Блок. Обреченный. Прочтение

   Обреченный





                Тайно сердце просит гибели.
                Сердце легкое, скользи...
                Вот меня из жизни вывели
                Снежным се’ребром стези...

                Как над тою дальней прорубью
                Тихий пар струит вода,
                Так своею тихой поступью
                Ты свела меня сюда.

                Завела, сковала взорами
                И рукою обняла,
                И холодными призорами
                Белой смерти предала...

                И в какой иной обители
                Мне влачиться суждено,
                Если сердце хочет гибели,
                Тайно просится на дно?
                12 января 1907
               


Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
«
     – «Тайно сердце просит гибели» – и след. –- В. Брюсов рассматривал первое четверостишие "Обреченного" "как определяющее для всего цикла" (см.: Брюсов В. Новые сборники стихов// Весы. 1907. .N'2 5. С. 66)
     – «И холодными призорами…» и след. – Призоры – "сглаз", порча от дурного глаза. О "притчах и призорах" "злого человека" и об «"отговорах от порчи и "призора"» Блок писал в статье "Поэзия заговоров и заклинаний", 1906 (СС-85 . С. 56-57).
     – «Как над тою дальней прорубью» и след. – Мотив гибели в проруби идет от эпохи кризиса настроений "Стихов о Прекрасной Даме" ("За темной далью городской" (1902), т. 1 наст. изд.). Ср. также финал "Девы льдов" Х.К. Андерсена, где Дева, "сидящая на ясном, прозрачном дне" горного озера, заманивает героя, и он исчезает "в ясной синеватой глубине" (Андерсен, 2. С. 226-227).
»

 "За темной далью городской" – описание одного из череды кошмаров лета 902-ого года:

                «За темной далью городской
                Терялся белый лед.
                Я подружился с темнотой,
                Замедлил быстрый ход.

                Ревело с черной высоты
                И приносило снег.
                Навстречу мне из темноты
                Поднялся человек.
               
                Лицо скрывая от меня,
                Он быстро шел вперед
                Туда, где не было огня
                И где кончался лед.

                Он обернулся — встретил я
                Один горящий глаз.
                Потом сомкнулась полынья —
                Его огонь погас.

                Слилось морозное кольцо
                В спокойный струйный бег.
                Зарделось нежное лицо,
                Вздохнул холодный снег.

                И я не знал, когда и где
                Явился и исчез —
                Как опрокинулся в воде
                Лазурный сон небес.
                4 августа 1902»

     Дата написания его – 4 августа 1902. В примосковье, в Шахматово – это самое лето. Палящая жара уже уходит, а остаётся пронеживающее тепло. А от мальчишки никак не отстанут – у него и холод вечеров, и белый лёд замёрзшей воды… (Речки? океана? – Реки, конечно же. Той самой, что видна из окон его питерской квартиры. Конечно же, реки-границы. Грани миров.)

"Лицо скрывая от меня" -  Еще один безликий… Словно из той толпы, что месяц назад:

                «…И, всходя на холмик за садом,
                Все смотрели в синюю даль.
                И каждый притворным взглядом
                Показать старался печаль…
                15 июля 1902»

     И это стихотворение, данная картина противостоит  стихотворению из другого – мистического – лета:

                «Молитву тайную твори —
                Уже приблизились лучи
                Последней для тебя зари, —
                Готовься, мысли и молчи.
                Готовый, мыслящий, немой,
                Взгляни наверх в последний раз,
                Не хочет бог, чтоб ты угас,
                Не встретив здесь Любви былой.
                Как в первый, так в последний раз
                Проникнешь ты в Ее чертог,
                Постигнешь ты — так хочет бог —
                Ее необычайный глаз.
                10 июня 1901»

      Напомню, что с моей точки зрения, здесь «бог хочет», чтобы поэт, «взглянув наверх» «постиг», что  Луна –  это «Ее необычайный глаз».
     И вот  опять…
     Но там, тогда надо было «взглянуть вверх»,  а здесь низ и верх спутаны: «Ревело с черной высоты» – это верх. «И приносило снег» – это сверху вниз. «Навстречу мне из темноты/Поднялся человек» – это снизу вверх. «Он быстро шел вперед… где кончался лед» – чтобы увидеть лед, надо опустить взгляд.

                «…Он обернулся — встретил я
                Один горящий глаз.
                Потом сомкнулась полынья —
                Его огонь погас.»

    Одноглазый обернулся – взгляд во взгляд. Он провалился – вниз! – и полынья –   внизу! – сомкнулась.  А путник все не может отвести взгляда от воды:

                «…Слилось морозное кольцо
                В спокойный струйный бег.»

    И спустя непонятное количество времени осознает:

                «…Вздохнул холодный снег.
               
                И я не знал, когда и где
                Явился и исчез…»
 
     «Я» уже «не знает», когда кончился снегопад, не знает, где он кончился – в небесах из туч сверху вниз, или только в его видении, как в отражении – в полынье снизу вверх? Ведь вроде бы только что  прямо из нее «горел один глаз» – луна, конечно же, а сейчас отражается  чистое  небо… Только что «высота» была черной, а уже  в полынье «опрокидывается» «лазурный сон небес», и он не знает даже, что он видит сейчас:  низ – полынью или верх –  «небеса»? 
     Опять – отсутствие времени в четырех-координатном континууме. Которое здесь обернулось перепутанностью  и первых трёх, больше  – отсутствием и причинности: он не понимает – не только когда, где, но и  как:

                «И я не знал…
                …Как опрокинулся в воде
                Лазурный сон небес…»

     А термин «опрокидывается» – намекает, что всё это происходит не в нашем мире, не в нашем измерении.

     И в исходном стихотворении змеевласая («тяжелозмейная») героиня цикла опять привела его сюда, к, казалось бы, давно забытой проруби. И он не сопротивляется, потому что у него самого:

                …сердце хочет гибели,
                Тайно просится на дно…