Преступление и наказание Анания и Сапфиры

История Анания и Сапфиры из книги «Деяний» Нового Завета может удивить и заинтересовать не только тем, что она противоречит образу Бога любящего, прощающего  и долготерпеливого.
Она  ещё и наводит на размышление об  идеале христианской  коммуны,  общества, в котором «никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее».
     Апостол Пётр, осудивший  мужа и жену за утаивание части денег от продажи своего имения, предстаёт полной противоположностью Иисусу Христу, который прощал людям их грехи.
И этот контраст до того яркий, что встаёт вопрос: каким духом убиты были Ананий и Сапфира?
- Плоды Духа Святого, перечисленные в Новом Завете, ничего общего не имеют с такой показательной казнью.
Не удивительно, что «великий страх объял всю церковь»…
         В коммунах  Франции и России  верность идее   обеспечивала власть посредством таких строгих законов, которые казались беззаконием: смертные приговоры оправдывались революционной целесообразностью.
Причина смерти Анания  и Сапфиры не установлена.
Но апостол Пётр выразил полное одобрение их участи.
И вопрос о том, каким или чьим  духом они были  убиты, становится принципиально  важным для всякого человека, который пытается возлюбить Бога всем своим разумением.
            
На репутации апостола  Пётра остался ещё след того случая, когда он  трижды отрёкся от Христа.
В своих  посланиях он призывал: «…будьте покорны всякому человеческому начальству  для Господа…».
И ещё конкретнее: «Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым».
А Христос призывал, лишь, отдавать кесарю кесарево»…
              В богословской литературе вывод из следствия «по  делу Анания  и Сапфиры» примерно такой: Пётр не убивал. И не молил Бога убить их.
Смерть их – справедливое возмездие за обман Духа Святого.
Обращает на себя внимание тот факт, что смерть людей не стала поводом для разбирательства властями: община христиан была недоступна для посторонних, а все входящие в неё пребывали в страхе.
Со временем страхов и поводов для них становилось всё больше…
          
   Известно, что христианские  общины образца апостольских времён  не выдержали испытания временем.
Но строгость или жестокость, подобная  той, с которой  свершился суд над Ананием и Сапфирой,  оставалась в церкви и до недавних дней.   
Признанный в католической церкви святым Ф.Аквинский считал, что еретики
« заслуживают не только отлучение от Церкви, но и разлучение с миром через предание смерти».
Особенно «трогательно» выглядит  забота  Ф.Аквинского о том, чтобы при казни еретиков не проливалась кровь: для этого он предлагал…  сжигать их.
          В послании  Римского епископа Климента говорится: «Церковною жизнью должен управлять порядок, дисциплина и послушание, а не мечтание и произвол» - Намерение кажется благим.
Но потом появилось разрешение инквизиторам производить пытки с целью раскрытия ереси.
Потом церковь сняла с себя вину за ошибочные приговоры: «если невиновный несправедливо осужден, он не должен жаловаться на решение церкви, …которая не может заглядывать в сердца, и если лжесвидетели способствовали его осуждению, то он обязан принять приговор со смирением и возрадоваться тому, что ему выпала возможность умереть за правду».
         Несколько лет назад  Папа Римский счёл необходимым публично покаяться за преступления инквизиции: "Никогда более служение истине не войдет в противоречие с любовью к ближнему..» - сказал он, призывая "подвергнуть глубокому анализу совести" деяния  церкви.

              Русская церковь, возможно, выносила меньше смертных приговоров, чем Западная, но по лютости их она никому не уступает: 
за ереси предписывалось «огнем зжещи или живого в землю засыпати» .
Ещё во времена монгольского владычества церковь получила право наказывать смертью за хулу на Бога:  «кто учнет веру хулити или осуждати, и тот человек не извинится ни чим же и умрет злою смертию».
Казни еретиков оправдывали тем, что палачами руководит  «святой дух», а также тем, что «убийство бога ради несть убийство».
В Ветхом завете Библии есть и другие строки, которые вызывают сильные подозрения в том, что Бог всемилостив и долготерпелив. Например, смертный приговор человеку за то, что он принёс дров в «субботу покоя», или смертное наказание детей за то, что они дразнили пророка Елисея.
То есть, при желании, можно найти в Писании «теоретическое» обоснование самым жестоким законам.
Но  в Писании есть и такие строки, которыми можно обосновать  самые милостивые приговоры вплоть до оправдания.
              В церкви были противники жестоких  расправ над еретиками.
Но не было постановления, которое бы допускало реально  «разномыслие» в вопросах веры, а за «оскорбление чувств» запрещало бы лишать жизни или свободы.
Если смерть Анания и Сапфиры ещё можно считать казусом или  исключением из правила,  то жестокость церкви в истории её борьбы с еретиками выглядит правилом.
И выглядит так отвратительно, что для многих людей становится невозможным «возлюбить  Бога всем разумом».
             Покаяния Римского Папы за дела инквизиции  резко падает в цене от того, что сделано во времена, когда продолжать  инквизиторские традиции не позволяют светские законы.
Но и преуменьшить его значение нельзя: слова «никогда более…»  произвели сильное впечатление на слушающих.
                А РПЦ даже и этого малого покаяния не принесла.
   Вся схоластика таких теоретиков инквизиции как Ф.Аквинский на Западе или И.Волоцкий в России до сих пор никем не опровергнута.
А что делать с текстами Библии, которые провоцируют инквизиторские методы борьбы с разномыслием?
Может быть, по образу и подобию борьбы с курением, писать на книгах, что они опасны и могут повредить душе?
Или осмелиться предположить, что в традиционном богословии накопилось  столько погрешностей, что не мешало бы в нём что-то переосмыслить?
Понятно, что  неопределённости и двусмысленности в учение церкви могут стать поводом и причиной преступлений, подобных тем, в которых покаялась Римская церковь.
Понятно и то, что всякие отступления от вековых традиций чреваты извращением вероучения и требуют большой осторожности.
Сегодня церковь  отделена от государства. Её «ошибки», кажется,  уже не могут принести такого вреда, как раньше.
Но государство находится  на таком отдалении  от церкви, что уже позволяет себе противоречить основам вероучения.
А церковь, в лучшем случае, пытается «увещать», призывая «со всяким страхом повиноваться господам» по слову апостола Петра.
Трудно представить, что чувствовали и думали наши предки, когда русская мать-церковь творила расправы над своими детьми за «хулу на веру» по  высочайшему разрешению поработивших страну монгольских правителей…   
Вполне возможно, что такая душевная травма и повредила что-то в наследственном чувстве справедливости.