На конкурс Она сидела на полу...

   Она сидела на полу, скособочившись, одной рукой держась за спину, другой — за живот, тихо охая. Увидев Мишу, заревела в голос. Он подскочил, прижал ее  к себе, лихорадочно гладя по голове. Она глухо, задыхаясь, в пиджак заговорила: «Марфу, Марфу позови».  Миша с перепугу не сразу понял, какую Марфу надо позвать — Марф в деревне много, а когда дошло, возмутился: « Какую еще Марфу. В больницу надо». Геля тоненько завыла, потом страшно утробно закричала: «Ааааааааааа». Миша пулей побежал до Марфы, деревенской повитухи.
    Была глухая ночь, а Геля все не разродилась. Из избы доносился прямо-таки звериный рев. Пришли, прознав, отец с Фросей, тетка Таисья. Несколько мужиков сидели на завалинке, похохатывая, мол, опростается, никто еще с пузом не оставался. Бабы, прислушиваясь к криками из избы, кутаясь в платки поверх рубах, цыкали на них. Никто на эти «вольности» баб не обращал внимания — не до того. Наконец вышла Марфа:
 - Михаил, в избу поди. Родила.
Марфа удивленно на него посмотрела и про себя пробормотала:«Чего-то и не спрашивает, кого Бог дал?". Миша не сразу понял, что Марфа его зовет. А понял, аж вспотел весь, так ему стало страшно - как-то он воспримет Васькино дите.        Тихонько вошел в избу, на деревянных ногах подошел к кровати. Геля растрепанная, красная лицом, лежала с закрытыми глазами. Рядом, в ярком лоскутном одеяле лежало тихо мяукающее  тугое поленце. Миша наклонился над ним, понимая, что надо бы радоваться, но кроме брезгливости к сморщенному багровому личику ничего не почувствовал. Поглядел на Гелю, та из-под ресниц за ним наблюдала. Он не знал, что делать дальше. Его спасло появление отца, Фроси  и Таисьи. Отец шумно затоптался у кровати, тетка Таисья промокала глаза, вздыхала, всматриваясь в ребенка. Фрося сразу взяла младенца на руки и спросила: «Кто? Родился-то кто?» Сейчас только до Миши дошло, что даже не поинтересовался, кто у него родился. И опять пришло Мише спасение, теперь уже от повитухи Марфы. Она деловито забрала у Фроси ребенка, укладывая его в зыбку, сказала:
 - Девка, девка! Да какая красивая народилась. Будет ли жива-то  вот. Слабенька больно. Вон, мяукат только. Ты, Михаил, к батюшке Анисиму иди. Окрестить надо, ты не тяни с этим. Не приведи, осподи, не ровен час... Да скажи, что слабенький больно, мол, младеньчик, а то не пойдет.