Высокие отношения. Глава 4. Завтрак отменяется

               Почто чинил  голодомор?
               Ах, в наказанье ... Перебор!

     Второй случай, повлиявший на особое отношение полковника Ожегова к связному лейтенанту Данилову, нагрянул нежданно и скоро.

     После злополучного строевого смотра прошло несколько дней. Лейтенант принял должность, став полноправным командиром взвода управления, одновременно и начальником связи части. Началось становление личности молодого офицера. Однако опять что-то пошло не по прямолинейным рельсам школьных постулатов. Мудрые преподаватели учили, что вновь прибывшему офицеру полагается пару недель на элементарное освоение окружающей неизвестности. Не следует его привлекать к серьёзным дела, караулам и дежурствам. Время не военное, позвольте спокойно в суть происходящего вникнуть. Так нет же, не прошло и недели, как лейтенанта определяют в наряд. Причём наиглавнейший, то есть дежурным по части. А он и части-то всей пока толком не познал. Так что извините, уважаемые командиры ... получите на ваше драгоценное здоровье закономерное происшествие с крайне недрагоценными последствиями.

     Особенность дежурной службы в отдалённом ракетном дивизионе заключалась в полной её автономности с вечернего времени, когда весь командный состав убывал на покой, и до его утреннего возвращения на службу. Умудренный армейским опытом читатель не преминет ухмыльнуться, мол, что ж тут особенного, на то она и дежурная ... везде так. Однако не везде её отделяет от убывших в домашние терема семьдесят километров первозданной пустыни. Ежедневно вечером офицеры и прапорщики означенный километраж мерили в дежурном транспорте до жилого городка Каттакурганского гарнизона. Утром же колесили в обратном направлении на свою служебную точку (так называли место расположения дивизиона). Так что, оставшаяся на хозяйстве троица в составе дежурного по части, начальника караула и дополнительного ответственного офицера, на скорую помощь рассчитывать никак не могла.

     Лейтенант немного поудивлялся столь негуманному обращению, повозмущался при  полном согласии в обществе такой же обездоленной и бесправной молодой общины, но вынужденно смирился с неизбежностью принятия права власть имущих. Заинструктированный до душевного содрогания суровым начальником штаба, привёл форму в порядок, слегка отдохнул и в назначенное распорядком время вполне достойно возглавил развод заступающего наряда. Последующие привычные для любой воинской части повседневные мероприятия проходили под его бдительным контролем по вяло текущей нормали до самого отбоя. Дальнейшие события, мягко говоря, лейтенанта немало озадачили.

     По окончанию вечерней поверки и десятиминутного времени на подготовку ко сну, прозвучала команда дневального «Отбой». Лейтенант выдержал командирскую паузу перед входом в казарму, дав толику времени солдатскому муравейнику на самостоятельное успокоение. Затем решительно двинулся в спальное расположение с твёрдым намерением ускорить процесс и ... лицезрел ... пустоту. Казарма загадочно осиротела. Только одинокий дневальный стойко подпирал свою тумбочку, да дежурный по батарее зыбкой тенью скользил в дальний угол расположения. Настежь открытые окна и совершенно пустые кровати без постельных принадлежностей, поскрипывая металлическими сетками, свидетельствовали о таинственном исчезновении пары сотен защитников отечества.

     Данилов конечно и сам в курсантские годы грешил самоволками. Но в данном случае масштаб происшествия его потряс. Впрочем, о какой самовольной отлучке могла идти речь в местечке, окруженном пустыней под сотню километров? Задавшись таким логичным вопросом, но пока не в состоянии дать определение странному недоразумению, лейтенант  избрал тактику применения уставного воздействия:
     - Дежурный по батарее, ко мне!
     Притаившаяся за дальней двухъярусной кроватью тень нехотя приблизилась, приняв человеческие очертания и, явно в предвкушении не хлеба, так зрелищ, притворно глуповато уставилась на начальника.
     - Где личный состав? Почему казарма пустая? Что глазами лупаешь, докладывай.
     - Так ведь спать все пошли.
     - Куда это пошли?
     - Да ведь кто куда и пошли.
     - Всех вернуть, построить, доложить.
     - Есть, - и озадаченная тень растворилась во тьме ночной. Остался один дневальный. Дабы не потерять последнего одушевленного признака казарменной жизни, лейтенант благоразумно от тактики уставного воздействия перешел к поисково-разведывательной.

     Вооружившись  фонариком, Данилов приступил к поискам, с немалым удивлением познавая многообразие солдатских способов организации ночного отдыха.  Таинственную пропажу он находил в каптерках, в котельной, на хоздворе, на кирпичных штабелях за складами и даже на крышах. Не очень-то церемонясь, лейтенант будил пинками и грозными командами дрыхнущее где попало воинство, отправляя его в штатное спальное расположение. Найденыши, не сопротивляясь, поднимались, скручивали свои ночные пожитки в матрацы и ... вновь пропадали, казарму категорически игнорируя.

     Вспомнил лейтенант и про ответственного офицера, справедливо решив и его привлечь к восстановлению попранного порядка организации здорового солдатского отдыха. После долгих поисков, ответственный капитан нашёлся на продовольственном складе в совершенно неготовом к активным действиям виде. Причина ослабления его мужественного организма легко угадывалась по пшеничному раздолью бутылочной этикетки на опорожненной стеклотаре и сально-луковому беспорядку на прикроватной тумбочке. Ответственный товарищ достопочтенно храпел.

     Наконец молодой дежурный устал, и присел на лавочку в курилке при полном расстройстве мыслей. Причем оказалось, что в курилке присутствует ещё некто. Мало того, этот некто также имеет все признаки дежурного по части, то есть такую же красную нарукавную повязку и пистолет системы Макарова. Посмотрел лейтенант на себя, потом на призрак себе подобного и начал потихоньку сомневаться в реальности происходящего. Интересно, если он дежурный по части, то я ... кто? А «некто» ничего себе, сидит, покуривает, блаженствуя, поскольку ночь уже далеко за полночь и прохлада сменила духоту окончательно.
     - Ты кто? - не выдержал Николай.
     - Дежурный по части.
     - А я тогда кто?
     - Да и ты я вижу такой же. Привет, как дела?

     И безнадёжная путаница мыслей молодого лейтенанта начала потихоньку выстраиваться в относительный порядок. Двойник оказался таким же дежурным, но по соседнему дивизиону, о котором Данилов совсем забыл. Просто ранее никак с ним не пересекался, поэтому совершенно не учёл такой двойственной дежурной ситуации. Соседний или, как его называли «верхний» дивизион был точной копией. Дело в том, что на территории, так называемой, третьей точки (третьей потому, что были ещё и вторая, и первая, но обе ближе к Каттакургану, а третья соответственно самая дальняя) находились два отдельных ракетных дивизиона. Причём каждый занимал свой этаж строений. Дивизион молодого лейтенанта занимал первые этажи, следовательно, его называли «нижним». Другой дивизион все вторые этажи, значит «верхний». Так что в курилке встретились два дежурных по части - нижнего и верхнего.

     Поскольку Николай встретил коллегу, к тому же более опытного, он и поделился с ним своими ночными проблемами. В ответ тот, снисходительно ухмыльнувшись, просветил:
     - Да не бери в голову ... нашел проблемы. В казармах спать невозможно, там жарко невыносимо. Бывает и гады ползучие всякие кусаться лезут. Вот солдатики и разбредаются на всю ночь по укромным прохладным и безопасным местам. Самое козырное место на крышах, а также по каптеркам разным прячутся, да и просто на земле ложатся, особенно возле бассейна, расстилают свои пожитки, огородятся чем-нибудь, обсыпятся вокруг махоркой и спят спокойно. Утром по любому все соберутся возле столовой, жрать-то захочется, вот там их и поймаешь как миленьких. Так что иди в дежурку и бодрствуй себе тихо, мирно возле своего сейфа с оружием. Тем более караул в этом дежурстве наш, так что я за него в ответе.

     Просветительский монолог соседнего лейтенанта, более осведомленного в нюансах местных порядков воинской службы и своеобразия солдатского быта, слегка укротил молодую ретивость. Николай мысленно переключился на поиск оптимального варианта утренних решительных действий по приведению непослушного воинства к уставному порядку.

     Утренняя зорька прочертила линию горизонта. Рассвело. Стрелки в часах построились  линейно-вертикально. Пришло время общей побудки. В казарме пусто-гулко ахнуло:
     - Батарея, подъем!
     Пространство откликнулось эхом и оглушительной тишиной.
     Спустя пять минут явно издевающийся дежурный сержант вновь проголосил:
     - Батарея, выходи строиться на зарядку!

     Но кто и куда вышел или не вышел, лейтенанту было уже совершенно не важно. Он принял своё тайное решение и направился в столовую. Место солдатского пищевого священнодействия существовало в полуполевом варианте. Здание в принципе имелось, но только пребывало оно в стадии затянувшегося ремонта. Поэтому пища готовилась в полевых кухнях, раздавалась лично каждому бойцу в котелок, а кушать извольте стоя за высокими столами, сколоченных из струганых досок.

    Как бы не казалось странным, но этакое безобразие являлось следствием нашей помощи молодой афганской демократии. Дело в том, что оба ракетных дивизиона в 1980-м году вместе со своими соединениями вводились в Афганистан. А через два года, за ненадобностью столь избыточной мощи и очевидной дороговизны их бездейственного содержания, ракетчиков вывели на эту заброшенную с конца 70-х годов территорию, ранее принадлежавшей ракетным стратегам. Естественно от былого жизнеобеспечения здесь остались одни коробки зданий с остатками коммуникаций. Вот и обживались выведенные дивизионы как умели. Энтузиазма не прибавляло и состояние некоторой неопределенности. А вдруг всё же найдется им достойное дело за речкой. Тогда, как говориться «на конь», и в новый поход. Отсюда и неказистое состояние казарм и столовой, и полнейшее неприятие необустроенных мест отдыха со стороны неуловимого ночью личного состава.

     Николай дождался приготовления завтрака. Вместе с дежурным соседом снял пробу пищи. Да, да ... Непосвященный читатель должен теперь знать, что именно дежурный по части первым подносит ко рту ложку кухонного солдатского кашеварства. Пробует, так сказать ... Вкусно ли? Соль-пересоль? А если нет, то, что же ... переготовить заставить? Автору наличие примеров подобных прецедентов неведомо. Тут главное понять - всё ли соответствует утвержденной командирской волей меню-раскладке, полны ли будут порции, нет ли заначки какой-никакой ... А вкус ... Калории - вот что главное.

    За совместной пробой молодой дежурный попросил бывалого строить свой голодный личный состав отдельно и гнать в три шеи чужих, то есть представителей «нижнего» дивизиона.

     Наконец наступило время завтрака. Ручейки зелено-песчаных человечков потянулись на кухонные запахи, обещающие пополнения сил после беспокойной ночи, учиненной стараниями странного лейтенанта. Дежурный сосед ловко переловил своих бойцов, построил и направил к раздаче пищи. Чужие попытки проникновения на кухонную территорию пресекал нелюбезно:
     - Куда-а, горемыки хреновы? В очередь, сукины дети, в очередь! Сегодня сверху вниз подают! Кто сказал? Папа римский сказал! Назад!

     Человечки «нижнего» дивизиона, нервно переругиваясь и побрякивая пустыми котелками, сгруппировались отдельно, пока не понимая к чему столь ранее им неведомое разделение на очереди. Понимание пришло несколько позже.
 
     Для начала, молодой и зеленый с их точки зрения ничего пока из себя не представляющий лейтенант разделил весь этот гудящий детский сад великовозрастных детишек на старшеньких и младшеньких. Степень доходчивости строгих команд повышалась применением близкого к пониманию малоцензурного сленга:
     - Сержанты, ко мне! Построить, проверить по спискам, доложить ... так вас и растак! Если кто потеряет хоть одну оловянную голову, лишу завтрака всю орду голодных не рабов!

     Да кто ж поверит в такое ... завтрака лишить. Ха! Совсем больной летёха. Молодо-зелено. Тем не менее, младшие командиры потихоньку изобразили народную картинку, близкую к пониманию военного строя. Несколько обескураженный дежурный сержант сбегал за списками вечерней поверки. Надо сказать, что, несмотря на очевидный бардак, сержанты всё же чувствовали свою ответственность. А вдруг что с кем случилось, придётся отвечать. Так что почти все признались, что нет одного, другого, третьего, но ... ничего страшного, к общему построению они найдутся, не в первой.

     Лейтенант же именно это и желал услышать. Он подошел к кухонной раздаче:
     - Караул позавтракал?
     - Так точно.
     - Теперь берите два термоса. В один наливайте чай, в другой накладывайте кашу с мясом - это оставить для всего наряда. Остальное вычерпывай в люльку для помоев.

     Наряд по столовой опешил:
     - Как это в люльку? А народ, что кушать разве не будет?
     - Народ сыт по горло, - завершил свою задумку лейтенант.

     А затем вернулся к строю и объявил:
     - Завтрака не будет. Я сам его съел. Проголодался, знаете ли, за ночь беспокойную.

     Народ оторопел. Помолчал. Когда, наконец, дошло, что завтрака точно не будет, загудел, заголосил. А лейтенант своё гнет:
     - Сержанты ко мне. Так вас и растак, забыли кто вы, зачем и почему? А ну все в строй. Слушай мою команду!
     - Ста-а-но-вись, мазурики завтрак проспавшие! Р-р-ав-няйсь! Сми-р-р-но! Напра-а-во! На плац бего-о-м, марш!

     Точку в суровом монологе поставил горох короткой автоматной очереди со стороны караульного помещения. Лейтенант с удивлением обернулся на выстрелы, инстинктивно потянулся рукой к кобуре ... Строи подразделений замерли. Лейтенантская истерика, сторонний намек на подтверждение решимости его действий и угрожающее движение к оружию смешались в голодном сером веществе личного состава в нечто единое. Окончательно лишившись способности здраво мыслить, народная масса включила в своём сознании единственно верный в подобных случаях инстинкт самосохранения. Нейронные импульсы мгновенно передали нижним конечностям команду «начать движение». На плац, догоняя, прибежали, даже те, кто потерялись и, как обещано, нашлись.

     Очумевшие сержанты развели подразделения по затертым песчаной поземкой когда-то белокрасочным квадратам и приступили к занятиям строевой тренировкой. Голодный и злой личный состав, ошарашенный дерзостью и вопиющей наглостью зеленого летёхи, прозрел до осознания своего военного настоящего. И зашагал, затопал, потрясая удивленную пустыню давненько ею не слыханным кованным грохотом солдатских ботинок.

     А молодой дежурный по части зашагал к контрольно-пропускному пункту для встречи командира и других прибывающих офицеров. Наряд по КПП в полном составе возился с заклинившей и не желающей открыться настежь половинкой ворот. Вокруг суетился, давая ценные указания ответственный офицер. Внешне капитан выглядел совершенно трезвым. Судя по легкому кивку и привету в адрес лейтенанта, он пока не знал, что тот успел натворить. Проспал, однако, товарищ.

     Командирский УАЗик пересек линию ворот. Остановился. Командир вышел. Лейтенант принял соответствующий приему высокопоставленного лица вид и подал команду:
     - Смир-р-р-но!
     После чего спокойно доложил:
     - Товарищ майор во время моего дежурства происшествий не случилось за исключением: личный состав в казарме не ночевал, наказан лишением завтрака.
     Командир дивизиона майор Муратов с минуту тяжело усваивал услышанный скорей всего впервые за свою службу подобный доклад дежурного, потом процедил сквозь зубы:
     - Это опять ты, лейтенант?
     И, повернувшись к остолбеневшему ответственному офицеру:
     - А ты где был, идиот?
     Затем, метнув молнию командирского гнева в сторону выбравшегося из подъехавшего автобуса замполита, выдавил:
     - Капитан, займись.

     Передав лейтенанта в теплые комиссарские объятия на неминуемое растерзание, командир хладнокровно отправился по направлению к зданию штаба, где его ожидал дежурный сержант с менее важным, но, что главное, безсюрпризным докладом.

     Замполит, выслушав лейтенанта, побледнел. Это было не просто происшествие, а тяжелое происшествие. Сознательно оставить солдат без пищи - это же тема для разборок и наказаний уже не только на уровне части, смотри выше. Надо было что-то немедленно предпринять в успокоение накалившейся ситуации с солдатским голодомором, и на время замполит забыл про наглого молодого дежурного.

     В первую очередь накормить, а то не миновать бунта. Очень кстати оказался стоявший рядом растерянный ответственный офицер, так как это был не кто иной, как заместитель командира по тылу.
     - Давай бегом организуй что-нибудь пожрать голодной толпе, - придал замполит зампотылу нужное направление.
     Голодающих накормили консервами. Надо полагать те втайне были даже благодарны борзому лейтенанту, ведь выданная тушеночка получше будет утренней пшенной кашки с признаками мяса. Очевидно, довольными остались и свинки да кабанчики подсобного хозяйства. Наверняка у них состоялось самое вкусное и богатое пиршество всей скромной и недолгой жизни.

     Лейтенанта с дежурства не сняли. Объявили выговор, а дело замяли внутренним разбирательством. Дежурному соседнего дивизиона тоже перепало на орехи. Как оказалось, той автоматной очередью, так возбудившей солдатское воображение, бабахнул в пулеулавливатель караульный при заряжании оружия. Порядок заряжания нарушил и ... В армии такое случается.

     И всё же, несмотря на принятые меры строгой секретности, каким-то одному ему известным способом о происшествии с «голодомором» полковник Ожегов узнал. И теперь он, бывая в дивизионе и увидев лейтенанта Данилова, в зависимости от настроения,  произносил уже одну из двух фраз:
     - А, это тот Лит-т-т-тинант, которому полковник представляться должен?
     Или так:
     - А, это тот Лит-т-т-тинант, что солдатским завтраком поросят накормил?