ШУРА

Шура
глава первая
   —Ромка, на дорогу смотри, не дай Бог из колеи выскочишь. Если врюхаемся, будем в грязи сидеть, помочь здесь некому,— ворчал наставник.               
   Машина медленно ползла по глубокой колее, выплёскивая из ям вешнюю воду. Тёплый апрельский воздух съедал снег, на пригорках чернела оттаявшая пахота, а кое-где блестели на солнце первые лужи.
   Роман вдруг вскрикнул: —Дядя Вася, гуси летят!
   Василий Петрович, аж напугался: — Что же ты орёшь? Летят, значит, весна пришла. Не отвлекайся, нам до Сросток ещё пилить и пилить. Загрузим сеялку и обратно двинем. Если конечно, ты в яму не залезешь.
   На повороте машина подпрыгнула, видимо, под водой лежал крупный булыжник. Петрович заругался: — Твою дивизию! Скорость сбавлять надо, куда летишь… Эх ты, водило— на букву му!
    Довольный удачной шуткой, Василий громко захохотал. Затем лицо его помрачнело, на лбу появилась глубокая борозда. Он вспомнил фронтовые годы и разоткровенничался:
—Я ведь на Отечественной шоферил, многое пришлось пережить. Однажды убегал от немецкого танка…Отступали мы в сорок втором, бардак кругом полный… Войска вперёд ушли, а я на своём’’ Захаре’’отстал, колесо заднее осколком пробило. Пока с ним возился, немцы вплотную подошли. Чую, надо спасаться, иначе, без головы останусь. Прыгнул в кабину и по газам… Роман, останови машину,перекурить надо. Что-то я разволновался.
   Петрович открыл дверцу, встал на обочину дороги. Переведя дух, забрался вовнутрь и скомандовал:— Давай, гони!
   Ромка включил первую передачу и медленно тронулся с места. Василий  Петрович молчал, будто забыл, о чём рассказывал парню. Через какое-то время Роман не удержался и спросил:—А что дальше было?
   —Ага, интересно стало? Тогда слушай…
   Еду я по бездорожью, кругом грязища страшная. Высунул голову в окно и поглядел назад… Смотрю, за мной немецкий танк прёт. Ему-то что, он грязи не боится, гусеницы широкие. Я ползу с пробуксовкой кое-как… Танк всё ближе и ближе, и не стреляет. Тут догадался: немец хочет меня раздавить, снаряды жалеет.
   Впереди лес начинается, метров двести до него. Надавил газ до упора, а колёса буксуют, твою мать… Ну всё, думаю, вот и смерть пришла. А жить-то, как охота! Впереди лужа огромная, решил махнуть через неё: так короче. Уже до леса недалеко, а танк совсем рядом. И тут, мой’’ Захар’’в яму провалился, двигатель заглох. Сижу в кабине, ни живой, ни мёртвый, жду своего конца…
   Слышу, орудие громыхнуло, потом ещё… Повернул голову—танк загорелся. Я по пояс  в воде рванул к лесу, а там наши ребята с ‘’сорокопяткой’’ спрятались. Подбежал, давай, обнимать их и целовать…
Вот такой случай со мной произошёл, тогда перепугался, даже штаны проверял— вдруг обделался.
   Так за  интересной беседой незаметно подъехали к Чуйскому тракту. Петрович сел за баранку: —Ты Рома, погоди, я сам в деревню заеду. Права ты получил, но опыта  ещё пока нет. Успеешь, накатаешься.
    Дорога домой всегда кажется короче, за руль опять примостился Петрович. Весь обратный путь поучал молодого водителя:
   —Сейчас осторожно нужно ехать, борта у машины низкие, того и гляди, сеялка выскочит. Завтра один поедешь, хватит тебя обучать—не маленький. Сын уже растёт—сам отец. В армию служить пойдёшь?
   Ромка, как будующий солдат отчеканил:
— Так точно! Обязательно пойду, для меня это важно. Я вообще не признаю тех ребят, которые увиливают от службы. Считаю их дефективными! Даже девчонки не уважают таких парней. Думаю, что в мае заберут.
   Петрович улыбнулся:—Хвалю! Молодец Роман, так держать! Отдашь честно долг родине и домой. Как думаешь, Шура тебя дождётся?
   Ромка гордо потвердил: — Обязательно! Она меня любит.
Поставив машину в гараж, водители разошлись по домам.
глава вторая
   Открыв дверь, Ромка прошёл в комнату и первым делом склонился над детской кроваткой. Улыбнулся, поправил сбившееся одеяло:
   — Спи сынок. Рости крепким и здоровым.
От печи оторвалась мама Матрёна Ивановна, погладила сына по голове:
   —Устал наверное, сынок? Всё таки первый рабочий день…
   — Нет мама, мне ещё рано уставать. А где Шура?
   — В подпол за картошкой спустилась. Что, уже соскучился?
   — Конечно, с раннего утра не видел. Как Гена-то, не болеет?
   Матрёна Ивановна с гордостью ответила:
—Чего ему сделается, мы над ним, как курица над птенцом, втроём пестаемся. Спокойный растёт, не уросливый. Спит, да ест,чего ещё надо.
Сегодня в клуб кинопередвижка приедет, сходите с Шурой, хоть кино поглядите. Чего дома сидеть…
   Роман нагнулся над подполом, принял ведро с картошкой и помог вылезти жене. Прижал Шуру к груди и спросил:
   — Что моя хорошая, в кино пойдём?
   —Обязательно! Сейчас поужинаем и побежим. Рубашку я погладила, брюки новые оденешь.
   Старый клуб выглядел, как длинный деревянный сарай: в два ряда вкопаны скамейки, низкий потолок и крохотная сцена из досок. В конце здания возвышалась площадка, на которой устанавливали аппаратуру и крутили ленту. Передвижка прибывала из Бийска, билеты продавались перед началом фильма. Роман с Шурой облюбовали места в первом ряду, присели, в ожидании начала сеанса. Транслировали фильм’’ Чапаев’’, Ромка смотрел его дважды, без особого интереса принялся глазеть по сторонам. Посмотрев на лицо супруги, стал вспоминать их первую встречу.
   Это произошло год назад. Каждую весну на поляне возле леса собиралась молодёжь. Здесь устраивали игрища: пели песни под гармонь, водили хороводы и жгли костры. Подростки играли в лапту и гоняли на поляне мяч. Ромка несколько раз встретился с Шурой глазами, а когда толпа стала расходиться, осмелел и навязался в провожатые. Он знал, что девушка старше на два года, но это его не смутило. Роман выделялся ростом и спортивной фигурой: чёрные длинные волосы зачёсаны назад, лицо круглое с волевым подбородком. Шура, симпатичная девушка с голубыми глазами и толстой русой косой, спускающейся ниже пояса. По национальности она украинка: вся семья выехала из Херсонской области во время голода.
   В тысяча девятьсот тридцать третьем году в составе нескольких семей-земляков, прибыли и навсегда остались на Алтае в совхозе Светлоозёрск. Фамилия Шуры— Пасько, во время разговоров она часто переключалась на украинский язык. Роману девушка понравилась, он неотступно её преследовал. Стали встречаться, и в один из зимних вечеров парень пригласил Шуру домой. Он неоднократно называл её Александрой, но она настояла на коротком имени —Шура.
   Тихо зашли в дом, девушка встала в дверях, а Роман подошёл к матери и положил руку на плечо:—Мама, я привёл Шуру. Мы будем жить вместе. Теперь, она моя невеста.
   Дрогнуло сердце матери, но она не подала виду. Взглянула на Шуру, на сына, и спокойно ответила:
—Женитесь, коли решили. Мы с отцом, будем только рады! Садитесь к столу, поужинаем, и я вам постелю. Раздевайся дочка.
   Следующим вечером всей семьёй отправились к будущим сватовьям. Назначили день свадьбы через две недели. Заиграло домашнее пиво в деревянных логушках, отстоялось, и только потом, сваты закрасили содержимое красной свеклой. Родственники, помогали чем могли: кто-то принёс свиной окорок и сало, другие напекли сдобы и калачи. С миру по нитке, но свадьба получилась отменная. На торжество явилось много родных невесты. Кроме Шуры, в семье Пасько ещё трое детей—два брата и сестра.
Половина гостей пели песни на русском языке, другая на украинском.
До утра продолжалась гулянка, гармониста кое-как увели домой. И на другой день заходили люди, якобы поздравить молодых и пропустить стакан-другой крепкого пива. Хозяева радушно встречали любого, хотя в другое время не пустили бы на порог. Отыграли свадьбу, начались будние дни.
Вскоре Шура поняла, у них с Романом будет ребёнок. Будущая мать отправилась учиться на продавца в соседнюю деревню Мало-Енисейск. Успешно закончила курсы, а вскоре родила мальчика. Сына назвали Геннадием, так пожелал отец. Не успел ребёнок встать на ноги, как молодому папаше пришло время служить в армии. Проводили Ромку со слезами и напутствиями, Шура осталась с маленьким дитём.
глава вторая
   Роман Шубин попал служить на Курильские острова. Определили мотористом на катер. Впервые в жизни Ромка увидел Тихий океан и Охотское море. Сын степей и лесов, он прежде никогда и не думал, что попадёт в царство воды. Кроме мелких озёр и реки Бия, ничего не зрел. Океан поразил парня своим величием и мощью. Первый раз он боялся подойти ближе, огромные волны с силой выплёскивались на побережье. Белоснежные чайки и бакланы с криками парили над верхушками волн, выискивая добычу в морской пучине.
   Через неделю Ромка привык, глаза перестали бояться. Воинская часть стояла на сопке, как и небольшой рыбацкий посёлок. Климат оказался тёплым, но в зимнее время с обильными снежными осадками и постоянно дующим ветром. Летом остров расцветал, дикая природа преображалась и расцветала новыми красками. Много невиданных ранее птиц и зверей встретил Роман на Курилах. При встречах с рыбаками вновь удивлялся, такого обилия и разновидности рыбы, никогда не думал увидеть. На Алтае водились в реке пескари, окуни и чебаки: в озёрах караси и гальяны. Здесь, рыба повсюду, ею кормили собак. В солдатский рацион ежедневно входило блюдо из морепродуктов. Бойцы заготавливали рыбу впрок: солили и коптили лосося.
   Осенью наступал дождливый период, по нескольку дней подряд шёл непрерывный дождь, сопровождаемый сильными ветрами.
   На второй год службы Роман испытал силу стихии—произошло цунами. Вода вдруг ушла от берегов, а затем, огромная по высоте волна обрушилась на остров. Застигнутых врасплох рыбаков, навсегда унесло в морскую пучину. Рыбацкие лодки и катамараны выбросило и разбило на берегу. Постройки смыло волной, а вода всё поднималась… Роман с сослуживцами помогал поселковым жителям: поднимали детей и стариков на сопки, спасали скот. Много увечий и урона нанесла стихия, несколько человек погибло или унесло в море. Роман на всю жизнь запомнил тот страшный день, даже по прошествии многих лет с ужасом вспоминал о цунами.
   Прошло три года, Ромка стал готовиться к дембелю. Однако, пришлось отслужить ещё полгода: командир имел право задержать бойцов на неопределённый срок. И всё-таки настал долгожданный день, пришёл приказ о демобилизации. Роман, на радостях отбил телеграмму родным.
   Александра работала продавцом в деревне. Магазин смешанный: от хлеба до гвоздей, и трикотажа. Торговала с утра до вечера, покупатели толпились до закрытия. Она собирала выручку в мешок и шла домой. Иногда Шуру сопровождал свёкор Иван. Огромные по размерам банкноты тщательно раскладывала по пачкам, пересчитывала и перевязывала бечевой. Она вела чёрную бухгалтерию: у многих сельчан не имелось наличности. Шура, по своей доброте и человечности давала продукты и материалы в долг, отмечая, фамилии должников в тетради. Во время получки или аванса, люди рассчитывались с продавцом. Иногда попадались недобросовестные должники, и Шура после смены обходила дома неблагонадёжных. Времени не хватало: надо ещё помочь по хозяйству и успеть поиграть с сыном.
   Генке уже почти четыре года, он рос послушным и здоровым мальчишкой. Любил мать и деда с бабушкой, ежедневно спрашивал об отце.
   Когда принесли телеграмму от Романа, Шура выпросила лошадь и помчалась встречать мужа. Точного дня приезда она знать не могла, поэтому ездила три дня подряд. Дорога проходила через лес, около деревушки Семеновод , сворачивала на трассу. Только на третий день Шура встретила мужа. Издалека заметила, как человек в военной форме свернул на тропинку. Она бросила вожжи и побежала навстречу…Обнялись, с мокрыми от слёз глазами уселись в ходок и направились в Светлоозёрск. У самого выезда из леса, конь неожиданно дёрнулся в сторону, едва не опрокинув ходок. Роман натянул вожжи и спрыгнул наземь — перед копытами лошади сидел маленький мальчик. Трёхколёсный велосипед валялся в стороне…
— Гена, сынок!—закричал Роман.
   Пацан открыл глаза, и увидев военного протянул руки: —Папка приехал! Я вас с мамкой встречать поехал.
   Забрав сына, семья въехала в деревню. У ворот стояла Матрёна Ивановна и глазами искала внука:— Гена, куда ты запропастился? Отзовись, шельмец… Вечером у Шубиных праздновали возвращение солдата, набилась полная изба гостей.
   Отдыхать после службы не стал, через день Роман вышел на работу в гараж. Так вышло,что одна из машин осталась без водителя. Ромка сел за баранку и отправился в рейс. Четыре лесовоза ЗИС-5 вывозили брёвна из Горного Алтая, в их число попал Роман. Несколько суток уходило на поездку. Опасная горная дорога, крутые перевалы и длительная погрузка, основательно выматывали силы водителей. Часто случались аварии, бывали трагические случаи. По обочинам горных дорог встречаются памятники лихим шоферам: кто-то не справился с управлением и ушёл в пропасть с машиной, у других, на высоком подъёме отказывал двигатель, и лесовоз кувыркаясь падал в ущелье. Два водителя из Светлоозёрска погибли, но Романа оберегал ангел хранитель. Он продолжал работать и по настоящему полюбил свою профессию. В семье всё шло прекрасно— зарплата дальнобойщика считалась самой высокой в совхозе.
   Вскоре у Романа и Шуры родилась девочка, назвали Олей. Гена пошёл в школу, с внучкой нянчилась Матрёна Ивановна. Шура продолжала работать в сельпо, роман каждую неделю мотался в тайгу. Между собой молодые прекрасно ладили, по настоящему любили друг друга. Скандалов в семье не бывало, хотя некоторые родственники откровенно завидовали, шушукались за спинами влюблённых.
   Большая неприятность произошла намного раньше, когда Роман находился на службе. Кто-то из’’ доброжелателей’’ распустил слух о неверности Шуры. Сплетня в одночасье облетела деревню. Женщину обвинили в том, что якобы, к ней в магазин часто наведывается мужчина и провожает до дома. Свекровь и свёкор не поверили слухам, они не чаяли души в снохе.
   Чтобы пресечь бабскую болтовню, Матрёна решилась на клятву перед Богом. Едва Шура вернулась с работы, свекровь строго спросила:
   — Так вот, сношенька, слухи нехорошие про тебя ходят. Ты уже знаешь?
   Шура побледнела, глядя в глаза Матрёне, прямо ответила:
   — Да , я слышала об этом. Какая-то гадина хочет развести меня с Романом. У меня никогда и в мыслях не было, ему изменить. Да видит Бог, я верная!         Матрёна Ивановна сняла икону со стены и подошла к снохе:
— Поклянись, перед святым  образом!
   Шура упала на колени и трижды перекрестившись произнесла:
— Клянусь! Я никогда не изменяла мужу.
   Свекровь повесила икону, погладила Шуру по голове: — Успокойся, я верю. Сплетни скоро утихнут, Боженька на нашей стороне. Раздевайся, ужинать будем. Иван, заходи в дом!
    Через два дня слухи умолкли, и больше никогда не возникали.
   За годы тяжёлой работы, Роман Шубин физически окреп, заматерел и стал похож на красавца мужчину. Многие деревенские девушки и женщины украдкой заглядывались на лихого водителя, пытались завести отношения. Роман оставался верен своей Шурочке. Летело неумолимо время, вот уже Оленьке исполнилось три года.
   Не сразу, а постепенно Шура начала замечать за мужем некоторые странности. Раньше он приезжал с гор на четвёртые или пятые сутки. Теперь, стал задерживаться на пару дней. Всё чаще оправдывался:
   — Да сломался по дороге, пришлось ремонтироваться в пути. Машина старая, постоянные поломки.
   Отношения между супругами становились прохладными. Так продолжалось полгода, пока бабы не открыли Шуре глаза:
  — Роман твой, на стороне любовницу завёл. Смотри Шура, уведут мужика.
   Словно назло судьбе,Шура оказалась на третьем месяце беременности. Пришла с работы домой и объяснилась с мужем. Роман оправдывался, но по глазам Шура поняла—он врёт.
   Этой же ночью она решила, что сделает аборт. Как только муж отправился в рейс, Шура направилась к местной повитухе Дуське. Многие женщины пользовались услугами тайной врачевательницы, и всё ей сходило с рук. Дуся, за определённую плату сделала Шуре криминальный аборт. Через сутки у женщины началось обильное кровотечение. В срочном порядке её доставили в Сростинскую районную больницу. Долго боролись врачи за жизнь молодой женщины, но потеря крови оказалась слишком большой и Шурочка начала быстро угасать.
   Роман возвращался из Горного, до Светлоозёрска оставалось двадцать километров пути. Встал на стоянку в Сростках, по обыкновению заглянул в Чайную. Полгода назад он познакомился здесь с женщиной. Шумная, приятная на вид повариха привлекла его внимание. Разговорились, познакомились, и сразу нашли общий язык.
   Анна проживала в своём доме, в другой половине находились родители. Женщина Роману приглянулась, он купил бутылку водки и напросился в гости. Переночевал, а утром продолжил путь. Оба остались довольны впечатлениями от прошедшей ночи, с тех пор свидания стали чаще.
   Аня стояла у раздаточного окна, увидев Романа, заулыбалась:
   — Привет Рома! Есть будешь? Снимай полушубок, присаживайся.
   Роман перекусил, оделся и виновато опустил взгляд:
—Аня, я пожалуй поеду. Что-то на душе нехорошо. Извини, в следующий раз  у тебя тормозну.
   Завёл двигатель и помчался в родную деревню. Мать встретилась в дверях:       —Рома, сынок, горе-то какое… Шурочка в больнице лежит, в Сростках. Плохо ей, очень плохо…
   Матрёна Ивановна не смогла сдержать слёз. Роман будто окаменел, кое-как произнёс: — Мама, что делать? Ехать надо, а машина гружёная.
   Мать догадалась:— Беги на конюшню, возьми лошадь…
   Сын кинулся бежать. Узнав о несчастье с Шурой, конюх запряг лошадь. Упав в сани, Роман подстегнул коня. Прибыл в больницу ещё засветло, вбежал в палату и упал на колени в изголовье жены:—Шурочка, прости ради Бога! Только не умирай…
   Он обхватил её руки, прижал к губам. Слёзы ручьём катились по небритым щекам. Шура с трудом повернула мертвенно-бледное лицо и тихо прошептала: —Ромочка, милый… Успел приехать, спасибо тебе! Дай напоследок, в твои глаза погляжу. Прости, если сможешь. Закончилась моя жизнь, а пожить, ещё хочется… Ты Рома, обо мне не переживай, женись на моей сестре Марии. Она наших деток любит, будет им матерью. А теперь, езжай домой, я устала и хочу спать. Завтра приедешь…
   Шура тяжело вздохнула и закрыла глаза. Дежурная медсестра кое-как выпроводила мужчину из палаты, в спину промолвила:
    — Хорошо что приехал, успел попрощаться…
   На улице стемнело, Роман пересёк Чуйский тракт и направил коня по санному следу. От катившихся слёз, почти не видел дороги. Ревел в голос, но всё же надеялся на лучшее:
   — Неправда, она выживет… Господи, не отнимай у меня Шурочку… Лишь  бы живой осталась, я всё для неё сделаю…
   Ещё издали он заметил, что у калитки стоят мать с отцом. Поднялся с саней, подошёл к родителям. Отец со скорбью произнёс: — Умерла наша Шура. Из Сросток по коммутатору сообщили.
   —Нет, не может быть! — закричал Роман.
   — Ещё час назад я с ней разговаривал. Не верю!
   Мать взяла сына за грудки, сильно встряхнула:
   —Успокойся сынок! Возьми себя в руки, ты же мужик. Бери тулуп и езжай за Шурой, надо её привезти домой. Мы с отцом всё приготовим.
   Роман прыгнул в сани и направил лошадь на конный двор. Конюх сменил коня и предупредил парня:—Сильно не гони, жеребец с норовом!
   По пути Роман заехал к родственникам, захватил с собой двоюродную сестру Лиду. Девушка заканчивала медицинское училище, а чтобы забрать покойника из больницы, требовался медработник.
   Привязав жеребца у коновязи, Роман с Лидой вошли в палату. Шура лежала на кровати, полностью укрытая простынёй. Лидия осмотрела покойную, расписалась в бумаге и наказала медсестре:
— Мы забираем покойную. Свидетельство о смерти я взяла.
   Роман взял Шуру на руки и понёс к выходу. Покойницу завернули в тулуп и медленно выехали из больничного двора. Посыпал крупный снег, плохо стало видно дорогу. Несколько раз Роман останавливался, сквозь плотный снег искал дорогу. Словно живую укутывал Шуру, длинными полами тулупа.     Добрались до Светлоозёрска, занесли Шуру в дом. В середине комнаты стояли две табуретки, на них лежали широкие сосновые доски. Дом полностью забит многочисленными родными. Остро пахло смолой.
   Утром плотники подвезли свеже-сколоченный гроб. Покойную обмыли, переодели и положили в новую домовину. Два дня не закрывалась дверь у Шубиных, заходили проститься с покойной и взрослые и дети. Ко всем Шура относилась по доброму, никому не сделала зла. Сын Гена ревел, не отходил от гроба. Ему шёл десятый год, мальчишка всё понимал. Маленькую Олю забрали родственники, чтобы не нарушить девочке психику.
   Хоронили Шуру в Мало-Енисейске, в совхозе ещё не выделяли место под кладбище. На похороны пришёл весь Светлоозёрск—народ уважал женщину. Больше всех убивался Роман Иванович, чувство вины перед женой его добивало. Не успела приехать на прощание родная сестра Мария, она проживала в Томске. Родные решили подождать сестру с тёткой, не стали засыпать гроб. Закрыли крышкой, и договорились со сторожем.
Утром следующего дня приехала Мария. Гроб подняли, открыли крышку и заново устроили прощание.
глава третья
   После гибели жены, Роман едва не сошёл с ума. Возвращаясь из поездки, бросал машину и уходил на кладбище. Почернел лицом, стал заговариваться. Тем временем в магазине провели ревизию, за Шурой Шубиной вскрылась огромная недостача. Сообщили мужу, а вечером свёкор Иван пошёл по дворам выбивать долги. Многие вернули, но нашлись и бессовестные люди. Самый большой долг оказался у заместителя директора по хозчасти Задорина П.С. Иван всячески умолял и требовал от замдиректора, погасить долги. Задорин категорически отказался.
   Пришлось Матрёне с Иваном продать единственную корову. Рассчитались с магазином, но дети остались без молока.
   Минуло три месяца, а Роман, так и не мог найти покой. Продолжал ходить на кладбище ( за шесть километров), иной раз сидел до утра у могильного холма жены. Матрёна Ивановна забеспокоилась, начала искать выход. Старые люди дали совет:— Женить его надо! Иначе пропадёт совсем, да и детям легче будет. Им забота нужна и ласка.
   Мать затеяла с сыном разговор, долго уговаривать не пришлось, и Роман согласился. Собрался в очередной рейс, завернул в Сростинскую Чайную.  Увидев Анну, вызвал на улицу и предложил:
   — Аня, ты знаешь, что я остался один. Выходи за меня! Одному очень плохо, места себе не нахожу. Сразу не отвечай, обратно поеду и заскочу. Если ты не против, собери вещи и будь готова. Подумай…
   Загрузившись лесом, Роман подъезжал к Сросткам. Особого желания увидеть Анну, он не испытывал. Однако старался, всю жизнь держать слово. По ступеням поднялся в Чайную, и тут же заметил знакомый силуэт. Аня сидела за столиком, рядом стоял чемодан и большой узел. Она улыбнулась и предложила Роману сесть :
   —Рома, я подумала и решилась. Так что, забирай меня и вези к себе. Ну, милый, поедем? Или ты поесть хочешь? Я подожду…
   Роман не говоря ни слова, взял ношу в руки и направился к выходу. Анна простилась с коллегами и выбежала следом.
   Началась совместная жизнь Романа с Анной. Вскоре они зарегистрировались, Анна стала полноправной хозяйкой в доме. Через пару месяцев Роман затеял с женой разговор:
   —Ань, ты может на работу выйдешь? Чего дома-то сидеть…
   Анна удивлённо взглянула на мужа:
   — Ага, а кто за ребятишками приглядывать будет? Генка уже большой, а за Ольгой следить надо. Рома, тебе что денег не хватает, зарплата у тебя дай Бог! Я на прополку свеклы записалась, возьму гектар, вот и поработаю. Деньги платят, да ещё и сахар осенью получу.
   Супруг уговаривать анну не стал, махнул рукой. Дети с недоверием и осторожностью приняли мачеху. Она относилась к ним ласково, но в её словах и поступках не чувствовалось материнской любви. Пробовала по всякому, однако дети не хотели её признавать, пацан ни разу не назвал мамой. Бог не дал Анне своих деток, к чужим она относилась равнодушно. Со временем поняла, что не сможет заменить родную мать, осознала, что лишена материнского чувства. Она успокоилась, не стала лишний раз надоедать ребятишкам, не лезть с нравоучениями. Отношения пустила на самотёк: —Пусть будет, как будет! У них отец родной , есть кого слушаться. Мне и так, заботы хватает.
   Роман продолжал возить лес, недавно получил новую машину. Жизнь складывалась удачно, до тех пор, пока он не заметил, что Анна начала выпивать. Не обошлось без скандалов, и молодая пара решила попробовать жить самостоятельно. Купили дом, переехали на новое место, но Анна дурную привычку не бросила. Незаметно вовлекла мужа поддерживать компанию. Роман пошёл на поводу у Анны. Стали вместе выпивать.
   Пришёл тот день, когда Роман впервые не вышел на работу. Совместные попойки к добру не привели. Завгар Фёдор Ефимович Соболь  пришёл вечером к Шубину Ивану. Долго говорили, затем Фёдор с неохотой стал жаловаться Ивану:
   —Я ведь, что пришёл, поговори с сыном. Пьёт он, и пьёт часто. Так недолго и работу потерять. Это последнее дело, когда баба пьёт… Ещё хуже, когда с мужем на пару.
   Иван сразу направился к сыну. Долго с ним разговаривал, в конце намекнул:—Будешь пить, детей у тебя заберу. Подумай сын…
   Роман образумился, но Анна по прежнему прикладывалась к бутылке. Завела подружку, на пару с ней продолжала гулять. Однажды и вовсе не пришла ночевать, позже эта привычка укоренилась. Не единожды Роман пытался уговорить супругу, грозился избить. Через неделю всё повторялось.
   Девять лет прожили они вместе, наконец, терпение у мужа лопнуло. Как-то вернувшись с работы, Роман нашёл Анну лежащей на полу. Женщина находилась в бессознательном состоянии, даже обмочилась под себя. Роман взбесился, от злости не знал, как поступить с женой. Успокоился, направился на конюшню. Запряг мерина, заехал к товарищу по работе. Вместе с Василием Коноваловым подъехали к дому. Вытащили, пьяную в стельку Анну и бросили в сани на солому. Повезли в Сростки, где и передали непутёвую дочь родителям.
   Анна вернулась через месяц. Стала просить прощения у Романа, но он твёрдо стоял на своём: —Не получилось из тебя настоящей жены! Видимо, лучше Шуры мне не найти. Говорить не о чем, забирай своё барахло.
   Недолго Роман жил один, нашёл женщину, со странным именем Мавра. Она оказалась намного старше Романа, но совсем непьющая. Два года пожили в деревне, позднее переехали в Бийск, где у Мавры имелась благоустроенная квартира.
   Геннадий закончил десятилетку и поступил в институт города Новосибирска. Оля училась в школе, жила у бабушки с дедушкой. О лучшей жизни она и не мечтала, Матрёна с Иваном любили внучку, как родную дочь. Ольга выросла, закончила школу бухгалтеров и вернулась в Светлоозёрск. Позднее выучилась на продавца, и на всю жизнь связала судьбу с торговлей. Так случилось, что дочь пошла по стопам мамы Шуры.
   Роман и Мавра часто приезжали в деревню, помогали Ольге с хозяйством, навещали стариков. Всегда во время поездки, Роман останавливался в Мало-Енисейске. Ходил на кладбище, чтобы проведать могилу любимой Шуры, положить в изголовье живые цветы.