Жаль, что история ничему не учит

  «Если вы заметили, что вы на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться», – Марк Твен.
    «Что большинство? Большинство безумие. Ум лишь ведь у меньшинства», – Фридрих Шиллер.    
    Действительно, правда, как и способность анализировать – удел меньшинства. Большинству же людей нужна не правда, а осознание принадлежности к анклаву, к «правоте» численности. Но здесь действуют уже не законы логики, а законы толпы, массы, стада. И это ярко проявляется в критические моменты истории.
    В частности, известие о вступлении России в Первую Мировую войну, хотя непосредственно на Российскую империю никто не нападал, вызвало массовый патриотический подъем. Как это ни странно. Повсюду проходили парады по поводу мобилизации, манифестации и торжественные молебны. Исход будущей войны массам представлялся только победным, шапкозакидательские настроения били через край, газеты пестрели антигерманскими плакатами.
      Например, 22 июля 1914 года в Самаре епископ Тихон при участии духовенства всех самарских церквей отслужил молебен, перед которым с папертей церквей всенародно зачитывался манифест о войне с Германией, сопровождаемый криками «Ура!» и «За императора!»
    По поручению губернатора прочли текст верноподданнической телеграммы «обожаемому монарху» от жителей города. Затем перед собором прошли маршем войска, за которыми шествовала многочисленная городская публика. Всё это сопровождалось неумолкающими радостными криками и оркестровой музыкой.    Манифестанты несли портреты Государя и Государыни, а также транспаранты с лозунгами: «Да здравствуют армия и флот!», «Да здравствует Франция!», «Долой Австрию и Германию!»
     Стоявшая по обочинам дороги толпа, не принимавшая участия в шествии, тоже кричала «Ура!», – об этом сообщал сохранившийся с того времени экземпляр газеты «Городской вестник». То же самое происходило и во всех прочих губернских центрах России.
     Кстати говоря, в информационном поле тогда немедленно появились «эксперты» по международным отношениям и военным делам, хотя , безусловно, их было не так много, как в наше время информационных технологий.
     А что в итоге? Уже в 1915 году война с чужих территорий пришла на российскую землю и стала исключительно тяжёлым испытанием для армии. Сотни тысяч солдат и офицеров были убиты, ранены и взяты в плен. Русская армия оставила Галицию, Буковину, Польшу, часть Прибалтики и Белоруссии.
   Общим итогом Первая Мировая война унесла примерно 20 миллионов жизней, около 55 миллионов людей оказались ранеными и искалеченными. Война создала условия для геноцида армян, от вызванных ею эпидемий и голода погибли еще около 20 миллионов человек.
    В ходе этой жестокой войны впервые было применено химическое оружие – на людей обрушились 12 тысяч тонн иприта, от химических атак пострадали 400 тысяч военнослужащих. И ни одно из этих последствий войны нельзя назвать трудно прогнозируемым.       
     Так чему же радовались все эти объятые странным пафосом люди накануне войны, когда её страшных последствий еще можно было избежать? И ведь подобный всплеск победных настроений уже был десять лет назад, накануне   Русско-Японской войны, в которой Россия потерпела жесточайшее поражение!
    Тайна сия велика есть, и лежит она вовсе не в области здравого смысла и практического расчета.
    Через три военных года почти миллион из некогда пафосных патриотов погибли, а остальные стали настолько избегать отправки на фронт, что безропотно приняли двукратную смену режима. Сначала «обожаемого монарха» сбросили с трона его приближенные, а потом Временное правительство, созданное заговорщиками, низвергли образованные при их согласии Советы народных депутатов.
    Правда, изначально никто долго воевать не собирался, полагая, что месяца за три доблестные воины империи закидают врага шапками. Внятных же целей, для чего нужна была война, никто населению сообщать не посчитал нужным. Простодушные патриоты рвались на войну «за государя императора», «за веру», «чтобы помочь православным братьям-сербам». На самом же деле одна из основных причин вступления России в войну определялась зависимостью от иностранных кредитов, главным образом французских. «Всюду деньги, деньги, всюду деньги, господа…», –  поётся в одной веселой песенке.
    Надо сказать, что и на Западе с пониманием целей войны дела обстояли не лучше. По словам тогдашнего президента США Вудро Вильсона, «…все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, она началась по всем причинам сразу».
     Ликование французских и бельгийских крестьян, жестянщиков и пирожников по случаю начала войны было нисколько не меньше, чем в России. Людям, считающим себя патриотами, вообще свойственно преувеличивать разницу между своей родной страной и остальными, в чем немалая заслуга всегда принадлежит средствам пропаганды.
    Писатель Стефан Цвейг, наблюдавший в Австрии события тех лет, написал: «В этом первом движении масс было нечто величественное, нечто захватывающее и даже соблазнительное, чему лишь с трудом можно было не поддаться… Как никогда, тысячи и сотни тысяч людей чувствовали то, что им надлежало бы чувствовать, скорее, в мирное время: что они составляют единое целое».
      И ведь никаких выводов, никакого исцеления не происходит, победная истерия под новыми предлогами исправно пожинает массовые жертвы среди новых и новых поколений. А, казалось бы, уже должно быть достаточно исторического опыта, чтобы понять, что, когда пастухи на открытии новой бойни торжественно перерезают красную ленточку, баранам не стоит радостно махать флагами, заполнив улицы до горизонта. Это не их праздник, это и вообще не праздник, а запуск процесса по их утилизации.
   История хранит и пример здоровой реакции на войну: советские люди под репродукторами с тревогой слушали сообщение о вторжении гитлеровских войск, ибо они хорошо знали, что такое война. К тому же, это была война оборонительная, а не захватническая, цели ее были просты и понятны каждому.
     Сейчас же идёт вымывание этого опыта из мозгов и возврат во времена незамутнённого победного пафоса, в чем опять же преуспевает пропаганда.
   Политологи отмечают, что за последние годы в США число сторонников военного вмешательства увеличилось вдвое.  Нашим соотечественникам тоже стоило бы помнить, что быть готовым к войне и питать иллюзии насчёт её последствий – это далеко не одно и то же. И человек, под влиянием пропагандистской риторики считающий, что «сейчас мы всех уделаем одной левой», мягко говоря, к войне не готов. Безжалостное время рано или поздно поставит такую публику перед печальной реальностью, как это уже не раз бывало в истории.