Нарисовано словом. Кн 8 - 1

     Первый снег, даже не крупа, а вроде с неба мука сыплется крупного помола, но зато это белое нечто заполняет всё, на что посчастливится ему сесть. На садовой клумбе ещё не срезаны с кустов красные хризантемы. Листья припорошены, даже на тоненьких веточках тоненьким слоем снежок лежит. А цветы достойны особого внимания. Всё пространство между тоненькими лепестками просолено снегом. И от этого сами цветы изменили свой цвет на бледно-малиновый.
     А снег, хоть и неторопливо, но настойчиво с каждой минутой пополняет копилку своей холодной участи. Словно тревожные дни добавляют седину ещё далеко не старому человеку. Всё, что пережил, передумал человек, остаётся в нём самом, только волосы лёгким намёком сетуют на непокой…

                ***

     Наконец проявил себя улыбчивый Апрель. И хоть работы, как всегда у меня невпроворот, солнышко манит хотя бы выйти на балкон. Ещё в доме валенки на подхвате, обулась на босую ногу, куртку на плечи, платок на голову и, хоть мой наряд далеко не модный, зато удобный и тёплый. И вот я уже стою на балконе. Немного приоткрыла окно, вдохнула свежего влажного воздуха, который пахнет тающим снегом, ветром и весной. В памяти, хоть и не точно, прорезались чьи-то строчки:

Апрель журчит, звеня ручьями,
Кругом проталины видны.
Весна заботливо смывает
Остатки прожитой Зимы.

     «Смывает», это точно. Кое-где во дворе, под деревьями лежит с почерневшей коркой снег, упрямясь, не желая покориться ветреной новизне, но дело решённое – дни его сочтены. Да и не хочется смотреть на плачущий снег. Куда приятнее смотреть на подсыхающий асфальт и на лужи с золотыми масками солнца. Солнце сверху, солнце снизу, солнце, как гребнем расчёсывает безлистые кроны деревьев, и светлая кружевная тень уже легла на чисто вымытый асфальт, как карандашный узор на белый лист бумаги. Как ни странно, но оказалось, что тень от безлистого дерева куда красивее, чем густая тень в летний погожий день. Ветерок ласково покачивает ветки с ещё дремлющими почками, а на асфальте замысловатая вязь тени достойна  тонкой кисти художника. Я уже не удивляюсь тому, что именно эта тень настолько притягивает взор, что кажется, будто именно эта картина на асфальте – самое красивое место в нашем дворе.
     Зазвенел телефон, пришлось вернуться в комнату. Поговорила, ещё какие-то дела дама переделала и всё тороплюсь успеть ещё хоть чуть-чуть полюбоваться «картиной», пока тучи не закрыли своим мрачным крылом солнышко. Выбежала на балкон, только платок на плечи набросила, с мыслью – «на минутку». Смотрю, колесница солнца уже докатилась до крыши дома напротив. Тень тоже переместилась и даже узоры поменяла. Видимо лучи теперь под другим углом тонкие ветки пристально рассматривают. Часть тени на лужу легла и лужа преобразилась. Легкие, качающиеся гребешки волн щекочут призрачные ветки, в просветах тени подмигивают солнечные зайчики.
     Как же тут не улыбнуться увиденному, в апрельский день, на что ни посмотри, всё улыбается, весне радуется. И я рада весне, только ветерок ещё прохладой дышит, торопит покинуть балкон. И я, опасаясь простуды, закрываю балконную дверь. Тень осталась внизу, под балконом, но есть ещё уходящее за крышу соседнего дома солнце. Скоро и оно простится с нашим двором. Что ж, не велика беда, завтра будет новый день и солнца будет ещё больше… если погода не подведёт.

                ***

     Все свои детские годы я прожила в доме своих родителей на сельской окраине. Люди, которые жили в центре села, где сельмаг через дорогу и сама дорога ровная и прямая, просто пугались при упоминании «края света», который сельчане называли – Горбы. Что там? Кривые улочки, глубоченные яры, чащобы со змеями, выползающими на дорогу или на тропинку. Там знай не зевай, чаще под ноги смотри… горбляне – люди терпеливые, свою хату, свой огород, на котором растут груши ещё дедом посаженные, на хату возле сельского клуба ни за что  не променяют. Двор возле хаты в центре села у всех на виду. Другое дело на окраине, где по улице разве что соседи после работы домой идут. Только они так наломают спину на ферме, что им не до разглядываний.
     Нам, детям, хоть и привычно из школы домой по нашим косогоринам грязь месить, да об камни спотыкаться, порой обидно. Детям из центральных улиц всё же легче. То ли дело нам, уставшим с дороги, не скоро уроки на ум придут, а ещё воды надо наносить и еще много чего по дому надо сделать. Наверное по этой причине круглых отличников у нас что-то не наблюдалось. Просто люди жили, работали, кто как мог и в меру своего понимания самой жизни.
     Я, одна из многих школьниц, особенно после смерти отца, когда прекратились по отношению ко мне горькие унижения и побои, дом для меня стал домом, где можно было почувствовать себя свободным человеком и спокойно лечь отдохнуть. И всё же домой я не торопилась. Каждый раз выбирала себе новый маршрут, а всё для того, чтобы высмотреть красивое местечко с захватывающим видом на то, мимо чего люди проходят и головы не повернут. Мне очень хотелось хоть с кем ни будь поделиться впечатлением, но всё заканчивалось насмешками или наставлениями взрослых, типа: «У тебя, что дома работы нет, что ты тут стоишь, рот раззявила…»
     Со временем у меня появились излюбленные места, где я, хоть на минутку позволяла себе постоять. Особенно меня привлекали те места, где был хороший обзор речки. А если ещё и лодка была привязана у берега, то лучшей живой картины и искать не надо. Особенно мне нравилось смотреть на речку ранним утром. Главным козырем для меня была тишина, безлюдное место. И река спокойная, словно во сне плывущая между берегов, чуть прикрытая кисеёй тумана. Не взошло ещё солнце, не слышно дыхания ветра, вербы склонили ветки с мокрыми от росы листьями, где глубокие дупла прячут змеиные выводки. В это время можно идти спокойно даже под вербами, не опасаясь этих дьявольских тварей. Вот и ходила я излюбленной тропинкой, засматривалась на силуэты старых верб, на туман вдоль камышей, на большие камни, выглядывающие из воды. Вода оглаживала их бока, в этот утренний час не ссорилась с красноватым гранитом. Это уже потом, когда ветер морщил гребнями водную гладь, гнал волны к берегу, слышны были всплески и даже какие-то непонятные стоны со стороны верб. Эта речная рябь, мне, впечатлительной девочке, часто чудилась во сне, да так, что даже казалось, будто бы мурашки бегают под рубахой по телу. Я даже передёргивала плечами, вздрагивала, пугалась и всё равно шла туда, чтоб окунуться в ту нетронутую живую красоту, чтоб потом долго ещё носить в своей памяти сладостные впечатления. Они и теперь всплывают в моей памяти так ярко, словно я только вчера шла по той тропинке, берегом реки.

                ***

     Около пяти лет моя семья жила по улице Советской – 28, в трёхкомнатной квартире. У меня была самая маленькая комната, тёмная и холодная. Мне казалось, что я живу в подвале, куда не проникают лучи солнца. Покою в этой квартире тоже не было, ведь под окнами не было газона. Люди ходили в метре от 30-ти сантиметровой стены, окна деревянные и слышимость такая, словно они мимо моей кровати ходят. И это не прекращалось ни днём, ни ночью. Мне казалось, что этой муке не будет конца и края. И когда позвонили на завод, где я работала, и сказали, что мне выдали однокомнатную квартиру на Девятом квартале, (мне тогда казалось, что это «у чёрта на куличках»), но уже на третьем этаже, я тут же согласилась. И ни единой минуты не пожалела об этом.
     Ладно, всё это было потом, а пока я жила на первом этаже, под моим окном крыша над входом в подвал и по железному покрытию, изматывая душу, барабанил дождь. Я то и дело выглядывала в окно, тем самым просила пощады у Неба. Но, однажды, увидела такую картину, которая теперь, хотя бы раз в год мне снится. На этой живой картине было лицо женщины, которой было чуть за тридцать. Это был конец августа, шёл нудный неторопливый дождь, а она стояла как раз напротив моего кухонного окна в мокром до ниточки платье, мелко дрожа всем телом. Лицо поднято вверх. Я сперва, подумала, что она смотрит на окна верхних этажей, но веки были закрыты. Волосы были мокрые и сосульками свисали чуть ниже подбородка. С концов волос на худощавые плечи и грудь текла вода, а она словно и не замечала этого, не искала убежища или какой-то защиты. Наоборот, она подставила лицо под холодные капли дождя, словно себе в наказание. По лицу стекали капли, как по оконному стеклу. Приоткрытый рот с пухлыми губами выпускал еле заметный пар, и это отличало её от застывшей статуи. Люди с зонтиками шли мимо, глядя себе под ноги, занятые своими мыслями. Это были прохожие, такие же бесцветные и холодные, как идущий дождь без спросу и в никуда.
     Мне было жаль её, но человек был в таком состоянии, что привести её в чувство смог бы только хороший психолог. Я же сама, от увиденного, стояла в такой растерянности, что ни одна стоящая мысль не приходила мне в голову.
     В этот момент, кто-то из домашних меня о чём-то спросил и я, всего на минутку отвлеклась. А, когда глянула в окно, то увидела удаляющуюся по дорожке наискосок двора спину женщины, которая еле передвигала плохо сгибающиеся ноги, шла прямо по лужам, хоть голова у неё была склонённая и хочется думать, что она видела куда шла. Трудно сказать какое горе свалилось на худенькие плечи этой женщины, ведь мне неведомо, что с нею было до этой минуты и что было после. Но даже быть минутным свидетелем её душевной боли, невыносимо тяжело.

                ***

     Гулять в лесу, даже если этот лес всего лишь за дорогой, далеко не часто получается. Зимой, что греха таить, я так и не привыкла к сибирским морозам, весной и летом отнимают время бесконечные садовые работы, так сказать - держат меня «на коротком поводке», осенью тоже работы хватает. Но, однажды, подвернулся случай, когда я оказалась в лесочке в начале лета, ранним утром. Признаюсь, тогда я подумала, что параллельный мир не где-то там, в недосягаемом пространстве, а тут он, только нужен особенный настрой, чтобы увидеть его. И я увидела красоту просто сказочного леса.
     И, так - раннее утро, солнышко только-только взошло. Большинство людей в это время досматривает сны, даже птицы робко пробуют свой голосок. Я, очень осторожно иду по лесной тропинке. Не столько росы боюсь, сколько клещей. Эта тихая напасть на каждом шагу человека подстерегает. Однако, желание увидеть нечто новое, прекрасное, выше страха.
     Иду. Ночной туман, лёгкий, еле различимый, всего в каком-то полуметре от яркой зелени травы. И на фоне чуть голубоватого тумана белеют стволы молодых берёзок. Листвы на деревьях ещё мало, даже тень они не отбрасывают. В лесу светло, как в чисто убранном доме и видно далеко-далеко. Такой покой, такая райская благодать, что обо всём на свете можно забыть. Идти куда-то уже не хочется. Зачем искать лучшего, если - вот оно, радует глаза, дух перехватывает. Словно время остановилось, очарованное красотой.
     Я присела на корточки, чтоб заглянуть под кисейный полог тумана. А там трава, где-то на четверть поднялась над уславшей землю прошлогодней листвой, молоденькая, ровная. Кое-где у тропинки с травы выглядывают жёлтенькие маленькие цветочки и колдун-папоротник. Листы ветвистого папоротника поднялись над травой, словно детишки ладошки к свету протянули. Нет, это ещё не кусты, а только отдельные листья, резные. Их зелень нежная, намного светлее травяной зелени. Эти листья будто соперничают с белыми ровными свечками берёзок. У лесных берёзок ветки только вверху, а внизу Природой предусмотрено место для разнотравья. Вот и назови лесной край – дикой природой. Не-ет, тут каждому зелёному народу своё место уготовано, строгий закон и порядок. Смотри, постигай лесную науку человек, а у этой мудрости не годы, а века терпеливой, выверенной жизни. Тут молодые не озорничают. Нарушители – просто  не выживают. А посмотришь сторонним глазом – живая картина и каждая травинка, тропинка, каждое дерево, не напоказ, а просто многодетная семья с устоявшемся домостроем или – лесостроем. И всё это семейство простодушно смотрит на меня: «Ты с чем сюда пришла?» «С добром пришла, ребята! С добром. Я не потревожу вас… Я скоро уйду. Простите. Живите… Мир Вам!»