Не забывается... глава двадцать четвёртая

                Не забывается, но и не часто вспоминается

                Повесть

                Глава двадцать четвёртая



((( Служить осталось всего ничего : летние и осенние месяцы 1975 года. )))
В предыдущих главах так и не смог найти места для пока неопределённого 
по объёму, но значительного по смыслу « эссе », посвящённого приходящим
ко мне в армию письмам, свет и тепло, добро от которых до сих пор приятны, существенны, бережно хранимы.

Используя своё авторское право быть свободным в создании действительно новых тем
и в продлении известных, начну эту главу с выражения очередной моей искренней благодарности нашей длящейся ещё со школьных времён дружбе,
которая прекращалась с некоторыми из моих друзей лишь после, увы,
ранних и не обязательных их смертей ...

И Валерка и Серёжка и Вовка, студенты Казанского авиационного института,
и Равиль, студент Казанского государственного университета,
регулярно радовали меня своими дружескими, полными новостей о студенческой жизни,
о своём пребывании в Казани и в нашем рабочем посёлке Уруссу,
оптимистическими письмами.

Две одноклассницы, Зимфира и Зульфия, студентки политехнического института,
не так часто присылали письма из Йошкар-Олы, - столицы Марийской АССР, 
но тоже поддерживали меня.
Однажды они удивили, очень обрадовали : я получил бандероль с небольшим
по размеру сборником стихотворений С.А. Есенина, --- книжечка в мягкой обложке, изданная в Казани.
Это событие произошло летом или осенью ещё 1974 года.
С тех пор этот сборник где только со мною ни был после моего возвращения из армии !

Фотографии …
Наш класс был действительно дружен благодаря сердечному и душевному труду
двух замечательных людей : Валентины Михайловны, для которой мы были
первым её классом, а она для нас той самой Первой Учительницей
с первого по четвёртый классы, а далее относительно постоянное общение
наше с нею, её с нами ;
и Людмилы Даниловны, нашей классной руководительницы с пятого по десятый классы,
до нашего выпуска из средней школы, --- так получилось, что с Людмилой Даниловной
у меня были и остаются максимально доверительные отношения :
её письма, её поддержка оказали большое на меня влияние прежде всего примером
её человечности, её заботы, её понимания меня во все годы нашего общения
после 1972 года, после школы, и по сию пору.

Присланные ребятами фотографии с весёлыми комментариями на обороте,
сделанные почерком Валерки и Серёжки, сохранили фоновые зимние и осенние пейзажи, отдельные здания.
И самое главное сбережение на фотографиях : молодость, энергия, весёлые глаза
и радостные лица немногочисленной студенческой кампании во время каникул, проводимых в посёлке.
Присылались и отдельные, индивидуальные фотографии.

« В минуты жизни трудные », при неизбежной морально-психологической усталости, -
внезапной или накопленной, - эти в большом количестве чёрно-белые фотографии
сдвигали с меня тяжкий груз постоянного пребывания в одной и той же обстановке.

Почтовые адреса, относящиеся и к « учебке » и к основной для меня воинской части, были разузнаны моими школьными и в дальнейшем друзьями обыкновенно :
Валерка и его родители жили в соседнем доме ; Серёжка и Равиль тоже были
частыми гостями квартиры номер два, в которой жили мои родители, я и мой младший брат ;
так что узнать мой армейский адрес было очень просто.
Ну а дальше, « по цепочке », и остальные могли пользоваться « секретными данными ». - Вовка был сыном Людмилы Даниловны ; девчонки часто использовали Казань
при своих перемещениях из посёлка в Йошкар-Олу и обратно.

Письменное армейское общение между Радиком, Флюром, Салаватом и мною образовалось
по той же схеме : через наши домашние адреса.
Почтовые координаты Радика, призванного в мае 1973 года в армию и распределённого
в Мурманскую область, я узнал от его родителей.
Призванные в ноябре 1973 года Флюр и Салават стали доступны для конвертного общения после очередного письма от одного из моих друзей-студентов :
он узнал адреса, побывав в квартирах их родителей.
Флюр служил в Белоруссии, вблизи города Слоним ;
Салават служил в Московской области.

Чётко видные почтовые оттиски на конвертах сообщали о « долгом » времени в пути, необходимом для доставки. --- С учётом вероятной выборочной задержки
военной цензурой.
В пределах нескольких дней было возможно отбытие и прибытие
без оплаты доставляемых нам писем.

( 1973 год. Цена двух не маркированных конвертов одна копейка. ---
Покупать конверты с отпечатанными на них марками не требовалось,
равно и наклеивать знаки оплаты на простые конверты.
Государство давало возможность и для проходящих срочную воинскую службу
и для тех, кто отправлял письма по их армейским и флотским адресам. )

В декабре 1974 года или в январе\феврале 1975 года я был потрясён сообщением,
получив очередное столь желанное письмо от одного из моих друзей.
Наша одноклассница, Таня Ч., умерла после тяжёлой болезни, полученной в холодном новом цехе филиала казанского военного завода …
Воспаление лёгких … лечение не помогло …

А ведь только недавно она вышла замуж …

Потеря Тани, первая потеря в нашем классе, показала нам всем силу
и жестокость случая.
Многие из нас впервые ощутили тяжесть события, разделяющего на "до" и "после" ...

Для меня это известие о трагедии было значительно больнее : с Таней я много лет просидел за одной партой\за одним столом, - средний ряд, за нашими спинами
стена класса.
От школьной доски недалеко, но столько драгоценных секунд для того,
чтобы при вызове к доске можно было « привести в норму артериальное давление »
и на ходу обдумывать устный ли ответ, или же решение задачи, примера,
мелом обозначенных.

С шестого по восьмой классы мы, Таня и я, психологически примерно похожие люди, - уравновешенные, тихие, скромные, в меру молчаливые, дисциплинированные,
не активисты, не « отъявленные хулиганы », на всех уроках были рядом.

С седьмого класса, при случайных соприкосновениях наших локтей на горизонтальной плоскости ученического стола, лично меня так ощутимо, так резко и так приятно
« било током ». -
Я нечаянно задевал Таню правым своим локтем, она меня своим левым локтем …
Неведомая до тех нечастых ненамеренных столкновений дрожь пронзала меня,
приводя в смущение, наливая щёки « огнём »  …

Что и насколько похоже чувствовала при этих невольных контактах сама Таня,
не знаю.
По меньшей мере, она не тут же отдёргивала свой наэлектризованный острый локоток
от моего, давая пройти « множеству » мгновений, прежде чем аккуратно
и неторопливо восстановить прежнее малое расстояние.

Да, не поворачивая смущённой своей головы в сторону Тани, я всё же видел
лёгкий румянец на её левой щеке …

Быть может, после уроков я и провожал Таню до её частного дома, до её тихой улицы
в прилично отдалённой от нашей школы части рабочего посёлка, ---
ни врать, ни придумывать не стану.
Не помню.

На проводимых по инициативе мудрой Людмилы Даниловны в родном помещении
нашего класса, - в кабинете истории, - регулярных субботних или воскресных
не только танцевальных вечеров, мы, подростки, учились общению
вне рамок школьных уроков ; пусть и в неполном составе даже по официально обозначенным датам.

Первые опыты медленных танцев - танцевал по очереди с пятью одноклассницами -
так приятно памятны, так оказались полезными в дальнейшем :
на общешкольных танцевальных вечерах, а затем, через несколько лет,
и на втором этаже поселкового Дома Культуры, где по субботним
и по воскресным вечерам проходили танцы для молодёжи.

В числе мною постоянно приглашаемых во время нашего танцевального ученичества
в пределах школьного класса, была и Таня …

Походы на именно вечерние сеансы в кино, по парам и группами, были нам,
тогда стеснительным подросткам, не доступны по причинам возрастным :
только с шестнадцати лет.
То есть, ни в 19.00, ни в 21.00 мы не могли стать кинозрителями в кинотеатре
« Восток » и в Доме Культуры на сеансе в 20.00 ;
но имелась возможность смотреть кинофильмы в том же « Востоке », посещая сеансы
в 17.00 по будним дням, по выходным ещё и в 15.00 ;
а в Доме Культуры по будним дням в 18.00, по выходным ещё и в 16.00, ---
то есть довольно часто мы, все желающие и все имеющие достаточные финансы
в виде сэкономленного на пирожках, на булочках, или имеющие от « щедрот » родительских, собирались для коллективного просмотра того или иного
просто нового кинофильма. --- Других развлечений, иных занятий вне школы не было.

На кинофильмы, давно нам известные, мы тоже устраивали походы, -
но много меньшим составом : от двух, трёх до пяти, шести человек. --- Предпочтения отличались.

На относительно дневные киносеансы всегда были частично заполненные кинозалы, -
это нам давало возможность располагаться не согласно местам,
обозначенным в билетах, но там, где хотелось, где нам было удобнее.

Поясняю : в кинотеатре « Восток » предпочтительнее было на верхних рядах, -
примерно пятиметровый равномерный перепад высот между первым и пятнадцатым рядами ; а в Доме Культуры было уютнее вдоль всегда закрытых массивными высокими шторами
больших окон, выходящих на площадь.---
Перепад высот от первого ряда до последнего ряда в кино-концертном зале ДК
был мал, сам зал много больше : шире и длиннее.

Рассредоточение по кинозалу позволяло, - при согласии не обязательно своей одноклассницы, но хорошо знакомой, соседки по месту в одном ряду, -
уверенно хранить её не безразличную ладонь в своей ладони ;
а иногда — нечасто и не со всеми - держать свою сначала напряжённую раскрытую ладонь на её чуть встревоженном « горящем » колене.
((( Лётчики и космонавты « отдыхают » ! --- Такие перегрузки по силам
только подросткам. )))

До тихих робких поцелуев в постоянно меняющейся темноте кинозала мы ещё не дошли. - По меньшей мере, лично я этот приятно-полезный опыт приобрёл значительно позже.
Вероятно, седьмой, восьмой, да и девятый класс просто из-за возраста
не могли нам дать « обязательных знаний, настоящей подготовки » для вхождения
на один из этапов неизбежного развития.

Но самые смелые пары тесно прижимались друг к другу плечами до завершения фильма, - при этом его рука все полтора часа обязательно обнимала её за плечи.
Ни зимняя, ни осенняя одежда никому не мешала принимать и понимать совершенно первые столь ошеломительные чувства.- В тёплых кинозалах можно было разместить
свою верхнюю одежду на соседних свободных местах.

Осознание многих внутренних перемен создавало и турбулентность поведения,
перемены в характерах, зачастую для самих себя непонятные дерзкие агрессивные действия, и « мечты, мечты, мечты … »

((( В том возрасте всего этого было достаточно ! )))
 

Март или апрель 1970 года …
Восьмой класс ...
Весенняя четверть, после которой нам предстояло сдать экзамены,
получить аттестаты о неполном среднем образовании.

На одной из перемен ко мне подошёл Саша Лабуркин, ученик девятого класса.
Короткий, предельно ясный, разговор.
Оказывается, он « ревнует » меня к Тане, моей многолетней соседке по парте,
и убедительно просит меня не общаться с нею вне пределов школы.
Угроз не было, --- было понятно желание Саши обозначить « своей девушкой »
именно Таню Ч.

( А я, насколько себя помню, имел достаточную ежедневную светлую радость видеть постепенность обретения моей соседкой по парте, да и всеми девчонками
не только нашего класса, но и параллельных, прежде всего внешних перемен :
изящность заметно растущих полусфер молочных желез, теперь требующих дополнительного вида женского белья для молодых тел ;
от внезапно становящихся привлекательными ягодиц и девичьих коленей
до иных тембров голосов, а так же появления в глазах девчонок грустинки
от известной лишь для них тайны … )

Видимо, всё-таки я имел « наглость » провожать Таню до её дома, -
Саша жил неподалёку и мог видеть процесс нашего возвращения из школы.
Я ответил Саше в том смысле, что не считал и не считаю Таню « моей девушкой »,
хотя она действительно для меня интересна ;
что он может сам спросить у неё, желает ли она общаться с ним.
А мне нет дела до их вероятных дальнейших отношений.
На эту тему ни встреч, ни бесед больше не было.

Мы, Таня и я, всё так же сидели за одной партой ; всё так же общались на уроках
и на переменах, - наши отношения остались прежними, хорошими, обыкновенными
нормально соседскими.

В девятом классе, - после того, как часть одноклассников и одноклассниц покинула школу для дальнейшего обучения в техникумах и в училищах вдали и вблизи посёлка, - к нам прибыло пополнение : три или четыре девушки и два или три юноши
из соседнего совхоза, в школе которого не было ни девятого, ни десятого класса, --- одна из множества сельских « восьмилеток ».
Из поселковой « восьмилетки » к нам перешло трое ребят.

Все новенькие быстро стали « своими », успешно отучились и наш « десятый А »,
после сдачи восьми экзаменов и получения аттестатов о полном среднем образовании,
формально прекратился с последних чисел июня 1972 года.
Но столько лет, - теперь отдельными малыми группами, редко встречающимися вместе, - поддерживаем общение : « кустовое разделение » всё же позволяет периодически
узнавать новости, сообщать новости, передавать приветы и добрые пожелания тем, кто так или иначе в пределах досягаемости.

Девятый и десятый классы я провёл за одной партой не помню с кем из ребят, ---
чтобы не обидеть несовершенством моей памяти никого не назову.
В большинстве учебных кабинетов\классов мы, « мужские особи », всегда занимали ближний к входной\выходной двери ряд, полностью.
Те, кому не хватило места в этом « элитном ряду », были вольны в выборе мест.
В старших классах нашей школы не было « обязаловки » :
за одной партой « мальчик и девочка ».

Сам я не помню смешанных пар за ученическими столами в девятом,
в десятом классах, --- класса с шестого привычные наклонные парты стали малы,
и мы пересели на отдельные стулья за общим для двоих горизонтальным столом.

И два раза сделанные за один учебный год общие классные фотографии
и личная память всех тех, кто жив и относительно здоров, позволяют периодически не только глазами видеть и так не забытые молодые лица, в их постепенных заметных переменах от сентября 1962 года по июнь 1972 года …


                *

Вернёмся в июнь 1975 года.
Тоже грустно-приятное воспоминание.

Очень и очень неожиданно для меня пришло письмо от Иры, той самой, из Бугульмы.
Наличие у неё моего адреса, - Архангельская область, город Мирный-12, в\ч 12401- \ далее буква, обозначающее подразделение \, - не удивило,
ибо имелся единственный логически для меня объяснимый вариант его обретения :
от моего тогдашнего друга Ирека, к тому времени вольного от армии человека, - ушёл в запас в мае 1974 года, отдав два года своей службы Военно-Воздушным Силам  : город Чирчик, недалеко от Ташкента.

( Гипотеза о том, что во время очередного своего приезда в Уруссу,
в гости к семье дяди Феди, Ира могла сама узнать мой армейский адрес
через моих родителей, ((( даже не рассматривается. )))

При всей моей внезапной солнечной радости от прибытия конверта с указанным на нём обратным адресом, - адресом, ещё не забытым мною, - я был удивлён самим фактом  появления письма по её инициативе, ибо не предполагал ни малейшего ко мне интереса со стороны Иры, знакомство с которой хотя и было делом случая,
далее укреплённым моим сопровождением Ирека на его встречу с Ирой в Бугульме летом 1973 года, всё же не создавало лично для меня даже малейшей иллюзии
для обретения любого вида общения с ней.

( Из всего того, что было мною услышано в день пребывания в её частном доме,
во время наших - вчетвером - общих неспешных прогулок по склону леса
и отдыха на разноцветных летних полянах, надёжно запомнилось следующее :
она, Ира, чемпионка города Бугульма по свободному бегу на сто метров
и на двести метров, по своей возрастной категории ;
она, Ира, готовится к поступлению в один из вузов, - может и в очень престижный  Казанский университет, на специальность « журналистика ». ---
Ире, 26 мая, в 1973 году исполнилось семнадцать лет.

Остальные слова, сказанные кем-либо из нас в течение долгого июньского дня,
остались вне моей памяти.
Лишь максимально понятно характеризующие факты : спорт и желание учиться,
до сих пор вызывают уважение. )

Обычное, ничем не примечательное по содержанию, но явно имеющее эмоциональную
составляющую, письмо, на одном тетрадном листе в линейку, было мною прочитано
через считанные минуты после его обнаружения в почтовой ячейке ;
а затем ещё два-три раза перечитывалось, после чего это неожиданное письмо присоединилось к тем, что сохранялись мною в « каптёрке ».

Ира в первом своём письме сообщала о своих новостях, о своей деятельности
в качестве библиотекаря в местном Доме Техники, --- в Доме Культуры
для работников нефтяной промышленности ;
коротко упомянула о невозможности быть студенткой именно факультета журналистики
да ещё в Казанском университете :
очень много желающих на очень малое количество мест на дневном отделении,
да ещё значительный предварительный отсев по итогам творческого конкурса …

При её увлечении литературой и публицистикой можно было бы поступить на историко-филологический факультет того же университета или в Казанский педагогический институт, - но она, Ира, не видит себя учительницей.
О заочном обучении именно по специальности « журналистика » она думает,
и, быть может, решится, когда получит свой достаточный практический опыт :
регулярно пишет заметки в городскую и в районную газеты ;
старается обрести свои темы и, что важнее, свой творческий почерк ;
а, главное, сама хочет убедиться в необходимости достижения этой пока что для неё желанной цели.

В ответном моём письме, сотворённом во время очередного пребывания в карауле,
я преподнёс ей, Ире, свою признательность за чувствительную дружелюбную теплоту
её строк, за её неожиданное для меня решение обмениваться письмами.
Про свою службу рассказал с элементами юмора, ((( не раскрывая военной
и государственной тайны, ))) - лишь намекнул на « сообщения ТАСС »,
время от времени появляющиеся в газетах.

Сообщил ей и о том, что иногда так произвольно и « так некстати »
приходят в голову — или проявляются там сами ? --- а затем быстро пишутся
вроде бы нормальные стихи, пусть и с элементами подражательства
прежде всего Есенину ;
« пожаловался » Ире на « излишнюю многостраничность » своих вольных писем
прежде всего друзьям, --- для дома достаточно было двух-трёх страниц.

В достоверности « своей болезни » --- в привычном и не трудном для меня
вдумчивом заполнении двух, а то и трёх двойных тетрадных листов ---
убедил в первом же своём к ней письме.

( Почерк свой --- никудышный в школе, неудобный для последующего прочтения
даже при малой скорости движения шариковой ручки, --- я переменил просто :
однажды попробовал наклон букв в левую сторону.
Получилось много лучше : « даже для меня » понятнее, чуть красивее,
чуть удобнее взору.

Тогда же, при относительной регулярности пребывания начальником караула,
когда заполнение постовой\караульной ведомости требовало аккуратности
и однозначно читаемого другими производимого мною текста,
я быстро привык и к наклону букв в левую сторону и к придуманной мною
энергичной росписи, - обозначением своей фамилии рядом с обыкновенным
набором букв, составляющим полную фамилию.
Впоследствии я убрал две лишние закорючки, и с той поры моя размашистая
по вертикали подпись занимает чуть меньше места, - в пределах трёх сантиметров ;
на целый сантиметр укоротил.

« Жалоб и заявлений » по поводу читаемости произведённых мною многочисленных строк в больших по объёму письмах, подсчётом которых никогда не занимался,
не припомню.
Во всяком случае, мои пространные письменные сообщения воспринимались верно. ---
Об этом я узнал по возвращении из армии, при встречах с друзьями :
и со студентами и с теми, кто сам честно отслужил свои два года. )


Наше взаимно уважительное, заинтересованное общение, - между Ирой и мною, -
длилось полтора или два месяца.
От неё я получил ещё три или четыре письма ; мои ответные, « многотомные », 
были примерно в том же количестве.

Но в один из самых для меня неприятных в армии дней произошло такое же неожиданное, такое же не расчётное событие :
в нашу казарму принесли очередную порцию писем, извещений о посылках.
Проверил почтовую ячейку на букву « Ш ».
Для меня два письма из Казани ; одно письмо от Людмилы Даниловны,
которая давно переехала в совхоз « Бугры » и там преподавала в школе, -
посёлок совхоза с двухэтажными кирпичными многоквартирными домами был недалеко 
от окраины Ленинграда ;
четвёртое …
из Бугульмы, знакомый обратный адрес, но иной почерк …

Настроение резко переменилось …
Внимательно прочёл письма от друзей, от учительницы. --- Всё хорошо.

Словно при прыжке в воду с трамплина … быстро открыл этот « тяжеленный » конверт.
Внутри тетрадный листок, имеющий предельно короткий текст :
« Ире не пиши ! Она выходит замуж. »

В наличии, в сохранности этого письма и других, имеющих обратный адрес Иры,
не уверен.-
Практически ни разу не пересматривал письма, накопленные за многие годы ;
часть писем намеренно шла на хранение, часть писем была ликвидирована по причине
"ничего в них особенного".

Тот летний день для меня означал новый неодолимый раздел между "до" и "после".

( Наше ни к чему не обязывающее письменное общение резко оборвалось.
Письма от самой Иры не было.
Сам я верно понял смысл произошедшего,- никто не знал о моей значительной потере, никто не видел моей душевной усталости. )

Иреку я вроде бы не сообщил о новости, для него особенной. ---
Быть может, к тому времени он сам перестал интересоваться Ирой.

                *

С Ирой я встретился, в Бугульме, в сентябре 1982 года :
дочь, Дина, 1976 года рождения ; Ира ушла от мужа, - официальный развод.
Трудилась Ира там же, в Доме Техники, в библиотеке.
О её мечте я не спросил, --- дочь, быт в маленькой комнате семейного общежития.

Ещё один раз мы виделись, но не общались, в декабре 2008 года : умер её дядя, Ревин Фёдор Владимирович, участник Великой Отечественной ;
замечательный человек и прекрасный сосед по подъезду, по дому.

Из Уруссу гроб с телом дяди Феди был увезён в Бугульму, где жили и где живут его родственники.--- Там, на местном кладбище, покоится Фёдор Владимирович …

Тётя Нюра, вдова дяди Феди, через год, продав двухкомнатную квартиру
на втором этаже, переехала в Бугульму, где жила в семье другой своей племянницы.

На этом печальном факте не хочется завершить эту главу.

Увы, я не имею ни одной фотографии Иры Ж., а затем Иры К., --- постеснялся попросить и в письмах, а затем и во время нашего приятельского двухдневного общения в сентябре 1982 года, когда я после студенческого стройотряда
был на отдыхе, держа в голове план посещения Москвы, Ленинграда, Риги и Таллина
за пару сентябрьских недель.

Ничего « такого » между нами, Ирой и мной, не было и быть не могло по причине простой : увидев через десять ( ! ) лет её, да ещё с прелестной шестилетней дочерью, я осознал свою реальную влюблённость, свою вероятную любовь,
своё возможное счастье.

Солнечный ребёнок : жизнерадостная, открытая, весёлая, бойкая Дина,
была в те дни в больнице из-за случайно подхваченного от дворовой кошки лишая.
Два раза за два дня мы навестили неунывающую Дину, --- а вот мама её
была в большей тревоге.

Две ночи мы провели порознь : Ира на своём диване, я --- на диванных спинных
и боковых плотных "подушках", размещённых на полу маленькой комнаты.
Никто никого не отвлекал от ночного отдыха.

На третий день я уехал : железнодорожные билеты до Москвы и до Ленинграда,
а так же на обратный путь, были куплены заранее.
На обратном пути я был намерен передать во время получасовой стоянки поезда
подарки, привезённые из путешествия : игрушки, куклу, апельсины, лимоны, бананы, чай, конфеты …

Увы, посланная мною из Москвы телеграмма не могла дополнительно предупредить :
за два дня до моего появления на станции Бугульма Ира была отправлена
на помощь сельскому хозяйству, --- "командировка" на сбор картофеля.
Всё припасённое для передачи --- так быстро минули тридцать минут ожидания ! ---
поехало дальше.
В итоге и родителям досталось больше витаминов, конфет, чая, и кукла с игрушками
обрели другую маленькую хозяйку, - подарки обрадовали дочь моих в те времена близких знакомых.


Стихи.ру : цикл стихов « О, так умны, не вовремя, некстати » ---
для желающих убедиться в сугубо философско-лирическом воплощении
моих давних мыслей, моих прежних чувств.

https://stihi.ru/2017/11/30/3077


                *


Про армию --- в следующей главе : вольное перемещение в кедах по лесным тропам,
приятность созерцания небольших водных объёмов ;
неожиданная встреча с неохраняемым впечатляющим складом собранных после падения использованных ступеней ракет частей двигателей и прочего высоколегированного металлолома ;
две вынужденные « прогулки » по летнему лесу почти всего личного состава
с готовыми к применению автоматами АКМ ;
ежегодная « главкомовская проверка » результатов деятельности нашей воинской части.



                17.01.2022

                *

  Уважаемые читающие эту повесть !
  Следующая глава появится после завершения большого рассказа
  или короткой повести " Ирина Васильевна".

  ((( Всё же выпал отпуск : отдых от армии. )))


                22.01.2022

                *