Ксанка я. Глава седьмая

Повесть не претендует на звание документальной.

Начало истории
http://proza.ru/2022/02/11/1889

Глава седьмая. Страшная расправа
Наступил вечер. Начало смеркаться. Бабушка зажгла керосиновую лампу. А Сеньки все не было. Мне становилось страшно за брата. Очень страшно.

И только когда мы совсем отчаялись, радостно залаяла Жучка в сенях, скрипнула дверь, и в комнату вошёл Сенька, или, вернее тень Сеньки.
Никогда я не видела его таким. Бледный, дрожащий, с огромными, полными ужаса глазами, и самое страшное, его рубашка была в пятнах засохшей крови.
Мама бросилась к Сеньке
—Сынок!—и прижала его к себе.
—Ты ранен? Что случилось? Где ты был?
—Дай парню прийти в себя, Марина—сказала бабушка—Проверь только, не ранен ли он в самом деле.
Мама торопливо сняла рубашку с Сеньки. К счастью, с ним все было хорошо. Мама принесла ему новую рубашку, наложила картошки, налила травяного чая. Сенька ел нехотя и съел не больше половины.
—Я больше не хочу, мам—сказал он
—Ну, тогда, молодой человек, выкладывайте—сказала бабушка—Где вы были? Кто вам разрешил уходить из дома? Мать по всей деревне бегала, искала, не стыдно, охламон? Что там случилось? Выкладывай.
Сенька опустил голову и глухо сказал
—Их всех расстреляли на Осиновой поляне. Всех.

Бабушка замолчала. Сенька судорожно сглотнул и начал рассказывать.
—Их повели в лес. Я шёл за ними. Они пришли на Осиновую поляну. Я— за кусты, ну, те, которые самые густые, спрятался и все видел. Немцы велели всем выкопать большую яму. А потом, когда они выкопали, велели всем раздеться. Всем. Поставили тех, кто первые разделись, в ряд, и ррррасстреляли. Они упали в яму, а немцы построили второй ряд. Тётя Руфь и Ревекка были в последнем... В шестом. Их расстреляли тоже. И всех расстреливали. И тех, кто убежать пытался или на охранников набрасывался. А младенцев, которые были, немцы их того... Об дерево... А одного со мной рядом... Ну, оттуда и кррровь. Чудом меня не заметили тогда...
Сенька закрыл лицо руками.
—Мама, это ужасно! Зачем немцы это делали? Что им они сделали?
—А дальше что было?—спросила бабушка.
—Дальше, эти двое гадов стали...
—Какие гады?
—Ну, дядя Кузьма и дядя Костя. Они стали эту яму закапывать. А потом пошли вместе с немцами в деревню. А я остался. Сидел там. Боялся, что меня найдут и убьют. Ждал, когда стемнеет...
—Ох, бедненький ты мой,—вздохнула мама и прижала его к себе.
—Воистину самый страшный зверь это–человек,—вздохнула бабушка.