Высокие отношения. Глава 5. Несостоявшаяся встреча

               В неожиданности встречи
               сущий враг - потеря речи.

     На особое отношение полковника Ожегова к молодому командиру взвода не мог не повлиять и ещё один случай из его службы в отдельном ракетном дивизионе. Случай довольно-таки конфузный, однако, и не лишённый изрядной доли юмора.

     Примерно через год после скандального первого офицерского наряда лейтенант Данилов в очередной раз принял груз ответственности дежурного по части. Год службы возымел своё положительное действие. Теперь в наряд заступил не молодой летёха-птенец, а оперившийся и достаточно опытный, пусть пока не орёл, но, скажем так, кречет.

     Никаких отмен завтраков, обедов и ужинов он более не позволял. Всё строго по распорядку вплоть до ночёвки большинства личного состава в родной казарме. Почему не всего? Потому как в каждой воинской части принято нештатно выделять некоторую категорию околоначальственного контингента. Эти нагловатые личности, постоянно занятые некими особыми ответственными поручениями, под предлогом их срочной доработки, частенько ночью оставались в кабинетах своих начальников, старшинских каптёрках, продовольственных или вещевых складах. Тем не менее, не принимая во внимание столь незначительные мелочи, очередное дежурство проходило в относительно спокойной обстановке мирного сосуществования двух извечных противоположностей: «так надо» и «так не желаю».

     Утреннюю встречу командира дежурный выполнил безупречно. Личный состав под руководством прибывших офицеров приступил к учёбе военному делу настоящим образом. Несколько освободившийся от бремени усердного пастыря лейтенант, передав бразды дежурства своему помощнику, в отведённое распорядком дня время решил использовать разрешённые ему для отдыха четыре тихих часа точно по назначению. Снял с руки красную повязку с надписью «Дежурный по части» и, как того требует устав, не раздеваясь, а лишь разувшись, прилёг на кушетку.

     Август. Жара туркестанская под пятьдесят в тени. В дежурке душно. Сон тяжёлый. А воды перед сном выпито немало, организм того настоятельно требовал. И, конечно же, не мог он не пожелать и обратного. Делать нечего, встал лейтенант, обулся и в помято-растрёпанном состоянии и с чувством давящей избыточности покинул казарму.

     Солнце в глаза слепит, ничего не видно. Общественный туалет далеко. Вокруг ни души, все на занятиях. В полной уверенности отсутствия постороннего наблюдения, лейтенант, завернув за угол, подошёл к опалённому солнцепеком тополю. Дежурному, так сказать, для таких неожиданных случаев. Как ни странно, но, казалось бы, неминуемой антисанитарии в этом местечке и близко не наблюдалось. Впрочем, почему странно? Во-первых, к дереву приближались с подобной неблаговидной целью действительно только в исключительных случаях. А во-вторых, ожидаемые последствия моментально смывались текущим здесь же журчащим ручейком, рождённым постоянно действующим фонтанчиком из прогнившей подземной водопроводной трубы. Ручеёк не имел ни малейшей возможности впадать в более серьёзную водную стихию, поскольку бесследно поглощался стихией песчаной и нещадно выжигался раскалённым туркестанским солнцем.

     Только лейтенант приступил к столь срочному делу, как вдруг ... Будто током прострелило ... кто-то смотрит. Кажется даже с повышенным интересом и будто бы с нескрываемым осуждением. Затылком почувствовал этот взгляд лейтенант.  В следующее мгновение окружающую среду взорвал громоподобный рёв:
     - Ра-Ра-Ра-Ра !!!
     Но ведь дело-то такое делается, что не прервать его без негативных последствий. А рёв уже перешёл в настоящий львиный рык:
     - Ры-Ры-Ры-Ры !!!

     По крайней мере, так лейтенанту слышалось. В полнейшем душевном смятении завершив очистительный ритуал, дежурный обернулся и увидел ... Лучше бы такое не видеть ему и в страшном дежурном сне. На центральной дороге, в прямой видимости от места преступления, стоят и наблюдают неотложные лейтенантские дела командир дивизиона майор Муратов и сам полковник Ожегов. Это они ревут и рычат.

     Случилось так, что неугомонный проверяющий прибыл в часть, как это частенько бывало, неожиданно и в сопровождении командира направился на ознакомление с текущими делами. И в числе первых ему попадается дело совершенно возмутительное ... не в то русло текущее. Мало того, злостным нарушителем оказался не просто некий шкодливый представитель сержантско-солдатской общины, а сам дежурный по части. То есть главный блюститель порядка порядок же самым наглейшим образом и нарушает. Поэтому-то и озверела начальственная парочка, в унисон озверин выплескивая.

     А у лейтенанта в голове одна мысль: «Повязка дежурного где? Без неё же никак нельзя». И бегом в дежурку за нарукавной повязкой. А с дороги новая порция гнева:
     - Ты куда это побежал, негодяй, такой и рассякой!!?? От полковника мор-р-рду вор-р-ротишь!!??

     Лейтенант забежал в дежурку, нашёл повязку, надел, поправил на себе всё, что следует поправить, подтянул портупею. Ну, думает, теперь готов к официальной встрече. Выбежал, а встречать-то уже и некого. Ушли начальники. Не дождались. Покричали, порычали, плюнули, растёрли и ушли.

     Вздохнул лейтенант. Сон пропал. Одолевали сомнения - идти или не идти к Ожегову доложиться. Пока в великих думах перебирал варианты представлений довольно мокрого дела в сухих выражениях предстоящего объяснения, в подразделениях закончились занятия и личный состав вернулся в казарму. Пришлось лейтенанту заняться другими делами текущими: обед, проверка караула, подготовка заступающего наряда, сдача своего. Незаметно и день завершился. Командирского внушения совершенно справедливо получил по полной и немного больше.

     А что же Ожегов? Полковник теперь при встрече со связным лейтенантом, в зависимости от настроения,  произносил уже не одну и не две, а одну из трех фраз:
     - А, это тот Лит-т-т-тинант, которому полковник представляться должен?
     Или так:
     - А, это тот Лит-т-т-тинант, что солдатским завтраком поросят накормил?
     А иногда и этак:
     - А, это тот Лит-т-т-тинант, который морду от полковника воротит?

                ***
     ЭПИЛОГ

     Время шло, бежало, летело ... Жизнь отдалённого ракетного дивизиона встряхнуло сменой командования. При новом командире в казарме и отремонтированной столовой установили кондиционеры, наладили водопровод и канализацию. Сержантско-солдатское братство из всех укромных доселе уголков потянулось в свой общий вполне уже человеческий муравейник. Пошла в рост боевая подготовка, служба наполнилась настоящим смыслом и интересом. Да таким, что срочники из соседнего «верхнего» дивизиона, где дела по-прежнему были «не ах», слёзно просились послужить в «нижнем». 

     Лейтенант Николай Данилов оперился окончательно, окреп душой и немного телом, и его скромный, но вполне добросовестный воинский труд уже не мог не оценить не очень-то щедрый на похвалу полковник Ожегов. Выглядело это несколько своеобразно. Он перестал сопровождать встречи с лейтенантом своими язвительными фразами. Но, всё же многозначительно иронически ухмылялся, как бы давая понять, что его прежние, как в армии говорят, залеты вовсе не забыты.

     Интересных и важных событий произошло ещё не мало. Не изменилось только одно обстоятельство: главным и неутомимым проверяюще-контролирующим офицером здесь по-прежнему оставался полковник Ожегов.

     Но наступил тот день, когда подошла к логическому и неизбежному завершению его военная служба. Уходя на заслуженный отдых, полковник приехал попрощаться в так часто им посещаемый и ставший по-настоящему близким небольшой отдельный ракетный дивизион Каттакурганского гарнизона. Конечно же, не обошлось и без щедрого застолья с воспоминаниями и добрыми пожеланиями. На прощание офицеры части подарили уважаемому полковнику очень даже приличный по тому времени радиоприемник «Россия» с красивой памятной надписью-гравировкой от всего личного состава.

     Да, наверное, этого большого, сурового и снисходительного, строгого и ироничного, по-настоящему всей душой радеющего за порученное дело человека весь дивизион даже больше чем просто уважал. Было что-то в его отношении к небольшому воинскому коллективчику, делающему свое обычное военное дело на той не лучшим образом обустроенной самой далекой в гарнизоне пустынно-пыльной третьей точке и в обратном отношении коллективчика к нему такое, что не могло не запомниться чем-то определенно хорошим, верным и на всю жизнь. Именно о таких офицерах совершенно точно подмечено: Настоящий Полковник.

          Крута служивая стезя,
          не каждому по силам.
          От вешки к вешке сто «Нельзя»,
          но среди их обилий
          найдутся маленькие «Льзя»
          без прописи в канонах.
          Они смягчат угрюмый взгляд
          на жизнь людей в погонах.