М. Хиллиард. Путешествие на Низоты

Перевод глав IX и X (“Down!” & “Pixie Games”) повести М. Д. Хиллиард (M. D. Hillyard) “Peggy’s Giant”, London, 1920.
Иллюстратор: Пегги (героиня повествования).
© Перевод. Олег Александрович, 2022

Читать доработанный вариант перевода всей повести полностью: http://proza.ru/2022/12/24/819

***

   Из окна дома по соседству, где веселились дети на устроенной для них вечеринке, певица под бойкую музыку с патефонной пластинки предлагала всем полюбоваться, как танцует она польку, — в час, когда Пегги, лёжа в постели с простудой, любовалась танцами язычков пламени в очаге камина.

   Заснуть никак у неё не получалось: минуту назад няня объявила ей, что завтра к вечеру мама вернётся из поездки домой, — и после такого известия хотелось ей выскочить из постели и запрыгать по комнате в буйном танце. Да и сбегать в соседский дом и поиграть там вместе с подружками и друзьями в «музыкальные стулья»* совсем не прочь была бы она сейчас.
   ____________
   * «Музыкальные стулья» — детская игра; под музыку дети ходят вокруг ряда стульев; когда музыка прекращается, играющие бросаются занимать стулья, которых на один меньше, чем играющих.

   И тут заметила она на большом пальце левой своей руки чудесное её Кольцо.

   «О, да не запрыгни сейчас колечко моё мне на палец, так и не вспомнила о нём бы сегодня! — подумала с некоторым испугом Пегги. — Хм… а Великаша-то мой, наверно, всё ещё сердит на меня за вчерашние мои забавы с Мэром тем… Ну… да ладно, попробую-ка я лучше загадание какое-нибудь придумать, первое на сегодня!»

   Между тем музыка в соседнем доме звучать перестала, и слышны стали звуки отъезжавших от него экипажей.

   — Ох, но как же всё-таки хочется мне, чтобы Великаша мой навестил меня сейчас!— произнесла она вслух. — Он-то лучше, чем я, выдумки всякие умеет выдумывать, с ним не исскучаешься…

   И — с грохотом и скрежетом ввалился Великан через окно в её комнату, выломав плечами два куска стены по бокам от оконного проёма.

   — Узковатое — окошко здесь у тебя, скажу… Ох-хо-хо! вот влепился, так влепился же я! — Великан отряхнулся и улёгся на пол — головой почти вплотную к пасти камина. — Вон — в доме рядом праздник какой-то для детей устроили, но уже разъезжаются все сейчас оттуда. А отчего ж ты-то не пошла туда?

   — Оттого что простуда у меня. — Пегги трижды чихнула. (Великан, казалось, занёс вместе с собой в её комнату весь хлад вечернего воздуха). — И я даже знаю, где простудилась: в том жёлтом, красивом таком, но сыром очень облаке, сквозь которое пронеслась вчера в машине вместе с Мэром тем…

   Великан помрачнел лицом.

   — Не поминай мне о вчерашнем, — сухо сказал он. — И ведь успел же я особо доложить тебе о моей неприязни величайшей ко всем мэрам всех городов на свете, а ты раз — да и прихватила тотчас одного из них к себе в машину! И укатила с ним!

   — Да начхать мне… — Пегги чихнула: раз — и ещё раз, — на всех, что на свет родились, мэров! А на тебя, мой Великаша, нет! И я же совсем не думала тебя оставлять, ты ведь сам из машины выпрыгнул!

   — Ну, ладно… Желание какое-нибудь придумала уже?

   — Хочу придумать, да не получается пока никак. Мы ведь с тобой, наверно, всё-всё самое интересное попеределали уже; и на самых высотах побывали вчера…

   — На самых низотах побывать не желаешь — для разнообразия?

   — На низотах? Да мы же и так на самой низоте сейчас, на земле!

   — Ты землю — низотой настоящей, подлинной называешь?! — Великан расхохотался. — Давай-ка, садись ко мне на ладонь, да загадывай желание!

   — А пожелать-то — чего должна я? — спросила его Пегги, накинув на себя голубой свой халатик и сунув ноги в туфельки.

   — На низотах очутиться, разумеется, — отвечал Великан с нетерпением. — Неужто простуда заложила уши тебе?

   — Хорошо: хочу на самые низоты попасть я сейчас! — объявила она, карабкаясь великану на ладонь. — Бестолково как-то звучит это, очень… Ай-ай-ай!! Держи меня крепче! — И оба они в тот же миг провалились сквозь потолок в столовую внизу.

   — Ай, да ты посмотри, что с потолком-то мы сделали! И стол весь замусорили, давай-ка приберёмся!

   — Некогда — летим глубже! — Пробив теперь вместе и ковёр, и пол, рухнули они на пол кухни в подвальном этаже.

   Пегги едва успела уловить взглядом перепуганные лица ужинавшей в кухне прислуги, как тут же провалилась вместе с сопутником и сквозь пол подвала!

   Дальше вниз неслись они с такой быстротой, что волосы у Пегги сложились в остроконечный снопик над её головой, а Великана хлопала по лицу взвихренная торчком борода. От испуга Пегги крепко зажмурилась.

   — Всё, открывай глаза, на Низотах мы уже! — услышала она в конце концов голос Великана — и миг спустя шлёпнулись они вдвоём на бурую густую траву.

   Пегги огляделась. Сидели они под небом золотистого цвета посреди бурой равнины, окружённой невысокими холмами с острыми вершинками.

   — Ой, какие домички прелестные! — воскликнула Пегги, когда разглядела на склонах холмов великое множество крытых бурой соломой миниатюрных коттеджей; подле них видны были палисадники с деревцами и кустами, усыпанными незнакомыми Пегги разноцветными ягодами. — На какое, интересно, место на Земле залетели мы с тобой?

   — Ни на какое. Потому что внутри неё мы сейчас — внутри Земли. В Стране Лемунстриков; вон, посмотри, выходят они уже из своих домишек! Видишь их? Нас они, конечно, тоже заметили.

   Лемунстрики — толстенькие миниатюрные человечки с бурыми морщинистыми личиками — облачены все были в тёмно-красные и тёмно-зелёные одеяния, на головах их возвышались остроконечные шапочки. Выскакивая из своих домиков, стали они сбегаться через равнину к месту, куда свалились к ним сверху Пегги и Великан.

   Подойти близко к прибывшим в их страну незнакомцам лемунстрики не решились; толпой стояли они на некотором отдалении, перешёптываясь и хихикая, пока, наконец, не подтолкнули пару своих соплеменников с большим, скрученным в свиток листом в сторону Пегги.

   — Что это такое принесли они нам? — шёпотом спросила Пегги Великана.

   — Приглашение, я думаю, — прошептал ей Великан. — На празднество сегодняшнее вечернее.

   — В честь чего — празднество?

   — Помолчи ты, да и шептаться не надо! Потому что вообразить они могут, что какие-то недобрые речи ведёшь ты о них. Здешние обитатели весьма обидчивы все и стеснительны.

   И правда: оба посланца, сильно оробев, уронили на траву свиток с приглашением и скорой рысцой умчались к сотоварищам, которые, укрыв лица ладонями, хихикали и поглядывали сквозь пальцы на Пегги.

   — Какие они чудики! — отметила Пегги. — Отчего так странно ведут они себя?

   — Почём я-то знаю! Может, оттого, что очень уж редко людей они у себя видят. Лемунстрики в самом деле чудной весьма народец, потому не стану я утверждать, что всегда могу понимать их. Ты прочти-ка приглашение!

   Пегги подняла с травы свиток, развернула его и прочла вслух:

   — «Приглашаем Пегги и Великана на бал, который через полчаса даваться будет в Отдалённых Пурпурных Кавернах. На Коньках Катание, Сластей Поедание, Порхалки-Отражалки, Запутанница, Поискушки-Потанцушки и другие Забавы». Ах, вот счастье-то какое! И меня туда тоже пустят?! — воскликнула Пегги, запрыгав от радости.

   Великан взял приглашение из её рук и внимательно прочёл его сам.

   — Дельце-то занятное намечается там! Да, ты тоже пойдёшь со мной, только надобно нам прежде принарядиться по-карнавальному.

   — А что такое Каверны? И эти вот, смотри, Порхалки-Отражалки, Запутанница, Поискушки-Потанцушки? — заглянув в приглашение, поинтересовалась Пегги.

   — Каверны — это закрытые такие, совсем почти замкнутые пещеры, с узенькими лишь входами-выходами. А забавы эти… Порхалки-Отражалки — это порхание в воздухе под самой крышей пещеры; играющие порхают и повторяют в точности, всё что делает перед ними водящий лемунстрик, и последний из всех, кто не даст ни одного промаха, получает приз. Похоже на «делай как я», только гораздо завлекательнее эта игра. Поискушки-Потанцушки — в них лемунстрики играют так: потанцовывая разгуливают они по Незнамым Проходам, сбирая в них алмазы, и кто больше их насобирает, тот выигрывает. А Запутанница… Что ж такое — Запутанница?.. Забыл, забыл я… Но, быть может, припомню через пару минут…

   — Вы принимаете наше приглашение? — услышала Пегги из-под локтя своего робкий голосок подошедшего к ним лемунстрика.

   — Да, мы с довольством присоединимся к вам! Большая любезность от вашей стороны позвать нас к себе, — вежливо и с важностью ответила ему Пегги — и добавила: — Надеюсь, вы извините меня за некоторые шероховатости в изложении мыслей. (Такие, ей запомнилось, слова вставляла иногда её мама в важные беседы).

   — Они с довольством присоединятся! — громко крикнул лемунстрик и помчался обратно к толпе.

   — Они с довольством присоединятся!! — хором завопили лемунстрики — так, что эхом откликнулись холмы вокруг. И, развернувшись, прытко побежали они все к своим домикам.

   — Сейчас же примутся наряжаться они, — сказал Великан. — Да и нам с тобой тоже надо бы подготовиться. Начинай с себя — нарядиться кем ты хочешь?

   — Дай-ка я подумаю… Ах, да, хочу явиться я на бал Феей в розовых одеяниях!

   — Недурственно получилось! — с одобрением отметил Великан: потому что Пегги стояла уже перед ним в роскошнейшем розовом платье с красивыми блёстками; за спиной её мерцали мягким светом два серебристых крылышка, во лбу блистала звезда, и в руке держала она волшебную палочку.

   — А кем же тогда мне на бал отправиться?.. Да хоть Засоней-Пастушком с Позолоченным Рожком* — если не поскупишься ты потратить одно пожелание своё и на меня.
   ____________
   * Герой английского народного стишка “Little Boy Blue”.

   — Не поскуплюсь ничуточки! — ответила Пегги — и Великан вмиг предстал пред ней ростом уже не намного выше обычного человека, одетым в синие штаны и куртку, и с позолоченным пастушьим рожком в руке. Но вот досада! — Сапоги-Скороходы его размеров своих нисколько почему-то не убавили, — и курчавая борода, какой была у него, осталась: вполне великанской.

   — Не скажу, что без сучка и задоринки… — пробормотал Великан, оглядев себя. — Но не беда, компанию, что там соберётся, наверно, не перепугаю. Пора уж и в путь нам. Лемунстрики на бал отправятся по особым коридорам: прямо под их домиками входы в них у всех проделаны. Но для нас те их норы тесноватыми будут, наверняка попортим мы в них наши наряды. Нам взамен Сапоги-Скороходы мои подсобят. Вспорхни-ка ты на плечо мне — вот так, прекрасно! — и зажмурь глаза, чтобы не пугаться!

   И пошествовал он широким и скорым шагом через долину — и дальше через холмы.

   — А ты всё-таки постарайся, пока не дошли мы, вспомнить хоть что-то про ту самую Запутанницу! — попросила Пегги Великана. — Страсть как хочется мне в игру эту поиграть, потому что название презавлекательное такое…

   — Не отвлекай ты меня пока, прошу! Я, кажется, сбился малость с пути… и теперь пытаюсь выверить направление, — ответил ей Великан.

   — Да неужто нам топать ещё и топать?! — воскликнула Пегги. Она открыла глаза — и от величайшего изумления едва не свалилась с Великанова плеча.

   Бурые холмы все до одного исчезли; взамен их, куда ни кинь взор, простиралась ослепительно-белая, заснеженная страна. И — как такое может быть! Пегги протёрла глаза и зорко оглядела ещё раз всё вокруг себя. Нет, ей это не привиделось: сотни и сотни снеговиков с глазами из печных угольков и с трубками в зубах стояли толпами один подле другого, заполняя всю-всю диковинную эту страну! Одного такого снежного человека, точь-в-точь на их всех похожего, вылепили они прошедшей зимой вместе с мамой.

   — Да, заблудились мы… конечно, заблудились! — сказал Великан и остановился, чтобы перевести дух. — Пожалуй, лучше было бы вместе с лемунстриками в путь нам отправиться!

   Он опёрся спиной на снеговика, отёр красным носовым своим платком лицо и слабым от усталости голосом сказал спутнице:

   — Вспорхни-ка ты повыше в воздух и осмотри всё хорошенько: может, заметишь ты где-нибудь выход из этой местности. Я испетлял меж этими страшилами негодными всё тут вдоль и поперёк уже, и сдаётся уж мне, скопищу их здесь такому конца и края не сыщем мы!

   Пегги взлетела ввысь и оглядела север, юг, восток и запад, — но, увы: ничего, кроме несметных толп снеговиков, не различалось в самых дальних даже далях.

   — Эти вредины лемунстрики наверняка шутку над нами такую сыграть решили, — сказал великан сердито, когда Пегги спорхнула вниз. — Вон-вон — оглянись-ка! — Он указал пальцем на снеговика за её спиной. — Как будто бы прячется вон там один из них!

   Пегги стремглав оборотилась назад — как раз вовремя, чтобы заметить ухмыляющееся личико лемунстрика, которое вмиг скрылось за снеговиком.

   — Лови же ты его! — крикнул Великан и сам ринулся к снеговику — и едва-едва не ухватил шустряка лемунстрика за ворот. — Ах ты! смотри-ка, вон он где уже! — Впрочем, тотчас понял он, что лицо, показавшееся из-за другого снеговика, принадлежит другому лемунстрику.

   — Играем в Запутанницу — да-да, играем! — прозвучал писклявый насмешливый голосок. Из-за спины третьего уже по счёту снеговика выскочил в их сторону ещё один лемунстрик — и стремглав улизнул в тот миг, когда едва не попал в руки Пегги.

   — Понял я всё! — воскликнул Великан, бросив беготню. — Вспомни: ты, сидя у меня на плече, обмолвилась, что очень уж хочется тебе в Запутанницу поиграть; так вот же и оно — исполнение пожелания твоего!

   — Да, и вправду ведь такие слова говорила я! Жалко, что глупая такая затея отняла уже у меня аж четыре моих желания! Ах, есть — вот, держу я его! — Пегги молнией метнулась в правую сторону — однако в руке её осталась лишь островерхая шапочка прошмыгнувшего близко неё лемунстрика, а сама она завалилась во весь рост в мокрый снег.

   — Играем в Запутанницу — да-да, играем! — вскричали разом не меньше чем двадцать ехидных голосков. Головки лемунстриков высовывались на мгновенья и прятались уже из-за всех стоявших и близко, и поодаль снеговиков.

   — Нет уж, наигрались мы, хватит! — заявила Пегги. — Одного теперь хочу — закончить враз забаву такую бестолковую!

   И снежные истуканы опрокинулись все наземь и вмиг растаяли. Небо же быстро затягиваться стало каменными сводами, и вот — Пегги и Великан стояли уже внутри громаднейшей пещеры, залитой ярким розоватым светом.

   Играла здесь музыка, и кружились под неё в танце феи и эльфы, гномы и домовые — и прочие всякие чудные создания. Лемунстрики в броских многоцветных нарядах, собравшись отдельно в стороне в большую компанию, забавлялись игрой в чехарду; пробившись сквозь толпу, подбежали они к запоздавшим гостям.

   — Ох же! а вы-то, а вы-то припоздали! В Запутанницу, поди, заигрались?! — Проказливые человечки огласили пещеру раскатами заливистого хохота.

   — Повода для бурного такого веселья вашего ни в чём не вижу я, — холодно заявил лемунстрикам Великан и поворотился к ним спиной. — Погляди-ка, вон наяды* идут! — прошептал он Пегги. — Визитами своими, знай, удостаивают они балы исключительно сливок здешнего общества. — Он указал на красивых высоких девушек в зелёных и голубых одеяниях с водяными лилиями в волосах, которые шествовали в их сторону; за ними следом шли стайкой миловидные дриады**, облачённые в коричневое и зелёное.
   ____________
   * Наяды — нимфы рек и озёр.
   ** Дриады — нимфы древесных растений.

   — Хочу пригласить я вас в Порхалки-Отражалки вместе с нами поиграть! — объявила гостям одна из наяд и, взяв их за руки, потянула за собой. — Ну, а эти хулиганистые создания, — она кивнула в сторону лемунстриков, — надеюсь я, приучатся вести себя достойнее, если не станете уделять вы им излишков своего внимания. А как играть — мы вам сейчас покажем!

   И наяды с дриадами взмыли вверх, к сводам Пурпурной Каверны; прочие гости бала последовали все за ними.

   Забыть не сможет Пегги никогда чудеснейшую ночь ту: когда до устали порхала она и летала меж пещерными стенами, когда охотилась за алмазами в кромешной тьме Незнамых Проходов, когда в компании изысканно галантных Троллей скользила на коньках по льду роскошнейшей Глубинной Каверны — со стенами сплошь из мириадов искристых рубиновых каменьев. А затем лемунстрики, к которым успели уже вернуться их прежние, достойные манеры, с изъявлениями величайшего почтения водрузили ей на голову венец Королевы Бала и препроводили к месту, где готовилась раздача угощений.

   Пиршественный стол накрыт был в Чернёно-Злачёной Каверне (стены её являли собой причудливое переплетение золотистых и антрацитно-чёрных извилистых полос). Освещали стол жучки-светлячки — многие-многие тысячи, — упрятанные в цветки жёлтых роз на свисающих с потолка гирляндах.

   Пегги как Королеву Бала усадили во главе стола, рядом с нею место занял её Великан, и на блюда пред ними насыпали множество разнообразных сладостей самых причудливых форм и раскрасок.

   Но не успели они и все гости умять и половины всех яств, как прогремел вдруг невесть откуда грозный окрик: «За работу всем!» — «За работу всем!»

   Наяды и дриады обратились вмиг в зеленоватые клочки тумана, феи и эльфы в синие дымки, — и растаяли в воздухе. А изумлённая Пегги увидела, что в руках крепко держит она кирку и с усердием колотит ею в стылую скальную стену пещеры, освещённую одним лишь единственным теперь светлячком! Сотни безмолвных лемунстриков, куда ни глянь, заняты были той же работой. Великан с закатанными рукавами синей своей куртки стоял с Пегги рядом и тоже прилежно долбил киркой твёрдую стену.

   — Ой-ой-ой! что же такое делаем-то мы здесь! А где же бал?! Где угощения?! И куда гостей куча целая улетучилась?! — вскричала страшно огорчённая Пегги.

   — Потехи час прошёл, — пояснил ей Великан, выбивая без остановки киркой из стены большие куски золота. — Теперь же время для нас делом позаниматься тут…

   — И что за радость-то нам… от скукотищного дела такого! — простонала Пегги. — И я не сомневаюсь… что няне моей ой как не понравится, что разжариваю я и распариваю себя работой очень тяжкой — сейчас, когда простуда у меня! — добавила она со строгостью, забыв совсем, что мысли такие на ум ей не приходили, когда минуты назад «разжаривала» и «распаривала» она себя играми и прочими забавами. Она бросила взгляд на Великана; тот же, не уделяя её жалобам никакого внимания, старательно выдалбливал из стены уже гигантские изумруды.

   — Ах, но до чего ж гадкое оно — место это! Хочу домой я, хочу в постель к себе! — Пегги с размаху швырнула прочь из рук кирку; с грохотом встретила кирка каменный пол и…

   — Но ты ведь в постели своей и лежишь, мисс Пегги, — услышала она тихий, утешающий голос няни.

   Пегги огляделась и увидела, что лежит она у себя в комнате на своей кровати. Одеяло сползло с неё на пол, и простыня была скомкана: оттого зябко ей было и совсем неуютно.

   — Ну вот, так-то лучше будет, — продолжала няня, приводя в порядок её постель. — Теперь же постарайся уснуть опять. Ох! да у тебя и грелка на пол свалилась; оттого-то, наверно, и пробудилась ты.

   — Но ведь… если правду сказать… я и не хотела возвращаться так скоро… — сонно бормотала Пегги. — Даже спасибо сказать — я не сказала им… Ни за забавы все, что для меня устроили… ни за что ещё…

   — Тебе, видать, снилось, что веселилась ты на вечеринке в доме вон том соседском, — сказала ей няня. — Наверно, оттого что долетала до тебя музыка оттуда. Хватить уж разговаривать, спи, да и завтра вечером мама твоя дома уже будет!

   — Да, будет, будет!.. Доброй ночи и тебе, Великаша дорогой! — Пегги перевернулась на другой бок и тотчас крепко уснула.

   — Боюсь, температура у неё всё ещё не спала… однако на вид вполне здорова она уже, — с некоторым беспокойством прошептала няня и осторожно, без шума вышла из комнаты.

   И всю ночь испускал изумрудные лучики и ярко искрился в свете каминного очага зелёный камешек на чудесном колечке, не снятом с большого пальца левой руки спящей крепким сном маленькой его властительницы.