Блок. Тени на стене. Прочтение

                Тени на стене 








                Вот прошел король с зубчатым
                Пляшущим венцом.

                Шут прошел в плаще крылатом
                С круглым бубенцом.

                Дамы с шлейфами, пажами,
                В розовых тенях.

                Рыцарь с темными цепями
                На стальных руках.

                Ах, к походке вашей, рыцарь,
                Шел бы длинный меч!

                Под забралом вашим, рыцарь,
                Нежный взор желанных встреч!
               
                Ах, петуший гребень, рыцарь,
                Ваш украсил шлем!
               
                Ах, скажите, милый рыцарь,
                Вы пришли зачем?
               
                К нашим сказкам, милый рыцарь,
                Приклоните слух...
               
                Эти розы, милый рыцарь,
                Подарил мне друг.
               
                Эти розаны – мне, рыцарь,
                Милый друг принес...
               
                Ах, вы сами в сказке, рыцарь!
                Вам не надо роз...
                9 января 1907

 




Н.Н.Волохова: «Земля в снегу»:

     Стихотворение  же «Тени на стене» как нельзя лучше воспроизводит  этот  вечер: его внешнюю сторону и насыщенность нежной, строгой романтикой».


Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:

«
     …Развертываются намеченные в предшествующем стихотворении "святочные" мотивы теневого театра, отождествленного с  миром "масок" и с  "рыцарским" миром "старины" ("король", "рыцарь", "дамы", "меч", "забрало", "сказка" и т.д.).
     – «Рыцарь с темными цепями // На стальных руках». – В.П. Веригина отождествляет этот образ с "латником в черном" из стих. "Еще прекрасно серое небо ... "  «Стали говорить о "Снежной маске" – о рыцаре с темными цепями на стальных руках. "Я вам покажу его, он на Зимнем дворце. Я смотрел на него, когда ходил в университет", – сказал Александр Александрович» (Воспоминания. 1.  С. 438).  Полное отождествление  источников этих образов, – скорее всего ошибка памяти мемуаристки (см.:  Там же. с. 545) .
     – «... петуший гребень ( ... ) // Ваш украсил шлем!» – Объединение образа петушиных  перьев как плюмажа на рыцарском шлеме и многоплановой культурной символики  петуха (см. о ней ниже, в коммент. к стих. "Насмешница").
[
Из Примечаний к стих. "Насмешница" в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     …Евангельская символика петуха, связанная с  памятью, совестью, раскаянием (Мф. XXVI.  69-75;  Мк. XIV.  66-72  и др.), наслаивается на фольклорную и на значение этого символа в стихотворении Д.С. Мережковского "Дети ночи" (1896),  где петух – вестник грядущего "утра".
     Андрей Белый в мемуарах (Между двух революций. Л., 1934.  С. 76) говорит о связях стихотворения с  "Детьми ночи", описывая визит свой и Блока к Мережковским: «Это его  ответ на разговорную тему,  поднятую Мережковским: "Петуха ночное пенье, Холод утра; это – мы". З.Н. (Гиппиус.- Ред.) – на ту же тему:  ( ... ) Петухи поют, поют, //Но лицо небес еще темное».
]
     – «Эти розы…»   – "Розы" в  творчестве Блока от ранней лирики и "Стихов о Прекрасной Даме" до драмы "Роза и Крест" (1912)  – также примета европейского  "рыцарского" мира (ср.:  стих.  "Влюбленность", статью "Девушка розовой калитки и  муравьиный царь", 1906  и др.).
     Вместе с тем это – и реалия, относящаяся ко времени  постановки "Балаганчика": в  день премьеры драмы, пишет В.  Веригина, "к  нам в уборную пришел Блок и  поднес цветы – Мунт розовые, Волоховой белые и  мне красные". (Воспоминания, 1.  С. 426)
» 

     В прошлом стихотворении было:

                «…Странных очерки видений
                На стене...»

     В этом – сцена продолжается, название только подчеркивает данный факт: «Тени на стене», но “тени” налились плотью да и видим мы сцену с несколько с другой точки зрения: здесь та, которой поэт там обещал привести «какие хочешь маски», капризно оценивает вошедших и особо – спрятавшегося за тёмными доспехами автора спектакля, отрицает попытку его ревности:

                Эти розаны – мне, рыцарь,
                Милый друг принес...

     …мол, почему это я должна перед Вами оправдываться? Да – розы, да  – от милого друга! И отбивается от попытки их отобрать:

                Ах, вы сами в сказке, рыцарь!
                Вам не надо роз...

     И "эти розы"... В "томе III" – розы станут атрибутом инферно.