К западу от Средиземья

Как долго я плыл — не помню; не помню также и того, на чём я плыл, и что происходило со мною в пути. Одно я знаю точно: меня всюду окружала, нежно обволакивала некая сизо-голубая, или же серо-серебристая дымка; мягкий, приятный туман, от которого слегка холодило мои плечи.
Когда я ступил на берег — берег, сплошь усыпанный белоснежным песком — повсюду вмиг зажглись огни: звёзды на небе и свет в окнах далёкого города.
Меня радушно встретили и повели под руки к правителю всех этих новых для меня земель. Бородатый эльф внимательно, изучающе смотрел на меня, словно думая про себя, стоит ли доверять этому незнакомцу, то есть, мне.
Почему-то я сразу понял, где я: белый песок, серебристые гавани, златовласые и бородатые эльфы... Пруд и фонтан, откуда черпали живительную влагу жители этих мест...
Что на меня нашло, я не знаю, но после нескольких дней пребывания в столь удивительном, столь зачарованном краю я попросил у правителя аудиенции. И когда он любезно согласился принять меня в своих покоях, я принялся настойчиво упрашивать, истошно умолять его о том, чтобы он позволил мне войти в иной мир, гораздо краше и лучше прежнего — или же хотя бы увидеть его.
Однако эльф покачал головой. Пожав плечами, он объяснил мне, что я по какому-то странному стечению обстоятельств нахожусь здесь, среди них; что я даже тут — чисто случайно; чего уж говорить о другом?
Мне было ведомо, что не всем эльфам (и уж тем более людям) позволено жить среди богов, но взглянуть хотя бы краешком глаза? Хотя бы на миг?
Мне настолько сильно хотелось попасть в запретную локацию, что я ходил кругами, и не мог найти себе места, точно загнанный в клетку зверёк. Неужели мне не дозволено лицезреть издалека всё то величие —  пусть даже в течение нескольких мгновений? Что там есть такого, чего нет в мире эльфов, в мире людей?
Видя все мои муки, мои терзания и стенания, правитель сжалился и смилостивился надо мной. Он вдруг вытащил из-под своей длиннополой одежды невесть откуда взявшийся большой и яркий волшебный шар, и начал вращать его на своём мизинце.
И, о чудо: шар становился всё больше, а я — всё меньше. Я окунулся в иное измерение, в другое пространство! Я увидел такое, что впредь не позабуду никогда! То, что я запомнил, и то, что я записал — лишь малая толика того, что было мне ведомо на протяжении долей секунд.
Боже мой, как я был счастлив! Боже мой, как всё красиво ТАМ... Я видел реки и озёра, горы и холмы, моря и океаны, лужайки и леса...
Я видел светлоликих богов и улыбки на их благородных лицах; я видел их своими глазами, неспешно, неторопливо прогуливающихся по цветущим садам и оранжереям. Я видел Любовь, я видел Счастье, я видел Жизнь; я не видел боли, я не видел войн, я не видел смерти.
Виденное мной не было обманом зрения, наркотическим опьянением или каким-либо иным дефектом; мне весьма повезло воочию увидеть рай.
Внезапно мои видения резко прекратились, и я вновь сидел напротив эльфийского правителя в его покоях. Который с самым серьёзным выражением лица убрал волшебный шар и пояснил, что даже им, высшим эльфам не дозволено ступать на благословенную землю: их островок и землю богов разделяет широкий и глубокий пролив.
Я было испугался, что он попросит (а то и прикажет) мне молчать обо всём, что я видел — напротив, правитель разрешил мне написать об этом в своём дневнике, который я веду с малых лет. После он попрощался со мной и лично усадил в ладью, которая должна обратно вынести меня на берег, где живут люди.
Вот, я снова дома, но грёзы о былом, грёзы о прекрасном не дают мне покоя. Я мечтал отправиться в своё плавание ещё раз, уже безвозвратно, но понимал, что это — невозможно. Как невозможно и то, чтобы воссоздать нечто подобное силами человека. Но эльфы — лишь подобие богов, а люди — жалкое подобие эльфов. Похоже, мы никогда не возвеличимся до необходимого уровня, ведь мы так склонны к порокам...