Фима Дух 3

роман-пазл
в исполнении дуэта: Ефим Гаер (СССР) и Владимир Фомичев (скрипка)
книга жалоб:
http://proza.ru/avtor/efimgaer


Глава 3

Конрад Педрович Плесневелов проживал не в Санкт-Петербурге, а у Егерского пруда в Москве.

В ту ночь, когда Фима Шварцберг носился взад-вперед над Васильевским, миновал Кронштадт и даже, страшно подумать, едва не прилетел в Виролахти, нарушив государственную границу, гражданин Плесневелов лежал впотьмах в своей небольшой квартире и смотрел в голубой экран. В телевизоре бранились на счет усадьбы.

Одинокая жизнь требует страстей, и вот они – на, пожалуйста. Плесневелов наслаждался скандалом, зачарованно глядя на интерьеры по-голливудски скромного замка, отгроханного в то ли в Горках, то ли в Барвихе – там, короче, где не ступала его нога, а ступи, тут же была б отстрелена и скормлена доберманам. Последних тоже продемонстрировали, клыкастых, остроухих, но почему-то толстых, похожих на коричневых боровов. Доберманы Конраду Педровичу не понравились.

Так заснув, утром он проснулся вполне довольный, проглотил одним комком, как глотают с мороза водку, новостной паек и, лениво ругая власть, перешел на кухню.

Несколько часов мы пропустим, вернувшись к Плесневелову ближе к трем, когда мужчина выйдет из парикмахерской.

Расплатившись и хлопнув дверью, ладонью отерев шею, только что обскобленную «жилетом», он уже повернул направо, идти домой, но тут развернулся, вспомнив про кефир и еще кой-какие мелочи, которые следовало купить. Но так и не явился в продмаг…

На встречу ему шла та, о ком он, сам не зная, мечтал всю жизнь!

Сердце Конрада Педровича не было тренировано на сей счет и буквально выскочило на пыльный газон, пропахав в нем опаленную борозду. Он бы умер от лавины окситоцина, если бы не воспылал такой жаждой жизни. Ему захотелось вдруг измениться, стать гораздо лучшим Конрадом Педровичем, веселым и мускулистым владельцем толстых доберманов и уютного замка с небрежно припаркованным «мазерати». И пусть в его почтовом ящике будет не АиФ, а GQ!

Незнакомка, видно, не испытала подобных чувств, потому что даже не взглянула в сторону поклонника, надушенного и посвежевшего после процедур, залитого румянцем соблазна.

«Стерва!» – подумал Конрад Педрович и, плюнув на кефир, на любовь и счастье, понуро пошел домой, купив по дороге водки.


Питие в одиночестве, да еще после парикмахерской! рядовому обывателю с высшим образованием могло показаться сущим оксюмороном. Конрад Педрович таковым и являлся. То бишь, оксюмороном его нарекла нянечка роддома - где дитятко появился на свет - за истошные крики при совершенно невозмутимом выражении лица. Роженице прозвище понравилось, и она настояла в метрике так и записать: Конрад Педрович Оксюморон. Однако, в последствии мальчик был вынужден принести звучную фамилию в жертву профессиональной карьере.

-  А что поделаешь? – развел руками Плесневелов перед своим отражением в зеркале работы бригады мастеров фабрики №7 имени Розы Люксембург (примечательно, что фабрики №№ 1, 2, 3, 4, 5 и 6 также носили имя влиятельной дамы, но седьмая по счету располагалась ближе других) и переспросил, но уже с неким подвохом, -  Что?

В этот момент в дверь позвонили.
От неожиданности хозяин чуть не выронил стакан: «Неужто слесарь?»
В ЖЭК он действительно обращался. Но это случилось недели две назад. Так быстро мастер прийти не мог, даже если бы захотел: не позволила бы профессиональная гордость.
Как был – в трусах и тапках – Педрович уставился в глазок.
Ба! – в окуляре мутного прицела подкрашивала гнутые ресницы послеобеденная стерва.
Обалдевший счастливчик заметался по квартире, роняя кефирную тару, давя сонных тараканов. И вот, когда он силился попасть ногой в штанину полосатых до невозможности брюк, за спиной раздался низкий грудной шепот: «Помочь?»
Вихрь мыслей и догадок терзал средней величины мозг химика-технолога: «Где узнала адрес? Как открыла дверь? Пьет, наверняка, только дорогое».

-   Вчера, бильярдным шаром, Мишу Гольдмана убили. Не насмерть, - смутившись, парировал Конрад.

Визитерша обняла хозяина за талию:
-  Да вы не тушуйтесь. Суйте, суйте не торопясь.

Ощутив горячее дыхание промеж лопаток, Плесневелов внутренне подобрался и с первой же попытки вскочил в штаны.
-  Вы просто колдунья. Даже не знаю, что бы без вас делал.
-  Хм, - дама уселась в кресло, закинув одну длинную ногу на другую такую же.
Этим маневром она похоронила хозяйские носки и смысл подбирать к ним галстук.
-  Вы, милейший, не робейте. Мое присутствие не должно вас стеснять. Сочтите меня призраком, что ли… наваждением. Расслабьтесь же, наконец! Выпейте водки.
-  Слушаю и повинуюсь, - Педрович опорожнил стакан, галантно оттопырив мизинец.

Едва проснувшийся Егерский пруд приветствовал раннюю посетительницу восторженными кульбитами серебристой рыбешки. Впрочем, дамочка надолго не задержалась: стерла белоснежной салфеткой губную помаду, отряхнулась всем телом, словно кобель из воды и, взмахнув руками-крылами, воспарила над Восточным административным округом столицы. Впечатление от увиденного совпало с ощущением от знакомства с г-ном Плесневеловым. Презрительно фыркнув, Фима продолжил полет.
               
Куранты на Спасской башне засмотрелись на недовольного ангела и, спохватившись, пробили лишний час.

Далее http://proza.ru/2022/05/02/1396