Ев. от Странника. гл. 49. Не стоит злить дьяволицу

      Панк лежал на пихтовых ветках и глядел в ночной сумрак, постепенно все дальше и дальше удаляясь от неприютной земли. Рядом с его шалашом уютно тлела нодья, создавая вокруг себя оазис теплого света. Панк наблюдал этот милый мирок, подобно некоему радужному хрустальному шару, границы которого обозначила уютная тьма. Вскоре и внутри пузыря, – в самих его глазах и в сознании – все волною померкло. Теперь пред ним проносились, будто рекламною чередой, короткие, но дивные-яркие красочные видения, одни – довольно красивые, другие – весьма мрачные, настораживающие и тревожные. Постепенно, не связанная между собой вереница фрагментов – суть отрывков и образов, – в голове блаженного сенситива снова начала выравниваться в странно-ломаную сюжетную линию. Только тогда, когда он увидел летящую Лейлу, память о прежнем вернулась, – все стало понятным и не слишком похожим на сумбурный сон сумасшедшего.


                ******


      Взлетев так высоко и так дерзко, что даже белые облака стали всего лишь туманом вокруг, Лейла наслаждалась своей дивной победой, своим чудесным преображением и новою силой. Она будто проверяла крылья на прочность и училась летать наяву. Впрочем, это умение изначально присутствовало в ее горячей крови – жило в ее дьявольских генах. Поймав нужный восходящий поток, она плавно парила, несомая ветром, направляясь в сторону своего семейного замка Шато-афер*, который использовала чаще для светских торжеств или раутов, реже и тайно – для иных заседаний совета директоров, равно как и для деликатных-деловых встреч. Ветер играл ее волосами и нежно ласкал прохладою кожу, но вовсе не остужал, а лишь раззадоривал адово пламя в груди.

      Шато-афер приближался. Взмыли ввысь большие серые соколы. Пикировали они с быстротой, всего вдвое меньшей скорости звука, а их клюв мог проломить крепкий череп, словно яичную скорлупу*. Однако, признав в странном древнем существе госпожу, гордые птицы вернулись на свои сторожевые посты и снова принялись созерцать мир вокруг – небо и землю. В одной из башен замка в ее спальне забеспокоились церберы. Один пес встрепенулся, подошел к распахнутому окну и издал протяжный приветственный вой. Верный зверь самым первым почуял хозяйку – понял сердцем, кто летит в этот сумрачный час, приближаясь стремительно к ним.

      В освещенном холодной плазмой зимнем саду за разноцветными витражными стеклами в плетенных из лозы креслах расположились некоторые приближенные Лейлы. Все они имели рекомендации Нортона и отлично справлялись со своею работой. Как и во всякой конторе, – примерные, льстивые, готовые угодить и мирные бизнес-страдальцы, – они с наслаждением разорвали бы в клочья свою госпожу, чтобы отнять у нее силу и все полномочия. Но превыше этого епископы-гиерархи жаждали отомстить за моральное унижение – служение юной особи женского пола, являющейся, хоть и дочерью экс-королевы, но живорожденной, а не первозданной-правильной, как большинство из присутствующих.

      Природа хищницы и демонессы в эту секунду одержала верх над аристократкою Лейлой. Разбив витраж, она буквально ворвалась в благоухающий сад и, без всяких вопросов, одного за другим принялась рвать на куски своих верных вассалов. Делала дьяволица все это весьма жестоко и изощренно, нанося удары когтями в самые болезненные места, сдирая скальпы и живописно отделяя от костей старое мясо, подвешивая предателей за собственные кишки на деревьях, вырывая глаза, позвоночники и вытягивая из врагов прочные жилы. В завершение кровавой расправы демонесса осыпала свои художества семенами нескольких видов плотоядных цветов-симбиотиков. Вскоре ее сад украсят новые удивительные представители дьявольской флоры – не живые, но и не мертвые, обреченные на бесконечные муки полудемоны-полурастения, – суть источник изысканных фруктов-деликатесов, а также чистейших наркотических вытяжек и незаменимых уникальных дорогих снадобий.

      Оставив растерзанные тела медленно «прорастать», Лейла приняла обычный свой облик и встретила вбежавших в сад слуг и охранников с абсолютно невинной улыбкой на прекрасном лице. Отдав им несколько надлежащих приказов, дьяволица, велела вызвать на балкон своего личного доктора и, пока было время, быстро смыла с себя следы кровавой расправы. О сокрытии преступления и неизбежных последствиях своих действий она не заботилась, – ведь война была начата уже давно и не ею самою, а убийства лишь придали этой войне надлежащий естественный вид.

      Личным доктором Лейлы был карлик по имени Миша – сущность, известная в Ассии под именами Майкл Острог, Доктор Грант, Бертран Эшли, Клод Клейтон, а также граф Набокофф, Орлофф и Собески. Именно он и стоял за всеми памятными злодеяниями пресловутого Джека, произошедшими в Лондоне в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году. Но эти случаи были всего лишь плодом помешательства. Разум смертного часто не в силах принять и переварить тот поток информации, что поступает извне. Однако все эти знания позволили Мише проявить себя в полной мере и достичь в хирургии гениальных высот, а отсутствие милосердия и сострадания сделали его самого инструментом – разумным холодным ланцетом и незаменимым слугой.

      — Хорошо, что ты прихватил свой саквояж, – сказала Лейла с улыбкой. – Нам предстоит совершить небольшую прогулку, – с этими словами она схватила удивленного доктора и спрыгнула вместе с ним с балкона нависающей над пропастью башни.

      Крылья расправились в самый последний момент, не дав ей разбиться о скалы, и они взмыли ввысь, взяв направление к озеру Lago del mundo. Ядовитые испарения озера, плотным смогом висящие над ним между скал, преграждали путь птицам и нежеланным гостям, но дьяволица была уверена в своих силах, а хирургу придется пару минуть не дышать.

      Когда Лейла, – сделав это не слишком-то мягко, – приземлилась рядом с Сидонаем и Нагилей, то в ее голове тут же прозвучал мужской властный голос:
      — Дочь, я чувствую тебя, поговори же со мной.
      — Да, отец, но нам лучше бы встретиться.
      — Я уже рядом, посмотри вверх.
      Лейла подняла глаза и увидела парящего в вышине под облаками дракона, – именно так зависают в небе орлы, почти неподвижно паря на восходящих потоках теплого воздуха.
      — Спускайся к нам, я обо всем тебе расскажу, – прошептала Самаэлю дьяволица. Общаться мысленно она, несомненно, умела, но предпочитала не привыкать к «диалогам внутри» и держать свою голову свободной от лишнего шума.

      Пока темная тень, действительно похожая на дракона, медленно и плавно снижалась, доктор принялся за свое дело. Он не задавал никаких лишних вопросов, – лишь взглянул на умирающую рядом страшную рыбину и ухмыльнулся довольно. Сделав на теле глубоководного чудища разрез длинным скальпелем, Миша извлек шприцем немного желчи и сделал Сидонаю инъекцию.

      — Только не шевелитесь, князь, прошу вас, – умоляюще предупредил карлик, когда архидемон немного пришел в себя. – Теперь придется потерпеть. Сожмите ремень зубами.
      Нагиля обняла Сидоная и сунула ему в зубы пояс из прочной кожи, сложив его пополам. Вооружившись странным моноклем, иглой и тончайшими нитями из шелка паука кругопряда, Миша начал соединять разрубленный спинной мозг.
      — Только море может спасти его, – сказал маленький доктор, когда закончил свою работу. – Я лишь помогу ему не погибнуть и остаться собой.
      Нагиля вскочила в испуге, когда рядом с ними грузно приземлился дракон Самаэль.
      — Черт бы тебя побрал! – воскликнула Лейла.
      — Я тоже рад тебя видеть… Ты прекрасна.
      — А ты… монстр какой-то – летучий тиранозавр. Машина для убийства!
      — Чудовище! – добавила Нагиля.
      — Не стану оправдываться. В старые времена мне много пришлось воевать, ну и, конечно же, немного усовершенствовать свой истинный облик.
      — Простите, но если я наложу ему шины на спину, лорд Самаэль, вы сможете отнести его к морю? – спросил карлик.
      — Валяй, – ответил архидемон и достал свою трубку.


                ******


      — Отец, давай отойдем, и я обо всем тебе расскажу, – сказала Лейла спустя полчаса, и убедившись, что ее доктор приложил все усилия.
      — Думаю, – в этом нет особой нужды. И теперь мы все вместе в одной лодочке, Лейла, – заметила Нагиля. – Пусть лучше Миша закончит работу и пойдет – искупается.
      — С вашего позволения, я лучше пройдусь, – возразил было доктор, но почувствовав на себе взгляды присутствующих, немедленно принялся раздеваться.
      — Считай это небольшой наградой и отпуском, – сказал Самаэль. – Твари уже успокоились, но я полагаю, что духи сами решат, стоит ли тебе продолжать свое существование. Заодно – гарантированно, помолчишь какое-то время. Возможно, даже, твердо выберешь сторону.

      После того, как со всем этим было покончено, Лейла начала свой рассказ. Внимательно выслушав дочь, Самаэль ухмыльнулся и призадумался.
      — Теперь мне многое становится ясно, – произнес он наконец. – Нортон непременно узнает и сам обо всем, но будет лучше, если это произойдет не сейчас.
      — Лорд Самаэль, я не хочу торопить, но… Мне кажется, что он умирает, – тревожно сказала Нагиля.
      — Отец, прошу тебя, сделай это для нас… Спаси его. Я полечу вместе с тобой, – добавила Лейла.
      — Я помогу ему, но нам следует быть начеку. Ты, Нагиля, будешь стоять тут, как домашняя курица, или полетишь вместе с нами?
      — Я... курица? – Нагиля бросилась на Самаэля и, получив сокрушительный удар, отлетела прочь.
      — Вставай мелкая трупоедка. Это все, на что ты способна?

      Нагиля рассвирепела теперь не на шутку. Собрав все свои силы, она поднялась, отерла кровь из губы и снова бросилась на Самаэля. Тот подхватил ее, словно куклу, и, играючи, поднял в небо. Нагиля кусалась, царапалась, но Самаэль только смеялся и поднимался все выше.

      — А теперь скажи мне, – на что ты способна ради него?
      — Вам-то что? – крикнула Нагиля и почувствовала, как хватка Самаэля внезапно ослабла. К тому времени она уже надышалась ядовитых паров и была еле жива. С огромной высоты она упала стремительно вниз, но в последнее мгновение выпрямилась, протянула руки вперед и почти без брызг вошла в воду – в светящееся озеро Lago del mundo.
      — Что ты сделал, отец? – воскликнула Лейла.
      — Подожди минутку, – ответил архидемон, приземляясь и спокойно закуривая.

      Спустя пару минут на берег вышла довольная Нагиля. В руках она держала небольшую, но какую-то особо-жуткую зубастую змееобразную тварь. За спиной Нагили, наливаясь кровью, расправлялись большие красивые крылья. Собравшись было запустить рыбиной в Самаэля, она вдруг передумала, ухмыльнулась и, бросив дохлого монстра на берег, сказала:

      — Я лечу с вами.
      — Вот и замечательно, – ответил ей Самаэль. – Теперь вы знаете еще одну тайну этого озера. Надеюсь, что у вас хватит ума не посвящать в нее никого, даже самых родных или близких?

      Нагиля склонила голову на бок и собиралась уже что-то сказать, когда Лейла прижала палец к губам, почуяв опасность. Все подняли глаза кверху. На козырек вышли насколько придворных агентов. Узнать их по ряду неброских, но характерных черт-признаков для искушенных Лейлы и Самаэля не составляло труда. Да и не пройти никому из обычных, попросту, к Lago del mundo, особенно – по тоннелю, ведущему к месту прыжков. Следовали эти службисты, вероятно, воле тех самых господ, что направили к озеру с особой миссией Аксиила и Балшазара. Увидев, что происходит внизу, агенты решили тут же ретироваться, но что-то помешало это им сделать. Взлетев на выступ, Лейла, Самаэль и Нагиля увидели одного из песиков Люцифера, решившего почему-то прогуляться по мало кому известной тропе. Цербер отрезал путь к отступлению, и это могло означать только одно, – Нортон прекрасно осведомлен обо всем и своевременно, хоть и несколько аккуратно – «дипломатично» по-своему решил вмешаться в игру.

      — Забавно, – заметила Лейла. – Хотели проведать своих друзей? И что это всех в одночасье внезапно так потянуло к волшебному озеру?
      — Вам от нас ничего не узнать. Люциферу же не понравится исчезновение его… приближенных, – сказал барон Лекстор, – несмотря на свой юный возраст, уже слывший одним из самых опытных политиков и боевых командиров, что не помешало ему стать опричником, «позабыв» на время и об амбициях, и о карьере в епископате.
      — Несомненно, юноша, – вы правы. Уверен, также, что ваши славные лидеры уже выдумали сотню различных версий для ушей короля – практически на любой случай. Но сейчас вы интересуете нас только как пища, – ответил ему Самаэль, с нескрываемой ироничной издевкой. – Ты так и остался вертухаем-пресвитером. Им и подохнешь.
      — Мы даже их не допросим? – спросила Лейла.
      — А зачем? Правды все равно не услышим, да они и не знают ее, – ответил ей Самаэль. – Однако эти наши тела необходимо подпитывать predator panibus*.

      Вдоволь напившись замечательной крови, сдобренной тестостероном и бодрящим, но умным экстрактом эфедры, – как у всех элитных бойцов, агентов или опричников, – и закусив жестким сладким мяском, крылатая троица отправилась в путь к заветному морю. Самаэль нес на руках Сидоная, заботливо заштопанного и перевязанного Мишей, о судьбе которого теперь можно было только гадать. Лейла и Нагиля летели весело рядом, наслаждаясь полетом и новыми силами. Они поднялись выше всех облаков и стремительно планировали теперь над ними, словно над белым пушистым ковром, под ясным аметистовым небом.

      Зеленое море приближалось к ним медленно, но как-то зловеще-неумолимо. Сначала появился его тонкий запах – ни с чем несравнимый аромат волшебной морской стихии; потом у летящих возникло ощущение, будто на них надвигается некий левиафан – исполинский сгусток энергии, пульсирующий и разумный. Облака внизу стали реже и даже немного позеленели. Послышались пронзительные крики неугомонных и безнаказанных чаек. Теплый поток восходящего воздуха подхватил Лейлу и Нагилю, словно намереваясь откинуть назад, но Самаэль «лег на крыло» и, лихо пристроившись, понесся вперед и вниз с еще большей скоростью.

      Последовав его примеру, дьяволицы завизжали от охватившего их восторга. Планировать с головокружительной высоты вниз, скользя по восходящему потоку, словно по невидимому горнолыжному склону, было неописуемо – вдохновенно и невероятно захватывающе. Наконец, достигнув намеченной цели, они приземлились на пустынный каменный пляж Мыса Мертвой Надежды.

      «Оставь надежду, всяк сюда входящий», – как же боятся люди прочесть однажды эти слова. Никто даже не задумывается о том, что фраза сия – суть добрый совет, но не злое предупреждение. Надеясь на что-то лучшее для себя, мы отдаем власть над собой какой-то неведомой силе, расписываемся в своей беспомощности, слабости и абсолютной некомпетентности в собственной жизни. Мы пытаемся избавиться от гнетущей ответственности, безропотно уповая на добрую волю владык – земных или неких небесных, – совершенно неважно. Итог всегда только один – шоры и рабство. Не видит своих кандалов и не слышит свиста кнута госпожи Надежды лишь тот, кому нравится быть вечность нижним в этом мерзком всеобъемлющем БДСМ, – только тот, чья душа не вскипает от злости, созерцая все те унижения, что готовит ей мир.

      Самаэль ни на что не надеялся, – он был уверен в себе и трезво оценивал шансы. Приняв свой человеческий облик, он взял на руки Сидоная и вошел с ним в Зеленое море. Вначале почти ничего не происходило, – стихия лишь как-то притихла – словно замерла, распознавая вошедших в нее и решая их дальнейшую участь. Каждый раз, входя в эти воды, даже первенец живого творенья рисковал своей жизнью точно так же, как и кто-то другой. Невзирая ни на какие чины или даже происхождение, Зеленое море могло как помочь – излечить смертельную рану, омолодить или регенерировать потерянную конечность, так и убить, – полностью поглотив и сделав частью себя; по ведомой одному Нептуну причине, буквально съесть заживо. Тем не менее Самаэль соблюдал невозмутимое спокойствие и продолжал стоять в холодной воде, поддерживая Сидоная. Нагиля хотела было тоже к ним присоединиться, но Лейла остановила ее.

      — Мы должны остаться, – сказала она. – Отец справится. Да и враги могут напасть в любую минуту. Крутую же кашу мы заварили, сестренка.
      Нагиля промолчала и принялась любоваться на свой новый устрашающий маникюр.

      Безусловно, ее длинные острые ногти не могли теперь разделывать плоть, будто лезвия, – это выдумки популярных фантастов, и природа никогда не наградила бы свое существо таким сомнительно-ценным подарком – хотя бы по причине совершенного неудобства или самокалечения. Здесь возможно привести аналогию с острой косой и той розгой, коей мальчики рубят крапиву, представляя себя с саблей в руках на поле брани. И тут нет никакой явной «магии», ибо все дело в приемлемой, но достаточной скорости, примененной к удобному инструменту. Таким образом, для Нагили не представлялось проблемным  одним быстрым движением вырвать из груди чье-то сердце или разорвать главные вены и сухожилья, не рискуя при том разрывами собственных мышц и прочими неприятными травмами. Свинцовая пуля меняет форму, превращаясь порою в лепешку при ударе о мягкую плоть, а тетива истирается на боевом арбалете за несколько выстрелов – следует помнить об этом всем тем, кто возжелал для себя «ускорения».

      Посмотрев друг на друга, сестры расхохотались. Лейла не могла не заметить, что в глазах Нагили пробежала-таки искорка вожделения по отношению к ней.
      — Только намекни, – прошептала она, глядя на сестру очень нежно. – Двери моего будуара отныне открыты для тебя в любой час.
      — Может быть... Вполне может быть, – ответила Нагиля без тени смущения.

      Прошел почти час с момента их прибытия в бухту. Наконец, в море начало что-то происходить. Небо потемнело и теперь изредка озарялось темно-алыми вспышками. Стали слышны раскаты далекого грома. Подул легкий прохладный ветер. Непонятно откуда взявшаяся волна-злодейка захлестнула Самаэля с Сидонаем и унесла их в пучину.

      — Onde scеlеrate*. И что теперь? – спросила Нагиля.
      — Знаю не больше твоего, – ответила Лейла. – Обычно так не происходит.

      Сестры сели на песок и принялись ждать. Постепенно обе они расслабились, и к ним вернулся их прежний, более женственный облик.
      
      — Ты подумала о том же, о чем и я? – спросила вдруг Лейла.
      — Знаю я, о чем ты сейчас думаешь, – усмехнулась Нагиля.
      — Я об Атрагарте, – сказала Лейла с улыбкой.
      — Думаешь, она та же самая и у нас? Море могло бы сыграть эту шутку, став проводником для нее – связующей нитью между мирами, как в сказках.
Губы Лейлы внезапно оказались всего в миллиметре от губ Нагили, – полуоткрытых, алых, влажных и ждущих…
      — Уверена в этом, – прошептала Лейла, нежно и скромно целуя Нагилю.
      — Лейла, меня словно током от тебя щекочет, – не думала, что это так приятно. Я почувствовала наше родство. И мы не сильно-то отличаемся…

      Возможно, так оно и случилось, – только теперь их темные души почувствовали и смогли друг друга принять. А после – объединились, – слились воедино на недоступном пониманию уровне и озарили все вокруг теплым светом вспыхнувшей в них женской силы.

      — Люблю тебя, сестра, – прошептала Нагиля, испытав опьянение от пока еще осторожных, аккуратных и скромных ласк Лейлы.
      — Я тоже люблю тебя, сестренка, – ответила Лейла. – Мирами правят сильные женщины, а любовь – это наша зловещая сила.
      — Почему сейчас?
      — Все когда-то случается. Только, вот, эти Знания для некоторых так и остаются навсегда недоступны. Собаке никогда не прочесть слова в книге, а человеку не почуять всех запахов. Но неспособному чувствовать и любить не понять тонких тайн мироздания, а для труса недоступна и десятая часть земных благ.
      — И побед… наслаждений. Все когда-то бывает впервые, – эхом ответила Нагиля, растворяясь в объятиях Лейлы.


                ***WD***


      *Ch;teau affaire – замок-сделка или замковая сделка. Между тем, affaire – случай, а affaires – бизнес. Если учесть исключительность использование французского языка высшими демонами, а также принять во внимание "русское" слово «афера», то становится примерно ясен смысл названия замка.

      *Максимальная скорость соколов в Ассии также весьма немала и достигает почти трети от скорости звука, – 320 км/ч. Обнаружив добычу во время планирования в небе, сокол подстраивается таким образом, чтобы находиться несколько выше, после чего совершает стремительное падение, ударяя её лапами, прижатыми к туловищу. Зачастую удар бывает такой разрушительной силы, что жертва погибает мгновенно.

      *Михаил или Майкл Острог, также известный как Доктор Грант, Бертран Эшли, Клод Клейтон (Кейтон), Эшли Набокофф, Орлофф, граф Собески – предположительно русский мошенник, настоящее происхождение и имя которого так и не было установлено. Использовал многочисленные псевдонимы и обличья. Сам Острог утверждал, что служил хирургом на корабле ВМФ России, что никогда не было подтверждено или опровергнуто. Подозревался в совершении знаменитых убийств «Джека-Потрошителя».

      *Predator panibus – пища хищника.

      *Оnde scеlеrate – волна-мошенница или волна-злодейка, – гигантская одиночная волна, возникающая в океане. Достигает высоты 20—30 метров (иногда больше), обладает нехарактерным для морских волн поведением.

      *Епиископ (греч. ;;;;;;;;; – «надзирающий», «надсматривающий», «смотрящий»; лат. episcopus)


                ******


      Следующая глава - http://proza.ru/2022/03/26/261

      Предыдущая глава - http://proza.ru/2022/03/22/1654

      Начало повести -  http://proza.ru/2021/02/24/1297