Территория головы

                Известно много территорий
                от гор вершин до лукоморий ...
                В разряд такого естества
                попала как-то голова.

     Всем известно, что баня для солдата есть не просто помывочно-постирушное мероприятие, а одно из самых главных солдатских удовольствий. Порой так и говорят: «Баня для солдата - это святое». А вот то, что среди солдатской братии не менее святым считается и установленное распорядком дня послеобеденное тридцатиминутное личное время, определенно знает только народ служивый нынче и в прошлом.

     Вы спросите: «А как же сам обед - солдат без пищи ... и тому подобное?» Согласен, что завтрак, обед и ужин - это очень важно, бывает даже вкусно, но послушайте, как скучно и казенно звучит общее название этих трех мероприятий: «Прием пищи». Теперь понятно? Нет? Тогда давайте сравним «Прием пищи» и «Личное время» после приема этой пищи. Понимаете - «Личное» и с самой большой буквы. Надеюсь, теперь понятно.

     Курсант военного училища - тот же солдат, особенно первые два года и для него личное время после сытного обеда святыня не меньшая. Это же настоящая сиеста, даже больше - нирвана. Хочешь, сиди в Ленинской комнате книжку читай или письмо пиши. Или в курилке табачком наслаждайся. Есть желание в чепок (в чайную значит) за вкусняшками прогуляться? Да на здоровье. Хочешь ... Да вообще что душе угодно, то и делай, знай только меру дозволенности. Можно даже воспользоваться вполне законным разрешением на сон. Правда, для этого придется ... Во-первых, с утра идеально заправленную постель разобрать. Во-вторых, самому раздеться до бельевого состояния, а одежду образцово уложить на прикроватном табурете. А в-третьих, проснувшись, произвести эти действия в обратном порядке. В общем и целом все три пункта курсантами воспринималось как совершенно бестолковая трата драгоценного времени, поэтому редко кто привилегией послеобеденного сна пользовался.

     В основном же народ распределялся малыми кучками по интересам или проводил время в одиночестве, занимаясь тем, что справедливо называют: «кто во что горазд». Находились и любители установленный порядок слегка нарушить в свое удовольствие. Например, устроить секретные посиделки на широком каменном заборе за овощехранилищем. Почему секретные? Да потому, что курсантское начальство, мягко говоря, не приветствовало подобное уединение своих подчиненных. Зачем? Да просто, чтобы за изящным девичьим движением понаблюдать и, в полном согласии о представлении прекрасного, посетовать на жизнь свою зазаборную ... Не забыв при этом обсудить планы на ближайшее увольнение или, в крайнем случае, самоход (самовольную отлучку значит). И что главное - никто не посягает на это самое «Личное» время. Ну, это если действительно никто не посягает.

     Командир батальона курсантов полковник Ершов, своего личного времени не жалея, любил прогуливаться по вверенной ему территории в поисках какого-либо непорядка или, как он образно выражался: «бардака по углам валяющегося». Всегда «с иголочки» одетый, отутюженный, заправленный, начищенный, застегнутый и аккуратно подстриженный, он степенно хаживал и с высоты своего великого роста орлиным взором осматривал батальонные владения, выискивая тех самых нарушителей дисциплины или формы одежды, или ... в общем как бы на охоте находился. Частенько охота удавалась и заканчивалась для жертвы длительной, причем проходящей большей частью в грозном молчании, личной «беседой» в командирском кабинете с последующим наказанием «и за это, и за то». Но бывало с его стороны не только индивидуальное, но и всеобщее посягательство на то самое святое курсантское личное время. Редко, но бывало. Так случилось и в этот раз.

     В самый разгар всеобщего наслаждения вдруг одновременно заголосили все ротные дневальные:
     - Ба-а-а-тальо-о-о-он, выходи стро-о-о-иться на ма-а-а-лый плац!!!

     Разленившиеся, сонно-растрепанные курсанты явно неохотно, медленно потянулись на построение, постепенно ускоряясь и кляня непотребно своего комбата, так как знали, что кроме него никто такого покушения на законный отдых придумать не мог:
     - Вот зараза, доиграть не дал.
     - А во что?
     - Да в тысячу перекинуться решили, только-только ...
     - Ты маг куда убрал?
     - Да никуда, не успел, в бытовке остался, только из розетки и успел выдернуть.
     - Не забудь в каптерку отнести, а то ротный заберет, выпрашивай потом.
     - Где ремень потерял?
     - Да хрен его знает, на спортгородке прикорнул немного, ремень рядом лежал, придурок какой-то как свой прихватил, найду, убью.
     - Тогда стань в середину строя.
     - Ха, а куда я голову спрячу? Присесть советуешь? Сам стань, дай свой ...

    Гвалт, топот сапог, перебранки, прыжки через ступеньки, толчки в спины и бока - четыре роты возмущенных курсантов под напором задних рядов лихо выскакивали  из узких дверей казармы как шарики из детского воздушного ружья.

     «Пум, пум, пум ...» и так раз этак четыреста.

     Комбат по-прежнему степенно прохаживался, задумавшись о чем-то для него важном и не очень-то наблюдая картину всеобщего хаоса им устроенного.

     Наконец порядок наведен, роты построены. Восемь сотен зениц ока негодующе посматривают на комбата. Народ ждет командирских откровений.

     Полковник медленно идет вдоль строя, явно кого-то высматривая. Находит. Выводит на всеобщее обозрение. Срывает с него фуражку и с предельным возмущением, что в таких случаях всегда проявлялось в его усиленном волжском оканье, громогласно объявляет:
     - Вот она - типичная голова нестриженого курсанта. И весь батальон такой По-Го-Лов-Но. Заросли как мамонты.

     Затем снимает фуражку с себя и, выставляя на всеобщее обозрение идеал аккуратной армейской прически, завершает речь, также разделяя по слогам особо важные с его токи зрения слова:
     - Объясняю наглядно. Волосы по территории головы должны распределяться Равно-Мерным Об-Ра-Зом!!! Всем подстричься! Проверю Каж-До-Го! Накажу строго!

     И что главное - именно так и будет. Полковника все знают. Сказал - сделал. Проверит Каж-До-Го.

     Личное время закончилось. Батальон отправился на занятия.
     - Вот завернул, так завернул ... речист комбат ...
     - Теперь стригокосилку придется искать ...
     - Умен, умен, ничего скажешь ...
     Курсанты ещё долго обсуждали, кто с юмором, кто с иронией, очередное проявление ораторского искусства главного батальонного специалиста «изящной словесности», точно зная с этого момента, что их головы кроме обычных внешних атрибутов (лоб, глаза, нос, уши ...) имеют и определенную территорию.

     Не менее точно батальон понимал и то, что парикмахерская одна, а желающих её посетить четыреста и делать это придется в то самое личное время, на святость которого так коварно посягнул их строгий командир. Впрочем ...
     - Парни! Есть повод культпоход в городскую парикмахерскую организовать ... А там девочки-и-и ... Старшина, слышишь? Есть предложение к ротному обратиться ...

     Вечером небольшая группа ценителей армейского юмора дополнила новым забавным афоризмом особо охраняемую от начальства тетрадочку под скромным названием «Цитатник Васки Ершова».