Высокие отношения. Глава 2. Месть

               Ах так! Тогда святую месть познаешь,
               коварство наше испытаешь.

     После первых в офицерской жизни связного лейтенанта Николая учений в небольшом отдельном ракетном дивизионе тактических ракет комплекса «Луна-М» Каттакурганского гарнизона, когда произошло его первое знакомство с коварным пушистым зверьком, было немало и других с не менее зловредными неожиданностями, желанными победами и досадными неудачами. Все учения отличались масштабами, задачами и местами проведения, но оставались неизменными в одном. Для их контроля штабом ракетных войск и артиллерии Краснознамённого Туркестанского военного округа всегда назначался полковник Ожегов. И каждый раз два лейтенанта (начальник связи и начальник разведки) оказывались под прессом его пристального внимания. Да так надоел им этот повышенный интерес к своим скромным особам, причём с обязательным проявлением нескромного сарказма и иронии, что однажды лейтенанты немного, как говориться, отвязались. А дело было так.

     На полевом командном пункте дивизиона главным техническим средством управления становилась штабная машина. В общем-то, она представляла собой очень даже неплохую самоделку - большой фургон, смонтированный на базе транспортника Урал-375. В фургоне оборудовали рабочие места командира, начальника штаба, вычислителей, начальника разведки и начальника связи. Последнему досталось самое маленькое местечко справа от входа, где тогда уже достаточно опытный лейтенант Данилов установил этакий дополнительный коммутатор. Что как раз и являлось одной из его придумок для борьбы с тем самым коварным «Чёрным песцом». Получилось очень удобно: сам находился рядом с начальством, требованиям которого внимал без пересказов, в то же время через коммутатор легко контролировал все связи и, при необходимости, мог быстро реагировать на неблагоприятное развитие событий. Родной полевой узелок связи тоже находился неподалёку, что периодически позволяло с пользой делу пройтись по его объектам, взбодрив подзатыльником задремавших и убедившись в бодрости бодрствующих. Николай приспособил на рабочем месте и небольшой вентилятор, что придавало некоторый комфорт в местных условиях.

     В общем, учения шли своим чередом, а полевая лейтенантская жизнь привычно находилась под саркастическим обстрелом нелестных выражений полковника Ожегова при любой малейшей их оплошности, что воспринималось уже как некий сопутствующий фон происходящего. Однако ... до тех пор, пока тот не присел на место начальника связи. И полковнику место понравилось. Его габариты не позволяли пробираться вглубь фургона без негативных последствий штабной обстановке. Здесь же и из открытой входной двери ветерком продувает, и вентилятор освежает, и на виду все и всё. Кряхтя и отдуваясь от жары, заберётся в машину, присядет на облюбованное местечко и начинает дымить сигаретами одну за другой. Курил он много и исключительно ростовские «Дорожные» или «Наша марка», причём довольно своеобразно. Сигарета непостижимым образом прилипала фильтром к его нижней губе и не падала, пока полностью не истлеет. А что остаётся начальнику связи? Опять ожидать прихода чёрного пушистого зверька?

     Досаждал проверяющий своим новым местоположением и начальнику разведки Володе Лидякину. Полковник своими габаритами практически полностью перекрывал возможность выбраться на свободу с его места штабного заключения, не намного большего, чем у начальника связи.

     Как заставить большого начальника покинуть штабной автобус лейтенанты не знали до тех пор, пока им в руки не попал журнал «Огонек». На его внутреннем развороте обычно размещались фотографии артистов, певцов, других известных людей или вообще что-то красивое и необычное. В этом номере журнала на весь разворот красовалась фотография широко улыбающегося Луи Армстронга.

     - Смотри-ка, загоревший Ожегов, - съехидничал Лидякин.
     - Вылитый, - подтвердил Николай.

     Не то, чтобы сходство разило полной действительностью, но свою нескромную роль в обоюдном согласии сыграла бессильная досада на повышенное полковничье внимание. И родилась идея, заманчивая, как обоим казалось, своей гениальной простотой, но крайне дерзкая в смысле непредсказуемости последствий, как лейтенантам почему-то сразу не показалось.

     Когда наступил небольшой перерыв в работе, и штабная машина опустела, заговорщики прикрепили фотографию Армстронга на борту противоположном рабочему месту начальника связи, а затем переключились в режим ожидания. Командир и начштаба вернулись к своим делам и совершенно не придали новшеству ни малейшего значения. А перед приходом самого Ожегова лейтенанты нашли предлог выйти и спрятались за маскировочной сетью так, чтобы остаться незамеченными, но при этом обзор себе обеспечили.

     Пришел полковник. Как обычно, кряхтя и отдуваясь, забрался по лесенке и сел на «своё» место. Достал сигарету, приклеил её к нижней губе, включил зажигалку, поднял голову и … не прикурил. Изумленному взгляду проверяющего представилось нечто новое, висевшее на противоположной стене, отсвечивая зеркальным блеском негритянской внешности и приветливо улыбаясь. Круглое лицо полковника стало уверенно принимать форму овала, нижняя губа с приклеенной незажженной сигаретой потянулась вниз, одышка прошла, да и само дыхание почти прекратилось. Довольные результатом лейтенанты, тихо смеясь, весело катались по песку. Однако, в сладостном упоении от долгожданного возмездия, парни потеряли бдительность. Старый полковник недолго пребывал в состоянии ступора и конечно догадался, чьих рук проделка, а поэтому начал хозяев этих рук искать, для чего перевел свой взгляд именно туда, где в засаде притаились насмешники.

     И вдруг произошло то, чего лейтенанты никак не ожидали. Большой и неповоротливый полковник превратился в быстрое и ловкое разъяренное существо. Нет, он даже близко не напоминал разгневанного слона, разносящего в щепки всё вокруг. Возбуждённая ярость скорее напоминала голодного тигра в фазе завершающего охоту последнего прыжка. Расстояние до испугавшихся лейтенантов Ожегов преодолел в несколько движений за пару секунд:
     - Стоять!!! Такие, рассякие негодники, поймаю съем без чеснока и перца, живьем съем стер-р-рвецов!!!

     Победила, однако же, молодость. Бежавшие в даль пустынную лейтенанты, остановились только когда затих грозный рык разъяренного полковника. Отдышавшись, «негодники» начали приходить в себя и соображать ... а что же дальше, как теперь-то вернуться и действительно не оказаться съеденными.

     Да-а-а, такого оборота событий парни не ожидали. Посовещавшись, решили, по случаю наметившегося ночного перерыва в учениях, вернуться по темноте, а дальше видно будет. Офицерскую палатку лейтенанты благоразумно обошли стороной, благо у начальника связи имелась своя командно-штабная машина, где шутники и расположились переночевать.

     Долгий костер вечерней зари, подержав мстителей в напряженном ожидании начальственной экзекуции, по-южному резко погас. Песочные часы утомленной пустыни повернулись к отсчету ночного времени. Едва различимая серость маскированных островков дивизионного пункта управления окрасилась уютом дежурного освещения. Сквозь отдыхающий от ночного безветрия полог маскировочной сети штабной машины ещё долго доносилось веселое многоголосие старших офицеров и басовитые раскаты полковничьего смеха. Наверняка им было что вспомнить и из своей лейтенантской молодости.

     На следующий день полевая лейтенантская жизнь забила привычным горячим ключиком под неустанным саркастическим обстрелом полковника Ожегова, будто ничего неординарного и не произошло. Только возле штабной машины прочно и неизменно на будущее обосновалась нештатная мебельная пара. На раскладном столике пылился полевой телефонный аппарат, да пополнялась опаленными сигаретными фильтрами внушительных размеров панцирно-черепаховая пепельница. К столику придавалось соответствующее полковничьим габаритам мягкое кресло.

     А на месте фотографии Луи Армстронга утром появился небольшой квадрат ватмана с грубо очерченным фломастером контуром головы то ли тигра, то ли льва с раскрытой пастью и надписью «Живьем съем».

     Днём неведомый хищник будто бы щурился от солнечной ярости, кося строгим взглядом на проштрафившихся лейтенантов. В тёмное время рисунок магически фосфоресцировал под голубизной внутреннего маскировочного освещения штабной машины, привлекая к себе невесть откуда взявшуюся в пустыне назойливую мошкару.

     Однажды поздним вечером в открытую настежь дверь влетела летучая мышка. Она смаху шлёпнулась в клыкастую пасть устрашающего изображения и, жалобно пискнув, приказала долго жить. На ватмане же остался серенький след её неосторожности, и осквернённый рисунок отправили в мусорную корзину. Остался лишь едва уловимый безымянный квадратик его тени на фоне выгоревшей окрашенной в когда-то лунный цвет фанерной стенки, как последнее свидетельство о неслыханной дерзости случае младолейтенантской мести.