Дорожное происшествие Глава пятая

V
Тем же вечером, после абсолютно обычного дня, в котором не было ничего примечательного от самого начала, положенного звонком будильника, до настоящего момента, Зябликов возвращался обычной дорогой домой. Он не вспоминал день, в его памяти не всплывали возникшие задачи, и не работал в мозгу генератор по поиску решений для этих задач. Также ни секунды он не задумывался про завтра, что придется сделать, как это сделать, что нужно распланировать день или хотя бы пробежать в голове по основным пунктам. Это не был стиль Зябликова. Не потому, что он держал блокнот или секретаря. Не было блокнота и не было секретаря. И не потому, что мозг так быстро работал, делая всякое планирование излишним. Может быть, потому что он уставал в обычный день, и хотелось отдохнуть за рулем? Нет. В обычный день Зябликов не уставал. Уставал он только в редкий день, когда его подшефные (было у него их с полдюжины) приходили с непростыми вопросами и злили его и наличием вопросов, и невозможностью решить вопросы самим, да и вообще своими унылыми рожами. Зябликов очень не любил унылых рож, и не выносил проблем. Есть люди, он платит им деньжонки, пусть и решают проблемы. Да и вообще, можно и постараться не делать унылых рож. Чуть-чуть должен в человеке быть артистизм или не должен? Тем более, ему платят зарплату не за унылую рожу! Свою функцию в бизнесе Зябликов понимал, конечно, как руководящую, но не так, как эти его неотесанные сотрудники понимают руководителя. Он ходит на работу, раздает задания, выслушивает отчеты о выполнении и в конце месяца выписывает всем сумму — вот, как он понимал свою функцию. А терпеть оправдания за невыполнения — это ему нужно? Конечно, нет! Это бесит. И тем более бесит, когда от него самого ждут решения. Ладно бы еще не выполнили, оправдались, а тут еще вопрос ставят, не понимают, что итак уже всю душу вынесли! И все это вдобавок с унылой рожей!
Наш Илья сознавал в иные минуты, что всякий идиот на свете хотел бы точно также, только указания раздавать, но и на это был аргумент. Хотеть — хоти, а право заслужить надо. Вот он, Зябликов заслужил. Может, он в жизни и ни дня с утра до вечера не отработал, но заслужил все одно. По праву рождения заслужил. Сызмальства был крайне ленив и любил всякие ништяки. Не всем, между прочим, природа дает столько и лени и желаний одновременно! Вот почему уже в школе он проявлял недюжую изворотливость, ухитряясь при минимуме усилий иметь вполне приличный результат. И вся его смекалка, вся мыслительная работа постоянно сводилась к тому, как бы поменьше сделать, да побольше получить. Навык постоянно оттачивался. Харизматичность, обаяние, умение подольститься к кому надо без ущемления самолюбия, а заодно пройти мимо чьей-то проблемы, проигнорировав укол совести, перевешивать свою проблему на другого, заранее отыскав того, кто не умеет из-за все той же совести мимо чужой проблемы спокойно пройти. Еще добротное здоровье при редких походах в спортзал, где он тоже ленился; крепкая печенка, чтобы пить с нужными людьми. Мало? Дружить всё с нужными людьми – это разве просто? На нужных людей время нужно. Это ненужные, родственники, например, да школьные приятели, могут за здорово живешь твою дружбу ценить, всегда тебе обрадоваться и прощать за всякое. А нужные не такие! Нужным жертвовать собой надо. С нужными ошибок допускать нельзя. Подстраиваться то и дело к нужным потребно. Вот и приходилось родственников не навещать, от брата трубку не брать, а институтских товарищей и вовсе за людей не расценивать, потому что вечно зовут то пообщаться, то повидаться, то вот еще, лет пять подряд, зовут на вечер встречи выпускников. И что это дает, кроме траты времени, которое для нужных людей так необходимо оставить? Что там, в той встрече, кроме общения со старыми товарищами? Какая перспектива? А печенка и поджелудочная для нужных попоек пусть пригодятся. И еще – с нужными людьми нужно говорить не что хочется, а что надо. Нужного человека задабривать важно. Вот чем жертвовал на своем пути Зябликов.
Так что теперь, в свои тридцать один, после всех моментов, какие могли быть или даже были, он, Илья Зябликов, хочет пользоваться всем этим, а не слушать оправдания, и тем более решать вопросы, наблюдая перед собой унылую чью-то физиономию!
Вот и сегодня, Илья проснулся, потянулся всласть, сделал себе кофе, тосты, и блаженствовал за столом целый час, полистывая каналы по телеку, смотрел в индексы внизу экрана, курсы валют, читал бегущую строку. Людям прогрессивным очень важно знать, какие курсы валют и индексы на сегодня. Сюда ж можно отнести всяческие рейтинги богачей и не только. Любая подобная информация пригодится. Спроси у него зачем, он не скажет, потому  что цель размыта и если спрашиваешь зачем, значит, не схватил, не дано, стало быть. Что рассусоливать? А идея проста, в общем-то. Ведь количество обязательно когда-нибудь переходит в качество. Сегодня ты каждый день вникаешь в курсы валют, в рейтинги и индексы, а через год-другой-третий, ничего хитрого нет, начнешь въезжать и в бюджетную политику, валютное регулирование, а уж там, как снежный ком наворочаются навыки — колебания цен на акции будешь легко предугадывать. Впоследствии возьмешь и станешь крутейшим инвестором, и однажды даже прочитаешь в журнале и про себя. Ну а если даже и не станешь инвестором, так просто в разговоре с каким-нибудь важным человеком скажешь, мол, видели, как подскочили или упали те то и те то цифирьки! Он, может, и не видал, и не следит вовсе, а сделает вид, что да, в теме, конечно, и уже маленькая пауза в разговоре заполнится. Все ж важное это дело – держать руку на пульсе.
Насмотревшись на бегущую строку и информацию в углу экрана достаточно, Зябликов окончил эту гимнастику ума и  поехал на работу, уж понятно, что не к началу рабочего дня, а где-то к одиннадцати.
Еще дома, если с утра звонили, он отвечал, что перезвонит, потому как на важной встрече. На работе разыгрывал тот же спектакль, да еще говорил, будто и вчера вечером у него тоже была значимая встреча до позднего часа, хотя на деле гулял с собакой в лесу.  Зябликов помнил, что у людей нередко бывает такая штука, как совесть, и его работягам скорее всего будет стыдно филонить, когда они знают, что он, их начальник, босс, уже с утра на важной встрече, да и вечером, когда они дома преспокойно себе скандалили в семейном кругу из-за безденежья, он тоже был занят — радел за свое предприятие.
На работе, как водится, раздал задания, и после часик-другой потыкал кнопки на компьютере, отвечая на редкие звонки. По телефону временами дурачился, изображал игривость в тоне, смеялся. В час уехал обедать. Обедал с приятелем, хотя по сути — с нужным человеком, обедали долго, что-то мечтали, рассказывали байки и юморки, притворялись, что им весело общаться друг с другом, но по временам наступали паузы, и оба молчали подолгу, так, что порой становилось даже неловко первому начинать что-то говорить. А если кто-то, придумывая, наконец, что сказать, не выдерживал, то второй облегченно подхватывал тему, и опять делали вид, как нравится им общение. Естественно, оба поводили по залу глазами, посматривали за столиками, попадавшими в поле зрения, может, кто из знакомых обедает, может, кому-то надо кивнуть, например, или даже подскочить пожать руку, если человек важный — пусть другие видят, с кем за руку приветствуется.
После обеда заехал в офис, подробно расспросил всех по розданным ранее задачам, слушал, правда, не вдумчиво, но кивал, поводил бровями, будто осмысляет сказанное, и иногда чуть повышал голос — для профилактики расхлябанности. На деле скучал и ждал вечера, чтобы умотать домой, выгулять пса, да посмотреть что-нибудь легкое. Если читатель собрался жалеть Зябликова, вообразив его одиноким внутри и несчастным, то зря. Это я, видать, того невнятно описываю от неумения. Подружек на Зябликова хватает. Случается, что скучно, но скучно — это все же лучше, чем хлопоты. Хлопоты хуже всего.
И вот, незанятый мыслями, создав себе душевный и телесный комфорт от пребывания в легкой скуке, Зябликов ехал домой. Вечер был, как вечер, елки в снегу, небо ясное, звезды горят. Прям все точь-в-точь, как в тот раз, когда они повстречались с Глыбиным, можете перечитать, чтобы создалась картинка. Также дорога петляет, все те же съезды, потому что этот же самый путь. Ну, разве что ни ветерка и облаков ненамного поменьше. Зябликов, также как и Глыбин тогда, по сторонам головой не крутил, рот не разевал, потому что елки эти тут уже давно, и в снегу они тоже не первый день, а уже больше месяца как, и смотреть на них, да и на месяц и звезды, довольно незанимательно. Подумаешь, звезды, месяц. Тоска одна. Видали небось не раз уже.
Если до главного поворота машинки встречались все реже и реже, то после него считай, что и совсем кончились. Это подчеркивало приятность момента, когда не слепят фары встречных машин, впереди никого, не нужно обгонять или плестись, не нужно прижиматься к обочине и сбрасывать при встречке, потому что все ж дорога под снегом и есть в снегу колеи,  а тут едешь, не напрягая ни одного мускула, на крейсерской скорости, один на вечерней дороге, под звездным небом и меж сосен, укутанных снегом. Хоть и смотреть прямо на них во второй половине зимы и берет тоска. Такая минутка-иная уединения на дороге перепадает не всякий раз. Вот и сегодня что-то не перепало. Не успел Зябликов повернуть в главный поворот к поселку, как скоро нагнал какого-то старенького фургончика, какой плелся по свободной дороге пусть и не медленно, но медленней, чем хотел ехать Илья, и вообще, конечно, своим неэстетичным видом малость мозолил глаза. Задача обгона в иные времена не составила б никаких хлопот, могла быть дежурным обгоном, каких уже тыщи на этом участке сделал Илья. Но слегка приснеженная дорога заставляла фургончик ехать по колее, а обочины были прибросаны снегом, так что участок был малость узковат, и обгонять его бы пришлось, зацепив кусок заснеженной обочины. Упростить процедуру мог только сам водитель фургона, если бы тот выехал, наконец, из средней колеи и взял правее, сбросив порядком скорость. А тот же все продолжал движение в прежнем режиме. Это напомнило Зябликову издаля ощущение хлопот, а хлопоты, они ж хуже скуки. Конечно, до въезда в поселок оставалось всего километра три, и можно было потерпеть... Но зачем терпеть, если по законам дороги тому давно пора податься вправо? Зябликов включил дальний свет. Фургончик впереди как будто подался слегка к обочине, но будто пробуксовал чуть, не решился двинуться из колеи и вернулся обратно, занимая, как и прежде, больше половины дороги. И ладно бы сделал хоть еще одну попытку, но нет же, едет себе прямо так!
«Ну что за хмырь!» - Возмутился Зябликов... Фургон чуть поболтал корпусом, пытаясь выехать из колеи, и ему как будто это не сразу удалось, но, наконец, справился, чуть сбросил по снежку скорость и стал жаться к сугробам обочины, что насыпал сюда бульдозер, какой чистит тут снег.
«Ну, вот, давно бы так!» - Пробурчал Илья и, наращивая скорость для обгона пошел влево.
Однако, не тут-то было! Едва Зябликов начал обгонять фургон, как вдруг позади него, на большой скорости приближался кто-то, по фарам выдававший такой же Х6, и тоже встроившись на встречную полосу, делал обгон, одновременно часто и раздражительно моргая дальним светом Зябликову. Он выказывал крайнюю нетерпимость, призывал того сигналами завершать свой обгон поскорее.
Раздраженный Зябликов не спешил уйти вправо, где ему, как до этого фургону, нужно было бы жаться к сугробам. Быть может, он бы сделал так, но уж очень нервировали эти частые моргания дальним. Однако «посторонний»  продолжал сокращать дистанцию, буквально выпинывая Зябликова с дороги. Зябликов не поддавался. Ну а как еще-то? Любой подтвердит, что вспышка света в зеркалах, да еще с таких нетерпением, кроме агрессии ничего не вызывает. И чем более явно сзади тебя «атакуют», тем сильнее не хочется подчиниться. А машины ведь у них одинаковые. Как определить приоритет? Тем временем, уличив момент, когда справа показался маленький пятачок для обгона, Х6 вильнул, дал газу и рванул вперед. И все бы ничего, раз-два, обогнал бы и ехал бы себе по делам, дык нет, накипело же. Это ж как получается, домой злым приезжать? Разве можно? И даже окно не открыть, чтоб завести матюгальник, уж больно пятачок короткий, не успеть. Двинулся «вторженец» зигзагом и подрезал Зябликова, собираясь-таки объясниться, кто прав, кто не прав, да еще, пожалуй, попросить впредь так не делать. И оно бы, возможно, все получилось, да с горяча не рассчитал не свою, ни его инерцию, и оба пошли слегка юзом, пока не воткнулись в сугроб на обочине в десятке метров друг от друга.
Охая и ахая, и употребляя всю силу языка, они, как петух вокруг курицы, похаживали около своих машин, распушив хвосты, и высматривали, нет ли серьезных вмятин. Убедившись, что ничего драматичного не случилось, повели диалог.
Диалог, конечно, пересказывать мы тут не станем, потому как доподлинно он нам не известный. Но что наверняка ясно, уже когда незнакомец вышел из машины, его габариты не оставляли сомнений, Зябликову вообще-то не стоит доводить дело до битья морды. Идиомы, иносказания, крепкое словцо, какое ввертывал «незнакомец» - были что надо. Просто нет слов, как ловко спорили они у обочины. Зябликов, надо отдать ему должное, долго пытался сохранить лицо, но незнакомец, как тигр, метался перед ним, по временам сокращая расстояние до опасного, и Зябликов сникал, лишь бросал взгляды на большие ладони второго, из которых его воображение легко нарисовывало немалые и кулаки. Скажет тот что-то едкое, а Зябликов глянет на руки того, потом свои осмотрит, с тонкими ухоженными пальцами, маникюром и просвечивающимися жилками и отвечает пространно. С грустинкой. Так целых пару минут. Голос сел, и что дальше делать, кроме как идти к машине, он придумать не мог. Развернулся и приволакивая ноги, пошагал.
Крепыш-незнакомец распознал «поджатый хвост» противника, помалу остудил спесь и тоже пошел к своей машине.

Следующая глава
http://proza.ru/2022/03/22/57