Зачем такая жизнь

«…обыкновенные люди… в общем,
напоминают прежних… квартирный
вопрос только испортил их…»
М. А. Булгаков

 Был тёплый солнечный июньский день, не предвещавший ничего плохого. Я вышла на балкон полить цветы. У подъезда стояла «Скорая помощь» и полицейская машина. Я спустилась вниз и спросила у собравшихся тут людей, что случилось. Никто толком ничего не знал. Одни говорили «умер мужчина», другие – «женщина». третьи – «произошло убийство». Уверенно называли только номер квартиры - 304-я. Я ужаснулась. Там жил мой хороший знакомый Юрий Петрович. Я дружна была с его покойной мамой, и с ним у меня были самые теплые добрососедские отношения.

Юрию Петровичу исполнилось 60 лет.  Он прекрасно выглядел для своего возраста: моложавое гладкое лицо, чуть посеребренные сединой волосы. Для меня он был просто Юра, и я кое-что знала о его жизни.

Юра был трижды женат. Первый раз женился по молодости, по глупости, по первому чувству на однокласснице, которая через год ушла от него к другому.

Вторая жена была настоящая бестия. Старше его, опытная, изощренная, ненасытная. Очень любила деньги и развлечения. Чтобы ублажать ее, Юра устроился проводником на железную дорогу, стал понемногу приторговывать. Дома, разумеется, часто отсутствовал. А однажды, вернувшись в неурочный час, увидел в прихожей мужские ботинки. Расстался с бестией. Она и не скрывала, что мужу изменяет. Темперамент, видите ли, у нее такой.

Зарекся тогда Юра жениться. Занялся бизнесом, преуспел, ездил за границу, обзавелся новыми друзьями, да и с женщинами все в порядке было. Но время шло. Друзья исчезли - какие в бизнесе друзья? Легкодоступные девицы надоели. Захотелось стабильности, домашнего уюта, детей, в конце концов. Тут как раз и подвернулось ему это «юное создание» - золотые кудряшки, медовые глазки, пухленькие губки, невинный взгляд. «Да, это ж, чистый ребенок, - подумал Юра, - буду ее опекать, наряжать, на Мальдивы свожу. Станет она моей женой и родит мне сына». Так оно и вышло. Юра не мог нарадоваться. Жену озолотил, все ее капризы выполнял. А бизнес юрин, тем временем, прогорел.  Не нужен стал Юра жене, да и староват он для нее был: ему под 40, а ей 25. Нашла себе молоденького, а ребеночка отцу отдала.

Оставил тогда Юра третьей жене их общую двухкомнатную квартиру, а сам с сыном в трехкомнатную к матери перебрался. Как воспитывать ребенка, отец не знал, а бабушка в это не вмешивалась, не хотела отношения с сыном портить. Юра, конечно, в основном, на педагогические книги полагался. Больше всего заботился о здоровье мальчика и его учебе, чтоб отличником был. Мечтал, чтобы сын в МГИМО поступил: денег на репетиторов не жалел. Вот и поступил сын туда. На необразованного отца стал с презреньем смотреть, советов его больше не слушал. Заперся в своей комнате, своя у него жизнь. Ничего в доме не замечает: ни что отец расстроен, с домашними делами не справляется, ни что бабушка больна и из комнаты не выходит.

Умерла бабушка, но внуку и дела нет, даже на похороны не пошел. Через неделю собрал свои вещи и был таков.

Тяжело переживал Юра смерть матери и уход сына из дома. Видела я его в это время: постарел, поседел, таблетки стал в кармане носить.
Горе свое разделить ему было не с кем: не осталось у него близких. Хотя, вру,  была у него сестра, я пару раз ее видела. На девятый день после смерти матери пришла она к Юре.

Вот как он об этом рассказывал:  «Сижу я на кухне один, маму остатками водки поминаю. Вдруг слышу ключ в замке поворачивается. «Сын вернулся», - обрадовался я. Ключи от квартиры только у него были. А это, оказывается, моя сестренка Лида явилась. Мать, видимо, перед смертью ей ключи дала. Любила доченьку, а Лида хитрая была, умела и к отцу, и к матери приластиться. Отец ей дачу завещал, а из матери все деньги выпотрошила. Ну, ладно. Не хочу об этом говорить. Противно. Пришла сестра, заметьте, на девятый день, - вспоминал Юра, - когда душа этот мир покидает, и с порога говорит: «Я  мамины вещи хочу забрать. Тебе ведь они не нужны?». – «Нет», - отвечаю. Она быстро прошла в комнату, где еще  недавно лежала исхудавшая, измученная болезнью мама. В проем двери я видел, как Лида быстро выбрасывает из шкафа на едва остывшую мамину кровать ее белье, полотенца, одежду, что-то складывает в целлофановые пакеты, что-то запихивает обратно. Закончив с маминой комнатой, перешла в проходную и внимательно стала разглядывать посуду в серванте.

«Забирай все, весь хрусталь бери» - говорю ей, а у самого кошки на сердце скребут, помню, как мать все это собирала» - «Хрусталь сейчас не в моде, если только за бесценок продам», - отвечает Лида и аккуратненько так заворачивает в полотенце старинную фарфоровую вазу. Потом хватает набитые шмотками пакеты, подходит к двери. «За остальным я потом заеду, - говорит, - а завтра мы идем с тобой к нотариусу подавать документы на наследство. Не забудь паспорт». Вот такая у меня сестренка деловая», - заключил Юра.

После визита к нотариусу Юра заходил ко мне и говорил: «Выкинет меня сестра из дома, как пить дать, потребует квартиру продать». - «Не может этого быть», - успокаивала я Юру, - ведь родители Лиде в свое время прекрасную двухкомнатную квартиру купили, и дача родительская ей досталась». «Вы  Лиду не знаете», - с усмешкой отвечал мне Юра.

Спустя полгода, когда документы на наследство были оформлены, Лида снова заявилась к брату.

- Я буду продавать нашу квартиру, - сообщила она. Это «я» и «наша квартира» больно резанули Юру.

- На полученные деньги, - продолжала сестра, - ну, добавишь еще немного, купишь себе жилье, какое захочешь.

- Но у меня здесь прописан сын, - напомнил сестре Юра. 

- Так выпиши его поскорей.

Юра поднял на сестру ошеломлённые глаза:

- Во-первых, мой сын должен быть где-то прописан. Во-вторых, он полгода тому назад ушел из дома, и я не знаю, где он. Телефон его отключен. Связи с ним нет.

- Выпиши его через суд. Пусть к своей матери прописывается. Найми юриста, если надо, - деловито советовала сестра. - Даю тебе месяц срока.

Это все я знала от Юры и знала также, что срок, отведенный ему сестрой, истек, а сын так и не появился.

Известие о подозрительной смерти в 304-й квартире меня ошарашило. «Не связано ли это с продажей квартиры?», - пронеслось в голове. Потрясенная, теряющаяся в догадках, я долго бродила по улице вблизи нашего дома.

 Я видела, как у подъезда остановился реанимобиль. Может, Юра жив и его еще можно спасти, - блеснула обнадеживающая мысль. Но подъехавшая труповозка, в которую на моих глазах погрузили упакованное в черный пакет тело, не оставляла места надежде. Я мысленно попрощалась с Юрой.

От горестных мыслей и нервного напряжения у меня разболелась голова. Я медленно с тяжелым сердцем побрела домой. «Скорая» уехала, а реанимобиль еще стоял у подъезда. Я открыла тяжелую дверь и тут же столкнулась с людьми в белых халатах. Мимо меня  пронесли на носилках мертвенно бледного Юру.  Его увезли в больницу. Он тогда выжил.  Как выяснилось позже, черный пластиковый пакет скрывал Лиду.

Было возбуждено уголовное дело. Следователь приходил ко мне, и я рассказала ему все, что знала о соседе по дому и его сестре. Лида умерла от удара виском о косяк двери. Убийство было признано непреднамеренным и совершенным в состоянии аффекта. Юре, ставшему инвалидом в результате инсульта, дали условный срок 2 года.
Мне однажды довелось с ним пообщаться. Я едва его узнала. Это был седой старик с потухшими глазами и чуть сдвинутым набок ртом, который он то и дело вытирал застиранным платком. Медленно, запинаясь, с трудом подбирая слова, Юра рассказал:

«В тот день с утра пришла сестра и безапелляционно заявила: «Если не удается продать квартиру целиком, … я продам свою долю. Ты можешь ее выкупить у меня... за 5 миллионов. Цену я выяснила... Могу тебе, как брату скинуть 500 тысяч, но только никаких отсрочек и никаких рассрочек. В течение трёх дней деньги должны быть у меня.

От неожиданности, - говорил Юра, - я потерял дар речи. «У меня нет таких денег», - наконец, сказал я сестре. И тут началось. «У тебя нет денег?! – заорала она. – Ты ж у нас богач, долларами сорил, весь мир объездил, шлюх содержал. Жалко денег, живи в коммуналке. Всю жизнь профукал. Так тебе, дураку, и надо».

Все зло, вся зависть, накопленные за годы, выплеснулись на меня. Разве я виноват, - Юра страдальчески посмотрел на меня, - что у нее муж-пьяница и 40-летний маменькин сынок на шее сидит?»

 Тяжело вздохнув и покачав головой, он продолжал: «Чего только Лида не наговорила тогда и про мою жену, которая мне рога наставила, и про моего  шизофреника сына, который от меня сбежал.

Я не мог это слышать и заткнул уши. Она приняла этот жест за вызов. Мое молчание ее еще больше взбесило. Она как будто сошла с ума. Подлетела ко мне, стала трясти за плечи…»

Юра замолчал и долго не мог говорить.

«Я-я её оттолкнул, - заикаясь, мучительно выговорил он. – Лида упала и лежала, не шевелясь... Я позвонил в «Скорую». В голове у меня что-то щелкнуло, разлился туман, язык не слушался, но я успел назвать адрес».

Юра опять надолго замолчал, потом едва внятно прошептал: «Я хочу умереть. С этим жить невозможно» и почти нечленораздельно пробормотал: «Зачем такая жизнь?». Я робко спросила Юру о сыне. Он ничего не ответил, только, опустив голову, безнадежно махнул здоровой рукой.

Через полгода Юры не стало.

_______
P.S. К новому году двоюродные братья - предавший отца сын и 40-летний маменькин сынок – продали злополучную квартиру и разделили деньги пополам.