Несвоевременные записки о футболе

Текст написан летом 2021 года. Из-за ковида финал чемпионата Европы по футболу был перенесен на год. Наблюдая за играми в моей памяти и "всплыли" эти картинки.


Вовка

– А Вовка не принимает меня в команду, – жалуюсь я матери на старшего брата, – говорит, что я толстый!
– Какой же ты толстый, – утешает мать, – ты просто хорошо кушаешь, не-то что Володя.
Вовка – мой брат. Хоть он и старше на целых три года, зато я выше его, и тяжелее, пожалуй, килограммов на пятнадцать. Да, аппетит у меня отменный. В борьбе Сумо, я, может быть, был бы победителем в своем возрасте у себя в поселке, но у нас отличиться можно только на футбольном поле, а этот вредина меня в команду берет только тогда, когда не хватает людей. Да я, честно говоря, играю плохо, меня обвести – раз плюнуть, и по мячу часто мажу, а если и ударю хорошо, то мяч обязательно улетит в аут.
Сверстники его тоже не держат за ровню – и ростом не вышел и лицо в веснушках. Они уже вовсю за девочками ухаживают, а Вовка всё с малышней мяч гоняет. Он тренирует мальчишек младше меня года на два-три, все время на стадионе проводит. А еще он у себя в блокноте турнирные таблицы расчерчивает, вносит в них результаты каждого тура чемпионата страны. Разбуди его ночью, он тебе сразу скажет, какая команда сейчас на первом месте, сколько у кого очков, да, заодно, и разницу забитых и пропущенных мячей выдаст.

Как мы строили стадион

Не надеясь на то, что начальство выделит для футбольных ворот бревна, мы решили «стащить» их ночью со склада. Вовка организовал малышню десяти-двенадцати лет, человек пятнадцать и мы в кромешной тьме пробрались на место, где лежали бревна. Выбрали на ощупь подходящее по длине и толщине, подняли и понесли. Хоть и недалеко пришлось тащить, но к концу пути все взмокли. Шум, конечно, подняли неимоверный, но сторож, по-видимому, хорошо накануне выпил, так что с первым бревном проблем не возникло. Второе тоже утащили благополучно, а вот на третьем нас прихватил не сторож, а кто-то из среднего начальственного звена.
– Это что? Это вы куды? А ну ка положи на место!
Естественно мы все перепугались и бросились наутек врассыпную, а этот дядька стал за нами гоняться. Кого-то одного он смог догнать и схватить, остальные разбежались. Утром, конечно, всех нас вычислили и вызвали в контору совхоза, пожурили, попугали штрафами родителей, но унесенные бревна оставили.
– Попросили бы по-хорошему, мы бы разве пожалели.
При дневном свете мы обнаружили, что бревна кривые и тонковатые, да и не хватает их на двое ворот. Пришлось снова идти в контору и просить поменять их на другие, да выклянчили ещё одно бревно. Так с горем пополам, мы поставили ворота, только не для большой площадки, а для детской. Разметили лини ворот, боковые, штрафную и вратарскую площадки, всё как положено, но в уменьшенных размерах, прокопали канавки и засыпали известью. Правда, ровное место для поля выбрать было трудно, я бы даже сказал – невозможно, вот и получилось, что на поле были бугры и ямы. Естественно ни о какой топографической привязке и речи не шло. По факту это  место стало называться футбольным полем. Ну а среди пацанов она называлось «Стадион имени братьев Кормушкиных». Меня причислили к основателям, скорее всего заодно с Вовкой. Ведь мы братья, почти как Старостины.

Тренер

Итак, стадион есть, значит должна быть и футбольная команда, и тренер.
Кандидатура тренера не обсуждалась. И вот Вовка стал набирать команду, и, естественно я в списки не попал. Только уже после жалобы матери он включил меня в качестве «запасного».
Естественно он составил расписание и план тренировок, начертил таблицу, в которую вносил результаты забегов, количество … Короче записывал всё, подсчитывал, определял лидера. Естественно он заразил энтузиазмом ребят. Кстати я тоже загорелся, стал тренироваться, сбросил лишний «жирок» и уже через месяц стал выбиваться в лидеры по результатам забегов на 400 метров. Но набивать на ноге мяч, жонглировать с ним у меня по-прежнему не получалось. Это сейчас я понимаю, что для этого нужна особенная организация тела, особое физическое строение.

Чаша стадиона – это целый мир, модель вселенной.
Загляни в неё с высоты птичьего полета, и ты увидишь  зеленый ковер футбольного поля, и в лучах софитов передвигающихся по полю игроков. Футбольный мяч – это модель земного шара, а игроки – покорители мира, вселенной. Не каждому это удается. Только тому, кого поцеловал Бог. Пеле, Эйсебио, Марадонна…
Зеленый газон и трибуны, с ликующими и беснующимися на них болельщиками, подобны кольцам Сатурна.

Впервые на настоящем футбольном стадионе я побывал в пятнадцать лет. Окончивший восьмилетку деревенщина, поехал в Ленинград, где давно уже жила родная тетка. Родителям сказал, что буду поступать в техникум. Врал, конечно, просто хотелось город посмотреть, ну и, стадион им. Кирова, конечно.
Прямого поезда с ближайшей станции Успенская не было, нужно было делать пересадку в Москве. Отец долго инструктировал, как компостировать билет, как добраться с Казанского вокзала на Ленинградский, хотя, какая в этом сложность? Всех делов-то –  выйти на площадь трех вокзалов, спуститься  в подземный переход и выйти. Ну, а спутать Ленинградский с Ярославским может разве что полный дебил, не умеющий читать.
Деньги свои я не зашил за подкладку, как пел Высоцкий, но надежно упрятал. Мать, помнится, когда ездили с ней в Кустанай, прятала деньги в лифчик, и потом смешно так доставала их оттуда, ну а я свои несчастные тридцать рублей завернул в газету, положил в нагрудный карман и заколол булавкой. Мелочь на текущие расходы держал в передних карманах брюк.
– В задний карман деньги не клади, – наставлял отец, – вытащат, не заметишь.
– Учит ещё, – бурчала мамаша, – а у самого-то украли сто рублей из заднего кармана, и не заметил!
– Потому и учу, пусть на чужих ошибках учится.

Почти трое суток качался в вагоне поезда, все бока отлежал. Просыпаясь ночью, первым делом ощупывал карман пиджака, на месте ли моя «кукла». Здесь же, в поезде узнал из оставленной кем-то газеты, что распалась ливерпульская четверка, но сильно по этому поводу не переживал. Это мой троюродный дядя, старше меня всего на три года, Генка Романец, живший в Кустанае, был стилягой, носил узкие брюки со стрелками, держащимися на канцелярском клее, рубашку попугайской расцветки и «вопил» под гитару песни битлов, а мы в деревне всё ещё пели Высоцкого и Визбора. А название города – Ливерпуль, как, впрочем, Сандерленд, Манчестер и стадион  «Уэмбли» надолго «осели» в моей памяти после чемпионата мира по футболу 1966 года.
Хоть и по «телеку», но я видел игру Пеле. Как жалко было его, хромающего после очередной атаки, не с целью завладеть мячом, а чтобы вывести «звезду» из строя. А он, бедный, хромал, но продолжал играть, играть классно, великолепно, как умел только он…
Самое яркое воспоминание от дороги оставили горящие по ночам в темноте факелы попутного газа на нефтяных вышках в Башкири, и мост через Волгу в районе Куйбышева. Хоть наш Тобол где-то там, при впадении в Иртыш, тоже река широкая, но в Кустанае его можно кое-где и вброд перейти. А тут поезд громыхает по мосту, стальные фермы мелькают,  и нет этому ни конца, ни начала.
Наконец, к вечеру, извиваясь как змея,  состав, визжа на изгибах рельсов, «вполз» в самый центр Москвы. Большой город, высветился окнами своих высоток, фонарями площадей и широких проспектов.
Как научил отец, прокомпостировал билет, заплатил за эту дурацкую плацкарту два рубля с копейками (это же десять шоколадных мороженок можно было купить на эти деньги) и через пару часов снова заснул под перестук колес.

Я числился у тётки «любимым племяшом», потому, что хорошо ел всё, что она готовила. А готовила она еду нехитрую, вроде сарделек с макаронами.
– Ну, что, Шурик, вкусно? – уперев кулак в слегка опухшую синеватую щеку, спрашивала она.
– Вареное всё вкусно, – уматывая за обе щёки теткину стряпню и запивая молоком, отвечал довольный племяш.
В ответ тетка расплывалась в улыбке.
Правда, такая идиллия продолжалась недолго. Когда у тетки заканчивался запас «горючего» настроение её менялось радикально.
– Давайте, поезжайте в свой Бомбей!
Так она называла то самое место, где сама родилась когда-то и прожила детские и юношеские годы, пришедшиеся на военное время. Закончившую ФЗУ девушку, после снятия блокады отправили восстанавливать Ленинград.
А в послевоенном Ленинграде, куда бы девушка не бросила свой взор, обязательно увидит моряка. Брюки-клеш, бескозырка, на ленточках которой золотистыми буквами выведено: «Балтийский флот». Так, по крайней мере, тетка говорила о встрече с дядей Лёшей, отцом моей двоюродной сестры Лариски.
Дядя Леша в те дни болел. Последствия «асфальтовой болезни». Ну, упал неудачно, стесал часть кожи на правом виске. Хорошо, ещё, что виском не приложился.
– Дядя Лёша, а как добраться до стадиона имени Кирова?
– А зачем тебе стадион?
– Как зачем, – я протянул ему газету с объявлением, – завтра же Зенит играет с липецким «Металлургом» на кубок СССР.
– Да что это за игра будет! Липецк, говоришь? Туда даже поезда не ходят. Какой город, такая и команда.
– Да, мне бы на стадион попасть, я ещё ни разу не был на настоящем стадионе.
– Ну ладно, уговорил! Поедем завтра вместе, хоть отдохнем на воздухе с друзьями. Маша меня одного, после вчерашнего, не пустила бы, а так хоть отмазка есть, племяша на футбол повезти.
В общем, собрались мы днем, пораньше, на кольце у Калининского рынка, сели на шестерку и доехали до Тучкова моста. Какой-такой Тучков, я это название первый раз усоышал. Ещё на кольце к нам подсели ещё приятели и приятельницы дяди Лёши, может это были семейные пары, но, кто их разберет. Я в то время на женщин мало внимания обращал, а женщин за 30  я вааще считал тогда  «старухами». Эх, сейчас бы мне такую «старушку», я бы вообще считал «молодушкой»!  У Тучкова моста нашей компании прибавилось ! Ещё несколько пар и беспарных. Дождались тридцать третий трамвай и доехали до кольца.
До начала матча оставалось ещё часа два, и народу у касс было ещё мало. Да, кассы!  Их было ну штук двадцать - тридцать. И, что удивительно, все работали, хотя очереди не было. Деньги на билеты, скорее всего, тетя Маша «выделила», и, может быть, ещё и на «маленькую» для дяди Лёши.
Представляю их диалог, свидетелем которого я не  был:
– Маш! Дай ещё пару рубликов. Ребята же меня засмеют!
– Хватит и одного! Думаешь, я не знаю, что ты в получку пятерку зажопил?
– Маш! Ну, неудобно перед ребятами, ёлы-палы!
– Всё, не канючь, а то вообще ни рубля не дам!
– Ну, а Сашке на мороженое, на газировку!
– Ну, ты, гад, достал! Держи ещё полтинник, и учти, я у него спрошу, купил или нет!
– А на билет два рубля?
– Не два, а рубль двадцать, если в центральный сектор, а за воротами вообще сорок билет стоит.
– Ну, ты и жмотина, Сашкины родители вчера прислали перевод.
– А ты меньше всего смотри на переводы. Они мне шлют, чтобы я племяша кормила, а не для того, чтобы я тебя, алкаша, поила.
– Сама-то не просыхаешь!
– Не твоё собачье дело, сколько я пью! На свои пью. Ларку в школу отправлять, ты хоть десятку дал? Ей и тетрадки, и учебники покупать нужно, да и платье новое, она в прошлогоднее и не влезет. Выросла на два размера за лето на даче!

Когда купили билеты, у меня от души отлегло. Боялся, что их не хватит, хотя знал, что стадион считается «ста тысячником», если считать стоячие места, которые, конечно, за всю историю арены, ни разу не заполнялись. И вот, билеты зажаты в кулаке. Вместе с билетом дядя Леша купил и программку, в которой была вся информация и об играющих нынче командах и статистика побед и поражений.
– Ну, что, идем на стадион, – стал торопить я нашу компанию.
– Ты куда так торопишься, до начала ещё два часа, а солнце вишь как печет, – выкатила свои резоны одна из «старушек», – посидим немного вон там, на травке, под деревьями!
Вся наша честная компания расположилась на захваченных из  дома покрывалах, женщины достали приготовленную закуску, мужчины достали «свои» припасы. Напомню, что дело было в 1968 году, до постановления о борьбе с пьянством и алкоголизмом оставалось ещё три года, и спиртное можно было распивать открыто. Тем более, люди собрались в свой выходной на природе, в Приморском парке победы.
Я ел своё мороженое, изучал программку и недовольно смотрел на своих спутников, которые беспечно болтали и наливались водкой.
– А Бурчалкин хорошо играет.
– Лысый-то? Да бегает ещё, хотя давно пора на пенсию. Просто заменить некем, другие ещё хуже.
– А Зенит в прошлом году последнее место в высшей лиге занял, почему не перешел в первую?
– Ну, как это лишить такой большой город команды в высшей лиге. «Подмазали» федерацию футбола, разжалобили, та и решила увеличить число команд в высшей лиге. А так бы и играли с такими же командами, как этот «Металург».
– Может, пойдем уже, сорок минут осталось.
– Сейчас, выпьем по последней, и будем собираться. Тут идти-то десять минут.
Нет, на счет десяти они привирали. От трамвайного кольца, автобусных остановок стадиону вели три луча, длиной километра полтора, которые сходились вместе у огромной гранитной чаши. По пути следования из репродукторов лились бодрые спортивные марши, перемежающиеся сообщениями о составе команд. Людские ручейки с боковых аллей постепенно превращались в поток, а после слияния всех трех лучей становился людским морем. До самого стадиона, возвышающегося над землей метров на тридцать, как на первомайской демонстрации шли люди.
Объявляют состав команд, спортивные комментаторы дают свои прогнозы. И вся эта атмосфера зажигает, создает ощущение праздника. От "Кубка" уже виден сам стадион, центральная лестница, Киров, естественно с поднятой рукой, как бы приглашает на праздник духа. Как ты знаешь, "чашу" стадиона насыпали из земли, что вынимали при строительстве метро. Считалось, что он вмещает сто тысяч зрителей, если учитывать стоячие места  вокруг чаши.
Туда, наверх ведут много наклонных подъездных дорожек.  На самый верх можно доехать на грузовике. А как же, нужно же и продукты в многочисленные кафе подвозить, и мороженое в ларьки и тележки. Ну и, конечно, поливальные машины после матча моют и чистят асфальт и все дорожки. Наружные склоны засажены газоной травой и обсажены кустами шиповника, барбариса и желтой акации.
Да, надо вспомнить еще и про туалеты. Они видны уже прямо рядом с трамвайным кольцом, но перед матчем их посещают не очень много народа. Туалеты на стадионе похожи на курзал где-нибудь в Кисловодске или Старой Руссе. Свет льется в них через большушие окна, отражается на плитках пола. Только, в отличие от курзала, люди здесь воду не вливают в себя, а, наоборот, выливают, и облегченно вздыхают.

Продолжение будет (может быть).