Блок. Окна во двор. Прочтение

        Окна во двор


   


                Одна мне осталась надежда:
                Смотреться в колодезь двора.
                Светает. Белеет одежда
                В рассеянном свете утра.

                Я слышу – старинные речи
                Проснулись глубоко на дне.
                Вон теплятся желтые свечи,
                Забытые в чьем-то окне.

                Голодная кошка прижалась
                У жолоба утренних крыш.
                Заплакать – одно мне осталось,
                И слушать, как мирно ты спишь.

                Ты спишь, а на улице тихо,
                И я умираю с тоски,
                И злое, голодное Лихо
                Упорно стучится в виски...

                Эй, малый, взгляни мне в оконце!..
                Да нет, не заглянешь – пройдешь...
                Совсем я на зимнее солнце,
                На глупое солнце похож.
                Октябрь 1906   





Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
«
     По воспоминаниям К.И. Чуковского, в стихотворении отразилась обстановка новой "демократической"  квартиры  Блоков:  «"колодезь  двора"  в  сумрачном доме  на Лахтинской улице, где поселился Александр Александрович осенью того самого года, когда он написал "Незнакомку". Окна его темноватой квартиры на четвертом или пятом этаже выходили во  двор  ( ... )  с  ( ... )  чердаками,  сараями,  лестницами ...» (Воспоминания, 2.  С. 222). 
     «Окна во двор, глубокий и узкий», –  упоминает и Л.Д. Блок в письме к Андрею Белому от 26  сентября 1906  г.  (ЛН. Т. 92.  Кн. 3.  С. 257).
»

     Еще одна картинка из «всемирного града». Совсем такая же, что и в реальном Санкт-Петербурге, как у его «демократической квартиры».  Она находилась в  так называемом «Доходном доме В.Т. Тимофеева».
     Напомню, что до того он жил с матерью, то есть в квартире её мужа-генерала (Франц Феликсович Кубли;цкий-Пиоттух (29 января 1860 — 27 января 1920) — русский генерал-лейтенант. Википедия), в Казармах Гренадерского полка, то есть в генеральских апартаментах офицерского корпуса казарм…
     Что называется, добро пожаловать в реальность. См. иллюстрацию. Слева   - "казарма" (ныне дорогая гостиница), справа - "доходный дом", молодая семья Блоков жила на последнем – не мансардном! – этаже.

     Но к нашей реальность заглавное стихотворение имеет лишь косвенное – просто уж больно похоже!
     Более определенный намёк на истинный смысл стихотворения остался в черновиках, в них  «малый», который  в окончательном варианте так и не взглянул на героя произведения, поначалу пройти попросту мимо не смог.

А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:

                «
                Посмотрит и спросит прохожий
                Кто там – за широким окном,
                На утренний призрак похожий,
                Зачем он так бледен лицом?

                И некому будет ответить,
                Посмотрит, забудет, пройдет
                И будет по-прежнему светить
                Мне солнечный мертвый восход.
»





*
*
*
Даниил Андреев. «Роза Мира». Книга X. Глава 5. «Падение вестника»:

     «
…Сперва – двумя-тремя стихотворениями, скорее описательными, а потом всё настойчивее и полновластней, от цикла к циклу, вторгается в его творчество великий город. Это город Медного Всадника и Растреллиевых колонн, портовых окраин с пахнущими морем переулками, белых ночей над зеркалами исполинской реки, – но это уже не просто Петербург, не только Петербург. Это — тот трансфизический слой под великим городом Энрофа, где в простёртой руке Петра может плясать по ночам факельное пламя; где сам Пётр или какой-то его двойник может властвовать в некие минуты над перекрёстками лунных улиц, скликая тысячи безликих и безымянных к соитию и наслаждению; где сфинкс «с выщербленным ликом» – уже не каменное изваяние из далёкого Египта, а царственная химера, сотканная из эфирной мглы... Ещё немного – цепи фонарей станут мутно-синими, и не громада Исаакия, а громада в виде тёмной усечённой пирамиды – жертвенник-дворец-капище – выступит из мутной лунной тьмы. Это – Петербург нездешний, невидимый телесными очами, но увиденный и исхоженный им: не в поэтических вдохновениях и не в ночных путешествиях по островам и набережным вместе с женщиной, в которую сегодня влюблен, – но в те ночи, когда он спал глубочайшим сном, а кто-то водил его по урочищам, пустырям, расщелинам и вьюжным мостам инфра-Петербурга.»
     »