Старый добрый рай

Наш мир – условное и временное изображение мира вечного - метафорическая реальность. Она слеплена из смертной плоти… для чего? Мы не знаем, но можем использовать как тренировочный макет или большой тренажёр. Мы рождаемся без цели, но вправе придать своей жизни цель и тем самым обрести смысл: мы здесь живём для развития ума и чувства, совести и воображения. Мы здесь живём, чтобы научиться жить не здесь. Снова скажем: здешний мир – материальное сказание о духовном, иносказание, метафора.

Не все жильцы видят землю как ступень для восхождения к свету и свободе. Некоторым хотелось бы остаться тут навсегда в бессмертных оболочках. Они призывают человечество к построению рая на земле. Что должно быть в раю? Счастье. Из чего оно состоит? Из благополучия, наслаждения... А хватит ли его на всех, или получится драка? 

Счастливые мечтатели радуют чертей, поскольку вносят в нашу без того непростую жизнь смятение и раздор, зависть и азарт, неправедный суд, ну и весь перечень бед, включая извращённый ум, умеющий радоваться грехам и порокам. Идея земного рая – идеологический фейк, оружие в информационной войне, которую бесы давно ведут против человека. Ведут успешно, ибо сердцевина счастья, по версии бесов, - самодовольство.   

Чертей веселит идея земного рая, потому что ведёт в ад. Чертей веселит наше стремление к счастью, поскольку привязывает нас к плоти и своему растущему Эго. (Эрекция эго свойственна и мужчинам и женщинам.) Теперь мы не сможем от бесов улизнуть. Теперь наша жизнь - не интересный урок о будущем, но прозябание в притоне. За барной стойкой бес, для «любви» кругом номера, в подвале врачи, во дворе могилы, над могилами звёзды. В звёзды глядит астроном и видит расширение мёртвой бездны.

Нас приводит в «земную юдоль» половая сила. У этой силы нет никаких идей - ничего, кроме чувственности. Но, как бы ни было, это не мешает нам придать земной жизни небесное направление - не по склону вниз, а по склону вверх. Посреди могил и коек мы вправе поставить лестницу, оперевшись на землю. Такое назначение земли тоже разрешено.

Бесам лестница-в-небо ненавистна. Человек Восходящий для них страшней, чем для нас разлагающийся труп. И снова, и снова они убеждают новых жильцов заняться бахвальством и потреблением удовольствий. Но главное - вредить истине. Поражённый и порабощённый бесом человек становится по факту бесом.   

Мы знаем, ЧТО есть истина; мы знаем, ЧТО есть благодать, хотя не умеем сказать. Наше знание – сокровенное, «неответчивое» (Достоевский). Наши определения берутся из предметного опыта, поэтому для мира истины у нас нет определений. Но суть не в словах, а в духовной доверчивости. Так я заранее полюбил тех, кого узнал потом. И также заранее люблю будущий мир, о котором не ведаю. Жизнь в истине мы знаем только через предчувствие и через таланты духовные, которые суть предвестные искры небесного света.
 
Лестницу! – прошептал на прощание Гоголь.      

Человек восходящий унаследует небо и когда-нибудь потом – Землю. С будущим возвращением, друзья! 

Примечание. Словом «бесы» я обозначил вирусы ума, микро-волевые программы, поражающие сознание человека, не защищённого духовным иммунитетом. Всем известные «рогатые черти» были нарисованы мифом не ради художества, но по необходимости. Трудно сказать что-либо связное о предмете прозрачном и бесформенном, но сказать необходимо, и вот миф рисует картинки – ближайшее описание неописуемой правды. (Без мифокартинок мы не способны мыслить.) Хотя, признаюсь, благодаря нашему воображению бесы впрямь обрели страшные морды, которые открываются человеку в особый час – когда он разбил броню рассудка, потерял защитные фильтры ума.