Взгляд в прошлое гл. 10

  10
 Побежали годы, наполняя жизнь разнообразием семейных событий. С интересом училась в школе Зоя, постоянно рассказывая дома о любимой учительнице Наталье Прокопьевне, Шура грызла гранит науки в той же школе, решив поступить в горный техникум. А у Натальи и Петра Нехорошковых разницей в четыре года родились дочки. Старшую назвали Лизой, именем сводной сестры, младшую Валей. Павла нянчилась с внучками, заботилась о младшей дочери и племяннице, помогала им выполнять математику, которую хорошо знала.
   Приехала, Закончив в Новосибирске училище, Лиза, устроилась работать учительницей в школе и вскоре вышла замуж за офицера. Молодая семья получила однокомнатную квартиру на втором этаже двухэтажного дома на улице Садовой. В праздники, в свободные от работы выходные в маленьком домике Горного посёлка собиралась вся разросшаяся семья. Летом помогали в саду и огороде, а по окончании работы выносили в сад стол, одаривали детей подарками, Пётр играл на гитаре, пели, играли в шашки, домино, карты. Лиза нянчилась с племянницами (своих детей пока не было), Павла хлопотала на кухне, стряпала пироги, пельмени, которые все с аппетитом поглощали. Заглядывали и соседи, всем места хватало в гостеприимном маленьком доме.
   Семья росла, и Якову пришлось хозяйство расширить: построил сарай, сеновал. Разросся сад, появился цветник. Корова, коза, куры. Зять Пётр начал дом строить на Больничном городке. Конечно, не такой большой и красивый, как дом родственника Николая Чемезова, в семье которого было уже двое сыновей и дочь, но он не перестал руки распускать, любил выпить лишнего, а потом бил жену Надежду, раз даже руку сломал. Сочувствовали ей все, а заступался лишь Яков. От этого пострадал и сам, и семья.
   После очередной семейной разборки Николай написал донос на своего родственника, что тот был в армии белых, всегда был против советской власти и как-то в состоянии подпития плохо говорил о Сталине, читал стихотворение какого-то еврея, рукой Якова переписанное, лист случайно, уходя домой, не забрал. К заявлению Чемезов приложил лист. Назвал лиц, кто присутствовал при этом. Доносчик, вызвав ненависть всей семьи и последующий инфаркт матери Якова, и сам впоследствии был не рад доносу, но материал был уже в деле и улика – эпиграмма на Сталина, написанная Осипом Мандельштамом в 1933 году и переписанная рукой Якова.
   Мы живём, под собою не чуя страны,
   Наши речи за десять шагов не слышны,
   А где хватит на полразговорца,
   Там припомнят кремлёвского горца.
   Его толстые пальцы, как черви, жирны.
   И слова, как пудовые гири, верны,
   Тараканьи смеются глазища,
   И сияют его голенища.
   А вокруг его сброд тонкошеих вождей,
   Он играет услугами полулюдей.
   Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
   Он один лишь бабачит и тычет.
   Как подкову, дарит за указом указ-
   Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
   Что ни казнь у него – то малина
   И широкая грудь осетина.
   Не дождалась Павла мужа с работы 8 августа 1937 года. Яков Михайлович был арестован сотрудниками Асбестовского отделения НКВД по Свердловской области по обвинению в участии в контрреволюционной террористической группировке и проведению контрреволюционной пропаганды ( ст.58 п.10 11 УК РСФСР)
   Павла с Натальей неоднократно ездили в Свердловск, где в городской тюрьме находился Яков, целый день стояли в длинной очереди, но безрезультатно: им, как, впрочем, и другим, даже в передаче вещей было отказано. В последний приезд стали угрожать, что если будут ездить, то и Павлу, как жену врага народа, тоже арестуют. Чего не добьётся УНКВД при желании проявить себя. Даже и того, что Яков не Яков, а князь Шишкин, оставленный за мзду в семье Шишиных вместо их погибшего сына для проведения контрреволюционной пропаганды и свержения власти Советов. Правда, подтвердить или опровергнуть их гипотезу дед Михаил уже не смог. Он умер, не пережив смерть жены, сыновей Афанасия и Николая, заключение Якова.
   Вскоре в дом 21 на улице Горной города Асбеста пришло казённое письмо.
   «Решением Тройки при УНКВД Свердловской области от 23 августа 1937 года Шишин Яков Михайлович был приговорён к расстрелу. Шишин Яков Михайлович расстрелян 23 августа 1937 в возрасте 42 лет». Кстати, автор эпиграммы Осип Мандельштам прожил в лагере на год дольше.
   Павла молилась о душе убитого мужа, ставила свечи, день начинала с молитвы об усопшем. Она ещё была жива, когда пришло Постановление о реабилитации. Надев очки, прочитала: «Постановлением Президиума Свердловского Областного суда от 16 сентября 1960 года Решение Тройки при УНКВД Свердловской области от 23 августа 1937 года в отношении Шишина Якова Михайловича было отменено, производство по делу прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. Шишин Яков Михайлович полностью реабилитирован».
   На вопрос семьи о месте захоронения ответ не пришёл. И только в 1967 году узнали, что это происходило на 12 километре Московского шоссе. Здесь при строительстве спортивной базы «Динамо» в 1967 году найдены безымянные захоронения 19 410 человек. По приказу областного начальника УВД тела были перезахоронены дальше, а строителям приказано забыть о находке, иначе расстрел  грозит им. Тайну раскрыли в 1989 году. В 1937–1938 годах по приговорам УНКВД на 12 километре Московского шоссе прошли массовые расстрелы жителей трёх областей: Томской, Свердловской и Пермской. Было убито около 20 000 человек, большинство из которых не были преступниками. Массовые захоронения проводили в оставленных котлованах, засыпая их потом землёй. Чуть позже выдвинуто решение о создании Мемориала жертвам политических репрессий в Екатеринбурге
   С приехавшим из Минска Бондаревым Евгением Фёдоровичем, сыном Лизы и моим двоюродным братом, стоим у стелы с именем деда. Всего таких стел 46 .Рассматриваем Маску Скорби рук известного скульптора Эрнеста Неизвестного. Деда мы никогда не видели, знаем о нём от бабушки и родителей. Беседуем с Женей о том, о чём дед так и не узнал.
Продолжение следует.