Пламя. Повесть-размышление. Глава 50

СЛЕДСТВИЕ ШЛО К ЗАВЕРШЕИЮ

Благодаря упорной работе Алексея Витальевича Лапшина расследование шло успешно. Не вдаваясь в детализацию подробностей и рабочих версий, высшее надзорное начальство выбрало самую броскую, но сомнительно достоверную, определив Опановича и Мутько главными виновниками гибели Борзова.
В окончательном варианте расследования картина преступления выглядела так: когда выдворяли Борзова из квартиры, то все травмы ему нанесли Опанович и Мутько. Затем они вынесли тело в парк и оставили там. Это установленный факт, подтверждённый обвиняемыми. А далее произошли загадочные действия, не раскрытые следствием.
Каким образом тело Борзова попало в резервуар фонтана, кто его обнажил и кто нанёс ему тяжелейшие травмы, ставшие причиной смерти, надзорное начальство не интересовало. Но Лапшин был уверен, что это сделали не обвиняемые, а третьи лица, и начал отрабатывать эту версию.
Доказательная база существенно расширилась после беседы с девочками 10-14 лет, которые гуляли вечером во дворе дома. Трое из них сказали, что видели, как какие-то люди избивали Борзова. У следователя появились конкретные подтверждения, что при обычном падении в подъезде дома такие травмы не получишь.
Свидетельство старшего лейтенанта Назырова об обнаружении им тела Борзова до того, как его сбросили в фонтан, упоминавшийся деревянный кол возле трупа – важная улика, которой на месте преступления не оказалось к моменту работы следователей. Если бы это было учтено, то выводы относительно виновников преступления могли быть иными.
В ходе расследования с учётом этих обстоятельств на установление истины у Лапшина ушли месяцы. Ему непременно хотелось выяснить: куда и по чьей инициативе пропала одежда Борзова? Пытаясь найти ответы на эти вопросы, он провёл десятки обысков. Причём не только по месту жительства обвиняемых и их родственников, но и в других, порой неожиданных, местах. В итоге заслуживающих внимания материалов набралось на три тома по триста страниц в каждом, но следы пропавшей одежды найти не удалось. Лапшин не убедился, что именно Опанович и Мутько уничтожили одежду потерпевшего, а с ней – веские улики против себя, он не исключал и другого варианта развития событий.

*  *  *
В городе распространялись слухи, что Опанович – якобы выходец из семьи, родственники которой в годы войны были изменниками и служили в полиции.
Лапшин провёл тщательную проверку таких утверждений неизвестных обличителей и убедился, что они не соответствуют действительности.
Когда дело дошло до написания обвинительного заключения, следователю пришлось основательно задуматься. Главный вопрос, который его тревожил: что совершили обвиняемые – убийство или причинили своей жертве тяжкие телесные повреждения, повлекшие вместе с последующим переохлаждением смерть человека, оставшегося избитым и голым в парке холодной ночью?
Лапшин остановился на втором варианте именно потому, что Александра Борзова видели бродившим в парке, а повторная попытка расправиться с ним со стороны Опановича и Мутько либо кого-то другого не была установлена.
Следователь старался максимально объективно определить вину фигурантов этой резонансной истории. Действовавшая тогда часть 2 статьи 106 Уголовного кодекса БССР предусматривала наказание за тяжкое преступление до 10 лет лишения свободы, а это меньше, чем давали за убийство. Разумеется, Опанович и Мутько не хотели брать на себя весь грех. Свою вину признавали частично, с многочисленными оговорками. Когда расследование было закончено, у Алексея Витальевича состоялся доверительный разговор с прокурором области Зубарем.
– Николай Дмитриевич! За судьбу уголовного дела я не волнуюсь. Доказательств собрано предостаточно. Свою вину обвиняемые, пусть и не в полном объёме, но всё-таки признали. По настроению людей в Слуцке знаю: на судебные заседания они будут ходить как на спектакль, остро реагировать на многие нюансы и факты. По делу помимо состава суда одних свидетелей – четыре десятка. На судебный процесс соберётся много людей и они могут себя вести непредсказуемо. В народ уже вброшена негативная информация о Опановиче, к которому и так отношение жителей города отрицательное. Многие убеждены, что местные власти попытаются его выгородить, и в этой связи могут возникнуть непредвиденные эксцессы. Считаю целесообразным направить уголовное дело для рассмотрения не в Слуцкий народный суд, а в Минский областной. Тогда будет меньше причин для кривотолков и подозрений, что местный суд выгораживает своего исполкомовского чиновника. Судьи Слуцкого суда прекрасно знают Опановича, их связывают хорошие с ним отношения. Поэтому судье, который станет рассматривать дело, тяжело будет в этой ситуации. Конечно, старший судья Галина Алексеева может высказать свои доводы и отказаться рассматривать дело в Слуцке. Но, как мне представляется, лучше будет, если конкретное предложение внесет областная прокуратура.
Зубарь согласился с этими доводами и распорядился подготовить председателю Минского областного суда сопроводительное письмо за его подписью.
Так и было сделано. Но руководство областного суда поступившее предложение не поддержало. Рассудив, что это уголовное дело относится к подсудности народного суда (областной рассматривал дела об убийстве), направило его для рассмотрения в Слуцк. При этом никто из должностных лиц, влияющих на принятие решения, не счёл необходимым посоветоваться и уточнить, почему следователь предлагал такой вариант рассмотрения уголовного дела. В итоге Слуцкий суд принял его к своему производству.