Ев. от Странника. гл. 66. КПТЖ Блейн Моно

            Когда поезд твоей жизни Блейн Моно. Стих 1. Арина

      — Вискарик! – приятно удивился очарованный Странник, обнаружив в одном из шкафов бутылку японского пойла. – Весьма кстати, только непонятно, откуда тут взялся. Должно быть, дядька припрятал, когда приезжал. Впрочем, – неважно.

      Продолжая приятную беседу с самим собой, скиталец вышел на кухню, полюбовался на желтую этикетку с надписью «Suntory Whisky», откупорил бутылку, налил и, лихо опрокинув полную рюмку, вытаращил после глаза. Виски японского производства оказался довольно крепким – больше восьмидесяти градусов. Зато и эффект последовал незамедлительно, – познаватель сделался неожиданно веселым, весьма находчивым, еще более решительным и очень инициативным. Запарив в кастрюльке грибы, он оставил их болтать-остывать на мансарде и направился в гости к одной из своих одноклассниц.

      Арина была, пожалуй, самой красивой девушкой в школе, а еще – активисткой, комсомолкой и круглой отличницей. Вскоре после того, как Арина рассталась с одним мажором и симпатягой диджеем, она начала проявлять интерес к разгильдяю и неожиданно ставшему для всех загадочным Страннику.

      Дело в том, что его что его похождения, в симбиозе с виденьями Панка, о которых он нередко трепался, из тривиальнейших сплетен быстро становились легендами. Часто их пересказывали совершенно незнакомые обоим им люди. Доходило порой до абсурда. Так, во время одного «собеседования», узнав имя Странника, женщина-следователь с любопытством спросила: «Значит, это вас с гражданином Шевченко снимали в передаче „Человек и закон“, посвященной молодежным притонам? О неформалах много пишут теперь. У вас секта дьяволопоклонников? Где наркотики достаете?..». Как объяснить следователю, что это были галлюцинации Панка, да еще кем-то десять раз перевранные? Только в кино такое возможно. На деле, – даже наркологу ни о чем подобном ни-ни. Непременно доложит, и затаскают, разводя на «сотрудничество», – в лучшем из случаев. Пришлось сказать, что с Юрой Краузе он знаком лично, и передача пока только «в процессе», а также пообещать помянуть добрым словом родное районное МВД, которое ведет с ними общеобразовательную наставническую работу и преуспело в вопросах профилактики девиантного поведения молодежи. Язык до Киева доведет, как говорится. А уж «из Киева», – будьте уверены, – эта басня вернется уже совсем в другом амплуа.

      В общем, одноклассник Арине неожиданно стал весьма интересен. Что-то между ними витало уже давно – еще с первого класса, – то затухая, то вспыхивая. Но одноклассниц своих мы воспринимаем чаще как неких сестер, обращая на них внимание разве что после дивных метаморфоз, незаметно происходящих в разлуке. Не видел Арину скиталец уже с прошлой весны, но поводом для их новой дружбы послужило не сезонное буйство гормонов и даже не новые округлые формы прелестницы, но золотая серьга, которую, чуть было не вырвали из уха «бунтаря-металлурга» на дискотеке советские патриоты-жлобы.

      После небольшой драчки Арина пригласила бедолагу к себе – для оказания первой медицинской помощи. Травмы были совершенно пустяшными и незначительными, ведь доставалось порой от «любителей Родины» так, что натурально кости наружу торчали. Но разве можно отказать девушке в проявлении подобного «боевого» ее милосердия? А после этого и небольших обнимашек, неожиданно для всех, стали встречаться красавица и чудовище – прилежница и разгильдяй.

      Одной Макоши ведомо, как сложилась бы дальше судьба этих прекрасных молодых и неравнодушных друг к другу людей, но в коробке с бинтами, таблетками, марганцовкой и йодом – домашней аптечке Арининых предков, – Странник заметил пару бутылок эфира, которым в ту пору смачивали факелок для мгновенного «прогревания» банок. Следует считать совершенно логичным, что познаватель приметил этот занимательный факт. Приметил – забыл, – кока там не росла, химку из марихуаны не делали, а разными анестезиями скиталец к тому моменту пресытился. Неплохо было бы тогда остановиться и жить припеваючи – на зависть всем, встречаясь с красоткой, однако... бутылка эликсира безумия стала вдруг буквально необходима неприкаянному в душе своей Страннику. Причиной тому послужил один факт: Тщательно исследуя, сравнивая и анализируя некоторые записи доктора Папюса, он обнаружили, что именно серный эфир, – суть один из тех компонентов, который, в сочетании с другими элементалами, при наличии благоприятных условий и соблюдении некоего ритуала, способен отправить душу прямиком в Преисподнюю.

      Грустно посмотрев на скитальца, Арина спросила только одно: «Я или твоя дурь?», – чем слегка озадачила юного исследователя жизни. Закончив нехитрые вычисления, его сияющий лунный мозг уверенно перевел стрелку налево, – и призрачный, сумасшедший, как Блейн Моно, поезд-жизни-познавателя-запредельного покатил тихо дальше, музыкально постукивая хрупкими хрустальными колесами по жестоким стальным рельсам разрушительной парадигмы. Остался позади уютный вокзал с ожиданием чуда в прокуренном турникете, и пластилиновый грузчик в зеркальном тоненьком галстуке, а самая-красивая-девушка-в-школе растаяла на перроне бесприютной юной любви, блеснув на прощание бездонной печалью калейдоскопических глаз.


                ******


      *Юрий Краузе о передаче: Я неожиданно понял, что «Человек и закон» даёт исключительную возможность говорить правду с экрана. В то время на телевидении (конечно, не только там) всячески поощрялась лакировка действительности. Люди говорили по бумажкам, чтобы не ляпнуть лишнего. Но о какой бумажке может идти речь, если подсудимый борется за свою жизнь или добивается сокращения грозящего ему срока? Никакой следственный изолятор, никакая колония просто не поддаются лакировке. Что вообще может быть правдивее съёмки захвата преступника? А притоны и вытрезвители? Это была такая жгучая правда, что иногда на приёме передач у начальников вырывалось: «Вы что, не могли переодеть этого наркомана?» Придирались практически к каждой передаче: «Здесь убрать, там подрезать, а это ни в коем случае не показывать». И всё-таки что-то же пробивалось в эфир. Перед тем как, наконец, поставить подпись на так называемой папке, главный редактор с тоской обращается к своим заместителям: «Ну, что, будем подписывать? Ох, чувствую, попадёт нам...» И время от времени действительно попадало...

      *Производство кокаина может показаться сложным лишь неискушенному повару. Подсушенный (не всегда) лист коки вымачивают в чанах с керосином или бензином. Когда алкалоиды растворятся, мертвый уже лист вынимают, а в чан добавляют серной кислоты. Кислота, соединившись с алкалоидами, образует ряд солей, одна из которых – сульфат кокаина. Затем керосин откачивают (фильтруют) и добавляют щелочной раствор, чтобы нейтрализовать кислоту. На дне чана оседает вязкое сероватое вещество – паста коки. Тысяча килограммов свежего листа дает всего десять килограммов пасты. Далее – канитель повторяется, но только со спиртом: пасту обрабатывают спиртом и серной кислотой, получая, после очистки, кристаллы-основание (Крек). Чтобы получить пригодный для вдыхания кокаин, основание растворяют в эфире и ставят реакцию с добавлением соляной кислоты и ацетона. После тщательного перемешивания или встряхивания гидрохлорид остается в ацетоне, который тяжелее эфира и сливается через фильтр. Если попадет немного эфира – не беда. Затем эту беду снова щелочат, чистят, фильтруют, выпаривают-сушат под лампами и получают гидрохлорид кокаина – тот самый романтизированный белый порошок. Для получения одного килограмма кокаина требуется семнадцать литров эфира. Фишка в том, что настоящий кокаин (гидрохлорид) нерастворим в эфире. (С химкой из каннабиса все наоборот). Иногда, для получения наивысшего качества, готовый кокаин растворяют в ацетоне (или сходных ацетоносодержащих растворителях) и снова фильтруют, а затем выпаривают ацетон. Такой кокаин пахнет лаком для ногтей, часто с различными фруктовыми и конфетными ароматами.

      *Блейн Моно – Персонаж Стивена Кинга, – сверхзвуковой суицидально-замороченный монорельсовых поезд, искусственный интеллект которого был повреждён. Этот поезд стал безумным в человеческом понимании. Главные герои попадают на борт поезда, активизируют его центральный компьютер и становятся пленниками. После многолетнего «сна» сумасшедший поезд отправляется в последний путь с намерением не останавливаться на конечной станции. Пленникам предлагается ответить на загадки поезда и загадать свои загадки. Только правильные ответы и сложные загадки могут спасти их от гибели.

            *LSD

      Picture yourself on a boat on a river
      With tangerine trees and marmalade skies
      Somebody calls you, you answer quite slowly
      A girl with kaleidoscope eyes
      Cellophane flowers of yellow and green
      Towering over your head
      Look for the girl with the sun in her eyes
      and she’s gone
      Follow her down to a bridge by a fountain
      Where rocking horse people eat marshmallow pies
      Everyone smiles as you drift past the flowers
      that grow so incredibly high
      Newspaper taxies appear on the shores
      Waiting to take you away
      Climb in the back with your head in the clouds
      and you’re gone
      Picture yourself in a train in a station
      With plasticine porters with looking glass ties
      Suddenly someone is there at the turnstile
      The girl with kaleidoscope eyes…*

      Нарисуй себя в лодке, плывущей по реке с мандариновыми деревьями и небом из повидла. Кто-то зовет тебя, и ты медленно отвечаешь девочке с калейдоскопическими глазами. Желтые и зеленые целлофановые цветы башнями вздымаются над твоей головой. Ты ищешь девушку с солнцем в глазах, но ее уже нет. Проследуй за ней до моста у фонтана, Где сидящие на деревянных конях-качалках люди едят пироги с алтеем. Все улыбаются, увидев тебя рядом с цветами, выросшими до неправдоподобных размеров! На берегу появляются такси из газетной бумаги и ждут тебя, чтобы увезти отсюда. Заберись в чан, где твоя голова окажется в окружении облаков, и ты исчезнешь. Нарисуй себя в поезде на станции с пластилиновыми носильщиками в зеркальных галстуках. Вдруг кто-то появляется у турникета – девочка с калейдоскопическими глазами. «Люси в небе с алмазами». Д. Леннон.


                ******


           Стих 2. Странник и беглый Швед

      Придя домой, Странник выпил пару стаканов отвара, не без сожаления спрятал обратно в шкаф с инструментом недопитый вискарь и вышел в сарай за дровами. Ему, конечно, хотелось снова почувствоваться себя «самураем», но это было недопустимо, непозволительно. Дело даже не в том, что отвар мухоморов вкупе с алкоголем практически бесполезен и способен разве-что довести до греха, – пьяному в неординарной реальности делать, скажем так, нечего, – пьяные животные бродят по грязным дорогам грубого мира в поиске приключений на свою глупую задницу. А скиталец собирался не просто насладиться видениями, но снова пройти те врата, за которыми одинаково значимы он и Люсильда, проникнуть за грань – туда, где эти виденья обрастают ощутимою плотью.

      Набрав из новой клади охапку сухих березовых дров, Странник увидел за поленницей блеск чьих-то глаз, услышал приглушенное сопение простуженного носа. Первой мыслью было, – ткнуть в просвет ломиком и проверить, – материально увиденное или же – нет; однако на счастие Панка, здравый смысл познавателя все же возобладал над мускариновым берсеркским инстинктом. Ведь помимо ощущения комфорта в любой ситуации и обстановке, невзирая на непогоду и грязь, кроме повышения выносливости, увеличения силы и подъема душевного, у данного зелья есть еще один немаловажный эффект. Компот этот недаром называют «отваром берсерков», и те мистические свойства, что этим воинам приписывают скандинавские байки, вполне оправданы, – в этом можно убедиться на практике, проведя несложный практический опыт. На определенном этапе воздействия, при должном подборе индивидуальной дозировки и методов приготовления, мухоморный отвар способен превратить мирного человека в бесстрашного злобного воина. Существо это практически не будет испытывать страха и боли, равно как жалости или сомнения. Инстинкты его обострятся; реакция, сила, и жажда крови существенно увеличатся. Кроме этого, подопытному становится почти безразлична и собственная, так сказать, целостность. Например, сложную трассу, на прохождение которой требуется не менее часа, наш скиталец, будучи за рулем мотоцикла под воздействием «отвара берсерков» преодолел как-то всего за двадцать минут.

      Безусловно, ставить подобные самоэксперименты над психикой следует лишь обладая хорошо развитым чувством «собственной личности» и самости алхимической, – не сумасшедшего архетипа, объединяющего в себе сознательное и бессознательное, но именно духа, как разумного центра души. Данный центр не является никакой частью «коллективного бессознательного» или любого другого эгрегора, – это удел бесоты. Душа не копируется из поколения в поколение, не состоит в «легионе» и не требует трансформаций «…в полдень жизни из природы – в культуру, из инстинкта – в дух». Никакая конструкция, возникшая в процессе индивидуации и психологической интеграции с целью формирования единой, неделимой психики из комплексов и островкового, «инсулярного» сознания, не способна заменить душу живорожденную, ибо является не божественным промыслом, но существом синтетическим. Так, и воином берсерком мог стать далеко не каждый даже в те незапамятные времена. Что уж тут говорить о современном, большей частью синтетическом человеке. Следует также заметить, что употребление энтогенов учит видеть в себе это чужое-ненастоящее, – распознавать подмену личного-индивидуального на сознательном и бессознательному уровнях и избавляться от этого. Более того, элементал или даймон вступает в конфликт с «неестественным» в человеческом существе и действует подчас очень жестоко.

      Панк не пребывал в состоянии когнитивного диссонанса, он выглядел даже не просто потерянным, но переродился уже в откровенно-мерзкую версию самого себя, испытывающую, впрочем, некий душевный подъем от побега, несмотря на яркую печать узника – астральную обезьяну, что так и осталась сидеть у него на плечах. Именно таким и увидел своего прежнего попутчика Странник, когда тот вышел из-за поленницы и протянул ему руку.

      Несколько суток спустя, друзья-приятели будут пить водку в обществе местной шпаны и одного бывалого уголовника-авторитета, который задаст Панку «простой» стандартный вопрос: «От ножа, или от х*я сбежал?». Так как достойно ответить на него Панк не сможет, а начнет мямлить что-то про «отношение», – отнесутся к нему соответственно. Старый уркаган Паша даст ему по унылой физиономии и прикажет убираться подальше – прочь из родных мест. Да, на том Диком Севере каждая личность должна быть определена, и чему-то абстрактному нет места среди людей. Потому даже ведьмы там также реальны и обозначены, как учителя или плотники, только не по профессии, а по своему естеству. Признай Панк нечто постыдное или докажи героическое, – его бы оставили, но он снова избрал для себя участь изгоя.

      Впрочем, это будет потом, а пока, – Странник приютил в своей теплой берлоге и накормил беглого Шведа, а после допил волшебный отвар, и они вместе отправились медитировать в тайную черную комнату. По правде говоря, трудно сказать, что скиталец сильно обрадовался появлению Панка. Дуг из него всегда был всегда никудышный, а сволочь – отменная, скользкая. Положительных эмоций этот гоблин с повадками крысы вызывал очень мало – у кого бы то ни было из нормальных людей. Зато Панк познакомил его с завсегдатаями рок-клуба «Аргентума», а идей относительно того, – где, как и чем обшампуриться, у него всегда было хоть отбавляй. Парни эти являли собой прямую противоположность друг другу. Один – опрятный и симпатичный, вполне благополучный и даже «благонадежный» отличник; другой – вечно грязный, неряшливый, завсегдатай чердаков и подвалов, родителям которого было вполне наплевать на то, чем он занимается, где ночует и шастает. В общем, живой пример некоего извращенного совмещения несовместимого – как современные Сойер и Финн, – однако кроме желания надурить чем-нибудь голову и дикой психопатической музыки, их изначально ничего больше не объединяло. Тем не менее этого оказалось достаточно, чтобы стать на какое-то время попутчиками – не друзьями, в истинном значении этого слова, – о нет, – но членами одной психоделической секты, а также ментальными братьями, связанными на каком-то непостижимом сверхъестественном уровне. Способность созерцать видения и мысли друг друга сделала из эманаций их разумов некий дьявольский механизм – машину, открывающую двери в безумное зазеркалье.

      Глупо было бы искать наличие хоть какого-то разумного смысла и пользы в этом калейдоскопе дьявольских грез – затейливом хаотичном узоре из осколков отражений непознанного, плавающих в темном-мутном бульоне грубо взломанного подсознания. Но порой так случалось, что многомерная мозаика из бесконечного числа элементов чудесным образом выстраивалась в логичные и понятные сюжеты и образы. Постепенно видения эти становились все более ясными, отчетливыми и потрясающе реалистичными. Мало того, – пугающе-странным образом они оказывали влияние на мир дольний, бесцеремонно вторгаясь в него, перекраивая и показывая порою с изнаночной стороны. Весь этот бред словно упирался некий предел – дверь, за которой познание. Только вот, плата за вход в нее – львиная доля ума витального, суть насущного разума*, остающегося на границе в залог, но целиком и без изменений никогда и никому «таможней» не возвращаемая.

    И вот теперь, находясь в тайной комнате, освещаемой тревожным мерцанием одной лишь лампадки, Странник и Панк были как никогда близки-готовы к тому, чтобы войти в эту дверь, вооружившись кое-какими знаниями и приспособлениями. Маленькое пятнышко света в темной траурной бездне освещало бледное лицо Панка, делая его страшным и почти нереальным. «Может ли свет потухнуть, – просто взять и исчезнуть, растворившись в небытие?», – подумал скиталец. Разум его не мог с этим смириться, и Тьма ожила...


                ******


           Стих 3. Инфернальный калейдоскоп

      Доктор Папюс, будучи действительно врачом по образованию, знал из личных бесед о «потусторонних» видениях пациентов, а также изучал действие «сладкого купоросно масла» на практике и был уверен, что таким образом он вызывает настоящих духов и демонов. Дело в том, что помимо впечатляющих зрительных галлюцинаций, неискушенный, образно говоря, экскурсант, способен испытывать ряд вкусовых, обонятельных, слуховых и даже тактильных иллюзий. Многие пытаются с ними взаимодействовать. Но, поверьте мне, это – всего лишь игрушки. Чтобы пройти дальше и ввести себя в состояние, близкое к смерти, Странник придумал более радикальный, хоть и довольно опасный «технический метод взлома сознания». Он заключался в совмещении модернизированной практики Папюса и шаманского зелья. Еще в самом начале пути скиталец заметил, что после приема психотропного снадобья достаточно сделать всего пару вздохов эфира, как все тут же меняется, поражая воображение живой достоверностью ярких фантастических образов. Однако подобное видение скоро сходит на нет, и добиться чего-то большего попросту невозможно. Но предел, – для пытливого разума – всего лишь задача, и ни в коем разе не железное правило или догма-запрет.

      Кто сказал, что космос – это последний рубеж? И чем средство химзащиты не скафандр для отчаянного психонавта? Принцип действия устройства был простым и понятным, – внутрь полого фильтра противогаза помещался тампон, а к нему шла трубка от капельницы, капля за каплей отмеряющая ароматный дьявольский серный бальзам. Нехитрое приспособление Странник собрал уж давно, – недоставало лишь удобного случая его испытать, сумасбродной решимости да знающего хоть какой-то толк в подобных вещах ассистента. Именно поэтому появление Панка оказалось как нельзя кстати.

      Кап, кап, кап, кап… Прошла минута, другая, но ничего примечательного не происходило. Протянувшись, чтобы увеличить подачу адского топлива, Странник с удивлением увидел, как рука его прошла сквозь трубку с колесиком регулятора. При этом вокруг стало очень светло и запахло больницей…


                ******


            Стих 4. Амбиции доктора Гайзмана

      На блестящей никелированными дужками старомодной кровати лежала девушка с забинтованной головой. Рядом на тумбочке стояли цветы и коробочка с соком, а в изголовье висело гипсовое распятие. Девушка тихонько застонала и открыла глаза.

      — Доброе утро, Джессика. Меня зовут доктор Гайзман. Я ваш лечащий врач. Вы понимаете, где находитесь? – молодой хирург присел рядом на стул и сделал вид, будто что-то пишет в блокноте.
      — Я в больнице, – чуть слышно ответила девушка.
      — Какое сегодня число? – взгляд доктора блеснул любопытством из-под очков в золотой стильной оправе.
      — А вы сами не знаете? – обиделась девушка, сердито нахмурив брови.
      — Можете назвать свое полное имя? – деликатно спросил ее доктор.
      — Мне не нравится мое имя. Хочу другое.
      — И какое же вы хотите?
      — Зовите меня Лейлой, – уверенно ответила девушка.
      — Почему вы считаете, что это имя вам больше подходит?
      — Не помню… Я ни черта не помню. Долго меня тут будут держать? Вы считаете меня сумасшедшей?
      — Вы пережили страшную аварию. Не думаю, что ваш мозг сильно пострадал, но возможны некоторые осложнения. Амнезия, в частности, одно из них, – вежливо ответил доктор и что-то снова записал в свой блокнот.
      — Я понимаю. Даже знаю, чего вы хотите, – усмехнулась девушка.
      — Правда? – искренне удивился доктор.
      — Вы молоды, амбициозны, не бедны и очень талантливы, но это не дает вам должной свободы и всего того, что вы уже, безусловно, заслуживаете. Вы жаждете славы, признания, власти. Вам тошно работать под чьим-то началом; вы хотите свою клинику и, возможно, в будущем – свой институт. Но, что наиболее важно на сегодняшний день, – вы связаны по рукам и ногам, потому что не можете проводить эксперименты на живом человеческом мозге, как вам этого хочется.
      — Это необходимо для моих исследований, – пробормотал побледневший хирург, сделавшись на мгновение обычным молодым человеком.
      — Вы не обременены моралью и глупыми христианскими предрассудками, – продолжала юная Джессика-Лейла. – Я могу помочь вам достичь всего этого. Все, что вам нужно сделать для достижения своей цели – подыграть мне. Вы должны сымитировать операцию. Не извлекайте осколок из мозга.
      — Я не понимаю, – прошептал доктор. – Если остальные слова – элементарный психологический треп, которым в совершенстве владеет любая гадалка, то об инородном предмете вы не должны были знать. Занятный фокус. Но если не извлекать, – это может вызвать нежелательные последствия и, как минимум, сократит срок вашей жизни. К тому же, – как вы можете мне помочь?
      — Делайте то, о чем я вам говорю. Поверьте мне, – сделаете правильную ставку, и выигрыш не заставит себя долго ждать.
      — Завтра вы узнаете о моем решении, Джессика… простите, Лейла, – ответил доктор, вставая, а затем склонил голову в легком поклоне и вышел за дверь.


                ***WD***


      *Насущный разум – mens vitalis + mens quotidiana; MQ конфликтует с условно-иррациональным – mens transcendens + mens mortis. Со временем возможно выработать некий тип ‘иного мышления’, совмещая эти воинственные противоположности, и получить ‘Intelligentia componantur’ – интеллект в сочетании, комбинированный разум. Причем, один из переводов – «разведка должна быть оплачена», – так что тут ‘IC’ уже в цель.

      *Британские врачи назначали эфир в сочетании с опиумом еще в 1840-м году, то есть до рождения Папюса, но не путем ингаляции, а перорально. Смесь спирта и эфира, одной части диэтилового эфира и трех частей этанола, была известна как «Дух эфира», 'обезболивающее Гофмана' или 'Капли Гофмана'. В любом случае, Папюс не намекает в известных изданиях о комбинировании данных элементалов, а «Дух эфира» не вызывает галлюцинаций.

      Ахтунг! Не вздумайте повторить подобный эксперимент. Опасно для жизни!


      Следующая глава - http://proza.ru/2023/01/11/745

      Предыдущая глава - http://proza.ru/2022/04/28/68

      Начало - http://proza.ru/2021/02/24/1297