Незабываемый вечер

Макс Полубогов был широко известен в узких литературных кругах Белгорода. Десять лет он просил дяденек офицеров принять его с союз отставных военных писателей, но те неизменно отвечали: «Сынок, ты ещё долг родине не отдал, а уже в союз просишься». Председатель союза генерал Кричалкин на дух не переносил безумного Макса. Но время шло и однажды господа офицеры задумали свергнуть потерявшего волчью хватку генерала, у которого истекал очередной срок властных полномочий, и заменить его своей креатурой - Христей Петровной Косарь, тридцать лет и три года занимавшейся уборкой в их Отделении. И тут им понадобился Макс. Но поскольку Полубогов не отзывался на пароли и явки, то Христя Петровна со своей правой офицерской рукой Адольфом Мамаевичем Брюшным решили терпеливо караулить Макса в подъезде его дома.
Полубогов не заставил себя долго ждать. Он любил покурить на площадке. Вот и сейчас он вышел из квартиры, беззаботно хлопнув дверью, и - застыл на месте. На площадке не было света. Макс сделал несколько шагов вперёд к лестничному пролёту и с ужасом почувствовал как его горло сдавила чья-то сильная, уверенная рука, да так, что у Полубогова кадык хрустнул.
- Тихо, Макс! - эмоционально прошептал знакомый ему мужской голос. - Не пали контору! Мы свои!
Полубогов с трудом обозначил кивок головой и Адольф Мамаевич ослабил хватку.
- Ребят! Ребят! - ошалело озираясь по сторонам и тяжело хрипя отозвался Макс. - А почему такая конспирация?!
- Враг не дремлет! - пояснил отставной офицер, ни дня не служивший в армии.
Затем Адольф Мамаевич с Христей Петровной прильнули горячими губами к похолодевшим ушным раковинам Полубогова и стали ему прямо в мозг вдувать «Варшавянку»:
- Вихри враждебные веют над нами...
После первого куплета у Макса начался нервный тик и затряслись поджилки. Он бы рухнул, как есть, на бетонный пол, если бы заговорщики не поддерживали его под локти.
После сеанса зомбирования, Адольф Мамаевич перешёл к делу:
- Макс! Завтра мы свергнем Кричалкина! Сначала ты, как молодой и горячий, выйдешь на трибуну и выкрикнешь: «Долой самодержавие папика Кричалкина!», а дальше мы будем действовать по ситуации.
 - Кричалкина свергнуть?! - изумлённо переспросил Полубогов, пятясь от Адольфа Мамаевича, словно бы увидел сатану - Не, ребят! Это без меня! Я не хочу потом вместе с вами лежать в братской могиле!
Сделав несколько шагов назад к своей квартире, Макс почувствовал как ему на плечо легла чья-то тяжёлая, как могильная плита, рука и его затрясло так, будто он соприкоснулся с электрическим скатом.
 - Подбери сопли, пацан! - раздался суровый голос над головой Полубогова, а потом Макс почувствовал как подбородок говорящего придавил ему макушку.
- А ты что здесь делаешь, Герыч?! - ахнула Христя Петровна.
- Служу отечеству! - гаркнул полковник Герасим Лаврентьевич Летёхин, левая офицерская рука Христи Петровны.
И снова обращаясь к Полубогову, он продолжил:
 - Я давно за тобой наблюдаю, пацан! Пока ты здесь пишешь графоманские стишата и кружишь головы девочкам, наши парни в Идлибе сражаются как звери с террористами!
Макс решил благоразумно молчать: авось пронесёт.
- Неужели тебе самому ни разу не хотелось сменить эти пляжные тапочки для сосунков на брутальные берцы и получить путевку в жизнь? - задушевным голосом убеждал Летёхин. - А потом, оказавшись в Пальмире, колыбели нашей цивилизации, после трудной мужской работы, когда вокруг тебя камня на камне не останется, сидеть у ночного костра, под родным сирийским небом, с такими же как ты загорелыми, возмужавшими парнями и жарить себе на ужин скорпионов?
- Не, ребят! - выпучил глаза безумный Макс - ни разу такого не хотелось. Честно!
- Что ты мне голову морочишь, сопляк! - заорал полковник, сорвав с себя личину доброго «полицейского». - Сколько ты ещё собираешься небо коптить на нашей священной земле?!
Полубогов хотел возразить, но вместо слов смог издать только булькающие звуки горлом, а рот его беззвучно шевелился как у карпа.
- Ну! - лоб в лоб, как медведь, заревел настоящий полковник.
Никогда ещё Макса так не пугали.
 - Созрел? Мне звонить на аэродром?! - Летёхин полез в боковой карман своей камуфлированной куртки и достал из него мобилу, вроде тех, какие уважали братки в «лихие девяностые».
- Но, господин полковник! - вытянувшись в струну, не своим голосом запищал перепуганный Макс. - Вы обязаны соблюдать конституцию! К тому же я не одет!
Только сейчас все обратили внимание, что на площадку Полубогов вышел в одних трусах и комнатных тапках.
- Ничего. - ласково потрепав новобранца по холке, сказал Летёхин. - В Сирии тебя приоденут.
- Помогите, кто-нибудь! - прохрипел Макс припёртый к стене и лихорадочно шарящий по ней ладонями, как будто где-то рядом должна была быть потайная дверь.
Все трое вплотную приблизились к скукожившемуся Полубогову, который отчаянно взмолился:
- Ребят, ну давайте рассмотрим все варианты!
- Давно бы так! - воскликнул Брюшной, ткнув Макса пальцем в сосок. - Завтра поедешь с нами свергать Кричалкина!
- Ребят! - рыдающим голосом взмолился Полубогов. - Поймите! Я с детства боюсь Кричалкина! Он меня в песочнице закопает, если узнает, о чем мы тут с вами перетирали!
- Ты думаешь, в Сирии дольше проживёшь?! - заорал Герасим Лаврентьевич.
И тут, «бог из машины», появился свет во тьме. Это соседка Макса, бдительная пенсионерка Наталья Владимировна Козлова, поднималась наверх со свечкой в руке. Она остановилась, отдышалась и подслеповато щурясь увидела какие-то силуэты у квартиры Макса.
- Полубо-огов, скоти-ина! - протяжно, как сирена, завыла соседка. - Так это ты все лампочки в подъезде повыкручивал, чтобы свои собачьи свадьбы тут устраивать в темноте!
- Темнота - друг молодежи, - жалко попыталась пошутить Христя Петровна.
- Я сейчас в милицию звонить буду! - заверещала Козлова.
- Не надо никуда звонить, мы уже уходим! - испугалась Христя Петровна.
И она вместе с господами офицерами проследовала вниз по лестнице мимо обалдевшей пенсионерки Козловой, которая ожидала увидеть в компании Макса молодых, но никак не своих ровесников. Полубогов, не осознав ещё что он спасён, двинулся вслед за своими мучителями, но сориентировался и остановился аккурат перед соседкой.
- Огромное вам спасибо, Наталья Владимировна, за конструктивную критику! Век не забуду вашей доброты! - облегчённо выдохнул Макс.
Старуха отступила от него на шаг, чтобы лучше рассмотреть и, брезгливо сморщив нос, прогнусавила:
- Полубогов, чем от тебя воняет?! Да ты уписялся!
- Дорогая, Наталья Владимировна! - взволнованно ответил Макс. - Явись вы хоть минутой позже, я бы ещё и обгадился!
Полубогов вернулся домой измученный и выжатый как лимон. Когда он по привычке подошёл к зеркалу, то с ужасом обнаружил, что в его элегантной каштановой шевелюре появилось немало седых волос.
Через месяц в лентах крупнейших информационных агентств мира появилась новость о том, что в Сирии обнаружился удивительный боец, который пробрался во вражеский лагерь и до смерти защекотал там всех моджахедов. Позируя на камеру «Би-би-си», он щёлкал как семечки жареных скорпионов, а потом прочёл русские стихи: «Я такой же, как вы, пропащий...»
А тем временем в Сирию срочно выехал на личном мотоцикле Адольф Мамаевич Брюшной, чтобы страстно расцеловать загорелого парня и вручить ему повестку в военкомат.