Весна, Нева, ворона

                Весна бывает разная:
                журчащая и ясная,
                капризная и властная,
                чарующая, страстная,
                и грязно-непролазная ...,
                но без прекрас прекрасная

     О Невской весне замолвлю я слово. Пусть в этом повествовании она будет не Питерская и не Ленинградская, а Невская, дабы не в угоду ни тем, ни другим приверженцам имени славного российского города. Тем более и окрестных мест некоторые интересные особенности пробуждения природы от зимней спячки касаются в полной мере.

     И всё же речь пойдет не об окрестностях, а именно о городе, который действительно не совсем верно называть сегодня пусть и по праву легендарным, но не существующим ныне именем «Ленинград». Если же подойти к этому вопросу, вооружившись правилами топонимики, то имя «Питер» и вовсе неприемлемо. Это его испокон простенькое народное название в наше время почему-то уже традиционно, но совершенно неверно ассоциируется с именем Петра Великого. Известно же, что построенный по велению первого российского императора город, им же и был наречен, но совсем не в личное увековечивание, а в честь своего небесного покровителя, коим являлся один из первых и главных учеников Христа Симеон (Шимон) из Вифсаиды. Иисус же дал ему прозвище Кифа (что по-арамейски означало «Камень»). Поскольку в те годы основным языком для ученых людей, на котором писались все каноны и апокрифы, был греческий, то Кифа превратился в Петра (камень по-гречески Petros). Построенный город с повеления главного строителя получил имя Санкт-Питер-Бурх, то есть «Город святого Петра». Примечательно, что это название не было зафиксировано юридически ни в одном государственном акте, который сегодня можно открыть, прочитать и уверенно доказать: «Вот как следует его правильно называть». И всё же есть один документ, в котором сие событие отмечено, однако к юридическому свидетельству его отнести сложно. Это «Новгородская Погодинская летопись» конца 1710-х - начала 1720-х годов. Здесь все датировки приведены по старому летосчислению - от сотворения мира, что суть истины не меняет. Запись имеется следующая:

     «...великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец заложи от города Канец вниз по Неве пять верст на реке Неве град во имя свое, и нарече его Санкт Питер Бурх, си есть святый Петр град. И церковь соборную в нем постави древяну святых апостол Петра и Павла, и наведе в него со всей русской земли множество людей и сотвори его началнейший град во всей России, доньже и престол державы своея пренесе от Москвы, в лето 7211, и царствующий град нарече».

     Переведем датировку на новый стиль и получим 1703 год, что и соответствует году закладки первого камня в основание будущей Петропавловской крепости.  Спустя некоторое время название Санкт Питер Бурх как-то само собой поменялось на Санкт Петербург, при этом образовалась и усеченная проще произносимая, а потому легко ушедшая в народ форма «Питер», что в соответствии с устоями топонимики совершенно неверно, но просто, звучно и вполне изящно. Даже достопочтенный Владимир Иванович Даль не преминул привести это название в своем словаре: «Питер - народное название Петербурга ...»

     Но попробуйте выговорить «Санкт-Петербургская весна», и язык не повернется такое свободно произнести. «Питерская весна» - так ещё можно, но тоже как-то не очень. А вот «Невская весна» звучит красиво, и вполне себе никого не обижает.

     Мой организм южанина, естественная любовь которого к повышенному ультрафиолетовому облучению и широкому ассортименту витаминов, к тому же усугубленная пятилетней туркестанской солнечной лаской, с трудом выдерживал неприветливость сырой, пасмурной и грустной прибалтийской зимы. Неприятных впечатлений добавляли, так называемые «темные дни», особенно когда, по словам хорошо в этом разбирающихся знакомых, в декабре днём бывало примерно так же, как и в полярную ночь в Мурманске. Снежок и морозец несколько разнообразили хмурое зимнее настроение. С одной стороны в положительном направлении, поскольку днем становилось светлее, и появлялась возможность в свободное время предаться известным зимним развлечениям. С другой стороны хорошее настроение периодически нивелировалось обязательными в академической учебе еженедельными лыжными прогулками в виде «оздоровительных» пятикилометровых кроссов с требованием выполнения довольно жесткого норматива, что меня, прямо скажем не лыжника с детства,  вовсе не увлекало. Поэтому к приходу весны он (в смысле организм) относился с чувством глубокого удовлетворения, что в математическом выражении измерялось величиной положительной, близкой к бесконечности в квадрате. Однако ...

     В отличие от приятной моей памяти южной яркой и ошеломляющей весны, Невская весна приходила совсем незаметно, тихо крадучись, как полевая мышка, осторожно выглядывающая из норки перед очередным выходом в свет (в прямом понимании этого слова). Также незаметно уходила и зима. Поэтому за три года проживания в граде Святого Петра момента начала весны я так и не заметил, но усвоил, что  весь этот тихий сезонный переход продолжался в течение всего марта. Погода в это время природных приятностей не обещала, а предлагала грязно-серое небо, сквозь тучи которого едва просматривались контуры неприветливого солнца, частые ветра иногда по силе близкие к шквальным, студеный мелкий дождь, нередко переходящий в мелкую снежную сечку. Гонимая ветром эта снежная заспа больно била в лицо, падала на асфальт и нехотя таяла, внося свою лепту в общую картину холодной сырости, неотъемлемой частью которой являлся и тающий на крышах домов снег, проливающийся на прохожих последними каплями уходящей зимы. Однако, это в марте, а затем ...

     Примерно таким же незаметным сереньким зверьком осторожничал апрель, характером, однако, ближе к приветливому. А там и май уже серьезно заявлял о своей весенней принадлежности. В эти месяцы о Невской весне уже можно поговорить действительно как о весне, запоминающейся своими легкими романтическими особенностями. Впрочем ...

     Чтобы по-настоящему ощутить весеннее обаяние града Святого Петра, не стоит бродить по его великолепным улицам и площадям в ожидании лицезреть некие волшебные признаки его сезонного перевоплощения. Особенно этого не следует делать в апреле, когда созерцанию прекрасного и ожиданию вдохновенного предательски мешают плачущие и неприглядно темнеющие останки снежных сугробиков, сквозь слякость которых пробиваются залежалые мусорные «подснежники». Категорически запрещаются подобные прогулки разного рода аккуратистам типа офицеров командного состава с натренированным до  соколиного состояния взором, способного в самый неподходящий момент травмировать сознание картинками всякого рода территориальных непорядков, в особенности окурков, оберток от конфет и прочих отходов табачно-кондитерско-бумажной необходимости. Предвижу несогласие некоторой, а возможно и большей, части читателей: «Да как ты смеешь, да в культурной столице, да в Северной Пальмире ... да не смотри под свои армейские кирзачи, взирай по сторонам, внимай вязь и строгость архитектур, обоняй дух революционного освобождения от зимних оков ...» Подобные уколы благородных рыцарских шпаг легко блокирую красноармейским сабельным ударом:

     О, сколько долгих километров
     по Невскому пришлось пройти
     и по Литейному проспекту,
     Садовой, берегу Невы ...
     И на Дворцовой был не раз ...
     Маршрутов патруля немало,
     где красота ласкала глаз,
     но мусор не всегда скрывала ...
     Увы, поверьте, всё бывало ...
     Что, скажете, не так сейчас?

     Это к тому, что за трехлетнее обучение в военной академии, раз в месяц приходилось отбывать ненавистное тягло (а под этим определением подпишется любой офицер, не имевший прямого отношения к комендатуре) комендантской службы. А именно - с восьми утра до восьми вечера патрулировать по назначенному маршруту с целью не столько поимки настоящих нарушителей, сколько выполнения некоего обязательного плана по их количеству. Даже, если из тридцати шести месяцев исключить отпуска и последние свободные от лишней нагрузки полгода обучения, всё равно получается порядка двадцати пяти таких прогулок. А, поскольку сам процесс выполнения обязанностей ничуточки не привлекал, начальник патруля легко предавался более приятному занятию - знакомству с достопримечательностями, то есть смотрел по сторонам (ну и под ноги, конечно). Кроме того, блюститель маршрутного порядка частенько и сам был не прочь слегка нарушить этот порядок, отвлекаясь не только на созерцание прекрасного, но и на другие культурные приятности, например, посещая музеи или парки, а также набережные. Так что для желающих поспорить относительно «а хороши ли весной улицы и площади города на Неве?», у меня в запасе имеется личный убойный козырный туз.
     Однако ... даже если все городские улицы неожиданно станут идеалом чистоты, всё равно магическими флюидами Невской весны следует насыщаться совершенно в другом месте. Например ...

     Приглашаю погулять в парке с недвусмысленно обещающим хвойную смолистую свежесть названием Сосновка, где главное пробраться вглубь, уйти подальше от шума четырех пограничных проспектов: Тихорецкого, Светлановского, Тореза и Северного, что вполне позволительно при его довольно обширной территории. В тиши сего островка живой природы посреди огромного мегаполиса по-настоящему ощущаешь себя наедине с весной, вкусно пахнущей оттаявшим лесом. Причем из названия парка совершенно не следует, что посетителей ожидает исключительно хвойное настроение. Действительно, благородных сосен здесь проживает в большинстве. Не редкой соседкой встречается и не менее стройная ольха, во время цветения которой так приятно вдыхать её тонкий слабенький аромат с коньячными нотками. Тонкая осинка порадует горьковатым запахом пушистого цветения. Ну и как же Сосновка может обойтись без вездесущей русской красавицы березки в сиреневато-лиловом весеннем загаре. В конце апреля - начале мая и она добавит в лесной аромат свой терпкий привкус, нарядившись в чудные сережки: маленькие зелененькие женские, что потянутся к солнышку, а по соседству на той же веточке появятся большие желтовато-коричневые и, понятное дело, мужские. Но до этого, после мартовской снежно-дождливой сырости и ближе к середине апреля, на появившихся проталинках любителей природы ждут пробившиеся сквозь рыхлый снежок первоцветы: белоснежные подснежники, а чуть позже желтенькие головки мать-и-мачехи и кустики нежной кислицы «заячьей капусты». Сказочный образ соснового парка прелестно дополняют пять маленьких озер, до середины мая парящих легкой морозной свежестью медленно тающего ледяного блинчика. А по их пологим бережкам дремлют нежные и изящные красавицы ивы, радующие легким гиацинтовым ароматом и пушистыми букетиками в аккурат к Вербному воскресенью. Здесь же в мае зацветет белизной и черемуха, наполняя уставшие от сырости легкие млеющих от удовольствия гостей горько-миндальной пряностью. И вся эта цветочно-пьянящая флора наполнена щебетом птиц, веселит каруселью вездесущих и совершенно не боящихся людей белочек. Если же присесть возле дерева, протянув к стволу руку, на ладони которой положить вкусняшку, и тихо посидеть так несколько минут, то рыжуха с пушистым хвостиком непременно это заметит и наглым образом вкусняшку утащит.

     Примерно так обитатели соседнего с природным оазисом академического городка, жаждущие вдохнуть полной грудью хрупкие прелести недолгой Невской весны, радовались исполнению своего желания, прогуливаясь по ухоженным дорожкам и неведомым тропинкам Сосновки. Правда, маршруты прогулок по мере таяния снега приходилось постепенно сокращать до двух-трех асфальтированных центральных аллеек, поскольку остальные, в большинстве своем самые привлекательные, становились доступными разве что в резиново-сапожном снаряжении. А в конце мая, когда весна делала плавный подсыхающий переход к летнему времени Белых ночей, география Сосновых маршрутов вновь расширялась до прежних, и даже больших, масштабов, и посетители парка приступали к новому этапу их исследования. Ах, да! Чуть было не забыл ...

     Рядом с Сосновкой со стороны Светлановского проспекта находится Ольгинский пруд - одно из любимых мест отдыха жителей местного района. От проспекта к пляжу как приглашение к солнечно-водным процедурам протянулся пологий склон, который на зиму переходил под полную детскую саночную оккупацию. Весной же пляж привлекал возможностью, освободившись от оков лишней одежды, насладиться желанными душе и телу первыми порциями солнечных лучиков. Сезон приема солнечных ванн своим достойным уважения мужественным примером открывал закаленный персонал местной спасательной станции. Не припомню ни одного не то что теплого, а хотя бы просто безоблачного, майского денька, когда, проходя мимо, не увидел бы сидящих там на лавочке двух мужичков и одной девицы в легко бельевом, но, предусмотрительно, теплом обувном снаряжении. Где-то на середине пруда ещё ледяная пленка радугой отсвечивает, а эти трое уже нежатся. По моим ощущениям так просто «Бр-р-р ...», а вот местные жители твердо знают: больше всего солнечных дней здесь обычно приходится на весну, так что не зевай, лови золотые лучики. А воздух, воздух какой! Вода холодом парит, и Сосновка рядом лесом дышит. И всё же ...

     Желание почувствовать настоящее свежее дыхание Невской весны, по моему мнению, следует удовлетворять, отправившись поближе к душе города, которая находится не иначе, как на набережных и ближе к заливу. И то верно - в Сосновке дальние дорожки растопило-развезло, концентрация жаждущих природных нормалей народных масс на квадратный километр (а их для прогулок остается один - два) увеличивается многократно, чем дышать? Не-е-е-т, Сосновку пора покинуть и вернуться в лоно лесное в конце мая, когда землица подсохнет, а пока отправляйтесь-ка погулять по набережным. Впрочем, для этого совсем не стоит дожидаться всяких там концентраций и грязных неудобств, возле Невы в апреле-мае всегда хорошо, если сверху ничего не капает, конечно.

     Сразу напрашиваются три самых привлекательных места: Стрелка Васильевского острова, пляж Заячьего острова и Дворцовая набережная. Действительно, с любого из них открываются потрясающие виды. Именно здесь Невская весна представится в своем истинном виде: голубой, нежной и легкой, как облако, которое и в самую солнечную погоду непременно дополнит благодать земную. Однако людно и довольно ветрено. А если очень хочется спокойствия и умеренного дневного бриза, тогда ...

     Прогулявшись по Дворцовой набережной, помесив сапожками мокрый песок на пляже Заячьего острова, потоптавшись и потолкавшись с такими же жаждущими дивных ощущений на небольшом пятачке Василеостровской Стрелки, проветрив зимне-мартовский застой легких весенней невской свежестью, запечатлев себя и окружающий мир на фото и видео, отправимся на набережную Лейтенанта Шмидта. На Университетской я бы поторопился, поскольку с её тротуаром соседствует проезжая часть с очень интенсивным движением и ничего приятного такое соседство не обещает. Разве что перед самым мостом Лейтенанта Шмидта (нынче Благовещенским) можно спуститься к площадке, что у самого берега Невы, опять же если она не занята припаркованным транспортом. А лучше, не останавливаясь, минуя мост двинуться дальше, где в сотне шагов от скульптурного памятника русскому мореплавателю «человеку и пароходу» адмиралу Ивану Федоровичу Крузенштерну находится относительно тихая, не затоптанная туристами смотровая площадка с длинным и широким продолжением вдоль берега.
     Именно в этом месте и пролегала часть моего очередного патрульного маршрута как раз во второй половине апреля, что давало повод и основание субъективно оценить его по слегка философскому критерию «а хороша ли Невская весна?»

     Получив в комендатуре маршрутный лист и прибыв на место, я сразу понял, что на этом маршруте совершенно невозможно выполнять какие-бы то ни было, а тем более неприятные служебные обязанности по выполнению плана поимки нарушителей воинской дисциплины и формы одежды. Да и опыт подсказывал, что задачу с десятком солдатско-матросских неизвестных без особого труда можно решить в очень неожиданном для потенциальных жертв месте. Необходимое количество самых, что называется, отпетых правонарушителей как будто специально концентрировалось в непосредственной близости от, казалось бы, главного святилища воинского порядка, то есть возле штаба Ленинградского военного округа, а именно - на автостоянке служебного транспорта. Применяя тактику неожиданного проявления внимания к вечно расхристанным, сонным и нагловатым личным водителям высокопоставленных штабных начальников, мне безоговорочно и вполне справедливо удавалось приводить эту братию к уставному порядку, попутно пополняя и свой скорбный список до плановой отметки. Просто в подходящее время приходил и делал свое коварное, но праведное дело именно в этом, случайно найденном «рыбном месте», независимо от того, на каком маршруте находился. Ведь патруль, как известно, стараются обходить стороной даже идеальные идеалисты армейских строгих порядков. Так что блюстителю воинского закона с красной нарукавной повязкой, хочешь не хочешь, а приходится упражняться в дальнозоркости, осваивать умение притворяться посторонним прохожим, чтобы в самый неожиданный момент обездвижить обреченного на уставную экзекуцию громкоголосым металлическим ударом, а иной раз и совершенствовать беговые навыки в соревновании с сорвавшейся с крючка жертвой. Мне эдакие упражнения были не по нраву, потому и пользовался лично разработанной тактикой. Однако же отвлекся ... пора вернуться к теме весенней.

     Несмотря на пессимистический накануне прогноз настроения и погоды, апрельский день моего патрулирования по набережной Лейтенанта Шмидта выдался приятным и солнечным. Благодаря её трехступенчатой архитектуре, широкой алее и растущим вдоль дороги деревьям, раздражающее в таких случаях транспортное соседство совершенно не мешало неспешной прогулке, спокойному созерцанию и освежающему дыханию. Именно здесь кроткая душа Невской весны раскрылась в своем особенном, лаконичном и неторопливо сдержанном, но от этого не менее очаровательном виде: голубой, нежной и легкой, как облако, пушистая белизна которого ожидаемо и вполне приятно дополняла земную и речную благодать. Легкий бриз со стороны освобождающегося ото льда залива веял морской влагой, уверенно побеждая всепроникающий запах свежих огурцов, парящий от традиционно и массово продающейся в это время чуть ли не на каждом углу любимой горожанами корюшки. Так и хотелось перебраться с набережной на причал, поближе к простору Невы, свежести весны и яркому солнцу. Однако желание осталось желанием, поскольку переходной мостик отсутствовал, а неосторожный ледовый поход грозил неожиданным провалом, так как лед уже совсем подтаял, разрыхлился и явно готовился к первому ледоходу. Между набережной и причалом натаяли полыньи, которые уже осторожно осваивали прилетевшие из далеких югов утки и вернувшиеся к своей родной стихии после зимовки на мусорных свалках чайки. Кому место не хватило, кучковались на льду поблизости, периодически устраивая легкие боестолкновения с водоплавающими собратьями за святое право полакомиться рыбкой. Здесь же и голуби устроили весенние гуляния, своим воркованием, мужским ухаживанием и девичьей притворной стыдливостью не оставляя никаких сомнений в окончательном приходе настоящей весны.

     Полностью соглашусь с более осведомленным читателем, справедливо имеющим право на замечание о том, что мест, подобных Сосновке и набережной Лейтенанта Шмидта в великом городе не менее великое множество. Действительно, своеобразным обаянием Невской весны можно насладиться в самых разных местах и даже совершенно не располагающих к умиротворенному восприятию живой природы, например ...

     Территория военной академии связи имени С.М. Буденного никакого отношения к паркам и набережным не имела. Кроме того, при статусе специализированного учебного заведения, как говорится «для служебного пользования» и довольно умеренной природной обстановке «без излишеств», похвалиться возможностью проведения здесь умиротворительно-прогулочных мероприятий она также не могла. В таком случае, какой же такой весенней особенностью эта территория сумела удивить, и чем же ей так оказалось позволительно претендовать на роль парково-набережного весеннего конкурента? В общем-то, никакой и ничем, кроме обладания скромной способностью несколько освежать ежедневную монотонность, однообразность, одноцветность и легочную застойность процесса обучения слушателей академии. Возможность такая у них появлялась во время больших двадцатиминутных перерывов между учебными парами и обязательно использовалась с разной степенью полноты соответственно погоде и времени года. Одно дело зимой - выскочил на пять минут, кто легкие морозцем проветрить, кто никотином отравить. Что особенного? Вокруг не блещущие чистотой сугробы, больше похожие на снежно-ледяные торосы, слушателями же и навороченные как результат ежедневной уборки территории, да голенькая невзрачность кустов и деревьев. Хорошо, если солнышко слегка улыбнулось, что как явление случалось крайне редко. Померзли и по аудиториям к учебе, учебе ... Летом, конечно, хорошо, однако на то оно и лето. А вот весной той самой Невской, что после той самой надоевшей Невской же зимы, совсем другое дело. Народ всю мрачную зиму гранит науки грызущий, постепенно начинал ощущать некую внутреннюю окаменелость тяжкого груза ученого переполнения, что порождало естественное желание позитивных перемен. А что же ещё как не весенний ветерок возрождения воплотит сие желание в жизнь, пробуждая от зимней спячки всё, что под его ласковую руку попадется? Так что в апреле-мае двадцатиминутные перерывы от стадии жалких пятиминутных коротышек уверенно переходили к стадии максимального их использования. Не Сосновка конечно и не набережная, но магические весенние флюиды уверенно долетали и до этой территории. Очень даже приятно освежиться, продышаться, улыбнуться солнышку, покормить смелое пернатое семейство и послушать славное чириканье, созерцая веселую птичью суету, а порой и настоящее представление, достойное описания, которое без лишних мудреных изысков можно начать, например, с классического «как-то раз» ...

     Действительно как-то раз, поскольку другого случая наблюдать птичью солидарность в таком несколько необычном виде мне не представилось. А произошло следующее. На щедрую россыпь семечек, хлебных корочек, сухариков и прочего припаса от нежащихся на солнышке великовозрастных учеников, как обычно, пожаловали нагловатые воробьи, осторожные синички и уверенные в своем доминирующем положении при таком столовом раскладе голуби. Общее поведение птичьей компании указывало на полную ожидаемость подобного приема пищи и по расписанию четко ориентированным на время больших учебных перерывов. При появлении из дверей учебного корпуса первой группы потенциальных кормильцев, даже не успевших бросить начальную порцию съестного на растерзание, стайка голубей моментально занимала главенствующее положение за столом, а растущие поблизости совершенно голые в это время года деревья моментально расцветали пушистым и шумным воробьиным переполохом. А затем начинался пир. Происходящее действо представлялось столь привычным, а большие двуногие приматы столь приветливыми, что пернатый народец явно чувствовал себя в полной безопасности.  Особо обнаглевшие воробьи в азарте захвата как можно больших трофеев, могли беспардонно клюнуть ботинок ближайшего кормильца с оказавшимся на нем продуктовым набором, вереща при этом в негодовании от попыток быть пойманными, что, впрочем, не останавливало наглецов от новых посягательств. Но тут ...

     Да, именно тут, то есть метрах в пяти, из-за плачущего маскировочно серенького цвета сугробика появилась тоже серенькая, но вполне грозная опасность - кошка. Сугроб серый, асфальт серый, кошка серая ... полная маскировка, а потому увлеченная едой птичья стайка опасность не замечала. Кормильцы же тревогу бить не спешили, решив прогнать охотницу в самый критический для потенциальных жертв момент. Кошачью охоту всегда интересно наблюдать, этакая мягкая и коварная грация невольно завораживает. Но тут ...

     Да, да, опять именно тут и, что главное, в самый неподходящий для кошки момент появилось новое действующее лицо, а именно ворона. Обычная серая ворона, большая, однако. Ворона сидела на дереве совсем рядом, и отдыхающие наблюдатели это видели, но значения никакого её одинокому присутствию не придавали. Похоже, что на сиюминутное участие в пиршестве она не претендовала, видимо к приветливости двуногих приматов относилась с подозрением и ожидала их скорого ухода. И вот теперь эта большая ворона, возмущенная кошачьей вероломностью, слетела с дерева, пристроилась в паре метров позади неё и, пригнувшись, как бы тоже в готовности прыгнуть, потихоньку начала медленно приближаться. К кошке конечно. Мне никогда не доводилось видеть ходячих ворон, они обычно прыгают, как воробьи, а эта именно шла, вернее, кралась. Мало того, во всём её облике, в плавных движениях явно просматривалась некая ирония, некое насмешливое подражание кошачьим уловкам. И в тот самый момент, когда охота на пернатых приближалась к завершающему решительному прыжку, этот прыжок совершила ворона. Не на пернатых собратьев, конечно, на кошку. В общем, серая ворона больно клюнула серое коварство в хвост и моментально взлетела на недосягаемую высоту, то есть на то же самое дерево, где и ранее сидела, издав победное «Кра-а-а» и затихла.
     Похоже, охотница ничего не поняла, так как, подпрыгнув на месте с разворотом на сто восемьдесят, она шарила взглядом по сторонам, но никак не вверх. А птичья компания вообще осталась без участия и продолжала заниматься своим делом - обедать.

     Странное происшествие на кошачий аппетит негативного воздействия не оказало, поскольку охота продолжилась. И что вы думаете? Ворона повторила подвиг. А вторую попытку иначе, как подвиг, и не назвать. Кошечка тоже не лыком шита оказалась и на сей раз ворону чуть не хватанула своими коготочками. Мало того, бросилась на дерево за обидчицей, которая, впрочем, издав боевое победное «Кра-а-а», благополучно ретировалась. Беззаботная птичья стайка разлетелась испуганным веером, понятное дело до следующего перерыва.

     Кормильцы-слушатели, смеясь, разошлись. Вернее, разбежались, дабы не опоздать на очередную лекцию. На самом деле без опоздавших всё же не обошлось, коими оказались несколько старших товарищей, в том числе и автор. Почему? Да просто есть такая примета: бегущий в мирное время майор есть не что иное, как причина для паники. К тому же по пути было что обсудить и помимо учебы. Невская весна всё смелее приближалась к майской голубизне, нежности и облачной легкости.