Верёвка

               В Беларуси есть такой праздник – «Дожинки». Это когда в стране собирают весь урожай, а потом отмечают это событие праздником в каком-нибудь городе.  Каждый год, осенью, в какой - ни будь области, выбирают город и там с размахом отмечают праздник уборки урожая. При этом, из Госбюджета выделяются деньги Горисполкому, что б «марафет» там навести: что не достроено – достроить, что некрасиво – снести, что не докрашено – покрасить. В общем, чтобы город выглядел красиво!
             
             И вот назначили Полоцк для дожинок. Начали в городе «марафет» наводить. Работы много, коммунальные службы не справлялись, и стали набирать людей в помощь. Обещали хорошо заплатить и скоро работа закипела. А так, как сроки поджимали, то люди работали ударно, без выходных, с утра и до ночи, т.е. не жалея сил и здоровья.
               
              И вот мой старший сын, Алексей, тоже решил погнаться за «длинным рублём». Я его поддержал, а вот жена была категорически против: она боялась за сына, за его здоровье. Но Алёша её не послушался, и всё – равно пошёл зарабатывать «бабки».
             
             Жена страшно волновалась за него: упрямый и бесшабашный, он брался за любую работу, лез в любую дыру, безрассудно и бессмысленно рисковал.
            
             Когда на этом «аврале» погибли двое студентов, жена вообще пришла в ужас и буквально требовала, чтоб Алексей немедленно бросил эту работу, но он её всё равно не слушал. Но особенно тяжело она переживала, когда его направили работать на крышу пятиэтажного дома.
            
            
               Однажды Алексей прибежал домой намного раньше обычного: то до темноты работал, а тут буквально после обеда примчался. Он был чем – то взволнован, бегал из комнаты в комнату, то сядет, то встанет… В общем, вёл себя странно.
               
               - Что случилось? – наконец не выдержал я. – Что – то серьёзное?  Почему пришёл раньше времени?
               
               - А где мама? – вопросом на вопрос ответил сын.
               - В город пошла… Да что случилось?
               
               Алексей подошёл ко мне, сел рядом. Он был явно чем – то расстроен.
             
                - Ты не поверишь, - наконец проговорил он, – но со мной случилось невероятное… Я просто не могу в себя прийти от того, что случилось…
               
                Он опять замолчал. Таким взволнованным и растерянным, я сына давно не видел.
               
                - Да говори ты, - начал допытывать я его, - что случилось?
               
               - Понимаешь… Я сегодня работал на высоте: прямо под крышей, на стене, надо было заштукатурить какую – то дыру. Просто так, с чердака, до этой проклятой дырки рукой никак не дотянуться – далеко! Я решил обвязаться верёвкой, для страховки, или по ней спуститься. Там расстояние – чуть больше метра.
               
                Попросил мужиков с бригады помочь, подстраховать, да куда там – обед! Обед у нас с двенадцати, так уже за пол – часа до обеда никто не работает, разбегаются, как тараканы: кто пожрать, а кто «нажраться». После обеда кто спит, а кто пьяный… Какие они потом помощники? Тем более, что начальства нет: они носятся по участкам, еле успевают командовать, а уж проверять… И тем более на крыше! Это же высоко и далеко! И всё им «некогда»! Кто людей ещё заставит работать? Я, что ли?
               
                - И ты, конечно, полез один?
                - А что делать? Ты же знаешь, я люблю доводить любое дело до конца. 
               
                Сын замолчал, а потом продолжил:
                - Взял я верёвку, залез на чердак, одним концом верёвки обмотал себя, второй – привязал к балке.  Потом полез к этой распроклятой дыре. Дотянуться до неё не смог, пришлось повиснуть на верёвке, что б добраться до неё и законопатить. Сделал всё, как надо, по верёвке же и на чердак залез, отвязался, начал её сматывать…  Сматываю, иду потихоньку к балке, что б отвязать: верёвку же с собой взять надо, а то украдут… Сматываю, сматываю, подхожу к балке, а там…
               
                Голос сына задрожал. Он вскочил, заметался по комнате.
               - А там… верёвка… не привязана была!!
               - Как «не привязана», - удивился я, - ты её привязывал перед работой?  Проверял, дёргал?
               - Не помню!! Может не проверял и не дёргал! Но ведь висел на ней!
               - Какая – то чушь получается… Как же ты висел на непривязанной верёвке? Этого не может быть!
               
                Услышав рассказ сына, я был просто шокирован.  В том, что он говорил правду, у меня не было никакого сомнений, но как такое возможно?
               
               - Может из твоей бригады кто – то подшутил? Дождался, когда ты всё сделаешь, вылезешь на чердак, потом тихонько отвязал верёвку и удрал?
              - На чердаке только один выход, и он далеко… Я бы его увидел, да и тихонько там не убежишь - всё слышно…
               - Может конец верёвки зацепился за что -то. А когда ты её сматывал, отцепилась?
               - Там гладкий, бетонированный пол, не за что там цепляться… Я даже подумал, что на конце верёвки какой-то крючок есть, но нет… простая верёвка… ничего там нет!
            
             
               Вот это новость! Я начал перебирать разные варианты происшедшего, но не один вариант не подходил: дыру на стене, под крышей пятиэтажного дома он заделал, вися на непривязанной верёвке! Чудеса какие-то!
             
                Тем временем, вернулась жена. Зашла в коридор, поставила две тяжеленные сумки, начала снимать туфли.
             
              - Мама, где ты была? – бросился к ней Алексей.
             
              - О, все дома! – обрадовалась жена, увидев меня и сына. – А я по базарам прошлась, потом в церковь зашла, да опоздала, служба там уже закончилась.
             
               - А… что ты в церкви делала? – удивился Лёша.
             
               - За тебя молилась, мой милый! Николаю Чудотворцу… Просила, чтоб помог тебе, оградил от опасности, защитил от беды…
               
                Жена потрепала сыну волосы на голове и пошла в ванную. Усталая, но радостная, прошла мимо меня, шутливо щёлкнув пальцем по моему пустому лбу, и тут меня осенило!
               
                - Ты знаешь, когда служба в церкви заканчивается? – спросил я сына, когда за женой закрылась дверь ванной комнаты.
               
                Тот отрицательно замотал головой, думая о чём-то своём:
               - Давно в церковь не ходил… Не знаю…
               
                - Где-то после одиннадцати часов…- говорю я и наблюдаю за его реакцией.
               
                Сын безучастно стоит, глядя в пол. Потом встрепенулся, поднял голову и с удивлением посмотрел на меня.
               
                - Так значит мама… мама!..- начал он говорить, при этом глаза его медленно расширялись.
               
                - Да, Алёша, - закончил я за него, - мама молилась в церкви, когда ты на верёвке висел!