила их в карман её пальто со словами:
-  Берите, женщина, берите. Мы заплатим сообща, правда, товарищи?
 Люди кивнули в знак согласия, и в очереди наступило молчание. Никто и не заметил, что заморосил мелкий дождь.
        Старушка, оторопевшая от всего происходящего, забыла про авоську и, обняв пакет руками, побрела к проходной арке, изредка касаясь щекой  плеча. Похоже, смахивала слёзы. Вскоре она скрылась из вида.
Парень виновато посмотрел на людей:
- Извините, я не хотел… я не такой плохой, честное слово…
- Вот и хорошо, - улыбнулась та, которая просила отоварить его, - вот только прощения  не у нас надо просить…
        Махнув рукой, молодой человек бросился вдогонку за старушкой. Он увидел её у двери подъезда пятиэтажного дома. По-прежнему обнимая пакет, она безуспешно пыталась приложить к домофону ключ.
- Давайте, я помогу, - парень взял ключ из рук старушки.
- А-а-а, это вы…
- Извините, как к вам обращаться?
- Анна Матвеевна я…
- Простите, Анна Матвеевна, что так вышло  там, у ларька. Сгоряча это я. Меня Сергеем зовут. Прорабом работаю на стройке. Неприятность вышла на работе, вот и сорвался.
- Да ладно, всякое бывает, - улыбнулась Анна Матвеевна. – Я уже привыкла. Мы, старики, никому не нужны, только жить мешаем всем. А Бог смерти не даёт.
        Сказано это было с виноватым выражением лица, словно женщина готова была умереть вот сейчас, сию минуту ради других, нисколько об этом не жалея.
- Боже мой, какая же должна быть жизнь у человека, который устал жить до такой степени, что его уже ничто не держит на этой земле, - внутренне содрогнулся Сергей.
        Открыв дверь подъезда, он пропустил Анну Матвеевну вперёд и вошёл следом за ней. Квартира оказалась на первом этаже. Старушка взяла пакет из рук Сергея:
- Спасибо вам. Про остальное забудьте. Извинились – и славно.
- А можно попить с вами чайку? – неожиданно вырвалось у Сергея.
-О-о-й, - удивлённо протянула Анна Матвеевна, - боюсь, это не доставит вам никакого удовольствия. Разносолами я не богата.
- Ничего, я забегал до ларька в магазин, купил кое-что к ужину.
- Выходит,  будете угощать меня в моём же доме? – улыбнулась женщина. – Ну, что же, заходите. Только не пугайтесь.
        Предупреждение было произнесено не зря. Простой шифоньер советских времён, выцветший ковёр, чёрно-белый телевизор, разобранная постель – вот и вся обстановка в комнате. На кухне – маленький холодильник старого образца, тумбочка с навесным шкафчиком, стол у окна, накрытый обыкновенной клеёнкой,  и неожиданно современный диванчик, который смотрелся несколько нелепо в соседстве с остальной мебелью. Скудность обстановки скрашивала чистота, которая была видна во всём.
        Пока закипал чайник, Сергей достал из сумки сыр, колбасу, печенье, кое-что ещё.
- Это и есть ваш ужин? А жена, что же, не готовит ничего?
- А нет у меня жены. – Сергей сказал это просто, словно о чём-то совершенно нормальном. – Давно уже разбежались, как сейчас говорят. Очень разными оказались. Вначале это притягивало, а потом стало мешать. Решили не портить друг другу жизнь.
- Ну да, ну да, - согласно кивнула Анна Матвеевна. – Если не заладилось,  чего уж тут…
        Она отщипывала маленькие кусочки хлеба и сыра, откусывала понемногу от кружочка  колбасы и запивала всё это чаем. Наевшись, помыла яблоки. Одно дала Сергею. Взяв другое, нареза’ла ножом дольки и с удовольствием съедала их.
- Вот же, как неловко-то вышло. Вроде, подачку сделали. А я не привыкла, чтобы меня жалели.
- Я смотрю, вас тут многие знают.
- Да как сказать…
- Ну,  продавщица  наложила  же вам хороших яблок вместо уценённых, и  на те же деньги.
- Хорошая она, и относится так не только ко мне. Я ведь в первый раз
попросила уценённые яблоки. Плату за коммуналку увеличили, не вписалась
я в свой бюджет. А яблоки мне надо есть обязательно… низкий гемоглобин в
крови…
- А та женщина, которая предложила заплатить за ваши яблоки? 
- Её я не знаю. Видимо, просто хороший человек.
- Да, хороший. Я вот свиньёй оказался…
- Ну, зачем же так… всякое бывает…
        Взгляд Сергея упал на фотографии в рамочках, висевшие над диванчиком.
На одной – молодой мужчина  в морской форме, на другой – девушка в
военной форме со снайперской винтовкой в руках.
- Это вы и ваш муж?
Анна Матвеевна кивнула. Её взгляд  затуманился. Из глаз готовы были
брызнуть слёзы. Усилием воли сдержав их, Анна Матвеевна улыбнулась:
- Да, вот такими мы были… рабочие войны…
- Расскажите о своей жизни, если можно…
- А зачем? Кому сейчас интересна наша стариковская жизнь…
- Мне  интересно…  разговаривать… смотреть фотографии… видеть ваши глаза. Они у вас молодые.
- А глаза  уже не плачут, только сердце и душа ноют. Ну, что ж, давно никому не рассказывала. Некому. А тебе, пожалуй, поведаю свою историю. Ой, ничего, что на «ты»?
- Ничего. Так даже лучше. А в школы перед Днём Победы  не приглашают разве?
- Было такое. Только теперь отказываюсь. Неловко чувствую себя  в роли свадебной генеральши, - улыбнулась женщина. - Да и делается это чаще для галочки.  Один раз в году вспомнят, а потом нас опять нет. Ну, ладно, слушай, если хочешь…
        Судьба   была благосклонна к  симпатичной девушке Анюте: любящие родители, золотая медаль по окончании школы, верная подружка Лиза. И молодой курсант мореходки Юрий, с которым познакомились  в городском парке на танцплощадке . Влюбился он сразу, как и она.  На двадцать второе  июня был назначена свадьба, которая состоялась только через четыре года. Свадьба, опалённая огнём войны в самом прямом смысле этого слова, была скромной и немногочисленной.
        Родных не было:  Юрий вырос  в детдоме, а родители невесты погибли при бомбёжке города. Их квартиру, благодаря  подделке документов, приобрёл какой-то чиновник, окопавшийся в тылу. Анне удалось вернуть жильё. Пустую квартиру обставили  тем, чем смогли. Та мебель, которую Сергей сейчас увидел, по тем временам считалась нормальной. А потом было уже не до новой обстановки.
        Юрий воевал на подлодке. Однажды немецкий торпедоносец обнаружил спрятавшуюся в бухте субмарину. Пришлось срочно погружаться и на малых оборотах пытаться выйти из западни. Нарвались на минное заграждение, и от взрыва одной из мин начался пожар в том отсеке, где находился Юрий. Огнём обожгло правую сторону лица, при этом пострадал и глаз. Они тогда вырвались в море и чудом дошли до Мурманска. Затем был госпиталь… и  приговор – зрение восстановить нельзя. Юрий решил:  какой из него жених со слепым глазом да ещё шрамами на лице! 
        Анюта  в войну служила снайпером, уничтожила двести с лишним фашистов до того решающего поединка с опытным немецким стрелком. Повадился один обстреливать воинскую часть. Солдаты гибли, а он каждый раз благополучно уходил отсиживаться в своём логове. Вызвали ещё снайперов, среди которых оказалась и Анна Голубева.
       Примостившись за большой кочкой у ели, она стала устанавливать слева от себя зеркало, чтобы фашист клюнул на приманку  и тем самым обнаружил себя. А тот, видимо, уже наблюдал за ней. Анна   не успела убрать руку, как пуля моментально раздробила и зеркало, и указательный палец. От порезов осколками на руке остались шрамы. Но снайпера тогда она всё-таки уничтожила.
        Анна была девушкой не робкого десятка и потому решила встретиться с Юрием, показать свою руку и по его реакции понять, что делать дальше. Приехав в Мурманск, она поняла, что его  беда пострашнее. Разговор был долгим. Вот тогда она отплакалась в последний раз.
        Они вернулись в родной город мужем и женой. Юрий работал в военкомате, Анна – в городском тире. Куда ещё идти бывшему снайперу! Жили в любви. Очень хотели завести детей, но поначалу смущало одно обстоятельство:  дети постоянно будут видеть лицо отца и  руку матери, изуродованные войной. А когда решились, то оказалось, что Анна не может иметь детей. Долгие лежания в засаде на снегу и холодной земле, когда выслеживала  немцев,  сделали своё дело. На том и похоронили свою мечту о детях.
- А лечиться вы не пробовали? – спросил Сергей.
- Лечиться? Была такая мысль. Да у Юры начались проблемы со здоровьем. И сорока лет ещё не было, как случился инсульт. От первого отошёл. А второй оказался последним. Пять лет лежал, надо было ухаживать.  Ушла из тира, устроилась дворником при доме, чтобы Юра не оставался один на весь день. Сиделку нанимать было не на что.
- А военкомат, что же, ничем не мог помочь? – Сергей покачал головой.
- Прежний военком к тому времени ушёл на пенсию, а новому было не до нас, простых смертных, - усмехнулась Анна Матвеевна. – Да и ходить по кабинетам, просить милости мы не приучены. Так и мыкались сами. Соседи, правда, помогали. Хорошие попались люди. Вот этот диванчик подарили, когда переезжали в другой город к детям. Предлагали поставить в комнате, чтобы я спала на нём вместо раскладушки. Да как-то совестно было перед Юрой. Так и стоит  здесь.
- А новые соседи что же?
- Новые? Молодые симпатичные люди, живут своей жизнью. Да что общего может у нас быть! В жизни ведь как? Пока всё хорошо, словно слепой ходишь, чужого несчастья не замечаешь. Да я и не хочу никого напрягать. Живу и живу себе помаленьку…
- Но ведь, насколько я знаю, есть какие-то органы опеки… или соцзащиты… не знаю, как правильно называются. Что же они-то?
- Есть. Ходила одна женщина из этой самой защиты, всё ворчала да как-то сказала мне: «Чего вам ещё надо? Вы же сами управляетесь». Ворчала, потому что денег не могли ей доплачивать. Помимо зарплаты такса у неё была. Кто побогаче – приплачивал ей. Убрали её потом из соцопеки. А я отказалась от этой помощи. Справлялась как-то, две пенсии было в доме. Потом Юру похоронила. Мне одной  хватало моей пенсии. Не шиковала, конечно, но было терпимо.  А тут новый телефонный аппарат пришлось купить. Старый вышел из строя насовсем. Да ещё квартплата, как уже сказала, полезла вверх. Мой ежемесячный бюджет не выдержал такой нагрузки. Вот  и получилось сегодня у ларька такое приключение, - улыбнулась Анна Матвеевна. – Ну-ну, не смущайтесь, не надо. Вас тоже можно понять. Такая ответственная работа! А что случилось-то на стройке, если не секрет?
- Леса' обвалились. Каменщик с третьего яруса вниз полетел. Хорошо, что спортсмен, тело натренированное, чудом изловчился зацепиться за перекрытие нижнего яруса. Страшно подумать, что мог разбиться. Двое детей сиротами могли стать…
         Долго проговорили в тот день Анна Матвеевна и Сергей.
- Можно, я к вам буду приходить иногда? – спросил гость.
- Отчего ж нельзя? Приходи. Только неинтересно, наверное, будет со мной. Главное я уже рассказала. Остальное ты видел.
 - Вы знаете, я ведь рос с десяти лет без матери. Оставила она нас с отцом, ушла к другому мужчине. Какая-то сумасшедшая любовь была.
-  Потом не просилась обратно?
- Нет, не просилась. Погибли они с тем мужчиной, в аварию попали.
- Господи, какой ужас…
- Мне хорошо было с отцом. Он тоже был строителем. Вот теперь его дело  продолжаю. А он умер. Сердце. Так что один я в этой жизни. А с вами как-то уютно, тепло. Хорошо у вас,  - гость на прощание ещё раз окинул квартиру внимательным взглядом, словно что-то прикидывая.
Анна Матвеевна всегда радовалась, когда приходил Сергей. Он звонил заранее, и она успевала напечь его любимых блинчиков.  И общая тема для разговоров, несмотря на разницу в возрасте, всегда находилась: о жизни,  о книгах,  о кино и ещё о многом другом.
        Однажды раздался телефонный звонок. Её приглашали в пенсионный фонд, и это почему-то встревожило.  Наверное, потому что отвыкла ждать в жизни чего-то хорошего. На дверной табличке кабинета, перед которым перевела дыхание, прочла: «Доброхотова  Ирина Николаевна». Затем, постучавшись, робко перешагнула порог. За столом сидела дородная женщина с хмурым взглядом.
- Что же вы, Анна Матвеевна, жалуетесь кому-то? Могли бы сами прийти прямо сюда и выложить свою просьбу…
- Какую… просьбу? – смешалась Анна Матвеевна. – Я давно уже никому не жалуюсь и никого ни о чём не прошу…
- А молодой человек по имени Сергей, он вам кто?
- Просто знакомый, и всё…
Женщина внимательно посмотрела на посетительницу и неожиданно улыбнулась:
- Настойчивый товарищ – ваш знакомый! Чуть не разгромил нас…
- Не очень это похоже на него, - удивлённо покачала головой Анна Матвеевна. -  А что он хотел?
- Сейчас узнаете.
        В конверте, который Ирина Николаевна достала из ящика стола, была путёвка в санаторий, который находился в соседней области.
Оторопев от неожиданности, Анна Матвеевна, подвинула конверт обратно:
- Я… я не могу. Как добираться, не знаю. И на кого брошу квартиру? Цветы опять же…
- А это уж вы решайте со своим просто знакомым. Не отказывайтесь. Подлечат вас, отдохнёте, и жизнь повеселеет.
Взяв конверт, Анна Матвеевна тихо пошла к двери. Обернувшись, сказала:
- Спасибо, Ирина Николаевна…
- Знакомому вашему спасибо скажете…
        В санаторий Сергей отвёз её на своей машине. На прощание Анна Матвеевна напомнила ему про квартиру.
- Не волнуйтесь, ничего за две недели не случится. Буду присматривать за ней. И цветочки буду поливать…
Вернувшись из поездки, он пришёл в квартиру Анны Матвеевны, долго осматривал комнаты, что-то прикидывая и записывая в небольшой блокнотик. Положив его в карман, произнёс вслух:
- Ну, вот, вроде, всё. За десяток дней управимся… сначала приведём в порядок прихожую и кухню…
        За время, проведённое вне дома, оглядываясь на жизнь последних лет, Анна Матвеевна осознала, какая это страшная вещь – одиночество, когда вся жизнь умещается в четырёх стенках, и ты уже не ждешь ничего хорошего. Когда гнетущая тишина становится единственной подругой, отнюдь не приносящей  светлых мыслей и желаний. Она отчётливо поняла, что от одиночества есть только одно спасение -  тепло человеческих сердец тех, кто своим вниманием и участием способен растопить лёд в другой душе.
Исчезли мрачные мысли. Произошёл какой-то невероятный  прилив жизненных сил и  хорошего  настроения. Утром, просыпаясь, ловила на стекле окрепшими руками игривые лучи солнца и, улыбаясь, говорила:
- А жить-то как хорошо!
        Забирал Анну Матвеевну из санатория тоже Сергей.
- Вас не узнать, помолодели, в глазах огонёк появился…
Анна Матвеевна, сглотнув подступивший к горлу ком, обняла Сергея, припала к его груди и дрожащим голосом произнесла:
- Спасибо, сынок…
Из глаз, впервые за долгие годы, потекли слёзы. Слёзы благодарности, слёзы жизни…
2021