9-й гв. апдд. 1941 - 1943 годы

Бомбардировочный авиационный полк, ставший в 1943 году, «9-м гвардейским», был сформирован летом 1938 года в Курске как 51-й скоростной бомбардировочный авиаполк (сбап) в составе шести эскадрилий, вооруженных самолетами СБ. Основой полка стала 50-я авиационная эскадрилья 62-й авиабригады и 23-я авиаэскадрилья 107-й авиабригады. 51-й сбап вошел в состав 30-й авиабригады 2-й армии особого назначения Орловского военного округа.
Весной 1939 года полк получил наименование 51-й дальнебомбардировочный (дбап) и приступил к освоению новой «матчасти» - бомбардировщика ДБ-3.
В октябре того же года 30-ю авиабригаду реорганизовали в 48-ю авиадивизию, а в 51-й дбап назначили нового командира – полковника Д.П. Юханова, удостоенного двух орденов Красного Знамени за бои в небе Испании.
В январе 1940 года 12 экипажей на ДБ-3 под командованием капитана Тимофеева перебазировались на Северный фронт, где вошли в состав 7-го дбап. В феврале на «зимнюю войну» отбыла 1-я эскадрилья капитана Клефана, приданная 42-му дбап. Всего же в советско – финляндской войне участвовали четыре из шести эскадрилий полка.
С января 1941 года 51-й дбап готовился к освоению самолетов Ер-2, однако перевооружение на них не состоялось. К 1 июня в части имелось 62 экипажа и 58 самолетов ДБ-3Ф, которые базировались на аэродромах Фатеж и Обоянь.
22 июня 1941 года 51-й дбап вошел в состав 52-й дбад и получил приказ о перебазировании на аэродром Сеща. Из-за метеоусловий перелет на новый аэродром состоялся только 25 июня.
Утром 26 июня полк получил боевую задачу: уничтожить в районе Оршаны – Вильно – Ошмяны танковые колонны противника. В 5 утра 36 самолетов звеньями ушли на задание. Над целью их встретил плотный зенитный огонь и «мессершмитты». Без истребительного прикрытия дальние бомбардировщики понесли потери – на базу вернулись лишь восемь экипажей. За 10 дней войны 51-й дбап выполнил 138 боевых вылетов, в которых лишился 40 самолетов и 128 авиаторов – более трети суммарных потерь в личном составе за всю войну!
В статье «Лидер исчезнувшей армады» авторы В.И. Кочур. И.Ф. Автухов приводят следующую информацию: «В начале июля в полк прибыло пополнение: 6 самолетов с экипажами из Рязанской высшей школы штурманов и 5 новеньких ДБ-ЗФ из Воронежа», основанную, вероятно, на воспоминаниях ветерана полка, будущего Героя Советского Союза Петра Авксентьевича Юрченко. Однако, инженер полка (с 1942 года) Федор Федорович Осипенко, непосредственный участник этого эпизода, вспоминал следующее:
«Война меня застала в Рязани, местечко Дягилево. В тот же день, как была объявлена война, собрал нас начальник школы тов. Беляков и дал приказ: «Командиру эскадрильи тов. Мукомолу и инженеру эскадрильи тов. Осипову (мне) срочно вылететь в Липецк, отобрать и подготовить к боевому вылету самолеты для двух авиационных эскадрилий». С нами вылетели командир эскадрильи тов. Храпов и инженер эскадрильи старший лейтенант-техник Деревлев. В течение трех дней 10 ДБ-3 и 18 ДБ-3Ф были подготовлены к вылету и перелетели на аэродром Сеща».
Вероятно, 11 бомбардировщиков досталось 51-му дбап, а еще 17 – были переданы другому авиаполку.
Пополнившись материальной частью и личным составом, полк активно продолжал наносить удары по колоннам наступающего противника. П.А. Юрченко так вспоминал один из боевых эпизодов:
«5 июля на рассвете в составе звена, которое вел полковник Юханов, я со своим экипажем полетел бомбить технику и живую силу противника под Бобруйск. Бомбить надо было с большой осторожностью. Сплошной линии фронта не было: где паши части, где немецкие — разобраться трудно.
— Главное — не отрываться друг от друга, — сказал перед вылетом полковник Юханов…
Самолеты набирают высоту. Облака уже лежат внизу, а мы идем все выше и выше. Облака кажутся плотнее, напоминая безмолвное светло-розовое море в замерзших причудливых волнах. А вверху — синева. Она фантастически безбрежна. Па панелях и приборах ярко играют солнечные блики. По вот в шлемофоне вместе с резкими тресками и шорохами слышится голос командира полка:
— Идем на снижение.
Что там внизу? Пальцы более жестко держат штурвал управления.
— Впереди цель: танки и мотопехота.
Опять щелчок и шорох. И ни звука больше. Внизу — враг. Доворачиваю самолет по курсу влево, стараясь не оторваться от командира полка. И вот, когда осталось совсем немного до земли, от самолета отрываются бомбы. И снова заход...
Взрывы, столбы огня. Разворот на 90 градусов. И вдруг тревожное:
— Замкнуть круг!
Я вижу, как два «мессера» уже заходят на нас. Командир полка делает глубокий вираж. Я повторяю за ним маневр. Но отстает и другой экипаж. Круг замкнут, теперь не так просто подойти к нам. Стрелки-радисты и штурманы нацелили стволы своих пулеметов на «мессеров» - стервятников. Противник встречает отпор.
Наши машины летят на бреющем, едва не касаясь винтами земли. А истребителям вести бой на малой высоте опасно. Одно неверное движение, и «мессер» может врезаться в землю. Но все-таки фашистские истребители продолжают преследовать пас. Пытаются разделить, вырвать кого-нибудь из замкнутого круга, по это им никак не удается.
Наконец «мессеры» взмывают вверх и скрываются за облаками. Мы спешим домой. На этот раз удалось возвратиться на свой аэродром без потерь. По пути встретились еще два «мессера», и мы едва ушли. Будь их больше, — вряд ли помогла бы наша тактика. Бытовало мнение, что самолет Ип-4 надежен только ночью. Днем он уязвим. Но оказывается и днем можно бомбить врага. Это доказал командир полка. У Дмитрия Петровича за этот полет я многому научился. Особенно эксплуатации техники и тактике. У него устойчивый и уверенный режим полета, всегда четкие профиль, набор высоты, бомбометание, уход от цели, снижение. Особенно уверенно Юханов набирал высоту для пересечения линии фронта и снижался на увеличенной скорости при посадке на свой аэродром».
14 июля бомбардировщики полка покинули Сещу и перелетели в Судомир, откуда уже 21 июля перебазировались в Елец.
Ф.Ф. Осипов вспоминал:
«Аэродром Елец… это очень большая полевая площадка, расположенная вдоль лесного массива. В этом лесном массиве расположился медицинский пункт в палатках, штаб полка, столовая. Она хорошо запомнилась. Столов и скамеек в ней не было, не было и крыши. Столами служила земля, а, чтобы удобно было сидеть вырыли траншею глубиной 60 см. и шириной 35 – 40 см вокруг «стола». Таким образом садились на землю, ноги опускали в траншею. Получились вполне удобные «столы»… Когда шел дождь обедали, кто где устроится – под деревом или кустом… Кроме того у каждого самолета была щель, вырытая техническим экипажем. Эти щели или, как их называли техники «норы», служили техническому составу домом, в котором они спали, обедали, укрывались от дождя, а при бомбардировке или обстреле аэродрома использовали как убежище».
Вспоминал о боевой работе с елецкого аэродрома и П.А. Юрченко. Он писал:
«Аэродром в Ельце производил хорошее впечатление, самолеты тщательно замаскированы (на площадке скирда сена и колодец с журавлем). В день перелета получили задание бомбить механизированные колонны врага. Я был ведущим девятки. Самолет с голубой тройкой, который мне дали, считался самым «трудным» и капризным.
Начали взлет. Самолет с «тройкой» сильно разворачивает вправо, трудно поднять хвост. С этими капризами я еще кое-как справился, а вот оторваться от земли никак не мог. Уже и полоса кончилась, впереди железная дорога и лес. Ну, думаю, там и кончится для тебя, Юрченко, война. Но машина пробежала еще немного и вдруг оторвалась от земли. Хорош ведущий, которому пришлось догонять самолеты и становиться на свое место! Только занял его, вижу — наши истребители. «Уж не нас ли сопровождать будут?» — подумал я. И не ошибся. Истребители шли с нами до места бомбардировки в район Ельни. Впервые с начала войны мы летели на задание в сопровождении истребительной авиации. Боевая задача была успешно выполнена.
Возвратившись на свои аэродром, мы увидели много самолетов на взлетно-посадочной полосе. Это, как выяснилось вскоре, прилетели самолеты с Дальнего Востока под командованием капитала Косихина. Еще у самолета мне передали, что после обеда мы примем эти машины и снова отправимся на бомбежку в район Ельни. Но новых машин мы так и не получили. Поступила команда из Москвы: прибывшие экипажи с самолетами зачислить в наш полк. Вместо с новыми товарищами мы снова вылетели на боевое задание».
Ф.Ф. Осипов дополняет:
«К нам в полк влились три полнокровные эскадрильи, которые прилетели с востока. Они прилетели красивым плотным строем… На следующий день эти эскадрильи плотным строем два раза летали на боевые задания и возвращались без потерь. Так продолжалось три – четыре дня, потом они стали нести потери и плотным строем летать перестали. Летали, как правило, по 3 – 4 самолета без истребительного прикрытия.
При боевой работе с аэродрома Елец мы потеряли летчиков и штурманов, которые были представлены к званию Героев Советского Союза: старшего лейтенанта Власова Н.Н., капитана Ильина С.К., майора Фадеева М.К., комиссара эскадрильи Канунникова С.Н.».
22 августа 51-й дбап перебазировался на аэродром Щигры.
Позволю себе немного отойти от темы повествования и сообщить, что с 30 августа по 4 октября с аэродрома Елец действовала оперативная группа 212-го дбап. Этот полк получил известность благодаря тому, что с февраля по август 1941 года его командиром был будущий Командующий Дальней авиацией Главный маршал авиации А.Е. Голованов.
За период дислокации на елецком аэродроме полк выполнил около 200 боевых вылетов. Бомбардировал аэродромы противника: Быхов, Балбасово, Гомель, Рославль. Последовательно наносил удары по войскам противника в районах: Почеп, Стародуб, Рославль, Ромны, Ворожба, Полтава Гадяч, Севск, Дмитровск, Чувардино, Кромы. Максимальное количество бомбардировщиков – 9 – 10 – полк использовал в первой половине сентября при нанесении бомбардировочных ударов в районе Почеп – Рославль. В этот период 212-й дбап потерь не имел.
Вернемся к истории 9-го гвардейского (в 1941 году – 51-го дбап). Сведения о дальнейшей смене дислокации 51-й дбап вызывают обоснованные сомнения. Так, П.А. Юрченко в своих мемуарах сообщает, что полк перебазировался «20 сентября в Платоновку, 4 декабря в Кирсанов, а 13 декабря на станцию Грязи».
Известно, что 98-й дбап, вместе с 51-м полком, входившим в состав 52-й дбад, до конца октября 1941 года базировался на аэродроме Чернянка (Белгородской области), а затем в Липецке. В ноябре – декабре в Липецке располагался и штаб 52-й дбад. Аэродром Платоновка располагался в 40 км восточнее Тамбова, т. е. более чем в 150 км от Липецка. Зачем, в условиях неразберихи и плохой связи, размещать один из полков на столь большом расстоянии от штаба авиадивизии и от линии фронта? Непонятно. Возможно, при написании мемуаров, спустя много десятилетий после описанных событий, Петр Авксентьевич что-то мог забыть и перепутать. Весьма вероятно, что 51-й дбап уже в октябре 1941 года дислоцировался на аэродроме Грязи. Подтвердить или опровергнуть мои доводы могут боевые документы полка за этот период. Пока они недоступны для меня.
Кстати, в воспоминаниях Ф.Ф. Осипова достаточно подробно описан этот период. Он пишет, что в это время для подготовки экипажей к ночным полетам в Тамбове были организованы учебные курсы, в состав которых были выделены три самолета 51-го дбап. Однако скоро на всех трех самолетах вышли из строя двигатели. Подготовка экипажей была приостановлена. Необходимо было срочно решить проблему. Для организации ремонта с аэродрома Щигры на аэродром Тамбов на боевом самолете был доставлен инженер Ф.Ф. Осипов. Он обеспечил оперативный ремонт самолетов, а затем организовал выполнение учебных полетов. Конкретных дат Федор Федорович не приводит, но предположу, что ремонтные и организационные мероприятия заняли не более нескольких недель, затем инженер вернулся в полк, дислоцировавшийся уже на аэродроме Грязи. Далее ветеран вспоминает: «К середине декабря полк перелетел на аэродром Сталиногорск, а в январе, после разгрома немцев под Москвой, мы вернулись на аэродром Грязи».
В конце октября – первой половине ноября 1941 года для всей советской авиации, сконцентрированной на участке советско-германского фронта от Ельца до Тулы главной задачей стало воспрепятствование переброске немецких войск по дорогам от Орла к Туле. Активно участвовали в этой боевой работе и бомбардировщики 51-го дбап.
П.А. Юрченко вспоминал:
«1 ноября 1941 года наш командир эскадрильи майор Аверьянов в своем дневнике записал: «Сегодня мы сделали вместе тринадцать боевых вылетов. Он войдет в историю нашей эскадрильи как самый славный день…»
7 ноября, в день 24-й годовщины Октября, утром состоялся митинг. Летчики поклялись, не щадя жизни, защищать родную Москву. После митинга месте с другими летчиками эскадрильи получаю задачу нанести бомбовый удар по танкам и механизированным колоннам гитлеровцев по дороге Тула — Орел. Противник усиленно подтягивал войска к Туле. Задача была сложной и ответственной. Плохие погодные условия заставляли идти к цели па бреющем полете, в облаках самолет подвергался обледенению. От летчика требовалось много сил и выдержки, боевого мастерства.
Ведущим иду я. Подходит расчетное время цели. Стрелка показывает высоту — 800 метров. Густые облака. Снижаемся. Надо переходить на визуальный полет и подойти скрытно, чтобы застигнуть колонну врасплох. Высота триста метров. Выходим из облаков, ищем дорогу, доворачиваю самолет вдоль ее оси и через несколько минут настигаем колонну противника. Сброшенные па механизированную колонну и танки бомбы создали пробку…
Следующая за нами группа самолетов сбросила бомбы на беспорядочное скопление танков и автомашин. Гитлеровцы бросили технику и залегли в глубоком снегу на обочинах дороги. Стрелки-радисты расстреливали фашистов из пулеметов. Штурманы это делали после сбрасывания бомб. Нам повезло: колонну не сопровождали зенитки. В воздухе мы не встретились с истребительной авиацией противника. Летчики полка назвали этот вылет для фашистов «дорогой смерти». Действительно, в этот день на дороге Орел — Тула нашли себе могилу немало гитлеровцев и сотни сожженных машин».
27 октября трагически закончился боевой вылет в район шоссе Мценск – Плавск для экипажа командира звена ст. л-та И.М. Демушкина. Самолет был подбит зенитным огнем и упал в 5 км западнее села Ситово Тульской области. Погибли летчик и стрелок красноармеец А.В. Савко. Позже И.М. Демушкин был перезахоронен в братской могиле села Архангельского Каменского района Тульской области.
8 ноября пропал без вести экипаж командира звена ст. л-та В.А. Крючкова: штурман ст. л-т Г.Е. Лосунов, стрелки с-ты В.П. Лобанов и В.П. Матвеев.
Во второй половине ноября бомбардировщики 51-го дбап действовали в интересах Западного фронта.
23 ноября с боевого задания не вернулся бомбардировщик мл. л-та Г.Ф. Замараева. Пропали без вести летчик и стрелок с-т Н.Г. Бут.
29 ноября в районе Загорска (ныне – Сергиев Посад) истребителями противника был сбит бомбардировщик ст. л-та С.Н. Быкова. Самолет упал и сгорел в районе деревни Деулино. Весь экипаж – летчик, штурман л-т А.Ф. Кожемяко и стрелки с-ты Н.Н. Добржинский и А.Г. Аксенов – погибли.
В начале декабря немцы начали наступление на Ефремов и Елец и самолеты дальней авиации стали оказывать непосредственную поддержку сухопутным войскам.
Некоторые интересные подробности одного из таких боевых вылетов П.А. Юрченко вспоминал так:
«Как-то в четвертый раз возвращались мы после бомбежки противника у Ельца. Чувствовали усталость, но настроение было отличное. И вдруг у самого самолета появились гроздья черных шапок. Это зенитки противника вели огонь из крохотной рощицы. Откуда они взялись там, трудно сказать, ведь три раза сегодня мы пролетали мимо благополучно. Я сделал резкий отворот от рощицы. За мной последовали другие самолеты. Казалось, что зону огня прошли удачно. Но тряска самолета и появившиеся рывки в левую сторону говорили о том, что зенитчики все-таки угодили в двигатель. Стало падать давление масла. Через пятнадцать минут — посадка. Надо дотянуть до аэродрома, давление масла продолжает падать.
Уже показался и аэродром. Ну, еще немножко! А на приборе скорости мелькают цифры 200... 150... 100 километров в час. Под нами уже граница аэродрома. Взял ручку па себя. Самолет выровнялся. Убрал обороты работающего двигателя. Машина коснулась земли и понеслась по взлетно-посадочной полосе. В глубине души в тот день я считал себя счастливчиком. Мы вылезли из самолета.
— Перебит маслопровод левого двигателя и нарушен бензопровод, — сказал после осмотра техник-лейтенант Борисов».
4 декабря в связи с угрозой приближения немецких войск к Липецку и Грязям авиационные полки 52-й дбад были вынуждены перебазироваться на аэродромы Тамбовской области (51-й дбап – в Платоновку, 98-й дбап – в Кирсанов).
Контрнаступление Красной армии скоро отбросило войска вермахта на прежние рубежи, и уже 13 декабря бомбардировщики 52-й дбад вернулись на аэродром Грязи. 18 декабря 98-й дбап перебазировался в Липецк, а 51-й дбап остался на аэродроме, расположенном на юго-восточной окраине Грязей (ныне – территория культиваторного завода).
Всего за 1941 год 51-й авиаполк произвел 1039 боевых вылетов, уничтожил 86 самолетов противника, 135 танков и 656 автомашин с «пехотой и боеприпасами», потерял 47 летчиков, 48 штурманов, 82 стрелка.
31 декабря экипаж П.А. Юрченко совершил боевой вылет, который закончился неожиданной посадкой. Летчик вспоминал:
«Получили новое задание: бомбить Конотопский аэродром…
Отбомбились удачно. Но нас все-таки обстреляли вражеские зенитки. Привычным маневром мы вышли из-под огня. Пока летели, поднялась пурга. Сесть на свой аэродром в Грязях не разрешили. Получили команду по радио лететь на аэродром Кирсанов. А там пурга разгулялась еще пуще.
— Идите в Саратов, — передали нам. — Там примут.
Но хватит ли горючего до Саратова? Летим по времени, близкому к расчетному, а никакого Саратова нет. Горючее на исходе. Резко наступает темнота. Видимость ухудшается. Что делать? Надо садиться в поле, другого выхода пет. Выбираем площадку. Сверху она казалась ровной, а угодили па поле с глубокими бороздами. Самолет при посадке получил повреждение. Как теперь взлетишь? Стрелок-радист Александр Вознесенский пошел в село, нашел председателя колхоза, попросил дать подводу, организовать охрану самолета. Досадно, что до Саратова мы не долетели всего каких-то 25 - 30 километров. Стрелка-радиста оставили у самолета, а сами поехали в город дать телеграмму в полк. Без специальной бригады с ремонтом не справиться.
Было уже часов девять вечера, когда мы добрались до Саратова. И тут только вспомнили, что до нового, 1942 года осталось несколько часов».
Через некоторое время экипаж благополучно вернулся на свой аэродром.
Все зимние месяцы 1942 года (до начала апреля) основными целями бомбардировщиков 51-го дбап стали железнодорожные узлы и станции в районе Смоленска и Вязьмы.
П.А. Юрченко вспоминал:
«Вечером 1 февраля я получил задачу лететь в район Вязьмы. Вылетаем с аэродрома Грязи перед рассветом и после обычного круга, во время которого устанавливается связь с землей, берем курс па запад. К Вязьме подходим с юга. Внизу железнодорожное полотно. Спускаюсь ниже. Зенитки молчат. Небо начинает сереть. Делаю разворот. И уже отчетливо вижу товарные вагоны. Штурман сбрасывает двухсотпятидесятикилограммовую бомбу. Так и есть, попали в паровоз. Даже наш тяжелый самолет подбросило. Разворачиваюсь и иду над составом. Вижу под крылом пламя, весь состав горит. Но и земля отозвалась. Враг открыл огонь из всех видов оружия. Такое состояние, будто мы попали в грозу. Стрелок-радист докладывает, что самолет получил несколько пробоин в хвосте. Но мы продолжаем полет. Справа по проселочной дороге движется до батальона вражеской пехоты. Нас принимают за своих. Ведь появились-то мы внезапно, па малой высоте. Свинцовый дождь окатил фашистов. Они, как муравьи, разбегаются, падают, их фигуры отчетливо виднеются на снегу.
Штурман дает курс на Днепр. Опять снижаемся. Хорошо просматривается мост. Три стокилограммовки летят в его железные арки. Взрыв, но мост еще держится, и я делаю разворот на второй заход. Сбрасываем оставшиеся бомбы. Но и нам несладко. Вокруг самолета рвутся снаряды, осыпая нас градом осколков. Надо возвращаться на свой аэродром. Что-то мы разгулялись. Тут же уходим в облака и идем, маскируясь, на восток. Спасительные облака кончились у самой линии фронта.
- Идем над линией фронта, — докладывает штурман, и его слова подтверждаются бешеным огнем зенитной артиллерии противника. Один снаряд прямым попаданием угодил в фюзеляж, как раз в место расположения радиостанции и СПУ. Рация и СПУ были разбиты. Прекратилась связь с землей и между членами экипажа. Резко отдав штурвал, иду на бреющем.
Наконец и наш аэродром. Приземляемся. Нас встречает технический состав. Все расспрашивают о полете и считают пробоины. Их больше пятидесяти».
Возможно, в одну из февральских ночей 1942 года самолеты полка нанесли бомбардировочный удар по курскому аэродрому. По воспоминаниям П.А. Юрченко, дело было так:
«Командир эскадрильи майор Аверьянов разворачивает на столе карту, смотрит на нее.
- Предстоят полеты по глубоким тылам. Сегодня — на Курск. Партизаны передали, что в авиационном городке расквартировала авиационная часть и расположился штаб крупного соединения гитлеровцев. Вы с Зубко хорошо знаете город. С вами пойдут Косихин, Марусиченко, Муравьев и Репин. Вы, Юрченко, идете первым, ищете цель. Задача ясна?
- Ясна.
- Выезд на аэродром через полтора часа.
Уточнив обстановку расположения линии фронта, противовоздушной обороны противника, едем на аэродром...
Сажусь в кабину. Более тщательно, чем обычно, осматриваю приборы, агрегаты, проверяю исправность рулей. Застегиваю замок привязных ремней. В самолете, кроме летчика, штурмана, стрелка-радиста, занимает место стрелок IIIота Унапкошвили. В последнее время наши рационализаторы оборудовали место в хвосте самолета для стрелка и установили там пулемет, взяли под защиту уязвимый хвост. Штурман Василий Зубко и остальные члены экипажа готовят свои рабочие места к полету.
Запускаем моторы. Выруливаем на старт. Ночь темная, облачность 9 – 10 баллов, идет снег. В такой метеорологической обстановке нелегко точно выдержать курс, скорость и время, а главное – не сбиться с курса.
Летим уже около часа. Показался Курск. Ориентируемся в ночном мраке даже по огневым выхлопам из патрубков самолетов впереди идущих. И вдруг враг выдал себя, открыв зенитно-артиллерийский огонь. Маневрируя между огненными трассами, мы выходим на стоянки самолетов. Василий Зубко сбрасывает серию бомб. На земле загорелись аэродромные сооружения и боевая техника. На эти объекты устремились остальные самолеты. А наш экипаж, отойдя в сторону от аэродрома, усиленно ищет штаб противника, разместившийся где-то в разрушенном военном городке. На западную и северо-западную часть городка сбрасываем САБы. Все стало видно, словно на ладони. Под нами здание, где раньше размещался штаб нашей авиадивизии. Оно уцелело. Сомнений нет: именно здесь расположен штаб гитлеровцев. Иду над целью. Остальные самолеты накрывают бомбами расположение противника.
Задача по уничтожению штаба соединения фашистов в Курске выполнена».
14 февраля 1942 года в газете «Сталинский сокол» была опубликована статья корреспондента Н.М. Шумило, в которой рассказывалось о боевой работе заместителя командира эскадрильи 51-го дбап капитана Петра Ивановича Бодунова. Приведу ее полностью:
«Капитан Бодунов совершил уже до 70 боевых вылетов. В одном из самых первых он вел звено бомбардировщиков.
Встретилось звено «Ю-88». Капитан повел своих в лобовую атаку. Штурманы дали по врагу несколько очередей. Левый «юнкерс» задымил и пошел вниз. Остальные два шарахнулись в сторону, уступая дорогу. Звено капитана пошло своим курсом. Цель была – войска на дороге. Двигалась колонна танков и мотомехколонна, пехота растянулась на несколько десятков километров. Капитан перестроил звено и повел вдоль дороги. Бомбы ложились посредине колонны. Танки переворачивались, вертелись, как раненые звери, солдаты разбегались в разные стороны, падали. Паника создавала на дороге толкотню, «пробки». Стрелки, не теряя времени, косили очередями. А бомбы ложились одна за другой. И там, где цель погуще. По всей длинной, длинной дороге. Ни на минуту не прекращался огонь зенитчиков противника по тройке бомбардировщиков.
Последние пять бомб были сброшены на мост через реку. Мост рухнул. Цепь колонны оборвалась. Задание было выполнено блестяще. Можно было возвращаться домой. Но недаром в характере капитана Бодунова заложена строптивая, цепкая черта. Капитан развернулся, и снова повел звено в облако рвущихся снарядов, решив еще раз обстрелять извивающуюся на дороге гадину. В это время на них набросилось семь вражеских потребителей. Шестеро зашли в атаку снизу, седьмой стал клевать сверху Очереди трассирующих пуль, как блеск молнии, ложились крест-накрест. Левого ведомого из звена капитана сбили, но вскоре в этой неравной схватке запылали четыре фашистских истребителя, пятый – подбитый – отвалил в сторону и, покрываясь хлопьями дыма, пошел на посадку.
Двое остальных после схватки у самой земли, на бреющем полете, ушли.
Капитан Бодунов – мастер ночных полетов. Вот пример ночного маневра, который он осуществил со штурманом капитаном Дворяшкиным.
Фронт был на реке Д. Самолет капитана Бодунова летал ночью бомбить переправу. Выдали огни выхлопных патрубков. По этим огням его обнаружили два «Мессершмитта». Один фарами освещал бомбардировщика, а другой заходил в атаку. Капитан Бодунов решил одурачить немцев. Подпустив врага на близкое расстояния, зажег все огни и сразу же потушил, рассчитывая на то, что ночью всегда после внезапного света в глазах становится еще темнее. И, пользуясь этим секундным ослеплением врага, капитан Бодунов невидимкой ушел вниз – и был таков. Противник сверху не мог видеть огней выхлопных патрубков и потерял бомбардировщика в ночном пространстве.
Этот экипаж непрочь поводить немца за нос и днем. Летали под город Т. бомбить мотомехколонну. Над дорогой патрулировали пять «Ме-109». Экипаж все-таки проскочил к цели и отбомбился по колонне. Но возвращаясь домой с курсом на восток нельзя было: погода ясная, на нашей стороне облаков нет. Облака раскинулись только по ту сторону фронта. Самолет капитана Бодунова повернул на запад, в тыл врага. И едва только «Мессершмитты» успели зайти в атаку, как самолет Бодунова нырнул в облака. Через некоторое время вынырнул сверху. Три «Мессершмитта» его уже там поджидали и сразу же атаковали. Самолет снова ушел вниз, и только пробил нижнюю кромку, как снизу атаковали остальные два хищника. Пришлось маневрировать в облаках. Бодунов еще несколько раз пробивался вверх и вниз, но истребители неотступно следовали за бомбардировщиком.
– Ну, что же. Погуляем, – решил Бодунов, – торопиться некуда, у нас горючего хватит, не знаем, как у вас.
Экипаж «гулял» в облаках около часа, пока и в самом деле у преследователей не вышло горючее.
Мало сказать, что капитан Бодунов и его штурман хорошо выполняют боевые задания. Они выполняют их с дерзким задором, с молодецкой отвагой, проявляют инициативу и часто сами расширяют свою боевую задачу.
Стояла скверная, нелетная погода. Под осенним дождем аэродром раскис. Серые, густые, виснущие, как пакля, ползли над самой землей облака. Но война с этим не считается, война требует полетов и в такую погоду. Нужно было разведать количество самолетов на аэродроме противника у города О. и узнать погоду за линией фронта. Удалось выбрать на аэродроме сносное место для взлета, самолет оторвался от размокшей земли. Экипаж Бодунова полетел на разведку. Прошли дальше города О. на запад. Далеко – в тылу противника развернулись и, придерживаясь шоссе, пошли обратно к городу на небольшой высоте. Изредка выныривали из облаков у самой земли, проверяя курс по шоссе. На подступах к городу перескочили через автомотомехколонну врага. Немцы, должно быть, приняли самолет за свой, не успев разглядеть в тумане. Экипаж тоже не обстреливал колонну, не желая быть узнанным, пока не достигнет основной цели. На бреющем так и выскочили на аэродром. Там было около двухсот «Юнкерсов» и «Мессершмиттов». Дворяшкин скомандовал:
– Набор высоты! Произвожу бомбометание!
В такую погоду враги не ожидали налета. Первыми бомбами подожжены были три самолета. Поднялась пулеметная трескотня. Техсостав аэродрома разбежался. Дворяшкин сбрасывал бомбы, а стрелки подавляли оборону. Всего было уничтожено 10 самолетов. Таким образом, экипаж выполнил не только разведывательную задачу, но и сверх того нанес чувствительный удар противнику. По данным этой разведки полетели бомбить аэродром и другие экипажи, пошли истребители на штурмовую атаку. Аэродром был разгромлен.
Совсем недавно нужно было разрушить железнодорожный мост, чтобы отрезать немцам пути отхода. Враг отчаянно защищал этот мост зенитным огнем. Бомбовоз Бодунова на бреющем полете пронесся над мостом несколько раз, и на шестом заходе штурману Дворяшкину удалось сбросить бомбу удачно: мост был разрушен, и путь отхода врагу отрезан.
Так громят захватчиков храбрый капитан, его штурман и стрелки».
Зимой 1942 года 51-й авиаполк понес следующие потери:
- 5 января был сбит самолет л-та А.Е. Злотника, вскоре два члена экипажа: летчик и штурман с-т Н.Д. Конкин вернулись в полк, однако штурман с-т А.И. Головков и стрелок мл. с-т И.А. Тарасов пропали без вести;
- 14 января пропал без вести стрелок с-т П.Л. Прошунин;
- 19 января не вернулись с боевого задания стрелки с-ты Е.Е. Дмитренко и П.Т. Хицков;
- 31 января сбит бомбардировщик ст. л-та А.Д. Шевкуна. Весь экипаж: летчик, штурман ст. л-т Л.С. Косенко, стрелки с-ты Г.П. Куприянчик и П.А. Полуботько, пропал без вести;
- 2 февраля вновь не вернулся с боевого задания самолет л-та А.Е. Злотника. Весь экипаж: летчик, штурман ст. с-т С.М. Шилов, стрелки с-ты Ф.П. Дмитриенко и Г.А. Величенко, пропал без вести;
- 17 марта в ходе боевого вылета погиб штурман ст. с-т П.А. Легков.
18 марта 1942 года в связи с преобразованием Дальнебомбардировочной авиации в Авиацию дальнего действия полк был переименован в 749-й авиационный полк дальнего действия, а 52-я авиадивизия приобрела наименование «24-я аддд» (в свою очередь 98-й дбап – 752-й апдд).
21 марта на аэродроме Грязи произошла авиационная катастрофа в которой погиб штурман самолета мл. л-т А.А. Олейник.
25 апреля 1942 года состоялся неординарный боевой вылет экипажа летчика Николая Феоктистовича Гетьмана, о котором в своих мемуарах так вспоминал, начальник штаба 9-го гв. апдд (749-й апдд с марта 1943 года), Д.К. Перемот:
«Николай по праву считался одним из самых отважных и решительных летчиков в полку. Как-то поступило сообщение, что в Курск прибыл высокопоставленный генерал из Берлина. Командир вызвал Гетьмана.
- Город ты, конечно, знаешь хорошо.
- Так точно!
— Тогда слушай. На улице Ленина, в здании бывшей военной комендатуры, расположен гитлеровский штаб. Генерал, о котором нам говорили, наверняка находится там. Попробуй разбомбить это здание.
— Есть — Летчик отдал честь и вышел.
Стояла темная ночь. Небо обшаривали прожекторы, били зенитки. Экипаже полка шли на высоте 4000— 5000 метров. У каждого — своя цель: одни летели на вражеский аэродром, другие — на железнодорожный узел. Ниже нас вел Ил-4 Николай Гетьман, и нам предстояло обеспечить ему скрытный подход к цели. Так, собственно, и получилось. Сосредоточив на нас внимание, противовоздушная оборона врага не заметила приближение к городу экипажа Гетьмана. А тот, воспользовавшись этим, снизился до 500 метров и направил самолет вдоль центральной улицы. Увидел перекресток, где не раз ждал свидания с Ниной (женой – К.С.). Потом аптеку, банк. Сброс!
Раздался взрыв. Здание штаба разрушено».
26 апреля не вернулся из боевого вылета самолет л-та А.И. Ждановича. Летчик пропал без вести, а остальные члены экипажа позже вернулись в полк.
В апреле – июне, в рамках подготовки к масштабному наступлению Красной армии, полк был перенацелен на нанесение ударов по крупным железнодорожным узлам и аэродромам, расположенным в глубине оккупированной территории: Орел, Курск, Белгород, Харьков, Сталино (ныне Донецк), Запорожье, Днепропетровск, Кировоград, Полтава, Николаев.
12 мая 749-й апдд при выполнении боевых вылетов в район Харькова потерял два экипажа. Пропали без вести: летчик л-т Л.И. Першаков, штурман ст. л-т Ф.А. Святченко и стрелок Г.К. Кружилин. При возвращении с боевого задания в районе села Тешевка Задонского района потерпел катастрофу бомбардировщик мл. л-та К.Е. Игумнова, погибли четыре члена экипажа. Первоначально все были захоронены в Тешевке. После войны состоялось перезахоронение в братскую могилу села Тюнино Задонского района, в ходе которого имена штурмана л-та И.Т. Саенко и стрелка с-ны В.И. Шестака были утеряны. Сегодня на мемориальных досках братской могилы в селе Тюнино значатся только имена летчика К.Е. Игумнова и стрелка мл. с-та Г.Ф. Корана.
17 июня в ходе боевого вылета погиб стрелок с-на И.В. Карпов. Похоронен, вероятно, на месте вынужденной посадки самолета в деревне Малотроицкое Чернянского района Белгородской области.
28 июня бомбардировщики 24-й аддд совершили массированный налет на аэродром Харькова. Для 749-го апдд этот вылет стал одним из самых трагичных – с боевого задания не возвратились три экипажа: к-на А.К. Кувшинова (стрелок ст. с-т Т.А. Бражник), л-та И.С. Станкова (штурман ст. л-т И.С. Батаев, стрелок ст. с-т И.П. Савельев) и л-та А.П. Сергиенко (штурман л-т В.А. Семашко, стрелки с-ты В.И. Мухин и В.А. Писарев).
20 июня 1942 года капитану Александру Кузьмичу Кувшинову было присвоено звание Героя Советского Союза. П.А. Юрченко вспоминал:
«Кувшинову был предоставлен отпуск на семь суток. Но заболел летчик Епифанов, и Кувшинов в ту ночь полетел на боевое задание и не вернулся. Так до сегодняшнего дня ничего не известно о его судьбе».
Позже в полк вернулся штурман экипажа к-на Кувшинова к-н Е.Н. Иванов и сообщил, что экипаж успешно выполнил задание, а на обратном пути был сбит зенитной артиллерией противника и упал в районе села Бобровы Дворы Губкинского района Белгородской области. Штурман спасся с парашютом, а тело стрелка было найдено в обломках самолета. Капитан А.К. Кувшинов значится пропавшим без вести.
С началом немецкого наступления 29 июня, дальние бомбардировщики, вновь как в 1941-м, были привлечены к уничтожению противника непосредственно на линии фронта и в его ближних тылах. В это время немецкие бомбардировщики стали все чаще стали наносить удары по, считавшимся еще недавно тыловыми, железнодорожным узлам и аэродромам. Досталось и Ельцу, и Липецку, и Грязям. Ф.Ф. Осипов вспоминал:
«На аэродроме Грязи был какой-то не то дом, не то коровник, в котором ночевали младшие специалисты полка. В то раннее утро медленно поднимавшееся над горизонтом солнце предвещало хороший солнечный день. Вдруг с запада послышался шум приближающихся «юнкерсов». Одна девятка пошла на спиртзавод, другая направилась к железнодорожному вокзалу, а третья – в нашу сторону, к аэродрому. Они шли на высоте 500 – 600 метров. Мы увидели, как у самолетов, которые шли в нашем направлении открылись бомбовые люки, значит сейчас посыпятся бомбы. На стоянке самолетов не было, летные экипажи были на боевом задании, значит бомбить будут наше «общежитие». Хорошо, что в 50 метрах от этого помещения находился овраг и наши люди, в том числе и я, оказались в этом овраге. Бомбы отделились от самолетов и полетели в нашу сторону… Одна бомба упала между «общежитием» и оврагом и оставила воронку глубиной 5 и диаметров 8 метров. Остальные бомбы упали с перелетом метров в 200. Эта бомбардировка никакого вреда нам не принесла, даже стекла окон остались целыми.
Хорошо запомнился еще один день, когда в девять часов вечера все наши самолеты улетели на боевое задание. Они должны были вернуться в полночь, а до двух часов ночи их нужно было подготовить к повторному вылету. Я на автомашине-стартере с техниками самолетов решил поехать в столовую, расположенную на территории спиртзавода. Дорога проходила мимо, железной дороги, вокзала и склада с горючим. Недалеко от склада днем было разгружено большое количество бомб. В кучу были свалены бомбы калибра 100, 250 и 500 кг. Только подъехали мы к куче бомб, над нами засветились немецкие светящиеся бомбы (САБы), значит следом посыпятся бомбы. Мы ускорили движение. Отъехав метров 200 от склада, стали пересекать железную дорогу, но на переезде мотор нашей машины заглох. В это время на мост и спиртзавод стали падать бомбы. Мгновенно мы спрыгнули с машины и залегли вдоль железнодорожной насыпи. Мы оказались вдвоем с техником Лось в одной ямке, расположенной в 180 – 200 метрах от склада. Кругом рвались немецкие бомбы. Загорелась цистерна с горючим и штабель бомб… Осколки зенитных снарядов со свистом падали вокруг нас… Вдруг – отблеск и сильный взрыв. Начали взрываться наши бомбы. Тысячи огненных шаров осветили все вокруг… Я и тов. Лось побежали вдоль железной дороги, подальше от места страшной картины. Отбежав метров 100, раздался взрыв огромной силы, и нас бросило в воронку. Это взорвался штабель бомб крупного калибра. Мы побежали дальше к реке и метрах в пятидесяти от железнодорожного моста нашли хорошее укрытие – окоп в полный рост. Там мы дождались окончания налета, который продолжался 47 минут.
Мы направились к столовой, которая находилась от моста на расстоянии не более полукилометра. В столовой были выбиты все стекла, посуда валялась на полу, кругом тишина, все разбежались кто куда. В этот момент подъехал командир полка. По его указанию мы собрали ужин, погрузили его на машину и отправились на аэродром… Через час стали прилетать экипажи… Пока летный состав ужинал и немного отдыхал, технический состав дозаправил самолеты бензином, произвел осмотр, оружейники подвесили бомбы, уложили боекомплект… В два часа ночи бомбардировщики взлетели для выполнения нового боевого задания. К шести утра все самолеты, без потерь, вернулись на свой аэродром».
В самом начале июля, по воспоминаниям Ф.Ф. Осипова:
«Мы узнали, что Воронежский авиационный завод эвакуируется… Инженер полка тов. Беспалов предложил мне полететь в Воронеж, связаться с руководством завода и узнать, чем они нам могут помочь… На следующий день выдели нам опытный самолет Ил-4, на котором стояли два блистера с крупнокалиберными пулеметами, а на турели пушка вместо пулемета. Звезды на плоскостях и руле поворота были малого размера и покрашены не красной, а коричневой краской. На боевые задания этот самолет еще не летал.
Взлетели мы в 11.40. Я полетел в кабине радиста. Летчик был старший лейтенант Плющенко. В 20 км от Воронежа на высоте 500 метров нас встретили два наших истребителя. Один истребитель вышел вперед и покачал крыльями, второй шел сзади. Мы посчитали, что они нас сопровождают и направляют нас на заводской аэродром. Внезапно появились еще и два Ил-2. Истребители начали нас обстреливать и в фюзеляже, и на плоскостях появились пробоины. Наш самолет выпустил шасси и закрылки и пошел на посадку. Благодаря профессионализму летчика мы благополучно произвели посадку на ложном аэродроме, вдоль столбов, перепрыгнув два окопа. Истребители и Ил-2 скрылись из вида. Мы произвели посадку в 5 – 6 км от заводского аэродрома и стали ожидать, что к нам кто-нибудь подъедет. Ожидали час… Ожидали другой… Ожидали третий… Никто не появился. Решили, что будем взлетать и, не убирая шасси, сходу пойдем на посадку… Запустили моторы, отрулили к самому лесу … и пошли на взлет. Отличное мастерство летчика сказалось и здесь, он выдержал совершенно прямой взлет, не смотря на неровность полосы. Подлетая к аэродрому, мы заметили истребителей, но они к нам не успели подойти, так как мы сходу поперек взлетной полосы сели на аэродром. Оказалось, что этот аэродром был не заводским, а тем с которого летали истребители. Зарулили в сторону от стоянки, так чтобы не мешать полетам, выключили моторы. Летный экипаж пошел на командный пункт …, а я пошел на завод. На заводе я увидел, как рабочие снимали оборудование и загружали железнодорожный эшелон. Выпуск самолетов был прекращен. На территории завода имелись свежие воронки, в некоторые цеха попали бомбы, многие окна были выбиты. Однако паники не было, все шло деловито и быстро. Директора завода найти было невозможно, нашел главного инженера, которого я хорошо знал. Доложил ему, что прилетел из Грязей узнать, что смогу получить на заводе. Он сказал, что если вы приедете завтра - послезавтра, то можете у нас взять баки бензиновые, моторы и все, что намечено, получите в необходимом количестве. Поблагодарив за обещание, я быстро пошел обратно на аэродром … было поздно…
На следующий день … мы взлетели и на высоте 300 метров легли на курс к аэродрому Грязи. Погода была ясная, светило солнце, до аэродрома оставалось 70 километров, когда внезапно правый мотор затрясло и его заклинило, а через капот вылез пятый цилиндр. Хорошо, что мотор не загорелся… На одном моторе мы благополучно произвели посадку на своем аэродроме…
В этот же день к вечеру я на четырех машинах выехал в Воронеж, а ночью прибыл на завод… К рассвету мы начали загружать свои машины, а к 10 часам утра наши машины были загружены до предела… и мы двинулись в путь. В кузовах наших машин было два авиадвигателя, шестнадцать бензиновых баков, рули, винты, цилиндры, лаки, краски и много другое. К пяти часам дня мы благополучно добрались до аэродрома».
7 июля 749-й апдд перебазировался на аэродром Платоновка, расположенный в 40 км восточнее Тамбова.
В середине июля (по воспоминаниям П.А. Юрченко) «командир полка подобрал наиболее подготовленные экипажи: майора Аверьянова, капитана Косихина, старших лейтенантов Южилина, Репина, лейтенантов Маслова, Тесакова, Гетьмана, Андриенко и наш. Отобранные экипажи в июле 1942 года перебазировались на Монинский аэродром, расположенный под Москвой.
Каждый из нас имел большой опыт в полетах ночью. Но здесь мы начали усиленную подготовку к длительным ночным полетам в сложных условиях. Такие полеты требовали особой выдержки, напряжения всех сил, умения принимать решения самостоятельно и в любой обстановке, которая могла сложиться на таком длительном и опасном маршруте. К полетам усиленно готовились все службы. Изучалась система связи, наведения, приводные средства, светомаяки. Особенно тщательно проверялась материальная часть самолетов.
На высоте шести – семи тысяч метров воздух разрежен, приходится дышать кислородом. Полет до Берлина продолжительностью одиннадцать – двенадцать часов, с подвесными баками, с посадкой и дозаправкой на аэродроме подскока Андриаполь занимал много времени, для каждого был серьезным испытанном летных и моральных качеств. Над территорией противника придется преодолевать и дождь, и грозы, отражать атаки вражеских истребителей, пробиваться сквозь зенитный огонь».
В период с 18 июля по 9 сентября 1942 года с аэродрома Монино экипажи 749-го апдд совершили боевые вылеты на: Берлин (30 августа), Варшаву (20 августа и 2 сентября), Будапешт (9 сентября), Кенигсберг (ныне Калининград) (18, 23, 25 июля), Данциг (ныне Гданьск) (18 августа и 1 сентября) и Инстербург (ныне Черняховск) (18 августа).
Вот как описывал технические особенности организации боевых вылетов на крупные военно-промышленные центры фашистской Германии Ф.Ф. Осипов:
«15 июля 1942 года полк перелетел на аэродром Монино… С основных базовых аэродромов взлетали и садились на прифронтовые аэродромы в Андреаполе и Торопе. На этих аэродромах баки самолетов дозаправлялись горючим. На два внешних бомбодержателя вместо бомб подвешивали два бензиновых бака, выполненных в виде сигар из прессованного картона, пропитанного каким-то раствором, который не растворялся бензином. Каждый бак имел объем 350 литров и заполнялся по 300 литров… С аэродрома Монино техники самолетов вылетали каждый со своим самолетом, остальной технический состав вылетал на аэродром подскока на транспортных самолетах».
Экипаж П.А. Юрченко совершил боевые вылеты на Кенигсберг (23 июля), Инстербург (18 августа) и Данциг (1 сентября). Один из этих вылетов Петр Авксентьевич описал так:
«Бомбы подвешены, бензобаки и дополнительные подвесные бачки заправлены полностью. Нагрузка предельная, а с нею надо взлетать и садиться на аэродром подскока. Все чувствовали огромную ответственность: ведь летим в глубокий тыл фашистской Германии. Каждый экипаж в отдельности будет докладывать о выполнении боевого задания в Ставку, Верховному Главнокомандующему.
День, казалось, не кончится. Погода стояла солнечная, по ветреная. Время медленно двигалось к вылету. Небо было высокое-высокое и синее-синее, по нему медленно плыли мелкие пушистые облака. Солнце золотило их края. Какое оно будет сегодня, это небо? Добрым, ласковым? Грозным и злым? Но тревожным — обязательно.
Выруливаем на старт. На сером бетоне хорошо видны полосы от колес.
— Связь установлена! — докладывает стрелок-радист Александр Вознесенский.
Аэродром для взлета был невелик, вокруг него лесные массивы, постоянно дул боковой ветер. А самолет и без того тянет всегда вправо.
Зеленая ракета!
Я делаю разбег, самолет отрывается от бетонной полосы. И я тут же убираю шасси. Что-то сработало помимо сознания. Видно, боялся зацепить шасси за верхушки деревьев. Машина дала просадку вниз и, казалось, вот-вот ударится о бетон. Меня бросило в жар. Пронесло! Испуг постепенно отошел. Какую ошибку допустил! Это могло стоить жизни всему экипажу. Заметил ли оплошность мой штурман Василий Зубко? Конечно, заметил и пережил, наверное, то же, что и я.
До линии фронта близко, а еще светло. На высоте три тысячи метров начинаем пользоваться кислородом.
- Как себя чувствуете? — спрашиваю.
- Хорошо! — слышу в ответ.
Погода стоит безоблачная. Я уверенно веду самолет. Подвесные бачки сброшены, сократился вес машины, уменьшилось сопротивление воздуха. Мы уже летим над Балтийским морем. Дальше наш маршрут идет вдоль побережья.
Небо зловеще черное, и кажется, что звезды угрожающе отливают стальным светом. Штурман Василий Зубко сообщает, что до города осталось пятнадцать минут лета. Да и сам вижу впереди море огней. Город освещен. Удивительная картина. До этого мы отыскивали цели в кромешной тьме, а тут город живет мирной жизнью, вроде и нет на свете войны. Все как во сне. Но внизу настоящий вражеский город, где дымят фабрики и заводы, работающие для фронта...
Город уже под нами. Высота около семи тысяч метров. Нас пока не замечают. Пролетаем над вокзалом. Вот они, военные, промышленные объекты. Послышались долгожданные щелчки пиропатронов бомбосбрасывателей. Видно уже разрывы. Это бомбят мои товарищи…
Кроме фугасных бомб, сбрасываем также зажигательные малого и большого калибра. По небу лихорадочно начали рыскать прожекторы, взрываются зенитные снаряды: выше, ниже, справа, слева — вокруг снаряды. Сбросив бомбы, мы спешим к береговой черте. О выполнении задания докладываем по рации Верховному Главнокомандующему и на командный пункт.
Над морем собираются тучи. Разражается гроза. Решаем идти по береговой черте, куда еще не дошли грозовые тучи и где образовался коридор. Внизу на берегу расположены порты противника, мощная зенитная оборона. Но, что поделаешь, перед нами не было чистого неба.
Гроза, наконец, остается позади. Летим на самом экономичном режиме. Дотянуть бы до своего аэродрома. Идем на калининскую широковещательную станцию. Снижаемся севернее Москвы и садимся на Монинский аэродром».
Боевой вылет на Берлин состоялся 30 августа. В соответствии с информацией, изложенной в наградных листах, можно утверждать, что в налете на Берлин участвовали три экипажа полка: Н.Ф. Гетьмана, Н.А. Косихина и А.И. Репина. Всего же «вражеское логово» в эту ночь бомбили девять экипажей 24-й аддд – еще шесть бомбардировщиков – из состава 752-го апдд.
В своих мемуарах Д.К. Перемот вспоминал:
«30 августа мы снова совместно с другими полками начали готовиться к вылету. Теперь уже на Берлин.
Я взглянул на длинную полосу карты. Темная линия тянулась через зеленый массив леса, голубое море, остров Борнхольм…
— Да, — произнес штурман звена Виктор Каширкин. — Маршрут серьезный. Три с половиной тысячи километров в один конец! Когда же мы вернемся обратно? — он взглянул на часы. — Завтра к этому времени, пожалуй, будем дома.
— Ты оптимист, однако! — заметил Александр Репин. — Еще не сели в самолеты, а уже прикинул, где спать будешь, где чай пить. Каширкин улыбнулся:
- Это я и себя и тебя, командир, настраиваю. Задание-то необычное: идем бомбить логово фашистского зверя. А коль так, то и подготовка, и настрой должны быть самыми лучшими.
- Это здорово, — вмешался в разговор радист Жарков. — Мы обрушим бомбы на голову Гитлера в то время, когда он так упорно рвется к берегам Волги.
Послышалась команда. Экипажи начали занимать свои места. С наступлением темноты они были уже в воздухе.
Луна тускло освещала германскую землю. Вдоль побережья Балтийского моря светились огни маяков. По дорогам колоннами и в одиночку шли машины с включенными фарами. Но мы понимали: Берлин — не Варшава и даже не Кенигсберг. Он прикрыт сильными средствами противовоздушной обороны. Значит, надо быть готовыми ко всему.
Капитан Александр Репин за весь этот полет лишь однажды обратился к штурману:
— Скоро ли берег?
— Минут через тридцать, — ответил Виктор Каширкин.
Экипаж подошел к устью Одера. Темноту неба тут же разрезали лучи мощных прожекторов. Ударили зе¬нитки.
— Впереди по курсу — Штеттин! — доложил Каширкин.
Голос у него твердый, уверенный. Ему всего двадцать два года. На фронте — с первых дней войны. Был ранен. Награжден двумя орденами. Словом, штурман опытный.
Полет продолжался. Прожекторы обшаривали небо. Не умолкали и зенитки. Гитлеровцы догадывались, что над их территорией — советские самолеты. Но сколько их и на какой они высоте — не знали.
— Внимание! Под нами — Берлин! — Это слова Каширкина.
Ом смотрят вниз, потом — на карту. Все правильно. Вон и та самая излучина реки, у которой находятся склады, корпуса военных заводов. Репин точно выдерживает заданный боевой курс. Не однажды приходилось ему вести машину по этой короткой, но полной риска прямой к цели. Молниями сверкали разрывы зенитных снарядов, скрещивались лучи прожекторов и огненные трассы зенитных снарядов. Но в такие мгновения у летчика и штурмана лишь одна мысль: как точнее выйти на цель и сбросить бомбовый груз?
— Пора! — раздался звонкий голос Каширкина.
Самолет слегка кинуло кверху. Это штурман сбросил зажигательные бомбы. Репин привычно оглядел землю. Там уже полыхало море огня. Время уходить. Летчик увеличил подачу топлива и развернул бомбардировщик на восток.
Рассвет экипаж встретил над Польшей. Но и здесь земля по-прежнему оставалась еще в темноте. Шел десятый час полета. И летчик, и штурман заметно устали, но работают слаженно.
Наконец штурман выдал последний курс. Ил-4 зашел на посадку. Уже выпущены закрылки. И вдруг — голос Репина:
— Держи педали, Виктор. У меня ноги свело! Управление машиной взял на себя Каширкин, вывел ее на полосу и благополучно приземлился.
Подошел командир полка и, узнав в чем дело, распорядился:
— Самолеты на обслуживание, а экипажи в санчасть на обследование».
Так называемая, «монинская группа» полка кроме ударов по дальним целям – крупным административным и промышленным центрам противника, оказывала помощь сухопутным войскам и в непосредственной близости от линии боевого соприкосновения. Экипажи наносили удары по противнику в районах: Ржева, Смоленска, Вязьмы.
Половина летного состава 749-го апдд осталась на аэродроме Платоновка, откуда они практически ежедневно наносили удары по противнику в районах: Орла, Воронежа, Семилук, Коротояка. Вместе с продвижением немецких войск вглубь советской территории, цели бомбардировщиков смещались на восток и уже в конце августа экипажи 749-го апдд стали наносить удары в районе Сталинграда.
21 июля, предположительно, в ходе нанесения удара по войскам противника в районе села Коротояк был сбит бомбардировщик л-та Л.Л. Авласенко. Пропали без вести: летчик, штурман ст. л-т Д.М. Галич и стрелок с-т К.И. Юшкевич.
24 июля не вернулся из боевого вылета экипаж ст. л-та Д.В. Беляева, входивший в «монинскую группу». Пропали без вести: летчик, штурман с-на И.Г. Копиевский и стрелок с-т И.Ф. Столяренко. Предположительно это произошло в ходе боевого вылета на Кенигсберг.
11 августа на аэродроме Монино произошла катастрофа в которой погибли: летчик мл. л-т Н.Ф. Мусатов и штурман мл. л-т В.С. Юдин. В эту ночь бомбардировщики 24-й аддд бомбардировали противника в районе Ржева.
14 августа погиб при выполнении боевого задания стрелок-радист с-т И.М. Смирнов. Он похоронен в деревне Дмитриевка Платоновского района Тамбовской области.
10 сентября не вернулся из боевого вылета экипаж «монинской группы», совершивший три успешных боевых вылета на Кенигсберг. Пропали без вести: летчик ст. л-т П.А. Анисимов, штурман, начальник воздушно-артиллерийской службы эскадрильи, ст. л-т А.Ф. Майбродский и стрелок с-т И.Е. Польский. В эту ночь бомбардировщики 24-й аддд бомбили Будапешт.
13 сентября все экипажи 749-го апдд вернулись на основной аэродром Платоновка.
С этого дня и до конца января 1943 года 749-й апдд (вместе с «братским» 752-м апдд) участвовал в Сталинградской битве. Основные цели бомбардировщиков располагались в районе Сталинграда. Иногда это были аэродромы и железнодорожные узлы, которые использовались для снабжения и переброски войск противника.
В сентябре Д.П. Юханов возглавил 24-ю аддд, а командиром 749-го авиаполка стал Герой Советского Союза Иван Михайлович Зайкин. П.А. Юрченко так вспоминал знакомство с новым командиром:
«Командир полка полковник Д.П. Юханов ушел на повышение. Расставаться с полковником Юхановым всем было очень тяжело. В боях мы сроднились с ним. Он был добрым советчиком, отважным и мужественным летчиком, за что пользовался большим авторитетом и любовью всего личного состава. Мы старались подражать своему командиру полка в боевых действиях, перенимали его богатый опыт, восхищались всесторонней образованностью полковника Юханова.
Знакомство с новым командиром состоялось в самое тяжелое время. Сталинград был в огне. Шла великая битва на Волге. Начальник штаба полка майор Савинов построил нас, когда ужо стемнело. Майор Зайкин быстрым шагом подошел к строю, выслушал рапорт начальника штаба и после обычного приветствия сказал:
— Я ваш новый командир полка. Фамилия моя Зайкин. — Прошелся вдоль строя, окинул всех цепким взглядом. — Познакомимся в бою, товарищи! — и застенчиво улыбнулся.
И всем как-то сразу понравился этот среднего роста, крепко сбитый майор, с чуть седеющей головой. Отличная выправка, безупречно подогнанное обмундирование выдавали в нем кадрового командира. Майор Зайкин прибыл к нам с должности командира эскадрильи. Он был участником боев с белофиннами. С первого дня нападения фашистской Германии на Советский Союз — на фронте. В ту же ночь новый командир полка совершил два боевых вылета».
15 сентября бомбардировщики полка наносили удар по противнику на станциях Лихая и Белая Калитва. В районе Богучар самолет командира эскадрильи м-ра П.И. Бодунова попал в грозу и потерпел катастрофу. Вероятно, вместе с командиром погиб стрелок-радист, начальник связи эскадрильи мл. л-т А.И. Ручнов. Штурман полка м-р Н.И. Владимиров покинул самолет с парашютом и до конца января 1943 года находился на оккупированной территории. Вернулся в свой полк и позже летал в экипаже командира полка п/п-ка А.И. Аверьянова.
П.А. Юрченко так вспоминал майора Бодунова:
«Полк активно участвовал в нанесении бомбовых ударов … по железнодорожному узлу Лихая… В одном из таких боев погиб командир эскадрильи майор П.И. Бодунов. Летчики тяжело переживали смерть своего … замечательного боевого товарища.
Майор Бодунов много читал, любил и понимал музыку. Если удавалось, не пропускал случая побывать в театре, на выставке картин, в музее...
Война выявила недюжинные летные способности у бывшего политработника. Не каждый летчик вылетает на задание два раза за ночь. А он без особого напряжения летал и по три-четыре раза. На его самолете менялись штурманы, уставшие от полетов, а он летал! И ни один стервятник не мог помешать ему выполнить боевое задание. Не хотелось верить, что я больше никогда не увижу Бодунова, которому подражал, у которого учился».
1 октября в ходе нанесения бомбардировочного удара по аэродрому противника Обливская бомбардировщик ст. л-та Н.Г. Сергеева был атакован истребителем противника, убиты летчик и стрелок с-т А.К. Кулаев. Вероятно, под управлением штурмана самолет совершил вынужденную посадку в районе села Широкое. Там и похоронили авиаторов. В 1959 году при создании Волгоградского водохранилища село попало в зону затопления.
7 октября при выполнении боевого задания в авиационной катастрофе в районе г. Чембар Пензенской области (ныне Белинский) погибли: штурман ст. с-т А.А. Ларин и стрелок-радист с-т П.С. Рыжков. Похоронены в братской могиле в городском парке г. Белинский.
С этой трагедии в полку началась волна катастроф. В октябре 1942 года в полку произошло пять катастроф, в которых погибло одиннадцать человек (три летчика, три штурмана и пять стрелков).
15 октября погибли: летчик К.И. Ржанов (без воинского звания, из ГВФ) и стрелок ст. с-т И.Ф. Борченко. Первоначально были похоронены в районе Ежовской МТС, в 65 км от Балашова. В настоящее время К.И. Ржанов покоится в братской могиле в микрорайоне Ветлянка г. Балашов.
24 октября при возвращении с боевого задания упал и сгорел близ хутора Сухой (в 20 км от г. Балашова) самолет командира звена к-на И.С. Грошева. Экипаж: летчик, штурман звена к-н В.П. Сергеев и стрелок мл. с-т Н.Е. Дьяков, погиб и был похоронен на сельском кладбище с. Дуплятка.
25 октября в авиационной катастрофе в 12 км южнее Платоновки погибли: штурман л-т Б.Д. Рыжов и стрелок с-на К.Е. Жарков. Похоронены в деревне Печер Платоновского района Тамбовской области.
31 октября при возвращении с боевого задания в катастрофе в районе села Малое Щербедино в 40 км северо-западнее г. Балашова погибли: летчик л-т С.П. Гусев и стрелок ст. с-т А.В. Фирсов. Похоронены в селе Малое Щербедино. Сегодня могила безымянная.
За 1942 год полк произвел 2263 боевых вылета, сбросив на врага более 2500 тонн бомб, уничтожив 51 самолет, 148 танков, 15 железнодорожных эшелонов и 150 автомашин с живой силой противника и военными грузами.
В декабре 1942-го и в январе 1943 года бомбардировщики 24-й аддд часто наносили удары по аэродромам Гумрак, Питомник и Воропоново, расположенным в районе Сталинграда, которые активно использовались для снабжения окруженной группировки генерала Паулюса. П.А. Юрченко вспоминал:
«Как-то идем на аэродром Воропоново. Уже больше получаса в воздухе. Здоровое «сердце» самолета работает спокойно, без перебоев, лунный сумрак покрывает сугробы снега...
Ветер силится сбить самолет с точно рассчитанного курса. Впрочем, штурману старшему лейтенанту Василию Зубко не привыкать определять угол сноса. Но как со скоростью? Ведь удар по вражескому аэродрому должен быть нанесен с минуты на минуту.
- Можем выйти на цель раньше срока, — деловито отмечает Василий Зубко.
- Погасим избыток времени на виражах, но доходя до цели, — ответил я. — Сейчас наберем побольше высоту.
Покорный самолет делает плавный крен. Луна так же плавно опускается и вместе со звездами начинает хоровод. Слева показалась Волга, река, прославленная в боях и песнях. Внизу — истерзанный Сталинград. Злобно тыкают в небо ослепляющие лучи прожекторов окруженного противника. Их много. Один, два, три, десять... пятнадцать... Начинают стрелять зенитки. Видны багровые отблески бомбовых разрывов. Это уже работают наши летчики. Мы удаляемся, а паутина прожекторов еще висит в морозном лунном воздухе. Скоро настанет и наша очередь.
- Внимательно следить за воздухом! — приказываю я.
Привычным движением убираю газ, приглушаю моторы. Ил-4 неторопливо скользит между лучами прожекторов. Обычного «креста» впереди не видно. Вот взлетное поле. Боевой курс взят правильно. Внезапно в наши лица снова впивается луч прожектора. И еще два. Они словно оплетают нас. Самолет начинает вздрагивать. Чернью клубы зенитных разрывов виснут сзади и слева.
Высота «наша». Я мгновенно даю газ, и новый шквал огня расшвыривает воздух непосредственно за хвостовым оперением. Прожекторы не отстают, скользят все дальше за нами. Самолет на боевом курсе. Штурман бросает САБы, и все выступает из темноты: летное поле, стоянки самолетов, приаэродромные постройки. Теперь нашим самолетам будет гораздо легче поразить освещаемый аэродром. Можно свободно маневрировать скоростью и высотой. Раздумывать некогда. С земли бьют зенитки! Ухожу со снижением, зенитки все больше бесятся, и разрывы их снарядов появляются левее и выше нас. Перехожу в горизонтальный полот. Разрывы возникают с недолетом. А позади между прожекторами вспыхивают разрывы бомб тех, кто летел за нами.
Я продолжаю контролировать бомбометание. На аэродром Воропоново кучно сыплются «гостинцы». Красными тюльпанами расцветает пламя пожара. Отбомбились все, задание выполнено успешно. Мой экипаж фотографирует территорию бомбометания, и мы возвращаемся на свой аэродром».
Весьма показательно, что при активной боевой деятельности в ноябре – декабре 1942 года полк не имел боевых потерь. Это свидетельствует о возросшем мастерстве экипажей 749-го апдд.
Интересно, что 27 декабря погиб техник по вооружению с-на М.В. Бармин, как указано в учетной карточке, «при бомбардировке вражескими самолетами аэродрома Платоновка».
15 января 1943 года в катастрофе на аэродроме Платоновка был разбит бомбардировщик Ил-4. Штурман и стрелок-радист при этом получили ранения, а летчик ст. л-т Н.И. Саранов погиб.
В июне 2017 года в поселке Зеленый в 3 км от села Платоновка был открыт монумент авиаторам 749-го апдд. На могильной плите высечены имена летчика Н.И. Саранова и техника М.В. Бармина.
21 января боевая работа полка на сталинградском направлении завершилась.
В 1942 году жители села Платоновка: Е. Я. Дивисевич, Е. И. Мирошникова, А. М. Юрченко, П.Р. Доброквашина, А. И. Кривенцева, Ф. С. Уварова, Н. С. Барашева выступили с патриотической инициативой по сбору добровольных пожертвований на постройку боевых самолетов. За несколько месяцев было собрано один миллион четыреста тысяч рублей. На эти деньги построено четыре бомбардировщика Ил-4, получивших наименование «Платоновский комсомол» (один самолет) и «Платоновский колхозник» (три самолета)
 29 января на аэродроме Платоновка состоялась торжественная передача именных самолетов экипажам 749-го апдд: В.Т. Митрошина, Н.Ф. Гетьмана, А.И. Репина и Б.П. Чистова.
В конце января – феврале 1943 года 749-й апдд наносил удары по железнодорожным узлам: Брянск, Ростов-на-Дону, Льгов, Харьков, Полтава, Запорожье.
В конце февраля – начале марта полк перебазировался на аэродром Грязи.
12 марта после выполнения боевого задания в районе села Большой Снежеток потерпел катастрофу бомбардировщик. Погиб стрелок-радист ст. с-т Н.А. Феофанов. Могила авиатора, расположенная, вероятно, на сельском кладбище, утеряна.
25 марта 1943 года указом президиума Верховного Совета СССР «за образцовое выполнение боевых заданий … и проявленные при этом отвагу и геройство»:
- капитану Литвину Ивану Тимофеевичу, штурману экипажа Б.П. Чистова;
- младшему лейтенанту Тесакову Николаю Федоровичу, летчику;
- старшему лейтенанту Чистову Борису Петровичу, летчику,
было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
26 марта 1943 года 24-я аддд была преобразована в 3-ю гвардейскую аддд, а 749-й апдд стал 9-м гвардейским авиационным полком дальнего действия. Кроме 10-го гвардейского (бывшего 752-го апдд), в состав дивизии вошел и, вновь сформированный, 20-й гв. апдд. Фактически так стал называться бывший 840-й апдд, действовавший в составе 113-й аддд в интересах Западного, Воронежского, Брянского, Сталинградского и Волховского фронтов. В феврале 1943 года дивизия была передана из состава Авиации Дальнего Действия в состав ВВС вместе с материальной частью авиаполков, а личный состав полков остался в АДД. Позже, в мае 1943 года, второй полк 113-й аддд – 836-й, так же получит новые самолеты и новое наименование – 21-й гв. апдд и войдет в состав вновь сформированной – 7-й гв. аддд.
В марте – апреле 1943 года 9-й гв. апдд получил с авиационного завода № 126 (г. Комсомольск-на-Амуре) новые самолеты Ил-4, среди которых были именные – «Советское Приморье» и «Комсомолец Колымы».
11 апреля оперативная группа наиболее подготовленных экипажей полка передислоцировалась на аэродром Монино, для нанесения ударов по объектам, расположенным на территории Германии. О боевой работе «монинской группы» П.А. Юрченко вспоминает:
«В начале апреля 1943 года в Подмосковье заметно потеплело. Появились первые ручейки. Воробьи чирикали весело, совсем по-весеннему, будто стараясь перекричать друг друга. По небу плыли редкие облака.
Тяжело груженный Ил-4 выруливает на взлетно-посадочную полосу. Фугасные и зажигательные бомбы малого и большого калибра подвешены. Разбег, и самолет тяжело отрывается от бетонки, делает разворот и берет курс на запад.
Гвардии старший лейтенант Чистов смотрит на приборы, прислушивается к работе двигателей. Все в порядке. Штурман разворачивает объемистый планшет и смотрит на карту. Путь предстоит немалый — от Монино до Кенигсберга и обратно.
В последние дни настроение у Чистова было приподнятое. Во-первых, он был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Во-вторых, полк перелетал на новый аэродром Подмосковья. Теперь до дома рукой подать. Мать живет в Подольске. И, в-третьих, трудящиеся Приморского края подарили полку новый самолет, построенный на их личные сбережения. Самолет этот, названный «Советское Приморье», был торжественно вручен Чистову, как лучшему летчику. Правда, сменился экипаж. Но новые штурман и стрелок-радист в летном деле не новички. Штурман капитан Ф.Ф. Кошель воевал в Испании, стрелок-радист старшина А.В. Лаврентьев был человеком огромной физической силы и невозмутимого спокойствия.
Еще вчера в Кремле он, Борис Чистов, получал Золотую Звезду Героя, а сегодня уже летит в глубокий тыл врага бомбить военные объекты. Полет проходит спокойно. Работающие радиостанции противника, вплоть до широковещательных станций самой фашистской Германии и ее соседей, выводят бомбардировщик точно в заданное место.
В 23 часа 45 минут на щите пульта управления командного пункта полка вспыхнула красная лампочка. Бомбардировщик Ил-4 командира корабля Чистова достиг Кенигсберга. Город переливался щедрой россыпью электрических огней, ходили трамваи, и советского самолета никто не ждал. Зенитки открыли огонь только после того, как самолет сбросил бомбы и город озарился пламенем взрывов. Остановились трамваи, всюду погас свет.
Командир корабля повторил заход: надо было сфотографировать результат бомбежки. В глаза ударил луч прожектора. И вдруг самолет тряхнуло, загорелся правый мотор. Летчик попытался погасить огонь нейтральным газом, не помогло. Тогда Чистов повалил самолет на левое крыло и направил его вниз, чтобы сбить пламя скольжением. Высота резко падала: 5000... 4000... 2000 метров.
Пламя удалось сбить, но правый двигатель отказал. Высота 700... 600 метров. Самолет летит над морем.
Стрелок-радист Лаврентьев передал на командный пункт, что самолет поврежден. В Монино пришли к выводу: у экипажа Чистова нет возможности вернуться на свой аэродром. Пролететь более полутора тысяч километров на одном двигателе — задача практически неразрешимая.
Тем временем Чистов приказал выбросить из самолета все, что только возможно. Однако, кроме кислородных баллонов н бронеплит, выбрасывать было нечего. Разрядился бортовой аккумулятор, связь с командным пунктом прекратилась, вышло из строя освещение. Все внутри самолета сливалось в сплошную темную массу. Рассчитывать приходилось лишь на собственное мастерство и приобретенное опытом чутье летчика. Мощности одного мотора явно по хватало. Экипаж вел борьбу за спасение самолета, за жизнь. На помощь пилоту пришел штурман Кошель. Оп уперся ногами в левую педаль, стараясь уменьшить крен машины.
Высота 500 метров! Но снижение прекратилось. Удастся ли дотянуть до линии фронта?!
На аэродроме Монино до утра ждали самолет Чистова. Горючего в самолете на 10 часов полета, а со времени вылета минуло 12. С тяжелой душой расходились летчики…
И вдруг из-за леса показался самолет.
Да, это был его самолет. Он летел неуклюже, едва не цепляясь за верхушки деревьев, наконец коснулся колесами взлетной полосы, заскользил и метров через сорок остановился. Оба винта были неподвижны, болталась распоротая осколками обшивка. Сто тридцать пробоин насчитали в самолете.
Описать чувства авиаторов невозможно. Радости не было предела: они на своем аэродроме! Так закончился полет экипажа Героя Советского Союза Чистова на Кенигсберг. Самолет «Советское Приморье», который колхозники подарили летчикам, оказался в надежных руках».
В апреле 1943 года экипажи 9-го гв. апдд участвовали в нанесении массированных ударов по: Кенигсбергу (12.04.43, 14.04.43, 28.04.43), Данцигу (14.04.43, 16.04.43, 28.04.43), Тильзиту (16.04.43, 20.04.43) и Инстербургу (22.04.43).
17 апреля из боевого вылета не возвратился экипаж в составе: летчика л-та П.К. Васильева, штурмана л-та Г.Г. Гиздулина и стрелка-радиста М.Н. Горшкова.
22 апреля все оставшиеся в Грязях экипажи были переброшены на аэродром Армавир, откуда до начала мая они поддерживали войска Северо-Кавказского фронта, нанося удары по противнику в станицах: Киевская, Крымская, Молдавская, Нижнебаканская, по аэродрому Багерово.
В начале мая все экипажи из Монино вернулись на аэродром Липецк.
Вспоминает Д.К. Перемот:
«В начале мая к нам для вручения гвардейского Знамени прилетел член Военного совета АДД генерал-полковник авиации Г.Г. Гурьянов. Полк выстроился на краю аэродрома. Появилась открытая машина. В ней с развернутым Знаменем стоял генерал. Навстречу ему, печатая шаг, шел наш командир подполковник Алексей Иванович Аверьянов, коренастый, с заметной проседью в волосах. Отдав рапорт, он поднялся в машину и вместе с членом Военного совета начал объезжать строй. Над полем разносилось дружное «ура».
Газик остановился. Генерал передал Знамя командиру полка. Тот преклонил колено, поцеловал край алого полотнища. Мы тоже встали на колени. В тишине послышался твердый и четкий голос подполковника А.И. Аверьянова:
- Перед лицом Родины, Коммунистической партии, Советского правительства, перед всем нашим народом торжественно заявляем: будем свято нести гвардейское Знамя.
- Клянемся! — одним дыханием произнес строй.
- Не пожалеем крови и самой жизни для полной победы над врагом!
- Клянемся!
- Пусть наше Знамя станет символом отваги и мужества для будущих поколений!
- Клянемся! Клянемся! Клянемся! — дружно повторяли мы».
Не лишними, думаю, станут некоторые рассуждения «на тему». Первое, аналогичная церемония с участием генерала Гурьянова в 10-м гв. апдд состоялась 4 мая, поэтому предположу, что описанный Д.К. Перемотом эпизод происходил в тот же день. Логично, также утверждать, что к этому моменту И.М. Зайкин уже исполнял должность заместителя командира 3-й гв. аддд, а командиром 9-го гвардейского стал подполковник А.И. Аверьянов.
Еще в марте 1943 года начальником штаба 9-го гв. апдд был назначен начальник разведки 10-го гв. апдд майор Д.К. Перемот. О своих действиях на новой должности, знакомствах и впечатлениях Дмитрий Константинович вспоминал:
«9-й гвардейский полк дислоцировался неподалеку (от 10-го гв. апдд – К.С.). Личный состав располагался в добротных домах, на территории спиртзавода, который примыкал к железнодорожному узлу. Это мне не понравилось. При первом же налете вражеской авиации здесь мог вспыхнуть такой пожар, из которого выбраться будет не так просто. Своими мыслями поделился с командиром полка.
- Ты прав, — согласился он, глядя на меня уставшими глазами. — Что-то придумаем.
Ночью над железнодорожной станцией появился фашистский разведчик. Покружил немного, поманеврировал. Потом осветил тупиковую ветку, где стоял под разгрузкой эшелон с бомбами для нашего аэродрома, и скрылся. А вслед за ним прилетел «юнкерс». Он долго ходил на малой высоте, надрывно ревя моторами. Затем начал сбрасывать бомбы. Одна из них попала в эшелон. Раздались сильные взрывы, и эшелона не стало...
Отдав распоряжение офицерам штаба о подготовке карт, фотосхем и других документов, необходимых для постановки задачи, я с командиром БАО майором Е.М. Онищенко выехал в окрестные села, чтобы подыскать более безопасное место для размещения личного состава. Остановились в населенном пункте с любопытным названием — Телюлюй. В селе — дворов 100 – 150. Но дома добротные, ухоженные. Доложил командиру. Тот одобрил мой выбор, и мы начади перебазироваться. К вечеру все авиаторы переселились в эти дома.
В ту же ночь наши экипажи поднялись в небо. Одни ушли на «свободную охоту», другие — на блокировку вражеских аэродромов. Словом, началась обычная боевая работа.
Днем гитлеровцы здесь не беспокоили нас. Вероятно, побаивались наших истребителей. Зато ночные «визиты» их стали довольно частыми. Иногда они появлялись целыми группами. Однако удары их не причиняли нам особого урона. Мы принимали все меры, чтобы хорошо замаскировать аэродром и надежно прикрыть его с воздуха.
Однажды кто-то из экипажей привел «юнкерс» как говорят, на хвосте. Вражеский летчик, пользуясь темнотой, пристроился сзади к нашему бомбардировщику и следовал за ним. При подходе к аэродрому экипаж включил опознавательные навигационные огни. Гитлеровский пилот сделал то же самое. Потом обстрелял бомбардировщик, старт и ушел. Так фашисты взяли наш прием на вооружение.
На следующий день из штаба дивизии предупредили: ждите налета. Я решил осмотреть маскировку аэродрома и самолетов. Выхожу из штаба. Навстречу мне — начальник политотдела дивизии подполковник Смирнов. Поздоровался, расспросил о полковых делах, сказал:
- Посоветоваться хочу.
Мы направились вдоль улицы. Начальник политотдела сообщил мне любопытную историю. Подъезжая утром к своему дому, он увидел во дворе сынишку хозяйки — мальчишку лет пяти – шести, который ел печенье. Смирнова насторожило это. Печенье в ту пору было невиданной роскошью. Спросил:
- Кто угостил тебя?
- Дядя, — ответил мальчик.
- А где он живет?
- Вон там, — указал малыш на дом с крашеными ставнями.
Смирнов направил туда свою хозяйку. Та оказалась женщиной сообразительной. Она сообщила, что у соседки живет офицер, старший лейтенант, погоны у него без эмблем, нога в ступне распухла. А отчего — неизвестно.
Закончив рассказ, Смирнов распорядился:
- Возьмите трех - четырех бойцов и сейчас же приведите этого квартиранта.
Через десять минут офицер с красными погонами стоял уже перед начальником политотдела. Вид у него растерянный, глаза потухшие. Он переминался с ноги на ногу и все твердил:
- Что за шутки? Объясните!
Он оказался фашистским лазутчиком. Его сбросили на парашюте за трое суток до нашего прихода в деревню. Приземлился неудачно: повредил ногу. Однако это не мешало ему с наступлением темноты выходить к лесу и подавать оттуда сигналы воздушным разведчикам. Там же у него хранилась и радиостанция, с помощью которой он поддерживал связь со своими хозяевами…
Возвращаясь из штаба домой, я услышал за спиной торопливые шаги. Меня догнал заместитель штурмана полка по астронавигации капитан Константин Полянский.
- Что случилось? — насторожился я.
- Ничего особенного. Хочу к себе пригласить. Зайдете?
- А чем твой дом лучше моего?
- Не скажите. Вы в своем доме человек временный. Квартирант, так сказать. А у меня в доме семья живет.
- Как — семья?
- Очень просто. Жена, детишки, мать, отец. Эта деревня — моя родина.
- Что же молчал до сих пор? Капитан махнул рукой:
- Смеяться начнут еще. От печки, дескать, воюю... Так вы зайдете?
Семья капитана оказалась на редкость простой н гостеприимной. Меня встретили радушно. Особенно понравился мне отец Константина Ивановича, человек невысокого роста, сутуловатый, но весьма живой и словоохотливый. Он проводил меня потом до самого дома. А через день, когда мы вернулись с задания, старичок уже смело ходил по квартирам и всем предлагал:
- Кто попариться желает, сынки? Банька готова!
Мы стаскивали с себя пропитанные потом комбинезоны и спешили на край огорода Полянских, где стоял аккуратный, рубленый домик с пахучими березовыми вениками и кадкой с хлебным квасом.
Откровенно говоря, я не завидовал капитану. Каждый вечер, уходя на задание, он прощался с семьей. А это согласитесь, тяжкое бремя. И дли него, н для близких. Неудивительно, что после вылета Полянского в окнах дома по ночам всегда горел свет керосиновой лампы. Его с тревогой ждали здесь, чутко прислушиваясь к гулу самолетных моторов. Ждали и думали: вернется ли?»
В приведенном отрывке нет прямых указаний на даты происходивших событий, но уверенно можно говорить, что это не могло происходить ни в марте, ни в апреле. Порассуждаю. Реорганизации 3-й гвардейской авиадивизии и ее полков произошла в конце марта. В это время состоялся переход Д.К. Перемота из 10-го в 9-й гвардейский авиаполк. В конце марта – начале апреля авиационных налетов на железнодорожный узел и аэродром Грязи не зафиксировано. В первой половине апреля основная часть полка убыла в Монино, а в 20-х числах апреля перебазировались в Армавир все остальные экипажи. Возвращение «монинской группы» состоялось 2 мая, а «армавирской» - только 14 мая. Начиная 13 мая Грязи стали подвергаться регулярным бомбардировкам противника. Так, по железнодорожной станции были нанесены удары: 13 мая тремя бомбардировщиками «Юнкерс-88», вечером 14 мая – 26 самолетами противника. 15 мая состоялся массированный удар, когда станцию Грязи бомбардировали около 60 немецких бомбардировщиков в течение более чем трех часов.
В ночь с 17 на 18 мая по аэродрому Грязи нанесли удар 7 вражеских самолетов. На аэродром упало 4 авиабомбы. Жертв и разрушений не было, но, вероятно, именно в этот период в голове начальника штаба полка созрела идея о смене места жительства личного состава. Из текста Дмитрия Константиновича невозможно однозначно понять, как происходило перебазирование: либо всего аэродрома на новое место в район села Телелюй, либо переселение в указанное село только личного состава. Я склоняюсь к мнению, что именно в это время произошло создания аэродрома у села Тетелюй, ставшего впоследствии аэродромом Липецкого учебного центра и аэроклуба.
В мае 1943 года основными целями для экипажей полка оставались железнодорожные узлы на оккупированной территории. Наиболее массированным ударам подверглись:
- Днепропетровск – 39 самолето-вылетов, сброшено более 54 тонн бомб;
- Карачев – 22 самолето-вылетов, 26 тонн бомб;
- Гомель – 20 самолето-вылетов, 26 тонн бомб;
- Рославль – 24 самолето-вылетов, более 24 тонн бомб;
- Орша – 16 самолето-вылетов, 22 тонны бомб;
- Брянск – 17 самолето-вылетов, 21 тонна бомб;
- Полтава – 14 самолето-вылетов, 20 тонн бомб.
П.А. Юрченко в своих мемуарах так вспоминает один из майских боевых вылетов:
«18 мая 1943 года полк получает задание произвести налет на один аэродром противника, расположенный недалеко от линии фронта. Берем на самолет десять бомб стокилограммовых и по одной пятисотке. Первым на такую большую нагрузку решился экипаж капитана Гетьмана. Наше звено последовало его примеру.
Взлетаем в 23.30 и идем на запад. По сведениям нашей разведки, на аэродроме сосредоточено большое количество самолетов-бомбардировщиков, а по боевым вылетам мы знали, что он охраняется зенитными батареями.
Ночью аэродром плохо просматривается. Идем над ним одиночными самолетами. Вижу вдоль стоянок много фашистских машин — хорошая цель. Ударили вражеские зенитки. Штурман Евгений Иванов сбрасывает серию бомб. Столбы дыма от возникших пожаров еще больше ухудшают видимость. Аэродром в огне. В этом пекле я скоро теряю из виду самолет старшего лейтенанта А.И. Репина.
Внизу горят самолеты-бомбардировщики. Считаю: раз, два, три, четыре!.. Настроение отличное, хоть я и остался один. Вдруг перед глазами мелькнул вихрь огненных звезд. Самолет тряхнуло.
- Что там у тебя, Женя? — спрашиваю штурмана Иванова.
- Да вроде мимо!
- И у меня порядок! — отвечает стрелок-радист Вознесенский.
Разворачиваемся домой, и набираем высоту. Левее самолета встает желтый столб прожектора. Тотчас же вспыхнул и второй, цепко охватив нашу машину. Самолет вздрагивает от близких разрывов, но мы продолжаем идти прямо по курсу. Скоро лучи прожекторов остаются позади. И тут я вижу, как на правом крыле двигателя показывается пламя. Но пока молчу.
- Далеко до линии фронта? — спрашиваю у штурмана.
- Нет.
«Может быть, дотяну», — думаю я.
- Командир! Правый двигатель горит! — докладывает стрелок-радист.
«Вывози, родная! Еще немножко!» Никогда, кажется, я не испытывал такой любви к своей машине, как в эти решающие минуты. Показатели на контрольных приборах неумолимо исчезают. Самолет спасти уже нельзя. Оставаться в нем дольше опасно. Взорвется. Даю команду:
- Приготовиться к прыжку!
Потянуло сквозняком — это штурман открыл нижний люк. И тут же машина переворачивается. Напрягаю все усилия, чтобы самолет снова занял первоначальное положение. Я уже открыл свой фонарь кабины, оставил управление самолетом и начал вылезать, как вдруг заметил штурмана на своем рабочем месте. Командир не имеет права покинуть самолет с человеком на борту. Остаюсь на своем командирском месте, даю возможность товарищу покинуть самолет. Но удерживать машину в нормальном положении уже по мог. Сам я выбрался из кабины, когда самолет находился в положении вверх колесами.
Приземлился я на склоне горы, с которой катился до самого обрыва, потеряв сознание. Когда пришел в себя, уже взошло солнце. Попытался идти, но не смог — была повреждена правая нога, все тело ныло от ссадин и царапин. Нас уже разыскивали. Стрелок-радист благополучно приземлился на болото, недалеко от горящего самолета, а штурман — километрах в четырех от меня. Через два дня мы были в своем полку. Командир полка, выслушав мой доклад, дал разрешение съездить на десять дней домой».
Увы, пока в моем распоряжении нет «Журнала боевых действий» 9-го гв. апдд, и я не могу назвать точную дату описанного события. Могу предположить, что это произошло не 18, а 14 мая, когда четыре экипажа полка бомбардировали железнодорожный узел Орел.
Еще 30 апреля 1943 года было подписано постановление Государственного Комитета Обороны № ГКО-3275сс «О формировании авиакорпусов в составе Авиации дальнего действия при Ставке Верховного Главнокомандования», которым, в частности, предписывалось:
«1. Сократить авиадивизии 90-самолетного состава, имеющиеся в авиации ДД, до 60-самолетного состава и сформировать из них авиационные корпуса ДД, по 2 авиадивизии в каждом корпусе…
3. Авиакорпусам ДД, формирующимся из гвардейских авиадивизий — присвоить звание гвардейских авиакорпусов ДД…
4. Сформировать к 1 июня 1943 года … 3 гвардейский авиакорпус ДД (на самолетах ИЛ-4)…
6. Назначить: Командиром 3 гвардейского авиакорпуса ДД — генерал-майора авиации тов. Волкова…»
В начале мая в Липецке начали создавать управление 3-го гвардейского авиакорпуса и 7-й гвардейской авиадивизии. Их основой стал командный состав 3-й гвардейской авиадивизии. К 20 мая организационно-штатные мероприятия, в основном, были завершены.
Командиром 3-го гв. акдд, как было указано выше, стал генерал-майор авиации Н.А. Волков. 7-ю гв. аддд возглавил полковник Ф.С. Широкий. 3-й гв. аддд по-прежнему командовал полковник И.К. Бровко.
3-й гв. акдд и 3-я гв. аддд, в составе которого остались 10-й и 20-й гвардейские авиаполки были дислоцированы в Липецке.
На аэродроме Грязи (с 14 мая) базировались 9-й и 21-й (бывший 836-й апдд) гвардейские авиаполки, которые с 23 мая вошли в состав вновь сформированной 7-й гвардейской авиадивизии. Предположу, что управление 7-й гв. аддд так же было дислоцировано в Грязях.
Кратко история 21-го гв. апдд была рассказана при описании формирования 3-й гв. аддд в марте 1943 года. Командиром 21-го авиаполка стал подполковник В.И. Морозов, служивший до этого в 3-м гв. апдд (750-м апдд) заместителем командира полка по политической части. Летчик, совершивший более 70 боевых вылетов, бомбивший Кенигсберг (16.08.42 г.) и Варшаву (20.08.42 г.). Кстати, заместителем командира 750-го апдд был подполковник И.М. Зайкин.
С 1 по 22 мая 1943 года в составе 3-й гв. аддд 9-й гв. апдд за 15 летных ночей совершил 210 самолето-вылетов. 23 мая состоялся первый боевой вылет 7-й гв. аддд, в ходе которого 22 экипажа 9-го и 21-го гвардейских авиаполков нанесли удар по железнодорожному узлу Рославль. 27 и 29 мая бомбардировщики дивизии бомбардировали, соответственно, станции Могилев и Карачев.
В мае в 9-м гв. апдд произошли следующие авиационные происшествия:
- 1 мая экипаж командира эскадрильи м-ра Н.А. Косихина (штурман А.П. Емец, стрелок И.М. Денисов) в условиях плохой погоды заходил на цель – железнодорожный узел Гомель на высоте не более 100 метров и самолет был подбит зенитной артиллерией. Отказал левый двигатель. При посадке на аэродроме Липецк левый двигатель загорелся и самолет сгорел. Экипаж не пострадал;
- 5 мая при заходе на посадку на аэродром Липецк самолет (летчик Д.К. Юрин, штурман Рыбак, стрелок П.Ф. Медведь) подвергся атаке самолета противника. Ранен штурман Рыбак. Самолет сгорел.
- 9 мая в воздухе у самолета (летчик А.И. Репин, штурман В.А. Каширкин, стрелок С.Г. Фатеев) отказал правый двигатель, а при пробеге на аэродроме Липецк загорелся левый. Самолет сгорел. Экипаж не пострадал;
- 10 мая при взлете на боевое задание с аэродрома Армавир на границе аэродрома самолет (летчик В.М. Недошивин, штурман Г.Т. Воронецкий, стрелок И.В. Пенцов) зацепился за телеграфный столб. Самолет сгорел. У летчика ранение левой руки.
На аэродроме Грязи с самолетами 21-го гв. апдд в мае произошли следующие аварийные ситуации:
- 28 мая после выполнения боевого задания, при посадке в тумане самолет (экипаж: Солозобов, Сапчев, Воробьев) развернулся на малой высоте, задел левой плоскостью за землю, упал и сгорел. Авиагоризонт отказал, а с пилотированием по «Пионеру» летчик не справился. Штурман ранен;
- 31 мая при возвращении с боевого задания летчик произвел посадку с недолетом 600 метров, задел левым крылом за бензозаправщик. Повреждены плоскости, моторы и фюзеляж. Члены экипажа (Бондарев, Пономарев, Чуприев) получили ушибы.
В июне 1943 года бомбардировщики 7-й гв. аддд выполняли боевые задачи в интересах: Северо-западного, Центрального, Юго-западного и Южного фронтов.
Всего за двадцать три летных ночи было произведено 809 самолето-вылетов. Из них:
- по железнодорожным узлам – 357 самолето-вылетов;
- по аэродромам – 407 самолето-вылетов;
- по населенным пунктам – 8 самолето-вылетов.
Всего сброшено 992,5 тонн бомб. Средняя нагрузка на самолет составила 1286 кг.
Произведено всего 4 фотографирования результатов бомбардирования.
9-й гв. апдд успешно совершил 387 боевых вылетов. 21-й гв. апдд – 391 самолето-вылет. Не выполнили боевую задачу:
- из-за неисправностей – 28 экипажей;
- из-за метеоусловий – 1;
- по другим причинам – 2.
Потеряно 5 летчиков, 4 штурмана, 3 стрелка и 7 самолетов Ил-4. Произошла 1 авария, 3 поломки и 15 вынужденных посадок.
Исправность в дивизии на 1 июня составляла 40 %. В 9 гв. апдд 13 самолетов (30 %) стояли без моторов. Общая численность самолетного парка 7-й гв. аддд на 30 июня 58 самолетов. Из них:
- 9 гв. апдд – 35 самолетов;
- 21 гв. апдд – 23 самолета.
4 июня не вернулся с боевого задания экипаж 21-го гв. апдд в составе: командира звена мл. л-та П.Г. Борзаковского, штурмана звена мл. л-та П.М. Матушин. Вероятно, стрелок-радист Кононенко остался жив, поскольку в сводке боевых потерь не указан.
7 июня над целью в районе г. Жуковка Брянской области на высоте 4200 метров самолет 9-го гв. апдд с-та Ф.М. Серебренникова был обстрелян огнем зенитной артиллерии, в результате чего был пробит бензобак. Через час полета, из-за утечки горючего, летчик решил произвести посадку вне аэродрома, при этом самолет потерпел катастрофу в районе деревни Ковылье Воскресенского района и сгорел. Стрелок-радист Винокуров выжил. Погибли летчик и штурман с-т Н.А. Мочалов. Они были похоронены в деревне Ковылье, после войны перезахоронены в селе Воскресенское Данковского района.
18 июня при полете к цели над линией фронта подбит зенитным огнем самолет заместителя командира 21-го гв. апдд м-ра И.В. Шевелева, был выведен из строя правый мотор. Летчик сбросил бомбы на территории противника и лег на обратный курс. Через 1 час 30 минут полета на одном моторе на высоте 400 метров произошел взрыв бензобака в левой плоскости с последующим пожаром. Экипаж покинул самолет на парашютах. Летчик погиб. Самолет упал и сгорел в 20 км южнее Воронежа.
21 июня не вернулся с боевого задания экипаж 21-го гв. апдд в составе: летчика л-та Н.С. Солозобова, штурмана мл. л-та П.М. Кипоренко и стрелка с-ны В.И. Воробьева.
25 июня не вернулся с боевого задания Ил-4 № 9618 9-го гв. апдд. Пропали без вести: летчик ст. с-т А.П. Строкин, штурман ст. с-т И.Ф. Свистюров, стрелок-радист мл. с-т Л.П. Киселев, стрелок начальник связи эскадрильи мл. л-т И.Г. Мезинов.
Сводка серьезных авиационных происшествий в 7-й гв. аддд за июнь 1943 года выглядит следующим образом:
- 1 июня. При выполнении боевого задания зенитной артиллерией противника был поврежден левый двигатель самолета 9-го гв. апдд. Произведена вынужденная посадка с убранным шасси в 18 км юго-западнее г. Сычевка Смоленской области. Погнуты винты. Экипаж (Е.В. Андреев, Л.И. Шитов, С.В. Кушнир) не пострадал;
- 1 июня. Самолет 9-го гв. апдд мл. л-та В.С. Епифанцева из-за течи топлива произвел посадку в районе станции Чернь. Без последствий;
- 1 июня. Самолет 21-го гв. апдд после выполнения боевого задания при посадке на аэродроме Грязи сел с недолетом. Самолет разбит, ремонту не подлежит. Члены экипажа (Бондарев, Пономарев, Чубриев) получили легкие ушибы;
- 3 июня. На самолете 9-го гв. апдд ст. л-та А.А. Катунова после выполнения боевого задания отказал левый двигатель. Выполнена вынужденная посадка в районе села Трубетчино. Без последствий;
- 5 июня. На самолете 21-го гв. апдд при посадке на аэродроме Грязи была сломана правая стойка шасси, погнуты винты. Экипаж (Антипов, Гомолко, Воробьев) не пострадал;
- 6 июня. Экипаж 9-го гв. апдд ст. л-та К.Г. Скуратовского (штурман И.И. Шпакович) из-за плохой подготовки летчика и штурмана заблудился и произвел вынужденную посадку юго-восточнее Грязей в районе села Токаревка. Без последствий;
- 7 июня. При рулении по аэродрому на самолете 9-го гв. апдд л-та В.М. Толстухина была сломана левая стойка шасси и повреждена левая консоль;
- 9 июня. В районе цели на самолете 9-го гв. апдд заклинил мотор. Произведена вынужденная посадка с убранным шасси в 15 км севернее Ливен. Самолет требует полевого ремонта. Экипаж (К.Г. Скуратовский, И.С. Николаев, А.М. Железный) не пострадал, прибыл в полк 11 июня;
- 9 июня. Самолет 9-го гв. апдд подбит над целью огнем зенитной артиллерии. Совершили вынужденную посадку в 10 км севернее Ливен. Экипаж (В.Т. Митрошин, В.А. Каширкин, Н.И. Пискун) не пострадал, прибыл 11 июня;
- 11 июня. В районе Мценска был атакован истребителями самолет 9-го гв. апдд. Нанесены многочисленные повреждения. Совершили вынужденную посадку на аэродроме Ефремов. Экипаж (А.И. Репин, Л.П. Грошев, А.А. Грабчак, И.Д. Григорьев) не пострадал;
- 27 июня. Ил-4 № 9619 9-го гв. апдд с экипажем в составе: летчика В.М. Толстухина, штурмана Н.Г. Альшевского, стрелка Д.И. Филатова, потерпел аварию. При заходе на посадку после выполнения боевого задания летчик выпустил щитки, которые по докладу радиста вышли лишь наполовину. Летчик принял решение убрать щитки. При уборке щитков на высоте 150 метров самолет потерял скорость. Летчик с потерей скорости не справился. Самолет ударился о капонир, в котором находился самолет Ла-5, затем взмыл, а при повторном приземлении сломал правую стойку шасси и лег на фюзеляж. Ранен штурман.
П.А. Юрченко особенности боевой работы в июне 1943 года вспоминал так:
«В первых числах июня командир полка вызвал к себе летчиков Чистова, Тесакова, Толстухина и меня.
Старший лейтенант П.Ф. Тесаков выполнил самые сложные задания: например, освещение целей, блокировку средств противовоздушной обороны врага. Он первый и полку испытывал новый аэрофотоаппарат. Лейтенанты В.М. Толстухин и П.Г. Альшевский первыми сбросили ФОТАБы без тормозных лент — это было новшеством в ночном фотографировании.
- Обстановка заставляет переходить от одиночных вылетов к массированным налетам, — сказал подполковник Аверьянов. — Противник готовится к наступлению, подтягивает сотни танков и другой техники. Вы будете летать лидерами.
И командир полка подробно рассказал о возросшей роли лидера. Раньше его задача сводилась к тому, что он подсвечивал цели и начинал бомбометание. Теперь, особенно при массированных налетах, лидер должен был подняться в воздух за несколько минут до вылета основной группы бомбардировщиков и, настроившись на волну командирской радиостанции, сообщать о погоде на маршруте через определенные промежутки времени. Если метеоусловия плохие, то информацию он передавал через каждые десять минут, при хорошей погоде — через полчаса. Одновременно радист сообщал о погоде на командный пункт полка. Такая информация позволяла командиру части на земле и каждому экипажу в воздухе заранее подготовиться к принятию нужного решения, вплоть до возвращения па свой аэродром».
В течение июля экипажи 7-й гв. аддд выполняли боевые задачи в интересах: Ленинградского, Волховского, Воронежского, Юго-западного, Южного фронтов. За двадцать три летных ночи было произведено 690 самолето-вылетов. Из них:
- по населенным пунктам – 512 самолето-вылетов;
- по железнодорожным узлам – 111 самолето-вылетов;
- по аэродромам – 27 самолето-вылетов.
Всего сброшено 828 тонн бомб. Средняя нагрузка на самолет составляла 1274 кг.
9-й гв. апдд произвел 296 успешных самолето-вылетов, а 21-й гв. апдд – 346.
Всего не выполнили боевую задачу:
- из-за неисправностей – 14 экипажей;
- из-за метеоусловий – 13 экипажей.
В 21-м гв. апдд произошли две боевые потери:
- 6 июля при выполнении боевого вылета погиб экипаж Ил-4 № 10908 (б/н 58) в составе: летчика мл. л-та В.С. Бессонова, штурмана мл. л-та Ю.Н. Летова, стрелка-радиста ст. с-та Н.Ф. Федяинова. Самолет сгорел. Катастрофа произошла в 40 км восточнее Ливен у села Чернава. Экипаж был похоронен на сельском кладбище, но на сегодняшний день могилы утеряны;
- 7 июля после выполнения боевого задания сбит самолетом противника над аэродромом Грязи Ил-4 № 10220 (б/н 76). На четвертом развороте после включения посадочной фары бомбардировщик был атакован самолетом противника с дистанции 100 – 150 метров сверху – сзади. В результате обстрела двумя очередями бомбардировщик загорелся, перешел в отвесное пикирование, разбился и сгорел. Экипаж в составе: летчика мл. л-та Г.Ф. Шерстюка, штурмана звена мл. л-та И.М. Юкляева, штурмана мл. л-та Л.Я. Даценко, стрелка-радиста ст. с-та А.Ф. Давыдова – погиб, похоронен на кладбище села Верхний Телелюй. При перезахоронении после войны имена Г.Ф. Шерстюка и А.Ф. Давыдова были утеряны. Сегодня на мемориальной доске братской могилы в селе Верхний Телелюй нанесены только имена штурманов И.М. Юкляева и Л.Я. Даценко.
12 июля 9-й гв. апдд перебазировался на аэродром Добринка, а 21-й гв. апдд – на аэродром Шехмань. 29 июля экипажи обоих авиаполков 7-й гв. дивизии перебазировались на аэродром Мигалово (г. Калинин, ныне Тверь) для боевой работы в интересах Волховского и Ленинградского фронтов.
29 июля над целью после выполнения боевой задачи был обстрелян зенитной артиллерией бомбардировщик Ил-4 № 10303 9-го гв. апдд, в результате стал разрушаться правый мотор. Экипажу (летчик Н.И. Парыгин, штурман Н.И. Бжиленко, стрелок А.М. Железный, техник В.Ф. Прохоренко) пришлось покинуть самолет с парашютами. Самолет упал в районе деревни Буданово Валдайского района Ленинградской области и сгорел. Экипаж прибыл в полк 31 июля.
В тот же день при перелете с аэродрома Шехмань на аэродром Мигалово бомбардировщик Ил-4 № 7117 21-го гв. апдд на посадке в конце пробега столкнулся с самолетом, вырулившим для взлета. Самолет был разбит, ремонту не подлежал. Экипаж (летчик Ф.И. Захаров, штурман Г.С. Распопов, стрелок Н.С. Сапрыкин) не пострадал.
Кроме того, в дивизии произошло 6 вынужденных посадок (2 – в 9-м гв. апдд).
На 1 августа из 70 бомбардировщиков Ил-4 дивизии только 31 был исправен и готов к выполнению боевых задач. 23 самолета стояли без моторов.
О боевых действиях 9-го гвардейского авиаполка над Курской дугой в июле 1943 года Д.К. Перемот вспоминал:
«С 5 по 20 июля мы наносили удары по противнику, действовавшему в направлении Курска и Орла. Полеты были напряженными. Нередко приходилось совершать по два вылета в ночь. Бомбардировке подвергались в основном танки и артиллерийские батареи врага, которые находились в районе населенных пунктов Борисовка, Тамаровка, Стрелецкое, Солонино, Беленихино, Прохоровка.
Не однажды летал туда и я. Воздушная обстановка в тех районах оказалась сложной. В небе порой скапливалось столько самолетов — наших и чужих, что становилось тесно.
Особенно запомнился мне вылет с Н.И. Фоминым.
Июльской ночью нам предстояло выполнить два задания. Мы поднялись с наступлением сумерек, когда вражеская авиация, измотанная дневными боями, значительно снизила активность. К линии фронта подошли еще засветло. На высоте около трех тысяч метров мы еще видели солнце, а земля уже потонула в полумраке. С командного пункта наведения донесся властный голос:
- «Медведи», будьте внимательны! В воздухе — противник.
Оглядываю небо. На фоне вечерней зари отчетливо вижу, как поднимаются кверху столбы дыма. Резкий запах гари щекочет нос, першит в горле. Яркие вспышки с земли слепят глаза. Я завожу Ил-4 на цель. А и роще, куда мы нацелились, тянутся танки. Они спешат укрыться от удара с воздуха, а заодно и дозаправиться топливом.
У нас на борту — 1500 килограммов бомб. Заходим на рощу. Я сбрасываю груз. За нами приступает к работе весь полк.
Когда развернулись, увидел над рощей бушующее пламя. Боевые машины, цистерны с горючим, технические летучки — все объято пламенем. Горела в земля, обильно политая топливом.
Удачно отбомбились мы и при повторном вылете. Командующий АДД тепло поблагодарил нас за эти удары с высоты…
Сражение, на Курской дуге разгоралось с каждым днем. Гитлеровское командование вводило в бой все новые дивизия. А мы продолжали наносить удары по вражеским аэродромам и железнодорожным эшелонам. Основными районами наших бомбардировок стали Орел, Брянск, Запорожье, Орша.
Один валет мы совершили на Гомель. На железнодорожном узле подвергли бомбардировке эшелоны противника с войсками и боеприпасами. Возвращаясь на свой аэродром, насчитали тринадцать различных очагов пожара, которые сопровождались сильными взрывами.
До 20 июля мы наносили бомбовые удары по сосредоточениям войск противника в районах Курска я Орла.
Я тоже не оставался на земле. В составе экипажей Н.И. Фомина и Н.И. Парыгина выполнил 8 боевых заданий…
За время боев под Курском и Белгородом полк совершил около 250 самолето-вылетов».
П.А. Юрченко к этому добавил следующее:
«15 июля 1943 года войска Центрального фронта перешли в контрнаступление. В те напряженные дни наш полк совершал боевые вылеты по два-три раза в сутки, уничтожая войска и технику противника в пунктах сосредоточения и непосредственно на поле боя. Мы бомбили фашистские войска в районах: Сеньково, Томаровка, Стрелецкое, Крутой Лог, Большой Малиновец, Лиски, Ивановка, Камень, Великая Камешовка, Краснополье, Долгенькая, а также железнодорожные узлы: Брянск, Гомель, Иловайская, Амросиевка, Ясиноватая, Дебальцево, Барвенково.
Особенно отличились в этих боях заместитель командира полка гвардии майор II.А. Косихин, гвардии капитан В.А. Каширкин, гвардии старшие лейтенанты Н.Ф. Тесаков, Б.П. Чистов, Н.И. Парыгин, больше других совершившие боевых вылетов с повышенной бомбовой нагрузкой.
Здесь, на Курской дуге, было налажено четкое взаимодействие наземных войск и авиации. Наземные войска хорошо выкладывали обозначения переднего края и цели наведения из огней. Сотни «тигров», «пантер», «фердинандов», рвавшихся на восток, навсегда остановились в курских степях. 247 боевых вылетов за короткое время совершил полк и сбросил более 350 тонн бомб».
В течение августа экипажи 7-й гв. аддд выполняли боевые задачи в интересах: Ленинградского, Волховского, Воронежского, Степного фронтов. За двадцать две летные ночи было произведено 655 самолето-вылетов. Из них:
- по населенным пунктам – 557 самолето-вылетов;
- по железнодорожным узлам – 47 самолето-вылетов;
- по переправам – 17 самолето-вылетов.
Всего сброшено 916 тонн бомб. Средняя нагрузка на самолет составляла 1400 кг.
9-й гв. апдд произвел 375 успешных самолето-вылетов, а 21-й гв. апдд – 246.
Произведено 17 самолето-вылетов на фотографирование целей.
Всего не выполнили боевую задачу:
- из-за неисправностей – 24 экипажа;
- из-за метеоусловий – 10 экипажей.
Произошли: боевые потери двух самолетов с экипажами (один в 9-м гв. апдд), одна катастрофа (в 9-м гв. апдд), три аварии (две в 9-м гв. апдд), 3 поломки и 4 вынужденные посадки (одна в 9-м гв. апдд).
Всего потеряно: 2 летчика, 2 штурмана, 2 стрелка и 4 самолета.
К 1 сентября из 65 самолетов дивизии только 20 числились исправными. 23 самолета простаивали без моторов. Еще 12 были на грани выработки моторесурса.
7 августа на аэродроме Мигалово произошла катастрофа. Летчик совершил посадку с невыпущенными щитками и фарой, допустил «промаз». Самолет Ил-4 № 51701 9-го гв. апдд на пробеге столкнулся с Ту-2, стоящим на стоянке, в результате чего получил серьезные повреждения. Штурман л-т С.И Кузьмишко погиб, летчик Б.Н. Макушин ранен, стрелок Г.Д. Голобородько не пострадал.
В тот же день не вернулся с боевого задания Ил-4 № 10605 9-го гв. апдд. Пропали без вести: летчик л-т В.С. Епифанцев, штурман л-т Г.Е. Полунин, стрелок-радист мл. л-т А.И. Никитин.
8 августа при выполнении боевого задания в районе Бологово был потерян самолет Ил-4 №5173968 21-го гв. апдд. Летчик л-т В.А. Антипов, штурман В.И. Шевченко, стрелок мл. с-т Е.Н. Быков пропали без вести.
В тот же день Ил-4 №11110 21-го гв. апдд произвел посадку с недовыпущенным шасси и на пробеге лег на фюзеляж, получив повреждения. Экипаж не пострадал.
14 – 15 августа экипажи 9-го и 21-го гвардейских авиаполков вернулись на свои основные аэродромы, соответственно, Добринка и Шехмань.
21 августа на самолете Ил-4 № 9701 9-го гв. апдд в воздухе загорелся левый двигатель, в процессе снижения, на высоте 500 метров отказал правый двигатель. Экипаж (летчик Е.В. Андреев, штурман П.В. Марченко, стрелок-радист С.В. Кушнир) не пострадал, покинув самолет на парашютах. Самолет упал у станции Готня Белгородской области и сгорел.
22 августа при взлете с аэродрома Добринка Ил-4 № 10508 9-го гв. апдд (летчик Н.Т. Минченко) на неровности взмыл, потерял скорость и упал с правым креном, сломав правую стойку шасси. Экипаж не пострадал.
В августе 1943 года наиболее запоминающимися для авиаторов 9-го гв. апдд были боевые вылеты на Ленинградском фронте. Д.К. Перемот вспоминал:
«Первый удар нам предстояло нанести по узлу сопротивления западнее железнодорожной станции Мга. Стояли светлые и теплые июльские ночи. Даже с высоты 3000 метров объекты на земле были видны как на ладони. Я летел в экипаже лейтенанта Николаи Фомина. Он молод. Ему всего 22 года. У него доброе, веселое лицо. В глазах — задорные огоньки. Говорит скороговоркой, с юмором. Вот и в сегодняшнем полете Фомин то и дело шутит…
Справа под крылом раскинулись темные кварталы города. Он кажется вымершим. Но мы знаем: город живет и борется, набирает силы.
С высоты полета четко видны силуэты наших самолетов. Каждый из них идет в свой квадрат. Летчики и стрелки внимательно следят за воздухом. Ведь в такой сутолоке машин можно и столкнуться, не заметить, как подойдет «мессер».
Светло почти как днем. Но земля просматривается недостаточно ясно. Она будто затянута легкой дымкой. Я смотрю вниз и продолжаю вести расчеты: угол сноса, высота, истинная скорость, угол прицеливания — все, что необходимо для выхода самолета на цель и ее меткого поражения.
Ответственность у меня велика. Ведь я не просто штурман. Я начальник штаба полка. И если не выведу экипаж на цель, сброшу бомбы с отклонением — как говорить потом с людьми, как спрашивать с них за качество выполнения задания?
От напряжения даже в глазах режет. По лицу катится пот. Я обращаюсь к лейтенанту Фомину.
- Николай. Начало боевого... Строже следи за высотой и скоростью. Вправо одни градус. Вправо — подсказываю я.
- Есть вправо один.
Вверху над нами кто-то уже сбросил САБы. Темнота раздвигается. Я хорошо вижу землю.
- Сброс.
Две 250-килограммовые фугасные бомбы летит к цели. Мы разворачиваемся влево и начинаем наблюдать за разрывами. Все точно. Цель накрыта.
Строим повторный заход. Противник оказывает нам слабое сопротивление: зенитки бьют редко и не очень прицельно. Пользуясь этим, мы выполняем второй заход и сбрасываем оставшиеся в бомболюках десять 100-килограммовых фугасок. Внизу вспыхивает огонь. Он охватывает все то, что уцелело от предыдущего удара. Мы берем курс на свой аэродром».
П.А. Юрченко также хорошо запомнил те августовские боевые вылеты. Он писал:
«30 июля 1943 года полк перелетел на аэродром Мигалово, расположенный возле Калинина... На новом месте нас встретили летние грозовые ночи, часто меняющаяся холодная погода. Все это потребовало от личного состава мастерства и большой воли при выполнении заданий. Нам предстояло уничтожать укрепления и дальнобойную артиллерию гитлеровцев и финнов, варварски обстреливавших Ленинград. Бомбить артиллерийские позиции в десяти — тридцати километрах от линии фронта, без характерных ориентиров — дело нелегкое. Светлые ленинградские ночи были на руку вражеской истребительной авиации. Вот только теперь мы убедились сами, как прав был Герой Советского Союза Чистов, когда говорил: «А под Ленинградом авиации труднее».
В пригородных поселках фашисты сосредоточили осадную артиллерию большой мощности. Огневыми налетами они каждый день методически разрушали город.
Командиры кораблей Чистов, Фомин, Репин, Епифанов, Парыгин брали до двух бомбовых нагрузок на самолет. Их примеру следовали многие летчики полка.
Заместитель командира полка по политической части подполковник Яськин, учитывая важность задания и сложность его выполнения, сам систематически летал в качество штурмана. К этому времени только со мной он совершил семнадцать вылетов. Более десяти раз летал я вместе с начальником штаба подполковником Перемотом. Летали к партизанам, доставляя им продовольствие и боеприпасы, наши асы Митрошин и Каширкин. По просьбе партизанского штаба они неоднократно бомбили карателей.
Немало неприятностей на Ленинградском фронте доставляли нам фашистские ночные истребители. В районах расположения дальнобойной артиллерии они патрулировали почти круглосуточно.
Как-то мы с летчиком Епифановым разговорились по дороге на аэродром. Он был необычно хмур. В последнем вылете к нему прицепились два «мессера», ему чудом удалось уйти от них. Рассказывая мне об этом, он никак не мог успокоиться…
А в следующую ночь экипаж летчика гвардии старшего лейтенанта Епифанова и штурмана Полынина не вернулся. Они уже отбомбились и шли на свой аэродром, когда попали в грозовое облако. В ту ночь погибли еще два экипажа…
За бомбежку и фотографирование укрепленных районов гитлеровцев в районе Волхова, Киршина, Тосно, где сосредоточивалась осадная артиллерия большой мощности, аэродромов Сиверский и Луга штурман гвардии капитан Ф.Ф. Кошель был представлен к высокому званию Героя Советского Союза, а командир корабля Герой Советского Союза гвардии капитан Б.П. Чистов — к ордену Отечественной войны I степени.
За полмесяца пребывания на Ленинградском фронте наш полк совершил 197 боевых вылетов, сбросив 256 тонн бомб».
В сентябре экипажи 7-й гв. адддд выполняли боевые задачи в интересах: Воронежского, Степного и Южного фронтов. Из них:
- по войскам противника на поле боя – 341 самолето-вылет;
- по железнодорожным узлам – 155 самолето-вылетов;
- по аэродромам – 3 самолето-вылета.
За восемнадцать летных ночей всего было произведено 520 самолето-вылетов.
9-й гв. апдд успешно выполнил 265 самолето-вылетов (всего 300).
21-й гв. апдд успешно выполнил 195 самолето-вылетов (всего 220).
Не выполнили боевую задачу:
- из-за неисправностей – 16 экипажей;
- из-за метеоусловий – один.
Всего было сброшено 641 тонна бомб. Средняя нагрузка на самолет составила 1276 кг.
Произведено 13 самолето-вылетов на фотографирование целей.
Две боевые (одна в 9-м гв. апдд) и небоевые (одна в 9-м гв. апдд) потери. Произошли 5 вынужденных посадок, из них 3 (в 21-м гв. апдд) – по причине неисправностей, 2 (в 9-м гв. апдд) – по метеоусловиям.
Потеряно: 2 летчика, 3 штурмана, 3 стрелка и 4 самолета.
К концу сентября в дивизии из 73 самолетов только 29 были исправными. 44 самолета простаивали без моторов или по причине отсутствия запчастей и агрегатов. За месяц текущим ремонтом было отремонтировано в:
- 9-м гв. апдд – 43 самолета;
- 21-м гв. апдд – 30 самолетов.
Продлен ресурс двигателей до 200 часов в:
- 9-м гв. апдд – 26 самолета;
- 21-м гв. апдд – 16 самолетов.
В сентябре в 9-й гв. апдд с авиационных заводов поступило 5 самолетов (заводские №№: 11805, 11912, 50211, 52516, 5253912), в 21 гв. апдд – 6 самолетов. На 30 сентября: в 9-м гв. апдд числилось всего 37 самолетов, а в 21-м гв. апдд – 36.
19 сентября на аэродроме Добринка произошла катастрофа самолета летчика 9-го гв. апдд мл. л-та В.М. Недошивина. При посадке произошел взрыв ФАБ-100, которые лежали на приоткрытых бомболюках. Ветрянки нижних бомб расконтрились, так как троса «актив – пассив» при сбрасывании бомб на бомболюки не обеспечивали их контровку. Набегающий поток через приоткрытые бомболюки вывернул ветрянки. При посадке под действием инерционной силы бомбы продвинулись вперед, произошло нажатие взрывателя, что вызвало взрыв. От детонации взорвались остальные бомбы.
Виновником был назначен штурман мл. л-т Н.И. Филатов, который, как указывалось в боевых документах, «нарушил приказ командующего АДД №№029 и 0133 от 08.06.43 г., где сказано: «категорически запрещается бомбить с одного захода с подвеской наружных и внутренних бомб. Бомбить только с двух заходов – раздельно». При дублировании АСБР-2 штурман Филатов допустил грубую ошибку, не дожав ручку до положения «бомбы сброшены».
Весь экипаж (летчик мл. л-та В.М. Недошивин, штурман мл. л-т Н.И. Филатов, стрелки с-ты И.В. Пенцов и И.А. Шевченко) погиб и похоронен в братской могиле в селе Добринка.
27 сентября на Ил-4 № 50211 9-го гв. апдд после выполнения боевого задания загорелся левый мотор. Самолет стал резко терять высоту, вследствие перегрева правого мотора дальнейший полет стал невозможным. Самолет упал и сгорел. Экипаж (летчик ст. л-т Н.И. Федоров, штурман л-т А.Н. Миронов, стрелок-радист ст. с-т И.И. Руденок) покинул самолет на парашютах, долго добирался до своего полка и в донесениях о потерях числился пропавшим без вести.
18 сентября 1943 года указом президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание «Героя Советского Союза»:
- гвардии капитану Алгазину Александру Кузьмичу, штурману звена;
- гвардии капитану Кошелю Федору Федоровичу, штурману звена;
- гвардии капитану Юрченко Петру Авксентьевичу, заместителю командира эскадрильи,
Петр Авксентьевич вспоминал:
«Мое звено бомбит противника на железнодорожных узлах Полтавы, Кременчуга, Конотопа, Краснограда, Гребенки. Удачными были налеты на противника, занимавшего оборону в районе Полтавы. Мы сбрасывали смертоносный груз на мост через реку Ворскла, на скопления гитлеровских войск и техники на дорогах.
Последний вылет за ночь однажды я сделал почти утром. Возвращался уже тоже последним. В предутреннем рассвете были четко видны темные полосы от колес на взлетно-посадочной полосе. Вылезаю из кабины, а ко мне со всех ног бежит старший техник-лейтенант Момот.
Я посмотрел в небо: не «мессеры» ли нагрянули? Нет, небо чистое, светло-голубое. Глянул на восток: там всходило огромное солнце.
- Мне, кажется, повезло, — засмеялся я, — дважды сегодня вижу восход солнца.
- Поздравляю, товарищ капитан! Вам присвоили звание Героя Советского Союза!
- Кто тебе сказал?
- Сейчас только по радио слышал. Поздравляю! — Он схватил мою руку, а я крепко обнял его…
Газету от 19 сентября 1943 года получили только на следующий день, в ней был напечатан Указ о присвоении мне в числе других летчиков звания Героя Советского Союза.
В честь авиаторов, отмеченных боевыми наградами, устроили ужни. Повара постарались на славу. На столе все было разукрашено свежими овощами, лежали горы яблок, помидоры, всякая домашняя снедь. Потом подали плов, вареники. Отпустили по две порции «наркомовской». Командир полка Аверьянов взял на себя обязанности тамады. В ударе был стрелок-радист лейтенант Акимов.
Все знали, что на язык Акимову лучше не попадать. На каждый промах он экспромтом сочинял стихи … сегодня шуткам Акимова, казалось, не будет конца. Смеялись все до слез. Потом гвардии капитан Кошель читал стихи Константина Симонова «Жди меня».
Все настроились на лирический лад. Алгазин запел «Землянку». Песню подхватил сильным голосом Парыгин, подыгрывая на гитаре. Летчик Иван Щербина побежал в землянку и принес баян. В руках техника-лейтенанта Михайлова появилась скрипка.
Не скоро мы разошлись с этого веселого ужина. И на войне бывали счастливые, позабываемые минуты…
Через несколько дней Алгазина, Кошеля и меня вызвали в Москву для вручения ордена Ленина и Золотой Звезды Героя.
Суров был облик столицы. По улицам шагали военные патрули. В Москве чувствовалось дыхание войны, хотя фашистов прогнали до Днепра. Ветер срывал пожелтевшие листья с деревьев, они мягко шелестели под ногами. Их не успевали убирать.
В Свердловском зале Кремля было много военных, в основном летчики. Только из нашей дивизии прибыло 10 человек, удостоенных звания Героя Советского Союза.
Мы сидели притихшие, серьезные. Вручать награды должен был заместитель Председателя Президиума Верховного Совета Ю.И. Палецкис. Когда он вошел, все встали и зааплодировали. Но Палецкис поднял предупредительно руку.
- Сегодня надо аплодировать вам...
После вручения наград завязалась душевная беседа. Палецкис интересовался боевыми вылетами, особенно в глубокий тыл противника — на Берлин, Кенигсберг, Штеттин, Данциг, Варшаву. Поразился физической выносливости летчиков, штурманов и стрелков-радистов Авиации дальнего действия, которым приходилось находиться в полете по девять — двенадцать часов.
В тот день нас принял Главный маршал авиации А.Е. Голованов. Когда мы расселись за столом, маршал раскрыл несколько пачек папирос «Казбек», предлагая закурить. Потом внимательно оглядел собравшихся и взял телефонную трубку.
- В моем кабинете сейчас сидят десять Героев Советского Союза, — сказал маршал. — Вы зайдите и посмотрите, как они одеты. Хорошо, что ордена их украшают. Одним словом, приготовьте десять комплектов обмундирования.
Мы сразу догадались, что Голованов ведет разговор с начальником тыла Дальней авиации.
Маршал беседовал с каждым из нас, в первую очередь интересовался семьями...
В тот же день нам выдали новенькое обмундирование и вручили билеты в Большой театр на оперу «Иван Сусанин».
Всем авиаторам предоставили отпуск на трое суток. Одни остались в Москве, другие решили навестить родных или родственников».
В октябре экипажи 7-й гв. аддд выполняли боевые задачи в интересах: Воронежского, Степного и Юго-западного фронтов. За 21 летную ночь бомбардировщики дивизии произвели 460 самолето-вылетов, из них:
- по войскам противника на поле боя – 186 самолето-вылетов (Киев, Канев, Кременчуг);
- по железнодорожным узлам – 173 самолето-вылетов (Знаменка, Апостолово, Долинская);
- по аэродромам – 47 самолето-вылетов (Кировоград);
- по переправам – 32 самолето-вылета (у Херсона).
9-й гв. апдд успешно выполнил 261 самолето-вылетов (всего 275).
21-й гв. апдд успешно выполнил 180 самолето-вылетов (всего 185).
Всего не выполнили боевую задачу:
- из-за неисправностей – 11 экипажей;
- из-за метеоусловий – 4 экипажей;
- по другим причинам – 4.
Всего было сброшено 535 тонн бомб. Средняя нагрузка на самолет составила 1210 кг.
В ночь на 8 октября был нанесен массированный удар по плацдарму противника в районе Малый Букрин – Колесище. В результате удара возникло 23 очага пожара, которые были видны на расстоянии до 40 км.
Произведен 31 самолето-вылет на фотографирование целей.
На 30 октября: в 9-м гв. апдд числилось 32 самолета, в 21-м гв. апдд – 31. Из 63 самолетов только 21 – исправных. 11 бомбардировщиков были переданы ВМФ. 9-й гв. апдд передал в состав морской авиации самолеты Ил-4 №№: 9407, 9809, 9904, 9713, 9309.
Боевых потерь за месяц не было. Произошло две поломки и две вынужденные посадки.
4 октября после выполнения боевого задания при посадке на аэродроме Липецк у Ил-4 № 5263908 21-го гв. апдд не полностью выпустилась левая стойка шасси. Повреждена левая консоль и винт. Экипаж (Загорный, Полтавец, Ломов) не пострадал.
15 октября при взлете на боевое задание с аэродрома Липецк у Ил-4 № 5263904 21-го гв. апдд отказал левый двигатель. Повреждено шасси и левая консоль, погнуты винты. Экипаж (Бондарев, Пономарев, Чубриев, Рабкин) не пострадал.
Вероятно, в начале октября оба полка 7-й гв. аддд перебазировались на аэродром Липецк, а 19 октября перелетали на аэродром Чугуев (юго-восточнее Харькова).
Для понимания особенностей боевой работы бомбардировщиков 9-го гвардейского авиаполка дальнего действия в рассматриваемый период читателю будет полезно познакомиться с выдержками из доклада «О боевых действиях частей 7 гвардейской авиадивизии ДД за период с 23 мая по 1 декабря 1943 года». В отчете указывалось, что:
«Выполнение поставленных задач осуществлялось:
- массированным ударом эшелонированных по времени одиночных экипажей в течение короткого, установленного промежутка времени;
- изматывающим ударом эшелонированных по времени одиночных экипажей непрерывным воздействием в течение всей ночи;
- смешанным ударом – в промежутке между двумя массированными ударами выделялись специальные экипажи для периодического воздействия с целью блокирования.

Основные способы бомбардирования цели:
1. По железнодорожным узлам и станциям:
Бомбардирование осуществлялось массированным ударом в течение определенного промежутка времени.
Экипажи выходили на цель с одного направления, как правило с приглушенными моторами. При отсутствии противодействия бомбы сбрасывали с двух – трех заходов. При сильном противодействии – с одного захода. Осветители и зажигатели выходили на цель на 2 – 3 минуты раньше бомбардировщиков и обозначали цель.
Порядок взаимодействия подробно разрабатывался на земле, суть его состояла в том, что осветители и зажигатели сбрасывают по цели САБы и ЗАБы, создавая пожары, служащие точкой прицеливания для экипажей бомбардировщиков. Для определения сноса осветитель сначала сбрасывает пристрелочные САБы, а определив ветер начинает подсвечивать цель. Для подсвечивания и поджигания цели выделялись наиболее опытные экипажи. Цель обрабатывалась с двух – трех заходов с высоты 2000 – 5500 метров. При наличии облачности бомбардирование производилось из-под облаков.
Наиболее эффективным бомбардировкам подверглись железнодорожные узлы: Псков, Гомель, Орел, Знаменка.
Высокая эффективность поражения целей достигалась:
- внезапностью атаки;
- массированным ударом;
- отличным подсвечиванием и поджиганием цели;
- самоотверженностью экипажей.
Боевыми действиями установлено, что при систематическом бомбардировании одних и тех же железнодорожных узлов с одного направления и на установленных высотах противник:
- выводил эшелоны со станции на ближайшие разъезды или рассредоточивал их в пределах железнодорожных узлов на прилегающих перегонах;
- сосредоточивал все средства ПВО на направлении захода наших самолетов и отдельные экипажи, попадая под огонь зенитной артиллерии, сбрасывали бомбы, не достигнув цели;
- создавал ложные очаги пожаров вблизи железнодорожного узла.
Исходя из боевого опыта, целесообразно организовывать нанесение ударов следующим образом:
1. Основная масса бомбардировщиков разрушает железнодорожный узел и уничтожает эшелоны;
2. Специально выделенные экипажи – «охотники», используя отсутствие ПВО, снижаются, отыскивают на прилегающих разъездах и перегонах эшелоны и уничтожают их. Желательно, для индивидуального подсвечивания, подвешивать на этих самолетах по 2 – 3 САБа;
3. Не придерживаться одного и того же захода, и высоты бомбардирования при систематических налетах. Лучший способ – массированный «звездный» налет, на разных высотах, эшелонированный по времени…

2. По аэродромам
Бомбардирование в основном осуществлялось смешанным ударом с задачей непрерывного воздействия на противника в течение всей ночи.
После массированного налета через 10 – 15 минут на цель выходили специально выделенные экипажи – блокировщики. Каждому экипажу указывалось время и высота бомбометания, направление захода выбирал командир экипажа. Таким образом, непрерывно воздействуя на противника достигались следующие цели:
- прекращение действий с аэродрома;
- максимальное уничтожение, расположенной на нем матчасти;
- дезорганизация системы ПВО;
- препятствие выводу матчасти из-под повторного удара.
Бомбардирование осуществлялось с высоты 3000 – 5000 метров, бомбами ФАБ-100 и РРАБ-3 (осколочными и зажигательными). Взаимодействие с осветителями и зажигателями осуществлялось также, как и при действиях по железнодорожным узлам…

3. По войскам и технике противника на поле боя, по артпозициям и укрепленным пунктам
По целям, непосредственно примыкающим к линии фронта или находящихся в полосе тактических действий успешное выполнение задач осуществлялось последовательными массированными ударами эшелонированных по времени одиночных экипажей.
Эффективность поражения заданных целей достигалось:
- точным выходом в район цели по радио и светомаякам;
- правильным выбором вспомогательной точки прицеливания по средствам светонаведения, характерным земным ориентирам, целеуказанием (неоновые маяки, прожекторы, обозначение переднего края обороны фарами, кострами, ракетами и артстрельбой;
- хорошим подсвечиванием целей;
- бомбардированием целей с двух – трех заходов или двух приемов с высоты 800 – 2500 метров;
- плотностью бомбардировочного удара и силой разрушительного действия авиабомб 1000 и 500 кг на Ленинградском участке фронта и применение РРАБ-3 с осколочными и зажигательными по войскам противника на поле боя и в полосе его тактических действий.
Особое внимание при действиях по этим целям уделялось применению способов и методов отыскания целей, которые в большинстве случаев находились в небольших населенных пунктах, а также на отдельных площадях не имеющих характерных ориентиров.
Примером хорошей организации светонаведения может служить светонаведение на Ленинградском фронте. Для выхода в район световых сигналов были установлены специальные радиоприводные средства. Заходы на цели прокладывались через специальные ворота, обозначенные неоновыми огнями, резко отличающимися от прочих световых точек. Курс на цель обозначался направлением лучей прожекторов. Передний край обозначался фарами, ракетами и артстрельбой в направлении цели.
При действиях на участках фронта, где светонаведение было организовано недостаточно основное внимание уделялось подготовке экипажей-осветителей. Как правило, эти экипажи освещали цель с двух – трех заходов, причем первые САБы сбрасывались как пристрелочные для уточнения направления и силы ветра.
Выход на цель осуществлялся воротами из костров. Обозначение переднего края стрелами, ракетами и артстрельбой.
Выводы:
1. В полосе активных действий (подвижной линии фронта), имеющих большое количество пожаров, передний край необходимо обозначать цветными неоновыми огнями, резко отличающимися от пожаров;
2. Для выхода в район цели необходимо иметь на удалении 20 – 30 км от линии фронта приводные радиосредства и светомаяки слабой силы. Мощные светомаяки, служащие точкой разворота, необходимо удалять от линии фронта на 70 – 80 км так как отмечено, что истребители противника барражируют у этих светомаяков;
3. Для увеличения эффективности бомбардировочного удара по войскам противника на поле боя необходимо шире внедрять «главные контрольные пункты удара», состоящие из приводной радиостанции, установленной в 15 – 220 км от переднего края и радиостанции, установленной на КП общевойскового начальника, для точного наведения экипажей на цель в интересах общевойскового командования;
4. Опыт боевых действий показал, что экипажи авиации дальнего действия, наряду с выполнением задач по дальним целям, могут выполнять боевые задачи в тесном взаимодействии с наземными войсками по переднему краю противника, на поле боя и в полосе тактических действий.

4. Управление, руководство боевыми действиями частей и экипажей
Решение командира оформлялось боевым распоряжением, в котором указывались: цель, боевая зарядка, маршрут, время удара, высота бомбардирования, направление захода и ухода от цели, средства светонаведения, запасные аэродромы, выделение экипажей осветителей, зажигателей и фотографов. В дополнение к боевому распоряжению разрабатывались штурманские указания и указания по связи.
Постановка, проработка и контроль боевой задачи экипажами проводилась в следующем порядке:
- общая постановка задачи командиром полка;
- уточнение и полная проработка боевой задачи начальником штаба и штурманом полка;
- проработка заданий экипажами (поэскадрильно). Изучение цели по картам крупного масштаба, планам и фотосхемам;
- контроль подготовки экипажей офицерами штабов (полка и дивизии).
В практике боевой работы имели место два массовых случая перенацеливания экипажей, Получив приказание с земли экипажи выходили на вновь заданные цели. Всего было перенацелено 28 экипажей.
Благодаря развитию службы связи и достаточной подготовке экипажей перенацеливание экипажей не представляет особых трудностей для командиров частей и соединений.
Введение специальной радиосети (стартовой радиосвязи) позволяет руководителю полетов при массовом взлете и посадке управлять каждым экипажем в отдельности.

5.Характеристика противодействия объектов противника
Оценка действия ПВО
Смоленск – около 3 дивизионов ЗА разного калибра, около 40 прожекторов и ночные истребители;
Орел – около 10 батарей ЗА разного калибра, 20 – 25 прожекторов и ночные истребители;
Брянск – около 4 батарей ЗА разного калибра, 18 прожекторов и ночные истребители;
Гомель – 3 батареи ЗА разного калибра, 12 прожекторов;
Знаменка – 3 батареи ЗА, 5 батарей МЗА, 10 прожекторов;
аэродром Карачев - 2 батареи ЗА и МЗА, 12 - 17 прожекторов;
аэродром Кировоград - 4 батареи ЗА и МЗА, 20 прожекторов;
аэродром Сталино - 3 батареи ЗА и 3 батареи МЗА, 12 прожекторов;
аэродром Полтава - 4 батареи ЗА и МЗА, 18 прожекторов.
Небольшие ж/д станции как правило не прикрывались. При действиях по переднему краю и войскам противника на поле боя экипажи активной ПВО не встречали, за исключением Ленинградского фронта, где противник постепенно наращивал силы ПВО и к концу наших действий довел прикрытие своих объектов до 6 батарей ЗА крупного и среднего калибра и 15 прожекторов.
Как правило, до освещения цели и бомбардирования, ПВО противника противодействия не оказывало, и лишь после сброса первых бомб приводилось в действие. Войска противника на поле боя, за исключением Ленинградского фронта, средствами ПВО не прикрывались и лишь в отдельных случаях был отмечен слабый огонь МЗА и ЗА.

Оценка действия ночных истребителей противника
Отмечены три метода действий ночных истребителей:
- патрулирование в районе цели, радиусом 10 -15 км (Орел, Полтава, Смоленск, Кировоград);
- патрулирование одиночными истребителями и парами в направлении захода наших самолетов на заданные цели (Ленинградский фронт);
- патрулирование в районе расположения средств светонаведения и светомаяков, являющихся точкой разворота и удаленных от линии фронта на 15 – 25 км (при действиях по передовым позициям).
Истребители противника в большинстве случаев производят атаки скрытым подходом на дистанцию 300 – 500 метров. При отсутствии противодействия со стороны бомбардировщиков дистанция атаки сокращается до 50 – 100 метров. Огонь ведется по выхлопным патрубкам.
При атаке парой, один истребитель, идя параллельным с бомбардировщиком курсом, периодически включая фары отвлекает внимание стрелков. Второй истребитель при этом производит атаку с короткой дистанции, сзади – снизу или сзади – сверху.
Иногда, истребители противника, даже не видя наших самолетов, периодически включают фары и ведут не прицельный огонь, пытаясь дезорганизовать группу бомбардировщиков и сорвать налет на объект.
При налетах на железнодорожный узел Брянск, аэродром и станцию Карачев истребители противника патрулировали вдоль железнодорожной ветки Орел – Карачев – Брянск и встречали наших бомбардировщиков на маршруте.
При бомбардировании аэродрома Орел – военный на подходе к цели наших бомбардировщиков встречали истребители противника, взлетавшие с аэродрома Оптуха и полевых площадок.
При бомбардировании железнодорожных узлов Брянск, Орел и объектов на Ленинградском фронте наблюдалось организованное взаимодействие истребителей с прожекторами и зенитной артиллерией.
При бомбардировании в районе Мустолово – Медная отмечено патрулирование истребителей противника от станции Мга на север до Ладожского озера. Истребители противника использовали заход наших бомбардировщиков с севера, что давало им возможность на светлом фоне (озера) отыскивать и атаковать наши самолеты не только на боевом курсе, но и после того, как выполнив задачу они снова (по заданию) уходили на север.
Выводы:
1. Истребители противника всегда использовали скрытый подход. Атаки производят сзади и сверху, используя преимущество в высоте. Первые атаки производятся с дистанции 300 – 500 метров (при хорошей видимости). При отсутствии противодействия дистанция сокращается до 50 – 100 метров. Огонь ведется по выхлопным патрубкам;
2. Отмечено организованное взаимодействие средств ПВО. Самолет, пойманный лучами прожекторов, сопровождался огнем зенитной артиллерии. После подачи истребителем установленного сигнала (ракета, мигание фары) все средства прекращали огонь и в действие вступал истребитель.

Оценка действия зенитной артиллерии противника
В действиях зенитной артиллерии противника отмечено следующее:
- ведение заградительного огня в одном направлении на различных высотах (при систематических налетах на Орел, Гомель, Брянск, Знаменку и др.);
- ведение сосредоточенного заградительного огня по звуку или по самолету, пойманному лучами прожекторов (Полтава);
- организованное взаимодействие истребителей с зенитной артиллерией;
- открытие огня только после начала бомбардирования цели;
- применение зенитного огня для расстреливания САБов;
- быстрое определение высоты полета бомбардировщиков и ведение заградительного огня на высоте 3000 – 4000 метров (Знаменка).
Ведением заградительного огня в одном направлении противник стремился не допустить наши самолеты к объекту с данного направления. По самолету, прошедшему эту зону и пойманному лучами прожекторов, велся сопроводительный огонь. Пойманный самолет отвлекал большую часть средств ПВО на себя и остальные наши экипажи заходили на цель, не встречая индивидуального противодействия. Как только нашему бомбардировщику удавалось вырваться из лучей прожекторов, противник вновь возобновлял заградительный огонь.
При бомбардировании аэродромов, железнодорожных узлов и станций, противник не обнаруживал своих средств ПВО до первого прицельного бомбометания или освещения цели.
В результате воздействия зенитной артиллерии за отчетный период дивизия имеет пять боевых потерь. Отмечено много случаев возвращения бомбардировщиков с большим количеством пробоин.
Выводы:
- зенитная артиллерия представляет реальную угрозу для мало подготовленных экипажей. Систематическое изучение средств ПВО и тактических приемов воздействия – главная задача при подготовке экипажей;
- при налетах на сильно прикрываемые цели необходимо выделять наиболее подготовленные экипажи для подавления и дезорганизации средств ПВО;
- подход к цели необходимо производить с приглушенными моторами, а уход от цели после сбрасывания бомб на повышенной скорости со снижением.

Оценка действий прожекторов противника
Отмечено, что:
- прожектора после подачи сигналов истребителями все внимание сосредоточивают в указанном районе;
- как только бомбардировщик попадает в лучи три – четыре прожектора держат его в лучах, давая возможность истребителям производить атаки;
- при выходе самолета из зоны действия этого пучка прожекторов, его принимает другая группа и так последовательно освещенный самолет передается до тех пор, пока он не выйдет из зоны ПВО;
- если цель прикрыта большим количеством прожекторов, то они действуют группами, освещая каждая свое направление. Отмечено, что при налетах на крупные железнодорожные узлы противник, учитывая направление захода наших бомбардировщиков, выносил прожектора за город в направлении захода, и экипажи, попадающие в лучи прожекторов, иногда сбрасывали бомбы, не достигнув цели;
- при действиях на Ленинградском фронте, для введения в заблуждение наших экипажей, противник применял прожектора, которые направляли свои лучи в сторону наших войск. На этом же участке фронта неоднократно отмечалась работа сверхмощного прожектора-искателя.
Вывод: система ПВО противника насыщена прожекторами, которые при хорошо организованном взаимодействии и недостаточной подготовленности экипажей оказывают значительное негативное влияние при выполнении боевых заданий.

Оценка ложной светомаскировки
При ударах по аэродромам Кировоград и Мокрая противник в момент начала бомбардирования нашими экипажами основного аэродрома имитировал работу ложного старта: зажигались посадочные огни из костров, производилась стрельба ракетами, включались прожектора и начинался зенитно-пулеметный обстрел трассирующими пулями.
При бомбардировке железнодорожного узла Апостолово замечено, что противник создавал вблизи станции ложные пожары, имитируя горение вагонов.
Вывод: Применению противником ложных целей можно противопоставить:
- отличную подготовку к выполнению задания, тщательное изучение цели, расположение объектов и прилегающих ориентиров;
- организацию подсвечивания цели.

Выводы:
1. При систематических налетах не придерживаться захода с одного направления, на одной и той же высоте. Лучший способ – «звездный» налет, эшелонированный по времени и высоте;
2. Для подавления средств ПВО необходимо выделять экипажи снайперов, а остальным экипажам умело применять противопрожекторный и противозенитный маневры, указанные в инструкциях по боевым действиям экипажам АДД;
3. При налетах на железнодорожные узлы, используя слабое прикрытие разъездов и прилегающих перегонов, выделять экипажи для уничтожения на них эшелонов».

14 декабря 1943 года полк основным составом перелетел на полевой аэродром Старая Торопа (Калининской, ныне Тверской области). После выполнения задач по бомбардировке политических и промышленных центров на территории Финляндии 22 марта 1944 года 9-й гв. апдд перебазировался на аэродром Основа под Чугуевым (Харьковской области).
Уже 28 марта года полк перелетел на киевский аэродром Жуляны, а 10 мая 1944 года 9-й гвардейский перебазировался на аэродром вблизи села Веприк (в 7 км от г. Фастова).
В мае 1944 года авиаполк активно участвовал в стратегической наступательной операции по освобождению Крыма.
24 мая 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР 9-й гвардейский авиационный полк Дальнего Действия награжден орденом «Боевого Красного Знамени», а 27 мая 1944 года приказом НКО №0137 полку присвоено почетное наименование «Полтавский».
Осенью 1944 года полк перебазировался на аэродром Гриневка (вероятно, Ивано-Франковского района).
Директивой Генерального штаба № Орг/10/315706 от 26 декабря 1944 года 9-й гвардейский «Полтавский» краснознаменный авиационный полк дальнего действия переименован в 9-й гвардейский «Полтавский» краснознаменный бомбардировочный авиационный полк.
Зимой 1945 года 9-й гв. бап перебазировались на аэродром Лабуне (авиаторы полка его называли Лабуньками) в 10 км от Замостья (Польша).
Последний боевой вылет экипажи полка совершили на порт Свинемюнде в ночь на 28 апреля.
Всего за годы Великой Отечественной войны полк совершил 8540 боевых вылетов (налет 32484 часа) и сбросил на головы врага более 8884 тонн бомб.
13 марта 1944 года удостоен звания Героя Советского Союза командир эскадрильи Митрошин Василий Трофимович.
19 августа 1944 года пополнили ряды Героев полка:
- Каширкин Виктор Александрович, штурман эскадрильи;
- Репин Александр Иванович, заместитель командира эскадрильи;
- Фомин Николай Иванович, командир звена;
- Южилин Александр Григорьевич, командир звена.
29 июня 1945 года звание Героя Советского Союза было присвоено заместителю командира полка Маслову Владимиру Александровичу.
Всего за годы войны звание Героя Советского Союза было присвоено тринадцати авиаторам полка.
Награждены орденами:
- Ленина – 19 человек;
- Красного Знамени – 152 человека;
- Александра Невского – 7 человек;
- Отечественной войны – 91 человек;
- Красной Звезды – 185 человек;
- Славы – 24 человека.
11 июня 1945 года приказом ВГК №0111 полк удостоен почетного наименования «Берлинский».
24 нюня 1945 года в Москве состоялся парад Победы. В нем приняли участие представители 9-го гв. бап: Герой Советского Союза капитан Борис Петрович Чистов капитаны Георгий Герасимович Анашкин, Михаил Иванович Платонов, Николай Петрович Мишин и старший лейтенант Иван Аксентьевич Корнильцев.
15 декабря 1945 года полк вновь сменил номер и стал 184-м Полтавско-Берлинским, ордена Красного Знамени гвардейским бомбардировочным авиационным полком ВВС КА.
С 1946 года 184-й полк базировался на аэродроме Прилуки. На вооружении полка состояли бомбардировщики Ту-4, Ту-16 различных модификаций, Ту-22М3.
В 1987 году полк начал перевооружение на стратегический бомбардировщик Ту-160. После обретения Украиной независимости полк вновь стал эксплуатировать самолеты Ту-22М3.
В 2000 году 184-й бомбардировочный полк был расформирован.