Гл 3 Жизнь и смерть Хейнли

Вскоре после того, как Ладос уехал учиться в Люанол, Хейнли поступила учиться в местный Университет, поступила без особых усилий - она была достаточно хорошо подготовлена, а желающих учиться в Университете среди жителей острова было не так уж и много.  Хейнли действительно хотела бы учиться в более серьезном учебном заведении, в основной части федерации, но она не могла оставить родителей одних.

Хейнли все годы учебы переписывалась с Ладосом, Ладос писал часто, регулярно и мало, его письма были больше похожи на страницы дневника, каждый раз на остров приходило два письма - одно письмо Хейнли, а второе письмо - матери, письма были очень похожи.  Каждый раз, получив письмо, Хейнли отправлялась к матери Ладоса, они обсуждали полученные от Ладоса письма, Хейнли немного помогала матери Хано по хозяйству, и постепенно она стала как бы членом ее семьи, невесткой без мужа.  Со временем две женщины так сблизились, что ответные письма Хано Ладосу стали писать сообща, а потом и вовсе стали отвечать одним общим письмом.

Хано никогда не обещал приехать на остров в самое ближайшее время, но вообще планировал как-нибудь посетить свою родину, только у него постоянно были какие-то неотложные дела.  Шли годы, Хейнли кончила учиться и сама стала учить других - она пошла работать учителем физики в ту школу, которую кончила.

Когда началась война, женщины забеспокоились, что Хано могут призвать в действующую армию, но вскоре они получили от Хано известие о том, что он работает в одной из лабораторий.  Женщины поняли, что лаборатория выполняет какие-то военные заказы, Хано на войну не попадет, и они успокоились.  Первая война кончилась довольно быстро, а на острове Барк она вообще прошла как-то незаметно - продовольствия на острове хватало своего, а с промышленными товарами, которые поступали из основной части федерации, перебои были и до войны.

Несколько послевоенных лет пробежали необычайно быстро, наполненные повседневными заботами, и вдруг началась новая война.  Сначала женщины восприняли известие о новой войне безразлично, уверенные в том, что и на эту войну Хано не попадет.  Но неожиданно пришло известие о том, что Хано - на фронте.  Письма с фронта приходили от него столь же регулярно, и были они так же холодны и коротки.

К счастью, всю войну Хано Ладос прошел без единого ранения, после войны он вернулся работать в Люанол и, как можно было понять из его писем, получил некоторое повышение по службе.  Поэтому выбраться посетить свою родину ему стало труднее, хотя такие планы он строил постоянно.

Хейнли и мать Хано виделись постоянно, с годами разница в возрасте между ними была все менее заметна.  Постепенно умер отец Хано, умерли родители Хейнли, и две женщины остались одни.  Мысли о том, чтобы съехаться, у них не возникало - они жили достаточно близко друг от друга.

Хейнли нигде кроме школы и дома Хано не бывала, и годы бежали столь незаметно...  Однажды она с удивлением обнаружила, что стала пожилой женщиной, почти старухой.  Письма от Ладоса постоянно приходили, и в их содержании мало что менялось за все эти годы.  Неожиданно письма прекратились, вскоре женщины узнали о том, что Хано Ладос очень тяжело болен, они забеспокоились, стали собирать деньги на поездку, но собрать нужную сумму не успели - пришло сообщение о том, что Ладос умер.

Это известие настолько потрясло женщин, что мать Хано вскоре скончалась.  Хейнли выжила только потому, что у нее была работа, которая все-таки как-то ее отвлекала.

Хейнли иногда встречала на улице Стиэ - та с годами становилась все толще и отвратительнее, но оставалась, тем не менее, удивительно подвижной и веселой.  Хейнли слышала от других учителей новости из жизни Стиэ, Стиэ постоянно меняла место работы, переходила из одной конторы в другую, работала в разных магазинах и простым продавцом и заведующей, несколько раз проворовывалась, ее выгоняли с работы, но вскоре она устраивалась опять на такую же работу.  Стиэ была пять раз замужем, и кроме того у нее постоянно были любовники.  Однажды она родила дочь, которая выросла такой же толстой, веселой и непутевой, как и сама Стиэ.

Хейнли эти новости мало интересовали - это была другая жизнь, совершенно незнакомая, непонятная и неинтересная.  При встречах Стиэ и Хейнли не здоровались и проходили, будто и не были знакомы.  Поэтому однажды, когда Стиэ, повстречав на улице Хейнли, остановилась и заговорила с ней, Хейнли удивилась.  Это произошло вскоре после известия о смерти Ладоса.

- Ну что,-  сказала Стиэ, - отбила у меня парня, а сама все равно ни с чем осталась.  Так и подохнешь старой девой, или вы все-таки успели до отъезда Хано...

Не дождавшись ответа, Стиэ пошла дальше.  Эти слова совершенно не тронули Хейнли, она обратила внимание только на то, что Стиэ тоже стала старухой.  Потом, подумав как-то на досуге, Хейнли удивилась тому, чо Стиэ, несмотря на пятерых своих мужей и неисчислимых любовников помнит про Хано.  Вскоре Хейнли узнала, что Стиэ умерла - Хейнли восприняла это известие с полным безразличием.

Однажды, когда Хейнли, придя из школы, возилась по хозяйству - подметала двор, во двор вошла молодая беременная женщина, невысокая и очень худая.  Хотя лицо женщины было усталое и изможденное, можно было догадаться, что она очень молода - ей не больше семнадцати.  Хейнли помнила всех своих учеников и отметила, что эта женщина у нее никогда не училась.  С удивлением и любопытством Хейнли проводила посетительницу в дом и предложила ей поесть.  От еды посетительница отказалась, тут же попросила разрешения закурить:

- Вы знали Хано Ладоса? - спросила гостья хриплым прокуренным голосом.

- Да - с удивлением ответила Хейнли.

- Перед смертью он постоянно вспоминал о Вас, и очень хотел, чтобы Вы узнали о том, что он сделал открытие...

- Открытие?  Какое открытие?

- Не знаю, какое уж там открытие, это Вы спросите у моего папаши, я в эти дела не суюсь, мое дело Вам передать то, о чем меня просили.  Конечно, с тех пор как Ладос скончался, уже прошло семь лет, но раньше выбраться у меня как-то не получилось - слишком уж далеко до вас добираться...

- И что, Вы его знали, и он лично Вас просил...

- Какое это имеет значение, он просил или не он...  Он считал, что то, что он сделал, он сделал только благодаря Вам - ведь это Вы ему посоветовали...

Хейнли была удивлена - она никак не могла себе объяснить это необычное посещение.  Хейнли хотела было расспросить гостью поподробнее, но когда она взглянула в холодные голубые глаза молодой женщины, она почему-то не посмела ничего спросить, только смущенно проговорила:

- Вы бы так много не курили - ведь Вы ждете ребенка...

- И что, заметно, что я беременна?

- Да, - смутилась отчего-то Хейнли.

- И Вы считаете, что мне нужно меньше курить?

- Да, - еле слышно ответила Хейнли.  Она привыкла за долгие годы работы учительницей говорить с молодежью властно и непринужденно, но отчего-то в присутствии этой девочки Хейнли почувствовала себя очень скованно...

- Хорошо, я передам ваши рекомендации моему лечащему врачу...

Хейнли смущенно замолчала.

- Ладно, я свою задачу выполнила, и могу теперь быть спокойна.  Зовут меня Кон Мальдинайр, фамилию мужа я себе не стала брать, так что из этого можете сделать вывод, что фамилия моего папочки - тоже Мальдинайр, он и продолжает опыты вашего Ладоса.  Это, конечно же, жуткая государственная тайна, но мне до этих глупостей дела нет, мне и своих забот хватает, как и Вам, наверное.  Поэтому больше не буду Вас отвлекать от хозяйства...

С этими словами, не попрощавшись, молодая женщина ушла.  Пораженная Хейнли подумала, что если Мальдинайр такой же сильный и властный, как и его дочь, дело Хано Ладоса в надежных руках и непременно будет успешно доведено до конца.  Какое дело, Хейнли понять не смогла, но была уверена, что дело это непременно пойдет на пользу Родине и если она, Хейнли, тоже к этому делу как-то причастна, ее жизнь прожита не зря.

После этого настали тяжелые времена.  Закончилось двадцатипятилетнее правление президента Кильда, время относительно спокойное. Пришел новый президент, Кимроб.  Первые его шаги были встречены в народе с большим воодушевлением, он обещал улучшение жизни, и, действительно, первые два года и денег стали платить больше, и в магазинах больше появилось товаров, и много появилось интересных книг в книжных магазинах, как-то стало оживленнее.   Но продолжалось это недолго - хотя денег по-прежнему платили много, товары из магазинов стали исчезать, появились рынки, где те же самые товары продавались по совершенно недоступным ценам, и находились люди, которым это было по карману. На улицах стало неспокойно.  В Люан-Бинилайо, который всегда был застроен убогими однотипными одноэтажными и двухэтажными домами, стали появляться двух и трехэтажные кирпичные особняки, огороженные высокими заборами.  Простым же трудящимся жилось все хуже и хуже.  На острове с продуктами питания всегда было хорошо, и даже в годы войны Хейнли не голодала, а тут оказалось, что простая учительница не может заработать себе на пропитание, и пришлось, несмотря на преклонный возраст, завести небольшое хозяйство - огород, курочек...

Хейнли была задавлена хозяйственными заботами, но гораздо большее беспокойство вызывало у нее состояние дел в государстве - народное хозяйство перестало развиваться, объемы промышленного производства с каждым годом все больше и больше сокращались, обороноспособность государства падала, бывшие союзники переходили в лагерь противников.  Положение казалось безнадежным...

Избавление пришло неожиданно - президент Кимроб был свергнут, вместо него президентом стал Бинилайо Бумари, бывший когда-то ближайшим помощником Кильда.  Оказалось, что именно Бумари готовили преемником Кильда, но коварный Кимроб, воспользовавшись замешательством, вызванным неожиданной смертью Кильда, захватил власть путем государственного переворота и затем в течение тринадцати лет по заданию врагов планомерно разрушал основы государства и в первую очередь его политическую систему и экономику.  Бумари взялся восстанавливать прежние нормы жизни.

К большой радости Хейнли, в первый же год после восстановления народной власти наступили значительные улучшения - были конфискованы и переданы народу все особняки, было возвращено народу все украденное у него имущество, что-то стало через систему распределителей доставаться и простым трудящимся, пускай поначалу с перебоями, с очередями, но ведь это неизбежно после того, как на протяжении тринадцати лет враги разрушали народное хозяйство.  Несколько смущало Хейнли то, что восстановление народной власти сопровождалось определенной жестокостью, и некоторые из бывших ее учеников были расстреляны и повешены, но это - историческая необходимость.

Самое радостное событие произошло через полтора года после восстановления народной власти.  С необычайной торжественностью было объявлено об успешном испытании нового необычного оружия - бомбы, мощность которой превосходила в тысячи раз мощность водородной бомбы.  Хотя принцип действия бомбы не раскрывался, Хейнли, отлично знавшая законы физики, сразу догадалась, что речь может идти только об аннигиляции материи - никаким другим способом невозможно достичь такой мощности взрыва.  И самым счастливым днем в жизни Хейнли стал день, когда были объявлены имена двоих ученых, сделавших для Родины этот драгоценный подарок - Хано Ладос и Мурн Дис.  Имя третьего ученого, который был пока жив, держалось в строжайшем секрете, но Хейнли сразу догадалась, что этот третий - Мальдинайр...

Хейнли продолжала работать в школе - и просто по привычке, и потому, что учительский продовольственный паек как-то помогал ей продержаться.  Кто-то из учеников узнал о том, что Хейнли была знакома с Хано Ладосом, и попросил рассказать о нем.  Сначала Хейнли, гордившаяся знакомством, хотела рассказать о своем приятеле и даже показать его письма, но потом передумала.  Ведь после тринадцати лет безверия, когда для девочек самыми привлекательными профессиями были профессии продавщиц и  проституток, а для мальчиков - профессии охранников и бандитов, детям нужны были новые образцы для подражания.  А может ли чудаковатый, не слишком-то хорошо учившийся парнишка, никогда не увлекавшийся ни спортом, ни общественной работой, быть таким образцом?  И Хейнли сказала, что да, действительно, она знала Ладоса, но, несмотря на то, что она сама была отличницей, он был для нее недосягаем, и у Ладоса не было ни минуты свободного времени - это был чрезвычайно целеустремленный и собранный юноша, с детских лет решивший посвятить себя служению Родине, отличник, спортсмен, общественник...

Хейнли показалось, что дети были разочарованы ее рассказом.

Прошло еще несколько лет...

Хейнли шел девятый десяток, никого из ее сверстников уже не осталось в живых, когда-то, уже много лет назад, когда ее сверстники начали умирать один за другим, и она тоже приготовилась к смерти, но вовремя не умерла, и осталась жить, радуясь каждому новому дню.

Хейнли проснулась, увидела, что в комнате стало светло, и поглядела на настенные часы.  Часы показывали ночное время. Хейнли подумала сначала, что часы остановились, но нет, часы спокойно тикали, покачивая маятником. Хейнли удивило, что, несмотря на ночное время в комнате было светло, но свет был какой-то необычный, не дневной.

Она встала, довольная тем, что также, как и вчера, может встать и чувствует себя не хуже, чем вчера, и пошла потихоньку во двор - проверить курочек.  Выйдя во двор, Хейнли с недоумением увидела, что небо стало светлеть, но светлело оно не так, как на рассвете, не на востоке, а равномерно, по всему небосводу.  И с каждым мигом небо становилось все ярче и ярче, еще немного - и на небо уже больно было смотреть.  Зажмурив глаза, Хейнли с той скоростью, с которой могла, поспешила к дому, свет неба при этом стал настолько ярким, что даже сквозь зажмуренные глаза стал невыносимым, к тому же от неба теперь несло жаром, как от раскаленной печи, и когда жар стал совершенно нестерпимым, Хейнли в изнеможении опустилась на пол...

Начало http://proza.ru/2022/02/05/1270
Продолжение http://proza.ru/2022/02/05/1384